СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

№ 232

(* — Датируется по упоминанию числа в тексте)

/л. 139/ Великих государей царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцев, письмянному голове и стольнику Леонтью Костянтиновичю тункинской прикащик Ярко Могилев челом бьет. — В нынешнем во 193 году сентября в 30 день приехали из Мунгальской земли от мугальского царя Ачирой Сайн-кана мунгальских людей 23 человека, а товару с ними верблюдах. А хотели ехать прямо от Тункинского на Китой и на Белую, а в-Ыркуцкой де ехать нам непошто, едем де мы на Китой и на Белую к родником своим.

И по указу великих государей яз их, мунгальских людей, на Китой и на Белую не отпустил, послал к тебе, государь, в-Ыркуцкой. А в провожатых с ними послан из Тункинского служилой человек Офонька Онкудинов.

Да те ж мугальския люди сказывали в Тункинском, что отогнали воровския люди от Тункинского казачьих 8 лошедей, а те лошеди в крайных людех у Баскол Дороги, а тот де Дорога — Кундулен-абаши-ноена.

Да в нынешнем же, государь, во 193 году сентября в 5 день отогнали у ясачных тунгусов у Мунгола да у Гаширы да Чюрчеи 30 лошедей и, отогнав, приехали к юртам и пограбили котлы и топары [...] (Опущена челобитная ясачного тунгуса об отгоне у него лошади).

Того ж 193-го году октября в 7 день бил челом великим государем царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцем, /л. 140/ а в-Ыркуцком в приказной избе перед письменным голавою перед стольником Леонтьем Костянтиновичем Кислянским извещал словесно братцкой человек Дадайко. — Приехал де к нему, Дадачку, из Мугальской земли брат ево Дадайков родной в гости и сказывал: идут де из Мунгальской земли на Китой через Кокуйскую степь мугальских людей человек з 20 (В тексте з дватцать повторено дважды) для сведения к сродичем своим, а с каким намерением идут, про то сказал: не ведает. И великие государи пожаловали б ево, Дадайка, велели челобитье, извет ево в-Ыркуцком в приказной избе записать.

Того ж числа против сего славесного извету посланы из-Ыркуцкого на Китой и на Белую реки иркуцкие казаки Степан Жареников с товарищи, 7 человек. А велено им мугальских людей на Китое, поймав, [429] привесть в-Ыркуцкой острог. И дана им, Степану Жареникову с товарищи, память, а какова память дана, то писано ниже сего под сею отпискою

И того же 193-го году октября в 14 день иркуцкие и енисейские казаки Степан Жареников с товарищи подали в приказной избе за своими руками доезд, а в доезде написано. — 193-го году октября в 14 день по указу великих государей и по памяти письмянного головы и стольника Леонтья Костянтиновича Кислянского иркуцкие казаки Степан Жареников, Григорей Кибирев, Сава Бердоносов, Тимофей Полежаев, Еремей Рудаков,

Иван Белобородов, Михайло Толмач ездили на Китой и на Белую реки в улусы к братцким мужикам, и сыскали в улусах у брацких людей мугальских людей 18 человек, и тех мугальских людей з братцкими людьми привели и поставили на степь ниже Вознесенского монастыря, и приставили к ним крепкие караулы, потому что те мугальские люди говорят слова з гордости и шли дорогою в непослушании. А товару у них, опрочь верблюдов и лошадей, нет. Только де те мугальские люди ездят и меняют де у братцких людей добрых лошадей на свои худыя и на мугальские железные чаши и танки. Да и впредь от тех мугальских людей никакова добра не чаеть, разве от них чаять какова воровства или убойства и скотного отгону, потому что де они ездят подсматривать и скотинных табунов для отгону, така ж как и в Тункинском остроге отгоняют лошади и скот.

И того же числа они, енисейские казаки Стенька Жареников с товарищи, в приказной избе допрашиваны. — Доведеца ли тех мугальских людей взять в-Ыркуцкой острог для допросу, и по допросе роспустет в братцкие улусы к родником /л. 142/ своим и не подсматривать ли те мугальские люди чево ездят?

