№ 8
1636 г. августа 28-1637 г. апреля 23 * — Статейный список посольства томского сына боярского Б. Карташева к ламе Дайн Мерген-ланзу
(* — Датируется по времени выезда послов из Томска и времени возвращения их в Томск (см. док. № 20, 21))
/л. 1/ Список статейной, что делалось у лобы в Мугальской земле нынешнего 145 году.
По государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии указу и по наказу стольника и воевод князя Ивана Ивановича Ромодановсково, Ондрея Ондреевича Бунакова, дияка Анисима Трофимова в прошлом во 144 году августа в 28 день велено томскому сыну боярскому Бажену Корташеву да подьячему Гарасиму Тимофееву, а с ними томским служивым людем Мишке Азстороханцу, Ивашку Коломнину, Ивашку Якимову, Ваське Иконнику, Гришке Казанцу да талмачю Алиярку з государевым жалованьем и с послами итить в Мугальскую землю в улус Тангутцкие земли к лобе Дайн Мерген-ланзу.
И в нынешнем во 145 году сентября в 16 день пришли в киргиские улусы на речку на Ерму. И ис киргиских улусов против государева жалованья, что послано к лобе Дайн Мерген-ланзу, и против послов Алтына-царя и лобиных была встреча, Алтына-царя люди Тархан Шибаучи да Солоум-Батыр с товарищи, 5 человек, выезжали с кормом и с питьем.
И тово ж числа встречали ис киргиских улусов киргиские князцы Багучей с товарищи со 100 человек, и, злесчи с лошадей, спросили Бажена и Гарасима про государево царево и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии величество многодетное здоровье. [51]
И Бажен да Гарасим сказали. — Божиею милостию великий государь царь и великий князь Михайло Федорович, всеа Русии самодержец и многих государств государь и облаадатель, на своих преславных великих государствах Росийскаго царства, на своем царском превысочайшем престоле, дал бог, здорово. /л. 2/
И киргиские князцы против тех речей сказали. — Дай господи, государь царь и великий князь Михайло Федорович, всеа Русии самодержец и многих государств государь и обладатель, на своих преславных великих государствах Росийскаго царства, на своем царском превысочайшем престоле, здрав был и многолетен. А топере мы и сами видим, что великий государь царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии Алтына-царя пожаловал, и ныне Алтын-царь учинился под государевою царскою высокою рукою в холопстве, а мы де, киргизы, ныне стали государевы ясачные людишка и киштымы, потому что нам, киргизам, от государские высокие руки стало дется негде, а з другой стороны Алтын-царь. И корм киргиские князцы и подводы под государеву казну и под Бажена с товарищи дали полные, и на дорогу корм 5 коров дали.
И ис киргиских улусов поехали сентября в 19 день, и пришли в киргиские ж улусы к алтырцом, а они кочевали на речке Алтубулаке, не доезжая Абакану-реки за 3 днища. И алтырские князцы Алтыбай с товарищи из улусов встречали и корм и подводы для государсково величества полные дали.
И сентября ж в 25 день против государева жалованья и послов Алтын-царь и лоба Дайн Мерген-ланзу выслали навстречю табуна Кеченгу Чижина да Начина с товарищи, 20-ти человек, с кормом, с коровы и з бараны, на Абакан-реку. И говорил тот табун. — Алтын де царь против государева жалованья и вас, государевых послов, ево Кеченгу, а лоба Дайн Мерген-ланзу ево, Начина, выслали, чтоб де вы, государевы послы, дорогою кормом и подводами скудны и в обидах от саянских людей и ни от ково не были.
И сентября ж в 30 день приехали в алтыновы улусы в Мунгаты, а они кочевали в Саянском камени. /л. 3/
Октября в 3 день, выезжая из Саянсково камени, переехав Алас-реку, Бажена и Степана с товарищи и служивых людей саянские мужики побить хотели, приступали ко государеве казне в куяках с копьи. И божиею милостию и государевым счастьем Бажен да Степан с таварищи, обтаборясь верблюды и коньми, от саянских мужиков отстрелялись, государеву казну отстояли. А у Бажена да у Степана с товарищи вьюк отгромили, с лошеди оторвали и увели в горы, а в том вьюке было половинка лятчины красные.
И октября ж в 4 день переехали Кемчик-реку, и алтыновыми улусы ехали октября по 14 число. И поставили Бажена с товарищи от Алтынова-царя улусу за днище на речке Чаган Баргасы в лобине улусе.
И октября ж в 15 день из лобина улусу взяли Бажена с товарищи в алтынов улус. И за полднище прислал Алтын-царь навстречю затя своево Байбау-Хаты с товарищи, 50 человек, с кормом и с питьем. И тот табун Байбау-Хаты, слезчи с коня, учел говорить. — Алтын-царь велел вас, государевых послов, спросити про государское величество многолетное здоровье.
И Бажен да Гарасим, слезчи с коней, сказали. — Божиею милостию государь царь и великий князь Михайло Федорович, всеа Русии самодержец и многих государств государь и облаадатель, на своих преславных великих государствах Росийскаго царства, на своем царском превысочайшем престоле, дал бог, здорово.
И тот табун, седчи на коленках, учел говорить. — Слава де богу, [52] топере я с теми /л. 4/ вестьми пошлю лутчево человека к Алтыну-царю, что великий государь царь и великий князь Михайло Федорович, всеа Русии самодержец, здрав и многолетен, и Алтын-царь государского величества здоровью будет радостен и весел.
И алтынов зять Байбау-Хаты говорил Бажену и Гарасиму. — Вы де, великого государя послы, для государского величества чем вы почтите, что де я к вам от Алтына-царя выехал навстречю с кормом и с питьем, чтобы де мне было сказать Алтыну-царю про вас. И Важен с товарищи для государского величества дали алтынову зятю Байбау-Хаты-табуну портище сукна червчятово аглинсково, в мере 4 аршина, вершок шапочной, блюдо оловянное, перстень серебряной.
И октября ж в 18 день приехали в алтынов улус, где Алтын-царь кочевал, и алтыновы братья Даин-ноян и Мерген-ноян со многими табунами выезжали навстречю и провожали до места, где избы поставлены. И тут от лобы корм и питье было довольно.
И октября ж в 19 день прислал лоба Дайн Мерген-ланзу человека своево Ломиока, чтоб де великого государя послы у меня, лобы, были. /л. 5/ И Важен да Гарасим с служивыми людьми к лобе пошли. А у лобы место устроено коврами услано над речкою над Кусунтакаем, и сам лоба на то место приехал с алтыновым двоюродным братом з Дуралом-табуном.
