27 июля 1868 г..

В начале июля сего 1868 года я был на острове Челекен и в Красноводском заливе и вследствие отношения (Документ не обнаружен) вашего от 10 июня 1868 года за № 266 виделся с Атамурад-ханом, который проживает на Челекене; когда Атамурад пришел ко мне, то с ним было родственников и свиты 11 человек. С Атамурадом пришли из Хивы на Челекен 40 семейств, но теперь многие из них воротились, ибо на Челекене им кормиться нечем, так как все они земледельцы и пастухи, а к нефтяной работе непривычны, сверх того, и средств нет приняться за нее. Атамурад-хан человек пожилой, лет за 50, и, по-видимому, пользуется большим почетом между, своими спутниками. Из слов его видно, что он с подвластными ему туркменами жил недалеко от Аральского моря, что он всегда был предан русскому императору и потому 12 лет (В прошениях Атамурад-хана — 13—14 лет) вел непрерывную войну с вечным врагом России — хивинским ханом, что Атамурад постоянно получал денежное вспомоществование от оренбургского генерал-губернатора, которому он дал слово вечно воевать с хивинским ханом, и что Атамурад сдержал бы свое обещание, но судьба изменила ему: хивинский хан, не могши одолеть туркмен силой, употребил против них хитрость и отнял у них воду, имея на главном русле реки вооруженную крепость, вследствие чего большая часть туркмен, подвластных Атамураду, не имея чем орошать свои поля, покорилась хивинскому хану; напротив того, Атамурад, считая себя слугой русского императора, удалился в Красноводский залив как на место, указанное ему начальником Оренбургского края. Рассказывая про свою войну с хивинским ханом, Атамурад припомнил свои многочисленные потери: так, он потерял убитыми пять братьев, не считая родственников и друзей, и наконец, лишился всего имущества своего, чем, конечно, вполне заслужил наше сочувствие. Хотя за преданность Атамурада ручаться не могу, видевши его только несколько часов, но местные туркмены, смотря с завистью на искательство Атамурада, однако, признают, что он был выбран главой хивинскими туркменами и впоследствии признан ими ханом и что Атамурад восстал первый из туркмен, вследствие чего присоединились к нему и другие туркмены, и таким образом Атамурад сделался начальником 25 тыс. [человек], говорят, что Атамурад действительно около 12 лет вел разбойничью войну в Хиве, против безоружных узбеков и даже не раз выдерживал битвы с войсками хивинского хана, и наконец, туркмены должны были покориться хивинскому хану и Атамурада гнали. Вот все сведения, которые я мог собрать об Атамурад-хане.

Окончив рассказ свой о войне с хивинским ханом, Атамурад просил ходатайства моего о позволении селиться ему в Балханских горах, о которых Атамурад говорил с восторгом, описывая их обильные источники, богатую растительность, и закончил тем, что даже буквальный [528] перевод слова “Балхане” (медоточивый) ясно рисует эти прекрасные горы. (Местные туркмены тоже хвалят Балханские горы, но не восторгаются их удобством; напротив, они полагают, что там хлебопашество невозможно (примечание в документе))

При этом он упоминал о развалинах древней крепости, находящейся у подошвы горы Большого Балхана. По словам туркмен, от устья Аджаиба (левого рукава Аму-Дарьи) до этих развалин считается только 7 часов верховой езды, и от Красноводского залива, именно от колодца Шах-Гадам, где обыкновенно останавливаются русские военные суда, три дня пути до тех же развалин. Не имея ни свободного времени и ни перевозочных средств, я, к сожалению, не мог осмотреть этих мест и знаю, что доступ в них с Балханского залива почти невозможен по причинам мелководья. При этом я спросил Атамурада, не заняты ли Балханские горы каким-нибудь кочующим племенем, с которым, может быть, Атамураду придется входить в соглашение? На это Атамурад ответил, что горы эти никем не заняты и что ему легко поселиться там со своими людьми, но что им трудно будет удержаться в Балханских горах без защиты русских войск, ибо горы эти служат притоном разбойников племени теке, вследствие чего Атамурад и просил построить там небольшое укрепление, хотя на 200 человек. Кроме того, по словам просителя, русская крепость в Балханских горах еще необходима и для того, чтобы русские взяли под свою власть туркмен, которые теперь гибнут при общем безначалии, и что, к несчастью, нельзя найти в их племенах ни суда, ни расправы.

Здесь и должен сделать некоторое отступление. Кадыр-хан, подозревая ходатайство Атамурада о вышеозначенном, с завистью говорил, что не следует отдавать Красноводский залив чужим людям и что ближе всего отдать эти места челекенским туркменам, что Кадыр-хан хлопотал об этом всю свою жизнь и что ныне для устройства крепости в Красноводском заливе он просит только разрешения выпускать для него из Астрахани строевой лес и некоторое денежное вспомоществование, с которыми он берется сам выстроить эту крепость без помощи русских, и что тогда к Красноводскому заливу откроется караванный путь из степей и торговля оживит эти пустыни. Может быть, Кадыр-хан и прав, но он человек уже дряхлый, а в его семье, к сожалению, нет лютей, способных поддержать таковые затеи, хотя фамилия Кият-хана всегда отличалась между туркменами своею преданностью России. Вообще местные туркмены недовольны вышеизложенными домогательствами Атамурада, считая Балханские горы своим достоянием.

