ВВЕДЕНИЕ
В настоящий сборник материалов по истории русско-монгольских отношений включены документы из русских архивов за 1607-1636 гг.
Именно в эти годы русские люди, продвигавшиеся в глубь Сибири, вошли в соприкосновение с монголами, чем было положено начало истории русско-монгольских отношений. Развитие этих отношений и их характер определялись в первую очередь особенностями внутреннего и внешнеполитического положения Монголии, с одной стороны, и России — с другой.
В конце XVI и начале XVII в. Монголия находилась в состоянии феодальной раздробленности. Предпринятая Бату-Мунке (1479-1543), известным в истории Монголии под именем Даян-хана, попытка объединить страну и подчинить всех ее местных владетельных князей власти единого всемонгольского хана не увенчалась успехом. Созданное им объединенное монгольское государство не пережило своего основателя и распалось вскоре после его смерти. Даян-хан был последним признанным всемонгольским правителем.
До Даян-хана Монголия была разделена на Восточную (к востоку от Алтайских гор) и Западную (к западу от этих гор); после его смерти Восточная Монголия разделилась на Южную (к югу от пустыни Гоби) и Северную (к северу от этой пустыни). Северная, Южная и Западная Монголия в свою очередь делились на множество мелких, средних и крупных феодальных владений — хошунов и ханств, во главе которых стояли свои наследственные правители.
Младший сын Даян-хана, Гэрэсэндзе (р. в 1543 г. — дата смерти неизвестна), получив в наследство Северную Монголию, стал родоначальником княжеских и ханских домов Халхи (основная часть территории современной Монгольской Народной Республики), которую он в дальнейшем разделил между своими семью сыновьями. Так возникли семь Халхаских хошунов (термин «Долон хошун», т. е. «Семь хошунов», в дальнейшем неоднократно встречается в русских архивных документах). В Южной Монголии дробление княжеств приняло еще более резкий характер. В начале XVII в. на ее территории находилось 49 различных монгольских княжеств и ханств. Что касается Западной Монголии, то ее история до XVII в. еще малоизвестна. Русские архивные материалы свидетельствуют, что в конце XVI и начале XVII в. эта часть Монголии была также разделена на большое число самостоятельных феодальных владений. В несколько особом положении находилась та ветвь монгольской народности, которая в русских архивных материалах именуется «братами», т. е. бурятами, и обитала в основном в степных районах, прилегавших к Байкалу. Кочуя далеко от центров страны, а также от главных торговых путей, связывавших Монголию с ее внешними [8] рынками, буряты играли менее активную роль в бурных событиях монгольской истории XIII-XVI вв., чем монголы, обитавшие в других частях страны.
Монголия была страной феодальной. Хотя степень зрелости феодализма была различной в разных районах Монголии, феодальные производственные отношения господствовали повсеместно. Наиболее высокого уровня развития феодализм достиг в ханствах и княжествах Северной и Южной Монголии, игравших решающую роль в исторических событиях XIII-XVI вв.; наименее зрелыми были феодальные производственные отношения на крайнем востоке, где обитали буряты.
Уровень развития производительных сил в Монголии был невысок. В основе хозяйства всего населения лежало кочевое скотоводство; ремесло было весьма мало развито, земледелием монголы почти совершенно не занимались. Натуральное хозяйство преобладало во всей Монголии. Столь низкий уровень экономики объясняется тем, что феодальные правители многочисленных ханств и княжеств, ведя бесконечную борьбу друг с другом за власть, за господство на торговых путях и т. п., не только не способствовали росту производительных сил, но фактически препятствовали переходу к более интенсивным методам хозяйствования, развитию земледелия, ремесла и внутренней торговли. Они были заинтересованы не столько в монгольских земледельцах, ремесленниках и купцах, сколько в возможно большем числе воинов, которых могли бы бросить на борьбу против соперников. Политическая надстройка монгольского общества, будучи продуктом отсталого экономического базиса, в свою очередь тормозила прогрессивное развитие страны.
