-

ЛОГОФЕТ Д. Н.

ПО АВГАНСКОЙ ГРАНИЦЕ

(Продолжение).

(См. «Воен. Сборн.» № 11, 1905 г.)

XIX.

Хатын-Рабат. — Овражный. — Айвод. — Хаферниган. — Вахш.

Страшно унылый вид представляет собою при-Аму-Дарьинская равнина. Кругом ни деревца, ни куста, ни одного живого существа. В яркий знойный полдень красный блеск солнца достигает зенита и его сверкающие палящие лучи ослепительными потоками падают на эту сожженную землю, освещая горы, равнину, реку, старые арыки и остатки развалин древнего города Хатын-Рабата. На довольно высокой искусственно насыпанной возвышенности помещалась вероятно крепость, занимая центральную часть города. Едва заметные от земли остатки крепостных стен имеют вид удлиненного прямоугольника. Широкие основания башен выделяются среди груд щебня и кирпича. Массивные карнизы, плиты, куски орнаментов покрывают всё внутреннее пространство, где стояли когда-то [190] огромные постройки. Вокруг крепости, окружая ее со всех сторон расположен был город, простиравшийся до самой подошвы горных склонов. Остатки водопроводов, бассейнов, покрытые слоем наносной земли наглядно указывают, что город этот жил культурною жизнью. Название Хатын-Рабат персидское. Рабатом называется в Персии и Афганистане укрепленный караван-сарай, построенный в пустыне. Слово Хатум, Хатын значит женщина. Таким образом в точном переводе Хатын-Рабат — это Рабат-женщины... Очевидно, какая-то женщина имела соотношение к первоначальным постройкам, из которых впоследствии создался город. Что здесь было прежде? — невольно задал я сам себе вопрос.

«Как говорят, в этом городе в древности жили амазонки, царица которых повелевала здешнею страною, являвшейся как бы вассальным государством по отношению Термеза. Амазонки эти отличались страшною жестокостью и во время войн забирали в плен только рослых и красивых мужчин, которые на короткое время делались их мужьями, а потом уничтожались беспощадно, как и все дети мужского пола, родившиеся затем от этих воинственных женщин. Один из полководцев Александра Македонского осадил Хатын-Рабат и затем после кровопролитной битвы взял его штурмом, причем воины его тотчас же женились на оставшихся амазонках и от этих браков произошла народность, называемая таджиками, так по крайней мере они объясняют свое происхождение. Действительно таджики могут считаться потомками древних бактрийцев, племя это довольно многочисленное по всей Бухаре. Хотя конечно в такой глубине веков трудно сделать точные изыскания о происхождении таджиков. Сеиды, живущие в бухарских владениях, ведут свое происхождение от дочерей Магомета и, несмотря на то, что родословная их гораздо короче, но и в этом случае нельзя быть уверенным в её безусловной верности... Так удовлетворил мое любопытство N.

«Разрушен был Хатын-Рабат Тамерланом, просуществовав после Искандера довольно долго как самостоятельное государство».

«Каких либо изысканий или раскопок никто здесь не делал; мне же, как-то раз осматривая развалины города посчастливилось найти хорошо сохранившуюся камею с изображением богини Афины-Паллады. Камея вырезана на каком-то очень твердом [191] розовом камне. Из числа находок здесь пришлось лишь слышать, что один узбек нашел какого-то небольшого идолаЗаинтересовавшись находкою, я специально ездил ее смотреть. По моему мнению это была статуэтка, изображавшая греческого воина, как их рисуют на картинах эпохи Александра Македонского. Статуэтка была сделана из кости совершенно желтого цвета. Сколько знаю купил ее один из горных инженеровъ-французов, которые работают на золотых розсыпях где-то на Пяндже. Монет же здесь выкапывали довольно много. Все они медные, с одной стороны овальные, а с другой ровные. На овальной стороне рельефная голова и полуистертая надпись Базилеуса, но имя этого Базилеуса стерто совершенно».

Среди развалин приходилось двигаться очень осторожно, так как чуть не наступив раза два на змей, мы уже не имели никакого желания наткнуться на них вновь. — «Здесь этого гада до пропасти, ваше скородие», — спокойно сообщил сопровождавший нас вахмистр, заметив мой испуг при виде довольно большой змеи, с глухим свистом блестя чешуею скользившей по песчаному наносу. У нас в этом году солдат один на посту проснулся и стал опорки надевать, а гад значит свернулся в опорке и как его потревожил ногою, так он и вцепился зубами в ногу солдату. Пока мы вскочили, чтобы какую ни на есть помощь подать, смотрим, а он уже кончается. Опасный гад попался».

