I. Того ж лета апреля 22-го приехали из Азова азовской улан, а с ним татарин, Ефаром зовут, а привезли из Азова грамоту к великому князю.

А се грамота с уланом: Государю великому князю кадый азовской да бурган ага азовской же, да копедан коючной ага все три низко челом бьют. Наш государь отманской в Ядрине поле сидит, а из Крыма, государь, вестей никаких нет, а не пошли нигде, а не пустит никакова человека. А вести азстороканские и нагайские: первое азстороканские — Шигим мурзу убили да и орды его взяли, и опять брат его нагайской Шийдяк мурза Мусофар солтана убил да и семи салтанов с ним, а не осталося ни одного в Азсторокани, да и все свое взяли назад да и азстороканской улус поимали, а нынеча то и ко один город остался. И нынеча от нашего государя грамота пришла, а приказал так: коюком на переволоку поити, а того деля послал кое бых добро гостем и послом ходити, чтоб лихих людей не было, а коли будет, государь, тебе мышлено своих послов или гостей посылати, и ты б, государь, грамоту прислал, кто от тебя конем поедет сюда, Булаша к нам пришлешь рано, и мы того часу коюком пойдем дотоле, доколе гостей или послов [676] встретим, а мы, государь, твоего слова ждем, а государь наш хочет с тобою дружбы, того деля посылает, а чего похочешь, где нам велишь быти, и мы из твоего слова не выступим, а сверх того, государь, дай Бог ты здоров был на многия лета.

II. Лета 7029-го февраля 21 послал князь великий в Азов и в Кафу своих казаков Ивашка Лазарева с товарищи, а писал с ними в Азов свои грамоты. А се грамоты с Ивашком и с его товарищи, да и к Василью к Наумову с ними грамота послана, а писана та грамота в крымских тетратех. Великий государь Василей Божьею милостию един правый государь всеа Руси и иным многим землям восточным и северным государь и великий князь (полный титул; написано в кругу). Брата и друга нашего Салим-шаг салтанову слузе Диздерьбургану Азовскому. Послали есмя в Азов своих казаков Ивашка Лазарева, да Мишу Иванова сына Тябалова да Матфейка, да Сенку Куровых, да Куземку Налетова, да Федка Косматого, да Васюка Кочета, да Гридку Харламова, да татарина своего Четая, да с тех же есмя казаков иным казаком велели итти в Кафу, и которые тех ваших казаков пойдут в Кафу, и ты б тех наших казаков в Кафу отпустил, не мотчаа, да и поберег бы еси их, чтобы им как поздорову дойти до Кафы, а как те казаки придут из Кафы в Азов, и ты б их к вам отпустил, не мотчаа. А которые наши казаки останутся в Азове и как похотят к нам итти нашего для дела, и ты б их к нам отпустил, не мотчая, да и проводити их велел, чтоб им как до нас здорово доехати. А каковы будут там у тебя вести, я ты б с ними к нам отписал, а то бы еси учинил нас деля, тем бы еси нам послужил, а мы тебя вперед своим жалованьем свыше хотим жаловати. Писан в нашем государстве в нашем граде Москве лета 7029 февраля 21-го дня. А к кадыю в Азовскому послана грамота с Ивашком с Лазаревым такова же, какова грамота послана к Диздерьбургану Азовскому.

А се такова память дана Ивашку Лазареву. Память Ивашку Лазареву с товарищи: как ож даст Бог приедут в Азов, и им отпустити из Азова в Кафу своих четырех товарищев, которых пригоже, а дата им грамота в Крым к Василью к Наумову, а наказати им, будет которому пригоже самому итти в Крым в Василью с грамотою, ино би из них один ехал в Крым к Василью к Наумову з грамотою тайно, которого бы не знали в Крыму, а нелзе будет которому самому ехати в Крым, и им добыти казака в Кафе Русина-же, да послати им в Крым к Василью з грамотою тайно, кто бы ту грамоту до Васильа донес, да что к ним Василей накажет, или грамоту пошлет, и им дождався от Васильа вести из Крыма, да как к ним придет от Васильа весть, и они б пошли в Азов, [677] а которые останутся в Азове, и тем доведатись про цари про Крымского и про царевичев, где ныне царь, не пошел ли куда из Крыма, и царевичи все ли в Крыме, не пошел ли которой из Крыма, и будет царь вышел из Крыма, и он куды пошел, на великого князя украйну, или инуды куды, ила будет еще не пошел, а наряжается, а хочет итти на великого князя украйну, или люди его хотят итти на великого князя украйну, или будет им инуды куды итти, и им тогды часа того ранее на весне своих товарищев дву или трех отпустити к великому князю, с тем что царь наряжается, а хочет итти на великого князя украйну, или царевичев и людей своих хочет послати, или царь инуды куды наряжается, или же пойдет никуды, ни людей не пошлет, а учнет быти у себя в Крыме, и им о всем о том отведав, приказати к великому князю с теми двема казаки, а была б весть однолично у великого князя на весне рано, а иным остатись еще в Азове ждати им тех казаков из Кафы, которые пойдут в Кафу, и доведыватися про Крымского царя. И придут те из Кафы казаки, и что им про царя скажут, что царь в Крыме, не пошел никуды и не хочет никуды итти, и им тогды всем ехати к великому князю, или будет которого для дела вперед остатися им двем иля трем в Азове, а иным ехати к великому князю. А нечто придут они из Кафы рано, и Ивашку с товарищи тех отпустили к великому князю, которые придут из Кафы, а самим им еще остатись в Азове до осени и отведывати им про царя, не пойдет ли на великого князя украйну, да что про то уведают, и им тогды ехати к великому князю, не мотчая, а учнут ждати из Кафы казаков, и нечто в те поры придет к ним весть рано до осени, что царь хочет итти на великого князя украйну, или людей своих хочет послати, и им тогды и не дожидаясь тех казаков из Кафы послати весть к великому князю часа того. А нынеча им приехав в Азов доведыватися про царя вести, не мотчая часа того, что будет тамо про него вести, да с тем бы им к великому князю послати ранее, чтоб однолично у великого князя от них про царя рано весть была, да сю им запись чести, едучи до украйны, а на поле им с собою ее не имати, а ее изодрати.

III. Того ж лета маия 10-й день приехали из Азова великого князя казаки Миша Тферитин с товарищи, а привезли грамоты от кадыя и от бургана и от Зани от Зудова.