Несмотря, однако, на господство натурального хозяйства, Монголия в целом и каждое ее ханство и княжество в отдельности были жизненно заинтересованы в торговом обмене с соседними странами, из которых они могли бы получать продукты земледелия и ремесла. Проблема внешних рынков всегда имела исключительное значение для Монголии, определяя ее взаимоотношения с соседями. Можно положительно утверждать, что вопросы войны и мира в этих взаимоотношениях определялись, как правило, условиями обмена монгольского скота и сырья на продукты земледелия и ремесла соседних стран. Монгольские феодалы и монголы вообще не имели других возможностей приобретать земледельческие продукты и промышленные товары, кроме обмена на скот и сырье. Именно поэтому вопрос о меновых рынках играл главную роль в истории китайско-монгольских отношений XV-XVI «в. Вопрос о торговле, о рынках, как свидетельствуют и русские архивные материалы, играл не менее важную роль также и в развитии русско-монгольских отношений.
Преобладание мирных, добрососедских взаимоотношений между Русским государством и монгольскими феодальными ханствами и княжествами, лишь изредка и ненадолго осложнявшихся вооруженными конфликтами, объясняется в конечном счете именно тем, что русская Сибирь и Россия в целом, были весьма заинтересованы экономически в монгольском скоте и сырье. Поэтому русские власти предоставили монгольским феодальным правителям возможность сбывать в Россию в почти неограниченном количестве излишки продуктов их хозяйства в обмен на русские промышленные товары.
Для внутренних отношений в монгольском обществе был важен вопрос о землевладении и землепользовании. В русских архивных материалах эти вопросы непосредственно затрагиваются редко, но мы имеем все же достаточно данных, которые могут быть использованы при изучении аграрного строя Монголии, Мы найдем в них, особенно в статейных [9] списках русских послов, если не прямые, то косвенные подтверждения того, что земля в Монголии находилась в собственности феодалов, что в Северной и Южной Монголии монопольный характер этой собственности был выражен более резко, чем, скажем, у бурятов, что земельная община в виде хотона была к XVII в. уже полностью разрушена в княжествах Северной и Южной Монголии, но сохранилась у ойратов на западе и у бурятов на востоке. Источники подтверждают сведения о том, что в Монголии в период ее раннефеодального государственного объединения, как и во времена империи, существовала верховная собственность великого хана на землю, которую он раздавал в ленное пользование (хуби) своим вассалам. В дальнейшем, в период раздробленности, формальными и фактическими собственниками земли стали владетельные князья и ханы; лены превратились в феоды. Правда, ни в одном источнике мы не находим указаний на факты купли, продажи и аренды земли в это время. Но было бы глубоким заблуждением отрицать на этом основании существование княжеской собственности на землю, на пастбищные угодья. В условиях кочевого скотоводства, когда земельные угодья, находящиеся в хозяйственном пользовании каждой отдельной семьи, измеряются не единицами гектаров, а десятками и сотнями километров, формой выражения собственности на землю является не право купли-продажи земельных участков, а право регулирования перекочевок и распоряжения пастбищными угодьями. Источники — и в их числе русские архивные документы, особенно статейные списки русских послов — неопровержимо свидетельствуют, что монопольным правом распоряжения пастбищами и регулирования перекочевок пользовались феодалы. А это означает, что именно они были собственниками земли в Монголии 1.
Огромную роль во внутренней жизни Монголии играла ламаистская церковь. Публикуемые документы убеждают нас в том, что уже в самом начале XVII в. ламаизм и ламаистская церковная иерархия превратились в Монголии в большую силу. Несмотря на то, что ламаизм стал официальной государственной религией монголов лишь в последние два-три десятилетия XVI в. (первый в Халхе Монастырь, как известно, был построен в 1586 г.), он к началу XVII в. распространился на все ханства и княжества Северной, Южной и Западной Монголии. Лишь буряты продолжали хранить верность традиционным шаманистским верованиям еще в течение всего XVII и части XVIII в. Русские архивные документы свидетельствуют, что первыми представителями высшей церковной иерархии в Монголии были выходцы из Тибета, пользовавшиеся большим влиянием на светских правителей и определявшие в известной мере их внешнюю и внутреннюю политику. Уже в это время ламаистская церковь выступает как союзница светских феодалов, способствует укреплению их могущества и власти. Наиболее яркие примеры этого мы находим в документах, посвященных державе Алтын-ханов 2. В дальнейшем этот союз будет становиться все более тесным и прочным, руководство делами церкви целиком перейдет в руки выходцев из среды монгольских феодалов, церковь превратится в могущественную идеологическую, политическую и хозяйственную организацию, оказывающую влияние на все стороны жизни страны и народа, охраняющую и освещающую привилегии ханов и князей, их право на эксплуатацию народных масс.
