КЕРЕНСКИЙ Ф.

МЕДРЕСЕ ТУРКЕСТАНСКОГО КРАЯ

I.

Слишком четверть века прошло со времени присоединения Туркестанского края к империи. Пора познакомиться с тамошней мусульманской школой и заняться ею. Настоящие сведения об этой школе заимствованы - одни, наиболее подробные, из официальных данных, другие из частных сообщений, проверенных нашим личным наблюдением.

Арабское слово медресе, или, по туземному произношению, Мадраса, значит училище. Основание древнейших в крае медресе, какие имеются в Самарканде, Коканде и Ташкенте, относится к XV веку, а наибольшее число их основано в текущем столетии.

Благоустроенное медресе имеет вид правильного четырехугольника, обнесенного кирпичной стеной, ко внутренней стороне которой пристроиваются - худжра, или кельи для учащихся (муллы), а иногда и для учителей (мударрисы), дарс-хане, то есть, классная комната, одна или несколько, и, наконец, мечеть.

На средине двора обыкновенно находим так называемую таарат-хане, маленькую комнату для омовений. Передний фас наружной стены принято украшать куполом, венчающим сводчатый портик над входом в медресе. Часто по углам того же переднего фаса воздвигаются небольшие башенки, служащие вместе с тем и минаретами. Кровли келий, классных комнат и мечетей в лучших медресе сводчатые, кирпичные. Медресе эти называются хыштин, кирпичные. Медресе с деревянными кровлями носят название чубин, деревянные. По объему кельи бывают от 3 до 6 кв. аршин. В них помещаются от 3 до 5 мулл. Двери и [19] окна келий выходят во внутренний двор медресе. Окон, впрочем, часто совсем не бывает, и свет в кельи проходит через решетчатые, оклеенные тонкой бумагой дверные фрамуги. Печей в кельях нет. Пища варится в мури, род камина с прямой и незакрывающейся трубой. Если обитатели худжры имеют средства на покупку углей, то в холодное время обогреваются у так называемых сандаль. В глинобитном полу комнаты делается аташ-дан, углубление, в которое кладут горячие угли; над углями ставится сандаль, или табурет, который сверху покрывается большим ватным покрывалом; под одеялом скопляется нагретый воздух, в котором греют ноги и руки, подсовывая их под одеяло. В кельях почти всегда тесно и мрачно, а зимой холодно и сыро.

Также темны, холодны и сыры дарс-хане, или классные комнаты, которые в больших медресе просторны, но мало, еще меньше, чем кельи, освещены.

При каждом медресе между кельями помещается мечеть, которая, как все туземные мечети, имеет вид галлереи, или террасы, открытой со стороны, противоположной кыбле, то есть, той стороне света, куда правоверные обращаются при молитве.

Осмотренные нами медресе в Бухаре и Хиве по внешнему устройству совершенно сходны с медресе Туркестанского края.

Медресе меньшего размера представляют значительные отступления от указанного типа: внутренний двор их не имеет правильной формы и не вымощен; мечеть помещается особо от келий и в строительном отношении не имеет с ними ничего общего; кровли, деревянные или камышовые, смазаны глиной; во дворе - пруд, обсаженный деревьями, чего не встречается на внутренних мощеных дворах больших медресе. Входом служат крытые туземные ворота, а не сводчатый портик с куполом.

Наибольшая часть медресе находится в городах или больших базарных селениях. Медресе в небольших селениях бывают редко. Наиболее важные медресе строятся в центре города, около базара, или на главных улицах, которые идут к окраинам города. Сельские медресе почти всегда рядом с базаром.

Учреждение медресе и обеспечение их вакфами, то есть, доходным имуществом, считалось и считается савабом, богоугодным, душеспасительным делом, за которое в будущей жизни обещана награда. Последняя служит приманкой для состоятельных лиц [20] к пожертвованиям на высшую школу. В этом - причина, почему все существующие медресе построены частными лицами. Хотя строителями их часто бывали ханы и эмиры, но в данном случае они действовали, как частные лица. Медресе учреждались на их личные средства, а не на государственные. Таково, например, в г. Ташкенте медресе Барак-хан, основанное около 1550 г., когда Ташкент принадлежал Бухаре, бухарским эмиром Барак-ханом. Некоторые ханши или родственницы ханов сохранили память о себе основанием медресе. Так Иззат-биби, мать Омар-хана, основала богатейшее из кокандских медресе - Минг-аим. Магляр-аим, жена Омара и мать Мадали-хана, основала два больших медресе. Хаким-аим, жена Шир-али и мать Худояр-хана, основала тоже два медресе в г. Коканде. Большое медресе в кишлаке Канибадам и одно из малых маргеланских медресе основаны женщинами, не занимавшими оффициального положения. Наилучшими зданиями и наибольшими вакуфными доходами обладают медресе г. Коканда. Здесь на 34 медресе приходится годового дохода свыше 64 тысяч. Чаще всего основатели школы дают ей свое имя. Некоторые называются по месту своего нахождения или по именам лиц, которые в последний раз сделали большие пожертвования, особенно если имена основателей забылись.

Во многих наиболее значительных средне-азиатских городах имеется так называемый муй-мубарак, что в переводе с персидского значит благословенный, или священный волос. Именем муй-мубарака называется волос из бороды пророка. В былое время разные ханжи и фанатики продавали муй-мубарак ханам и хакимам за очень высокую цену. В Ташкенте тоже был священный волос, хранившийся, как это обыкновенно делалось, в особой часовне. Вокруг нее в 1857 г. бывший ташкентский хаким Мирза-Ахмат построил несколько келий и снабдил возникшую таким образом школу вакфом. Это медресе и всякое другое, постройка или основание коего связаны с муй-мубарак, обыкновенно называются медресе-и-муй-мубарак.

Ташкентский купец Бури-Ходжа, 72 года тому назад, возобновил старое, пришедшее в негодность, медресе, которое стало называться и доселе называется медресе Бури-Ходжи.

Кишлачные медресе в большинстве случаев носят названия тех кишлаков, или селений, в коих находятся, например, медресе пскентское, занги-атинское и другие. [21]

Нередко случалось, что медресе, выходя из рук первых строителей и основателей, доставались обществу и государству в недостроенном виде. Достроивали их и приводили в порядок наследники жертвователя, а за неимением или обеднением их ханы, хакимы и другие ревнители просвещения из частных лиц.

Каждый основатель или строитель медресе обыкновенно снабжал его вакфом. Под именем вакфа шариат разумеет имущество, доходы с которого на вечные времена назначаются в пользу богоугодного учреждения или дела, при чем самое имущество, обращенное в вакф, не остается достоянием жертвователя. Так как вакф жертвуется на вечные времена, то в случае уничтожения того юридического лица, в пользу которого он назначался, вакфу тому дается другое назначение, но такое, которое, с мусульманской точки зрения, должно быть богоугодным, как и первое. Вакф следует беречь. Доходы с него идут прежде всего на поддержание вакуфного имущества и затем на определенную жертвователем цель. Если известный вакф не будет давать дохода, он может быть продан, а на вырученные от продажи деньги приобретается новое имущество, равное по доходности прежнему.

По мнению некоторых мусульманских правоведов, в вакф можно обращать только недвижимое имущество, а из движимого лишь лошадей и оружие, как предметы, необходимые при ведении священных войн. Но не все правоверные богословы и юристы разделяют это мнение.

До последнего времени в Средней Азии в вакфы обращались пахотные земли, сады, каравансараи, лавки, бани, мельницы, дома, книги, земледельческий инвентарь, живой и мертвый, деньги и, наконец, рабы. Вакфы последних трех категорий встречаются реже других. Вакуфные библиотеки, в количестве нескольких сот томов книг, были только при двух медресе, но теперь и их нет; все книги растеряны. Мударрисы и муллы, оставляя медресе, уносили книги с собой, а мутавалии, обязанные охранять вакуфное имущество, не обращали никакого внимания на библиотеки медресе.

Правителями Кокандского ханства присвоены были многим медресе теперешней Ферганской области государственные подати - херадж и танап, которые взимались с известных селений и заменяли вакф. Под херадж разумелась подать с полевых посевов. [22] Обыкновенно брали 1/5 урожая пшеницы, риса, ячменя, хлопчатника, джугары, кукурузы, проса, льна и кунджута. Подать натурою дозволялось заменять деньгами по ценам, какие ежегодно объявляло ханское правительство. Танапная подать с каждого танапа (400 кв. саж.) клевера, виноградника, сада, сплошного древесного насаждения, с дынь и других овощей взималась всегда деньгами. Целые кишлаки обращались иногда ханами в вакф медресе. Подати с жителей вакуфных кишлаков, поступавшие прежде в ханскую казну, поступали непосредственно в распоряжение мутавалия медресе. Доселе сборщиками податей остаются или сами мутавалии, или откупщики вакфов саркары. При дурной репутации, какою мутавалии пользуются в настоящее время, туземцы находят более выгодным отдавать вакуфные подати на откуп.