И как Важен и Герасим с служивыми людьми будут от тово места сажень за 20, и лоба Дайн Мерген-ланзу з Дуралом-табуном для государсково величества встал и спрошал про государское величество многолетное здоровье.
И Бажен да Гарасим сказали. — Божиею милостию великий государь царь и великий князь Михайло Федорович, всеа Русии самодержец и многих государств государь и облаадатель, на своих преславных великих государствах Росийскаго царства, на своем царском превысочайшем престоле, дал бог, здорово.
И лоба Дайн Мерген-ланзу поклонился трожды в землю и говорил. — Я де, лоба и богомолец великово и грозново государя, слыша ево государсково величества здоровью, обрадовался, что меня, лобу и богомольца своево, великий и грозный государь царь и великий князь Михайло Федорович, всеа Русии самодержец и многих государств государь и облаадатель, выше моей меры своим царским жалованьем пожаловал. /л. 6/
И октября ж в 20 день велел лоба Дайн Мерген-ланзу Бажену и Гарасиму да и тем послом, которые де посланы к Алтыну-царю — Степан Александров да подьячей Ондрей Самсонов (См. док. № 7), быти у себя, и спросил Бажена с товарищи, что де с вами государев указ к Алтыну-царю и ко мне, лобе, есть?
И Бажен с таварищи лобе Дайн Мерген-ланзе говорили. — Присылал ты, лоба, к великому государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю, всеа Русии самодержцу и многих государств государю и облаадателю, посла своево Ломиока, да с ним человека своево Начина з данью. И государь царь и великий князь Михайло Федорович, всеа Русии самодержец и многих государств государь и облаадатель, тебя, лобу, пожаловал, велел послу твоему Ломиоку видети свои царские очи и челобитную твою велел принять, какову посол твой Ломиок великому государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю, всеа Русии самодержцу и многих государств государю и облаадателю, подал — написано. — Как были государевы послы з государевым жалованьем к [53] Алтыну-царю, и к шерти ево приводить Яков Ту/л. 7/хачевской да подьячей Дружина Огарков, и Алтын-царь шертовать не хотел, и табуны ему шертовать отговаривали, и сами за нево, Алтына-царя, и за братью, и за детей, и за племянников, и за внучат, и за весь ево улус не хотели ж. И ты де, лоба, послыша такое Алтына-царя и табунов сумнительство, приехал ты, лоба, к Алтыну-царю сам в улус и говорил с великим запрещеньем, чтоб Алтын-царь великому государю шерть дал. И Алтын-царь по твоему запрещенью тебя, лобы, послушал, велел за себя, Алтына-царя, и за всю свою орду шертовать брату своему двоюродному Дуралу-табуну да зятьям своим Биюнту-табуну да Тайчин-табуну. И табуны по ево алтынову веленью великому государю шертовали при тебе, лобе, крепкою шертью по записи, какову с собою привезли государевы послы Яков Тухачевской да подьячей Дружина Огарков, пили золото на том, что Алтыну-царю со всем своим улусом быть под государевою царскою высокою рукою в прямом холопстве навеки неотступну. И государь царь и великий князь Михаило Федорович всеа Русин за то тебя, лобу Дайн Мерген-ланзу, пожаловал, против твоей службы и прошенью по твоему письму (См. Материалы, док. № 113) свое царское жалованье к тебе прислал. А что к тебе государь своево государева жалованья прислал, и то к тебе писано в государеве жаловальной грамоте имянно (См. там же, док. № 134). А топере б ты, лоба Дайн Мерген-ланзу, видя к себе государскую милость и жалованье, лутчи прежнево службу свою /л. 8/ и раденье ко государской милости показал, Алтына-царя на то привел, чтоб Алтын-царь великому государю царю и великому князю Михайлу Федоровичю, всеа Русии самодержцу и многих государств государю и облаадателю, для лутчево укрепленья и постоятельства сам Алтын-царь шертовал.
И лоба Дайн Мерген-ланзу, выслушав те речи, говорил. — Дай господи, государь царь и великий князь Михайло Федорович, всеа Русии самодержец и многих государств государь и облаадатель, здрав был и многодетен. Я де топере, лоба, вижю к себе государскую милость, и жаловальное слово, и вас, государевых послов, речи, и к себе государсково величества повеленье, что де великий государь царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии меня, лобу, пожаловал, велел мне к своей государской милости службу свою и раденье показать, и быти под своею государевою царскою высокою рукою, и Алтына-царя к шерти самово привесть. Только де преж сево, как великий государь Алтына-царя пожаловал, прислал к нему своих государевых послов с своим государевым жалованьем Якова Тухачевсково да подьячево Дружину Огаркова, и Алтын-царь перед государевыми послы велел табуном своим брату своему двоюродному Дуралу-табуну да зятьям своим Биюнту-табуну да Тайчин-табуну шертовать на том, что ему, Алтыну-царю, быти под государевою царскою высокою рукою навеки неотступну, и великому государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю, всеа Русии самодержцу и многих государств государю и облаадателю, служить, и дань с себя давать ежегод, а не в холопстве, а в том де /л. 9/ ево государская воля. Что в челобитных алтыновых к великому государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии написано (См. там же, док. № 109, 110): бьет челом холоп твой, Алтын-царь, Золотой лук, и то де я, лоба, писал в Киргизах без ведома Алтына-царя для повышенья государсково величества имени. А я де, лоба, рад великому государю служить и прямить и во всем добра хотеть, учну Алтына-царя к шерти самово наговаривать [54] и всякими мерами ему про то розсужать, чтоб он, Алтын-царь, великому государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю, всеа Русии самодержцу и многих государств государю и облаадателю, шертовал сам. А что у Алтына-царя услышу, и я де, лоба, вам, государевым послом, про то учну сказывать.
И октября ж в 21 день прислал лоба Дайн Мерген-ланзу к Бажену да к Гарасиму человека своего Ломиока и говорил, чтоб де государевы послы Важен и Гарасим с служивыми людьми понесли государево жалованье, что прислано ко мне, лобе. /л. 10/ И Важен да Гарасим с служивыми людьми понесли государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии грамоту и по росписи государево жалованье изрядя к лобе Дайн Мерген-ланзу, и пришли в юрту.
И лоба Дайн Мерген-ланзу встал и спросил про государское величество многодетное здоровье.