Русские архивные материалы почти не содержат данных о Южной Монголии. Объясняется это тем, что южномонгольские ханства и [10] княжества с конца XVI в. превращаются в объект агрессии маньчжурских феодалов, которые в 1616 г. оформили образование своего военно-феодального государства. В дальнейшем маньчжурские завоеватели, успешно используя раздробленность Монголии, раздоры и усобицы между правителями отдельных ханств и княжеств, постепенно подчиняли их своей власти. Разгромив Чахарское ханство, правителем которого был Лигданхан (1604-1634) — непримиримый враг маньчжурских завоевателей и союзник Минской династии Китая, — правитель маньчжурского государства Абахай (1626-1643) в 1636 г. принудил южномонгольских князей провозгласить его верховным сюзереном Южной Монголии. С этого времени история народа Южной Монголии сливается с историей народов Китая и составляет часть истории последних.
Некоторые отголоски драматических событий, развернувшихся в Южной Монголии, проникают и в Северную Монголию; это находит отражение в русских архивных документах тридцатых, сороковых и более поздних годов XVII в., когда, в частности, появляется упоминание о некоем царе Чагир — или Дючин-хане, готовившемся напасть на северную Монголию, в первую очередь на владение Алтын-хана 3. Публикуемые документы не подтверждают мнения английского историка Бэддли, отождествлявшего Чагир-хана с чахарским Лигдан-ханом. Но эти отголоски были, в общем и целом, весьма слабыми. Раздробленная Монголия не могла оказать завоевателям организованного отпора. Ханства и княжества Северной Монголии не вмешивались в борьбу, развернувшуюся в Южной Монголии. Правитель каждого из них думал прежде всего о своих личных интересах, мало заботясь о судьбе страны в целом.
Таким образом, к началу и середине XVII в. в политические границы Монголии, как мы их себе представляем, входили ханства и княжества Северной Монголии, т. е. Халхи, и Западной Монголии, где в тридцатых годах того же века сложилось довольно могущественное Ойратское (иначе Джунгарское) ханство.
Крупнейшим ханством Северной Монголии в начале XVII в. была держава Алтын-ханов. Ей посвящено множество русских архивных документов. Она возникла в последние десятилетия XVI в. и в короткий срок распространила свою власть на обширную территорию между озером Хубсугул на востоке, озером Убса на западе и верховьями Енисея на севере. Этими успехами государство Алтын-ханов обязано в известной мере талантам своего основателя Шолой Убаши-хунтайджи, одного из внуков Гэрэсэндзе. Укрепив свою власть в ханстве и заставив служить себе вассальных князей, Шолой Убаши-хунтайджи и его преемники оказались в состоянии наносить сильные удары соседним мелким народностям, принуждая их к регулярной уплате дани. Не только мелкие народности и племена, обитавшие по соседству с державой Алтын-ханов, почувствовали тяжелую руку правителей этого ханства, но и княжества Западной Монголии.
Как уже было отмечено, история этой части Монголии со второй половины XV в. до конца XVI в. еще мало изучена. Известно, однако, что к началу XVII в. Западная Монголия была населена монголами, именовавшими себя «дурбэн ойрат», т. е. «четырьмя ойратами» — союзом четырех ойратских племен. По всем данным, союз этот существовал в XV и XVI вв. и включал в себя четыре главные ойратские племенные группы: торгоут, дербет, хошоут и хойт (чорос). Но в начале XVII в. этот [11] союз, некогда объединявший всех ойратов и превращавший ойратских феодалов в серьезных претендентов на господство над всей Монголией, уже не существовал. Распыленные мелкие ойратские княжества были не в состоянии отразить натиск державы Алтын-ханов и терпели поражения. Войны между Алтын-ханами и ойратами составляют главное содержание политической истории этой части Монголии в конце XVI—начале XVII в. Многочисленные отголоски этих войн мы находим в публикуемых документах. Находясь в бедственном положении, ойратские князья ищут защиты и покровительства у Русского государства, указывая на Алтын-хана как на главного своего врага. Наоборот, Алтын-хан, чувствуя себя победителем и склонный преувеличивать свои силы, предлагает русским царям союз и дружбу, обещая в обмен на русскую военную помощь завоевать и подчинить русской власти соседние племена и народы. Начинается полоса длительных дипломатических переговоров между послами Алтын-хана и русскими властями, а также между ойратскими князьями и русским правительством. Ход переговоров между сторонами ясно отражает обстановку на полях сражений. Когда чаша весов склоняется в пользу Алтын-ханов, ойратские князья заявляют о своей готовности принять русское подданство, «служить и во всем прямить» русским царям, в это время представители Алтын-хана претендуют на свое равенство с русской стороной. Иной характер носят переговоры в тех случаях, когда победа склоняется на сторону ойратов. Тогда Алтын-ханы начинают просить о принятии их со всей их страною в русское подданство. В первые годы правления царя Михаила Федоровича обстановка в Монголии была сложной, длительные и не всегда успешные войны с ойратами заставили Алтын-хана вспомнить о сильном Русском государстве, отправить к молодому русскому царю специальное посольство с поздравлением о вступлении его на престол и с просьбой о покровительстве и подданстве.