Право на владение вакфом укрепляется за медресе так называемой вакф-намэ, вакуфною грамотой, которая иначе называется шарт-намэ, или уставной грамотой, так как ею установляется назначение мутавалия и ежегодный раздел дохода с завещанного медресе имущества. В вакф-намэ значится имя учредителя вакфа и время учреждения, границы завещанной земли и ее количество, число обращенных в вакф лавок, каравансараев и пр., с подробным указанием места, где данное имущество находится, далее - указание на то, кто должен избираться на должность мутавалия, как следует расходовать доходы вакфа. Вакф-намэ должна быть засвидетельствована казием. Кроме вакф-намэ, документами, закрепляющими за медресе право на вакф, служат васики и инаят-намэ. Васики имеют значение засвидетельствованной казием купчей крепости на недвижимую собственность, обращаемую в вакф медресе. Инаят-намэ есть документ, выданный и засвидетельствованный не казием, а ханом, и подтверждающий несомненность данного известному учреждению права на пользование тем или другим имуществом. Все указанные документы, предоставляющие медресе право на разного рода имущество, подлежат поверке и рассмотрению в состоящих при областных правлениях края поземельно-податных коммиссиях.

Переходя к деятелям медресе, составляющим как бы личный состав их, следует указать на отсутствие здесь ответственного за школу лица. Учебная часть совершенно отделена от хозяйственной. Первую ведут мударрисы, вторую - мутавалии. Мударрис, или преподаватель, не имея права вмешиваться в дела по заведыванию и [23] управлению вакуфными имуществами, не ответствует ни за состояние их, ни за правильность расходов. Он может только заявлять мутавалию о нуждах медресе. В свою очередь мутавалий, или заведывающий хозяйственною частью медресе, не имея права входить в учебную часть, тоже не ответствует за состояние последней. Так как по мусульманским воззрениям общественное положение человека прежде всего должно обусловливаться его научным цензом, то положение мударриса считается выше, чем мутавалия, которым в случае надобности может быть даже человек безграмотный. Не смотря на это, мутавалий действует независимо от мударриса и бесконтрольно ведет приходы и расходы по вакфу.

Кроме мудуррисов и мутавалиев, при медресе состоят имамы., или настоятели мечети, и муэдзины, они же азанчи, выкрикивающие азан, или призыв на молитву. В некоторых медресе, кроме того, имеются сарьтараши - цирульники и параши - дворники.

Учащиеся в медресе делятся на три разряда, или класса: старшие - ала, средние - аусат и младшие - адна.

В былое время назначение мударрисов и мутавалиев производилось или лично ханом, или хакимами, заведывавшими отдельными вилайетами. В тех случаях, когда известное лице предназначалось на должность мударриса не ханом и не хакимом, а по чьей либо просьбе, при чем степень учености кандидата не была вполне известна, лицу этому производился экзамен в присутствии казия, одного или нескольких, и при участии других знатоков богословия и права. Если мударрис по недостаточности знаний или по неодобрительному поведению оказывался несоответствующим своему положению, его увольняли административным порядком. Достойно замечания, что увольнение мударрисов за старостью случалось весьма редко. Да и в этих редких случаях старались воспользоваться каким либо другим предлогом к отчислению от должности одряхлевшего мударриса, не касаясь его старости. Глубокая старость и мудрость рассматриваются как совместные качества или отличия человека и высоко чтутся в наставниках медресе.

При ханах общее наблюдение за медресе и их жизнью лежало на обязанности шейх-уль-ислама и казиев, а ближайшее заведывание ими возлагалось на алямиона и мутавали-баши. Алямион назначался правительством, получал содержание из ханской казны и заведывал как учебною, так и хозяйственною частью медресе столичных и вилайетных. Мутавали-баши, или старший мутавалий, [24] был в каждом городе, где жил хаким. Мутавали-баши назначало правительство для наблюдения за деятельностью мутавалиев. Содержание они получали из вакуфных доходов. В их пользу отчислялась 1/10 того, что получал от вакфа своего медресе каждый мутавалий. Со времени занятия края русскими должности алямиона и мутавали-баши упразднились сами собой, и медресе с тех пор предоставлены самим себе.

Вакуфные имущества медресе, как сказано выше, главным образом состоят из пахотной земли, садов, лавок, каравансараев, бань, мельниц и денег. По условиям настоящего времени наиболее доходным имуществом следует признать лавки, каравансараи, пахотные, достаточно орошаемые, земли и сады. Еще более доходными были бы дома в русских городах края, особенно в таких больших, как Ташкент, Самарканд и Маргелан. О покупке или постройке домов начинают говорить во многих медресе. Наименее удобны и доходны туземные бани. Они часто требуют больших расходов на ремонт и дают незначительный доход.

Вакуфные имущества, и прежде всего земли, сдаются в аренду. Почти нет ни одного медресе, которое бы само, без посредства арендаторов, эксплоатировало свое недвижимое имущество. Такая эксплоатация даже при высокой арендной плате удобна, но невыгодна. При хозяйственном способе и при добросовестном отношении к делу со стороны мутавалиев, доходы медресе могли бы значительно увеличиться.

В вакф-намэ обыкновенно говорится о том, какие лица, согласно воле вакфодателя, должны назначаться на должность мутавалия. Так как по установившемуся у мусульман обычаю в пользу мутавалия отчисляется десятая часть доходов с заведуемых им вакфов, то вакфодатели, в большинстве случаев, ставят условием, чтобы мутавалий избирались из их, вакфодателей, потомков. Или же в завещании выражается желание, чтобы на должность мутавалия назначался добросовестный человек. В самых редких случаях вакфодатели совмещают должность мутавалия с должностью мударриса того же медресе. С пресечением потомства вакфодателя начальствующие лица имеют право делать дальнейшие назначения на должность мутавалия по своему усмотрению.

Известен один случай, когда на должность мутавалия назначена была и до сих пор состоит на этой должности женщина. При одном из медресе, 17 лет тому назад, умер последний [25] потомок мужеского пола, исполнявший должность мутавалия. Единственной наследницей умершего осталась дочь. Когда Аим-Джан-Биби заявила о своих правах на должность мутавалия, ей наотрез было отказано. Биби не унялась и чрез несколько времени предъявила вторичную просьбу. На этот раз, в силу ли новых веяний, или по другим причинам, съезд казиев признал Аим-Джан-Биби правоспособною к занятию должности мутавалия, и она вступила в управление вакфом.

Но так как сартянка, хотя бы и облеченная званием мутавалия, не может вступать в разговоры с посторонними мужчинами, то Аим-Джан-Биби взяла доверенного, который от ее имени управляет имуществом медресе.

Часть вакуфных доходов должна отделяться прежде всего на поддержание вакуфного имущества, затем по мере надобности производится расход на ремонт здания медресе; остальные деньги делятся между служащими при медресе и учащимися здесь муллами, согласно имеющимся в вакф-намэ указаниям. На деле указания эти не исполняются, и мутавалии весьма часто действуют произвольно, своекорыстно и бесконтрольно. Бывшие в разное время попытки обуздать произвол и алчность мутавалиев оказывались и оказываются бесполезными. По шариату, контроль над деятельностию мутавалиев возлагается на казиев; но со времени занятия края русскими контроль этот в большинстве случаев остается мертвою буквой. С упразднением должности кази-каляна все казии стали равны. Вместе с сим многие из них, занимая прежде места мударрисов и мутавалиев, сами были так или иначе причастны к вакфам и получаемым с них доходам, а русские власти до второй половины 1890 г. совсем не обращали внимания на внутреннюю жизнь медресе. Неурядицы происходят также от того, что одним вакфом заведывают иногда несколько мутавалиев. Есть медресе, в коих, при годовом доходе в 1.500-1.700 р., вакфом управляют три, четыре мутавалия. Каждый из них, заявляя о своем наследственном праве быть мутавалием, не забывает о получении наибольшей части доходов.

Прежде всего выделяется 1/10 всех доходов в пользу мутавалия или мутавалиев, и потом отчисляется некоторая сумма на ремонт здания медресе. Остальные деньги, большею частью, делят так 3/10 суммы мударрису или мударрисам 1/10 имаму, муэдзину, дворнику и цирульнику и 5/10 ученикам. При разделе денег между [26] последними, известная часть выдается или на каждого ученика отдельно, или на худжру, то есть, келью. Ученик старшего разряда получает вдвое больше против ученика среднего, а последний вдвое больше против ученика младшего разряда. При разделе на худжру деньги делятся на столько равных частей, сколько в данный момент имеется в медресе жилых келий, обитатели коих получают поровну, при чем принадлежность их к тому или другому из трех разрядов во внимание не принимается.

Встречаются и отступления от указанных норм, особенно в Коканде. В двух тамошних медресе мутавалию выдается не 1/10, а 1/20 всех доходов.

В двух других - мударрисы получают 1/2 доходов, а в маргеланских медресе - только 1/4.

Резкую особенность представляет медресе в селении Кальта-тай, Кокандского уезда. Годовой доход его до 3.000 р. делился так: в пользу мутавалия - 1/10, остальное учащимся. Последние, однако, не получали денег на руки; им давали пищу, освещение и отопление; то есть, угли на сандаль. Осенью 1891 г. вакф кальта-тайского медресе упразднен, и оно осталось без всяких средств.