И служилые люди Стенька Жареников с товарищи подали в приказной избе письмянному голове и стольнику Леонтью Костянтиновичю Кислянскому за руками скаску, а в скаске пишет. — /л. 143/ 193-го году октября в... (Число в тексте не проставлено) день в-Ыркуцком в приказной избе перед письменным головою перед стольником Леонтьем Костянтиновичем Кислянским сказали иркуцкие служилые люди Стенька Жареников, Ивашко Маркелов, Сергушка Борода, Гришка Конов, Исачко Бурдуков, Ивашка Карпов, Гришка Кибирев, Максимко Емельянов, Сава Бердоносов, Еремка Рудаков, Мишка Толмач, Пронька Сиротинин, Ивашко Белобородов и все иркуцкие казаки: пришли де из Мунгал мугальские люди, 20 человек, в-Ыркуцкой к братцким мужикам в Братьцкую землю к сродичем своим. И приехали де они ныне в-Ыркуцкой в ясачное время на Китой и на Белую реки. А приехали де они, мугальские люди, к братцким ясачным мужикам оторговывать в ясачное время. И в том ясачном зборе от них, мугальских людей, в государеве казне чинитца недобор большой. И ныне им, му[галь]ским людем, в Братцкой земли быть нельзе. А как и преже сего бывали мугальские люди в Братцкую землю, и они ясашных братцких мужиков подговаривали в свою Мугальскую землю. Да от них же, мугальских людей, чинятца отгоны почасту в Тункинском острошке у нас, служилых, и у ясачных людей. А чтоб их задержать здесь немошно для того, что и преже сего ездили по вся годы тайным обычаем. А ныне от них в Тункинском чинятца отгоны безпрестанно и ссора и страх подсмотру над острогом и над паше [иными] крестьяны: для тово доведетца их выслать в свою землю.

О ясачных людех скаску писал енисейской казак иркуцкой нарятчик Еремка Рудаков. /л. 144/ [430]

И октября в 15 день против сего доезду и скаски те мугальские люди из-Ыркуцкого отпущены через Тункинской острог в Мугальскую землю. А за ними в провожатых посланы иркуцкие казаки, он же, Степан Жареников, Еремей Рудаков, Иван Белобородов, Андрей Каргополец, Иван Нарымской. И дана им из приказной избы наказная память. То писано ниже сего.

193-го году октября в 15 день память енисейским казакам Степану Жареникову, Еремею Рудакову, Ивану Белобородову, Андрею Каргополу, Ивану Нарымскому: ехать им из-Ыркуцкого в провожатых за мугальскими людьми вверх по Иркуту-реке с великим опасением, казаков до иркуцкого и енисейского до Сергушки Петрова, до Исачка Терентьева с товарищи. И наехав их, Сергушку с товарищи, отдать тех мугальских людей им, Сергушке с товарищи, в целости и сказать им, чтоб они, Сергушка с товарищи, тех мунгальских людей доправодили до Тун[кин]ского острогу и отдали в Тункинском приказному человеку Ерофею Моголеву в целости же. А он б, Ерофей, тех мугальских людей ис Тункинского велел проводить тункинским казаком, по тамошнему смотря, до которых мест пристойно будет мочно и до крайных мугальских людей. А дорогую идучи, им, Степану Жареникову с товарищи, за теми мугальскими людьми того смотрели и берегли накрепко, чтоб те мугальские люди над вами какова дурна не учинили. Да и самим им, Степану с товарищи, мугальским людем обид и никакой /л. 145/ ссоры с ними не чинить, и о всем о том против вышеписанного заказать иркуцким казаком Сергушке Петрову с товарищи, а того б отнють не учинить, что Сергушке Петрову с товарищи против вышеписанного насказать.

И против сей памяти енисейские казаки Степан Жареников с товарищи в провожатых за мунгальскими посланцы вверх по Иркуту-реке ездили и, приехав в-Ыркуцкой острог, подали в приказной избе за своими руками доезд. А в доезде написано. — 193-го году октября в 18 день по указу великих государей и по памяти письмянного головы и стольника Леонтья Костянтиновича Кислянского енисейские казаки Степан Жареников, Еремей Рудаков, Иван Белобородов, Андрей Каргопол, Иван Нарымской в провожатых за мугальскими людьми вверх по Иркуту-реке до деревни Вознесенского монастыря ездили и, наехав иркуцкого и енисейского и илимских казаков Сергушку Петрова с товарищи, тех мунгальских людей, 16 человек, им, Сергушке Петрову с товарищи, отдали в целости в урочище, и сказывали им, Сергушке с товарищи, чтоб они, Сергушка с товарищи, тех мугальских людей допровадили до Тункинского острогу и отдали в Тункинском приказному человеку Ерофею Моголеву в целости ж. А он б, Ерофей, тех мугальских людей из Тункиньского острогу велел проводить тункинским казаком, по тамошнему смотря, до которых мест пристойно будет мошно и до крайных мугальских людей. А дорогою иду чи, смотреть и беречь накрепко, чтоб те мугальские люди над казаками дурна какова и убойства не учинили. /л. 146/ И они, Стенька Жареников с товарищи, тем мунгальским людем обид и никакой с ними ссоры не учинили.