Русское государство, только что пережившее тяжелые годы польско-шведской интервенции, не имело достаточных сил для вооруженной борьбы на своих восточных и юго-восточных границах и охотно шло на мирное разрешение всяких пограничных конфликтов. Охотно также оно принимало в подданство своих кочевых и оседлых соседей, если они об этом просили. Вот почему послы Алтын-хана, именуемые в документах Скаян-Мерген и Кичен-бакшей с товарищами, были благосклонно приняты в Москве, и в мае 1617 г. была отправлена первая жалованная грамота царя Михаила Алтын-хану о приеме его в русское подданство 4.
Но обстановка в степи, как уже было сказано, быстро менялась. Успех Алтын-ханов в борьбе с ойратами, как правило, вызывал у Алтын-ханов потерю интереса к принятию русского подданства, и нередко отношения между Алтын-ханами и Русским государством становились враждебными. Затем, вследствие очередной перемены обстановки, Алтын-ханы вновь начинают просить о русском подданстве. Русское правительство вновь соглашалось принять Алтын-хана с его государством в русское подданство, направляло к нему послов и царское жалованье. Возобновление переговоров о подданстве и новая шерть Алтын-ханов Русскому государству приходятся на 1632-1636 гг., когда к Алтын-хану было отправлено русское посольство в составе сына боярского Я. Е. Тухачевского и подьячего Д. Агаркова. Посольство завершилось успехом, и Алтын-хан подтвердил свое подданство.
В публикуемом сборнике представлены с большой полнотой [12] материалы, связанные с посольством Я. Е. Тухачевского и новой шертью Алтын-хана 5.
Общим для всех переговоров о подданстве является требование монголов предоставить им право свободно торговать в русских городах. Это требование неизменно повторяется каждым монгольским посольством, независимо от хода военных действий между ойратами и Алтын-ханом.
В тридцатых годах XVII в. сложилось ойратское ханство. Есть основания полагать, что толчком к его образованию послужила опасность полного поглощения ойратов государством Алтын-хана. Во всяком случае очевидно, что именно в начале XVII в. в Джунгарии среди «дурбэн ойрат» началась борьба за создание объединенного ханства с достаточно сильной центральной властью. В ходе этой борьбы выдвинулись владетельные князья дома Чорос, владение которых находилось в долине реки Или (на территории современной Синьцзян-Уйгурской автономной области КНР), на самом крайнем левом фланге монгольских кочевий. Отсюда их «Джунгарское» наименование («Джун rap» — по-монгольски левая сторона, левая рука. В русских документах это ханство называется «Зюнгарским» или «Зюнгорским»).