А се грамоты азовские. Государю великому князю Василью Ивановичу всеа Руси слуга твой азовский челом бьет, что еси государь прислал к нам своих людей о вестех Иванка Лазарева с товарищи, и мы государь Иванка Лазарева послали в Кафе, а к тебе есмя, государь, послали с вестей Мишку Тверитина, да Сенку Курова, да Куземку [678] Налетова, да Федку Косматого, с тем что крымской царь Магмед-Гирей готов со всею силою итти на тебя к Москве, и тобе бы то, государь, было ведомо. А от нашего государя посол был к тобе стрижен, и нашего государи не стало, ино к тебе потому посла нет и нынеча наш государь Сюлюмень салтан на царстве, а что государь у нашего государя ел алафу крымской царь, и нынешней наш государь царю крымскому олафы не прислал, ни санчяка, а прислал ему наш государь лошадь, да собаку. А что государь служат у нашего государя два салтана, Сады Гирей салтан, да Уметь салтан Ахмат салтанов сын, пришед государь ко Белугороду да и к Добричь, да взяли татар белогородцких и добричских всех и жены и дети, а свели к Ядрину полю, а всех их, государь, свели тысячь с дватцать, и царь крымской то послышев, государь, да пополошелся да вышел из Перекопи вон со всею силою, да стал, государь, царь на Молочной воде, а к тем салтаном, государь, послал посла с своими грамотами, и они, государь, грамоты изодрали, а к нему одного человека прислали. А молвит так, государь: не надобеть нам твой посол, ни твои грамоты. И царь того, государь, добре блюдется. А что были есмя, государь, послали к тобе грамоты с Занею с Зудовым своего государя Селим салтановыми, и те грамоты до тебя не дошли, Заню, государь, имали татарове крымские да и грамоты истеряли: а что, государь, будет тобе надобность с нашим государем о дружбе и о братстве, и ты б, государь, посла ли пришлешь, или своих людей с грамотами пришлешь. И яз, государь, с твоими грамотами да с Занею с Зудовым ко Царю граду пойду, а тобе, государь, служу и дело твое делаю. Да прибежал, государь, из Перекопа, Потапком зовут Сабелников Колужанин в той же день по велице дни, а жил у кадыа, а у царя алафу ел, а грамоты, государь, все литовские и волошские он читал, а от твоего, государь, боярина грамоты к тобе отпущены были и они, государь, с теми грамотами поимали татарове да привели ко царю, и те грамоты, государь, он же чел. И мы, государь с Занею с Зудовым тому человеку лошадь дали, да и отпустили к тобе с твоими людми, а то, государь, тобе живая грамота, да шли мимо нас казанские татарове ко царю царевича на Казань просити, и царь им царевича и дал на Казань, которой был со царицею на Москве, а с ним пошло триста человек, а Мертяк мурза с ним же. А вперед есми, государь, твой слуга, какова моа сила будет, а яз тебе, своему государю, челом бью.

А се грамота из Азова Зани Зудова: Государю великому князю Василью Ивановичу всеа Руси холоп твой Заика Зудов челом бьет. Был есми, государь, в полону в Азсторокани четыре месяца, ино при мне, [679] государь, приходил посол из Крыма и Азстороканскому царю, а молыл так Зяныбеку царю: меж собою есмя братья, что был есми в дружб с Московским, и он передо мною изменил: Казань была юрт наш, и ныне он посадил салтана из своей руки, а Казанскаа земля не хотели того, опричь одного сеитя да и прислали ко мне человека просити у меня салтана, и яз им салтана и отпустил на Казань, а сам иду на московского со всею своею силою, а хочешь со мною дружбы и братство держати, и ты б сам пошел на московского или салтанов послал. И азстороканской царь, и князи, и земские люди с тобою не хотят, государь, недружбы, все, государь, хотят с тобою дружбы. А казанцкого царя Касыма сее зимы не стало, а его два салтана, и они ся еще меж собою бронят, а на царстве никто не сел. А из Крыма, государь, к нам прибежал, Потапком зовут, Сабелников, а ведает, государь, он все у царя, грамоты читал из Волох, из Литвы, и твой был, государь, боярин к тобе грамоты послал, ино, государь, с теми грамотами поимали, и те грамоты у царя он же чел. А татарове, государь, из Крыма приехали к нам, и они, государь, говорят так; кое то царь со всею силою готов стоит. А чтоб еси, государь, у нас в Азове без людей не держал и здесь, государь, какие вести и твои дела, ино государь отослати не с кем, людей, государь не добудем.

IV. Того же лета июня 17-го приехали из Азова великого князя казаки Михал с товарищи, а привезли к великому князю от бургана грамоту.

А се грамота бурганова с Михалем. Великого князя величеству, почали есмя Божьим имянем, Бога дающего милость, Бога оцещающего грехи, иже подаст радоватися и прочая добраа ко благоугождению и к исправлению всяческих недостатков. И после Божия помяновения и порадования ведати тебя государя хотим, Заню Васильева послал еси сюда, и азстороканские беззаконники, переимав, полоном учинили, и после он, всеми усмотрив подобно, бежал от них, да к нам пришел в Азов. А опосле того прислал еси к нам Ивана, да Лазаря самого девятого, и тот Лазарь да с ним, Матфеем зовут, казак в Кафу к Санчагу князю пошли, так бы тобе ведомо было. А ныне величество салтан Сюлеменево повысилося властию и господьством, отца его столом, и сего мира строителство взял, а справедливый отец его от сего мира на он преиде, или истее рещи умре, и ныне от всех сторон к новому салтану о поздравлении и о дружбе посылают, а и от твоего величества посла ожидают, и ты так ведай. А от счастливого порога мне убогому приказано от сее стороны и другов и недругов хандывендекирю каков кто донести, и толко так есть, и твоему величеству велми пригоже к [680] нашему государю мирской свеще дружебных вестей доноса для, также и на государстве здоровати одного человека своего послати, занже в нынешнюю пору, каково прошение от тебя ни будет, таково останется. А ныне к нему человек от тебя еще не бывал и про все про дело твое не ведомо, так бы еси ведал; да посылал еси хандывендикерю свою грамоту, взвещая ему про Азсторокань, чтоб меж вами дорога ся отворила и мирно б было, и ты б и ныне, гораздо помыслив, о том написал, занже во всех странах всякая потреба и красота, также и земские прибытки миром состоятся, и ныне бы то пригоже, чтоб твои земли в миру были и дороги бы отворилися от нас бы к ним, а от вас бы к нам гости беспрестани ходили, о всем о том гораздо поразумеешь и свершено помыслишь и хандивендикерю о том ведомо учинишь, также что в твоей земле родится от розного товару черных лисиц шуба, да соболи, да рыбьи зубы, да горнастаи, да кречаты велми честно от твоего величества хандывендикерю его государство покоити. Также и его величество сказывается от розных товаров имянно чинити толкимиже поминки с году на год обсылатись достаточен, занже миру и доброму совокуплению конец не имеется, того для се есмя писмо к тебе послали. А ныне хандывендикерь сюды к нам три судна прислал, а в них двесте человек, и штобы тем судом итти да в Воронеже быти, пригожели, прибыток в том есть ли, о том бы еси нам ведомо учинил; и тамо шед, наши суды зазимуют, есть ли в том прибыток, о всем бы еси нам о том написал. Да ещо тобе вспоминаем, штобы еси хандывикерю о том напасал о своих послех и о поминкех, как азстараканские люди чинят, занже хандывикерь о том может помыслити и по твоей воле учинити, и как будет о том твоа мысль, и ты б и вам убогим весть учинил, занже и мы того хотим, чтоб межу ваших земель тишина была. Убогий смиреный Юсуф Кады Азовской.

V. Того же лета июня 24-го приехали из Кафы великого князя казаки Ивашко Лазарев с товарищи, а с ними вместе приехал к великому князю от Санчага Кафинского с грамотою Мануило Гречин. А сказывает Ивашко, что их отпустил Санчаг наперед Мануила, а с ними послал к великому князю грамоту, и на дорозе их наехал Мануило.

