СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

№ 155

(* — Датируется днем смерти царя Алексея Михайловича и на основании док. № 156)

/л. 63/ В нынешнем во 184 году декабря в 27 день блаженные памяти к великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцу, приехали мугальские посланцы Очороя-хана Карма Билюкта, Кутухтин Манжита-лама да Батура-контайши Гурюка с листом Очороя-хана, а Кутухтина и Араптара-тайши ¹ листов с ними нет.

И великого государя пресветлые очи на приезде генваря в 17 день они видели и лист Очароя-хана поднесли, /л. 64/ а в листу Очороя-хана, каков великому государю поднесли, написано. — Великому государю Белому царю лист послан к его царского величества указу з дарами и о здоровье спросить. Острог на Селенге-реке блиско их, живут дву царей люди смежно, быть бы в любви и в совете меж собою; улусные их ясашные люди живут поблиску великого государя городов Иркицкого и Перчинского, и Иркейского, и Барбузинского (Так в тексте выписки). И ис тех городов великого государя люди в прошлых и в нынешнем году в марте войною ходили, людей их многих /л. 65/ з женами и з детьми и з животы побрали, а места разорили. И достальные их люди ис тех мест от разорения врознь розбежались и от промыслов отстали (Нал. 64 об. помета: По указу великого государя послать его государева грамота в Тоболеск, велеть про то разоренье и грабеж и обиды сыскать, а для того сыску послать дворянина ис Тобольска или ис которого города пристойно и послать тое великого государя грамоту с мугальскими посланцы. Здесь и далее пометы написаны одним почерком). [290]

Да из их же де улусов Чекыр-батур, подданной их, с улусом своим 30 луков убежал на Селенгу-реку под Селенгинской острог и иных людей их ясашных 82 человека с собою увел, и лошади табуны отогнал, и ныне живет под высокою царского величества рукою. А его царского величества жалованье есть к ним, и в грамоте его царского величества к ним писано, чтоб им послов своих к его царскому величеству посылать. А его царского величества послы ходили до Китайского государства, а им бы тех государевых послов и торговых людей до Китайского государства и назад до ево царского величества городов, до Селенгинского острогу провожать и беречь.

И великий государь пожаловал бы, изволил прислать свой великого государя указ /л. 66/ в Селенгинской город з добрым человеком и всякой задор и смуту сыскать и людей их ясашных погромленых и беглецов им отдать (Далее помета: По указу великого государя написать в государеве грамоте: которые люди ис кото[ро]го государства или чьего владенья переедут в-ыное государство добровольно, и тем людем отданья не бывает).

А буде великий государь Белой царь не пожалует их, указу своего им против челобитья их не учинит, и им пропущать и провожать его государевых послов и торговых людей до Китайского государства не уметь.

Печать у листа мугальского Очороя-хана. /л. 67/

А в отписке к великому государю ис Тобольска боярина и воевод Петра Михайловича Салтыкова с товарыщи, которая с теми посланцы прислана, написано. — Будучи в Тобольску в приказной избе мугальские посланцы им, боярину и воеводам, говорили: /л. 67а/ о чем де великому государю, его царскому величеству, мугальской Очорой-хан и Кутухта и Батура-контайша бьют челом, и то де писано в листу. Да и сверх де листа о чем великому государю бить челом на Москве есть с ними словесной приказ.