Первоначально Джунгарское княжество было небольшим и малозначительным владением, а его правители были маловлиятельными. Но в дальнейшем, выступая в роли главного организатора сопротивления натиску Алтын-ханов, глава Чороского княжества Хара-Хула сумел подчинить своей власти ряд ойратских улусов. Проводившаяся им внутренняя, политика, направленная к усилению центральной власти за счет ограничения прав и привилегий местных феодалов, оттолкнула от него некоторых ойратских владетельных князей (тайшей). В результате внутренних неурядиц около 200 000 ойратов торгоутского и дербетского племен во главе с Хо-Урлюком (торгоуты) и Изенеем и Далаем-Богатырем (дербеты) прикочевали в пределы Сибири. Первоначально они появились в районе города Тары (1604-1605 гг.). Начались столкновения с жителями русских городов и окрестным нерусским населением, платившим ясак правительству России. Имевшие лишь холодное оружие, ойраты, называемые в русских источниках калмыками, не могли противостоять русским служилым людям, пользовавшимся огнестрельным оружием. Тогда калмыцкие тайши-дербеты — Изеней, Далай-Богатырь и другие — направили в Тару посольство с просьбой принять калмыков в русское подданство. Тарский воевода отправил калмыцких послов в Москву, и в феврале 1608 г. они были на приеме у царя Василия Шуйского и получили согласие на принятие калмыков в русское подданство. Когда послы вернулись с соответствующей жалованной грамотой и царским жалованьем, калмыцкие тайши уже раздумали принимать русское подданство, так как обстановка в степи изменилась. Они нанесли поражение Алтын-хану и, кроме того, собирались в поход против казахов, у которых в это время шла междоусобная борьба, чем тайши хотели воспользоваться.
Эти первые сношения ойратов с русским правительством нашли отражение в документах, публикуемых в настоящем сборнике 6.
Тяжелое внутреннее положение Русского государства в период польско-шведской интервенции начала XVII в. не было тайной для правителей ойратских племен. Разговоры о подданстве прекратились. Напротив, возобновились вооруженные стычки на границе 7.
Так продолжалось и в первые годы прихода к власти в Русском [13] государстве династии Романовых. Но укрепление положения нового русского правительства опять вызвало желание у калмыцких тайшей искать русского подданства, особенно в то время, когда обстановка в степи складывалась неблагоприятно для них.
В конце 1617 г. в Тобольске появились послы от того же тайши-дербета Далая-Богатыря с просьбой о подданстве. Это посольство было отправлено в Москву, побывало на приеме у нового царя Михаила Федоровича и получило жалованную грамоту на имя Далая о приеме калмыков в русское Подданство 8.
После этого наступает длительный период (до конца пятидесятых годов XVII в.) постоянных нарушений шерти со стороны калмыцких тайшей и новых просьб о подданстве и новых шертей, столь же непрочных.
Калмыки постепенно меняли свои кочевья, двигаясь в западном направлении. И если первые переговоры о подданстве велись при посредстве тарских, тобольских и тюменских воевод, то в дальнейшем калмыки обращаются главным образом к уфимским воеводам, а когда они перекочевали через Яик и приблизились к Волге, то значительная часть переговоров с калмыками велась уже при посредстве астраханских воевод.
Все эти материалы о русско-ойратских отношениях в период с 1607 по 1636 г. достаточно полно отражены в публикуемом сборнике 9.
Появление ойратов у южных границ Сибири оживило и деятельность царевичей Кучумовичей, сыновей и внуков последнего сибирского хана Кучума. Сами по себе царевичи Кучумовичи не представляли никакой реальной опасности для Русского государства. Но заключив союз с калмыками и породнившись с ними (сын Кучума Ишим женился на дочери главного тайши торгоутов Хо-Урлюка), Кучумовичи стали нападать на русские границы. Воеводам пограничных городов, особенно уфимскому и отчасти тобольскому, приходилось отражать набеги Кучумовичей. Эта сторона деятельности ойратов, оказавших поддержку Кучумовичам, также нашла отражение в публикуемом сборнике 10.
Наконец нужно сказать и о сношениях Русского государства с джунгарскими ойратами. В конце 1619 г. Хара-Хула, джунгарский тайша, отправил в Москву посольство с просьбой о принятии его в русское подданство. 29 января 1620 г. послы были на приеме у царя Михаила, а 25 мая того же года им была выдана жалованная грамота на имя Хара-Хулы-тайши 11.
Таким образом, в первой трети XVII в. начались дипломатические сношения с различными группами ойратских племен, отношения, подкрепленные просьбами о подданстве, жалованными грамотами русского царя и шертными грамотами ойратских тайшей.
Русские архивные материалы позволяют проследить движение торгоутов и дербетов в русских пределах вплоть до тех пор, когда они остановились в низовьях Волги, где образовали самостоятельное, так называемое Калмыцкое, ханство, подвластное русским царям.
