СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

№ 199

(* — Датируется временем выезда и возвращения посольства)

/л. 1/ Лета 7189-го году июня в 2 день. По государеву цареву и великого князя Феодора Алексеевича, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца, указу и по приказу стольника и воеводы Ивана Остафьевича Власова велено ехать из Селенгинска сыну боярскому Василью Савину сыну Турсково с селенгинскими служилыми людьми, с казачьими десятники с Ываном Поповым, з Данилом Уразовым, да мугальского языку с толмачем с-Ываном Бодороем с товарыщи в Мугальскую землю к Очирою Сайн-гану и х Кутухте для того, что в нынешнем во 189 году майя в ... (Число в тексте не проставлено) день били челом великому государю царю и великому князю Феодору Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцу, а в Селенгинском стольнику и воеводе Ивану Остафьевичю всем городом служилые люди, сын боярской Гаврило Ловцов с товарыщи, подали челобитную в обидах и в разоренье на мугальских и табунуцких тайшей и на их улусных людей, что тех мугальских и табунуцких тайшей улусные люди их, селенгинских жителей, служилых людей, по дорогам на проездах и под городом, приезжая, грабят и до смерти побивают, и лошади и скот отгоняют. А которых имянем мугальских и табунуцких тайшей улусные люди воруют и сколько в котором году и в которых местех служилых и промышленых людей граблено и побито до смерти, и сколько лошадей и верблюдов и рогатого скоту отогнано, и тому всему дана под наказом роспись. И во всем ему, Василью, против наказу говорить.

И по указу великого государя сын боярской Василей Турсково с селенгинскими служилыми людьми пошел из Селенгинска июня в 2 день. И на урочище речке Тагалцаре пришел он, Василей, с служилыми людьми июня того ж числа. А кочуют около тое речки табунуцких ¹ тайш Цокулаевы да Дзаба Ирденея люди — шуленги Гадай да Тагай с товарыщи, а с ними /л. 2/ их улусных людей человек с полтораста.

Июня в 3 день пришел он, Василей, с служилыми людьми на урочище речке Бырке и стал, прошед речку, на лугу по край реки Чикоя. А на том лугу кочуют табунуцкой тайша Чин-табунай с своими улусными людьми, а улусных ево людей около кочуют юрт с пятьдесят.

Июня в 4 день пришел на речку Посольскую, а та речка пала в Чикой-реку. А около тое речки кочует табунуцкой тайша Ирдени Заб, а с ним ево улусных людей юрт с 60 и больши. И дал он, Ирдени Заб, Василью Турсково и служилым людем для чикойского перевозу баты.

Июня в 5 день, переехав Чикой-реку, пришел на речку Букулей и стоял на той речке за дозжем 3 дни, что броду через тое речку не нашли.

Июня в 8 день пришел на реку Иро и, переехав реку Иро, и ехал мимо улусу тайши Ирдени Гуин-дзайсана. А кочует тот тайша с своими улусными людьми по край реки Ира против камени Бурукчи, а с ним кочуют ево улусных людей юрт с пятьдесят. А всех у него людей под ним, сказывают, человек с пятьсот.

Июня в 9 день шел подле речки Куйтуна и, перешед речку Куйтун и дошед до речки Мухора, а по той речке кочуют Цыбдена-тайши [376] крайные люди. И того числа дошел до речки Садзюги, а на той речке кочуют! Цыбдена ж тайши улусной мужик тархан Чулюнга, а с ним юрт с пятнатцать.

