СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

/л. 3/ Роспросные речи енисейсково сына боярсково Ивана Похабова да тобольсково стрельца Якуньки Кулакова, которые посыланы из Енисейского острогу в Мугальскую землю к Цысану-кану.

157-го октября в 20 день. В Тобольску в съезжей избе боярину и воеводе Ивану Ивановичю Салтыкову, да стольнику и воеводе князю Ивану Семеновичю Гогарину, да дьяком Дмитрею Карпову да Третьяку Васильеву енисейской сын боярской Иван Похабов в роспросе сказал. — В прошлом де во 154 году послан он был из Енисейсково острогу вверх по Енисее и по Ангаре рекам выше Братцкого острошку, и до Осы-реки, и до Беленю, и до Иркута, и до Байкала-озера, и до Баргузина, и до Силенги-реки. А велено ему на тех реках или где пригоже поставити острошки и укрепить всякими крепостьми, и из тех острошков с тамошних иноземцов имать на государя ясак, и проведывать у них всяких вестей и серебра. И будет у них серебро проведают, и у них и того велено проведать, где они то серебро емлют и сами ли ево плавят? Да будет они где серебряную руду укажут, и ему велено тое сереб/л. 4/ряные руды досмотрить и описать подлинно, много ли ее будет, и взять тое руды на опыт. Да ему ж де велено проведать, далече ли от Байкала-озера Китайское государство.

И он де, Иван, приехав на Байкал-озеро, взял на реке Иркуте в аманаты иркуцкого князца Нарея и с улусных ево людей и с Термиева улусу взял на государя ясак. Да на нем же де, Нарее, видел пояс навожен по железу серебром и спрашивал Нарея откуд[а] к ним серебро идет или они ево сами делают? И Нарей де сказал, что серебро де к ним идет из Мугальские земли от Цысана-кана. А к Цысану де кану откуд идет или в Цысанове земле родитца — того ему не сказал.

Да он же де, Иван, посылал з Байкала-озера служилых людей Федьку Говорина с товарыщи 14 человек для проведыванья людей, которые государю непослушны и ясаку с себя не дают. И шли де они нартами ис Куптуга до Погромные речки 12 ден и нашли на той речке Цысанова зятя Турукая-табуна улусы кыштымов 4 юрты и учали де их призывать к государской милости. А говорили им, чтоб они ему, великому государю, давали с себя ясак. И те де кыштыми ясаку с себя не дали и учали с служилыми людьми битца. И служилые де люди их побили, а жен и детей у них ясырем в полон взяли. Да у них же де взяли мяхкие рухляди 34 /л. 5/ соболи и к нему, Ивану, тот полон и соболи привезли. А иные де кыштымы ушли к Турукаю-табуну с вестью. И тот де было они ясырь и соболи поделили по себе. И Турукай де табун прислал к нему, Ивану, тобольского стрельца Якуньку Кулакова, которой посылан з Байкала-озера от атамана от Василья Колесникова к Цысану-кану для проведыванья серебряные руды наперед ево, а товарыщев ево, толмача Ганьку да охочево человека Ваську Власова оставил для веры у себя. А велел ему, Ивану, говорить. — Будет они не отдадут ему, Турукаю, ясырю ево и соболей, и он толмача и охочево человека Васьки из своей земли не выпустит и их побьет. И он де, Иван, у служилых людей ясырь и соболи взял и пошел с гем ясырем и с собольми к Турукаю-табуну и служилых людей 14 [330] человек, которые в полон ясырь поимали, и тобольсково казака Якуньку Кулакова, которово к нему для того ясырю и соболей Турукай присылал, с собою ж взял. И шли де они до тово Турукая-табуна на лыжах 15 ден. А как к Турукаю с ясырем пришел, и поднес к нему государева жалованья 5 пар соболей да 2 аршина с четью сукна аглинсково красново и говорил ему. — Для чево он царского величества людей Якуньку Кулакова с товарыщи у себя задержал? И Турукай де табун ему сказал. — Задержал де он государевых людей для того, что погромили ево улусных людей и ясырь поимали. И будет де /л. 6/ ясырь и соболи отдадут, и он де и государевых людей Якуньку Кулакова с товарыщи от себя отпустит. Ион де, Иван, Турукаю-табуну ясырь и соболи отдал, а Турукай де табун государевых служилых людей Якуньку Кулакова с товарыщи ему, Ивану, отдал. Да Турукай же де взял у него, Ивана, сильно топорок да натруску с порохом, да у казака взял пищаль.

А от Турукая де табуна пошол он, Иван, для проведыванья серебряные руды к Цысану-кану. А с ним послал Турукай для береженья людей своих дву человек. И ехал де он от Турукая-табуна ево землею до Цысана-кана коньми 2 месяца, потому что вожи вели по улусом тихо для того, что оказывали людей. А скорым де ходом мочно было до Цысана дойти и в 2 недели. А людей де в тех Цысановых улусех, куда ево вели, много, а бой у них лучной да копейной, а живет де Цысан-кан от Селенги реки недалече. А иное кочюет и на Селенге-реке.