«Змеи в этом районе водятся действительно в большом количестве и принадлежат преимущественно к числу ядовитых», подтвердил ротмистр N. «Встречаются различного вида кобры, кобра-капелла и даже гремучая змея. Но к счастью у нас случаи укусов ими довольно редки; я помню лишь два за пять лет моей службы в этой бригаде. Вот туземцев они кусают частенько. Но это от того, что наш солдат ходит в кожаных сапогах, которые змея не прокусит, а туземцы сарты и киргизы одеты в туфлях на босу ногу. Наступит нечаянно на змею и готов новый покойник...»

За Хатын-Рабатом рельеф местности постепенно начинает изменяться. На равнине в начале появляются отдельные холмы, а затем встречаются невысокие отроги гор. Местность в общем имеет всё тот же пустынный характер.

Среди равнины у самого берега Аму-Дарьи расположен офицерский пост Овражный, высокая сторожевая башня которого видна издали. Постройки этого поста были возведены четыре года [192] тому назад в расстоянии полутора версты от берега, но Аму-Дарья вдруг разом изменила направление своего течения и устремила свои воды на русский берег. В течение каких-нибудь двух-трех недель береговой полосы шириною более версты как не бывало. В разлив следующего года полоса земли сузилась еще больше и теперь от стен, окружающих постовые постройки, до реки осталось не более 5-6 сажен. Надо думать, что если разрушительная работа реки будет продолжаться, то через самое незначительное время от поста не останется и признаков. Таким образом, как говорят, уже несколько постов пограничной стражи были смыты водою...

«Наша Аму-Дарья шутит дурные шутки. Иной раз в два-три дня чуть не сто сажен берега отмоет. И ничего не поделаем. Никаких предохранительных мер предпринять против неё нельзя. Посмотрите сами какая здесь быстрота течения», — указал мне молодой поручик N во время нашей прогулки по берегу реки. — «Разве можно удержать такую массу воды. Еще пожалуй если создать каменную набережную, да и то ее сейчас же отмоет от берега...»

Река между тем быстро катила свои мутные волны, в которых отражались лучи заходящего солнца, освещавшие пурпурными тонами противоположный авганский берег. Высокие горы, темнея своими вершинами, казались еще выше, принимая самые прихотливые очертания.

— Здесь, верстах в двухстах на авганской стороне находится очень интересное место, называемое Бамиан», — прервал наше продолжительное молчание мой спутник. — «Там, среди гор расположена долина, на которой находятся развалины древнего города Горгуле. Город расположен был на вершине большого холма, но, по-видимому жизнь в этой долине зародилась несравненно раньше той эпохи, к которой относятся развалины. Дело в том, что под этим городом, а также и в окрестных горах, находится целый огромный подземный город, состоящий по сообщению туземцев из пещер, которые соединены между собою целою сетью коридоров. Подземелья эти, среди которых видны следы людской жизни, занимают пространство в несколько верст длины. Но самое интересное там две статуи, высеченные каждая из целой горы. Одна изображает собою мужчину, а другая женщину. Статуи эти должны быть причислены к остаткам дохристианской эры. По определению историков город [193] Бамиан в древности был центром буддизма и пользовался таким же значением, как теперь пользуется Лхасса в Тибете. Размеры статуй в сущности, как говорят, очень значительны. Мужская достигает 180 футов вышины, а женская 120 футов. На обе статуи наброшены длинные мантии, сделанные из твердого алебастра или гипса. Город Горгуле разрушен был Чингиз-Ханом и можно предполагать, судя по некоторым архитектурным украшениям на стенах подземных комнат и лестниц, находящихся в горе около статуй, что жители его стояли на высокой степени культурного развития».

За Овражным и до реки Кафирнигана, впадающей в Аму-Дарью, местность вновь принимает равнинный характер. Около самого устья Кафирнигана лежит урочище Айвадж, где расположен офицерский пост пограничной стражи и Айваджская таможня. Место это известно с глубокой древности, так как здесь с давних пор существовала Аузаджская или как ее в настоящее время называют Айваджская переправа через Аму-Дарью.

В последние годы с устройством таможни здесь происходит довольно значительная торговля с Авганистаном. Офицер пограничной стражи, живущий на очень красивом пограничном посту, окруженном высокою стеною со сторожевою башнею, да два чиновника таможни составляют собою всё местное общество, а несколько узбекских кибиток, поставленных невдалеке, являются тем населенным пунктом, который под этим именем обозначен на географических картах.

Река Кафирниган, беря свое начало в массивах Гисарского горного хребта, протекает по плодородной кафирниганской долине, в пределах которой расположены города Файзабад, Кафирниган, Дюшамбе, Гисар и Кабадиан, причем последний, являясь главным городом Кабадианского бекства, находится в низовьях Кафирнигана у подошвы пика Федченко.