А се грамота с Ивашком от Санчага к великому князю: Московскою великого князя величеству. (А опосле низко написан над строкою близко: Борисово княжое величество). А опосле писано: «почтенному от Бога и утверженому в крепости государю московскому: толко пожалуешь про сее сторону дружбу и речи нас спросишь, и у нас вести таковы: мы, дал Бог, по здорову стоим, а жадны есмя, кто бы от тебя к нам приехал, а король к счастливому ханкерю человека послал вестей [681] отведывати, и он пришед к Санчагу князю, да и грамоту у него взяв, пошел. Санчаг князь тобе о черной лисице грамоту писал, и ты б пожаловал ему послал, вам бы мног достаток был, дай Боже так. И толко от вас человек будет и оттоле человек же у тебя будет с добрыми поминки. Да крымской царь на конь всел, на тебя на самого хотел итти и многую свою рать сбирал и счастливой хандикерь чауша посылал, чтоб деи еси на московскую землю, да на Черного Богдана не ходил, а опричь того, куды захочешь, пойди; ино счастливый король Хандывендикереву величеству посла своего и добрые с ним поминки послал и дружбы с ним хочет, ино такой счастливой государь от своей посылки и от поминков прибытка себе чает, и ты, государь, сам о том поразумеешь. А сю есмя грамоту послали к тебе с Мануилом, да с Мартусом с своими людми, и ты б пожаловал нас деля их жаловал, а что будет тобе надобе в ваших сторонах, и ты б к вам грамоты посылал, и мы к тебе то посылаем. Убогий смиренный Мустофа».

А се грамоты подал Мануило великому князю одну от Санчага, а другую от Бургана аги Азовского:

А се грамота Санчагова. — Королеву величеству высокие власти правителю от Бога почтенному. Присылал еси в Азовской город пытати про государя нашего вестей, и государь ваш Салимшаг салтан умер, а сын его Сюилеменьшаг на отцове государстве сел и седши на отца своего столе, всех добрых своих людей своим жалованьем призрел, а люди его на государстве осмотрили и милость его и справедливость познали, и ты б к нему своего посла с добрым прошением и с поминки и на государстве здоровати послал, и тебе бы и твоей земле от того много помочи было, а где ныне государь наш, про те вести нас спросишь, и государь наш ныне в своей земле на своем государстве, а хочет итти на литовскую землю, и тебе бы послати посла своего ранее, чтоб его застал у себя во государстве; толко ранее пойдет, и он его застанет в ближней его земле, чтоб вдаль за ним не ходити. Убогий смиренный Магмед Кафинской,

А се грамота Бурганова. Наяснейшему и навышшему великому государю Московскому и всеа Руси Бурган ага Дездярь Азовской холоп твой челом бьет. Молю Бога, да обрящет писание мое пресветлаго ти государствия здрава и счастлива, яко же хочет, Лазаря и Мишу с товарищи послал еси семо, и Мишку есмя отпустили к государствию твоему, а Лазаря есмя послали в Кафу к Санчак бию. И Санчан бий писал ко государствию твоему с Лазарем и послал его к государствию твоему, потом, прикошевав и Мануила и Мартирия к Лазарю велел им приитти ко государствию твоему. И которые вести похочешь ведати, спроси [682] Мануила и товарища его, обои ведают. А вопросишь, ино великий государь в Ядрине граде со всеми своими ратми румскими, а обрезает детей своих. А ныне пришли в Крым два гонца, а приказал с ними великий государь ко царю Магмед-Гирею: слышали есмя, что хочешь пойти на Московского землю, и ты ся береги на свой живот и не ходи на московского, занже ми есть друг велик, а пойдешь на московского, и из пойду на твою землю. И царь осердился, а рать его собрана, а злобен добре, и государьствие бы твое берег свою землю, а будет ти на мысли праказати о чем к великому государю, пошли своего посла наборзе до зимы. Аще повелишь имети другом великого государя, а придет посол государствия твоего, и яз готов поитти с послом государствия твоего к великому государю и управим дело государствия твоего по твоему хотению. Молю государствие твое о единой шубе черных лисиц на поминок, а мы государства ради твоего хотим и наипаче тружатися, а не ино токмо да многолетствует благоденствие твое. Маия 26-го. Да Ивашно же Лазарев привез две грамоты Васильа Наумова, а сказал, что к нему в Кафу те грамоты прислал Василей Наумов, и те грамоты Васильевы писаны в крымских тетратех.

VI. А доколе еще Манунло не приехал и великого князя казаки Ивашко Лазарев с товарищи, а к великому князю вести пришли, что Салим-шаг салтана в животе не стало, а на его государствех учинялся государем сын его Сюлеймань салтан. И князь великий приговорил, что ему пригоже послати к салтану человека молодого русина с грамотою, того деля чтоб похитил с ним быти в дружбе и в братстве, и нарядил князь великий к салтану Третьяка Михайлова сына Губина, и как Мануило приехал, и Санчаг писал в грамоте, что салтана не стало, а на его государствах учинился государем сын его Сюлемень, и князь великий уведал то дополна, послал к Сюлемень салтану Третьяка Губина, да с ним подьячего Ивашка Васильева сына Хвостова, а татар Довлет Чараба Имакова, да брата его Резана и иных татар Девлет Чару толмачити велел. А проводити с Резани велел князь великий Третьяка до Азова Василью Федорову сыну Верхъдеревскому, а с ним детей боярских и казаков. А из городка велел проводити его Ахмат-алыю князю, да Кулчюку Девлет Субуеву сыну Каракучюкову внуку, а с ними 100 голов казаков Городетцких.

И отпустил князь великий Третьяка с Москвы июня 20-го в четверг и поехал тогоже дни.

VII. А се посолство с Третьяком к салтану; Говорити от великого князя Сюлемень салтану туретцкому Василью Михайлову: Великий государь Василей Божиею милостию един правый государь всеа Руси и [683] иным многим землям восточным и северным государь и великий князь (полный титул) тебе великому государю Сюлемень салтану государю Костянтинополскому (полный титул) велел тобе твое поздравление сказати. А опосле того поминки подати, а опосле поминков грамота подати, а опосле грамоты речи говорити. Великий государь Василей Божиею милостию един правый государь всеа Руси и иным многим землям восточным и северным государь велел тебе говорили: со отцем с твоим с Салимшаг салтаком были есмя в дружбе и в братстве и в любви, и люди наши межи нас ходили на обе стороны нашего здоровья видети, отца твоего послы к нам ходили нашего здоровье видети, а наши послы к отцу к твоему ходили его здоровья видети, и ныне слышение наше, что Божья воля ссталась, отца твоего Салимшаг салтана в животе не стало, а на отца своего государствех ты государем учинился. Великий государь велел тебе говорити: и ты б ныне с нами был в дружбе и в братстве и в любви в крепкой, а мы также с тобою хотим в дружбе и в братстве и в любви в крепкой быти, и послы бы паши и гонцы на обе стороны ходили чисто нашего здоровья видети; твои бы послы и гонцы к нам ходили нашего здоровья видети, а наши б послы и гонцы к тебе ездила твоего здоровья видети. И послали есмя ныне к тебе на борзе с своею грамотою твоего здоровья видети и государства твоего доведатись своего ближнего человека Василья Михайлова, а как у нас будет твой посол доброй твой человек, и мы видев твоего посла доброго твоего человека пошлем к тебе тогды своего посла великого доброго своего человека на государстве тебе здоровати и которой может меж вас с тобото дружбу и братство и любовь крепкую делати.

А се грамота к салтану с Третьяком. Бог наш Троица, иже прежде век сый и ныне есь, Отец и Сын и святый Дух.