Несмотря на то что они покинули родные кочевья, торгоуты и часть дербетов не порывали своих связей с оставшимися на родине ойратами. Они участвовали в совместных походах против Алтын-хана, равно как и в других общеойратских и некоторых общемонгольских предприятиях. Вслед за торгоутами и частью дербетов оставили Джунгарию хошоуты во главе с их правителем Туру-Байху, известным в истории под именем [14] Гуши-хана. Хошоуты избрали своей новой родиной Куку-нор (современная провинция Цинхай Китайской Народной Республики). Они, как и торгоуты, также не порывали связей с соплеменниками, оставшимися в Джунгарии.
Несмотря на уход из Джунгарии значительной части ойратского населения, Хара-Хула и его старший сын и наследник, известный под именем Батур-хунтайджи, продолжали сколачивать объединенное ойратское ханство. Положение их было весьма сложным. Помимо Алтын-хана, они имели недругов в лице казахских феодалов, борьба с которыми велась уже в течение ряда десятилетий. В основе ойратско-казахской борьбы лежали, по-видимому, территориальные споры, связанные с обладанием богатыми пастбищными угодьями в спорных районах. В ходе борьбы то казахские ханы и султаны вторгались в ойратские улусы, то, наоборот, ойратские феодалы совершали опустошительные набеги на казахские владения.
В этих условиях Хара-Хула и Батур-хунтайджи сумели заложить основы объединенного ойратского государства, которое просуществовало более ста лет, превратившись в одно из наиболее могущественных феодальных владений Центральной Азии. Хара-Хуле и его преемникам удалось не только остановить натиск со стороны Алтын-ханов, но и привести это ханство в конце концов к полному крушению, совершенно обезопасить свое владение от казахских ханов и султанов и перейти в наступление против них. Русский летописец Черепанов считает 1635 год, год воцарения Батур-хунтайджи, годом основания Джунгарского ханства. Едва ли есть основание оспаривать эту дату.
Русское правительство положительно отнеслось к образованию объединенного ойратского ханства, фактически признав Хара-Хулу и особенно Батур-хунтайджи единственными законными правителями Джунгарии и отказавшись иметь дело с местными ойратскими князьями и князьками. Такая политика объясняется тем, что переговоры с всеойратским ханом обещали России больше успехов на пути к обеспечению мира и спокойствия в пограничных русских районах, чем с большим числом мелких ойратских правителей. Как мы увидим в дальнейшем, Джунгарское ханство во второй половине XVII и в первой половине XVIII в. играло исключительно важную роль как в истории Монголии, так и в международных отношениях в Восточной и Центральной Азии.
Приближение Русского государства в начале XVII в. к северным рубежам Монголии имело важнейшее значение в ее истории. Если до этого Монголия на протяжении многих столетий имела на своих рубежах лишь одну подлинно великую державу — Китай, то теперь она оказалось между двумя великими державами — Китаем на юге, Россией — на севере.
В первой половине XVII в. Китай стал ареной великой крестьянской войны, с одной стороны, и объектом маньчжурской агрессии — с другой. Предательство китайских феодалов, заключивших союз с маньчжурскими завоевателями с целью подавления восставшего китайского крестьянства, отдало Китай в руки маньчжурских феодалов. В 1644 г. завоеватели вступили в Пекин, положив начало господству в Китае маньчжурской (Цинской) династии. Но китайский народ не сложил оружия. Борьба против чужеземных завоевателей продолжалась еще около полустолетия, в течение которого власть маньчжурских феодалов не раз висела на волоске. Стремясь к упрочению своей власти в Китае, маньчжурские правители не могли примириться с существованием независимых монгольских ханств и княжеств, кочевья которых на протяжении многих сотен километров тянулись вдоль северных рубежей империи маньчжуров. Они [15] считали сбое господство в Китае недостаточно упроченным, если не ликвидируют политическую самостоятельность Монголии и не подчинят ее целиком своей власти. Вот почему завоевание всей Монголии стало одной из основных внешнеполитических задач Цинской династии. Решение этой задачи потребовало от маньчжурских императоров огромных усилий, более столетия сложной дипломатической борьбы и ряда кровавых войн. Русские архивные материалы являются ценным источником для изучения этих событий.
30-е годы XVII в. являются определенной вехой в истории Монголии, а также в истории русско-монгольских отношений. В 1635 г. Алтын-хан принял формальную присягу на верность и подданство русскому царю, в 1636 г. южномонгольские ханства и княжества становятся частью империи маньчжуров, в эти же годы торгоуты Хо-Урлюка окончательно оседают в низовьях Волги и в дальнейшем образуют Калмыцкое ханство. С этого времени история калмыков становится частью истории народов СССР.