Кафирниган в переводе значит «неверное чудовище». Название, данное в свое время туземцами, как нельзя больше подходит к этой капризной и бурной реке. В обыкновенное время Кафирниган не достигает ширины 30 сажен, но достаточно пройти в горах нескольким дождям, как река разом вздувается и страшным потоком шириною до 100 сажен несет свои воды с гор и вливает их в Аму-Дарью. Целый ряд водоворотов при огромном течении воды делает в это время переправу через Кафирниган почти невозможною и лишь стальной [194] паром пограничной стражи, построенный на заводе Крейтона в Финляндии и управляемый десятком сильных солдат может выдержать борьбу с течением и переправиться на противоположный берег, причем паром все-таки сносится на версту или полторы ниже по течению. Все берега Кафирнигана покрыты густыми зарослями камыша, растущего вперемежку с кустарниками. Тутовые рощи красивыми куртинами выделяются на фоне этой зелени. Вдали виднеются горные хребты, которые тянутся параллельно реке. Полная тишина царствует в этих зарослях, где лишь порою с треском ломая камыши проходит огромный кабан, да чуть слышно шелестя листвою бесшумно двигается хозяин этих привольных мест красавец тигр.

Когда-то на Кафирнигане, недалеко от его устья, говорят, был мост, но время уничтожило даже признаки этого сооружения. Великий Македонец также побывал в этих местах, совершая свой победоносный поход к верховьям Аму-Дарьи. При переправе через Кафирниган на дне его осталось много соратников Искандера, смешавшихся впоследствии с воинами Чингиза и Тамерлана, которые также нашли себе вечный покой на том же песчаном дне бурной реки.

В настоящее время в долине Кафирнигана и окрестных горах кочуют узбекские роды Марка малая орда и Локай, переселившаяся сюда из Ура-Тюбе и Джизака Самаркандской области после занятия их русскими войсками при завоевании Туркестана. На противоположной авганской стороне поселены авганским правительством туркменские племена, имеющие организацию отчасти напоминающую наши казачьи войска. Получив особые земельные наделы, они обязаны по первому требованию выставить определенное количество вооруженных всадников, формирующих иррегулярные конные сотни.

Переправившись через Кафирниган, мы въехали в полосу древесных зарослей, которые тянулись по обеим сторонам. Куртины диких яблонь, груш, абрикосов перемешивались с тутовыми деревьями и высоким камышом. Блестя своим красивым оперением, порою почти из-под ног лошадей поднимались фазаны и хлопая в воздухе крыльями, опускались тут же в заросли. Перепела кричали со всех сторон. Громадные стрекозы и кузнечики пронзительно громко стрекотали в чаще. Все эти звуки, смешиваясь вместе, образовывали в то же время какой-то [195] однообразный шум аккомпанемента к отдельно раздававшимся звукам.

Выбравшись из зарослей, мы снова выехали на волнообразную равнину, на которой встретился нам еще пост Хошма пограничной стражи.

Дорога вилась между холмами, постепенно приближаясь к Аму-Дарье, а с последнего переката у поста Тахта-Куват перед нашими глазами снова открылся вид на реку и афганскую сторону, где виднелось полузакрытое камышами устье Кундуз-Дарьи, впадающей в Аму-Дарью. Приток этот, являющийся одним из самых значительных, судоходен и по нём спускается к нам из Афганистана довольно много каюков со строительным материалом и некоторыми товарами афганского производства, идущими преимущественно в Патта-Кисар и Керки.

Река Кундуз-Дарья, беря свое начало в горах Гиндукуша, орошает своими водами целую огромную область, называемую Катагханскою страною, с главным городом Кундузом. Афганское правительство придает этой реке большое значение, справедливо предполагая, что в случае военных действий с Россией по ней можно будет сплавлять до устьев Аму-Дарьи и далее по течению последней запасы продовольствия и войска, сосредоточенные для этой надобности в большом количестве в городе Кундузе. Но составляя свои стратегические планы, афганцы как будто совершенно забывают о существовании наших пароходов Аму-Дарьинской флотилии, могущей сравнительно в короткий срок перевести к устью Кундуз-Дарьи военную силу в составе 2-3 рот и батареи, которые явятся непреодолимым препятствием для выхода из Кундуз-Дарьи каюков с афганскими войсками.