А как де он, Иван, пришел к Цысану-кану, и поднес к нему 2 сорока соболей, да 5 аршин сукна аглинсково красново, да с аршин сукна вишневого кармазину, да кутухте 6 пар соболей да 2 аршина сукна аглинсково. А те де он подарки дал свои, а сказывал Цысану-кану, что прислано к нему то царского величества жалованье, и говорил ему, Цысану, чтоб он, Цысан-кан, был под царского величества высокою рукою и ясак ему, великому государю, с людей своих давал и спрашивал /л. 7/ у него про серебряную руду.

И Цысан де ему сказал, что серебряной руды у него нет, а есть де серебряная руда в Китайском государстве у Богдоя-царя, а емлют ее китайские люди за морем, а ходу де до Богдоя-царя от Цысана-кана месяц. А в другом де месте серебряную ж руду сказал в Старом Китае у Садуя-царя ¹. А копают ее в горе, а у той горы сторожа стоит по 500 человек. Да и царевич де сын Садуя-царя той сторожи надсматривает. А ходу де от Богдоя-царя до Садуя 3 месяца.

И он де, Иван, говорил Цысану-кану, чтоб ево, Ивана, пропустил до Богдоя-царя. И Цысан де кан ево не пропустил, а говорил. — Ныне де он, Цысан, посылает к великому государю к его царскому величеству к Москве послов своих, а для чего посылает, и то де писано в грамоте ево. А как де послы ево к царскому величеству сходят здорово, и серебряная де руда у царского величества будет. А в кою де пору послы ево к царскому величеству ходят, а он де в то время для опыту руды изготовит. А только де вперед изволит царское величество послать /л. 8/ своих государевых послов в Китайское государство к Богдою-царю немногих людей, и у нево де тем государевым людем корм и подводы готовы будут.

Да Цысан же де кан велел им, Ивану с товарыщи, стрелять ис пищалей по целе, а тое стрельбы посылал смотрить шурина своего да лутчево человека. А после стрельбы взял у него, Ивана, пищаль гладкую с лядункою и с натрускою и отпустил ево с послами своими к государю к Москве и поминки с ним, Иваном, к государю послал. А на отпуске де Цысан-кан говорил ему, Ивану, чтоб он государю известил, чтоб великий государь его царское величество ево, Цысана-кана, пожаловал, [331] своих царского величества людей на него войною посылать не велел и держал бы ево в своем царском милостивом жалованье.

А тобольской казак Якунька Кулаков, которой был в Мугальской же земле у Цысана-кана, а посылан з Байкала-озера от еписейсково атамана от Василья Колесникова, в роспросе сказал. — В прошлом де во 151 году при боярине и воеводах при князе Петре Ивановиче Пронском с товарыщи послан он, Якунька, на государеву /л. 9/ службу на Байкал-озеро с атаманом с Васильем Колесниковым. И в прошлом же де во 155 году февраля в 18 день посылал он, Василей, из Загарсково острожку, которой он ставил по Ангаре-реке от Байкала версты с 3, енисейских казаков Ивашка Самойлова с товарыщи да с ними тунгусково князца Котегу на Баргузин и на Ярно-озеро проведывать серебряные руды. А на Ярне де живут тунгусы. И в те де поры приехали к ним мугальские люди Цысана-кана збирать с тунгусов ясак и тех енисейских казаков Ивашка Самойлова с товарыщи взяли и повезли с собою в Мунгалы к Цысану-кану. И Цысан де кап ево, Ивашка, к себе не пустил, и государева жалованья у него не принял, и велел ево, Ивашка, с товарыщи проводить на усть Баргузина-реки к Байкалу-озеру к атаману /л. 10/ к Василью Колесникову. И те де мугальские провожатые говорили атаману Василью Колесникову, чтоб он послал к Цысану-кану государевых послов, а Цысан де кан укажет серебряную руду и послов к царскому величеству пошлет. И атаман Василей Колесников послал с усть Баргузина-реки ево, Якуньку Кулакова, с товарыщи, 3 человек, а с ними послал к Цысану-кану государева жалованья — полтретья аршина сукна голубово, аршин с четью сукна красново, кошлока да пару соболей. А к зятю ево к Турукаю-табуну послал государева жалованья — 3 вершка голубых, 2 вершка красных да кошлок.

И оне де, Якунька с товарыщи, ехали до Цысана-кана 4 недели, потому что дорога нужная, и приехали к Турукаю-табуну. И Турукай де табун государево жалованье у них принял честно, стоя без шапки. И отпустил их к Цысану-кану. И как де они приехали к Цысану-кану, и Цысан-кан выслал к ним князца. И князец де говорил им, что послано подарков с ними к Цысану-кану — и они б отдали ему, князцу, а он де отнесет к Цысану-кану. И он де, Якунька, с товарыщи тому князцу отказали, что они ему государева жалованья не дадут, а отдадут де они то государево жалованье самому Цысану-кану. И Цысан де кан государева жалованья не принял и отослал их в-ыные улусы. /л. 11/ И они де жили в-ыных улусех 3 дни, а на 4-ой день Цысан-кан взял их к себе и государево жалованье у них принял сам, сидя, и говорил им, для чево они ходят? И они де, Якунька с товарыщи, говорили, что прислал их з Байкала-озера по царского величества указу атаман Василей Колесников к нему, Цысану-кану, для серебряные руды. И Цысан де кан им сказал. — В их де земле серебряные руды нет, а привозят де к нему серебро ис Китаю от Богдоя-кана.