Доезд писал подьячей Сидорка Васильев. А два де человека, иркуцкого ясашного братьцкого человека Дадаикин брат с племянником, поехали на Китой.

Да в нынешнем во 193 году октября в 20 день били челом великим государем царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцем, в-Ыркуцком в приказной избе перед письменным головою [перед] стольником Леонтьем Костянтиновичем Кислянским извещали словесно Иркуцкого уезду Вознесенского монастыря пашенные крестьяне Лучка Антропьев Шубиных, [431] Стенька Самойлов Пенских. — В нынешнем во 193 году октября в 18 день ввечеру привезли к ним, Лучке и Стеньке, в Монастырскую деревню иркуцкой беломесной казак Ивашко Васильев сын Пила да илимской казак Алешка Злыгостев ранена илимского наемщика казачья Коземку, а чей де он, Коземка, сын, про то сказали: не ведают. Бывал де он, Каземка, в прошлых годех в Енисейску /л. 147/ в холопех у Ивана да Алексея Ушаковых. А рана де у него, Коземки — у правой ноги подколенок пересечен. А сказывали де им, Лучке и Стеньке, они, Ивашка Пила с товарищи. — Ранили де ево, Коземку, мунгальские люди на бою, за которыми мугальскими людьми за шеснатцатью человеки шли они, Ивашко с товарищи, из-Ыркуцкого до Тункинского острогу в провожатых, потому что де на стану, умысля воровски, те мунгальские люди хотели их, Ивашка Пилу с товарищи, побить и почали у них пищали и ружье отбивать и отнимать. И те де иркуцкие казаки, бороняся, от себя прося у бога милости, тех мугальских людей на бою побили всех до одного человека и взяли де у них 4 верблюда и лошади и иной борошень. А сколько де у них лошадей и иного какова борошню взяли, про то сказали: не ведают.

И великие государи цари и великие князи Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцы, пожаловали б их, Лучку и Стеньку, велели извет их в-Ыркуцком в приказной избе записать. А побили де их подле Иркуту-реки в урочище на Мотах, а те де Моты от Монастырской деревни в растоянии верстах в десятке и больше.

И того числа против сего словесного извету послана в Тункинской острог память, а какова память, того писано ниже сего [...] (Память от 20 октября (л. 148 и часть л. 149) не публикуется, так как повторяет извет служилых людей).

/л. 149/ И как к тебе ся память придет, и ты б допросил иркуцкого и илимских казаков и наемщиков казачьих Сергушку Петрова, Исачка Терентьева с таварищи и розыскал накрепко: те иркуцкой и енисейской и илимской казаки тех мугальских людей побили, бороняся от себя, и какой у тех мунгальских людей над ними, Сергушкою, поиск был ли, и побить тех казаков и ружье побрать хотели ли те мунгальские люди, и сколько у тех мунгальских людей те казаки верблюдов и лошадей и каково живота взяли? А хто что у допросу в сыску сказали, и ты б тот сыск сыскных людей и за своими руками прислал в-Ыркуцкой острог в приказную избу и велел подать письмянному голове и стольнику Леонтью Костянтиновичю Кислянскому. А взятой живот и верблюды и лошади записать и взять на великих государей и велеть беречь до указу в Тункинском. Да тебе ж тех илимских казаков ведать судом и росправою, /л. 150/ а ослушником чинить наказанье против наказу, каков тебе дан наказ в-Ыркуцком из приказной избы.