И Бажен да Гарасим сказали. — Божиею милостию государь царь и великий князь Михайло Федорович, всеа Русии самодержец и многих государств государь и облаадатель, на своих преславных великих государствах Росийскаго царства, на своем царском превысочайшем престоле, дал бог, здорово. И выговоря ему про государское величество многолетное здоровье, подали ему, лобе, государеву жаловальную грамоту и по росписи государево жалованье.
И лоба Дайн Мерген-ланзу встал, государево жалованье и государеву грамоту принял, и на государском жалованье бил челом, и велел государеву грамоту подьячему Гарасимку роспечатать и прочесть, что в государеве жаловальной грамоте писано. И подьячей Гарасимко государеву жаловальную грамоту роспечатал и перед лобою чел, а толмач Алиярко сказывал переводом мугальским языком.
Да лоба ж Дайн Мерген-ланзу сказал. — Слышу де я в государеве цареве и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии жаловальной л. И грамоте писано ко мне, чтоб мне, лобе, /л. 11/ Алтына-царя наговорить, чтоб ему, Алтыну-царю, самому великому государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю, всеа Русии самодержцу и многих государств государю и облаадателю, шертовать и быть под государевою царскою высокою рукою в холопстве. И я де, лоба, рад великому государю служить и прямить и во всем добра хотеть, учну Алтына-царя наговаривать, чтоб Алтын-царь сам великому государю шертовал.
Да по государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии указу и по наказу стольника и воевод князя Ивана Ивановича Ромодановсково, Ондрея Ондреевича Бунакова, каков дан в Томском за приписью дияка Анисима Трофимова, Важен и Гарасим сказали лобе. — Государево жалованье, которые взяты были в Тобольску у прежнево лобы Тархана, который был у государя на Москве в прошлом во 128 году, и те пищали по государеву указу велено отдать ныне (См. там же, док. № 129). И тех пищалей в Тобольску не сыскали, и за те пищали велел государь послати деньги с алтыновыми послы, что пищали не сысканы, по 3 рубли за пищаль. И ты б, лоба, видя к себе государскую милость, великому государю радел и добра хотел. А великий государь царь и великий князь Михайло Федорович, всеа Русии самодержец и многих государств государь и облаадатель, впредь тебя, лобу, учнет держати в своем государском жалованье, смотря по твоей службе и раденью. /л. 12/
Да Важен же и Гарасим сказали лобе. — Присылал ты к великому государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю, всеа Русии самодержцу и многих государств государю и облаадателю, челобитную [55] на подьячево на Дружину Огаркова (См. там же, док. № 115), как ты, лоба, государевых послов провожал до Киргиз, и на дороге и в Киргизах бесчестил и клепал лошедьми, а те лошеди сыскались мимо тебя, лобы, и за то ты, лоба, и в Томской не поехал. И за то твое бесчестье Дружина Огарков перед послом твоим бит кнутьем нещадно и посажен в тюрьму.
Да Бажен же и Гарасим говорили лобе. — Алтын-царь великому государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю, всеа Русии самодержцу и многих государств государю и облаадателю, шерть свою дал, что ему великому государю служить и прямить, и табуны ево за нево шертовали, и послы ево к великому государю пошли. А киргиские князцы великому государю изменили, под государевы городы под Кузнецкой и под Красноярской и в государевы ясашные волости приходили войной, лошадиные и ко/л. 13/ровьи стада отгоняли, а ясашных людей к себе в улусы поимали. И ты б, лоба, Алтыну-царю говорил, чтоб Алтын-царь тех государевых изменников киргиских князцей лутчих человек дву или трех для укрепленья от их измены прислал в Томской в оманаты, а им в Томском никоторова дурна не будет, учнут их государевым жалованьем поить и кормить, и что они, киргиские князцы, приходили под государевы городы, под Кузнецкой и под Красноярской, и отогнали лошеди и коровы, велел бы все сыскать и отдать государевым людем, и государевых ясашных людей, которых кочевать к себе взяли, отдали на старые их кочевья. А будет те киргиские князцы вины своей к великому государю не принесут, и отгонных лошадей и коров не сыщут, и государевых ясашных людей не отдадут, и аманатов в Томской не отпустят, и Алтын бы царь послал на них людей своих войною и велел бы их подвесть под государеву царскую высокую руку в холопство. /л. 14/
И лоба Дайн Мерген-ланзу, выслушав у Бажена и у Гарасима речей, что де великий государь царь и великий князь Михайло Федорович, всеа Русии самодержец и многих государств государь и облаадатель, меня пожаловал, прислал за пищали деньги, и те деньги до меня государево жалованье дошли, и я на государском жалованье челом бью.
Да лоба ж Дайн Мерген-ланзу сказал. — Великий государь царь и великий князь Михайло Федорович, всеа Русии самодержец и многих государств государь и облаадатель, меня пожаловал, велел подьячево Дружину Огаркова перед моими послами бити кнутьем нещадно и посадити в тюрьму, и я на государском жалованье на оборони челом же бью.
Да лоба ж Дайн Мерген-ланзу. — Как де Алтын-царь великому государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю, всеа Русии самодержцу и многих государств государю и облаадателю, шерть свою дал великому государю служить и прямить, и табуны за него шертовали, и послы ево к великому государю пошли, а киргиские /л. 15/ князцы под государевы городы, под Кузнецкой и под Красноярской, и в государевы ясачные волости приходили войною, лошадиные и коровьи стада отгоняли, а ясачных государевых людей к себе в улусы поимали, и мне бы, лобе, Алтыну-царю говорить, чтоб Алтын-царь тех государевых изменников киргиских князцей лутчих человек дву или трех для укрепленья от их измены прислал в оманаты в Томской, а им в Томском никоторово дурна не будет, учнут их государевым жалованьем поить и кормить, и что они, киргиские князцы, приходили под государевы городы, под Кузнецкой и под Красноярской, и отогнали лошеди и коровы, велел все сыскать и отдать государевым людем, и государевых ясачных людей, которых кочевать к себе взяли, отдали на старые их кочевья. А будет те киргиские князцы вины своей к великому государю не [56] принесут, и отгонных лошадей и коров не сыщут, и ясачных государевых людей не отдадут, и аманатов в Томской не отпустят, и мне б, лобе, про те про все статьи Алтыну-царю говорить, чтоб Алтын-царь ко государской милости службу свою и раденье показал и велел бы их подвесть под государеву царскую высокую руку в холопство. И как де я, лоба, пойду к Алтыну-царю и учну ево, /л. 16/ Алтына-царя, про те про все статьи наговаривать, и что он мне скажет, и яз вам, государевым послом, роскажю имянно.
