СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

№ 175

(* — Датируется временем отпуска посольства из Томска и отъезда из монгольских улусов)

/л. 371/ Лета 7187-го году майя в 13 день. По указу великого государя царя и л. 371 великого князя Феодора Алексеевича, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца, его царского величества, стольник и воевода князь Петр Лукьянович Львов да диак Федор Левонтьев велели ехать по наказной памяти, какова дана за пометою диака Федора Левонтьева, томским сыну боярскому Степану Тупальскому да приказной избы подьячему Андрею Поспелову, да конным казаком Костьке Губину, Федьке Чижеву, Гришке Берескину, да для мугальсково толмачества Ивашку Татаринову, а для татарсково толмачества казачью сыну Ивашку Шумилову в Мугальскую землю к Лоджану Алтыну-царю.

И как будучи у Лоджана Алтына-царя на посольстве, и велено мне, Степану, с товарищи Лоджану Алтыну-царю объявить про здоровье великого государя царя и великого князя Феодора Алексеевича, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца, и призвать ево, Лоджана Алтына-царя, з детьми ево и с яйзаны и с улусными людьми под его великого государя, его царьского величества, высокую руку и в вечное холопство, и привести к шерти з детьми ево и с яйзаны и со всеми улусными людьми.

Да со мною ж, Степаном, с товарыщи послали стольник и воевода князь Петр Лукьянович Львов да диак Федор Левонтьев великого государя жалованья к Лоджану Алтыну-царю 5 аршин сукна скорлату красново, 20 корольков красных, а речь велели говорить толмачю Ивашку Татаринову тихо и внятно. — /л. 372/ Великий государь царь и великий князь Феодор Алексеевич, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержец, жалует тебя, Лоджана Алтына-царя, своим государевым жалованьем: сукна скорлату 5 аршин красново, 20 корольков красных.

Да мне ж, Степану, с товарыщи велено говорить ему ж, Лоджану Алтыну-царю, чтоб он, Лоджан Алтын-царь, был в подданстве с своими детьми и с яйзаны и с улусными людьми у великого государя царя и великого князя Феодора Алексеевича, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца, а великого государя милость и жалованье к тебе, Лоджану Алтыну-царю, будет ноипаче прежнево.

А отпущен я, Степан, с товарыщи ис Томсково в Мугальскую землю к Лоджану Алтыну-царю нынешняго 187 году майя в 13 день, а поехал в 18 день ис Томсково. А со мною, Степаном, с товарыщи ис Томсково отпущен был Лоджана Алтына-царя посланец ево Бочю-ейзан Баатыр. А ехал я, Степан, с товарыщи и с посланцом ис Томсково Чюлымом-рекою и Кемчиком вверх в лотках до Красноярсково волоку, а к волоку приехали июня в 7 день и жили под волоком 2 дни: ждали с Красново Яру подвод.

И с Красново Яру воевода Данило Загряской прислал к нам, Степану с товарыщи и Лоджа /л. 373/ на Алтына-царя посланцом Бочю-ейзану Баатырю с товарыщи, подводы конные, июня в 9 день на тех конных подводах поехали на Красной Яр и на Красной Яр приехали июня в 12 день. А на Красном Яру жили я, Степан, с товарыщи 3 дни. А красноярской воевода Данило Загряской у меня, Степана, с товарыщи томскую подорожную взял к себе, а дал подорожную свою и подводы конные до Удинсково острогу по своей подорожной. [334]

И с Красново Яру поехали я, Степан, с товарищи июня в 15 день на киргискую тубинскую сторону за Енисей-реку. Да с Красново ж Яру воевода Данило Загряской за мною, Степаном, с товарыщи послал в Мугальскую ж землю к Лоджану Алтыну-царю от себя послов своих, ссыльново человека конново казака Алешку Лекарева да с ним конных казаков пятидесятника Ивана Сиротинина, да дву человек толмачей — Ивашку Шадру, Костьку Дрокина.