И октября в 22 день приехал из Тункиньского острогу в-Ыркуцкой енисейской казак Исачка Тереньтьев, которой казак послан был из-Ыркуцкого в Тункинской в провожатых за илимскими казаками, за Ваською Мартиновым с товарищи, с иркуцким казаком Сергушкою Петровым. И в приказной избе перед письмянным головою и стольником перед Леонтьем Костянтиновичем Кислянским против извету Вознесенского монастыря пашенных крестьян Лучки Антропьева, Стеньки Самойлова он, Исачко, допрашивая. — В нынешнем во 193 году октября в ... (Число в тексте не проставлено) день енисейские казаки Стенька Жареников с товарищи мунгальских людей им, Сергушке Петрову, Исачку Тереньтьеву, и илимским казаком в Монастырской [432] деревни отдали в целости ль и сколько человек отдали, и что у тех мугальских людей было верблюдов и лошадей и всякого живота? И будет они, Исачко Тереньтьев с товарищи, у енисейских казаков у Стеньки Жареникова с товарыщи ж тех мунгальских людей в Монастырской деревни приняли в целости — где тех мунгальских людей дели и не прибили ль их? Будет тех мунгальских людей они, Исачко Терентьев с Сергушкою Петровым с товарищи, прибили — в котором месте их прибили и за что их прибили; и отчево у них или от ково учинился задор, хто с ними, Терешкою с товарищи, в то время на бою были и то видели, и ведают ли подлинно, и сколько у тех мунгальских людей какова живота и платья взяли, или верблюды и лошади взяли же, и где тот живот и верблюды и лошади дели, и для чево он, Исачко, из Тункинского преж Сергушки Петрова в-Ыркуцкой приехал, и сколько человек мунгальских /л. 151/ людей прибили и где тела (Слово повторено дважды) их и платье?

А в допросе он, Исачко Тереньтьев сказал. — В нынешнем во 193 году октября в 19 день енисейские ж казаки Стенька Жареников, Еремка Рудаков, Ивашко Белобородов, Андрюшка Каргопол, Ивашко Нарымской мунгальских людей им, Сергушке, Исачку Терентьеву и илимским казаком Ваське Мартинову с товарищи, в Монастырской деревне отдали в целости 16 человек. А верблюдов де у тех мунгальских людей было 4 да 16 лошадей. А приняв де тех мугальских людей, пошли с теми мунгальскими людьми из Монастырской деревни они, Исачко с товарищи, вверх по Иркуту-реки и дошли до урочищ на Моты и стали де в том урочище на Мотах начевать. И в том де месте ввечеру в сумерках почали те мунгальские люди их, служилых людей, полмамы (Так в тексте) колоть и ружье их, казачьи пищали, хватать, и 4-х де человек, Коземку да Тишку да Федотка, ранили, а чьи де они, Коземка с товарыщи дети, так сказал: не ведает. И они де, служилые люди, почали от них, мунгальских людей, отбиватца и, прося у бога милости, они, служилые люди Исачко Терентьев с товарищи, тех мунгальских людей в том урочище из ружья прибили всех 16 человек. А били де с ними, Исачком с товарищи, в то время на бою и видели и ведают подлинно проводники их, Исачкины и Сергушкины с товарищи, братцкие люди трое человек, что де мунгальские люди наперед их, Сергушку и Исачка с товарищи, на стану ввечеру почали палмамы колоть и пищали отнимать. А имя де проводником, братцким людем, он, Исачко, не ведает: ведают де имена тем братьцким людем толмачи. И те де вышеписанные братцкие люди /л. 152/ им, Сергушке, Исачку с товарищи, и пособали справитца против тех мугальских людей, и стреляли де они, братцкие люди, тех мугальских людей из саадаков. И только бы де не те братцкие люди им, Сергушке и Исачку с товарищи, пособили, и те б де мугальские люди Сергушку и Исачку с товарищи сами прибили всех на бою [...] (Далее опущен список служилых людей (22 чел.) дравшихся с монголами)

/л. 153/ И октября в 27 день проводники иркуцких и илимских казаков Сергушки Петрова с товарищи братцкие люди Номолот да Олонтой Ботогонов сын против допросных речей енисейского казака Исачка Терентьева с товарищи допрашиваны, а в допросе своем они, Номолот, Олонтой, сказали. — В нынешнем во 193 году октября в 21 день стояли де они, Номолот и Олонтой, с служилыми людьми, с Сергушкою Петровым, да с мугальскими людьми на Мотах и были де в том месте для конного короулу в табуне. И в то де время учинился в табарах крик да шум. И они де, братцкие люди, из табуна прибежали в табары и в табарах де в то [433] время /л. 154/ видели, что мунгальские люди казаков учали полма колоть, и казаки де почали кричать и метатьца и за ружье хватать. И от тех де мунгальских людей казаки отбились и почали тех мунгальских людей из ружья стрелять. И те де мунгальские люди побежали в то время от казаков, побежав в тобун к лошадем. И они де, братьцкие люди, Номолот, Олонтой да с ними Алакор, у тех мунгальских людей у конного табуну стояли, опрочь их отбивали, чтоб те мунгальские люди, поймав коней, казаков не прибили и в Мунгальскую землю не ушли. А пищали де у казаков те мунгальские люди отнимали ж, а верблюды де и лошади и иного борошню против вышеписанных Исачковых допросных речей казаки взяли и розделили по себе. И им де, Номолоту с товарищи, в том пай дали ж. И задору де от казаков к мугальским людем они, Номолот с товарищи, никакова не видали и не слыхали. /л. 155/