И октября ж в 25 день лоба Дайн Мерген-ланзу Бажена и Гарасима и служивых людей взял к себе в юрту и говорил им. — Из де Алтыну-царю говорил с великим запрещеньем и розсужал всякими мерами, чтоб Алтын-царь в том не сумневался, а по государеву указу великому государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю, всеа Русии самодержцу и многих государств государю и облаадателю, перед государевыми послы шертовал сам Алтын-царь и государю бы дань давал ежегод с прибавкою, а тебя, Алтына-царя, за то государь пожалует своим государевым жалованьем и будешь под государевою царскою высокою рукою в холопстве в милостивом призренье. И как де я Алтыну-царю учел говорить про шерть и про все статьи розсужать всякими мерами, и Алтын де царь против ево лобиных речей на месте не усидел, и на нево, лобу, роскручинился за то. — Как де мне, Алтыну-царю, перед государевыми послы самому шертовать, какая де мне от иных государств слава в том будет? И преж сего я, Алтын-царь, перед государевыми послы по твоему запрещенью велел шертовать табуном своим на том, что мне, Алтыну-царю, быти под ево государевою царскою высокою рукою, и ему, государю, служить, и дань давать с себя ежегод, а не в холопстве; холопство де у нас бесчестно: дрова рубят и воду носят.
И лоба Дайн Мерген-лонзу ему, Алтыну-царю, говорил. — Отец де твой алтынов меня, лобы, во всем слушал, что я ему был отец и учитель, и приказал отец после смерти своей тебе, Алтыну-царю, во всем меня л. 17 слушать, и всей братье твоей и всем улусным людем. /л. 17/ И ты, Алтын- царь, и братья твоя и все улусы по се число меня, лобы, слушали. А топере ты, Алтын-царь, меня лобы, учителя своево и отца, не слушаешь, великому государю сам шертовать не хочешь. И будет ты, Алтын-царь, меня, лобы, не послушаешь, против государской милости великому государю сам шертовать не будешь, и я де, лоба, у тебя, Алтына-царя, и в твоих улусах жить не хочю, отпускай меня в мою в Лобину землю 1 потому что де я, лоба, против государева жалованья великому государю службы никакие не показал. Ты, Алтын-царь, видя к себе государскую милость, солгал великому государю — сам не шертуешь, а меня, лобы, учителя своево и отца, в том не послушал, и мне, лобе, у тебя, Алтына-царя, для тово жить невозможно.
И Алтын де царь, выслушав лобины речи, сказал лобе. — Коли де ты, лоба, мне, Алтыну-царю, в том запрещенье чинишь, чтоб я, Алтын-царь, против государской милости и жалованья сам великому государю шертовал, и я де, Алтын-царь, о том с матерью своею с Чечен-катуною и з братьею своею подумаю, а твоево запрещенья, отца своево и учителя, не переставлю.
Октября в 29 день прислал Алтын-царь к Бажену и к Герасиму в юрту табуна своево Нончю, а говорил. — Велел де Алтын-царь государевым послом Степану Александрову да подьячему Ондрею и служивым людем быти у себя з государевым жалованьем, что к нему, Алтыну-царю, прислано /л. 18/ от великово государя, и вы б де, государевы послы Важен и Гарасим, с служивыми людьми шли к Алтыну-царю з государевым жалованьем вместе с Степаном и с Ондреем. [57]
И Бажен да Гарасим с служивыми людьми за государевым жалованьем, что к нему, Алтыну-царю, прислано с Степаном и с Ондреем, ходили вместе. И Алтын-царь велел подчивать табуном своим. И после обеда Алтын-царь отпустил в юрту. А что ответ был Алтына-царя, и то писано у Степана и у подьячево Ондрея в статейном списке имянно (См. док. № 7).
Ноября в 4 день прислал лоба Дайн Мерген-ланзу в юрту к Бажену и к Гарасиму человека своево Очету, а велел лоба быти к себе в юрту, об государеве деле поговорить.
И Бажен да Гарасим с служивыми людьми к лобе в юрту пошли и говорили лобе, чтоб он, лоба, государсково величества повеленье, что к нему в государеве жаловальной громоте писано, и сверх государевы грамоты, что у Бажена и у Гарасима по наказу, исполнил.
И лоба Дайн Мерген-ланзу Бажену и Гарасиму сказал. — Говорил де я Алтыну-царю по многое время, чтоб он, Алтын-царь, великому государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю, всеа Русии самодержцу и многих государств государю и облаадателю, шертовал сам и киргиских князцей от измены унял, и под государеву царскую высокую руку в холопство привел, и киргиских князцей лутчих человек дву или трех прислал в оманаты в Томской, а им в Томском никоторово дурна не будет, учнут их государевым жалованьем поить и кормить довольно, а что они, киргиские князцы, приходили под государевы городы, под Кузнецкой и под Красноярской, и отогнали лошеди и коровы, и Алтын /л. 19/ бы царь велел все сыскать и отдать государевым людем, а государевых ясашных людей отдал на старые их кочевья. А будет те киргиские князцы вины своей к великому государю не принесут, и отгонных лошадей и коров не сыщут, и государевых ясашных людей не отдадут, и аманатов в Томской не отпустят, и Алтын бы царь ко государской милости службу свою и раденье показал, послал на них людей своих войною. И Алтын-царь, выслушав лобины речи, сказал лобе. — Вижю де я к себе великого государя милость, чтоб мне, Алтыну-царю, великому государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю, всеа Русии самодержцу и многих государств государю и облаадателю, шертовать самому. И я де о той шерти подумаю с учителем своим и отцем, со мною, с лабою, да с матерью своею с Чечен-катуною и з братьями своими. А для де киргиских князцей воровства пойду сам Алтын-царь, и стада лошедины и коровьи, и государевых ясашных людей сыщу, а сыскав, отдам государевым людем. /л. 20/
Декабря в 13 день присылал лоба Дайн Мерген-ланзу к Бажену и к Гарасиму человека своево Ломиока, а велел Бажену и Гарасиму с служивыми людьми быти у себя в юрту об государеве деле поговорить.
И Важен да Гарасим с служивыми людьми к лобе Дайн Мерген-ланзу пошли в юрту. И лоба учел говорить. — Приходил де ко мне Алтын-царь з братом своим з Дуралом.
