СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

№ 119

/л. 288/ А что в статейном списке подьячего Дружины Огаркова написано, которые статьи не против Якова Тухачевского статейново списка. И [270] 143-го году майя в 11 день ¹⁰¹ по государеву цареву и великого князя Михайла Федоровича всеа Русии указу стольник и воеводы князь Никита Иванович Егупов-Черкаской да Федор Григорьевич Шишкин, да диак Ондрей Строев велели Якова Тухачевского поставить перед собою. И против Дружинина статейного списка Яков Тухачевской про все статьи допрашиван:

Написано в Дружинине списке, что он, Дружина, говорил Якову, чтобы из наказу выписать, как Алтын-царь присылал в Томской государю бить челом, и шертовальную б запись перевесть по-мугальски для того, что Алтына-царя люди говорили в Кузнецком остроге про великого государя царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии непристойное слово.

И Яков Тухачевской сказал: Дружина де ему не говаривал про то, что из наказу выписать и шертовальная запись перевесть, а что де Алтына-царя мужик молыл в Кузнецком остроге непригожее слово, и про то де он, Яков, мужика лаял, и мужик де в том винился, и то де у него, Якова, написано в статейном списке. А наказ де в Кузнецком остроге у Дружины был недели з 2. А Федьке толмачю Дружина говорил, штоб ему запись перевел. И Федька де толмач ему, Дружине, отказал: лаешь де ты мугальских людей по-руски, и они де не знают, а как де узнаешь мугальскую речь и станешь лаять по-мугальски, и ты де государеву казну и нас всех погубишь.

А что в Дружинене статейном списке написано: как пришли они к Алтыну-царю, и будто Алтын-царь /л. 289/ про государское многодетное здоровье сам не спрашивал, и будто им, государевым послом, велел сесть ниже тангуцких и мугальских людей.

И Яков сказал: как де они пришли перво к Алтыну-царю, и Алтын де царь спрашивал про государское многолетное здоровье сам, а потом табуны учели спрашивать про государское многодетное здоровье. И он де, Яков, Алтыну-царю про государское многолетное здоровье сказал против наказу государское величество сполна. А толмач толмачил и говорил те речи, что Яков ему сказывал, государское величество сполна. А велел де Алтын-царь сидеть им с лабами по правой стороне себя, Алтына-царя, а лаб де у них, в Мугалех, почитают, и Алтын де царь сам им поклоняетца. И в том де он, Яков, шлетца на толмача и на служилых людей, что про государское многолетное здоровье Алтын-царь спрашивал сам. И как они, Яков и Дружина, сидели с лабами, а служилые государевы люди с табунами по левую сторону Алтына-царя сидели.

А что в Дружинине статейном списке написано, бутто Яков ходил ночью неведомо куды, а без себя велел его бить сыну боярскому Луке и Тимошке Серебренику и своему человеку Гришке, и Яков сказал: ночью де он никуды не хаживал, а к Алтыну-царю ходил с ним, Дружиною, вместе, а без него один не хаживал и бить ево, Дружину, не велел.

А что в Дружинине статейном списке написано: как табуны за Алтына-царя шертовали, /л. 290/ а он, Дружина, запись чел, и Яков будто велел толмачю говорить, чтоб шертовали на том, что им, мугальским людем, жить с рускими людьми в совете и в дружбе и женитца руским людем у мугальцов, а мугальцом у руских людей, и Яков сказал, что он, Яков, однють такова слова не говаривал, а говорил в тое пору ему, Дружине, чтоб он шертовальную запись чел внятно, не спешно, чтоб толмач успел табуном говорить, а то де невмесное дело, что говорить о женитьбе.

А что в Дружинине статейном списке написано, будто они, Яков и Дружина и сын боярской Лука, шертовали табуном, пили то ж золото, что табуны шертовали за Алтына-царя.

И Яков сказал, что он, Яков, и Дружина и сын боярской Лука не [271] шертовали, и табуны им о шертованье ничего не говорили. А как де табуны за Алтына-царя шертовали и говорили им, Якову и Дружине; блюдемся де порчи, прикушайте де сами, золото де ваше, и в том де был у них великой спор, и к Алтыну-царю о том ходили трожды докладывать. И Алтын де царь приказал с табуном с Суяном: только де вы, Яков и Дружина, не прикушаете сами золота, и я табуном не велю шертовать, блюдусь порчи, чтоб де табунов не перепортили. И он де, Яков, поговорил з Дружиною и с сыном боярским с Лукою и с служилыми людьми, приносили золото ко рту, а не пили, чтоб в том розврату не учинить. И та де статья написана у него, Якова, и в статейном списке.

А через де человека велели он, Яков, и Дру/л. 291/жина подносить то золото для того, чтоб им, табуном, то было не знатно, пьем ли мы или не пьем. А он де, Яков, и Дружина и сын боярской Лука золота не пили, а ко рту портили. И в статейном де списку у него, Якова, та статья написана.