От поста Тахта-Куват снова начинается длинный ряд урочищ, крайне интересных в археологическом отношении. Дорога, пролегая по самому берегу Аму-Дарьи, вьется у подошвы хребта, который придвинулся к самому берегу, оставляя свободную полосу сажень в сто шириною. Аму-Дарья, постепенно суживаясь, течет уже одним руслом между двумя горными хребтами. Около самого поста виднеются остатки старой крепости, имеющей вид прямоугольника, расположенного на искуственной насыпи сажени в две вышиною. Массы осколков кирпича покрывают всю площадь, где стояла крепость. В некоторых местах виднеются почти на поверхности земли остатки каких то стен. [196]

Время беспощадною рукою смело с поверхности отстатки развалин и лишь внутри земли можно рассчитывать при раскопках найти следы прежней жизни. Вокруг по горным склонам разбросаны могилы, а на одной из скал с совершенно ровною поверхностью виднеется несколько строк написанных гвоздеобразными письменами, полузакрытых мхом и уже начавших выкрошиваться. Немного дальше начинается сплошной ряд конусообразных ям частью соединенных канавою. Ямы эти глубиною до 2 сажень и почти такой же ширины, находясь около самого берега реки, тянутся по Аму-Дарье на несколько верст до впадения в неё Бахша, а затем направляются по берегу и этой реки — это остатки работ золотоискателей.

У впадения Вахши в Аму-Дарью течение особенно сильно. На берегу, господствуя над переправою через Вахш, видны остатки Вахшской крепости, защищавшей с одной стороны вход в плодородную Курган-Тюбинскую долину, а с другой служившей оплотом тем золотоискателям, которые в древности работали в этих местах. Крепость теперь имеет вид беспорядочно набросанных груд белого известкового камня. Когда-то, как говорят, крепость и золотые россыпи эти принадлежали грекам или вернее бактрийцам. Быстрые воды Пянджа и Вахша, разрезая огромные каменные массивы Памирских хребтов и устремляясь с вышины этих гор в долину, размывают их и уносят с собою огромное количество золота в виде мелкого золотого песка, а главное в виде маленьких слитков. С давних пор народы населявшие при-Аму-Дарьинскую долину знали о существовании богатств в этих местах и поэтому они всегда считались собственностью правителей страны, которые посылали сюда громадные партии своих рабов на добывание золота. Следы этих работ в виде ям и отвалов земли видны и до сих пор. Теперь добыча золота производится здесь туземцами, работающими на себя. Способ промывки самый примитивный. Обыкновенно вода по небольшому арыку бежит сверху, а добытая из ям земля пропускаясь в нее падает на овечьи шкуры разосланные шерстью вверх. Задерживаясь в густой шерсти, на шкуре остаются крохотные не больше булавочной головки слитки золота. Таким образом, предание о золотом руне здесь существует в наличии и в настоящее время.

На афганской стороне по отмели происходит деятельная промывка речного песка по только что описанному способу. Человек [197] десять рослых туркмен заняты этой работою, по временам вытаскивая свои шкурки из воды и разослав их на берегу внимательно ищут среди густой их шерсти запутавшиеся в них блестки золота, находя иногда самородки до полузолотника весом...

«Неблагодарный труд с нашей точки зрения, — сказал ротмистр N.. видя как я внимательно слежу за работою золотоискателей. — По ихнему дело выгодное. Посудите сами. Здесь обыкновенно плата рабочему поденщику около 20 копеек в день и это платят за довольно трудные работы, между тем как здесь в среднем каждый из золотоискателей намывает золота в день копеек на тридцать. Бывают же счастливцы, которым такое счастье, что попадется самородочек; глядишь и рубля заработал. Здесь очень многие из туркмен промышляют этою работою почти круглый год»...

Река Вахш протекает через Каратегинское и Курган-Тюбинское бекства и называется также Сурхабом. Верстах в 30 от устья его лежит значительный бухарский город Кабадиан, а около него древний город Лемган или Лехман, вся же долина носит название Караул-Тюбинской. Местность по Вахшу принадлежит к числу особенно пустынных и мало населенных. Огромные заросли по обеим сторонам реки занимают почти всю долину и за исключением двух–трех кишлаков расположенных на расстоянии почти сотни верст друг от друга в этих местах трудно встретить человека. На полуострове, который находится между Аму-Дарьей и Вахшем, однако, стоить пограничный пост, а немного выше по Аму-Дарье, называемой от впадения в неё Вахша Пянджем, видны постройки афганского пограничного же поста. Переправа через Вахш носит название Мели. В настоящее время для поддержания сообщения между постами на ней также находится стальной паром с особою при нём командою.

XX.

Река Пяндж. — Минеральные богатства. — Административное устройство Бухары.