И говорил Алтын-царь. — Пишет де ко мне, Алтыну-царю, великий государь царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии в своей государеве жаловальной грамоте (См. Материалы, док. № 135), чтоб мне, Алтыну-царю, великому государю самому шерть дать, чтоб де великому государю та моя шерть для лутчей правды и утверженья будет верна и приятна. Да киргиских князцей велит де мне великий государь смирить и подвесть под ево государеву царскую высокую руку, и стада погромные велети сыскать и отдать ево государевым людем. И ты де, отец мой и учитель, придумайте з братом моим Дуралом, что мне делать: пишет ко мне великий государь, чтоб шертовал я в холопстве, а холопство де у нас бесчестно, и в [58] Мугальской земле тово у нас не ведетца, чтоб царь сам царю шертует, а розгневить мне великого государя не хочетца. Да и к матери де моей царице Чечен-катуне дойти ты, лоба, з Дуралом и о том накрепко подумайте. И я де, лоба, с ним, Дуралом, к Чечен-катуне ходили и про то говорили и думали. И я де, лоба, говорил, чтоб Алтын-царь великово государя ни в чем бы не розгневил, а государское б повеленье исполнил, потому что де и меня, лобу, великий государь пожаловал и Дурала. И будет Алтыну-царю самому великому государю шерти нельзя дать, ино де я, лоба, да ты, Дурал, алтыновою душею великому государю сами шертуем, /л. 21/ и тое шерти крепчае не будет. И я де, лоба, с ним, Дуралом, о том думав, поехали к Алтыну-царю, и про то ему, Алтыну-царю, накрепко говорили, чтоб Алтын-царь государское повеленье исполнил; будет ему самому, Алтыну-царю, шертовать нельзя, ино б своею душею мне, лобе, да Дуралу велел шертовать, а киргиз де тебе, Алтыну-царю, для чево не смирить и стада б погромные сыскать и отдать государевым людем. И Алтын де царь, выслушав лобиных и Дураловых речей, сказал им. — В холопстве де мне, Алтыну-царю, великому государю шерти дать велеть не уметь, потому что де то бесчестно, и то де слово холопство льзя ли переменить инак, а так де мне, Алтыну-царю, отнюдь не писатца. И перед Яковом и перед Дружиною (Я. Е. Тухачевский и Д. Агарков) в холопстве шертовать не веливал, а шертовать де я велел великому государю перед Яковом и Дружиною на том, что мне, Алтыну-царю, быти под государевою царскою высокою рукою, государю служить и на государеву службу ходить и дань давать по измоге. А вы де, государевы послы, что я вам, лоба, сказал, не сказывайте никому, и про то с табунами и ни с кем не говорите, чтоб Алтыну-царю про то не розбивали табуны.
И Бажен да Гарасим лобе Дайн Мерген-ланзу говорили. — Слышим твое лобино и дуралово раденье к великому государю, только ты, лоба, на то приведешь Алтына-царя, что Алтын-царь сам шертует великому государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю, всеа Русии самодержцу и многих государств государю и облаадателю, в холопстве, и ты, лоба, у великово государя /л. 22/ будешь пожалован лутчи прежнево, чево твой разум не сяжет, тем тебя государь пожалует. А Алтын бы царь в том не сумневался, что ему то слово видитца бесчестно, что великий государь к нему, Алтыну-царю, пишет холопством, многие государства учинились под ево государевою царскою высокою рукою, и ково государь, жалуючи, пишет холопом, то ему честь, а не бесчестье. И ты, лоба, великому государю послужи, чтоб Алтын-царь одноконешно правду свою и раденье показал, сам бы великому государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю, всеа Русии самодержцу и многих государств государю и облаадателю, шертовал. А государь царь и великий князь Михайло Федорович, всеа Русии самодержец и многих государств государь и облаадатель, ево, Алтына-царя, и тебя, лобу, лутчи старово пожалует, и надеялся б на государскую милость во всем.
Февраля в 3 день прислал лоба Дайн Мерген-ланзу к Бажену и к Гарасиму с таварищи в юрту человека своево Очету, и велел нам быти у себя об государеве деле об шерти договор учинить.
И Важен да Гарасим с товарищи к лобе Дайн Мерген-ланзу пришли в юрту и говорили ему, лобе. — В государеве жаловальной грамоте писано к тебе и, сверх государевы грамоты, по государеву указу велено нам тебе говорить, и мы тебе говорили по многое время, чтоб ты /л. 23/ Алтына-царя наговорил, чтоб Алтын-царь великому государю царю и [59] великому князю Михаилу Федоровичю, всеа Русии самодержцу и многих государств государю и облаадателю, шертовал сам на том, что ему, Алтыну-царю, быти под государевою царскою высокою рукою в прямом холопстве навеки неотступну.
И лоба Дайн Мерген-ланзу, выслушав у Бажена и у Гарасима речей, и говорил. — В государеве де цареве и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии жаловальной грамоте писано ко мне, а велено мне Алтына-царя наговаривать, чтоб Алтын-царь великому государю шерть дал сам. И я де, лоба, Алтыну-царю говорил по многое время, чтоб Алтын-царь великому государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю, всеа Русии самодержцу и многих государств государю и облаадателю, шертовал сам. И Алтын-царь мне отказал. — Тово де у нас в Мугальской земле не повелось, чтоб царь царю шертовал сам. А велел Алтын-царь мне, лобе, да брату своему двоюродному Дуралу-табуну своею душею шертовать.
А на чем он, лоба, и Дурал-табун алтыновою душею шертовали, и то писано у сына боярсково Степана Греченина и у подьячево Ондрея Самсонова в статейном списке имянно (См. док. № 7). /л. 24/
И февраля ж в 4 день после шерти лоба Дайн Мерген-ланзу, объявя Бажену и Гарасиму государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии дань и послов своих Ломиока-бакшу и Начина. И впредь он, лоба Дайн Мерген-ланзу, великому государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю, всеа Русии самодержцу и многих государств государю и облаадателю, служить и прямить и во всем добра хочет и дань давать ежегодь.
Да как живучи в Мугальской земле у лобы в улусе, и прислала Алтына-царя мать Чечен-катуна казначея своево Чириктея в юрту к Бажену и к Гарасиму, а велела говорить, чтоб де государевы послы Бажен и Гарасим и служивые люди и у Чечен-катуны обедали. /л. 25/
И Бажен да Гарасим с служивыми людьми к Чечен-катуне пошли в юрту. И Чечен-катуна велела спросить затю своему Биюнту-табуну про государское величество многолетное здоровье.
