СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

«О ДНЕВНИКЕ ИСКАНДЕРКУЛЬСКОЙ ЭКСПЕДИЦИИ»

В рукописном фонде Ленинградского филиала Института востоковедения АН СССР хранятся две копии рукописи, имеющей несколько пространное название на русском языке - «Дневник, веденный во время Искандеркульской экспедиции на самаркандском таджикском наречии с 25 апреля по 27 июня 1870 года» ¹. Автор этого дневника - самаркандский таджик Мирзо Мулло Абдуррахмон сын Мухаммада Латифа Мустаджирра - был одним из участников известной Искандеркульской экспедиции 1870 г. ² В этой экспедиции он сопровождал в качестве переводчика русского востоковеда Александра Людвиговича Куна ³, задачей которого был сбор материала для исследования языка таджиков долины Зеравшана, определение границ распространения тюркских племен, а также сбор сведений об этнографии местного населения и «остатках древностей в крае» ⁴.

Поручая Мулло Абдуррахмону вести путевой дневник, А. Л. Кун снабдил его предварительно составленной им на таджикском языке программой, близкой к программам, изданным тогда Русским географическим обществом. По ежедневным записям Мулло Абдуррахмона Александр Людвигович сверял названия местностей и дополнял, где было возможно, то, что переводчиком не было замечено. Ученый вел также и свои записи. Этнографические сведения А. Л. Кун собирал лично в присутствии Мулло Абдуррахмона, который тут же записывал услышанное по-таджикски.

Предисловие к «Дневнику», написанное А. Л. Куном, представляет собой краткий научный отчет, в котором в общих чертах излагаются результаты его наблюдений и исследований в ходе экспедиции. Таджикский текст «Дневника» исполнен тушью, крупным, размашистым, но четким насталиком. По почерку можно судить, что автор был хорошим каллиграфом ⁵.

Первая запись в «Дневнике» помечена «30 апреля 1870 г. к. (кишлак) Йори». В ней рассказывается о том, как отряд, в составе [73] которого следовали А. Л. Кун и Мирзо Милло Абдуррахмон, вышел из области Пенджикент (вилояти Панчикант) и направился в область Урметан. Первый кишлак, встреченный на пути отряда, назывался Суфиён. Вторая запись была произведена уже 2 мая 1870 г. в кишлаке Руди Обнок. И так постепенно, почти день за днем, по мере движения отряда вверх по течению Зеравшана, «Дневник» пополнялся все новыми и новыми записями. Отряд двигался то по правому, то по левому берегу реки, останавливаясь то в одном, то в другом кишлаке. За 27 дней экспедиция прошла всю долину Зеравшана и 26 мая находилась уже на Зеравшанском леднике. На обратном пути следования отряд вновь прошел часть Зеравшанской долины от ледника до кишлака Варзиминор и, повернув на юг, направился вдоль Фан-Дарьи в сторону Анзоба. Затем, побывав на озере Искандеркуль (отсюда экспедиция получила название Искандеркульской) и перевале Анзоб, отряд двинулся вверх по долине реки Ягноб и, дойдя до кишлака Мархтумайн, повернул назад. 29 июня 1870 г. Искандеркульская экспедиция вернулась в Самарканд.

В «Дневнике» дано подробное описание местностей и селений, расположенных на пути следования Искандеркульской экспедиции. Описывая кишлаки, Мулло Абдуррахмон непременно отмечает число хозяйств, состав населения, род его занятий, характер земледелия (лалми или оби), торговые связи, степень развития отходничества, характер налоговой системы, административное устройство каждой области отдельно, подчеркивая при этом различия между областями (особенно подробно описаны в «Дневнике» Матча и Фальгар). Х. Назаров, специально занимавшийся изучением истории Кухистана второй половины XIX и начала XX вв., подчеркивает, что среди местных источников о Кухистане необходимо особо отметить рукопись Мулло Абдуррахмона, в которой затронуты многие вопросы социально-экономической жизни трудящегося населения верховьев Зеравшана ⁶.