И ехали я, Степан, с товарыщи да Кансково острошку, от Красноярсково острогу да Кану-реки ехали еланными месты и черными лесами и болоты, а больших и малых 30 рек и речек переправливались. А в Канской острог приехали июня в 22 день. /л. 374/

А июня в 23 день, ночевав в Канском острошке, поехали на Уду-реку в Брацкую землю в Удинской острог, и до Удинсково острожку ехали 7 дней лесами черными и болотами. Ис Кансково выехав, ночевали на речке Пойме, а другая речка Тугучи, третяя большая река Ташет, четвертая река Туманшет, пятая большая ж река Бирюса, шестая малая речка Соленая да малых топких речок и грязных двенатцать. А по Бирюсе живут великого государя ясашные люди катовцы. И в Удинской приехали июня в 29 день и ночевали, а из Удинсково поехали июня в 30 день по Уде-реке вверх. А по Уде-реке живут великого государя ясашные люди браты и каршуты. И по Уде шли до Саянсково камени 3 дни.

Июля в 4 день поднялись на Саянской камень и [с] Саянсково камени шли 11 дней. А на каменях все моховые топкие болота и озера и речки каменные быстрые, а осередь Саянсково камени большая река Ия. И спустилися к речке Салику и, через речку Салик переправясь, поднялись на крутой великой камень и шли того камени день, и пришли к великой реке Оке, и у Оки-реки ночевали ночь, и пошли вверх по Оке-реке, и шли до половина дни до усть быстрой каменной речки. /л. 375/

И того ж дни июля в 16 день у той быстрой каменной речки встретили меня, Степана, с товарыщи 2 человека от мугальсково Лоджана Алтына-царя с кормом и с питьем. И у той речки нас, Степана с товарыщи, одержали, а про Лоджана Алтына-царя нам сказали, что кочюет де Лоджан Алтын-царь со всеми своими улусными людьми на низ Оки-реки к той каменной быстрой речке. И стоял я, Степан, с товарыщи у той речки, дожидались ево, Лоджана Алтына-царя, 4 дни.

Июля в 20 день Лоджан Алтын-царь к той каменной быстрой речке прикочевал со всем кочевьем, а иные ево улусные люди кочевали по за Оке-реке.

Июля в 21 день Лоджан Алтын-царь прислал к нам, Степану с товарыщи, подводы, восмь верблюдов и велел нас перевесть через быструю каменную речку, и остановили близь ево Лоджана Алтына-царя урги, и велел дать нам, Степану с товарыщи, юрту войлошную и прислал к нам корму: быка живова и питья. А велел он, Лоджан Алтын-царь, в приставех быть у нас человеку своему Данбе. И жили мы в той юрте 3 дни до посольства. /л. 376/

Да июля ж в 24 день прислал ко мне, Степану, с товарыщи Лоджан Алтын-царь пристава Данбу и гаворил нам пристав Данба. — Мугальской де Лоджан Алтын-царь велел тебе, Степану, с товарыщи говорить и зовет де вас к себе в ургу з государевым жалованьем и с воевоцкими поминки и с своими дарами.

И я, Степан, с товарыщи, взяв великого государя жалованье, к нему, Лоджану Алтыну-царю, и воевоцкие поминки и свои дары понесли. А как пришли к ево урге, и остановил нас пристав Данба у урги, а сам пошел к Лоджану Алтыну-царю в ургу. И вышед пристав Данба из урги, и говорил [335] мне, Степану, с товарищи. — Как де будете перед Лоджаном Алтыном-царем в урге, и Лоджан де Алтын-царь про государское здоровье у вас не спросит, а вы де спросите про здоровье Лоджана Алтына-царя, а Лоджан де Алтын-царь спрошает про воевоцкое здоровье.

И я, Степан, с товарыщи приставу Данбе сказали. — Будя де Лоджан Алтын-царь, встав, не спрошает про государьское многолетное здоровье, и мы де к нему на посольство не пойдем.

И Донба ж нам, Степану с товарыщи, говорил. — Прежде вас, Степана с товарыщи, были с Красново Яру послы, красноярские конные казаки Трошка Бара /л. 377/ нов да толмач Меркушка Чюрчин с товарыщи. И Лоджан де Алтын-царь про государьское многолетное здоровье у них не спрашивал, и они о том не спорили. А вы де, Степан с товарыщи, для чево о том спорите?

