СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ГРУМ-ГРЖИМАЙЛО Г. Е.

ЗАВОЕВАНИЕ КАФИРИСТАНА

По англо-авганскому соглашению 1893 года Кафиристан вошел в сферу влияния Авганистана, и с этого момента эмир Абдуррахман стал готовиться к походу в эту страну. Проникшие в 1895 году в английскую печать слухи об авганских приготовлениях возбудили в Лондоне тревогу: «Во имя человеколюбия, - писалось тогда, - мы должны воспрепятствовать авганской экспедиции, иначе войска Абдуррахмана вооруженные артиллерией и скорострельными винтовками, легко одолеют кафиров, не имеющих иного оружия, кроме кинжалов и стрел, и тогда их постигнет участь хезареев, почти поголовное истребление коих лежит уже на совести англичан». Во главе этого движения стали члены «Британского общества уничтожения рабства», которые самым энергичным образом на митингах и в печати протестовали против образа действий англо-индийского правительства в этом деле. Но эта агитация не имела успеха, и Кафиристан был в 1896 г. залит потоками крови народа. «Свершилось, - писала по этому поводу «Morning Post», - в конце XIX столетия позорное дело уничтожения целой народности, темным пятном ложится это и на британское имя. Но пусть свет знает, что белых людей Гиндукуша, потомков древних пеласгов, предал в руки палача не английский народ, а кучка чиновников, незнакомых с языком и историей той страны, которой они управляют».

О ходе военных действий в Кафиристане дает понятие следующая выдержка из открытого письма «Британского Общества уничтожения рабства» лорду Гомильтону, статс-секретарю по делам Индии.

«Не забывайте, - говорится в письме, - что жестокости в Кафиристане не относятся к прошлому ноябрю-декабрю и что сообщение об уничтожении 150 селений и множества храмов заимствовано было нами из подлинного донесения главнокомандующего авганскими силами. Чего [207] же стоят после всего этого уверения эмира Абдуррахмана о дарованном им, будто бы прощении (?!) остальным жителям Башгульской долины, когда этих остальных, по вашим же словам, уже почти не осталось? И не отправку ли в кандалах 120 старшин Башгульской долины именует индийское правительство гуманным отношением к побежденным? Не подлежит сомнению, что жалкие остатки кафиров обращены ныне в мусульманство. Совершился ли этот акт добровольно? И можем ли мы допустить, чтобы народ, целое тысячелетие отстаивавший свою религию от посягательств на нее со стороны последователей ислама, разом и добровольно расстался с нею? Конечно, нет. Он сделал это перед жерлом английской пушки и дулом английского ружья. Это удостоверяет и английский комиссар полковник Хольдич. Индийское правительство относится безучастно к вопросу о рабстве в Авганистане. Оно спокойно трактует о нем, как «об обычае, освященном веками». Но если так, если и британские власти признали, наконец, существование рабства в стране, субсидируемой Великобританией, то к чему же эта ссылка на указ Абдуррахмана, воспрещающий будто бы рабство под угрозой семитысячного штрафа? Прочтите лорд, помещенное в «Times» письмо мисс Гамильтон, придворного врача эмира, о рабах-кафирах в Кабуле и признайтесь, что вы были введены в заблуждение своим агентом, что такого указа в действительности вовсе не существует. Кафиры появились в Кабуле, но не в качестве новых равноправных подданных эмира, а в положении рабов, свободно продаваемых на его рынках. Ответьте же, совместимо ли с достоинством Великобритании дальнейшее допущение рабства в Авганистане или оно должно и долее там оставаться, как обычай, «освященный веками»?

Как видит читатель, подвергая строгой критике образ действий англо-индийского правительства, названное Общество с своей стороны скорее догадывалось, чем располагало данными об учиненных авганцами жестокостях в Кафиристане. Но вот документ, который подтверждает самые худшие опасения о судьбе кафиров, высказывавшиеся как этим Обществом, так и различными органами повременной печати Англии.

Документ этот - поэма авганского поэта мирзы Шир-Ахмета, уроженца Джеллалабада, написанная по поводу покорения Кафиристана «великим и мудрым падишахом Адбуррахманом». Перевод ее, который приводится ниже, заимствован мною из лагорской «The civil and military gazette» Поэма озаглавлена «Фатех-нама-и-Кафиристан», т. е. «Покорение страны кафиров».

«Великий государь Абдуррахман повелел вождю своих доблестных войск Гулам-Хайдару очистить страну от неверных. Гулам-Хайдар послал гонцов во все стороны земли неверных, требуя от них покорности и обращения в ислам, взамен чего обещал пощадить их страну. Некоторые явились к нему. Принимая их, он сказал им: «Неверные псы, поторапливайтесь принять закон Мухаммеда, иначе я сокрушу вас, а страну [208] вашу предам огню и мечу». Посланные выпросили отсрочку и обещали вернуться с ответом, но не вернулись. Тогда Гулам-Хайдар продвинулся в Баркут. Видя, что кругом высятся неприступные горы, а дороги идут вдоль отвесных стен по теснинам, дозволяющим защищаться на каждом шагу, он понял опасность, угрожавшую авганским войскам. Вот почему он сделал новую попытку втянуть кафиров в переговоры и, искусно ведя их, сумел взять по несколько человек заложников от каждого рода неверных. Между тем особый отряд под сильным прикрытием прокладывал дорогу.