Большой интерес представляют этнографические записи «Дневника». Мулло Абдуррахмон самым подробным образом описывает свадебные и похоронные обряды матчинцев и фальгарцев, их одежду, пищу, домашнюю утварь, дома, некоторые привычки и поверья. А. Л. Кун и Мулло Абдуррахмон первыми собрали чрезвычайно цепные для науки сведения о ягнобцах и ягнобском языке»

Автор «Дневника» зафиксировал все встреченные на пути Искандеркульской экспедиции крепости и сторожевые башни и записал связанные с их происхождением предания. Описывая ущелье, (сой) Кум, расположенное недалеко от кишлака Урметан, он упоминает о развалинах старой крепости на горе Муг, где впоследствии, в 1932 г., был найден архив согдийского царя Диваштича, возглавившего в начале VIII в. борьбу согдийцев против арабов. Вот что сказано в «Дневнике» об этой крепости: «Дар мавзеи мазкур кургони кухна хаст, ки аз кадим мондаги аст. Номи онро Муг мегуфгаанд. Буньёи он ва харобии онро касе ёд намедонистаанд. Муйсафедон мегуянд ки дар аёми кадим Муг ном кофире дар он мавзеъ кургон андохта будаст. Аз ин чихат Муг мегуянд» (л. 276). «В этой местности есть остатки старой крепости, сохранившейся с древних времен. Её называют Муг. Никто не знает, когда она была построена и разрушена. Старики рассказывают, что её построил в древности один кафир (неверный) по имени Муг. Поэтому её теперь и называют Муг».

Заслуживают также внимания следующие записи в «Дневнике» о развалинах крепости, расположенной на левом берегу Зеравшана [74] недалеко от матчинского кишлака Мадрушкат: «Поёни онро «Калъаи Хисорак» мегуянд ки аз кадимулаём Иршол Галча ном кофире монда будаст ки алхол чои у маълум мебошад ва ободии онро касе намедонад» (л. 94 а). «Нижнюю часть ее называют «Калъаи Хисорак». Её построил в древние времена кафир по имени Иршол Гальча. И сейчас еще видны ее следы. Никто, однако, не знает, когда она была населена». По предположениям О. И. Смирновой, на этом месте ранее находился кишлак Мадрушкат, или точнее Мартушкат, который упоминается в одном из согдийских документов с горы Муг ⁷.

Мулло Абдуррахмон не только фиксирует названия местностей и кишлаков, но в ряде случаев записывает показания местных жителей о происхождении того или иного местного названия ⁸. Все это представляет сейчас большой интерес при исследовании топонимии верховьев Зеравшана. Многие местные названия дошли до нас в искаженном виде, не сохранились также и предания о происхождении ряда топонимов. В этом случае именно «Дневник» помогает установить подлинную этимологию многих названий. Так, О. И. Смирнова широко использует данные «Дневника» при составлении карты верховьев Зеравшана начала VIII в. ⁹

Ценный материал для историков и филологов содержится в приложении к «Дневнику». В разделы 1 и 2 приложения включены тексты надписей на скалах, придорожных камнях, внутри домов, мечетей и на кайраках, попадавшихся на пути. Этот материал использован А. Мухтаровым при исследовании им надписей на скалах и камнях в верховьях Зеравшана. Как отмечает А. Мухтаров, поэтические надписи на скалах, кайраках, на стенах и потолках разных помещений в верховьях Зеравшана - это ценные литературные памятники XV-XVI и последующих веков. По этим надписям можно уточнить ряд исторических событий, имевших место на территории Матчи и Фальгара в средние века и не отраженных в письменных источниках ¹⁰.