И я, Степан, с товарыщи ему, приставу Данбе, сказали. — Мы де за ево великого государя честь и за многодетное здоровье ради умереть, а так де пословать не будем. И пошли я, Степан, с товарыщи от урги в свою юрту.

И того ж числа, погодя мало, Лоджан Алтын-царь прислал ко мне, Степану, с товарыщи Бочю-ейзана Баатыря и велел у нас юрту отнять: а вы де, Степан с товарыщи, поезжайте в Томской.

И я, Степан, с товарыщи говорили Бочю-ейзану Баатырю. — Послан де я, Степан, с товарыщи к нему, Лоджану Алтыну-царю, по ево Лоджанову челобитью к великому государю царю и великому князю Феодору Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцу, з жалованьем и с милостивым словом. /л. 378/ А что де Лоджан Алтын-царь не хочет, встав, про великого государя царя и великого князя Феодора Алексеевича, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца, про ево царьское многолетное здоровье спрошать, и то де он, Лоджан Алтын-царь, впредь не хочет к себе видеть милости великого государя и жалованья.

И Бочю-ейзан Баатырь юрты у нас не взял, а приставил к нам около юрты 12 человек караульщиков.

И того ж дни, отъехав от нас, он же, Бочю-ейзан Баатырь, взял красноярских служилых людей Алешку Лекарева с товарыщи на посольство к Лоджану Алтыну-царю. И Лоджан де Алтын-царь на посольстве у Алешки Лекарева с товарыщи про великого государя многодетное здоровье не спрашивал. А он де, Алешка, Лоджану Алтыну-царю не спорил. А спрашивал де он, Алешка Лекарев, про Лоджаново здоровье. А Лоджан де Алтын-царь спрошал у нево, Алешки, про воеводу про Данила Загрясково. А сказывал нам, Степану с товарыщи, про посольство красноярских служилых людей красноярской же толмач Костька Дрокин, что де у них на посольстве Лоджан Алтын-царь про государьское многолетное здоровье не спрашивал, а Олешка де Лекарев о том не спорил.

И того ж дни после их красноярских служилых людей посольства приехал к нам, Степану с товарыщи, он же, Бочю-ейзан Баатырь, и говорил. — Велел де вас Лоджан Алтын-царь взять перед себя в ургу з государевым жалованьем и с воевоцкими поминки и своими дарами. /л. 379/

И я, Степан Тупальской, с товарыщи ему, Боче-ейзану Баатырю, говорили. — Будя де Лоджан Алтын-царь, встав, спрошает про государьское многолетное здоровье, и я, Степан, с товарыщи к нему, Лоджану Алтыну-царю, з государевым жалованьем итти готов на посольство.

И он, Бочю-ейзан Баатырь, сказал нам. — Лоджан Алтын-царь про здоровье великого государя будет спрашивать. И я, Степан, с товарыщи, взяв великого государя жалованье — 5 аршин сукна скорлату, 20 [336] корольков красных, и воевоцкие поминки и свои подарки, понесли к Лоджану Алтыну-царю в ургу на посольство.

А как я, Степан, с товарыщи пришли в ургу пред Лоджана Алтына-царя, и Лоджан Алтын-царь, встав и малахай сняв, спрашивал сам про здоровье великого государя царя и великого князя Феодора Алексеевича, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца, и про здоровье государыню благоверную царицу и великую княгиню /л. 380/ Наталью Кириловну ¹ , и про здоровье государя благоверного царевича и великого князя Иоанна Алексеевича, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии, и про здоровье государя благоверного царевича и великого князя Петра Алексеевича, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии, и про здоровье благоверных царевен. Да он же, Лоджан Алтын-царь, спрашивал про все великое государьство и Томсково города про воеводу и про всех служилых людей.