И те мугальские посланцы словесно на Москве /л. 68/ объявили. — Кутухтин посланец лаба объявил: послал де ево к великому государю, к его царскому величеству, Кутухта его государские пресветлые очи видеть, а листа к великому государю Кутухта не послал для того, что он послан духовной человек-лаба и честной в своей земле и наказал ему Кутухта великому государю службу свою объявить и челобитье донесть словесно о том. — Приезжали де к ним в Мугальскую землю великого государя люди, а в то время Очороя-хана в Мугальской земле не было. И Кутухта де, служа великому государю, тех его царского величества людей чрез Мугальскую землю пропустил в Китайское государство и велел проводить до Китай и назад со всяким спомогательством, и впредь служить великому государю рад, и пропускать чрез Мугальскую землю царского величества людей до Китай и от Китай будет. /л. 69/ А он де, Кутухта, в Мугальской земле владетелен и Очорой-хан ему повинуется, а тайши и поготову послушны. И что великому государю будет в земле их годно, и Кутухта учнет присылать к его царскому величеству, а что ему, Кутухте, царского величества в государствах понадобитца купить, чтоб заказу не было (Далее помета: По указу великого [государя] что им, посланцом, царского величества в Росийском государстве каких товаров понадобитца купить, и о том бы они объявили в Посольском приказе, а что в[еликому] г[осударю], его царскому величеству, в Мугальской земле будет угодно, и то б Кутухта к нему, великому государю, присылал).

Да наперед сего года з два послал Кутухта к великому государю в дарех с-Ываном Поршенниковым чашу серебреную да 2 камки ² . И те де дары в Сибирском приказе. И чтоб указал великий государь те дары взять [291] в Посольской приказ и против того х Кутухте изволил послать своего великого государя жалованья (Далее помета: По указу великого государя послать его государево жалованье с посланцы против прежняго блаженныя памяти великого государя указу, а о дарех в Сибирский приказ послать память).

Кутухта ж де наказал ему, лабе, быв у великого государя, ехать к цесарю римскому, и чтоб великий государь пожаловал, велел ево к цесарю римскому отпустить (Далее помета: Послать о том к лабе вы/л. 70/говорить: к великому государю Кутухта в листе своем о пропуске ево к цесарскому величеству не писал и ныне ево, лабу, отпустить невозможно для того, что то цесарское государство от Росийского государства в дальнем растоянии и ехать до того государства чрез иных государей государства. И великому государю, его царскому величеству, без письма Кутухтина ево, лабу, к его цесарскому величеству для того отпустить невозможно. А буде предь к великому государю, к его царскому величеству, Кутухта в посланцах пришлет ево ж, лабу, и к великому государю, к его царскому величеству, в листу своем напишет с челобитьем, чтоб ево, лабу, отпустить в Цесарское государство, и тогда его царского величества о том и указ учинен будет).

Очороя-хана да брата ево Батура-контайшей посланцы говорили. — Послали де их к великому государю Очорой-хан и брат ево Батур-контайша с листом, а наказали им великому государю бить челом. — Селенгинской де острог поставлен на их земле и живут в нем своевольные люди. Так же блиско их земли Иркицкой и Перкинской, и Иркеинской, и Барбузинской, и Даурской остроги ³ . И тех де острогов великого государя люди многие обиды и разоренье мугальским жителем чинят и досмерти побивают, как о том и в листу Очороя-хана написано.

Их ж де Мугальские земли бывали братцкие люди, которые живут блиско их и ясак платили мугальским ханом, а ныне де украинных великого государя городов люди тем их братцким людем ясаку платить им не велят, а те де люди исконные мугальского хана. /л. 71/

Да из их же де Мугальские земли многие мугальского хана люди, разоря места, отъехали в украинные царского величества городы, о которых и в листу своем Очорой-хан к великому государю писал, а сыску и отдачи тем людем нет. И Очорой де хан и брат ево Батур, служа великому государю, его государским людем никаких обид не чинят, и от тех селенгинцов и иных острогов от людей обиды и разоренье по се время терпят, и, не учиня ничего против многих обид, послали о том великому государю бить челом их, посланцов. И чтоб великий государь пожаловал, велел про разоренье, что чинитца им от селенгинцов и иных ближних городов от жителей, сыскать накрепко и указ учинить. И люди их, которые отъехали, им отдать и з братцких их людей ясак им имать (На л. 71 об.-72 об. помета: По указу великого государя написать в его государеве грамоте, что тот острог поставлен великого государя, его царского величества, земли, а какие обиды царского величества от подданных того острога ясачных людей жителей Очороя-хана людем учинены, и о том о всем по его царского величества указу для розыску послан дворянин. А которые обиды Очораевы люди учинили великого государя подданным того острога жителем, и о том сослатца с Сибирским приказом и в грамоту великого государе те обиды написать же и посланцом выговорить). /л. 72/