«Все это делалось в то время, когда Гулам-Хайдар, изменив свое обращение с неверными и дав обещание не трогать религии, требовал только одного - признания власти эмира. На это они согласились, но заявили, что религии добровольно не переменят и предпочтут сжечь свои деревни и убежать в горы. Они обещали платить подати, но под условием не держать в их стране войска. Они говорили: «у нас нет таких мест, где бы вы могли держать войско; если не верите - пошлите двух-трех людей осмотреть наши земли». Это предложение как раз и было нужно Хайдару и он послал двух мудрых людей: Хаджи Ахмет-Джана и другого, а сам остался ждать их возвращения в Баркуте. Посланные во всем подтвердили рассказы неверных. Тогда Гулам-Хайдар взял контрибуцию, но не покинул лагеря, дожидаясь снегов, которые должны были преградить неверным пути к отступлению. Все это он сделал с одобрения государя.

«Когда контрибуция была внесена, он потребовал к себе всех старшин, но из них прибыли только четверо. Тогда терпение Гулам-Хайдара истощилось, и он повел свое войско против неверных. В это время к нему прибыло подкрепление из ста лучших стрелков в Асмар и Куздахе.

«Между тем главный жрец (утаг) с двадцатью другими был схвачен. Одного из них Гулам-Хайдар отправил обратно с объявлением, что так как кафиры упорствуют в своем неверии, то он принужден прибегнуть к оружию; остальных же он заковал в цепи. Некоторые из неверных селения Хардши (общины Камаз), под влиянием страха приняли мусульманство. Хайдер заставил их служить проводниками авганцев. Остальные подожгли свои дома и бежали; но было уже поздно бежать: их нагнали авганцы, но не смогли, к сожалению, всех перебить; некоторым из нечестивых собак удалось скрыться. В течение последующих трех дней неверные избивались всюду, куда доходили победоносные воины великого государя. Никому не дано пощады, и так уничтожены были селения: Базчуль, Сорит, Нуфатгуль, Камоба, Мирдеш, Урмуру, Хамджуз, Патигуль и другие. Наши воины нагрузили себя добычей.

«На четвертый день Хайдар приказал идти дальше. Население города Камдеш и селения Кастуз подожгло свои дома и бежало. Но и эти беглецы были настигнуты и истреблены, а имущество их перешло [209] в руки победителей. По беглецам стреляли из пушек. Беглецы из разных мест собрались в ущелье Мундагуль. Здесь поднимались высокие скалы, в которых засело до десяти тысяч неверных. Но их удалось обойти, после чего избиение их продолжалось два часа. Все же некоторым удалось спасти свою презренную жизнь. Впрочем, и этим скрыться было некуда. Тогда они согласились покориться и должны были принять истинную веру. Затем пришли еще оставшиеся в живых из селения Шатигуль с женами и детьми, всего человек 60, и тоже приняли истинную веру; за ними явились некоторые из селения Кастуз (Кантуз). Всех их поставили на работу по проведению дороги в теснине.

«В это время закованные в цепи утаг и с ним остальные были казнены в Катаре. Это устрашило неверных, и еще некоторые из селений Мундагуль, Кастуз и Камиз приняли ислам; их заставили собственными руками разбить идолы Гиша, Имры, Мани и Мары. После этого было взято много заложников, другие же были отправлены под конвоем 250 авганских солдат и в сопровождении мулл повергать всюду во прах идолов и разрушать храмы, взамен же их строить мечети.

«Военные действия тем временем продолжались. Некоторые из неверных принимали истинную веру, непокорные же, упорствующие, истреблялись. Так одна за другой переходили в ислам: Паям, Ямамишь, Анисузам, Парум и другие деревни, а затем и целые общины: Куфар, Ама, Нашара, Аранс, Вахи, Синюйа, Камбир и Катар. У всех отбиралось оружие; 120 юношей отправлено было в Кабул для изучения правил религии; прочие же обращены на работы по сооружению пути от селения Дамуа, на р. Ланди, до Кастуза. Племена Кам (Камуз), Куиста (Ката) Кастуз (Кантуз) и Мама, сколько их осталось, получили название кафра, прочие признавшие власть эмира, халаг. Непокорными остались лишь неверные, жившие в горах Ламкан и Такаб. Но и туда послана была армия с запада. Все противившееся были и там истреблены, деревни их разрушены, имущество же их перешло в руки храбрых солдат эмира. Там в живых осталось немного. Они должны были принять истинную религию. Так завершилось великое дело покорения страны неверных».

К этому безыскусственному рассказу добавлять нечего. Самое худшее, что допускалось английской печатью, - бледнеет перед страшной действительностью, которую живописует поэма.

В память покорения Кафиристана в Авганистане установлено празднование дня 15 августа. Эмир же Абдуррахман понятно принял титул «свет единения и истинной веры».