Дорога за Вахшем пролегает по берегу быстрого Пянджа, который, стесненный между двух горных хребтов, быстро несет свои мутные волны по глубоко прорытому им руслу. Хивинские каюки, неуклюже поскрипывая своим тяжелым остовом, легко плывут по фарватеру, везя вниз по течению хлеб, гузу [198] (неочищенный хлопок) и строительное материалы. Пароходы же флотилии оканчивают свой рейс в Термезе, и выше в настоящее время не поднимаются, хотя это не служит доказательством, что пароходство по Аму-Дарье и по Пянджу не может существовать. В 1898 году с целью произвести промеры и определить, возможно ли пароходство в этих местах, из Патта-Кисара вышел один из пароходов флотилии и поднялся по Пянджу почти до Сарая, а затем два года спустя командир корпуса пограничной стражи генерал-от-артиллерии А. Д. Свиньин совершил свою поездку по постам Аму-Дарьинской бригады от Чарджуя и до Файзабада, находящегося в 10 верстах от Сарая. Из обоих сделанных опытов выяснилось, что пароходство по Пянджу даже легче нежели по Аму-Дарье, вследствие того, что Пяндж глубже и фарватер менее изменчив. Лишь два переката с довольно низким уровнем воды на них являются небольшим препятствием для установления рейсов до Сарая, но и те, при затрате 2-3 тысяч рублей, могут быть легко взорваны и углублены. С открытием же пароходства до Сарая вся местность по Пянджу до Сарая, а также и Байсунская и Курган-Тюбинская должны сразу оживиться, а торговые сношения наши с Афганистаном, получив новый район, быстро разовьются...

За Вахшем следы земляных отвалов гораздо значительнее и они тянутся на пространстве более тридцати верст, служа, остатками тех золотоносных рудников и россыпей, которые существовали здесь в древности. Горный инженер N., производивший изыскания в здешних местах, с сердечным сокрушением сообщил нам, что золотоносные пласты еще даже и в половину не выработаны. «Видно захватили только плечо пласта, которое разработали. Дайте только денег, без которых этого предприятия начать нельзя, и я заработаю миллион, перемывая всё то, что перепускалось через примитивные машины в древности. У нас даже мало кто знает про эту часть Бухарских владений, а ведь по сущности именно здесь все шансы, чтобы затратить большие капиталы и вернуть их с лихвою... Здесь прямо-таки легко сделаться миллионером. Только нужно деньги и уменье взяться за дело. Вы сами посудите, (я, конечно, не буду говорить про хлопковое дело, которое также имеет огромную будущность, но это не мое дело), во-первых, кроме золота, которое промывают и добывают в разных пунктах по здешним рекам самым примитивным способом, здесь масса слюды. Взгляните, например, [199] хотя бы здесь, — указал он на расщелину в горе. — Ведь это чистая слюда. Да, впрочем, я вам сейчас покажу, и быстро соскочив с экипажа N. направился к расщелине, откуда минуту спустя появился с большим куском слюды. Вот посмотрите — здесь ее масса и добывание не представляет никаких затруднений, в виду того, что залежи её находятся почти на поверхности земли. А асбест, иначе называемый горный лен, ведь его так много, что можно было бы заключить контракт на поставку его во всё заводы Европы. Я уж не буду говорить про железо. Добывание его хотя и примитивными способами и обработка разных изделий, а в особенности оружия составляло с давних времен сильно развитый промысел в пределах Кулябского и Каратегинского бекств. Меди также много, причем встречаются гнезда почти чистой меди. А нашатырь!? А сера!? А киноварь!? Ведь если только хорошенько исследовать эти горы, то везде натыкаешься на огромные минеральные богатства, ожидающие лишь предприимчивых людей. Главная остановка за капиталами», — сокрушенно вздохнул он оканчивая свое перечисление..

От поста Ак-Тепе начинается довольно широкая равнина, которая простирается до поста Караул-Тюбе. На ней в расстоянии 10–15 верст друг от друга расположены посты Ак-Тепе, Нижне-Пянджский, Пянджский и Караул-Тюбе. Местность эта благодаря пустынности, густым камышовым зарослям по берегу реки и удобству переправы через Пяндж постоянно изобилует разбойничьими шайками, которые переправившись из Афганистана занимаются грабежом киргизских аулов, расположенных в недалеком от реки расстоянии. Постоянные угоны скота у наших кочевников вызывают необходимость особого наблюдения со стороны наших пограничных постов, и не проходит здесь месяца, чтобы не произошло перестрелки между пограничной стражей и афганскими разбойниками, действующими в особенности смело вследствие того, что наша пограничная стража, не имея права перехода через границу, может лишь выстрелами преследовать уходящих обратно в афганские пределы хищников. То и дело киргизы находят в кишлаках тела убитых разбойниками. Но они живут в Бухаре, где не принято удивляться подобным находкам. Зарезанного как барана чебана зарывают тут же в землю и если кто и интересуется случившимся событием, так это местный амлекдар (начальник района), который в этой находке видит для себя некоторую выгоду, взымая за найденного убитого с тех кто его [200] нашел некоторую дань в свою пользу. Дела все при этом предаются на волю Аллаху, ибо если бы Аллах захотел, — рассуждает сановный бухарец, то он бы указал на убийцу, а если убийца не найден, то значит это кисмет — судьба. И такая постановка дела вполне устраняет необходимость продолжительных хлопот и следствий. Зарыли убитого и дело закончено. Высокостепенному Хазрету (Так называют эмира), живущему в священной Бухаре, нет ни времени ни надобности заниматься такими пустыми делами... Все равно убийцу если не на этом то на том свете постигает кара Аллаха. И магометанин по-своему совершенно прав. Дикая жизнь и недостатки в административном устройстве Бухары и вековые обычаи, вкоренившиеся у полудикого населения, вынуждают признать такой порядок удовлетворительным...