А буде сыску про разоренье, что чинитца им от государских людей, не будет, в том де великого государя воля, учнут сами управливатца и острогам Селенгинскому, Баргузинскому и Даурскому и Иркуцкому будет не [292] стоять. А естьли пожалует великий государь, велит против челобитья хана их и брата ханова сыскать н указ учинить, и хан, брат ево тайша со всеми своими улусными людьми служить великому государю ради, и Селенгинского и иных городов з жители жить будут смирно, и его государевых всяких людей будут до Китайского государства и назад до порубежных великого государя городов провожать, и корм и подводы давать, и всякое споможенье чинить, и во всем великого государя указу будут послушны.

Посланцы ж бьют челом, чтоб великий государь пожаловал, велел их к хану отпустить вскоре, чтоб им не испоздать зимняго времени. /л. 73/

А в прошлом во 181 году приезжали к великому государю мугальские ж посланцы Очороя-хана Секуча да брата ево Батура-тайши Зурукта с листом Очороя-хана, а в листу к великому государю Очорой-хан с теми посланцы писал, чтоб великий государь ево, Очароя-хана и брата ево Батура-тайшу пожаловал, изволил к ним послать посланника с своею великого государя грамотою, и чтоб ево великого государя ратные украинные люди с ним и з братом ево войны не имели, а жили б в совете и в миру и задоров никаких не чинили. Да приезжали де к ним из Селенгинского острогу без его великого государя грамоты и без печати посланцы, и по какому указу они к ним приезжали или собою, о том бы к ним отписать. /л. 74/ А Селенгинского острогу жителем тут ли жить или на иные места их перевесть, великий государь изволит о том бы к ним отписать. А ныне де они с ними живут в совете и обид на обе стороны никаких нет, и впредь они с ними, буде обид никаких не будет, жить в совете и в миру станут, а буде что дурно учинят, и у них будет с ними ссора.

А словесно те посланцы в Посольском приказе объявили. — Хан де их прислал царского величества очи видеть и поздравствовать на его государских преславних царствах, а словесно наказал: естьли изволит царское величество посылать в Китайское государство послов или посланников или купецких людей, и хан де их, приняв и дав корм и подводы, велит провожать до Китайского государства в целости.

А с китайским де царем хан их в дружбе и в сылке, а ходу от них до Китайского государства сухим путем с месяц. /л. 75/ А которые тайши и улусные люди блиско их хана кочуют, и от них де государевым людем опасения в том пути иметь не для чего, потому что те тайши у хана их в послушании.

А про Селенгинской острог того ж острогу казаки, которые с теми ж посланцы в провожатых приезжали, в Посольском приказе сказали. — Ставили де они тот острог, отобрався из Енисейска 80 человек, собою без воеводцкого ведома тому девятой год ⁴ , а ходу от Енисейска до Селенгинского острогу водою и сухим путем 4 месяца, а кочюют де около того острога мугальского хана люди в блиских местех многие. А к мугальскому де хану посылали они многижды, чтоб их велел пропустить для проведыванья в Китайское государство. И хан де им отказал, что их в Китайское государство пропустить нельзя для того, что чает он: Селенгинской острог поставили они без воли царского величества /л. 76/ и называет их своевольными людьми и ни в чем им не доверивает.

И те посланцы отпущены с Москвы в том же во 181 году.