Великий государь Василей Божиею милостию един правый государь всеа Руси и иным многым землям восточным и северным государь и великий князь (полный титул) Сюлемен салтану государю Костянтинополскому (полный титул) брату и доброму приятелю. (Написано в трех кругах). С отцом с твоим с Салимшаг салтаном были есмя в дружбе и в братстве и в любви, и люди наши меж нас на обе стороны ездили нашего здоровья видети; отца твоего послы к нам ходили нашего здоровья видети, а наши послы к отцу твоему ходили его здоровья видети, да и гости наши и торговые люди меж нас на обе стороны ходили доброволно безо всяких зацепок. И ныне слышение наше, что Божия воля ссталася, отца твоего Салимшаг салтана в животе не стало, а на отца своего государствех ты государем учинился; и ты б ныне с ныне был [684] в дружбе и в братстве и в любви в крепкой, а мы также с тобою хотим в дружбе и в братстве и в любви в крепкой быти, и другу бы еси нашему друг был, а недругу недруг был, и на всех бы еси наших недругов был с вами заодин, а мы также другу твоему хотим другом быти, а недругу недругом быти, и на всех твоих недругов хотим с тобою быти за один, и послы б наши и гонцы меж нас ходили на обе стороны часто нашего здоровья видети: твои бы послы и гонцы к нам ходили нашего здоровья видети, а наши б послы и гонцы к тебе ходили твоего здоровья видети; знаешь и сам гораздо, коли меж нас с тобою учнут послы чясто ходити, и тогды меж нас дружбы и братства от дни прибывает, и недруг то слышав, опечалится, вдруг слышав, порадуется. И гости б наши и торговые люди меж нас на обе стороны ходили доброволно без всяких зацепок. И послали есмя ныне к тобе наборзе с сею с своею грамотою твоего здоровья видети и государства твоего доведатись своего ближнего человека Василья Михайлова и как у тебя будет наш человек Василей, с сею с нашею грамотою, и ты б к нам послал своего посла доброго своего человека, которой бы меж нас с тобою мог делати дружбу и братство и любовь крепкую, да и нашего бы еси человека Василья, не издержав, к нам отпустил. И как у нас будет твой посол доброй твой человек, и мы, видев твоего посла, доброго твоего человека, пошлем к тебе тогды своего посла великого доброго своего человека на государстве тебе здоровати и которой может меж нас с тобою дружбу и братство и любовь крепкую делати. А станешь к нам посылати своего посла доброго своего человека и с ним вместе отпустишь к нам нашего человека Василья, и ты б их к нам отпустил на Кафу, да на Азов, или иным путем, которым тебе пригоже их отпустити, а на Крым бы еси их не отпущал, крымской царь того не хочет, чтоб нам с тобою в дружбе и в братстве и в любви в крепкой быти, и они бы которого лживого дела не учинили. Писан в нашем государстве в нашем граде Москве. Лета 7029-го, июня 20-го.