Указанными выше обстоятельствами определяются хронологические рамки данного сборника, который включает документы за 1607-1636 гг.
* * *
Рассматриваемый период (1607-1636 гг.) в истории русско-монгольских отношений не нашел достаточного освещения в ранее опубликованных источниках: предшествующие публикации представляют собой разрозненные подборки документов в тексте и приложениях к общим работам по истории Монголии, Сибири и Китая, как, например, работы В. К. Андриевича, Ф. И. Покровского, сборники материалов И. (П. Кузнецова, кн. Г, Хилкова 12 и др. Документальная база этих работ узка, в них отсутствуют комментарии и другой справочный аппарат, имеются неточности в передаче текста. В 1941 г. была переиздана работа Г. Ф. Миллера «История Сибири», в приложении к которой дан ряд документов по интересующей нас теме 13. Хотя составителям и удалось избегнуть вышеуказанных недостатков, но и здесь передача текста не всегда соответствует современным правилам археографии.
В отличие от других работ книга Бэддли 14 представляет собой наиболее полное издание источников по сношениям России с ойратами и Алтын-ханами, но и в ней многие документы публикуются в выдержках, часто в неточном, искажающем смысл переводе на английский язык; в документах, приводимых на русском языке, передача текста не всегда верна.
Издаваемый сборник является первой специальной публикацией систематически подобранных архивных материалов по истории русско-монгольских отношений в начале XVII в. Цель «здания — дать документальную базу для дальнейших исследований по изучаемой теме. В сборник не включены материалы летописного характера, различные заметки и записки путешественников, в том числе относящихся к более раннему периоду, так как они не являются делопроизводственной документацией.
Для данного сборника материалов по истории русско-монгольских отношений использованы, главным образом, материалы из фондов По[16]сольского (Зюнгорские, Калмыцкие и Монгольские дела) и Сибирского приказов.
Фонды Посольского приказа в XVIII в. были тематически сгруппированы. Отсюда появились Калмыцкие, Монгольские и другие дела. В указанных фондах сосредоточены основные материалы по сношениям России с ойратами и халхасами. В них частично отложились материалы Приказа Казанского дворца, фонд которого до нас не дошел. До 1637 г. Приказ Казанского дворца ведал делами по управлению Сибирью, и в него поступали отписки местных воевод. Однако функции Приказа Казанского дворца и Посольского приказа по сношениям с ойратами и халхасами в отдельные промежутки времени в известной степени дублировались. Основная масса документов отложилась в Приказе Казанского дворца, но много их было и в Посольском приказе, куда по запросам посылались копии, а иногда и подлинники документов. Были случаи посылки дубликатов одновременно в оба приказа.
Из фонда Сибирского приказа взяты документы, переданные из Приказа Казанского дворца после 1637 г., т. е. после образования Сибирского приказа; кроме того, копийный материал, собранный самим Сибирским приказом. Подлинники этих материалов не сохранились. Публикуемые документы представляют собой отписки сибирских воевод, грамоты приказов, записи приемов ойратских и халхасских послов в Посольском приказе. Имеются также грамоты и челобитные Алтын-ханов и жалованные грамоты русских царей. Большой интерес представляют публикуемые статейные списки служилых людей, ездивших к Алтын-ханам, и статейные списки переговоров воевод с приезжающими в сибирские города монгольскими послами.
Из большого количества сохранившихся материалов в сборник включены документы, дающие интересный материал для освещения социально-экономической, политической и культурной истории Монголии. Они свидетельствуют о зарождении и развитии русско-монгольских отношений, дают представление о государстве Алтын-ханов, его внутреннем и внешнем положении и т. д. Вместе с тем публикуемые документы представляют большой интерес для изучения истории других народов, соприкасающихся с халхасами и ойратами, — народов Средней Азии и Китая. В сборник документов не включены такие второстепенные архивные материалы, как записи приемов послов без раскрытия содержания переговоров, переписка и челобитные о выдаче жалованья и документы, повторяющие содержание других публикуемых источников. Особенностью фондов Посольского приказа является наличие большого количества списков одних и тех же документов. При отборе для включения в сборник брались подлинники или наиболее близкие к ним копии. Указание на место хранения остальных списков и дубликатов дается в легенде. Здесь же указывается и место публикации документа. В работе Бэддли документы приводятся полностью или в выдержках. В легендах к документам данного сборника ссылка на публикацию у Бэддли дается только для тех документов, которые были им опубликованы полностью.