Июня в 10 день пришел на Шару-реку, а около той Шары-реки по обе стороны кочуют Цыбдена-тайши дети с своими улусными людьми. И переехав Битигей-реку, а кочуют по той Битигею-реке Кутухтины пашенные мугалы. Да на той же реке Битигее ниже того на лугу стоят 2 городка небольшие дощаные, а от тех городков, едучи из Селенгинского на левой руке, стоит Цыбдена-тайши сын с своими улусными людьми, а с ним ево улусных людей юрт с тритдать. /л. 3/

Июня 11 день пришел на Борой, а проехав Борой-реку, на речке Арангату стретили тайшу Цыбдена-контази, а он, тайша Цыбден, едет от Кутухты, а сказывает, что он от Кутухты до той речки шел 3 дни. И прислал он, Цыбден, к Василью Турсково и к служилым людем дву человек, в том числе дядька детей ево имянем Салагай-манзи, другой имянем Суенка, и велел Василью Турсково и служилым людем говорить, чтоб у него, Цыбдена, на той речке дневать. И Василей с служилыми людьми у него дневали.

Июня в 12 день шел мимо озера Кунцалак и, пришед на реку Бургатай, а кочуют подле той речки Бургатая Очироя Сайн-гана люди юрт с 80, а с ними улусной лутчей мужик имянем Илден Обоси.

Июня в 13 день прошел речку Куй, а на той речке кочуют Кутухтины люди юрт с пятдесят. И прошед речки Могой и Селбей, а на Селбее-речке кочует зайсан Тархан-табунан, зять Засахту-гана ² мугальского с своими улусными людьми, а улусных ево людей юрт с 60. И пришел на речку Алятай, а та речка пала в Толу-реку. И стояли на усть Алятая по край Толы-реки. Да тут же на лугу по край Толы стоят Кутухтины два сарая, основ и связи у тех сараев деревянные, а свонную сторону кладено в один кирпич, подзоры решетки деревянные, а кровля — плиты каменные. А против тех сараев за Толою-рекою гора высокая, называют ее Канола, а на ней лес заповедной Кутухтин ³ . А в том лесу пущены звери всякие, а ловить их никому не велено.

Июня в 14 день послал он, Василей, с той речки Алятая к Очирою Сайн-гану и х Кутухте в улус наперед себя толмача Ивана Бодороя да 2-х человек служилых людей и велел им сказать, что по указу великого государя, ево царьского пресветлого величества, из дальной его государьской отчины из Сибири из Селенгинска стольник и воевода Иван Остафьевич Власов прислал к ним в посланниках его, Василья. /л. 4/

И Очирой Сайн-ган и Кутухта велели ему, Василью, с служилыми людьми быть к себе в улус июня в 14 день. А в то время они, Очирой Сайн-ган и Кутухта, улусами своими стояли на урочище на Цугане Ногу по край Толы-реки против камени Бютюга. А людей с ними кочует: с Сайн-ганом 200 человек, а с Кутухтою ево манзеев 500 человек. Да с ними ж кочует брат их родной Очироев Сайн-гана и Кутухтин тайша Сирисирей, а с ним ево людей 100 человек.

Июня в 15 день прислали Очирой Сайн-ган и Кутухта и Сирисирей к Василью Турсково и к служилым людем для допросу: от Очироя Сайн-гана прислан был Шарабасу Мерген-батур, от Кутухты — Зарихту Ирдени-ланцу, от Сирисирея — Син-зайсан. И, приехав, они Василья Турсково и служилых людей спрашивали. — Присланы де мы к тебе, Василью, а велено де вас спросить от кого де вы присланы и с каким делом?

И Василей Турсково сказал. — По указу де великого государя царя и великого князя Феодора Алексеевича, всеа Великия и Малыя и Белыя [377] Росии самодержца, и по наказу стольника и воеводы Ивана Остафьевича Власова прислан он, Василей, и служилые люди к Очирою Сайн-гану и х Кутухте.

И они, присыльщики, Василья Турсково спрашивали. — От великого де государя царя и великого князя Феодора Алексеевича, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца, к Очирою Сайн-гану и х Кутухте и к Сирисирею лист и его великого государя жалованье и подарки с ним, Васильем, есть ли?