А се такова память дана Третьяку Губину. Память Третьяку Губину: как ож даст Бог приедет к салтану, и нечто пришлют к нему паши, а велят ему к собе итти, да и речи ему велят собе говорити, а не быв у салтана, да и грамоту у него учнут просити, чтоб грамоту великого князя им дал и Третьяку молвити: велите мне с собою видетися, и яз к вам иду с вами видетись, а которые грамоты со мною государь мой послал к салтану Хандыкерю и речи со мною наказал салтану говорити, и как буду у салтана, и яз речи говорю салтану и грамоты подам перед салтаном, а вам мне грамоты не дати и речи [685] вам не говорити. Да к пашам ему итти и с ними видетися, а грамоты им не дати и речей не говорити. А как будет у салтана, и ему речи говорити салтану и грамота подати перед салтаном. А нечто паши велят Третьяку с собою видетися на салтанове дворе, и Третьяку на салтанов двор итти, да с пашами видетися, а велят ему итти к себе на подворье, и Третьяку то поотмолвити, чтоб к ним на подворье не итти, и отмолвится, чтоб в ним на подворье нейти, ино велми добро. А не взможется отговорити, ино к ним на подворье итти с ними видетися, а речи ему пашам не говорити и грамоты не давати, а молвити ему: со мною, господине, государь мой послал свою грамоту к салтану и речи мне велел салтану говорити, а к вам со мною от государя моего того наказу нет. А биречи того по великого князя, наказу, чтоб ему салтану речи говорити и грамота подати перед салтаном. А как ож даст Бог будет Третьяк у салтана и речи изговорит салтану и грамоту подаст перед салтаном, и нечто учнет говорити салтан Третьяку, или кто от салтана учнет говорити опосле, и Третьяку говорити: государь наш к отцу твоему к Салимшаг салтану посылал вместе с его послом с Камалом своего ближнего доброго человека Василья Андреева сына Коробова, и отец твой Салимшаг салтан к государю еашему его посла Василья отпустил, а с ним послал ко государю к нашему свою грамоту, а писал в своей грамоте, что со государем с нашим в дружбе и в братстве и посла своего ко государю к нашему хотел послати, да тогды, господине, за которыми будет делы ко государю к нашему посла своего замолчал послати. И государь наш к отцу твоему и не одинова после того своих людей посылал его здоровья видети и вспомянути ему о том, чтоб он со государем с нашим был в крепкой дружбе и в братстве. И отец твой ко государю нашему с его посланники отказывал, что со государем с нашим в дружбе и в братстве, а посла своего ко государю к нашему не посылывал. А опосле того, господине, государь наш посылал в отцу твоему своего человека Бориса Голохвастова, и пашы, господине, тогды от отца твоего, государя нашего, человеку Борису говорили, что отец твой ко государю нашему шлет своего посла. Да и тогды, господине, отец твой в государю нашему посла своего не послал. И вопросят Третьяка: а иных кого посылал государь ваш своих посланников ко государю нашему. И Третьяку молвити: государь наш послал был к Салимшаг салтану своего человека Митю Степанова с своими грамотами его здоровья видети, и на дорозе над тем государя нашего человеком над Митею Божья воля осталась, в животе его не стало, а и в Азове то ведомо Кургану, что того государя нашего человека на дорозе не стало. А наперед [686] того государь наш послал к Салимшаг салтану свою грамоту с своим казаком с Темешем с Кадышевым, а велел ту грамоту дати Санчагу Кафинскому, чтоб ту грамоту до Салимшаг салтана допровадил, и ныне, господине, Божия воля ссталась, отца твоего Салимшаг салтана в животе не стало, а на его государствех учинился ты государем, и государь наш ныне послал к тебе меня с своею грамотою твоего здоровья видети и государства твоего доведатись. Да и о том тебе государь наш писал в своей грамоте, что с тобою в крепкой дружбе и в братстве хочет быти и другу твоему хочет другом быти, а недругу недругом быти и на всех твоих недругов хочет с тобою быти заодин, а ты б также со государем с вашим был в крепкой дружбе и в братстве и в любви и другу бы еси государя, нашего друг был, а недругу недруг был и на всех бы еси государя нашего недругов со государем с нашим был заодин, и люди бы меж вас на обе стороны ездили вашего здоровья видети, и твои бы послы к государю к нашему ходили его здоровья видети, а государя бы нашего, государь, послы к тобе ходили твоего здоровья видети, да и гости бы и торговые люди меж вас на обе стороны ходили без всякие зацепки; и послал бы еси, господине, ныне к государю к нашему своего посла доброго своего человека, которой бы межи вас мог делати дружбу и братство и любовь крепкую. А государь наш с тобою в дружбе и в братстве и в любви в крепкой хочет быти и коли, господине, меж вас учнут послы чясто ходити, Государя нашего послы к тобе учнут ходити, а твои послы ко Государю нашему учнут ходити, и тогды, господине меж вас дружбы и братства от дни учнет прибывати, и недрузи наши опечалятся, а друзи ваши о том порадуются. А как, господине, тобе со государем с нашим быти в дружбе и в братстве, и ты, господине, к государю к нашему с своим послом о том прикажи, а как, господине, будет твой посол у государя нашего, и он из уст государя нашего то сам услышит, как государь наш с тобою хочет быти в крепкой в дружбе и в братстве и в любви, и будет, господине, у государя нашего твой посол доброй твой человек, и государь наш, видев твоего посла доброго твоего человека, пошлет к тебе тогды своего посла великого доброго своего человека на государстве тебе здоровати, и которой межи вас может дружбу и братство и любовь крепкую делати. Да учнет о том салтан говорити, или кому велит с Третьяком говорити, и Третьяку салтану говорити по сей записи и по великого князя наказу. А как речи Третьяк к салтану изговорит и грамоту салтану подаст, и салтан Третьяку о том не учнет ничего говорити, да и паши ему о том не учнут говорити, и как будет лзе Третьяку где с пашами видетися, и ему с [687] пашами видетися на салтанове дворе или инде, где будет пригоже и где с ними увидится, и Третьяку им в розговоре о тол от себя говорити или с иным, с кем будет пригоже, Третьяку говорити с салтановым ближним человеком, которой у него ближней человек, и Третьяку и тому ближнему человеку говорити, где с ним увидится, чтоб салтан похотел с великим князем быти в крепкой дружбе и в братстве и в любви, и послал бы к великому князю своего посла доброго своего человека. Да как лзе, и Третьяку о том накрепко говорити, чтоб салтан послал к великому князю своего посла, чтоб посол салтанов был у великого князя, да и вперед бы меж салтана и великого князя послы ходили. И нечто учнут говорити, что салтан с великим князем в дружбе и к братстве и в любви в крепкой хочет быти и посла своего к великому князю хочет послати, да Третьяка учнет отпущати, а своего посла не пошлет, а молвит: а своего посла шлю к великому князю, а с Третьяком его не отпустит и имянно его не скажет, кого посылает своего посла к великому князю, — и Третьяку говорити: коли, господине, со государем с нашим в дружбе и в братстве и в любви в крепкой хочешь быти и посла своего ко государю к нашему хочешь послати, и ты, господине, к государю к нашему посла своего ныне посылай, не мотчая, а меня ко государю к моему отпусти вместе с своим послом, чтоб твой посол был ранее у государя нашего. Да как лзе Третьяку о том говорити, и Третьяку о том говорити по великого князя наказу, чтоб салтан посла своего послал к великому князю, а Третьяка бы с ним отпустил. А нечто не взможет того уговорити, чтоб его вместе с послом отпустил, а учнет Третьяка одного отпускати, и Третьяку тогды молвити: коли, господине, своего посла ко государю нашему ныне не пошлешь, а меня одного отпущаешь, и ты мне окажи, кого посылаешь ко государю моему своего посла, да и то мне скажи, о кою пору отпущаешь своего посла и на которые места. Да говорити о том Третьяку о всем по великого князя наказу. Да и о том Третьяку молвити: наперед того, господине, был у отца твоего государя нашего посол Василей Андреев сын Коробов, и отец твой, отпущая государя нашего посла Василья, приказал с ним ко государю к нашему, что своего посла посылает ко государю к нашему; а опосле того государь наш посылал к отцу твоему своего посланника Бориса Голохвастова, и отец твой, отпущая Бориса, также приказал, что ко государю к нашему посла своего посылает, да тогды посла своего не послал; и ныне бы, господине, ты во государю в нашему своего посла послал, не мотчая, а не пошлешь, господине, ныне ко государю к нашему своего посла, и ты, господине, скажи мне имя своего посла, кого хочешь послати ко государю нашему своего посла, и о которую [688] пору хочешь его отпустити и на которые места. Буду, господине, у своего государя, и попытает меня государь мой, и мне бы ему было что сказати. А взмолвят Третьяку: государь ваш прислал тебя ко государю нашему своего молодого человека, а писал в своей грамоте, чтоб государь наш послал к нему своего посла доброго своего человека, и Государю нашему к великому князю как послати своего посла доброго своего человека. И Третьяку молвити: отец твой, господине, Салим-шах салтан со государем с нашим был в дружбе и в братстве, и послы меж ими ходили; отца твоего посол был у государя нашего, а государя нашего посол был у отца твоего. А ныне, господине, Божья воля осталась, отца твоего в животе не стадо, а на его государствех учинился ты государем, и государь наш, услышав то, а хотя того, чтоб ты с ним был в крепкой дружбе и в братстве, да часа того вборзе послал к тебе меня своего ближнего паробка. И ныне, господине, ты пошли ко государю к нашему своего посла доброго своего человека, и как, господине, будет у государя нашего твой посол доброй твой человек, и государь наш, видев твоего посла доброго твоего человека, пошлет к тебе своего великого посла доброго своего человека на государстве тебе здоровати, и которой может меж вас дружбу и братство и любовь крепкую делати. Да о том Третьяку говорити и иматись, что как будет у великого князя салтанов посол доброй человек, и князь великий к салтану пошлет своего посла великого доброго своего человека. А нечто похотях у Третьяка на том правды, что как будет у великого князя салтанов посол доброй человек, и великому князю послати к салтану своего доброго человека, и Третьяку на том правда дати. А нечто учнут Третьяку говорити о гостех и о зауморкех, и Третьяку о гостех и о зауморкех молвити по великого князя наказу, чтоб гостем ходити без всякие зацепки доброволно на обе стороны, и зауморков бы не было и пошлину бы платили по старине. Да о том много не говорити и не тянути, а молвити: Кого, господине, ныне пошлешь ко государю к нашему своего посла доброго своего человека, и ты о гостех и о зауморкех ко государю к нашему прикажи с своим послом, как межи вас гостем ходити, а со мною что к моему государю накажешь, и яз то до своего государя донесу. И о всех о тех делех говорити Третьяку по великого князя наказу. А похочет салтан к великому князю послати своего посла да и Третьяка с ним вместе похочет отпустити, а похочет их отпустити на Крым, и Третьяку у салтана отговариватись, чтоб их на Крым однолично не отпущал, а отпустил бы на Кафу и на Азов, или инуда куда. Да говорити о том Третьяку накрепко по великого князя наказу, чтоб его салтан однолично на Крым не отпущал, а молвити: того, господине, еще [689] отец Магмед-Гиреев Менли-Гирей царь не хотел, чтоб отец твой со государем с нашим был в дружбе и в братстве, а и ныне, господине, Магмед-Гирей царь и сын его Багатырь царевич и царевичи и князи добре того не хотят, что вы меж себя со государем с нашим в крепкой дружбе и в братстве будете, и послы ваши меж вас учнут часто ходити. И ты, господине, ныне нас отпущаешь на Крым, и они б, господине, которого лживого дела не учинили. И отпустишь, господина, нас на Крым, ино, господине, хотя и нам чего не будет, а твоему деду и государя нашего делу какова поруха будет, и ты, господине, отпусти нас на Кафу, да на Азов или инуды куды, чтоб, господине, государя нашего делу да и твоему делу порухи не было. А нечто салтан учнет говорити: яз посылаю своего посла, да и тобя с ним вместе отпущаю, а велю своему послу итти на Крым, а ты с ним вместе поедь на Крым, а не опасайся ничего. И Третьяку о том говорити накрепко по великого князя наказу, чтоб ему на Крым не итти. А нечто будет Третьяку нелзе того отговорити, чтоб ему на Крым не итти, а велит ему салтан на Крым итти, ино то салтанова воля, и Третьяку тогды и на Крым ехати вместе с салтановым послом. А учнут говорити: послом и гостем ходити на обе стороны меж нас, в на Дону многие люди азстороканцы, ино послом и гостем ходити нелзе, ино как того беречи, и Третьяку говорити: коли меж государей учнут послы ходити, и государь наш устроит своих людей в судех, а велит им на Дону быти, а салтан бы также устроил людей в судех, колких пригоже, на Дону же, да учинят место на Дону, где тем людям ходитися. Пойдет посол от салтана ко государю нашему салтановы люди проводят его, посла, до государя нашего людей, а государя нашего люди, его взем, да проводят его до государя нашего украйны, а пойдет государя нашего посол к салтану, ино его проводят до салтановых людей государя нашего люди, где приговорити урочище салтановым людем быти, и оттоле, взем посла, салтановы люди, да допровадят его до Азова. Да кто с Третьяком о том учнет говорити, и Третьяку о том приговаривати, как тем людем быти салтановым и в котором им месте встречатись и колким людем салтановым быти и в котором месте, и где на Дону урочищу быти, и о том бы салтан приказал с своим послом и с Третьяком. И о всем Третьяку дела великого князя беречи и делати по великого князя наказу и посмотря по тамошнему делу, как будет пригоже и как его Бог вразумит. А и не учнут о том говорити, ино о том задирати, кого пригоже и того б доведатися, как того беречи, чтоб послом ходити бесстрашно, чтоб то великому князю ведомо было. Да и то Третьяку со [690] многими людми на обе стороны; государь ваш на то устроит своих людей, а салтан бы также устроил у себя на то многих людей, чтоб послом бесстрашно ходити на обе стороны. Да и о том в розговоре поговорити, чтоб послом великого князя и салтановым от великого князя ходити весне, занже в Дону весне вода велика, и послом тогды бесстрашно ходити. А салтан бы устроил своих людей, чтоб послов государя нашего и своих послов провожати конми из Азова до великого князя, а провожати б их многими людми, да чего будет, о том мочно договоритись, и Третьяку о том договариватись, да сказати то, приехав, великому князю. Да и на Рязани о том Третьяку поговорити, с кем пригоже: где бы пригоже великого князя людем сходитися с салтановыми людми на Дону, а чтоб с Резани ходити поближе великого князя людем, а из Азова б подале ходити салтановым людем, да где приговорят сходитись в котором месте великого князя людем с салтановыми людми, и Третьяку то себе записати. Да учнут там говорити Третьяку о том, и Третьяку бы то место ведомо было, в котором месте сходитися великого князя людем с салтановыми людми, как учнут послов провожати. А здесь казаки великого князя сказывали, что Доном половина от Азова до украйны великого князя переволока, ино на переволоке прибои людем азстороканским, и тут сходитися людем нелзе, ино быти съезду на Медведице, а Медведица ближе к великого князя украйне, а крепко место добре Хопер, а ближе Медведицы к великого князя украйне. А нечто учнут говорити, чтоб людем стречатись у переволоки, и Третьяку говорити: на переволоке приход болшим людем азстороканцом, и тут как людем ставитись и, встречаясь, послов имати на обе стороны. Да говорити, чтоб съезду быти на Хопре, и нечте отговорят Хопер, что от Азова далече, ино б съезду быти на Медведице. Да как мочно так приговаривати, чтоб съезду быти на Хопре или на Медведице, а болшее приговаривати, чтоб на Хопре съезду быти. Да о всем говорити по великого князя наказу. Да не приговорятся, что судном проводом быти нелзе, ино о том говорити, чтоб посла салтанова и великого князя посла, которые пойдут от салтана к великому князю, или от великого князя к салтану пойдут салтанов посол и великого князя, ино бы их провожали из Азова конми до великого князя украйны салтановы люди, а великого князя бы людем провожати конми до Азова. Да что о том приговорят, как пригоже послов провожати, и Третьяку, ож даст Бог, то, приехав, сказати великому князю.