В тех случаях, когда медресе возникает при каком либо чтимом мазаре и получает в свое пользование вакф, завещатель обыкновенно обязывает одаряемое им медресе выделять из доходов так называемый парч-и-рушь в пользу мазара. Под именем парч-и-руша разумеется сумма денег, потребная на постилки в часовне мазара - кошмы, циновки, войлоки и пр., а равно на поддержание огня в тех светильниках, или, вернее, ночниках, которые теплятся на наиболее чтимых мазарах.

Раздел доходов с вакуфных имуществ в разных медресе производится в различные сроки, смотря по времени поступления доходов в распоряжение мутавалия. Доходы с земель, каравансараев и лавок поступают и делятся, в большинстве случаев, один или два, раза в год. Так называемый таги-джай, арендная плата, взимаемая за места под каравансараями, лавками, хлебными базарами и пр., собирается еженедельно или ежемесячно, а делится раза два в месяц, при чем никакой отчетности не ведется.

В дни разделов в медресе приходят мясники, хлебники и другие торговцы, у которых муллы забирают провизию в долг в счет получки из вакуфного дохода.

Хотя во всех почти вакф-намах значится обязательство [27] выделять ежегодно часть доходов на ремонт медресе, но на деле обязательство это не исполняется. Мутавалии и мударрисы, вопреки требованию шариата, заботятся о том, чтобы большая часть доходов шла в раздел между ними. Они или совсем уклоняются под разными предлогами от затрат на ремонт училищных зданий, или уделяют на этот предмет незначительные и совершенно недостаточные суммы. Поэтому очень немногие медресе находятся в удовлетворительном состоянии. Большая часть их имеют полуразрушенный вид и содержатся грязно.

В виду упадка вакуфных доходов и оскудения медресе сами муллы обращаются иногда к лицам учебного ведомства с просьбой об учреждении контроля над мутавалиями, действия коих они находят незаконными и недобросовестными; заявляют при этом, что вообще управление вакуфными имуществами и расходование доходов обставлены неправильно.

II.

Бухара, Самарканд и Коканд унаследовали славную когда-то мусульманскую образованность в периоде ее замирания. Дальнейшая деятельность средне-азиатских книжников сосредоточилась на схоластической разработке мусульманского богословия и права, или, другими словами, на изучении шариата. На шариат стали смотреть, как на науку всех наук; верили и верят, что только в шариате можно найдти ответы на все запросы человеческого ума. Зная, что представителям науки ислам отводит высокое место, и что, по учению хадис, сборника канонических преданий, даже сон ученого лучше, чем намаз неуча, что для Бога нет человека угоднее того ученого, который в жизни своей руководится наукой, - жрецы шариатской казуистики возмнили и мнят о себе, как об истинных мудрецах, которые украшают землю, подобно тому, как звезды украшают небо. Шариат, с жалкими обрывками искалеченной древне-греческой науки и письменности, составляет материал учебной программы средне-азиатского медресе. Ученые ислама убеждены в том, что шариатом исчерпана вся глубина знаний, закончены все поиски за истиной, что ни одно учение его не должно подлежать ни критике, ни исследованию. Истинный мусульманин не может иметь никаких сомнений. А кто сомневается, тот “да будет неверным, то есть, отступником от веры; жена его да [28] будет разведена с ним”. По шариату, отступничество от веры одного из супругов влечет за собою расторжение брака.

Учебные программы медресе в их главных чертах были выработаны около десяти веков тому назад, при чем и книги, употребляемые в качестве учебников, не много новее программ.

Подготовительной ступенью к медресе служат мектэбе, низшие мусульманские школы. Они учреждаются и существуют на средства частных благотворителей или прихожан известной мечети. С согласия их, учителем приглашается или имам мечети, или постороннее лице. Плата учителю бывает определенная, а иногда каждый ученик по четвергам приносит ему несколько копеек деньгами или пищевых продуктов - муки, риса, мяса, сала и т. п. Сверх сего, после разучения известной книги учитель получает в подарок чалму, кусок материи, халат и пр.

Число учеников мектэбе обыкновенно не превышает 30 мальчиков, в возрасте от 6 до 15 лет. Иногда учащихся бывает не больше 8 человек.

Выучка начинается заучиванием арабских букв, которые пишутся учителем на деревянных или жестяных дощечках - лявх. Затем изучаются склады по буквослагательному способу. После складов приступают к так называемому хафтияку, который представляет собою часть корана. По этой книжке мальчик выучивается механически и бессознательно разбирать арабские слова. За хафтияком переходят к чаркитабу. В этой книжке, на персидском языке, сгруппированы выдержки из шариата, преимущественно по части религиозного права. Чаркитаб заучивается от начала до конца так же механически, как хафтияк. После чаркитаба прочитываются сборники стихотворений, одни на персидском, другие на тюркском языке. Содержание стихотворений совсем не приспособлено к детскому пониманию.

К письму переходят после обучения механическому чтению и выучивают лишь выводить буквы. В самых редких случаях учащийся может написать под диктовку простенькую фразу, и то с грубыми ошибками.

Обучение четырем правилам арифметики самых способных из старших учеников встречается в очень немногих мектэбе.

Старшие ученики получают, сверх всего, краткие сведения по части совершения омовений и намазов.

Таково учение в низших мусульманских школах. Достойно [29] замечания, что, не смотря на громадное количество их - в одном Ташкенте 167, в одной Сыр-Дарьинской области 1.402 - несмотря на это, число грамотных туземцев ничтожно. По крайней мере, 50% из обучавшихся в мектэбе снова становятся безграмотными. Вернувшись к обычным занятиям и не имея ни малейшей охоты продолжать прежнее механическое долбление непонятных книжек, они скоро забывают скудные начатки грамотности. За мектэбе остается значение только как за школой, подготовительной к медресе, куда попадает ничтожная часть учеников, прошедших учение в мектэбе.

Юноши, приходящие издалека с целию учиться в медресе и неизвестные мударрисам, подвергаются испытанию по чтению и письму.

В мектэбе, как и в медресе, продолжительность курса не определена. Весь курс распадается на отделы, при чем каждый отдел состоит в изучении одной или нескольких книг.

По установившемуся обычаю учение в медресе начинается изучением особой книжки аваль-и-ильм, начало науки. Это краткий мусульманский своего рода катихизис, изложенный на персидском языке в вопросах и ответах. Авал-и-ильм выучивается наизусть в несколько дней. После сего приступают к изучению самого курса.

Первый отдел - грамматический. Выучиваются следующие книги: музи, авамиль и харакат. Из них первая на персидском языке, остальные на арабском. Учащиеся знакомятся с частными отделами этимологии и синтаксиса, за сим переходят к систематическому учебнику арабской грамматики, называемому капия, или кафия, знакомятся с книгой шарх-мулла, как с комментарием к капия. Заучивание указанных книг часто длится года три. Учащиеся должны овладеть арабским языком на столько, чтобы без особого труда следить за дальнейшими отделами курса. Мнение о важности изучения капия и шарх-мулла мусульманские ученые любят подкреплять арабской пословицей: этимология мать наук, синтаксис отец их. Но никто из этих ученых не думает о систематическом изучении сартовского языка, на котором говорят, и персидского, на котором читают и пишут. Оттого многие образованные по-своему туземцы пишут безграмотно на родном языке. Пренебрежительные отношения к нему вошли в привычку и слышатся в поговорке: язык арабский - святыня, персидский - гадость, тюркский - нечисть. [30]

Следующий за грамматикой курс медресе распадается на два отдела - общеобразовательный, мушкилят, и юридический, масаля. Желающие изучить науку во всей полноте одновременно изучают мушкилят и масаля. Муллы средней учености предпочитают мушкилят, а ученики кишлачных медресе, как будущие деревенские книжники или, по большей мере, имамы мечети, изучают только масаля, при том не всегда полный курс, а одну книгу - мухтасар-уль-викая, или даже одну первую часть этой книги, где говорится об омовениях, молитве, посте, зякате, уставной подати, и хадже, паломничестве в Мекку.

В общеобразовательный курс входят следующие книги: шамсия - логика, хашия - комментарий к логике, акаид - догматика, тахзиб - диалектика, хикмат-уль-айн - метафизика, с отделом астрологии и космографии, мулла-джаляль - логика и богословие, тавзих - сведения о коране, о книгах хадис, о соборных решениях богословских и юридических вопросов, мушкат-и-шариф - канонические предания и тафсир-и-казы-и-байзави - объяснения к корану. В настоящее время в туркестанских медресе весь курс никогда не выполняется. Большинство мулл уходит из медресе, изучив первые пять книг и из них тахзиб - сокращенно.

Курс юридический, масаля, составляют: фикх-и-кайдани - о деяниях безусловно и условно обязательных, одобрительных, неодобрительных и запрещенных, мухтасар-ул-викая - краткое изложение религиозного и государственного права. В первой части изложены постановления об омовениях, молитве, посте, зякате и хадже, во второй - гражданские и уголовные законы теократического мусульманского государства, шарх-уль-викая и хидая-и-шариф содержат в себе подробный разбор тех вопросов, которые кратко рассматриваются в книге мухтасар-уль-викая. Полный курс масаля проходят те, кто надеется со временем занять должность казия, муфтия или аглама, вообще, кто считает для себя необходимым близко познакомиться с мусульманской юриспруденцией.

Рьяные книжники после нескольких лет учения в местных медресе отправляются доканчивать образование в Бухару или в Коканд, медресе коих издревле славятся ученостью мударрисов и богатством вакуфных доходов.