И Бажен да Гарасим сказали. — Божиею милостию государь царь и великий князь Михайло Федорович, всеа Русии самодержец и многих государств государь и облаадатель, на своих преславных великих государствах Росийскаго царства, на своем царском превысочайшем престоле, дал бог, здорово. И Чечен-катуна велела Бажена и Гарасима с служивыми людьми кормить и поить довольно. И после тово Чечен-катуна говорила. — Государь де царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии сына моево Алтына-царя и отца нашево и учителя лобу Дайн Мерген-ланзу пожаловал своим государевым великим жалованьем, а вы де меня, государевы послы, для царского величества чем подарите?
И Бажен да Гарасим с служивыми людьми для государсково величества дали Чечен-катуне 2 портища сукна аглинского зеленово по 4 аршина портище, 4 кожи красных, 2 блюда оловянных, 5 перстней серебряных да лиску чорную. /л. 26/
Приезжал лоба Дайн Мерген-ланзу к Бажену и к Гарасиму в юрту и говорил. — Вы де, Бажен и Гарасим, с служивыми людьми присланы ко мне со государевым жалованьем. И как де к вам для государсково величества Алтын-царь пришлет прошать у вас даров, и вы де для государсково величества Алтына-царя дарите, что у вас есть, и за платье не стойте, чтобы де вам, Бажену и Гарасиму, и те, которые присланы со государевым жалованьем к Алтыну-царю сын боярской Степан [60] Александров да подьячей Ондрей Самсонов с служивыми людьми, да и царице ево дарите. А я де, лоба, рад государю служить и прямить и ево государсково величества повеленья во всем слушать.
И Важен да Гарасим для государсково величества лобу Дайн Мерген-ланзу дарили: Бажен — чюгою багрецовою червчятою с круживом золотным, ожерелье жемчюжное, шапку чорную бархатную, испод лисей чорной; Гарасим — однорятку аглинскую зеленую с круживом золотным, ферези дорогильные, нашивка серебряная да лиску чорную; служивые люди: Мишка Азстороханец — зипун аглинской червчятой с нашивкою серебряною; Ивашко Коломнин — зипун аглинской же вишневой с нашивкою толковою; Ивашко Якимов — кафтан дорогильной да шапку багрецовую, испод лисей черевей; Васька Иконник да Гришка Казанец — по зипуну аглинскому темно-синему да по перстню серебряному; толмач Алиярко — зипун темно-зелен аглинской же.
/л. 27/ Прислал Алтын-царь к Бажену и к Гарасиму и к служивым людем казначея своево Чечен-Катайчю. И пришед, говорил. — Алтын де царь великово государя к вам, послом, что вы присланы со государевым жалованьем к лобе к Дайн Мерген-ланзу, а велел у вас для государсково величества прошать даров, что у вас есть, чтоб вы, государевы послы, для государсково величества Алтына-царя подарили.
И Важен да Гарасим Алтына-царя казначею Чечен-Катайчи сказали. — Для государсково величества, что у нас есть государева жалованья, дарить ради. И для государсково величества Алтыну-царю понесли: Бажен — епанчю аглинскую темносинюю, юфть сафьянов жолтых; Гарасим — портище сукна аглинсково зеленово да шапку багрецовую, испод лисей дущатой; служивые люди: Мишка Астороханец с товарищи — 3 зипуна аглинских да 3 кожи красных телятинных. И пришед к Алтыну-царю в юрту, Важен и Гарасим с служивыми людьми Алтыну-царю говорили. — Прислал ты, Алтын-царь, к нам, государевым людем, для государсково величества казначея своево Чечен-Катайчю прошать даров, и для государсково величества то платье и кожи Алтыну-царю дали. /л. 28/
Присылал Алтын же царь к Бажену и к Гарасиму и к служивым людем тово ж казначея своево Чечен-Катайчю и велел говорить, что де у вас, государевых послов, есть сукон и платья и кож красных, и они б де для государсково величества Алтыну-царю дали, а я де им стану за тот их живот в Киргизах платить коньми и мяхкою рухлядью. И взял тот казначей у служивых людей у Мишки Азстороханца с таварищи 3 портища сукна аглинсково зеленово, 3 портища сукна аглинсково ж вишневого, 4 портища лятчины красные. И Дурал-табун за тот живот дал в Киргизах 5 лошадишек худых, и те лошадишка все попадали, потому что путь дальной.
Присылали к Бажену и к Гарасиму и к служивым людем Алтына-царя жены — большая царица, середняя царица, меньшая царица и прошали у Бажена и у Гарасима и у служивых людей для государсково величества даров. И Важен да Гарасим и служивые люди для государского величества алтыновым женам — большой царице дали портище сукна аглинсково голубово, в мере 4 аршина, 3 перстня серебряных; середней и меньшой царице дали по портищу сукна аглинсково красново, в мере по 4 аршина портищо, да по 2 перстня серебряных. /л. 29/
Пришол к Бажену и к Гарасиму с товарищи Алтына-царя родной брат Даин-ноян, и пришед, говорил. — Вы де, великово государя послы, присланы со государевым желованьем к лобе, а ко мне присылал лоба Дайн Мерген-лонзу, чтоб мне, Даин-нояну, быти под государевою царскою высокою рукою потому ж, что и брат мой Алтын-царь учинился под государевою [61] царскою высокою рукою, и дань с себя великому государю давать, и я де ныне к великому государю посла своево з данью посылаю. И прошал для государсково величества даров. И Важен да Гарасим с таварищи для государсково величества ему, Даин-нояну, дали 2 портища сукна аглинсково синево, в мере по 4 аршина портище, да блюдо оловянное.
Присылали к Важену и к Гарасиму с таварищи Алтына-царя родные ж братья Тайчин-ноян да Елден-ноян людей своих Бурхана да Мунгутая, и говорили. — Вы де, великово государя послы, присланы со государевым жалованьем к лобе, а к нам де присылал лоба Дайн Мерген-ланзу, чтоб нам, Тайчин-нояну да Елден-нояну, быти под государевою царскою высокою рукою потому ж, что и брат наш Алтын-царь учинился под государевою царскою высокою рукою, и дань с себя великому государю давать, и ныне де к великому государю Тайчин-ноян да Елден-ноян послов своих з данью посылают. И прошали для государсково величества даров.