А се такова память дана Третьяку о царевичех о Садет Гирее и о Ахматовых царевичевых детех. Память Третьяку Губину: как ож даст Бог, приедет к салтану, и будет у того салтана царевич [691] крымской Менли Гиреев царев сын Саидет Гирей да Гемметь царевич Ахматов царевичев сын, и Третьяку ко царевичем послати великого князя татарина Довлет Чара Баймакова, или будет ему пригоже послати Бахтияра или Резана, и ему тех которого послати, да которого из тех не пошлет, а один бы другово не ведал. А о тайных делех посылати к Гемметю Девлет Чара, а послати на рознь, чтоб царевич царевича не ведал, что к нему от Третьяка присылка есть, а приказати ему ко царевичем: есть, господине, со мною к вам от государя моего речи, и вы мне с собою где велите видетися, и где Третьяку царевичи велят с собою видетись, а послати Третьяку ко царевичем на рознь тайно, чтоб царевич один одново не ведал, да и люди бы тутошние того не ведали никто, что Довлет Чар у царевачев будет; и где велят царевичи Третьяку с собою вщретись, и Третьяку тут со царевичи видетись тайно, а того бы не ведал никто, и царевичи бы того межи себя не ведали один одного, и как Третьяк у которого царевича будет, ино б у него толмачил Довлет Чар. Да говорити Третьяку речь царевичу Сайдет Гирею от великого князи: князь великий велел тебе говорити, чтоб еси похотел с нами быти в дружбе, а мы с тобою хотим быти в дружбе и дружбу свою хотим к тобе держати, а ты б к нам также дружбу свою держал и другу бы еси нашему друг был, а недругу недруг и дела бы еси нашего берег, а нам дружбу свою чинил, а мы к тобе добро свое хотим держати и дружбу свою чинити, а что будет твое дело, или вперед что свое дело захочешь делати, и ты б к нам приказывал, и мы к тобе свою дружбу хотим держати. И нечто царевич учнет говорити Третьяку; хочу яз ехати к великому князю. И узнает то над ним Третьяк, что он ему говорит прямо, что хочет ехати к великому князю, и Третьяку ему говорити: похочешь, господине, ехати ко государю нашему, и ты, господине, поеди ко государю нашему, а государь наш тебе в своей земле место даст, как тебе пригоже быти у государя нашего. И взмолвпт царевич: поеду яз к великому князю, и князь великий мне в своей земле место даст ли. А учнет именно говорити о городке о Мещере, даст ли мне князь великий городок Мещеру, или об ином городе о котором учнет говорити, даст ли мне князь великий тот город, и Третьяку говорити: коли, господине, поедешь ко государю нашему и чего учнешь у государя нашего просити, или о чем ко государю нашему прикажешь, а учнешь у него чего просити, и государь наш тобе в своей земле место даст, много у государя нашего городов и волостей, есть ему что тобе дати, где тебе у него пригоже быти. А учнет говорити о Кошире, даст ли мне князь великий Коширу, и Третьяку [692] говорити: поедешь, господине, ко государю нашему, и государь наш тобе Коширу даст. И похочет царевич у Третьяка на том правды, как яз буду у великого князя, и князь бы великий дал мне городок Мещеру, и Третьяку на том правды не давати, а говорити ему царевичу: как, господина, будешь у государя нашего и учнешь чего у государя нашего просити, ино, господине, у государя нашего мест много, есть что тобе дати, а мне, господине, на том как правда дати: то ведает Бог, да государь наш, что тебе даст. Да на Мещере правды не давати и не иматись в том, а говорити о том по великого князя наказу; а о Кошире ему иматися и правда дати, что князь великий ему Коширу даст. Да учнет царевич о том говорити Третьяку, и Третьяку о том говорити, а не учнет говорити царевич, чтоб ему ехати к великому князю, и Третьяку о том ничего не говорити, а молвити речь о дружбе по сей записи. А взмолвит Саидет Гирей царевич: приеду яз к великому князю, и князь великий мне даст в своей земле место, и побыв из у великого князя, похочу ехати от него из земли вон, и князь великий меня отпустит ли из своей земли вон? Да и правды на том у Третьяка похочет; а которые, господине, люди с тобою приедут во государю нашему, и государь наш людей твоих всех пожалует. И Третьяку говорити: яз, господине, на том тебе правду дам, что как ты будешь у государя нашего, и государь наш тебе в своей земле место даст, и побыв у государя вашего, похочешь ехати из земли вон, и государь наш тебя отпустит. А как Третьяк будет у Гемметя царевича, и Третьяку от великого князя Емметю царевичу говорити, а того бы у Третьяка не ведал никто, что он будет у Гемметя. А толмачил бы у Третьяка Довлет Чар, а иной бы не толмачил того дела никто, а нечто не будет Довлет Чара, какова над ним сстанется, иноб толмачил брат его Резан. Князь великий велел тебе говорити: приказывали есмя к тебе с своим человеком с Борисом з Голохвастовым, что отец твой Ахмат царевич нам был друг и брат, и присылка к нам от отца твоего была, да и от тебя к нам присылка была, и мы к отцу твоему к брату своему дружбу свою и добро свое держали, да и к тебе есмя дружбу свою держали. И над отцом твоим так Божия воля ссталась, и ты б поехал к нам, а мы тебе в своей земле место дадим, и дружбу свою хотим к тебе держати, и беречи тебя хотим. И ты приказал к нам с нашим человеком с Борисом в Голохвастовым, что хочешь к нам ехати, да у нас еси не бывал, и весть у нас от тебя не бывала; зачем еси к нам не поехал, и ты б и ныне поехал к нам, а мы тебе в своей земле место дадим и дружбу свою хотим к тебе держати и беречи тобя хотим и дела твоего беречи хотим, [693] как нам милосердый Бог поможет, а которые твои люди с тобою к нам придут, и мы тех твоих людей пожалуем. И взмолвит царевич: не поехал из к великому князю за тем. Да что учнет говорити, зачем не поехал, а ныне хочу ехати к великому князю и приеду яз к великому князю, и князь великий, учинит ли меня на Казани царем; или учнет говорити, даст ли мне князь великий городок Мещеру и о Кошире учнет говорити, даст ли мне князь великий Коширу, и Третьяку говорити: как, господине, приедешь ко государю нашему, государь наш, господине, тебе городок Мещеру даст, или Коширу, а и Казани, господине, государь наш тебе не боронит же, коли будешь у государя нашего, и он тогды твое дело учнет делати, а Мещерской городок тебе даст, или Коширу. И похочет царевич на том у Третьяка правды, что ему князь великий городок Мещеру даст, или Коширу. И Третьяку царевычу на том правда дати, что ему князь великий Мещеру даст, или Коширу. А нечто царевич учнет говорити о иных городех о которых, даст ли мне князь великий тот город, а назовет его имянем, которой город; и Третьяку говорити: царевич, господине, как ты будешь у государя у нашего, и государь наш тобе в своей земле место даст, где тобе у него пригоже быти. Да опричь городка Мещеры и Коширы о иных городех Третьяку правды не давати, а говорити Третьяку о том по великого князя наказу. А нечто царевич учнет Третьяку говорити: дай ты мне правду на том, приеду яз к великому князю и даст мне князь великий в своей земле место, и побыв яз у великого князя, да похочу от него из земли ехати вон, и князь великий меня от себя отпустит ли из своей земли? И Третьяку царевичу и на том правда дати, что его князь великий от себя из земли отпустит без всякие зацепки, да наперед бы царевич дал правду на всем, что ему ехати к великому князю, и тех речей ему не сказати никому, что с ним Третьяк учнет говорити. И Третьяку ему правда дати, а не покрепив царевича, правды не дати. А не мочно будет самому Третьяку с Гемметем царевичем видетись, и Третьяку к нему послати великого князя казака Девлет Чара Баймакова и ведети ему от великого князя та ж речь говорити, чтоб поехал к великому князю. А нечто над Довлет Чаром что сстанется, ино послати к Гемметю брата Довлет Чарова Резана, да что царевич Третьяку отвечает иди Довлет Чару или брату его Резану, что хочет ехати к великому князю, и он о которое всеми хочет ехати, и которым обычаем от царя хочет ехати, и на которое ему место ехати. Да как мочно будет Третьяку и ему того домышлятися, чтоб ему однолично с Гемметем царевичем самому видетись, а будет не мочно самому видетись, ино бы со [694] царевичем видетись Довлет Чару или брату его Резану, толко бы им однолично со царевичем видетись. И делати о всем Третьяку по великого князя наказу. А взмолвит Гемметь царевич: аз хочу ехати к великому князю, а как поеду, и яз хочу ехати в Путивль, и князь бы великий послал в Путивль своего доброго человека, как яз приеду в Путивль, и тот бы великого князя человек был готов в Путивле, чтоб мне х кому было приехати. И Третьяку молвити: как, господине, похочешь ехати к нашему государю, и ты, господине, мне скажи, как хочешь ехати, и о которые дни чаешь собе быти в Путивле, и яз, приехав, то государю своему скажу, и государь наш часа того пошлет в Путивль своего доброго человека, с кем тебе к государю нашему приехати. Да посланы с Третьяком ко царевичем опасные грамоты, и Третьяку те грамоты держати у себя тайно. Да уговорятся о том царевичи, что похотят ехати к великому князю, да и шерть на том дадут, что им ехати к великому князю, а попытают Третьяка, прислал ли к нам князь великий грамоты опасные, и Третьяку им говорити: дайте, господине, мне на том шерть, что вам того не сказати никому, что князь великий послал к вам свои опасные грамоты, и дадут шерть царевичи и аталыки их, на том что им того не сказати никому, и Третьяку им грамоты дати, а не укрепив царевичев шертью, грамот не дати. А нечто какова будет притча над Третьяком, а не надвое тех грамот Третьяку держать у себя, и Третьяку те грамоты истеряти, чтоб их у Третьяка не было, не ведал бы их никто, о всем Третьяку дела великого князя беречи и делати по великого князя наказу, а делати то дело тайно. А се молыти Третьяку Гемметевым царевичевым людем Бурнашу да и Адаргазыю, да Алыкуму: князь великий велел вам говорити, чтоб есте нам служили и говорили Гемметю царевичу, чтоб поехал к нам, а мы ему в своей земле место дадим и дружбу свою хотим к нему держати и беречи его хотим и вас его слуг своим жалованием хотим жаловати, а не похочет царевич к нам ехати, а похочет там быти, и вы б со царевичем были там, а нам бы есте служили, а мы к вам жалование свое хотим держати.