Между науками медресе не последнее место занимает наука счисления, или математика. Ее изучают или как необязательный предмет, или попутно с изучением наследственного права, [31] фараиз, почему в общежитии математика называется фараиз, или пароиз. Изучаются четыре правила арифметики. Именованных чисел, дробей, отношений, пропорций и т. д. не изучают. Арабское название дробей, кусур, известно всем грамотным, но теории дробей они не знают. Не известна также джабр-уммукабиль, или алгебра.

По откровенному отзыву самих мударрисов даже в таком большом городе, как Ташкент, нет никого из туземцев, кто понимал бы алгебру. Только в Бухаре знают эту науку, но и знания ученых бухарских незначительны.

От четырех правил арифметики переходят к геометрии, к изучению площадей простейших фигур, то есть, треугольника и четыреугольника. Знания эти необходимы для измерения земли, при разделе ее между наследниками, а также при купле и продаже. Для измерения площади круга последний делят на секторы, которые принимаются тоже за прямоугольные треугольники. Этими сведениями заканчивается изучение математики.

Лучшим сочинением по географии считается книга на персидском языке маглюмат-ул-афак. Это - сборник диковинных измышлений на географические темы. Достаточно указать на некоторые места. Четыре стихии суть: огонь, ветер, вода и земля. Местопребывание огня - между сферою луны и ветра; далее находятся - ветер между сферами огня и воды, вода между сферами ветра и земли, земля окружена тремя остальными стихиями. Или: так как небес семь, а равно семь планетных систем, семь поясов, или частей света, и семь морей, то и род человеческий делится на семь рас: на китайцев, тюрков, европейцев, арабов, персов, индусов и негров. Читатель узнает, что на горе Сарандиб имеется отпечаток ноги Адама. На Индийском море есть остров, а на острове дворец. Всякий, кто войдет в этот дворец, лишается чувств и умирает; на острове том обитают люди с собачьими головами. Книга снабжена рисунками, достойными иллюстрируемого ими содержания.

По истории востока есть интересные сочинения, главным образом, на персидском языке. Но историю туземцы не считают за науку и книг исторических не изучают.

Естественной истории, физики, химии не существует.

Мусульманские ученые Средней Азии имеют особенную слабость к медицине, как к лекарской науке. Всякий из них хочет быть лекарем; у всякого есть книги, поучающие, как и чем [32] лечить ту или другую болезнь. Это - поистине чудовищная медицина, с своеобразной хирургией и терапией, с чудодейственными, по мнению самих знахарей, лекарствами. В медресе начинается знакомство с медицинской наукой. Муллы и мударрисы практикуют ее. Косный в невежестве восточный человек фатально отдается своим кудесникам и неприязненно сторонится медиков русских. Только в самое последнее время замечается некоторое доверие к русской медицине. Даже сартянки, одни или с детьми, безбоязненно идут в амбулатории русских врачей-женщин.

Ученики медресе числятся в младшем классе, адна, до изучения книги акаид, в среднем классе, аусат, от изучения акаид до перехода к книге мулла-джаляль. Начав изучать эту книгу, получают звание ала, что значит ученик старшего класса, или разряда. Определенных сроков для пребывания в том или другом классе или, что все равно, для изучения назначенных для класса книг нет. В действительности пребывание в каждом из трех классов обыкновенно продолжается средним числом от 3 до 4 лет. Случается, что мулла сидит в адна от 8 до 10 лет.

Медленность, с какою разучиваются в медресе известные книги, зависит наиболее всего от туземных способов преподавания.

Уроки начинаются вслед за совершением утреннего намаза, вскоре после восхода солнца. В дарс-ханэ, или классной комнате, кроме сандаля, устроиваемого зимой, никакой мебели нет. Муллы-ученики, поджав под себя ноги, садятся на полу, устланном коврами или кошмами. Мударрис занимает передний угол, тор, или тур, как почетное место в комнате; он сидит на полу, спиной к стене, против входной двери или боком к ней.

Каждый мулла, произнося селям, положенный или установленный исламом при входе в дом, приветствует профессора поясным поклоном, сложив при этом руки на животе в знак особенной почтительности. После того как мударрис кашлем или другим знаком даст знать, что он готов начать урок, в дарс-хану входит джамаа, кланяясь и громогласно произнося селям. Под джамаа разумеется партия или отделение учеников, от 5 до 15 и до 20 человек, изучающих одно место в известной книге.

В больших медресе таких джамаа бывает несколько у одного мударриса. Выстроившись после приветствия в одну или в две шеренги, муллы садятся против учителя и раскрывают книги на [33] том месте, где был закончен предыдущий урок. Книги кладутся или прямо на пол, или на особые низенькие подставки. При значительном расстоянии между книгой и глазами читающего приходится сидеть согнувшись. Чтобы уменьшить напряжение позвоночного столба и стесненность грудной клетки, учащиеся равномерно покачиваются всем корпусом вперед и назад. Такая же обстановка и в мектэбе. При обстановке этой ученики всех школ востока невольно привыкают покачиваться при чтении вперед и назад.

Один из учеников джамаа носит название кары, или чтеца. Кары читает соответственное место в книге, а мударрис, поправив произношение, объясняет сначала отдельные арабские слова, потом общий смысл прочитанного отрывка, при чем для лучшего выяснения мысли приводятся подходящие примеры. Продолжительность урока, сообразно с объемом объясняемого текста, зависит от воли мударриса, который, при добросовестном отношении к делу, старается сообразоваться с силами, способностями и подготовкой учащихся. Во всяком случае учение в медресе идет очень медленно, хотя большинство учеников, проходя только мушкилят или масаля, имеют дело с одной книгой, или, иначе говоря, с одним предметом. Медленность зависит и от того, что изучаемые книги - на арабском языке, ознакомиться с которым учащиеся успевают по прошествии нескольких лет, проведенных в медресе. По окончании объяснений мударрис возглашает: “Аллах акбар”, велик Бог! Ученики встают с мест и удаляются. В дарс-хану входит вторая джамаа, за ней следующие, пока не перебывают муллы всех джамаа, которые берут уроки у известного мударриса. Рассказывают, что прежде, когда учеников в медресе было больше, чем теперь, учебные занятия, особенно зимой, продолжались от восхода и до захода солнца. Занятия эти очень часто прерываются по разным поводам, каковы: совершение намаза, прием пищи или питье чая, что мударисы делают в дарс-хане, приход посторонних лиц и т. п. Вообще, дарс-хана похожа больше на кабинет или на квартиру мударриса, чем на класс, куда, по нашим понятиям, посторонним лицам во время урока вход воспрещается. С этой стороны простота, которую принято называть халатностью, присуща медресе так же, как всей вообще жизни туземца.

В младшем классе урок начинается повторением читанного накануне. Проверка знаний производится посредством вопросов, [34] которые предлагает мударрис. После перехода к чтению шарх-мулла повторения предыдущего урока прекращаются. Их заменяют занятия с мукаррирами, или репетиторами. Обязанности мукарриров несут обыкновенно лучшие ученики старшего класса или те из окончивших курс медресе, которые состоят кандидатами на должность мударриса.

Занятия с мукарриром идут в том же порядке, как с мударрисом. Считается наиболее желательным, чтобы объяснения репетитора были по возможности тожественны с объяснениями мударриса. Случается, что муллы, не находя надежного мукаррира в своем медресе, идут репетироваться в другое, или на дом к приватному мукарриру, особенно если последний слывет за лучшего ученика такого мударриса, который известен своею ученостью и авторитетом.

Из всей джамаа за курсом следят только наиболее способные и усердные муллы. Остальные, являясь к мукарриру или мударрису, делают только вид, будто учатся. Не смотря, однако, на слабое ученье, они, не оставляя джамаа, следуют за ней до конца и. совсем не зная пройденного курса, получают звание хатм-кылган, то есть, окончивших курс. Такие хатм-кылган чаще всего встречаются между молодыми людьми из состоятельных семейств. Будущие искатели почета в обществе и почестей домогаются в медресе не знаний, а права говорить, что и они учились в таком-то медресе, у такого-то мударриса. Получить это право на мнимую ученость легко, так как никаких экзаменов не бывает, и переход в следующий разряд или класс обусловливается прохождением в дарс-хане установленных книг.

Прежде, при мусульманском правительстве, были в медресе и экзамены. Лиц, окончивших учение, подвергали публичному испытанию, чтобы решить, имеют ли они право на занятие должности мударриса, казия и др.

Если ныне бывает иногда поверхностное испытание, то лишь для того, чтобы убедиться в знаниях муллы, который переходит из другого медресе.

Учебных дней в неделе четыре - суббота, воскресенье, понедельник и вторник; неучебных три - среда, четверг и пятница. Последние назначены на отдых, повторение пройденного и на занятия посторонними предметами. Кроме того, занятий не бывает во время поста, который продолжается месяц, в праздники Рамазан и [35] Курбат около двух недель и в каникулы, с половины мая или начала июня до сентября. В последнее время во многих медресе с каждым годом начинают учение позже и позже. В прошлом учебном году в медресе Ферганской области учение началось во второй половине октября. Таким образом, даже при исправных занятиях, учебных недель в году около 30, а учебных дней до 120.