А великого государя в грамоте к Очарою-хану против листа ево и словесного посланничья объявления, что он, хан, и брат ево Батура-тайша милости великого государя ищут, писано с похвалою. И они б, видя к себе великого государя милость и жалованье, с его царского величества украинными ратными людьми и новопостроеного Селенгинского острогу со всякими жители жили в совете и в любви и в сылке, и войны и задоров сами не чинили, и улусним своим людем заказали, и спомогательство в кормех [293] и в чем им надобно будет чинили, а тесноты б от ево хановых улусных людей никакой не было. А тот Селенгинской острог поставлен, и жители в нем живут, и посланцы к нему, хану, ездили по указу великого государя, а не собою, и впредь тому Селенгинскому острогу быть /л. 77/ на том месте по-прежнему и служилым людем в нем жить, а на иное место того острогу и служилых людей не переводить. А тем Селенгинского острогу жителем указал великий государь с ними быть по тому ж в совете и войны и задоров чинить заказано. А которые царского величества служилые и торговые люди для дел и для торговли пойдут в Китайское государство чрез улусы ево, и он бы, Очарой-хан, и брат ево Батура-тайша, служа великому государю, до Китайского государства и назад до украинных царского величества городов провожали и подводы и корм давали и всякое споможенье чинили. А великий государь учнет их и улусных их людей держать в милостивом жалованье и призренье, а служба их и раденье забвенна не будет.

А велено с тою великого государя грамотою и з жалованьем послать к мугальскому Очарою-хану из Енисейска /л. 78/ дворянина добра, наказав ему, хану, и брату ево говорить против великого государя грамоты.

И в нынешнем во 184 году писал к великому государю из Енисейска воевода Михайло Приклонской, что он по указу великого государя в прошлом во 181 году мугальских посланцов к мугальскому хану из Енисейска чрез Селенгинской острог отпустил, а великого государя з грамотою и з жалованьем к мугальскому Очарою-хану и к брату ево Батуру-тайше послал енисейского сына боярского Ивана Перфильева и против ево великого государя грамоты говорить наказал (См. док. № 128).

И в прошлом ж во 183 году в-ыюне енисеянин Иван Перфильев от мугальского хана в Енисейск приехал и подал статейной список, и тот список послал он к Москве.

А в статейном списке енисеянина сына боярского Ивана Перфильева написано. — /л. 79/ Как приехал в Мугальскую землю, и мугальского Очороя-хана в юртах ево в то время не было: ездил молитца к Далай-ламе, и не будет в юрты свои полтора года, а приказал быть в Мугальской земле вместо себя брату своему Батырю-тайше да сыну своему Галдану. /л. 80/

И великого государя з грамотою и з жалованьем был он на приезде мугальского хана у брата Батура-тайши да у сына ханова у Галдана. А как великого государя з грамотою и з жалованьем пред ним пришол, и говорил Батуру-тайше и ханову сыну Галдану, чтоб они встали и великого государя грамоту и жалованье приняли честно.

И зайсаны де их говорили ему. — Как хана их Очороя посланцы были у великого государя и лист Очороя-хана имали преж и переводили, и великий государь у посланцов их листа не принял. И он, Иван, говорил Батуру-тайше и сыну ханову против прежняго, чтоб великого государя грамоту и жалованье приняли, встав, честно. /л. 81/

И Батур де тайша велел перед себя встать зайсану своему и великого государя грамоту из рук у него вырвали сильно, и о том их невежстве он им выговаривал. А великого государя жалованье приняли честно порознь, что Очорою-хану и что Батуру-тайше, и сказали ему, чтоб он ехал в Селенгинской острог, потому что Очорой-хан долгое время не будет, а как Очорой-хан приедет, и в то время по него в Селенгинской острог пришлют.

И отпустили ево генваря в 16 день во 182 году. В Селенгинской приехал февраля во 2 день того ж году.