И Василей Турсково сказал. — От великого де государя с ним, Васильем, листа и жалованья — подарок не прислано. А что де по указу великого государя ему, Василью, им, державцам, велено говорить на посольстве, и то де он, Василей, их державцам будет говорить на посольстве. Да Василей же Турсково им говорил, чтоб они своим державцам доложили, посольством бы и отпуском ево, Василья, и служилых людей /л. 5/ не задержали.

И они Василью Турсково сказали. — Поклонитесь ли де вы Очирою Сайн-гану и Кутухте по нашему закону?

И Василей Турсково сказал. — По вашему де закону мы не поклонимся, а поклонимся де мы как чин обдержит в Московском государьстве кланятца честным людем. И они, присыльщики, от Василья Турсково к своим державцам с теми речми и поехали.

Июня в 21 день Очирой Сайн-ган и Кутухта и Сирисирей велели ему, Василью, быть на посольстве к своим ближним людем, а перед себя не взяли за теми своими законными поклоны, что он, Василей, и служилые люди по их закону им не поклонились.

И Василей Турсково и служилые люди, пришед к ближним людем и вшед в ургу, говорили, а были на посольстве ближние их люди Очироя Сайн-гана Асаралуй-зайсан, а Кутухтин — Чин Заба, Сирисиреев — Сирен Алдартай, /л. 6/ Асаралуйу-зайсану с товарыщи. — Били челом великому государю царю и великому князю Феодору Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцу, а в Селенгинском городе стольнику и воеводе Ивану Остафьевичю Власову подали челобитную селенгинские служилые люди сын боярской Гаврило Ловцов с товарыщи на мугальских и табунуцких тайшей и на их улусных людей, что тех мугальских и табунуцких тайшей улусные люди их, селенгинских всяких чинов жителей, служилых людей, по дорогам на проездах и под городом, приезжая, грабят и до смерти побивают, и лошади и скот отгоняют. А которых имянем мугальских и табунуцких тайшей улусные люди воруют и сколько в котором году, и в которых местех служилых и промышленых людей граблено и побито до смерти, и сколько лошадей и верблюдов и рогатого /л. 7/ скоту отогнано, и то он, Василей, выговаривал против росписи, которая роспись из Селенгинска дана ему, Василью, под наказом, и чтоб де Очирой Сайн-ган и Кутухта и Сирисирей, против ево Васильева посольства и выговору, мугальских и табунуцких тайшей их улусных людей от такова воровства и от грабежу и от убойства уняли.

И Асаралуй-зайсан с товарыщи. — Приезжаючи де вы к Очирою Сайн-гану и к Кутухте на мугальских и табунуцких тайшей и на их улусных людей извещаете и велите их от грабежу и от убойства и от их воровства унять, а сами де вы пришли на мугальских и табунуцких тайшей и на их улусных людей землю и поставили де городы и остроги сильно, и от нас де и от них, мугальских и табунуцких тайшей, отходят к вам беглые люди в те городы, и вы де их принимаете. Да ис тех же де городов ходят в походы служилые люди и тех де мугальских и табунуцких тайшей и их улусных людей громят и разоряют и их побивают, а жен и детей их в [378] полон емлют. И тем де беглым нашим людем и их мугальским и табунуцким тайшам улусным людем к вам выходцам выдачи нет, а которые де побиты и в полон взяты, и о тех указу нет же.

И Василей говорил. — Городы де и остроги в тех местех поставлены по указу великого государя в его государеве отчине в сибирских украинах, а не на их Мугальской земле для того, что преж сего обиды были от ниш же, мугальских людей, великого государя ясашным людем и чтоб мен ясашными и мугальскими людьми обид и убойства не было. А государьские люди сильно у вас никаких людей беглых не имывали, а хто де похочетя жить в тишине и в покое и выйдет на его великого государя имя — того де и ныне приимут. А из Селенгинского де города и из его уездов на мугальских и табунуцких людей служилые и всяких чинов люди в походы для погромов их и разоренья не хаживали.

