СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ФРЕДЕРИК РОБЕРТС

СОРОК ОДИН ГОД В ИНДИИ

ОТ СУБАЛТЕРНА ДО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО

Фельдмаршала Лорда Робертса Кандагарского

ТОМ I

Стране, принадлежность к которой составляет мою гордость, армии, коей я столь глубоко обязан, и жене моей, без чьей сердечной помощи «Сорок один год в Индии» не составляли бы предмета счастливого воспоминания, - посвящаю я эту книгу.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Я не решился бы навязывать публике свои личные воспоминания, если бы не был к тому побуждаем друзьями, заинтересованными моими рассказами об Индии за время пребывания в ней моего отца, а также и о том в каком виде я ее застал и какою ее оставил, если бы они не убедили меня, что разносторонность впечатлений, вынесенных мною из ближайшего наблюдения над этой чудесной страной моего избрания и ее интересным населением, может быть полезна моим соотечественникам. Полагали, что таким способом я мог бы содействовать вящему ознакомлению многих со славным наследием, завещанным нам нашими предками, и способствовать, тем самым, усвоению характеристики и потребностей народностей, столь многочисленных и глубоко различных, населяющих Индию.

Весьма трудно людям, совершенно незнакомым с туземцами, с первого же взгляда понять и оценить значение, придаваемое ими дорогим их природе обычаям, прирожденным особенностям и укоренившимся предрассудкам, каковые, однако, должны подлежать самому тщательному изучению тех, кои призваны управлять народом, дабы высшая власть могла сохранить в стране уважение и заслужить благодарность и любовь.

Туземцы Индии, по характеру, чрезвычайно наблюдательны и способны входить в оценку дарований тех, кто управляет ими. Только доверием к английскому правительству объясняется факт управления горстью англичан страною, населенною почти тремя стами миллионами жителей, различных по расе, религии и образу жизни. Не взирая на все перемены, происшедшие в Индии в политическом и социальном отношениях в течение последнего столетия, этот принцип был неизменно сохранен и несомненно продержится до тех пор, пока служебный персонал будет пополняться добросовестными людьми, симпатизирующими туземцам, относящимися с уважением к их природным особенностям и не вмешивающимися напрасно в их привычки и обычаи. [***]

Отец мой, а затем и я провели в сложности в Индии девяносто лет. Из всех перемен, произошедших за это время в Индии, самые замечательные относятся, несомненно, к эпохе после возмущения. Я старался в последующих страницах объяснить причины, приведшие, по моему мнению, к этому ужасному событию, - событию, оставившему, на время, весьма прискорбное, впечатление рассового антагонизма. К счастью, это впечатление скоро сгладилось, и даже тогда, когда события представлялись в самом их мрачном виде, характер их значительно смягчался примерами кротости, проявленными индусами по отношению к находившимся в беде европейцам, а также и нашим сознанием, что без содействия самих туземцев дело восстановления порядка и подавления дикого военного возмущения оказалось бы задачей несравненно более тяжелой. Дели не мог бы быть взят без участия сиков и гуркасов; Люкно не мог быть защищаем без содействия солдат индусов, столь благородно ответивших на призыв сер. Генри Лоренса, и, если бы не остались верны нам люди из Пенджаба и Деражаза, никакие меры, предпринятые Лоренсом, не могли бы воспрепятствовать потере нами, на время, всей страны севернее Калькутты.

Было высказано мнение о целесообразности уничтожения всего того, что могло напоминать о случившемся возмущении; желали даже снести памятник, воздвигнутый на возвышенности у Дели и предоставить разрушению живописную резиденцию в Люкно; такой взгляд я не могу признать правильным. Эти реликвии великой борьбы суть дорогие памятники геройской службы солдат ее величества как туземцев, так и англичан, а также и гражданских чиновников, деливших труды и опасности армии. Они именно ценны как предметы, напоминающие нам о том, что мы никогда не должны убаюкивать себя напрасными надеждами на безопасность; а всего больше - служит указанием на то, чтобы мы никогда больше не совершали ничего, могущего быть истолкованным туземцами как выражение неуважения к их различным верованиям.

Возмущение само по себе оказалось злом далеко не неумалимым, так как оно содействовало укреплению нашей власти в Индии. Благодаря ему мы поспешили сооружением дорог грунтовых и железных, а также и телеграфных линий, столь мудро и целесообразно намеченных маркизом Дальхузи и значительно поспособствовавших увеличению народного благосостояния и [***] утверждению безопасности в стране. Возмущение имело последствием более близкие сношения лорда Каннинга с туземными индейскими принцами и проложило путь к осуществлению блестящего замысла лорда Литтона, заключавшегося в образовании имперского собрания, коего громадный политический успех послужил к утверждению того доверия, которое ныне существует между правящими туземными властями и королевой-императрицей. Восстание также заставило нас реорганизовать нашу индейскую армию и обратить ее в ту превосходную боевую машину, какой она представляется ныне.

В отчете моем о наших сношениях в Авганистаном и пограничными племенами, я старался выяснить читателю перемену, произошедшую в нашем положении в Индии, как неизбежное последствие приближения великой Европейской державы к нашей северо-западной границе. Перемена эта обнаруживалась лишь мало по малу, и авторитетные лица, верить коим Англия имела полное основание, постоянно высказывались в смысле химеричности этой перемены, так что до самого последнего времени этот вопрос лишь мало занимал общественное мнение. Да и теперь большинство моих соотечественников едва ли сознает возможность такого приближения пределов Англии и России в Азии, при котором действительное столкновение было бы возможно. Я не укоряю русских за их поступательное движение к Индии. Сила обстоятельств, создавшихся как неизбежное последствие столкновения цивилизации с варварством, заставила их перейти Яксарт и распространить свои владения вплоть до туркестанских ханств и берегов Оксуса; те же бесконтрольные силы влекли и нас через Сетледж и распространили наши владения до долины Инда. Предмет моей сердечной заботы заключается в том, чтобы дать понять моим соотечественникам, что, при наличных изменившихся обстоятельствах, Велико-Британия занимает ныне в Азии положение континентальной державы и ее интересы в этой части света должны быть защищены континентальными способами обороны.

Те немногие, которые старательно и твердо следили за ходом событий, не сомневались в верности этого взгляда и, не имея, как и я сам, целью возбуждать тревогу, стремились дать предостережение, указав на опасность, заключающуюся в сокрытии от глаз совершенно ясных фактов и их вероятных последствий. [***]

Какое бы направление не приняли в будущем события, я не страшусь за их последствия, если только мы останемся верны себе и Индии. Разумные туземцы прекрасно понимают положение вещей; они верят тому, что наступит время, когда владения Велико-Британии и России, в их частях Азии, будут отделяться лишь обыкновенной пограничной чертой и они признали бы нас лишенными самых элементарных способностей правителей, если бы мы не приняли все возможные предосторожности, все надлежащие меры к тому, чтобы встретить во всеоружии это вполне возможное событие.

Я выпускаю в свет эту книгу в искренней надежде, что настояния друзей моих, советовавших мне ее написать, не будут встречены серьезным разочарованием и что желающие прочесть, простой, неприкрашенный рассказ о жизни и приключениях в Индии будут иметь в виду, что писавший его солдат, а не литератор, а потому и простят ему недостатки изложения и слога.

Робертс.

30 Сентября 1896 г.