При изучении одного курса - мушкилят и масаля, учащийся берет у мударриса ежедневно один урок, продолжающийся не более 1 1/2 часа. Поэтому для большинства количество учебного времени в неделю не превышает 6 часов, а в течение года 180 часов. В действительности же, при неурядицах в наших медресе, для большинства учащихся число учебных часов в году значительно меньше указанных цифр, вследствие частых манкировок уроками как со стороны мулл, так и мударрисов. Неаккуратное посещение уроков по обычаю не преследуется. Если, впрочем, ученик не является в медресе в течение шести месяцев, то лишается права на получение стипендии. Из сказанного видно, что ни учебная программа, ни способы преподавания, ни училищные обычаи и порядки не удовлетворяют самым скромным требованиям, какие обыкновенно предъявляются к учебным заведениям.

О воздействии медресе на учащихся имеются очень меткие и правдивые показания, высказанные назад тому пятнадцать лет в статье Г. (Туркестанские Ведомости 1876 года, № 48). С того времени положение учебного дела если и изменилось, то к худшему. “Вся магометанская школьная программа, - говорится в указанной статье, - проникнута строго спекулятивным, но религиозным принципом, проведенным очень последовательно, захватывающим с самого начала, как сжатыми клещами, ум студента (муллы) и влекущим бесповоротно в одном направлении по указанию догматов, аргументируемых путем диалектики и дедукции. Все пути к выходу из круга познаний, определенных религией, для магометанского студента отрезаны. Он обречен знать только то, что знали авторы изучаемых им статей 500-1000 лет назад, знать более для него запрещено, грешно. Он обязан упражнять свой ум в той самой гимнастике, которая определена некогда; употребление других приемов делает его уродом в глазах верующих, человеком отверженным. Его авторитетами ему внушено не верить в определенный наукой порядок планетного вращения, в законы, управляющие физическими явлениями, в силы природы, в исторические [36] факты, очищенные критикой от фантастических примесей. Он обязан знать, что есть семь сфер небесных, населенных небожителями, что вся земля разделяется на семь климатов и что мусульмане свыше призваны к господству над народами. Истории, географии, космографии магометан полны нелепых басен и фантастических легенд. Ум, скованный цепями рабства, сам собою не может выбраться из этого мрака, из этого хаоса на путь более светлый, сделать существование человека более осмысленным, разумным. Русскому влиянию на востоке представляется задача важная и возвышенная: разбить умственные оковы магометанства и приобщить туземцев к жизни человечества. Это - обязанность, налагаемая на нас историей, пред которой мы будем судиться впоследствии”.

Представление о неудовлетворительности современных медресе, о необходимости перемен в их жизни не чуждо также умам некоторых туземцев. Еще при покойном туркестанском генерал-губернаторе К. П. Кауфмане ташкентский житель Саид-Азим-бай подавал докладную записку, в которой изложены мысли о необходимости преподавания русского языка, хотя бы в одном из Ташкентских медресе. При генерал-губернаторе М. Г. Черняеве в особой коммиссии, не успевшей, к сожалению, докончить своих занятий и состоявшей главным образом из туземцев, говорилось об учреждении нового медресе, такого, в программу которого были бы введены русский язык, история, география и другие предметы. Как на источник содержания мусульманского училища с русским языком указывали на вакф Назар-бия, отобранный у медресе Бегляр-беги и переданный в распоряжение Туркестанского Благотворительного Общества.

Лицам учебного ведомства часто приходится выслушивать от туземцев вопрос о том, скоро ли будут введены в медресе новые порядки.

Медресе имеют воспитательное значение в жизни туземцев. Каждый мударрис, будучи учителем, есть в то же время воспитатель. Материал для нравственных назиданий заимствуется из книг, которые разучиваются в медресе. Книги эти популярны и читаются усердно. Большая часть их написана на персидском языке: одни, как, например, кимия-и-саадат, прозой, другие, как суфи-улла-яра, стихами.

Наставники мусульманской морали учат, что этими книгами исчерпана вся человеческая нравственность; что пророки, законоведы и [37] мыслители преподали правоверным вполне законченное учение о добродетели и благочестивой жизни. Кто желает сделаться благочестивым, тот безусловно должен повиноваться учению, которое ниспослано свыше, получено сначала путем откровений, а впоследствии разработано, установлено и предписано к исполнению: исполняй, правоверный, предписанное, и будешь в раю; будешь причастником всех наслаждений, к коим направлены все вожделения мусульманина. В книге кимия-и-саадат, или химия счастья, даны указания, как дойдти до райского блаженства. В ней, между прочим, говорится о правилах, которые необходимо соблюдать во время принятия пищи. Учащийся должен помнить, что пища принимается им для подкрепления сил, необходимых к воспринятию науки, ведущей к познанию Бога, чтобы потом, руководясь указаниями науки, войдти в рай. Из дальнейших по сему предмету правил можно указать на следующие: так как принятие пищи есть одна из религиозных обязанностей, как и обязанность совершать молитву, то пред едой следует вымывать руки и прополаскивать рот, как пред молитвой; кушанья полагать не на скатерть, а на суфру, или сыромятную кожу, ибо суфра напоминает собою о странствии, а наша земная жизнь есть странствие, конец которого будущая жизнь. Во время еды сидеть следует со смирением, обязательным для всякого, кто памятует, что он раб Божий, есть следует только тогда, когда мы голодны, и прекращать еду раньше полного насыщения. При этом условии можем не нуждаться в врачах. Перед принятием пищи надо сказать “во имя Бога”, а после принятия “слава Богу”. Произносить указанные слова следует громко, дабы напомнить о том же присутствующим. Другой кусок надо брать тогда, когда проглотишь прежний, предварительно разжевав его, как следует. Никогда не следует хулить пищу, ибо она дар Божий. Когда пророку подавали приятную пищу, он принимал ее. Если же поданная нища оказывалась не по вкусу, пророк не дотрогивался до нее, но хулы никогда не произносил. Следует брать кусок, который лежит на краю блюда перед тобою. Исключение представляют плоды, сложенные горкой. Во время еды не надо обтирать рук о хлеб. Если кто выронит кусок пищи из рук, то должен поднять его, очистить и съесть; иначе пища эта достанется диаволу. Будь он проклят! На горячую пищу не следует дуть, чтобы остудить ее; надо терпеливо ждать времени, когда сама остынет. Если кто будет есть финики, абрикосы или другие плоды, пусть ест нечетное число их - [38] три, пять, семь и т. д., дабы свойства всех наших дел уподоблялись свойству Бога, единого и не имеющего себе пары.

Во время путешествия мусульманин должен блюсти, между прочим, следующие правила. Если кто собирается в путь, то должен снабдить жизненными средствами тех, чье пропитание лежит на его обязанности. Затем сам должен запастись средствами перевозочными, деньгами, провизией и проч. на столько, чтобы не отстать от спутников своих. Следует подыскать себе надежного попутчика единоверца. Пред отправлением в путь соверши два намаза, а по прибытии на станцию читай особую краткую молитву. Путешествие надо начинать в четверг, после утреннего намаза, ибо пророк всегда отправлялся в путь по четвергам утром. В дороге не следует чрезмерно навьючивать животное - лошадь или верблюда, не следует долго оставлять их под верхом или вьюком, не надо спать сидя верхом, бить животное по голове и т. д.

Желая преподать учащимся правила на все случаи жизни, заботливые наставники не оставляют их без научения таким адабам, или правилам, которые, согласно кимия-и-саадат, правоверные ради счастливой жизни должны соблюдать при естественных потребностях. “Если потребность застанет человека в поле, то пусть он удалится от людских взоров, а где можно, пусть зайдет за стену. Он не должен обнажать своих аврат, - части тела от пояса до колен, - прежде чем сядет на корточки. Пусть не садится лицом к солнцу, луне и к кыбле, или священной мечети. Пусть не останавливается в людных местах и не оставляет своего помета в стоячей воде, под фруктовыми деревьями и в разного рода норах; пусть не мочится стоя, а также на ровной и твердой земле, дабы не падали на него брызги...” Дальнейшие подробности таковы, что называть их или вообще говорить о них невозможно.

Во многих сборниках все изучаемые в медресе статьи изложены в стихах. Так, в книге масляк-ум-муттакын стихотворной речью передаются положения шариата, канонические предания, нравоучения разного рода и, наконец, адабы, или правила вежливости на разные случаи жизни. При посещении, например, тяжко больного, близкого к смерти, рекомендуется сидеть у его ног, а не у изголовья, не глазеть по сторонам, но и не смотреть на умирающего пристально, как смотрят на наряды, не делать печального лица. Советуется говорить больному о скором выздоровлении его, о [39] долгой и благополучной жизни, не сидеть долго у больного, считать время своего посещения.