Передача текста производится в соответствии с «Правилами издания исторических документов» (М., 1956). Большинство документов публикуется впервые и полностью. Отдельные части документов, повторяющие предыдущие документы, а также не касающиеся темы, опускаются, что оговаривается в подстрочных примечаниях.
Как правило, документы не имеют прямой датировки. При приближенной датировке (в частности, отписок) используются упоминания числа в документе и ссылка на известные события, а также отметка о полу[17]чении документов. Двойная датировка отписок дается в том случае, если между датами в тексте и отметкой о подаче не наблюдается большого разрыва во времени. В противном случае документы датируются по последней дате, упоминаемой в тексте. Двойной датой датируются статейные списки: по времени выезда посольства и по времени подачи статейного списка. В сборнике они помещаются по первой дате. Основание для датировки в каждом конкретном случае дается в подстрочном примечании. В заголовках отписок и грамот упоминается имя лишь первого городового воеводы. Имеющиеся в тексте искаженные написания монгольских и других имен передаются без изменений и не оговариваются в подстрочных примечаниях. Правильное их написание дается в заголовках и именном указателе. В тексте документов имя Алтын-ханов пишется с прописной буквы. Подлинные имена Алтын-ханов не раскрываются в заголовках, а даются в примечаниях. Утраченные места текста восстанавливаются в квадратных скобках и оговариваются в легенде. Мягкий знак в словах употребляется по современному правописанию. Название архивохранилища указывается в легенде лишь в том случае, если документ хранится не в ЦГАДА. Документы расположены в хронологическом порядке, снабжены историческими и подстрочными примечаниями, географическим и именным указателями, терминологическим словарем я списком сокращений. Текстуальные примечания обозначаются звездочкой, а исторические примечания обозначены цифрами с валовой нумерацией по всему тому. В приложении напечатана родословная роспись джунгарских тайшей, взятая из фонда портфелей Миллера, хранящихся в ЦГАДА. Грамоты на монгольском языке воспроизводятся фототипическим способом.
Настоящий сборник составлен научными сотрудниками сектора Монголии Института востоковедения АН СССР Л. М. Гатауллиной, М. И. Гольманом и Г. И. Слесарчук (ответственный составитель). Археографическая обработка произведена Г. И. Слесарчук. Введение написано И. Я. Златкиным. Археографическая часть введения и исторические примечания написаны Г. И. Слесарчук.
Редакция сборника выполнена кандидатом исторических наук И. Я. Златкиным и доктором исторических наук Н. В. Устюговым.
Комментарии
1. «Земельная собственность предполагает монополию известных лиц в распоряжении определенными частями земного шара как исключительными сферами их личной воли, с устранением всех других» (К. Маркс, Капитал, т. III, ч. 22, 1955, стр. 628).
2. См. например, док.: № 26, 40, 42, 112, 115-117, 125, 128, 129, 134.
3. См. док. № 83, 84, 86 и др.
4. См. док,: № 23 и 24 настоящего сборника.
5. См. док.: № 89, 92, 95-99, 102-106, 108-110, 117, 121-122, 126, 130, 131, 134, 135 137.
6. См. док.: № 1-3, 8-10.
7. См док.: № 11, 13-15.
8. См. док. № 29.
9. См. док.: № 25-29, 31, 48-53, 59-61, 63-67, 70-72, 79-82, 85, 86, 94, 95, 100-101.
10. См. док.: № 48, 52, 53, 60, 63, 65 и др.
11. См. док.: № 41 и 45.
12. В. К. Андриевич, История Сибири, ч. 1, СПб., 1889; Ф. И. Покровский. Путешествие в Монголию и Китай сибирского казака Ивана Петлина в 1618 году, СПб., 1914; И. П. Кузнецов, Исторические акты XVII столетия (1633-1699), вып. 1, Томск, 1890; «Сборник князя Хилкова», СПб., 1879.
13. Г. Ф. Миллер, История Сибири, т. I, II, М.-Л., 1937, 1941.
14. J. F. Baddeley, Russia, Mongolia, China, vol. I-II, London, 1919.