До некоторой степени разделяя их мнение, я полагал бы в случае преобразования этого края принять во внимание и права местных туркмен.

Распространяясь о выгодах постройки крепости, Атамурад прибавил, что если просьба его будет уважена и будет действительно выстроена крепость в Балханских горах, то туда поспешат селиться не только иомуты, живущие в Хиве, но и другие, кочующие около персидской границы; что касательно переселения в Балханские горы, Атамурад в переписке со многими туркменами-старшинами [сказал], что отовсюду им получены удовлетворительные ответы и что на первое время он ручается за 6 тыс. кибиток, но несомненно, что и все иомуды поспешат перекочевать туда же, и тогда в Балханских горах явится до 60 тыс. кибиток, ибо, по словам Атамурада, туркмены ищут только спокойствия для того, чтобы вести мирную жизнь и заниматься обработкой земли, [529] торговлей и разными ремеслами. (Я полагаю, что Атамурад прав, говоря о мирных наклонностях туркмен, ибо, находясь два года на Астрабадской станции, я нашел, что приморские туркмены мало разбойничают, несмотря на легкость добычи, тем более, что предупредительные и карательные средства нашей морской станции весьма ограничены (примечание в документе)) Атамурад закончил свою речь тем, что для прочного устройства этого поселения нужна будет некоторая денежная поддержка со стороны России, ибо, как садовник, сажая дерево, три года ждет плода, так точно и Россия должна поступать в этом деле. Отклонив надежду Атамурада на получение от русских денежной помощи, я спросил его, могут ли туркмены селиться в Балханских горах и без оной? На это Атамурад ответил, что еще возможно, но что русская крепость необходима в Балханских горах. На вопрос мой: почему он непременно желает постройку крепости в Балханах, а не в Красноводске. Атамурад ответил, что в случае нужды туркмены будут согласны селиться и около Красноводского залива, где можно найти в достаточном количестве пастбища, что там можно нарыть колодцев и завести породы и что одно садоводство будет невозможно там по причине каменистой почвы. Между прочим, я заметил Атамураду, что, познакомившись с туркменами, вижу, что все они считаются равными между собой и что очень может случиться, что это дело будет тянуться несколько лет, между тем туркмены могут позабыть Атамурада, как мы не мало видели подобных примеров. На это Атамурад ответил, что в настоящее время он ручается за свое влияние, доказательством чего может служить то, что и в его отсутствие многие тысячи туркмен, живущие в Хиве, не мирятся с ханом, ожидая приказания Атамурада, но что желательно возможно скорый ответ русского императора, иначе подчиненные Атамурада и он сам должны будут разойтись в разные стороны и приютиться там, где представится возможность.

При окончании разговора нашего я советовал Атамураду обратиться прямо к оренбургскому губернатору, ибо, действуя через Астрабадскую морскую станцию, он теряет много времени, на что Атамурад ответил, что он просил о своем деле оренбургского губернатора и что уже послано было несколько прошений в Оренбург через Хивинские степи, но, как известно, степные дороги опасны, и нередко посланные Атамурадом и самые письма пропадали без вести.

В заключение Атамурад передал мне прошение на высочайшее имя, которое при сем прилагаю в подлиннике и переводе.

На вопрос мой, какого рода были сношения Атамурада с персидским шахом, Атамурад ответил, что шах к нему благоволил всегда и даже восемь лет тому назад он получил от шаха две дорогие шали и золотую саблю при фирмане, но что вообще сношения их были лишь знаками обоюдного внимания и касались главным образом взаимного выкупа пленных как из Хивы, так и из Персии; напротив того, все помыслы Атамурада и вся надежда его обращены на российского императора, к которому Атамурад и обратился теперь, хотя в то же время он имел приглашение и от шаха.

Донесение свое закончу тем, что было бы полезно устроить укрепление в Красноводском заливе, которое, будучи в связи с Астрабадской морской станцией, подчинило бы кочующие вдоль юго-восточного берега Каспийского моря [племена].

Предлогом же к постройке укрепления в Красноводском заливе может служить, например, то, что впоследствии пять лет русские купеческие суда в значительном числе приходят на остров Челекен и в [530] Красноводск для выкупки там нефти, соли и для рыбного промысла, (Именно до 35 шхоутов ежегодно. Суда эти, закупив в Челекене нефть и соль, везут их продавать к персидским берегам (примечание в документе)) при чем наши суда неоднократно подвергались обидам со стороны местных туркмен. (Документ без подписи)

Копия.