Мулл медресе знакомят также с педагогическими воззрениями мусульманских мыслителей и моралистов. Им сообщается, что душа ребенка чиста, как самоцветный камень, мягка, как воск, которому можно придать любые формы; она подобна чистой почве, на которой выростает каждое брошенное туда семя. Воспитание ребенка необходимо для спасения его от геенны огненной. При первых признаках стыдливости надо приучать ребенка соблюдать правила во время еды, чтобы ел он правой рукой, не торопясь, и чтобы пред едой говорил “во имя Бога” и проч. Если ребенок будет вести себя хорошо, надо дарить ему такие вещи, которые могли бы его радовать, хвалить надо в присутствии других, а за дурные поступки укорять и пугать тем, что обо всем этом узнают посторонние. Не дозволять детям вступать в разговор прежде, чем сделает им вопрос кто либо из старших. Заставлять детей с почтением относится к старшим и молча, терпеливо переносить побои учителей. Как скоро минет ребенку семь лет, следует заставлять его совершать установленные омовения и молитвы. С десяти лет необходимо знакомить детей с представлениями о загробной жизни, об аде и рае, дабы представления эти врезывались в их душу подобно тому, как буквы вырезываются на камне.

И в души своих питомцев медресе врезывает самые живые представления о муках ада, уготованных неверным, и о сладостях рая, какие будут вкушать правоверные. Одни они удостоятся благополучно пройдти через сырат, или мост, находящийся над адом и ведущий в рай. “Сырат, - говорится в сабат-уль-аджизин, сборнике стихотворений известного в Средней Азии Суфи-Улла-Яра, - сырат тот тоньше волоса и острее сабли. Грешники низринутся с него в ад. Страшно поражены будут сыны Адама. Взойдя на сырат, они увидят себя над адом. Если вздумают вернуться, их не пустят ангелы. Ужасно будет положение людей. Их сердца обольются кровью, и глаза прольют слезы. Кто же пройдет благополучно и кто свергнется? Правоверные пройдут: одни с быстротой молнии, другие с быстротой ветра, третьи с быстротой скачущей лошади. Некоторые мусульмане пойдут, сильно спотыкаясь, но все-таки достигнут места вечного блаженства. Другие же будут низвержены, лишь только вступят на сырат. Боже, не дай ноге моей оступиться в огонь, уготованный грешникам. Боже, во имя твоего [40] единства спаси нас от ужасов сырата”. Под гибнущими навеки грешниками разумеются все неверные, то есть, не-мусульмане.

Учебная система медресе производит всестороннее и всепокоряющее воздействие на нравственное направление учащихся. В виду сего воспитательное значение мусульманской школы важнее учебного. Под влиянием шариатской морали затираются индивидуальные черты мулл, и они, проникнутые духом ее, примыкают потом к плотным рядам проповедников ислама. Главным образом в стенах медресе шариат создает умственную притупленность и нравственную приниженность. Там выработывается характер истого мусульманина-книжника. Будет ли этот книжник улема, ученый, или простой мулла, грамотей, он верует в одну науку, мусульманскую, признает авторитет одних ученых, мусульманских. Мусульманские книги, заученные в дарс-хане, он считает единственною и неисчерпаемою сокровищницей человеческой мудрости и добродетели. Свысока и с презрением смотрит он на все, чему не поучает шариат. Да и есть ли чему другому поучиться, где, что и как, - туземец ничего не знает. 27 лет русского владычества в Туркестанском крае прошли бесследно для туземной школы. Ее одной не коснулись новые, благотворные порядки; в нее одну не проник хотя бы слабый луч света.

III.

Мударрис - слово арабское, значит: обучающий. Мударрисами называются учителя медресе.

Ислам рекомендует мусульманам чтить учителя больше, чем отца с матерью. Побои его, говорит мусульманская мудрость, лучше и полезнее ласк родителей. Родители низводят душу человека с неба на землю; учитель помогает ей взойдти с земли на небо. С почтением следует относиться не только к самому учителю, но и к его потомкам. В учительных книгах говорится: тот, кто показал мне хотя бы одну букву, тем самым приобрел надо мною права хозяина; кто преподал мне хотя бы один стих корана, тот - мой хозяин. Кто не уважает ученых и своих учителей, тот никогда не получит никакой пользы от усвоенных им знаний. Вежливый ученик во время пути не должен идти впереди своего учителя. Он не должен садиться на то место, на котором раньше сидел муаллим, учитель. Придя на урок, ученик не должен [41] стучаться в дверь комнаты, в которой живет или учит муаллим, а смиренно ждать его появления, сидя на корточках или стоя за дверью. Во время урока ученик не должен без необходимости сидеть близко к учителю. Он должен не умствуя учить то, что прикажет учитель, и избегать поступков, которыми может рассердить или огорчить учителя. Если последний грустен, не надо беспокоить его вопросами.

Правила по части школьной дисциплины большинством учащихся исполняются лишь по наружности. Ученики, обращаясь к учителю, называют его таксыр, господин. Когда учитель входит в комнату или встает, все ученики вскакивают с своих мест, складывают руки на животе и уничиженно преклоняют головы, потупляя взоры; при встрече с учителем на улице, его приветствуют салямом и поклонами, для чего конные нередко сходят с лошади. При всем этом замечено, что действительно почтительные и душевные отношения к учителям крайне редки. За глаза их хулят, бранят, передразнивают и унижают так же, как других лиц, особенного почтения к которым шариат не рекомендует.

Гораздо больше искренности и душевности в отношениях самих мударрисов к ученикам, хотя отношения эти омрачаются тем, что часто учителя смотрят на ученика, как на доходную статью. Встречаются, однако, среди туземных учителей вполне преданные своему делу; они употребляют все усилия к тому, чтобы сообщить учащимся возможно большее количество знаний. Отношения их к ученикам мягки, искренни и нередко дружественны. К установлению дружеских или товарищеских отношений не мало способствует возраст учащихся, между коими бывают сорокалетние, а также продолжительность пребывания их в медресе и близкое общение с учителем.

При всем почтении к учителю, ученик медресе имеет право, даже во время урока, вести с ним научный спор, и это не противоречит ни школьной дисциплине, ни общепринятым правилам вежливости. Иногда, при излишней горячности и несдержанности спорящих, случаются беспорядки. Раздраженный мударрис кричит, вскакивает с своего места, бросает в муллу книгой и выгоняет вон из дарс-ханы. Мулла смиренно переносит гнев наставника. Чаще всего мировая идет потом от мударриса. В присутствии всей джамаа он сознается в запальчивости и извиняется. Между мударрисом и муллою восстановляются добрые отношения. [42]

Туземные книжники любят щеголять писанием стихов. Очевидно, сарты унаследовали от персов склонность к сочинению виршей. Мударрисы-стихотворцы устроивают иногда с своими учениками мушаира, то есть, соревнование в поэтическом творчестве. В большинстве случаев мушаира происходит так. Учитель пишет на клочке бумаги мисру, первую строчку стихотворения, как намек на известную мысль. Ученик должен понять эту мысль и закончить мисру двустишием или четверостишием. В частной жизни мушаира ведется устно. Один из участвующих в состязании произносит мисру, другой немедленно подбирает к ней вторую подходящую строку, третий следующую и так далее.

При основании медресе, на должность мударриса приглашается самим основателем кто либо из родственников или же, за неимением таковых, постороннее лице. В былое время в каждом медресе был один мударрис. Потом в больших и богатых медресе число мударрисов возросло. В большинстве случаев это делалось не вследствие потребности в новых учебных силах, а по родственным отношениям, когда, например, к заслуженному, но одряхлевшему мударрису необходимым находили назначить помощником или сына его, или постороннего кандидата из лучших учеников медресе. Иногда сын почтенного мударриса, по смерти отца, в силу заслуг его, назначался помощником к новому ученому мударрису, при чем вакуфные деньги делились на три части: две получал настоящий или старший мударрис, а одну помощник. В распоряжение старшего отдавалась и дарс-хана; младшему предоставлялось право занять одну из келий. Нередко последний, не дерзая заниматься обучением мулл, являлся в медресе только к дележу доходов. Впоследствии по причинам, не имеющим ничего общего с наукой и интересами медресе, число мударрисов возросло до 5 и больше человек в одном училище.

Со времени занятия края русскими до 1891 года в разных местностях русского Туркестана назначение на должность мударрисов производилось различно. Иногда русское начальство не обращало никакого внимания на выбор мударриса, как бы совершенно не признавая существования медресе, а иногда своею властью утверждало избранника в должности. С 1891 года установлен такой порядок: выбираются мударрисы с ведома русской администрации; выборные листы или приговоры общества препровождаются к инспектору училищ. Он представляет дело с своим заключением главному [43] инспектору училищ края, которым избранное лице утверждается в должности. По тем или другим основательным причинам и особенно при излишестве мударрисов в одном медресе инспектор училищ может признать в своем заключении необходимым отклонить назначение нового мударриса.

Почти все мударрисы - местные жители тех городов и селений, в коих находятся медресе. Почти все проходят учение в медресе Бухары и лишь немногие в Коканде. В должность вступают обыкновенно не моложе 40 лет и не покидают ее до глубокой старости или до самой смерти. Увольнение мударриса, за старостью, как сказано было выше, противно туземным обычаям, а при той простоте, с какою ведется туземцами учебное дело, глубокая старость не представляет решительных затруднений и помех к исполнению учительских обязанностей. Даже интриги и происки, на которые особенно падки туземцы, не опасны для убеленного и умудренного годами мударриса-старца.