И Бажен да Гарасим с товарищи для государсково величества послали к Тайчин-нояну да к Елден-нояну по портищу сукна аглинсково зеленово, в мере по 4 аршина портище, да по перстню серебряному. /л. 30/
Приехали в улус к Алтыну-царю и к лобе Дайн Мерген-ланзу послы от Ясакту-хана-царя да от Калкана-царя да от Бурхана-кутуфты. И те послы приходили к Бажену и к Гарасиму в юрту и спросили про государское величество многолетное здоровье. И Важен да Гарасим про государское величество многолетное здоровье сказали. — Божиею милостию великий государь царь и великий князь Михайло Федорович, всеа Русин самодержец и многих государств государь и облаадатель, на своих преславных великих государствах Росийскаго царства, на своем царском превысочайшем престоле, дал бог, здорово.
И те послы говорили. — Мы де, государское величество, у вас, государевых послов, слышели про государское величество многолетное здоровье, Ясакту-хану-царю и Колкану-царю и Бурхану-кутуфте скажем, а вас де, государевых послов, видели. И говорили. — Ныне де великий государь царь и великий князь Михайло Федорович, всеа Русии самодержец и многих государств государь и облаадатель, Алтына-царя пожаловал, под свою государеву царскую высокую руку со всею ево ордою принял и дань государю учел давати, и только Ясакту-хан-царь великому государю послов своих з данью пошлет, и государь де Ясакту-хана-царя, что и Алтына-царя пожалует ли?
И Бажен да Гарасим Ясакту-хана-царя послом говорили. — Великий государь царь и великий князь Михайло Федорович, всеа Русии самодержец и многих государств государь и облаадатель, тех людей, хто у нево, государя, милости прошает, жалует, не один Алтын-царь под государевою царскою высокою рукою учинились. И он бы, Ясакту-хан-царь, ко государской милости послов своих з данью то ж /л. 31/ послал, что и Алтын-царь, да милости прошал. И великий государь царь и великий князь Михайло Федорович, всеа Русии самодержец и многих государств государь и облаадатель, ево, Ясакту-хана-царя, пожалует, велит принять под свою государеву царскую высокую руку.
И Ясакту-хана-царя послы Бажену и Гарасиму сказали. — Мы де Ясакту-хану-царю ваши государевых послов речи скажем. А для государсково величества дали им портище сукна аглинсково красново, да 2 портища сукна аглинсково ж зеленово, по 4 аршина в портище, да 2 кожи красных телятинных.
Да Алтын же царь прислал брата своево двоюродново Дурала-табуна, а велел ему у Бажена и у Гарасима и у служивых людей забрати [62] ружье, пищали и сабли, потому что де чорные колмаки хотят в Мугальскую землю в Алтыновы-царя порубежные улусы притить войною.
И Важен да Гарасим алтынову брату Дуралу сказали. — В государеве цареве и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии жаловальной грамоте писано к Алтыну-царю, что у государевых людей ружья, пищалей, и сабель не имать, а нам Алтыну-царю ружья не давывать, потому — боимся от великово государя опалы, а мы присланы не к Алтыну-царю, а присланы к лобе. /л. 32/
И Алтын-царь прислал в другоряд тово ж Дурала-табуна и велел ружье; пищали и сабли забрати, а Бажену да Гарасиму велел говорить, что де в вашем непослушанье к великому государю Алтын-царь отпишет, что ружья, пищалей и сабель Алтыну-царю не даете.
И Важен да Гарасим посылали к лобе служивого человека Мишку Азстороханца двожди, а приказывали с ним, что Алтын-царь присылал брата своево Дурала-табуна, а велел у Бажена и у Гарасима и у служивых людей забрати ружье, пищали и сабли, а в государеве цареве и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии жаловальной грамоте писано к Алтыну-царю, что у государевых служивых людей ружья, пищалей и сабель имать не велено, а нам, Алтыну-царю, ружья не давывать, потому — боимся от великого государя опалы, а присланы мы к тебе, а не к Алтыну-царю.
И лоба приказал. — Коли де Алтын-царь присылает к вам для пищалей и сабель, за них не стойте. И Дурал, пришед, у Бажена и у Гарасима и у служивых людей пищали и сабли поймал, и приказал де Алтын-царь за те пищали и сабли дати в Киргизах лошедьми. И Дурал, приехав в Киргизы, Бажену и Гарасиму и служивым людем Мишке Азстороханцу, Ивашку Коломнину, Ивашку Якимову, Ваське Иконнику, Гришке Казанцу дал лошаденками присталыми, и те лошаденка дорогою попадали. /л. 33/
Марта в 10 день Бажен да Гарасим с служивыми людьми ехали из Мугальские земли з государевою данью и с послами, которые посланы к великому государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю, всеа Русии самодержцу и многих государств государю и облаадателю, от лобы Дайн Мерген-ланзы, и как Важен и Гарасим с служивыми людьми будут в Саянском камени, и саянские мужики, выехав ис камени, отогнали у Бажена и у Гарасима и у служивых людей 11 лошадей и овцы побили, что дал лоба в дорогу на корм.
И Важен да Гарасим говорили алтынову брату Дуралу-табуну, чтоб он те лошеди, которые отогнали у Бажена и у Гарасима и у служивых людей саянские мужики, велел сыскать.
И Дурал-табун Бажену и Гарасиму сказал. — Тех де ваших лошадей сыскать не уметь, потому что те саянские мужики приезжают на то место для зверовья с Телесково озера, а киштымы де они чорных колмаков Контайши 2.
И будучи на государеве цареве и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии службе в Мугальской земле у Алтына-царя и у лобы Дайн Мерген-ланзы, и что давано для государсково величества Алтыну-царю, и лобе, и алтынове матере Чечен-катуне, и царицам, и Алтыновым царя братьям и табуном, и иных царей послом даров, и что Алтын-царь взял ружья, пищалей и сабель, и что кому поимянно для государсково величества оброну стало, и то писано имянно под сем статейным списком имяны: /л. 34/
Сын боярской Важен Корташев Алтыну-царю — епанчю аглинскую темносиню, юфть сафьянов жолтых, да Алтын же царь взял пищаль да саблю; лобе Дайн Мерген-ланзу — чюгу багрецовую, шапку бархатную [63] чорную, испод лисей, ожерелье жемчюжное; Алтына-паря матере Чечен-катуне — портище сукна аглинсково, кожю красную телятинную, лиску чорную, блюдо оловянное; Алтына-царя большой жене — портище сукна аглинсково, 3 перстня серебряных; Ясакту-хана-царя послу — портище сукна аглинсково. Саянские мужики отогнали двое лошадей. И всего Алтыну-царю и лобе, и алтынове матере, и жене, и Ясакту-хана-царя послу для государсково величества дано, и с тем, что саянские мужики отогнали лошеди, на 50 на 8 рублев на 1 алтын на 4 деньги.