И Асаралуй-зайсан с товарищи говорил. — Преж де сего и ныне берете ясак с наших брацких людей, и Очирой Сайн-ган и Кутухта и Сирисирей о том великому государю /л. 8/ к Москве посылали посланцов своих Гарму Билюхтуя с товарыщи и велели бити челом великому государю обо всех брацких людех и о выходцах. И великий де государь пожаловал их, велел тех всех брацких людей и выходцов отдать. И для де того послан был от великого государя с Москвы с листом к ним, Очирою Сайн-гану и ха Кутухте и к Сирисирею, тобольской тотарин Сейдяш. И ево де, Сейдяша, в Тобольском с тем листом задержали, и лист де послан не тот с тобольским сыном боярским с Федором Михалевским. И толмач де с ним был прислан, а нашего мугальского языку перевесть совершенно не умел, и лист де перевесть было некому. И ныне де вы, приехав в Селенгинской, скажите стольнику и воеводе Ивану Остафьевичю наши речи, что де отдаст ли брацких людей и выходцов Очирою Сайн-гану и Кутухте и Сирисирею без московских отписок? Да слышали де мы, что де вышел к вам под Селенгинской брацкой мужик Кикий с товарыщи с улусными людьми и берут де ясак с них в Нерчинской острог нерчинские служилые люди. И что де над нерчинскими острогами учинитца, и в том бы де не жаловались. Да вы ж де ныне присылали к табунуцким тайшам трою и просите де с их улусных людей ясаку с человека по соболю, а преж де сего с мугальцов ясаку нихто не имывал. И ныне де Очирой Сайн-ган и Кутухта и Сирисирей велели вам на посольстве те речи к вам выговорить и велели вам сказать, что с теми с нашими посольскими речми посылают с вами в Селенгинской город своих посланцов, а велено им, посланцом, будучи у вас в Селенгинском на посольстве, говорить те ж речи. А которые посланцы с вами в город будут посланы, и тем имяны будут вам объявлены на 5 отпуске.

И Василей говорил. — Такова де от великого государя указу к ним, Очирою Сайн-гану и к Кутухте и к Сирисирею, не бывало, и в листу не писывано, что им отдать брацких ясашных людей и выходцов. А Сейдяш де по указу великого государя послан с Москвы с их посланцы в провожатых до Тобольска, а ис Тобольска велено де к вам послать с листом сына боярского, кого пристойно. И из Тобольска к ним послан тобольской сын боярской Федор Михалевской. А что де великого государя указ против их к великому государю челобитья, и то де по указу великого государя /л. 9/ в листу писано, и тот лист прислан с ним, Федором Михалевским. А того де у великого государя в его Московском государьстве не ведетца: хто под его великого государя высокодержавную высокую руку выйдет, и тех людей никому не отдают. А когда де у вас того листа перевесть некому, и вы де пошлите тот лист с своими посланцы в Селенгинской город к стольнику и воеводе к-Ывану Остафьевичю, и он велит тот вам лист [379] перевесть. И чтоб де послал в Селенгинской Кутухта грамотного человека мугалетина, хто б де ваш закон и грамоту вашу мугальскую совершенно знал.

И Асаралуй-зайсан с товарищи спрашивал. — Для де чего грамотного человека у нас спрашиваете?

Василей говорил. — Для того, чтоб де познал истиннаго в Троицы славимаго бога и умел бы де сказать про свой закон, а познав истиннаго бога, сказал вашему Кутухте.

Асаралуй-зайсан с товарыщи говорили. — До коих де мест у вас в Селенгинском стольнику и воеводе Ивану Остафьевичю быть?

И Василей говорил. — Быть де ему до указу великого государя, как изволит великий государь. Да Василей же говорил, чтоб они Очирою Сайн-гану и Кутухте и Сирисирею сказали: отпуском бы де ныне от себя ево, Василья, и служилых людей не задержали.