В Дружинине ж статейном списке написано: как о шертованье у Якова и у него, Дружины, был спор у Алтына-царя с табунами, и табун де Номча молыл непригожое слово: только де нашим табуном пить наперед золото, и нашему де быть большому.

И Яков сказал: сказал де им, Якову и Дружине, толмач Федька у шерти, что будто Номча-табун молыл такое непристойное слово. И он де, Яков, за то толмачю учал лаять: на что де такое слово и говоришь, ты бы сам ему, Номче, уста заградил, что он такое непристойное слово говорит, коли холоп неповинен государю. И толмач де Фетька ему, Номче-табуну, то говорил, и он де, Номча-табун, говорил: я де молыл спроста, чтоб де государевы послы прикушали золота, чтоб табунов не перепортили. И в статейном де списку у него, Якова, та статья написана.

А что в Дружинине статейном списке написано, будто Алтын-царь и мать его Чечен-катун дарили Якова многими дарами, за то, будто он, Яков, Алтына-царя табунов по своему изволу, а не по шертовальной записи приводил к шерти.

И Яков сказал, что табуны шертовали по шертовальной записи, а для де царского величества Алтын-царь и мать его Чечен-катун присылала дары к нему, Якову, и Дружине поровну /л. 292/, а лишнего де ему ничего не дали. А что де к ним, Якову и Дружине и служилым людем, Алтын-царь и мать ево даров прислали, то де писано у него в статейном списке.

А что в Дружинине списке написано, будто Яков велел Алтыну-царю послать к государю людей своих.

И Яков сказал: та де статья написана у него, Якова, в статейном его списке.

Да против Дружинина ж статейного списка допрашивали сына боярского Луку Васильева и томских служилых людей, которые были с Яковом и з Дружиною у Алтына-царя, Сеньку Щепеткина, Тимошку Серебреника, Гришку Тюменца, Ортюшку Завьялова, Ивашка Кудрова, Митьку Вяткина, Стеньку Мельникова ¹⁰²: как Яков Тухачевской и подьячей Дружина Агарков были впервые у Алтына-царя, и как Яков поднес Алтыну-царю государеву жаловальную грамоту, и Алтын-царь сам ли спрашивал про государское многолетное здоровье, и где им, Якову и Дружине, велел Алтын-царь сесть, на которой стороне.

И сын боярской Лука Васильев и служилые люди Сенька Щепеткин с товарыщи оказали: по государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии крестному целованью, как Яков и Дружина были впервые у Алтына-царя, и Алтын де царь, принев государеву жалованную грамоту, спрашивал про государское многолетное здоровье сам, а велел Якову и Дружине сесть на правой стороне, где лабы сидели. [272]

Их же, сына боярского Луку и служилых людей, допрашивали против Дружинина ж статейново списку: как приказал Алтын-царь дать за себя великому государю шерть табуном своим /л. 293/ Дуралу да Биюнту да Тайчину, и учинился о шертованье у Якова и у Дружины спор, и табуны говорили, что Яков и Дружина и сын боярской Лука шертовали, и будет говорили, и на чем табуны Якову и Дружине и Луке велели шертовать, и как туто ж у шерти Дружина говорил толмачю, и шумел: Алтына де царя по государеву указу велено самого привести к шерти, а ныне де и табуны шертовати не хотят, а велит им, Якову и Дружине, шертовать. И они, служилые люди, Дружине говорили ль, как он, Дружина, смеет в улусе у Алтына-царя так говорить смело, велит де царь их всех побить, и ему, Дружине, грозил смертным убойством?

И сын боярской Лука Васильев и служилые люди Сенька Щепеткин, Тимошка Серебреник, Ивашко Кудров, Гришка Тюменец, Ортюшка Завьялов, Митька Вяткин, Стенька Мельников сказали: по государеву крестному целованью, как по приказу Алтына-царя табуны его Дурал да Биюнту да Тайчин шертовали, а Якову и Дружине о шертованье не говорили ничего и шертовать им не веливали. Только де говорили табуны, чтоб Яков и Дружина и сын боярской Лука прикушали золота: блюлись де они, табуны, порчи. И спору де было у Якова и у Дружины и о том много: прикушать не хотели, и за тем было и шертованье стало. И Яков и Дружина говорили промеж себя, что табуны упрямились: блюдутца порчи, и приносили то золото к устам, а не пили, а табуны де все 3 шертовали, пили золото. И лаба Дайн Мерген-ланзу сидел тут же, /л. 294/ при нем табуны шертовали. А как Яков и Дружина с табуны о том споровались, что прикушать золота не хотели, и Дружина говорил то ж, что и Яков с табуны в спор. А они де, служилые люди, того Дружине никак не говаривали, что он у Алтына-царя в улусе смеет так говорить, и ему де, Дружине, смертным убойством не граживали.

Комментарии