Особенно небрежно относятся к учебным обязанностям те мударрисы, которые одновременно занимают должности казиев или муфтиев и агламов. Совместительство двух должностей не может не служить помехой для учебного дела. С другой стороны оно дает мударрису власть и влияние в обществе, а вместе с тем как бы некоторое право не обращать должного внимания на медресе. Вероятно, в виду указанных неудобств в Бухаре принято за правило увольнять от должности мударрисов, которые выбраны в казии, муфтии или агламы. Правило это следовало бы применять и к медресе Туркестанского края.

По издревле установившемуся обычаю муллы имеют право учиться у того мударриса, который больше им нравится. Поэтому не редки случаи, когда слабый мударрис совсем не имеет слушателей или когда ученики какого либо медресе, убедившись в неудовлетворительности всех своих мударрисов, ходят учиться в другие медресе или к мударрисам приватным. При таком положении дела между мударрисами одного медресе правильного распределения труда не бывает. Кунджаки-мударрис, приватными мударрисами, бывают лица, кончившие учение в медресе, но не имевшие случая пристроиться к должности. Они пользуются репутацией людей знающих и начитанных; с учащихся мулл определенной платы не получают и довольствуются подарками.

Обычай делать учителям подарки установился с-издавна. В [44] настоящее время, при обеднении многих медресе, при чрезмерном увеличении числа мударрисов и при существовании медресе безвакуфных, указанный обычай; по крайней мере, в бедных медресе удерживается по необходимости. Других средств к вознаграждению за учебные труды нет.

Подарки делаются - одни в продолжение курса, другие по окончании его. Окончив изучение той или другой книги, учащиеся, смотря по количеству и по состоянию их, собирают 5-10 руб., которые дарят мударрису. Ученики наиболее состоятельные, сверх того, приглашают мударриса к себе в дом, где после чествования дастарханом (угощение) надевают на него халат. По окончании учения, или курса, вся джамаа устроивает в честь мударриса торжественный зиафат, пир, угощение, и дарит ему собранные в складчину деньги, иногда рублей сто и больше, а также несколько халатов. Деньги передаются серебряной монетой на небольшом медном подносе. Поднесение и прием подарков, в виду указанных выше причин, не представляют преступного деяния, но и не желательны, потому что через них (подарки) вносятся в жизнь медресе пристрастные и неправильные отношения между мударрисами и муллами.

IV.

Число мулл в одних медресе доходит до 10 и 5 человек, в других до 300 и больше. В последние годы заметно увеличивается число учащихся в Ферганском медресе. В отчетном году их было в гор. Коканде 2.553, в других городах Ферганской области 1.938 и в кишлаках, или селениях ее 916, всего в 120 медресе 5.407 мулл; 4 медресе учащихся не имели.

Успешное развитие в Фергане хлопководства и наибольшая доходность вакуфных участков, а также эпидемии и значительная, по мнению туземцев, смертность в Бухарском ханстве заставляют иногородних мулл предпочитать Бухаре Коканд. Сюда стекаются муллы не только из русского Туркестана, но и из бухарских пределов, прилегающих к Фергане. В Маргеланских [45] медресе большинство пришлых мулл - таджики, частью с Ферганских гор, частию из смежного Каратегина.

Большая часть мулл принадлежит к оседлому населению края; муллы-кочевники составляют незначительное меньшинство, и живется им в стенах медресе плохо; товарищи-сарты смотрят на них свысока, пренебрежительно и считают людьми малоспособными, недостойными всех благ мусульманской науки. Еще реже встречаются ученики-татары, тоже нелюбимые сартами. По общественному положению большая часть мулл-сартов горожане, дети улемов, купцов и вообще людей более или менее привилегированных и состоятельных.

Возраст мулл слишком неравен, от 15 до 40 лет. Изредка встречаются в числе мулл старики с седыми бородами. Эти так называемые пейш-кадам держатся только в значительных медресе. Они остаются здесь по различным причинам. Одних удерживает вера в неисчерпаемую глубину мусульманской науки; другие так привыкают к медресе, так тесно сживаются с его порядками и обычаями, что не могут расстаться и уйдти; третьи остаются поневоле, им некуда деваться. Пейш-кадам стараются быть по возможности полезными своему медресе: помогают мутавалиям, работают, производят мелкий ремонт в училищном здании и. т. под. Лучшие из пожилых мулл несут обязанности мукарриров, или репетиторов. Все такие муллы пользуются званием и правами ала, то есть, - учеников старшего класса.

В каждом почти медресе бывают и женатые муллы. В общем число женатых не превышает 10%. Наибольшее число их встречается в медресе с саткын-худжра. Так называются продажные кельи медресе. С покупкою их получается право на ту или другую часть вакуфных доходов.

Одни из женатых мулл приходят в медресе только на время занятий, а затем расходятся по домам; другие проводят здесь все учебные дни недели - субботу, воскресенье, понедельник, вторник, оставаясь и на ночь.

Очень редкие из женатых живут постоянно в медресе, проводя в своих семьях только вечер и ночь с четверга на пятницу.

В некоторых медресе имеются интерны, или постоянные ученики, пользующиеся правом жить в кельях медресе, и экстерны, или вольноприходящие.

Чтобы сделаться вольноприходящим и слушать преподавание [46] мударриса, достаточно заявить ему о желании учиться; ибо, по шариату, каждый учитель обязан учить всех, кто для ученья придет к нему.

Для поступления в медресе интерном, то есть, с правом жить в келье, требуется согласие мударриса или мударрисов, если их несколько, а иногда и старших мулл. В медресе с саткын-худжра необходимо внести назначенную за келью плату.

Кельи обращаются в саткын только в богатых медресе, учиться в которых всегда есть желающие. Обращение келий в саткын делается, по большей части, одновременно с учреждением медресе, которое снабжается более или менее значительным вакфом. В редких случаях обыкновенные кельи небогатого медресе делаются продажными, саткын, если случайный благотворитель снабдит медресе доходным вакфом. И наоборот, случается, что продажные худжры делаются простыми вследствие обеднения медресе или утраты им части вакфов. Пребывание в таком медресе не представляет выгод, и желающих платить за его кельи не находится.

После основания медресе с саткын-худжра оповещают, что медресе готово, имеет такой-то вакф, и что кельи продаются по такой-то цене. Цены назначаются, большею частью, невысокие, от 5 до 8 рублей за келью. Но с увеличением вакуфных доходов и той популярности, которую приобретает медресе ученостью мударрисов, увеличиваются и цены на кельи. Несколько времени тому назад в одном из Ташкентских медресе цена на худжру доходила до 320 рублей. И теперь в некоторых из Ферганских медресе, получающих богатые вакуфные доходы, есть саткын, цены на которые поднялись до 700 рублей.

Деньги за кельи идут на достройку здания медресе или на ремонт его.

Так как в келье проживают от 2 до 4, редко до 5 мулл, то при первоначальной продаже одна келья может покупаться сообща двумя, тремя и четырьмя лицами, которые называются пам-худжра, то есть, сокелейник, сожитель. Чаще бывает, что келью покупает одно лице, которое впоследствии перепродает другим право на совместное жительство в той же келье и на получение соответствующей доли вакуфных доходов. Лице, купившее худжру, получает, вместе с правом жить в ней, право слушать преподавание мударрисов, пользоваться вакуфными книгами, если таковые [47] имеются, и получать из вакуфных доходов определенную вакф-намой часть. Оставляя медресе, владетель худжры или части ее перепродает свое право другим, или передает самому медресе, в доход которого поступают деньги, вырученные от перепродажи. В случае смерти учащегося купленное им право на худжру переходит по общим шариатным правилам к наследникам.

Общий стол или артельное хозяйство у интернов медресе встречается редко. Пища приготовляется в каждой келье отдельно, при чем случается, что даже сокелейники продовольствуются врозь. Только в тех случаях, когда бедные муллы получают вакуфные стипендии, достаточные на одни насущные предметы, расходы их по приготовлению пищи, по освещению кельи и обогреванию себя у сандаля производятся сообща. Хлеб, или лепешки, чай, мясо, рис и топливо забирают обыкновенно в долг у ближайших бакалов, или мелочных лавочников, с которыми рассчитываются после дележа вакуфных доходов.

Питание большинства мулл плохо и скудно. Палау, шурба, или суп с бараниной, составляют роскошь, доступную для немногих обитателей богатых, или, по крайней мере, состоятельных, худжра. Остальные довольствуются лепешками, чаем, фруктами, особенно дынями, и иногда приварком в виде русской кашицы или овсянки.

Домашняя обстановка мулл убога и скудна. Бедняки должны восполнять недостатки особыми занятиями или работами. Очень немногим ученикам старшего класса удается кое-что заработывать репетиторством (мукарриры).

С ними обыкновенно соперничают те из окончивших курс, коим не удалось пристроиться к месту.

В прежнее время выгодной была переписка книг, особенно таких, которые употребляются в мектэбе, как учебники. Теперь книги эти, печатные и литографированные, продаются на базарах по доступным ценам. Спрос на труд переписчика упал и оплачивается не дороже 15-20 коп. в день.

Значительная часть бедняков, так называемые кашак-мулла, получают подачки от богатых товарищей за различные им услуги; или же, в крайних случаях, добывают себе средства на насущный хлеб работами на стороне, не гнушаясь иногда, как уверяют очевидцы, даже работой поденщика.