А се такова память дана Третьяку о Крыму и о Литве. Да память Третьяку: вопросят его в Кафе Санчаг, приказывал яз к великому князю с Мануилом, что Магмед-Гирей царь крымской хотел итти на великого князя украйну, и государь наш Сюлемень салтан уведав то, что Магмед-Гирей царь хочет итти на московскую украйну, да к Магмед-Гирею царю гонца прислал, чтоб на московскую украйну не ходили, и он не пошел, и князь великий к салтану о том с тобою что приказывал ли, или ко мне что приказал ли? И Третьяку говорити: государь мой нарядил меня к салтану еще дотоле, как ты к нему писал, и [695] ныне государь мой послал мена к Сюлюмень салтану наборзе его здоровья видети и государства его доведатись. А как ож даст Бог, буду у салтана, и прикажет салтан ко государю нашему о том деле, и как будет у государя нашего салтанов посол, и государь наш пошлет к салтану своего посла великого своего доброго человека на государстве ему здоровати и которой межи их может дружбу и братство и любовь крепкую делати; и тогды государь наш к салтану с своим послом о том прикажет, что салтан государю нашему дружбу свою чинит, а государь наш к салтану также вперед дружбу свою хочет держати. А взмолвит Третьяку у салтана о том же деле, и Третьяку говорити: государь наш послал к салтану вборзе с своею грамотою его здоровья видети и государства его доведатися меня своего ближнего молодого паробка, а ож даст Бог, будет у государя нашего салтанов посол доброй его человек, и прикажет о том деле салтан ко государю нашему, и государь наш, увидев салтанова посла доброго его человека, пошлет к салтану своего посла доброго своего великого человека на государстве ему здоровати и которой межи их может дружбу и братство и любовь крепкую делати, и о ток государь наш прикажет к салтану с своим послом, что салтан государю нашему дружбу свою учинил, а государь наш салтану против также хочет дружбу свою чинити. А нечто вопросят Третьяка про литовское дело, и Третьяку молвити; государь наш как наперед того с своим недругом с литовским свое дело делал, и которые городы государя нашего отчину король держит за собою неправдою, и с Божьею волею государь наш иные своей отчины городов достал, а и ныне государь наш с своим недругом с литовским свое дело делает, и своей отчины своих городов, которые король держат за собою неправдою, и ныне хочет доставати. Да пытати Третьяку, кто у салтана болших наш и на котором болшее дело земское лежит и которой паша близок у салтана в его жалованье, или будет и не паша, которой человек близок у салтана в его жалованье, или будет диак или иной какой человек близок у него, или которые уряднили в его земле, и кто у салтана в котором чину, и Третьяку то все выпытати, да то ему писати собе на список, да тот ему список привезти к великому князю.