И я, Степан Тупальской, да подьячей Андрюшка Поспелов велели говорить толмачю Ивашку Татаринову. — Божиею милостию великий государь царь и великий князь Феодор Алексеевич, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержец и многих государств [государь] (Слово в тексте пропущено) и облаадатель, на своем царьском превысочайшем престоле Росийскаго царствия на Москве, дал бог, здорово з государынею благоверною царицею и великою княгинею Натальею Кириловною и благоверным государем царевичем и великим князем Иоанном Алексеевичем, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии, и з благоверным государем царевичем и великим князем Петром Алексеевичем, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии, и з благоверными государыни царевнами, и их царьского величества все Московское государьство и Томского города воевода и все служилые люди. /л. 381/

И я, Степан Тупальской, с товарыщи спрашивал про ево Лоджана Алтына-царя здоровье и про всех ево улусных людей и поднесли великого государя жалованья ему, Лоджану Алтыну-царя, сукна 5 аршин скорлату красново, 20 корольков красных.

И Лоджан Алтын-царь, стоя, принял у нас, Степана Тупальского с товарыщи, государево жалованье, сукно и корольки, с честию и положил себе на голову и на государской премногой милости бил челом.

А после поднесли воевоцкие поминки и свои дары.

Да я ж, Степан Тупальской, да подьячей Андрюшка Поспелов с товарыщи велели говорить Лоджану Алтыну-царю, и толмач Ивашко Татаринов говорил. — В прежних де годех присылал ты, Лоджан Алтын-царь, в Томской посланца своево Мерген Деку да с ним киргисково мужика Турмачка. И тот твой Лоджана Алтына-царя посланец прежнему воеводе князю Ивану Приимкову-Ростовскому с товарыщем подал письмо и речью говорил, что де наперед сево великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца, к отцу ево Лоджанову к Алтыну-царю жалованье было, и чтоб великий государь пожаловал ево, Лоджана Алтына-царя, велел ис Томсково послать томских детей боярских и служилых людей к нему, Лоджану Алтыну-царю, для посольства. /л. 382/

И по указу великого государя прежние воеводы князь Иван Приимков-Ростовской с товарыщем посылали к тебе ис Томсково сына боярсково Степана Грека с товарыщи и велели тебе, Лоджану Алтыну-царю, говорить. — В прежних де годех блаженные памяти великому государю царю и великому князю Михаилу Феодоровичю, всеа Русии самодержцу, и великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцу, отец твой Алтын-царь и он, [337]

Лоджан Алтын-царь, шерть свою дали на том, что под их государьские городы и остроги войною не приходить, и их государьских людей не побивать, и с ясашных людей ясаку на себя не имать и не грабить. И до нынешняго 187-го году ты, Лоджан Алтын-царь, по своей шерте великим государем в правде своей стоял, под государьские городы и остроги войною не прихаживал, и государевых руских людей не побивал, и с ясашных великого государя людей ясаку на себя не имывал и не грабливал.

А ныне по указу великого государя царя и великого князя Феодора Алексеевича, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца, и по приказу стольника и воеводы князя Петра Лукьяновича Львова да диака Федора Левонтьева велено нам, Степану Тупальскому да подьячему Андрюшке Поспелову с товарыщи, говорить тебе, Лоджану Алтыну-царю. — /л. 383/ Как отец твой Алтын-царь и ты, Лоджан Алтын-царь, в прежних годех блаженные памяти великому государю царю и великому князю Михаилу Феодоровичю, всеа Русии самодержцу, и блаженные памяти великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцу, шерть свою дали и во всем им, государем, по своей шерте служили и прямили и великих государей к себе милость неизреченную и жалованье видяли, также б и ныне ты, Лоджан Алтын-царь, с своими детьми и с яйзаны и со всеми своими улусными людьми буди в подданстве у великого государя, и великому государю царю и великому князю Феодору Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцу, шерть дай з детьми свои и с яйзаны и со всеми улусными людьми, видя к себе великого государя неизреченную милость и жалованье, и ему, великому государю, со всеми своими улусными людьми служи. А великого государя царя и великого князя Феодора Алексеевича, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца, жалованье к тебе и милость будет неизреченная. /л. 384/

И он, Лоджан Алтын-царь, говорил нам, Степану с товарыщи. — В прежние де годы блаженные памяти великому государю царю и великому князю Михаилу Феодоровичю, всеа Русии самодержцу, и блаженные памяти великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцу, отец мой Алтын-царь и я, Лоджан Алтын-царь, шертовали со всеми своими улусными людьми. И отцу де моему Алтыну-царю и мне, Лоджану Алтыну-царю, великих государей милости и жалованья было много, а шертовал де отца моево душею Дайн Мергень-ланзы. А ныне де великому государю царю и великому князю Феодору Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцу, я, Лоджан Алтын-царь, с своими детьми и с яйзаны и со всеми улусными людьми шертовать радею, ожидаю де с небес божии милости, а от великого государя жалованья.