В разделах 3 и 4 приложения содержатся главным образом материалы по фольклору:

1) несколько сказок, записанных в различных кишлаках (Руди Обнок, Варзиминор, Шаватки Поен, Шамтич, Палдорак и Фан);

2) узбекская песня, записанная от двух узбеков-пастухов из кишлака Руди Обнок;

3) песня, записанная в Урметане со слов Бобо-боя - странствующего дервиша из секты каландар (текст песни смешанный: на таджикском и узбекском языках);

4) несколько песен, записанных в Варзиминоре от местного поэта Абдурахима из кишлака Дардар;

5) стихи, сложенные Мулло Додобои Дардари по случаю смерти варзиминорского бека Ниёз Ходжа (записано со слов автора);

6) «газали Гуругли» (на узбекском языке), записанная со слов Мулло Додобои Дардари;

7) несколько стихотворений местного поэта Мулло Абдулкарима из кишлака Худгиф в Матче. Это были стихотворения о каком-либо событии из жизни поэта: о том, как поэт ходил в город Ходжент, ка волк зарезал его овцу, а также стихотворение, посвященное женщину

8) несколько стихотворений местного поэта Мулло Мир Азима (так [75] же из кишлака Худгиф) о том, как был продан осел, о голоде, испытанном во время пребывания в городе Ходженте, о том, как поэт ходил на мельницу, о женитьбе;

9) текст свадебной песни фальгарцев, которая поется в честь невесты во время ее приезда в дом жениха;

10) несколько народных четверостиший.

К сожалению, фольклорные записи «Дневника» все еще не стали предметом специального исследования, хотя они, по замечанию И. С. Брагинского, являются первым более или менее систематизированным сводом образцов народного творчества горных таджиков ¹¹.

Важным источником по истории Матчи и Фальгара являются записанные Мулло Абдуррахмоном рассказы местных жителей об исторических событиях, имевших место в этих районах в начале и середине XIX в. (раздел 3 приложения). В этот период труднодоступные горные районы верховьев Зеравшана были в стороне от крупных политических событий. То, что происходило внутри горных бекств, носило чисто локальный характер и, естественно, не было отражено в письменных исторических источниках. Поэтому вполне понятно, что сведения, содержащиеся в «Дневнике», полученные от лиц, для которых рассказанные ими события являлись сравнительно недалеким прошлым, настоящая находка для историков.

Язык «Дневника» неоднороден: в нем следует различать речь самого автора, самаркандского таджика, и речь информаторов - таджиков Фальгара и Матчи. Поскольку текст «Дневника» написан арабской графикой, то определить нормы произносительные того времени, за некоторым исключением, сравнительно трудно. Поэтому в основном можно судить лишь о морфологических, синтаксических и лексических особенностях памятника.

Речь автора «Дневника», как явствует из его названия, казалось бы должна отражать особенности самаркандского говора, однако следует принять во внимание ряд обстоятельств, которые не могли не оказать влияния на авторскую речь. Хотел этого Мулло Абдуррахмон или нет, но поскольку он излагал свои мысли в письменной форме, то невольно находился под влиянием существовавшего тогда эпистолярного стиля. Кроме того, автор некоторое время пробыл в иной диалектной среде, когда вел записи в «Дневнике», и следовательно, на его язык повлияли местные диалекты. Таким образом, мы не можем с полной уверенностью считать язык «Дневника» образцом самаркандского говора того времени. Скорее всего, это разговорный таджикский язык, в основе которого лежит самаркандский говор, смешанный с элементами говоров верховьев Зеравшана. Из особенностей авторской речи можно отметить довольно частое употребление причастий на -ги, глагольных форм со вспомогательным глаголом истодан, сложно-деепричастных глаголов типа кашида монд, харида овард и т. д., послелогов -кати, -борин, -а (вместо -ро), послелога -баъд и предлога баъди, предлога - послелога ба, предлога мисоли в значении монанди и т. д. Конечно, многие слова и словосочетания, употребляемые Мулло Абдуррахмоном в «Дневнике», в наше время уже не принадлежат только разговорной речи: они стали нормой литературного языка. Но для таджикского языка XIX в. они были просторечными. Что касается речи информаторов, то она не в полной мере отражает характерные особенности говоров Матчи и Фальгара, ибо в качестве информаторов выступали люди бывалые и грамотные. Тем не менее можно отметить кое-какие особенности верхнезеравшанских говоров, встречающиеся в тексте [76] «Дневника»: например, употребление послелога -ра, вместо -ро, глагольных окончаний 3 лица ед. ч. -ай вместо -аст (рафтай) и 3 лица мн. ч. -ан вместо -анд, использование показателя множественности -о вместо -хо (харо, гово) и использование местных слов.