Бухарский эмир в отношении внутреннего управления управляет своими подданными самостоятельно. Бухарские владения занимают в общем огромную территорию, причем границами их с севера служат Самаркандская область и Аму-Дарьинский отдел, с запада Закаспийская область, с востока Памиры и Ферганская область, а с юга река Аму-Дарья. В административном отношении Бухара разделяется на бекства с беками во главе, которые по возложенным на них обязанностям могут быть приравнены к нашим губернаторам. Беки бывают в чинах тохскабы (полковник), дотха (генерал-майор), инак (генерал-лейтенант) и аталык (полный генерал). В отношении же управления бекствам и их положение зависит от отдаленности бекства от Бухары, и таким образом восточные беки областей лежащих к Памирам почти самостоятельны, между тем как бекства внутренней Бухары имеют крайне ограниченную власть.

Каждый бек еженедельно или ежемесячно, в зависимости от расстояния, посылает, так называемый, арз (письменный доклад) эмиру, в котором описывает все происшествия за отчетное время случившиеся в бекстве. Бек, являясь представителем Эмира и управляя его именем, обязан вносить в казну определенную подать, цифра которой зависит от степени благосостояния бекства. В свою очередь он собирает эту подать через особых сборщиков с населения. Согласно бухарских законов подать установлена довольно значительная, натурою со всех предметов проданных каждым, а также и со всех продуктов собранных с земли — со всего берется известная часть. Обыкновенно [201] за каждый рубль внесенный беком в казну, он собирает почти вдвое с населения и благодаря этому беки быстро наживаются и делаются очень богатыми людьми. Но, в сущности, благосостояние это крайне непрочно. По дошедшим до эмира слухам о слишком больших поборах или чрезмерном богатстве какого-нибудь бека, эмир тотчас же делает распоряжение об отобрании у него всего имущества в казну и о высылке бека в Бухару. Таким образом, бывший правитель и богатый человек моментально превращается в нищего, не имеющего ни гроша за душою. Секвестр его имущества влечет за собою и заключение в тюрьму, или же при самых благоприятных условиях он превращается в ничтожного чиновника при ханском дворе, до новой милости владыки.

Беки назначаются на эти должности преимущественно из лиц приближенных к эмиру, начавших при нём обыкновенно службу мальчиками.

Право жизни и смерти всех подданных принадлежит эмиру, равно как и всё их имущество по закону также считается собственностью его. Но некоторым бекам также предоставлено эмиром право смертной казни, к которой приговариваются довольно часто в Бухарских владениях. Поэтому и палачам всегда есть достаточно дела... Палач есть исполнитель приговора эмира, но по шариату он имеет право совершить казнь лишь тогда, когда получит хатт, т.е. письменный приказ, и таким образом если палачу даже сам эмир лично прикажет кого-либо казнить, то без хатта он не приступает к казни...

В помощь у каждого бека есть от 2 и до 4-х амлякдаров, которые по возложенным на них обязанностям соответствуют уездным начальникам. Амлякдарам же подчинены минг-баши (начальник над каждою тысячью) и аксакалы.

Для сбора податей существуют особые сборщики, называемые зякетчи.

Во главе каждой отрасли управления в Бухаре стоит особый министр, роль которого в сущности довольно незначительная.

Для наблюдения же за русскими подданными, живущими в Бухарских владениях, и для защиты их интересов существует особый Императорский политический агент при Бухарском эмире, который по отношению русских подданных пользуется правами губернатора. Для разбора же судебных дел между ними учреждены [202] мировые судьи в Бухаре и Чарджуе, которые в то же время, исполняют обязанности судебных следователей.