Да он же, Лоджан Алтын-царь, говорил. — Посылал де я в Томской посланца своево Бочю-ейзана Баатыря бити челом великому государю царю и великому князю Феодору Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцу, о казне великого государя, которая прислана в Томской. А велено было тое великого государя казну прислать ко мне, Лоджану Алыну-царю. И тое де великого государя казны ко мне ис Томсково не прислали. /л. 385/

И я, Степан, и Андрюшка с товарыщи велели говорить толмачю Ивашку Татаринову. — В прошлых де годех прислана великого государя казна в Томской, а указано тое великого государя казну отослать к тебе, Лоджану Алтыну-царю. И та великого государя казна ис Томсково к тебе не послана за тем, что многие годы про тебя, Лоджана Алтына-царя, вести не было. И стольник и воевода князь Петр Лукьянович Львов да диак [338] Федор Левонтьев об указе к великому государю к Москве писали. А как будет великого государя указ о той казне и укажет великий государь тое казну к тебе отослать, и та великого государя казна ис Томсково прислана будет к тебе тотчас.

И после посольства нам, Степану с товарищи, Лоджан Алтын-царь велел нам сесть и велел нас поить и кормить довольно, а напоя и накормя нас, велел нам Лоджан Алтын-царь итти в свою юрту и прислал за нами корм: быка живова и питья.

Июля в 28 день пришел из урги от Лоджана Алтына-царя пристав Данба и говорил мне, Степану, с товарыщи. — Велел де вам быть Лоджан Алтын-царь к себе в ургу для посольсково дела.

И я, Степан, и Андрюшка с товарыщи пришли в ургу перед Лоджана Алтына-царя. И Алтын-царь говорил. — О чем де вы, Степан с товарыщи, пословали, о шерти, и шертовать де я великому государю царю и великому князю Феодору Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцу, готов з детьми своими и с яйзаны и со всеми улусными людьми, и чтоб де меня /л.386/ великий государь пожаловал, как жаловал отец ево государев, блаженные памяти великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержец, отца ево Лоджанова Алтына-царя, и было де к отцу ево Алтыну-царю ево великого государя милость и жалованье. А ко мне де, Лоджану Алтыну-царю, были грамоты великого государя за веслыми красными печатьми, а в тех грамотах было написано. — Как де на меня, Лоджана Алтына-царя, будут воинские люди, и от воинских де людей ево, Лоджана Алтына-царя, оборонить служилыми людьми из сибирских городов от Верхотурья, и острог было в ево земле поставить, и пашни пахать. И после де того я был от киргиз и от калмыцких людей в разорении. А ныне де я от войны вышел и живу на своей Мугальской земли.

И я, Степан, с товарыщи велели говорить толмачю Ивашку Татаринову. — Нам де про то, Лоджан Алтын-царь, неведомо, что таков великого государя указ был ли к тебе. А ныне по указу великого государя царя и великого князя Феодора Алексеевича, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца, и по приказу стольника и воеводы князя Петра Лукьяновича Львова да диака Федора Левонтьева велено мне, Степану, с товарыщи тебе, Лоджану Алтыну-царю, говорить, чтоб ты у великого государя был в подданстве и шерть свою великому государю з детьми своими и с яйзаны и со всеми улусными людьми дал. /л. 387/

И Лоджан Алтын-царь при мне, Степане, и при подьячем Андрюшке Поспелове с товарыщи великому государю царю и великому князю Феодору Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцу, его царскому величеству, шертовал з детьми своими с-Ырдень-тайчею да з Байн Чюром ² и с лутчими своими яйзаны: Уй-юйзаном, Савою Идерченевым, з Баатырь-ейзаном, с Чокур-тайчею, с Чечен-тайчею, с-Ыркою-убашею, с Тубаном Кутайчиным, с Сокту-Баатырем, з Бекею Начином, з Будашом Кичитаевым. И за всех своих улусных людей, взяв книгу, сам Лоджан Алтын-царь и, воздев на небо руки, и детям своим и всем ейзаном и улусным людем також велел руки поднять к небу, как и сам. И около головы своей Лоджан Алтын-царь руками обводил, и по лицу своему потирал, и нохти свои лизал, и детям своим велел також руки около головы обводить и нохти лизать. И Лоджан Алтын-царь з детьми своими по своей вере книгу целовал, а яйзаном своим и улусным людем велел руками около головы обводить и нохти лизать.