И Асаралуй-зайсан с товарыщи сказали. — О посольстве де вашем и о тех речах мы доложим.

И против наказу, каков ему дан в Селенгинском, Очирою Сайн-гану и Кутухте и Сирисирею их ближним людем выговаривал.

И говорил Уй-зайсан (Пропущено начало имени: Асарал) с товарыщи. — Пришлют де к тебе, Василью, подьячего и велят против вашей изветной росписи убитых людей, грабежу и отгонного скота для ведомости списать и взять список.

И после посольства Очирой Сайн-ган и Кутухта и Сирисирей велели ему, Василью, и служилым людем давать корм и питье. /л. 10/

Июня в 27 день прислан от Очироя Сайн-гана подьячей Шамба Ильден-табунан и, списав с-ызветной росписи список, взял, а о отпуске велел указу дожидатца июля до 1 числа.

Июля в 1 день прислан от Очироя Сайн-гана Занбалай-тайдзи и велел жить июля до 4-го числа для того: которым де людем с вами в посланцы сказано, чтоб де отпуск учинить с вами вместе; да сего ж де числа приехал Цыбден-тайша к Очирою Сайн-гану и х Кутухте, и от него де посланец в город будет с нашими ж де посланцы.

Июля в 4 день присланы от Очироя Сайн-гана и от Кутухты и от Сирисирея и от Цыбдена лутчие их люди, а с ними присланы посланцы, которые отряжены в Селенгинской город: от Очироя Сайн-гана — Цамбала-тайдзи, от Кутухты — Зарихту Ирдени-ланцу, от Сирисирея — Зоглоху Зорихту, от Цыбдена — Кыцу. А к-ыным де тайшам посланы гонцы, а велено де им с вами в город посланцов же послать.

И жили они, Василей и служилые люди, у Очироя Сайн-гана и у Кутухты и у Сирисирея в улусе июня с 15-го числа и июля по 6-е число.

И как де, он, Василей, у Очироя Сайн-гана в их улусах и слышал в розговоре от мугальцов, что де от Кутухтина улусу до его Кутухтина городка легкими коньми езду день, а верблюдами кочевьем в третей день. А тот городок поставлен меж вершинами Чикойскими и Толскими на Ингадинском хребте, а от того городка до Чикойской вершины езду верблюдами 6 дней, а до Ингоды от того городка, сказывают, видеть.

А от Кутухтина улусу до китайские стены до Калгана езду верблюдами, сказывают, месяц, а от Калгана до Китайского царьства езду 6 дней. /л. 11/ А до Галдана, калмыцкого тайши, от него, Кутухты, езды, сказывают, месяц. [380]

А та Тола-река, на которой ныне Кутухта кочует, течет в Оркон реку, а вершина у той реки Оркона от Косогола-озера, а устьем течет в Селенгу-реку. А те реки Тола и Оркон рыбны: всякой рыбы в ния много.

Июля в 6 день Очирой Сайн-ган и Кутухта и Сирисирей и Цыбдеи отпустили их, Василья и служилых людей, а с ними послали посланцо своих, а подвод под него и под служилых людей не дали. И шли де они щ их улусу до урочища Ковриги Оркона-реки и до Цыбденовых детей и да ево улусных людей теми ж урочищами, которые писаны в сем статейной списке выше. А в Цыбденове улусе жили они день, а пришли на Оркон Ковриге июля в 13 день.

Того ж числа приехали от иных тайш посланцы к тому ж урочищу Ковриге и сказали Василью Турсково, что де присланы мы от своих тайш по присылке и по указу от Очироя Сайн-гана и Кутухты, а велено нам ехать в город в посланцах, а от которого тайши имянем посланцы, и то писано в сей статье: от Чин-контазея посланец Ирки-даруга, от Дайчин-имена — Суен Косючи.