Подьячей Гарасим Тимофеев Алтыну-царю — портище сукна аглинсково, шапку багрецовую, испод лисей дусчатой, да Алтын же царь взял саблю; лобе Дайн Мерген-ланзу — однорятку аглинскую срядную, ферези дорогильные, лиску чорную; Алтына-царя матере Чечен-катуне — портище сукна аглинсково, 2 кожи красных телятинных, блюдо оловянное, 2 перстня серебряных; алтынову зятю Байбаю-Хаты — портище сукна аглинсково, вершок шапочной суконной, перстень серебряной. Саянские мужики отогнали двое лошадей. И всего Алтыну-царю, и лобе, и алтынове матере, и затю алтынову для государсково величества дано, и с тем, что саянские мужики отогнали лошеди, на 40 на 9 рублев на 30 алтын. /л. 35/
Служивые люди:
Мишка Азстороханец Алтыну-царю — зипун аглинской да портище сукна аглинсково, да Алтын же царь взял пищаль; лобе — зипун аглинской срядной; Алтына-царя матере Чечен-катуне — кожю красную телятинную; Колканову-царя послу — портище сукна аглинсково. Саянские мужики отогнали лошедь. И всего Алтыну-царю, и лобе, и алтынове матере, и колканову послу для государсково величества дано, и с тем, что саянские мужики отогнали лошедь, на 20 на 8 рублев.
Ивашко Коломнин Алтыну-царю — зипун аглинской да портище сукна аглинсково, кожю красную телятинную, да Алтын же царь взял пищаль; лобе — зипун аглинской вишневой; Алтына-царя жене, середней царице — портище сукна аглинсково, 2 перстня серебряных. Саяские мужики отогнали лошедь. И всего Алтыну-царю, и лобе, и алтынове жене для государсково величества дано, и с тем, что саянские мужики отогнали лошедь, на 20 на 5 рублев на 20 на 6 алтын на 4 деньги.
Ивашко Якимов Алтыну-царю — зипун аглинской да портище сукна аглинсково, кожю красную телятинную, да Алтын же царь взял пищаль; лобе — кафтан дорогильной, шапку багрецовую, испод лисей; да Алтына-царя жене, меньшой царице — портище сукна аглинсково, 2 перстня серебряных. Саянские мужики отогнали лошедь. И всего Алтыну-царю, и лобе, и алтынове жене для государсково величества дано, и с тем, что саянские мужики отогнали лошедь, на 20 на 5 рублев на 20 на 6 алтын на 4 деньги. /л. 36/
Васька Иконник Алтыну-царю — портище сукна аглинского, кожю красную телятинную, да Алтын же царь взял пищаль; лобе — зипун аглинской, перстень серебряной; да Алтына-царя родному брату Даин-нояну — 2 портища сукна аглинсково, блюдо оловянное. Саянские мужики отогнали лошедь. И всего Алтыну-царю, и лобе, и алтынову брату для государсково величества дано, и с тем, что саянские мужики отогнали лошедь, на 20 на 2 рубля на 18 алтын на 2 деньги.
Гришка Казанец Алтыну-царю — портище сукна аглинсково. да Алтын же царь взял пищаль; лобе — зипун аглинской; алтыновым братьям Тайчин-нояну да Елден-нояну — 2 портища сукна аглинсково, 2 перстня серебряных; Колканову-царя послу — кожю красную телятинную. Саянские мужики отогнали лошедь. И всего Алтыну-царю, и лобе, и алтыновым братьям, и колканову послу для государсково величества [64] дано, и с тем, что саянские мужики отогнали лошедь, на 20 на 2 рубля на 10 алтын.
Толмач Алиярко Алтыну-царю — портище сукна аглинского, лобе — зипун аглинской, Бурхан-кутуфтину послу — портище сукна аглинсково, кожю красную телятинную. Саянские мужики отогнали двое лошедей. И всего Алтыну-царю, и лобе, и Бурхану-кутуфтину послу для государсково величества дано, и с тем, что саянские мужики отогнали лошеди, на 20 на 2 рубля на 16 алтын на 4 деньги.
Статейной список писал подьячей Гарасимко Тимофеев.
На лл. по склейкам и под текстом рукоприкладство:
К сему статейному списку Томсково города богоявленской поп Захарище, в сына своего духовново место в Бажена Корташева, руку приложил.На л. 1 об. помета:
Выписать в доклад спорные статьи.Ф. Монгольские дела, 1636 г., д. № 4, лл. 1-36. Подлинник.
Комментарии
1. Под Лабиной землей подразумевается Тибет.
2. Контайша — искаженное от хунтайджи. Так в русских документах XVII в. часто называли Батура-хунтайджи, собственное имя которого было Хото-Хочин. Он был сыном чороского хана Хара-Хулы.
Батур (1635-1653) известен как продолжатель политики объединения ойратских княжеств, начатой его отцом. Являлся фактически основателем и первым правителем Джунгарского ханства.
В летописи Черепанова в 1635 г. записано: «В сих летах начало свое возимело в калмыцких тайшах Зенгорское владение, ибо Кара-Кулы тайши сын Батур-тайша благоразумием и храбростью своей, как рассеянные калмыцкие республики с их тайшами вместе совокупил и часть Бухарин завоевал и с того времени как в 1635 г. он, Батур-тайша, стал именоваться Контайша» (ф. Мазурина Ф. Ф., д. № 1542, л. 184).
В 1640 г. выступил инициатором созыва исторического Джунгарского съезда ойратских и халхаских феодалов и высшего духовенства, главной целью которого была консолидация сил монгольских ханств и княжеств для отпора маньчжурским завоевателям. Активно покровительствовал ламаистской церкви, строил монастыри и укрепленные городки, пытался насаждать ремесло и земледелие. Поддерживал тесные посольские и торговые отношения с Россией, в глазах которой был признанным властелином всех ойратских (калмыцких) князей.
Далай-лама пожаловал ему титул Эрдени.
В годы правления Батура-хунтайджи Джунгарское ханство окончательно сложилось и окрепло [см. И. Я. Златкин, История Джунгарского ханства (1635 -1758), М., 1964].