И я, Степан, и Андрюшка с товарыщи Лоджану Алтыну-царю говорить велели толмачю Ивашку Татаринову, чтоб де Лоджан Алтын-царь [339] велел лутчим своим ейзаном и улусным людем и по своей вере книгу целовать. /л. 388/

И Лоджан Алтын-царь велел мне, Степану, и Андрюшке с товарыщи сказать. — Я де, Лоджан Алтын-царь, великому государю з детьми своими и книгу по своей вере целуем за всех своих улусных людей в правде.

А как Лоджан Алтын-царь з детьми своими шертовал и с яйзаны и с улусными людьми, говорил речь. — Шертуем де мы по своей вере в правде на небо к богу, а на земли великому государю царю и великому князю Феодору Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцу, на том, что мне, Лоджану Алтыну-царю, з детьми своими и с яйзаны и с улусными людьми служити ему, великому государю, и прямити, и добра хотети во всем в правду, и под ево государьские городы и остроги войною не приходить, и руских людей не побивать, и с ясашных татар, которые служат великому государю, ясаку с них на себя не имать и не грабить. А где изволит великий государь быть на своей государеве службе на непослушников, и я, Лоджан Алтын-царь, з детьми своими и с ейзаны и со всеми улусными людьми ему, великому государю, служить рад вместе с ево великого государя ратными людьми.

Да Лоджан же Алтын-царь говорил мне, Степану, с товарыщи. — Посылаю де я к великому государю царю и великому князю Феодору Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцу, к Москве с тобою, Степаном, с товарыщи послов своих Баадари Колочи-бакшу /л. 389/ да Бордоя Кулюкея с листом, что де я, Алтын-царь, при тебе, Степане, с товарыщи великому государю царю и великому князю Феодору Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцу, з детьми своими и с яйзаны и с улусными людьми шертовал и в подданстве учинился. Да я ж, Алтын-царь, посылаю в дарех к великому государю с посланцы своими конь иноходь, 2 камки, 16 соболей, кукшин китайской.

Да он же, Алтын-царь, говорил. — Зачем де не изволит великий государь киргиз воевать? И мне б де изволил великий государь с своими улусными людьми их, воров, воевать вместе, а повоевав их, острог в Киргизах поставить и пашни пахать, а мне б де острог великого государя и руские люди оборонь от калмыцких людей. А я б де, Лоджан Алтын-царь, послужил великому государю, многих бы людей под ево царьскую высокую руку подвел: не себе б де я славу учинил, а послужил и славу учинил ево царскому имени и величество.

И Степан Тупальской с товарыщи говорить велели толмачю Ивашку Татаринову. — Будет ты, Лоджан Алтын-царь, послужишь великому государю и к ево царьскому величеству службу свою покажешь и подведешь каких иноземцов под ево царскую высокую руку, великий государь царь и великий князь Феодор Алексеевич, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержец, пожалует тебя, Лоджана Алтына-царя, ноипаче прежнево. /л. 390/

И после шерти своей Лоджан Алтын-царь велел нас, Степана с товарыщи, поить и кормить довольно у себя в урге.

Да августа в 8 день Лоджан Алтын-царь велел нас, Степана с товарыщи, на отпуске к себе взять в ургу. И для царьского величества дал нам Лоджан Алтын-царь коня бура, отлас китайской лазоревой, 10 соболей, 40 хвостов собольих, 4 китайки, а дорожново корму дать велел нам борана и отпустил нас с честию.