И жили де они у Цысана-кана в улусе 5 ден, а после того Цысан-кан отпустил их, Якуньку с товарыщи, к атаману к Василью Колесникову. А с ними послал к государю послов и поминки. И они де приехали к зятю ево к Турукай-табуну в улус. И Турукай де табун послал с ними государю поминки же. А от Турукая де табуна ехали 2 дни. И встретили их Братцкие земли послы и сказали им, что у Байкала-озера руских людей нет: были де да и поехали неведомо куды. И Цысана-кана послы говорили им, чтоб они воротились назад к Турукай-табуну. И они де, Якунька с товарыщи, приехали в улус к Турукай-табуну и у Турукая-табуна зимовали. А Турукай де табун /л. 12/ писал об них к Цысан-кану, где им, Якуньке с товарыщи, быть велит? И Цысан де кан приказал им, [332] Якуньке с товарищи, у себя побывать. И Турукай де табун отпустил их, Якуньку с товарыщи, к Цысану-кану. И Цысан де кан говорил им, что они, Якунька с товарыщи, приехали рано, и посылал их назад к Турукаю-табуну. И они де, Якунька с товарыщи, говорили Цысану-кану, чтоб он промыслил серебряною рудою. И Цысан де кан сказал им, что у него послы посланы в Китайское государство и о руде с ними приказано. А будет де послы ево руды привезут, и он де пошлет к царскому величеству, а их отпустил в улус к Турукаю ж табуну. А велел им приехать к себе в месяце марте. И в те де поры послов с ними к царскому величеству пошлет ².

А как де они приехали к Турукаю-табуну, и в то де время прибежали к Турукаю-табуну в улус ево Турукаевы люди, которых он, Турукай, посылал к Байкалу-озеру для проведыванья, и говорили ему, Турукаю-табуну, что он их посылал проведывать руских людей. А руские де люди их погромили, жены и дети их в полон взяли. И Турукай де табун говорил им, Якуньке /л. 13/ с товарыщи, з большою досадою, что они лживые люди в ево земле послуют, а за ними де и война. И послал ево, Якуньку, да дву человек своих мужиков проведать, какие люди их погромили. И он де, Якунька, ехал до того места на лошади 2 дни да на лыжах шел через камень 10 дней. И пришел де к Ивану Похабову и ему, Ивану, говорил, что ныне он, Якунька, послан в землю послом от атамана от Василья Колесникова. А он, Иван, ходит войною. И он бы, Иван, тех людей, которых погромил, отдал назад. И Иван де ему, Якуньке, сказал, что послан он, Иван, не к Василью Колесникову, а послан собою, а за тем де ясырем пойдет он, Иван, в Мунгалы сам, а ему того ясырю не отдаст. И пошел де он, Иван, с казаки и с ним, Якунькою, в Мунгалы к Цысану-кану и погромной ясырь князцем ево отдал. А что де Цысан-кан Ивану Похабову о погромном ясыре говорил, того он не слыхал. А жили де они у Цысана-кана 6 дней.

А как де Цысан-кан их от себя отпустил, и они де приехали в улус к Турукаю-табуну. И у Турукая де табуна в улусе просил Иван Похабов у него, Якуньки, поминков, что послал к государю Цысан-кан /л. 14/ с ним, Якунькою. И он де, Якунька, Ивану Похабову сказал, что он тех поминков ему не отдаст. И Иван де Похабов ево, Якуньку, лаял всякою неподобною лаею и из юрты от себя их выслал, и жить с собою не велел, и при Турукае де табуне говорил, что на Байкале де озере в суды их, послов, не пустит. И Турукай-де табун приказал послом своим: только де Иван Похабов ево, Якуньку, с товарыщи, на судно к себе не пустит, и послы б их воротилися назад. И как де они приехали к Байкалу-озеру, и Иван Похабов их на судно пустил. И начевали в судне только 3 ночи, а на 4-ой де день велел их Иван с судна сослать. А как де они, Якунька с товарыщи, из судна на берег выбралися, и Иван де, подняв парус, побежал за Байкал-озеро, а их, Якуньку с товарыщи, з государевою казною покинул на острову. А после де тово парус велел опустить, и их велел взять опять на судно. А хто ево розговорил — послы ль или служилые люди, того они не ведают. А посланы были послы мунгальские с ними, Якунькою с товарыщи, а не с-Ываном Похабовым. И он де, Якунька, с теми послы шол и до Тобольска.

По склейкам и под текстом скрепа: Диак Третьяк Васильев.

Комментарии

1. Под Старым Китаем подразумевается, вероятно, Южный Китай. Садуй-царь — минский император Сыцзун (1628-1644 гг.).

2. С И. Похабовым пришли в Тобольск послы от Цецен-хана Седик и Улетай с товарищами — всего 4 человека.