И во 183 году февраля во 12 день приехали к нему в Селенгинской острог из Мугальские земли провожатые с подводы и сказали, что [294] мугальской Очорой-хан в улусы свои приехал, и он бы с ними ехал к Очорою-хану. И по той присылке в Мугальскую землю к Очорою-хану из Селенгинского острогу он ездил и был он преже у хановых зайсанов и зайсаны ему говорили. — Великий де государь, его царское величество, завладел /л. 82/ их исконными людьми, и ясаку хану их давать и для торгов к ним ездить по острогам приказные и служилые люди не велят, и острог Селенгинской на их земле поставлен, и из нерчинских острогов служилые люди их людей побили и погромили.

И Иван Перфильев хановым зайсаном говорил. — Те люди, которых они называют своими, исконные царского величества и ясак великому государю платят больши пятидесят лет, а для торгов люди их ездят и заказу и обид царского величества от людей никаких не бывает. А Селенгинской острог поставлен блиско их Мугальские земли для того, чтоб великого государя ясашным людем от их людей обиды не было, а им от того острогу никакой тесноты нет. А нерчинские служилые люди погромили людей их за то, что они многие обиды и грабежи чинят великого государя ясашным и промышленым людем. А по многие времена о том людем их, что б великого государя людем никаких обид не чинили, /л. 83/ заказывали, и они от той дурости не отстали и за то их и погромили. А что он, Иван, послан к хану их великого государя с милостию и чтоб великого государя украинным людем и их людем быть в совете, о том нерчинские люди не ведали, а естли б те служилые великого государя люди о том ведали, и они б людем их в том утерпели.

И зайсаны ему, Ивану, говорили, чтоб про тот погром сыскать. И Иван зайсаном сказал, чтоб хан их бил челом великому государю и писал о том в листу своем, о том как изволит великий государь.

И после того был он у Очороя-хана и хану милость великого государя и жалованье объявил и говорил, чтоб он, Очорой-хан, и брат ево Батырша, видя к себе великого государя милость и жалованье, его государевых украинных городов с людьми жили смирно, и войны б и задоров не чинили, и улусным своим людем заказали, чтоб потому ж /л. 84/ великого государя с людьми жили смирно. А как пойдут великого государя послы или посланники или торговые люди в Китайское государство, и они б их до Китайского государства и назад до порубежных великого государя городов провожали со всяким спомогательством.

И Очорой-хан ему сказал, что посылает он к великому государю посланцов своих с листом и словесно с теми ево посланцы о всем будет наказано.

И о чем Очарой-хан к великому государю в листу своем писал и что посланцы словесное прошение Очароя-хана и брата ево Батура-контайши объявили, и то писано выше сего.

Комментарии

1. В документе ошибка, речь идет о Шидишири Батуре-хунтайджи.

2. Речь идет о торговом караване енисейского сына боярского Ивана Поршенникова с товарищами, посланного из Селенгинского острога в Китай. На обратном пути проезжали через улус Хутухты, который вручил им для передачи Алексею Михайловичу в подарок камку да атлас, да чашу серебряную весом 2 фунта без чети (см.: Русско-китайские отношения в XVII веке. Т. 1. 1608-1683. М., 1969, док. № 193, с. 470).

3. На территорию Забайкалья русские вышли в 40-е годы XVII в. Здесь были основаны остроги: в 1648 г. Баргузинский, Иргенский в 1653 г., Нерчинский в 1653 г., Балаганский в 1654 г., Селенгинский в 1666 г. Даурскими острогами в середине XVII в. назывались все остроги, расположенные в Забайкалье и Приамурье (В. И. Шунков. Очерки по истории земледелия Сибири (XVII век). М., 1956, с. 185-186; В. А. Александров. Россия на Дальневосточных рубежах (вторая половина XVII в.). Хабаровск, 1984, с. 5-15).

4. Селенгинский острог был основан десятником енисейских казаков Осипом Васильевым с служилыми людьми (Сборник документов по истории Бурятии. XVII век. Вып. 1. Улан-Удэ, 1960, док. № 68, с. 226-228).