И августа со 8-го числа ехали я, Степан, с товарыщи и с ево Лоджана Алтына-царя посланцами [с] Саянсково камени 9 дней, августа в 16 день приехали в Удинской острог. И в Удинском остроге красноярские служилые люди годовальщики Ивашко Бакшандин с товарыщи сказали. — Прибегал де к нам в Удинской острог ясашной брацкой мужик, а сказывал, что де [340] киргиские воинские люди под Красноярским острогом качинских и ачинских татар всех в полон к себе взяли. А против де мугальских послов, которые посланы ис Томсково и с Красново Яру служилые люди в Мугалы, пришли в Канской острог 100 человек пищальников киргиз дельново люду на караул, и Канской де острог выжгли, и служилых людей побили, а мугальских де послов караулят на прямой дороге на Верблюде-камени: хотят побить и пограбить. /л. 391/ А мы де побежим, все ясашные люди, по черным лесам и по дальним сторонным речкам, а чаем де, что будут и на нас войною.

И я, Степан, с товарищи, послыша такие вести, остоялся в Удинском остроге. И жили в Удинском 2 недели для подлинной вести про киргиз, покупали запасы дорогою ценою, живучи в остроге, по рублю пуд муки, и мугальских послов кормили своими запасы.

И августа в 28 день пришли красноярские служилые люди годовальщики в Удинской острог пятидесятник Осип Мезенин с товарищи, 40 человек, в 3-х дощениках для ясашново збору. И я, Степан Тупальской, да конной казак Костька Губин, взяв в Удинском дощаник, и с собою взяли мугальских посланцов Баадари Колочи-бакшу с товарищем, августа в 30 день по Уде-реке с прежными красноярскими годовальщики поплыли на Красной Яр. А с конем великого государя, которой послан к великому государю к Москве от Лоджана Алтына-царя, оставил в Удинском остроге подьячево Андрея Поспелова да конных казаков Федьку Чижева, Гришку Берескина, Ивашка Татаринова, Ивашка Шумилова. /л. 392/

И по Уде-реке плыл я, Степан, дощаником 10 дней, и выплыли в Тасиеву-реку, и по Тасиеве плыли до Тунгуски 4 дни, а по Тунгуске плыли до Енисею-реки 2 дни, и по Енисею вверх шол до Подпорожной деревни Красноярсково уезду 10 дней. А в Подпорожной деревне остаялся для того: послыша на Красном Яру и по деревням вниз Енисея-реки киргиских воинских людей. И жил в той деревне 5 недель.

А сентября в 5 день после поезду ево, Степана, с товарыщем приехали в Удинской ис Кану 2 человека ясашных татар и привезли от красноярсково воеводы от Данила Загрязского в Удинской к пятидесятнику к Осипу Мезенину память, а в памяти написано. — Велено ему, Осипу, сказать Степану с товарищи, чтоб отнюдь мугальские послы прямою дорогою не ходили, а ехали б Удою-рекою и как мочно, а от киргиз де для их караул крепкой, хотят их побить. /л. 393/

А сентября в 6 день я, Андрюшка Поспелов, с товарыщи 13 подводных лошадей, которые с нами были в Мугальской земле, одали в Удинском остроге пятидесятнику Осипу Мезенину, а с собою взяли в прибавку к своим покупным лошадем, которые покупаны в Мугальской земле, тех подводных лошадей 5 подвод. И как пошли из Удинсково на Красной Яр, переправясь за Уду-реку, ехали вниз по Уде-реке дальними обводными дорогами и черными лесами, крепью, 6 дней, и 2 коня подводных пристали и на дороге остались. И вышли на большую реку Бирюсу августа (Описка, надо: сентября) в 13 день. Переправясь Бирюсу-реку, пошли вниз по Бирюсе-реке черными ж лесами и болотами и яланными месты от мошки с великою нуждею, и шли по Бирюсе 2 недели. И вожи дороги не узнали, заблудились. И многих своих покупных лошадей, бегаючи и блудя, попристали и пометали по грязным болотам и по топким речкам, а иных з голоду, блудя, поели сами. И вышли на топкую реку Кайтым. И на Кайтыме вож не узнал куды ехать. И я, Андрюшка, с товарыщи послали тово вожа да конново казака Федьку Чижева да красноярсково качинсково татарина Бардачка пеших искать на [341] Усолке-речке Енисейсково присуду Беломеснову острошку. А я, Андрюшка, с товарищи ево, Федора Чижева, с того места отъехав день, и ждали, на одном месте живучи 5 дней, и, не хотя помереть голодною смертью, убив коня, съели. /л. 394/