К ведению Самаркандского окружного суда причислены также Бухарские владения, тоже лишь по отношению русских подданных. Престиж Бухарского эмира и Турецкого султана в Бухаре огромен и г. Бухара является до сих пор очагом фанатизма, который проповедуется фанатично настроенными муллами и улемами. Нетерпимость к русскому не высказывается прямо, но чувствуется при всяком столкновении с русским. С внешней же стороны, восточное раболепство скрывает те чувства, которые таятся в сердцах фанатиков. Менее фанатичным является торговый класс, имеющий дела с русскими фирмами, кочевое киргизское и туркменское населения. Бухара до сих пор является центром здешней мусульманской учености и в ней насчитывается огромное количество медресе (высшая школа) с большим количеством учащихся. В медресе проходится курс духовных законов (шариата), светских законов (адата), богословие (коран), философия (по Аристотелю) и медицина. Курс не определенный; количества знаний велико и каждый изучает их в такое количество лет, которое находится в зависимости от способностей. Есть ученики изучающие науки в 3-4 года и есть такие, которое проходят свой курс 15-20 лет, а иногда и всю свою жизнь. Низшие школы, называемые мактабами, находятся решительно во всех населенных пунктах Бухарских владений. Ученики в них учатся читать и писать по персидски и изучают коран, заучивая наизусть значительное количество глав из этой книги...

Бухара является также и священным городом, в котором похоронено много мусульманских святых. Значительное число дервишей различных духовных орденов живет почти при каждой мечети, строго исполняя правила своего ордена, в которых главным является слепое и безусловное исполнение воли старшего и подчинение ему своей воли. Неимение собственности, общность жизни и фанатическая преданность мусульманству являются отличительными признаками каждого ордена дервишей, имеющих огромное значение среди магометанского населения Бухарских владений. Даже сам эмир относится с особым уважением к дервишам, признающим Аллаха на небе, падишаха, главу всех мусульман, и эмира, повелителя священной благородной Бухары... [203]

От поста Ак-Тепе до поста Нижне-Пянджского простирается довольно значительная впадина, густо заросшая камышами — это излюбленное место в большом количестве водящихся здесь оленей. Далее снова, начинаются заросли тута. Довольно большая группа деревьев окружает Нижне-Пянджский пост, среди которых за высокою стеною одиноко стоят офицерский дом и постовые постройки.

Высокий молодцеватый офицер на превосходной статейной лошади, подскакав галопом, рапортует генералу о благополучии и затем, по окончании осмотра, радушно приглашает нас в свою квартиру. Три комнаты с набросанными на балки хворостом и камышом вместо потолков и глинобитные полы бросаются нам прямо в глаза, придавая квартире вид какого-то особого убожества. Это старая постройка, которую предполагают заменить новым домом, выстроенным уже более комфортабельно. Но пока, он будет строиться, неуютность ныне существующего дома скрашивается огромным столом, заставленным всякими кушаньями и питьями. Невольно припоминается русская пословица, гласящая, что не красна изба углами, а красна пирогами. Проголодавшись основательно, мы забываем и грязные стены, и пыльный пол, и массу борзых собак, выглядывающих из всех углов. Все усаживаются за стол и долго слышится один лишь стук ножей и вилок и звон передвигаемой посуды. Хозяин, внимательно следя за гостями, предлагает каждую минуту всё новые и новые кушанья, которые приносятся прислуживающими у стола двумя таджиками, одетыми в свои пестрые халаты. Мы уже сыты до отвалу, но обед продолжается, хотя чувствуется всеми, что скоро придется просить пощады. Наконец еще два–три блюда, на которые все смотрят уже чуть не с ненавистью, и обед кончен. Голубой дымок папирос поднимается струйками в воздухе, застилая лица сидящих. «Обратите внимание на хозяина», — шепчет мне мой сосед. — Это интересный человек. Тип одичавшего офицера»... Осторожно, чтобы не было заметно, я начинаю следить в указанном направлении. Высокий шатен, с красивым лицом и темными глазами, сидит передо мною. На лице написана мысль. Глаза смотрят как будто немного устало. В манере держать, в разговоре, чувствуется человек хорошего воспитания и общества. Но при всём том невольно замечается какая-то придавленность и апатия ко всему окружающему. Прислушавшись к разговору, слышим хороший французский выговор, интересный рассказ о [200] впечатлениях кругосветного путешествия и описание чуть не всех главных городов Европы. Воспоминания о жизни в столице выдвигают на сцену целый ряд хорошо знакомых мне общественных деятелей, людей громких фамилий, занимающих значительное служебное положение. В то же время чувствовалось, что всё это осталось в далеком прошлом. В настоящем же виден был тот особый отпечаток, который кладет на интеллигентного человека жизнь в пустыне. Груды книг на всех европейских языках, разбросанных по окнам, на полу, покрытые толстым слоем пыли, указывают, что уже давно никто не дотрагивался до них.