И меж теми урочищами Ковригою и Иройского устья против Оркона-реки за Селенгою-рекою на Белых водах стоят тайши 4 брата, Куканови дети, а ниже урочища Ковриги подле Оркон-реку кочует брат их меньшей Ирдени Заб з зятем своим з Дабуном, да их же пяти братов другой зяты кочует с ними ж. А у тех у пяти братов и у дву их зятей, сказывают, у них улусных людей три тысячи ж двести.

Июля в 16 день приехали Василей Турсково и служилые люди к перевозу на реку Чикой. /л. 12/ Того ж числа приехали к нему, Василью, от табунуцких и от иных тайш посланцы, а сказали ему, Василью, что де присланы мы от своих тайш в Селенгинской город в посланцах, а велено де им ехать в город с ним, Васильем. А от которых тайшей те посланцы и хто имянем, и то писано в сей статье: от табунутов, от Цокулая — Мохлай Иркикя, от Ирдени Заба — Кудзеран-тайчин, от Чин-табуная — Цулум Сурухая; от Чин-кятазея — Уктуху-шуленга; от Дулмая — Туухей; от Ирдени Ахая — Дордзи Мерген-батур.

А в Селенгинской город пришел он, Василей, и служилые люди и мугальские посланцы июля в 18 день.

Да на отпуску де ему, Василью, и служилым людем от Очироя Сайн-гана и Кутухты и Сирисирея говорили. — Буди де братцких людей и выходцов не отдадите, и вам де впредь к нам ездить непошто, да и мы к вам ездить не будем. И то де Очирой Сайн-ган и Кутухта и Сирисирей послам своим приказали воеводе вашему говорить в Селенгинском. /л. 13/ А буди де они зачем тех речей не посмеют говорить у вас, и те де речи вы воеводе своему скажите.

А ся статья писана моею Васильевою рукою потому, что подьячей выше сего прописал (Статья, начиная со слов «Да на отпуске де ...», написана другим почерком).

По склейкам и под текстом рукоприкладства: К сему статейному списку сын боярской Василей Турсково руку приложил. К сему статейному списку селенгинской служилой человек Оська Иконник вместо десятников казачьих Ивана Попова, Данила Уразова да толмача Ивана Бодороя по их веленью руку приложил.

Комментарии

1. Табунуцкие, или табунгутские, тайджи кочевали в бассейне р. Селенги, в междуречье Хилки и Чикоя, до Еравинского озера. В 40-х годах XVII в. главой табунгутов был Турухай-табун. Все исследователи в настоящее время считают их монголоязычной группой населения. С. А. Токарев отмечал, что табунгуты не являются этнической группой и что они выступают как «чисто политическая общность» (История Бурят-Монгольской АССР. Улан-Удэ, 1954, с. 151; Е. М. Залкинд. Присоединение Бурятии к России. Улан-Удэ, 1958, с. 126; С. А. Токарев. Расселение бурятских племен в XVII в. — Записки Бурят-Монгольского государственного научно-исследовательского института. Вып. 1. Улан-Удэ, 1939, с. 126-128; Н. П. Шастина. Русско-монгольские посольские отношения XVII века. М., 1958, с. 62-65). В 1682 г. дети Кукан-хана сообщали о табунутах; «те де люди живут собою, не под нашими тайшами» (ЦГАДА, ф. Иркутская приказная изба, оп. 1, д. № 23, л. 64). Б. Я. Владимирцов высказал предположение, что слово «табунанг» китайского происхождения, но объяснения его не дал (Б. Я. Владимирцов. Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм. Л., 1934, с. 144). Все вопросы, связанные с табунгутами, требуют дальнейшего изучения.

2. С 1670 г. Дзасакту-ханом был Ценгунь.

3. Кан-ола или Хан-ула, Богдо-ула — название горы и самого древнего в Монголии заповедника, который принадлежал Ундур-гегену. В заповеднике обитали редкие животные, охота на которых запрещалась.