Ноября в 3 день в-Ыркуцком же в приказной избе иркуцкой казак Сергушка Петров против допросных речей Исачка Терентьева про убойство мугальских людей, и отчево и от ково учинился задор, допрашиван, а в допросе он, Сергушка, сказал те же речи слово в слово, что сказал енисейской казак Исачко Терентьев. И писаны те ево Исачковы речи выше сего.

И того же числа к сим допросным речам, приехав из Тункинского острогу в-Ыркуцкой, иркуцкой казак Андрюшка Москвитин подал в приказной избе письмянному голове и стольнику Леонтью Костянтиновичю Кислянскому сыск, а в сыску пишет. — 193-го году октября в ... (Число в тексте не проставлено) день по указу великих государей и по иркуцкой указной памяти письмянного головы и стольника Леонтья Костянтиновича Кислянского Тункинского острошку приказной человек Ярофей Могилев, взяв в судную избу, допрашивал иркуцкого служилого человека Сергушку Петрова да илимских служилых людей, тункинских беломесных казаков Микишку Манькова, Офоньку Подкаменного, Фильку Судейкина, Ваську Беспалово, Кирюшку Параманова, Алешку Злыгостева, Демку Панфилова, Ваську Елфимова,

Федьку Шиблева, Ларьку Артамонова, Агафонка Зонму, Кузьку Иванова Ворону, Ивашка Пилу, Ивашка Кобуна, Пашка Гаврилова, Офоньку Ламаева: как мугальские люди казаков стали побивать и сулемамы рубить, и сколько человек казаков ранили, и казаки побили ли мугальских людей?

И Сергушка Петров с товарищи в допросе сказал. — В нынешнем во 193 году прислана де была указная память из-Ыркуцкого острогу от письмянного головы стольника Леонтья Костянтиновича Кислянского ко мне, Сергушке, с товарищи, а велено нам по той указной памяти ехать в провожатых с мунгальскими людьми до Тункинского острошку. А тех мунгальских людей приняли мы, Сергушка с товарищи, в Монастырской деревне у иркуцких служилых людей, у Стеньки Жареникова, у Еремки Рудакова с товарищи, а приняв /л. 156/ тех мунгальских людей, мы, Сергушка с товарищи, поехали из Манастырской деревни в Тункинской острог и доехали до Моты-речки. И стали де мы, Сергушка с товарищи, тут начевать и с мунгальскими людьми. И с вечера я, Сергушко, для бережения к мунгальским людем поставил на караул 6 человек казаков Офоньку Подкаменного, Тишку Филипова, Сысойка Ананьина, Микишку Манькова, Фильку Судейкина, Федьку Шибаева. И ношною порою те мунгальские люди 16 человек, умыслев своей думою, воровским вымослом, почали на карауле казаков сулемами колоть и ножами колоть насмерть: Офоньку Подкаменного меж крыльцами рубили селемою, Тишку Филипова сечена рука левая и ножем колото под пазухой левой, у Сысойка Онаньина проколота насквозь левая ж рука пониже локти, у Микишки Манькова рука [434] же левая ж проколота ножем. И те караульщики учали кричать. И мы, Сергушка с товарищи, видя над собою от тех мунгальских людей воровских такое смертное убойство, стали мунгальские люди из ружья стрелять. И те мунгальские люди поставили с нами бой, и на бою ранили те мунгальские люди опять казачья наемщика Кузьку Леонтьева Галку — правою ногу повыше колена росекли селемою. А божиею милостию мы, Сергушка с товарищи, тех воровских людей побили всех 16 человек. А у тех мунгальских людей было конишек и кобыленок всех 16 да 4 пристылые верблюда простые. И на том побоище иные лошаденка от пищального голосу розбежалися. А ис тех четырех верблюдов дорогою один верблюд пропал. А те лошаденка и 3 верблюда оне де, Сергушка с товарищи, розделили по себе, а иного де живота никакого не ви[дели] и не имывали у тех мунгальских людей. То де наши речи.

По склейкам скрепа. Стольник и письменной голова Леонтей Кислянский.