«Дневник Искандеркульской экспедиции» - прекрасный, надежный источник для историков, этнографов и филологов в первую очередь для тех, кто занимается исследованием районов верхнего Зеравшана. Надежность «Дневника» в том, что он составлен под руководством ученого-специалиста, не только подготовившего программу сбора материалов, но и контролировавшего соответствие записанного объективному положению вещей.

В конце предисловия к «Дневнику» А. Л. Кун пишет: «Представляя ныне подлинный текст с приложениями, я надеюсь вслед за этим к новому году окончить с примечаниями и перевод дневника». По каким-то причинам перевод «Дневника» не был сделан, и он так и остался доступным лишь узкому кругу специалистов. Думается, было бы весьма полезно издать этот ценный научный источник на таджикском языке, если не полностью, то хотя бы в сокращенном виде, сделав его не только достоянием ученых, но и широкого круга читателей.

Январь 1971.

Таджикский госуниверситет
им. В. И. Ленина.

Комментарии

1. Н. Д. Миклухо-Маклай. Описание таджикских и персидских рукописей Института востоковедения. М.-Л., 1955, стр. 100-102. Фотокопия рукописи Д 133 (609 д) имеется в Институте востоковедения АН Таджикской ССР.

2. М. А. Терентьев. История завоевания Средней Азии (с картами и планами), т. 1, СПб. 1906, стр. 458-500.

3. Подробная биография А. Л. Куна приводится в книге Б. В. Лунина «Средняя Азия в дореволюционном и советском востоковедении». Ташкент, 1953. стр. 114-119.

4. Из предисловия А. Л. Куна к «Дневнику».

5. Мулло Абдуррахмон - уроженец и житель Самарканда - получил образование в одной из школ Самарканда (мактабхона) и около двух лет провел в мадраса, где учился главным образом каллиграфии. «Речь его, - пишет А. Л. Кун, - совершенно одинакова с говором простонародным. В ней весьма мало встречается арабских слов и чисто персидских оборотов. Вследствие этого и дневник чужд напыщенных громких фраз, арабских и персидских, которыми так щедро пересыпают улемы свою речь».

Мулло Абдуррахмон автор еще одного произведения, названного К. Г. Залемалом «Записка о Московской выставке». Об этом см. З. Раджабов. Россия и таджикская литература конца XIX - начала XX вв. Сталинабад, 1959, стр. 17-22

6. Х. Назаров. Очерк истории Кухистана во второй половине XIX и начале XX вв. Автореф. канд. дисс., Сталинабад, 1957, стр. 4.

7. О. И. Смирнова. Карта верховьев Зеравшана первой части VIII в. Сб. «Страны и народы Востока», вып. 2, М., стр. 229.

8. А. Л. Хромов. Некоторые проблемы топонимического исследования Таджикистана. Изв. Отд. общ. наук АН Тадж. ССР, 1 (51), 1968. стр. 68.

9. О. И. Смирнова. Указ, раб., стр. 220-230.

10. А. Мухтаров. Надписи на скалах и камнях в верховьях Зеравшана. Сб.: «Памяти Михаила Степановича Андреева». Сталинабад, 1960, стр. 167.

11. И. С. Брагинский. Из истории таджикской народной поэзии. М., 1956, стр. 10.