И октября в 1 день приехали ис Беломесново острошку беломесной казак Семен Михалев да тутошной ясашной мужик Осанской волости и нас взяли к себе в острог. И в Беломесном остроге жили для конской нужи 5 дней, а запас покупали пуд муки по шти алтын и по 2 гривны. И октября в 7 день из Беломесново острогу поехали на Красной Яр черными лесами и большим ломом и болотами, ехали до Енисея-реки 6 дней и выехали на Енисей-реку Красноярсково уезду против Вузликово села. И октября в 12 день Енисей плавились во льду. А Степан Тупальской с послами в то время жил пониже от Бузима в 3 днищах Красноярсково ж уезду в Подпорожной деревне 5 недель. А мугальских посланцов, должася, кормили своим кормом: скотину купили по 3 рубли, пуд муки покупали по 5-ти алтын. И в тех побегах от киргиских воинских людей, и от покупных дорогих запасов, и что лошадей пропало пристальчи и коих от голоду поели, учинилось нам, Степану с товарыщи, убытков на 100 на 15 рублев. А приехав в Бузимской деревне, я, Андрюшка, с товарыщи жили 2 недели для достальных лошадишек, а подводных 2 лошади отдали в Бузимской деревне, потому что пристали и в острог не дойдут, а пятую подводу съели ж.

И октября в 25 день приехали с низу Енисею-реки ис Подпорожной деревни в Бузимскую деревню с мугальскими послами сын боярской Степан Тупальской к нам, Андрюшке с товарыщи, на Бузим. /л. 395/ А октября в 26 день Бузимского села прикащик сын боярской Степан Иванов дал нам, Степану Тупальскому с товарыщи, 6 подвод и поехали на Красной Яр, а на Красной Яр приехали октября в 31 день зимнею порою и на Красном Яру присталые лошаденки свои достальные пометали на бесценок.

Да на Красном же Яру я, Степан Тупальской, с товарыщи в приказной избе били челом великому государю, а воеводе Данилу Загряскому словесно говорили, чтоб пожаловал великий государь, велел у нас, Степана с товарыщи, принять коня ево великого государя для зимнево прокормления, а в Томской отнюдь провести за снегами и за великими ломами никакими меры нельзе: месты пустые, а не жилые. И воевода Данило Загряской у нас государева коня принять не велел, а велел вести в Томской с собою.

И ноября в 16 день я, Степан, с товарыщи с Красново Яру поехали в Томской, взяв подводы, а ехали селами и деревнями на Енисейской, а государева коня вели с собою. А в Енисейской приехали декабря в 6 день и в Енисейском жили неделю, а из Енисейска поехали на подводах же декабря в 13 день и ехали до Вельских деревень, а из Вельских деревень пошли в Томской нартным и лыжным ходом, взяв с собою государева коня, которой послан от мугальсково Лоджана Алтына-царя, купя на нево корму овса, и вели на Чюлым-реку хрептом, черными лесами и ломами дорогу топтали, /л. 396/ а иные наносные места снег прогребали, и послов кормили своими ж покупными запасы. И шли до Томсково 4 недели. А в Томской пришли генваря в 14 день, послов Лоджана Алтына-царя Колочю-бакшю с товарищем привезли и коня привели.

А стольник и воевода князь Петр Лукьянович Львов да диак Федор Левонтьев велели у нас, Степана с товарыщи, послов и коня принять. И по приказу стольника и воеводы князя Петра Лукьяновича Львова да диака Федора Левонтьева принял у нас в Томском послов сын боярской Василей Менкин да приказной избы подьячей Иван Лаврентьев да толмач Андрюшка Бурчеев тобольской. [342]

А статейной список писал приказной избы подьячишко Андрюшка Поспелов лета 7187-го году августа в 5 день.

Комментарии

1. Наталья Кирилловна Нарышкина, царица, вторая жена царя Алексея Михайловича, мать Петра I.

2. Речь идет о детях Лубсана — Эрдени-тайджи и Байн Чулуне.