Передо мною невольно вставали другие картины, картины повседневной жизни в этом забытом и Богом, и людьми месте. Бросая тусклый свет из-под темного абажура, стоит на письменном столе лампа, освещая эту же убогую комнату. В трубе уныло завывает осенний ветер; дождь крупными каплями стучит в окно, вся природа как будто плачет. Где-то в углу слышится стрекотание сверчка. Пять–шесть борзых собак в разнообразных позах лежат на полу, окружая своего хозяина, и внимательно сосредоточенными взглядами следят за каждым его движением. Все время один, один со своими мыслями, с воспоминаниями о жизни среди людей. Книги не могут уже быть настолько интересными, чтобы развлекать описаниями культурной человеческой жизни человека живущего вне её. Они давно уже брошены на пол и валяются по столам с неразрезанными страницами. Служба, охота не могут наполнить собою всю жизнь. Постепенно подкрадывается недовольство жизнью, а затем тоска, которую сменяет апатия ко всему окружающему. Как будто невидимыми нитями опутывают они всё существо человека и постепенно теряя силу воли, он ищет в окружающей его обстановке какое-нибудь средство, чтобы хоть на время подвинтить себя и заставить замолкнуть ощущение гнетущей тоски. Прозрачна белая влага, наполняющая бутылки с хитрыми этикетами, останавливает на себе невольное внимание... Действие огненной жидкости быстро разливающейся по всему организму показывается как-то особенно приятным. Сердце бьется сильнее... Мысль, как будто получив ряд свежих впечатлений, начинает работать быстрее. Воспоминания о прошлом, мечты о будущем, начинают сменяться как будто в калейдоскопе... Рой новых мыслей, как вихрь, проносится в воображении, открывая как будто новые совершенно [205] неизвестные горизонты. Долгие вечера один за другим проходят таким же образом, переходя в страшную пагубную привычку, привычку постоянно подвинчивать свою нервную систему...

А дождь всё льет, льет и льет. Кажется, что сама природа кого-то оплакивает и ветер сердито хлопая ставнями проносится дальше по долине, тихо шепча тростникам на реке одну из страниц человеческого бытия, в которую он заглянул случайно...

Та же комната с тою же картиною повторяется изо дня в день долгий период времени. Полная отчужденность от человеческой жизни накладывает всё больше и больше теней на мировоззрение отшельника... Развивается какая-то особая мнительность, появляется недоверие к людям вообще; страх встречи с ними и в то же время желание непременно встретиться с ними и высказать всё то, что накопилось на душе. Хочется освободиться от той беспричинной злобы, которая переполняет всё существо. С веселым говором подъезжают к дому невольного отшельника двое его соседей-товарищей. Оба еще не помятые жизнью. Оба веселые, смотрящие с надеждою вперед. Обыденный порядок жизни нарушается, и в доме, где царствовало молчание, слышатся громкие голоса. Ряд воспоминаний на время заставляет забыть разочарования, недовольство и злобу. Но через несколько часов оживление исчезает и появляется вновь всегдашняя гость — подозрительность. Одно слово, сказанное соседом, разом поднимает всю желчь. И ссора, этот бич товарищеских отношений, разгорается из-за пустяков. Чувство обиды пересиливает благоразумие и невозможность посоветоваться, высказаться, приводит к своеобразному решению окончить существование, которое кажется как-то особенно пустым и бесцельным... Громкий выстрел на мгновение будит весь пост, а облака белого дыма застилают комнату, не давая возможности ничего видеть в ней, где только что окончил свои счеты с жизнью невольный отшельник... Нижне-Пянджского поста.

В этой же комнате страшно мучаясь и долго борясь со смертью среди своих маленьких детей умирала молодая женщина. Далеко от культурной жизни, лишенная удобств и медицинской помощи постепенно изо дня в день угасала в ней жизнь. Занятый службою, а потому уделявший семье самое незначительное время, с болью в душе смотрит муж её на эту медленную ужасную агонию, [206] не имея ни средств, ни возможности оказать хоть какую-нибудь помощь умирающей...

В темную осеннюю ночь прекратились, наконец, её мучения и долго осиротевшие дети со страхом всматривались в лицо умершей, на котором уже виден был отпечаток неземного спокойствия...

И снова на смену одних пришли другие люди и зажили этою же своеобразной жизнью, вспоминая своих предшественников, о которых напоминают собою две могилы, находящиеся тут же невдалеке от поста...

Д. Логофет.

(Продолжение следует).

Текст воспроизведен по изданию: По авганской границе (Путевые очерки по Средней Азии) // Военный сборник, № 12. 1905

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info