Тяжелое положение мулл бедняков увеличивается еще тем, что они на свой счет должны приобретать учебные книги. Книги эти, [48] печатные и литографированные, продаются на базарах - одни не дешевле рубля, как “капия” или “шамсия”, другие не дороже 8-ми и 10-ти рублей, как “тавзих” или “тафсир”. Хорошо, что каждою из учебных книг приходится пользоваться долго, а при переходе к новой книге старая продается за уменьшенную, конечно, цену.

Материальная зависимость бедных мулл от состоятельных товарищей, заискивание одних и подачки других портят и без того не очень чистые нравы медресе. В стенах их складываются и крепнут самые дурные черты азиатской общественности. Отсюда выносят - одни высокоумие, самоуверенность, самовластие, честолюбие, хвастливость и надменность, другие - приниженность, хитрость, льстивость и раболепство. Здесь не может быть ни школьного товарищества, ни искренней дружбы. Здесь же кроется одна из причин порочности, которая присуща большей части современных медресе. Вред от такого положения дела сознают сами здравомыслящие туземцы. Один из таковых, желая если не совсем искоренить, то, по крайней мере, ослабить зло, ввел в основанное им в городе Ташкенте медресе следующий порядок: кроме обычных вакуфных стипендий, учащимся муллам ежедневно выдается по большой лепешке и по чашке похлебки. Такая выдача обеспечивает дневное пропитание муллы и спасает его от необходимости унижаться пред богатыми товарищами.

При посещении медресе нельзя не заметить, что в учебное время многие кельи остаются запертыми на замок. Оказывается, что в богатых медресе имеются муллы, которые совсем не являются в дарс-хане, а только числятся при училищах для получения стипендий, или для того, чтобы пользоваться кельей, как ночлежным домом. В дни раздела вакуфных доходов они бывают в медресе; в остальное время единственным свидетельством о принадлежности их к училищу служат подушки и одеяла, с этой целью оставляемые в кельях. Есть и такие муллы, которые весь день занимаются мелкой торговлей и приходят в медресе по вечерам, по окончании торговли. Для них худжра заменяет квартиру.

Продажа келий привела к таким результатам: вакуфными средствами пользуются не те только муллы, которые желают учиться, но и те, которые в состоянии были купить келью. Самые кельи могут служить доходною статьей; их отдают в наймы другим муллам, особенно пришлым или кочевникам, проживающим в медресе в продолжение нескольких учебных месяцев. Обычай [49] продажи и перепродажи келий представляет одно из крупных зол туркестанских медресе. В других мусульманских странах обычая этого нет. Сами сарты говорят, что в последнее время медресе из учебных заведений превращаются в ночлежные дома и приюты для разного рода бездельников и барышников.

Переходы учащихся из одного медресе в другое случаются довольно редко, если не считать тех случаев, когда наиболее усердные муллы отправляются в Бухару или Коканд оканчивать учение под руководством тамошних мударрисов, как наиболее сведущих и опытных в деле преподавания. С другой стороны случаи оставления школы до окончания курса часты. Большая часть мулл не доходят до книги мулла-джаляль и на книге тахзиб кончают учение. Бывает также, хотя редко, изгнание или исключение муллы из медресе за провинности. Виновного удаляют по требованию мударриса или по настоянию товарищей. А если ни мударрис, ни товарищи не берут на себя решения вопроса о том, как поступить с виновным, дело об нем передается на решение казия или народного судьи.

Если изгоняемый мулла жил в саткын-худжре, то обязан немедленно перепродать право проживания в ней другому мулле того же медресе или постороннему лицу.

Во времена ханского владычества медресе готовили к государственной и общественной деятельности. В основе ее лежал всеобъемлющий шариат. Муллы, успешно прошедшие курс медресе, получали служебные места. Теперь, с водворением в крае русской власти, произошла коренная перемена в туземной жизни. Государственных и общественных должностей, бывших во времена ханского владычества, или совсем нет, или осталось мало. При настоящих условиях жизни сам собою пал большой прежде спрос на знатоков шариата. Только немногим из них удается занимать места казиев, мударрисов, муфтиев и агламов. Остальные остаются не у дел или довольствуются положением приватных мударрисов, ходатаев по делам казиев и т. п.

При ханах каждый чиновник, смотря по рангу, имел больший или меньший штат мирз, то есть, секретарей и писцов. В ханстве таких дельцов была не одна тысяча. Почти все мирзы выходили из мулл, обучавшихся в медресе. Теперь и этих мест мало. Писцы-мусульмане состоят только при казиях и при волостных управителях, а также при некоторых русских учреждениях, и [50] то по одному, много по два. Питомцы медресе, не находя книжного или бумажного дела, в большинстве обращаются к занятиям своих отцов.

Таким образом медресе Туркестанского края, вместе с упадком в них туземной науки, с водворением произвола и неурядиц, утратили свое прежнее практическое значение. Сама собой очевидна непригодность или неприложимость сообщаемых в них знаний к служебной или общественной деятельности, установленной в крае русским правительством, охраняемой русским законом и заправляемой русскими людьми.

Неотразимая сила обстоятельств привела к тому, что туземец, ищущий этой деятельности, должен понимать русский язык. Сами туземцы говорят об этом, читают в туркестанской туземной газете. Им был объявлен и ими по-сартовски в той же газете (февраля 1892 года) прочитан циркуляр главного начальника края, в силу коего туземцы, знающие русский язык, должны быть назначаемы на все должности и службы предпочтительно пред незнающими его. Доселе, однако, русскому языку не дано места ни в одном медресе, а их в крае сотни. Циркуляр касается русско-туземных школ, коих всего 22.

По силе Высочайшего повеления об учреждении управления учебною частью в Туркестанском крае, состоявшегося 17/29 мая 1875 г., все инородческие училища подчинены названному управлению. Уездные начальники раз в год доставляли в управление списки или перечни существующих в каждом уезде низших туземных школ, мектэбе. Школам высшим, медресе, не велось и списков. Признавалось необходимым оставлять их без всякого внимания, считать как бы несуществующими для русской администрации и для учебного ведомства. Последнее только с 1890 г. вступило в некоторое заведывание туземными мусульманскими школами. Пред лицом инспекции, близко поставленным к этим школам, знатоком языка и быта туземцев, последние не только не скрывают настоящего положения медресе, но часто сами указывают на укоренившиеся в них недостатки и беспорядки, просят поправить и улучшить дело.

Каковы бы ни были в настоящее время поправки и улучшения в высшей туземной школе, школа эта, оставаясь народною, или мусульманскою, не должна оставаться обособленною от русского [51] влияния, не должна чуждаться просветительного воздействия на нее со стороны русского правительства. Необходимые для дела средства найдутся в самих медресе. Для этого следует только упорядочить училищные вакфы и наблюдать, чтобы доходы с них получались и расходовались правильно. Медресе безвакуфные или вообще бедные должны быть мало-помалу упразднены. Многие из них идут к упразднению сами собой.

В частности для улучшения хозяйственной части медресе необходимо устранить из них лишних мутавалиев, оставив в каждом по одному. При назначении мутавалиев должен быть тот же порядок, каким назначаются мударрисы. Над действиями их должен быть установлен фактический контроль при участии русской власти. Мутавалии обязаны вести подробную отчетность в расходовании получаемых ими вакуфных доходов и иметь описи всякого рода имуществу, принадлежащему медресе.

Необходимо также устранить всех лишних мударрисов, оставив в многолюдных медресе не более двух или вообще не более одного на 50 мулл, и не дозволять, чтобы одно и то же лице одновременно занимало две должности, например, должность мударриса и казия.

Мударрисы и мутавалии должны ответствовать за то, чтобы в медресе проживали те только муллы, которые действительно учатся в данном медресе. Продажа келий не должна быть допускаема.

Следует вести точные списки мударрисам и мутавалиям, а также муллам, проживающим в медресе и получающим стипендии из вакуфных доходов, с указанием, кто из мулл принадлежит к ала, кто к аусат и кто к адна.

Одновременно с упорядочением туземных школ в программу их необходимо исподволь и постепенно вводить русский язык, с отнесением потребных на это расходов на средства медресе. Иначе всякие мероприятия не только к благоустройству, но и к дальнейшему поддержанию мусульманских школ в их настоящем виде были бы несогласны с интересами русского правительства и неполезны для новых подданных его. Русскому учителю пора занять в мусульманском медресе подобающее место. Если в русско-туземной школе есть дамулла для мусульманской грамоты, то тем паче нет оснований не быть русскому учителю в школе мусульманской. К концу третьего десятилетия [52] благоденственной и мирной жизни под могущественным скипетром Великого Белого Царя лучшие из туземцев сознают потребность в знании русского языка, в большем и большем сближении с русскими. А русским, призванным содействовать этому сближению, завещанному историей, всего бы лучше и легче начинать свое дело теперь, через минувшие десятилетия, чем откладывать его на столетия. Чем дальше, тем хуже. Прошлое и настоящее других наших окраин говорят об этом ясно и поучительно.

Ф. Керенский.

Текст воспроизведен по изданию: Медресе Туркестанского края // Журнал министерства народного просвещения, № 11. 1892

© текст - Керенский Ф. 1892
© сетевая версия - Тhietmar. 2025
© OCR - Иванов А. 2025
© дизайн - Войтехович А. 2001
© ЖМНП. 1892

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info