А се такова память дана Третьяку о Казани. Да память Третьяку Губину: Как ож даст Бог будет у салтана и поделает дела великого князя по великого князя наказу, или будет у салтана дело великого князя еще и не поделается, а как будет лзе к которому слову Третьяку говорити от себя пашам, или которой будет иной человек близко у салтана и Третьяку с ним лзе говорити, и Третьяку говорити: ныне слышение у государя нашего, что Магмед-Гирей царь писал к салтану в [696] своей грамоте, что будто казанская земля юрт их, и на Казани учинил государь наш царем Шыг-Алея царя недруга их и мизгити их будто государь наш велел разорити, а там велел церкви свои крестиянские поставити, да и колоколы будто велел повесити. Ино как наперед того крымцы неправыми своими умышлении вставливали неправые слова, так и ныне не престанут ото лживых слов, такие неправые слова говорят, а называют Казань своею, ино изначала Казань юрт не их, а были на Казани опришние цари, царь был на Казани Мамутек, да сын его Ибреим, а опосле Ибреима сын его Магмед-Аминь бил челом отцу государя нашего Ивану Божьею милостью государю всеа Руси и великому князю. И отец государя нашего Иван Божьею милостию государь всеа Руси и великий князь учинил на Казани царем Магмед-Аминя царя из своих рук, и он там был, а во всей воле был отца государя нашего. А опосле того отец государя нашего Магмед-Аминю царю велел у себя быти, а на Казань посадил брата его Абдыллетифа царя из своих же рук, а опосле того Абдыллетифу царю отец государя нашего велел у себя быти, а на Казани посадил опять Магмед-Аминя царя, да и до своего живота Магмед-Аминь царь был во всей воле государя нашего; а как Божья воля ссталася, Магмед-Аминя царя в животе не стало, ино сеит в головах и уланы и князи и ички и мырзы и вся земля казанская государю нашему били челом, чтоб государь наш пожаловал дал на Казань царя, и государь наш Василей Божиею милостию государь всеа Руси и великий князь дал им на Казань царем Шыг-Алея царя и учинил его на том юрте царем, потому же как были на том юрте те прежние цари во государя нашего воле, а мизгитей им государь наш не веливал рушивати и церквей ставити не веливал, и звону тамо не бывало, и мизгити их по старому стоят, ино то крымцы все речи безлепичные выставливают. Да и в Азове Третьяку говорити Бургану и в Кафе Санчагу в разговоре, чтоб то им ведомо было, что то так было. А вспросят Третьяка про Казань, а ныне Казань как, и Третьяку молвити: коли били челом государю нашему сеит и уланы и князи и вся земля казанская о том, чтоб их государь наш пожаловал дал им на Казань Шыг-Алея царя, и они тогды записи пописали и к записем руки свои приклали и на тех записех государю нашему крепко правду дали, да через свою правду ныне так учинили. А Шыг-Алей царь ныне у нашего государя и со царицею, а вперед то дело будет так, как его Бог захочет.

А се такова память дана Третьяку о Василье о Наумове и о казакех. Да память Третьяку Губину: Послал с ним князь великий грамоту к Василью к Наумову, и как ож даст Бог приедет Третьяк в Кафу, и Третьяку из тех казаков к Василью не посылати с грамотою, которым быти [697] в Кафе, а подобыти ему в Кафе такого человека русина, который бы собою добренек был и лзе ему верити, кто бы до Василья грамоту великого князя донес, и добудется таков человек в Кафе, что собою добренек, и лзя ему верити, что грамоту до Василья донесет, и Третьяку с тем послати грамоту к Василью к Наумову, а словом приказати к Василью, чтоб часа того отписал к великому князю грамоту, да послал в Кафу, а велел ту грамоту дати казаком великого князя Игнатку Борисову с товарищи. А не добудется таков человек, что с ним грамота лзе послати к Василью, ино бы такова человека добыти, которой бы донес слово до Василья. И добудется таков человек, и Третьяку с тем человеком к Василью приказати тайно, есть к тебе от государя грамота, а послати нам ее к тебе не с кем, и ты пришли в Кафу толмача, или ординца, или своего человека, кому бы нам дати та грамота, чтоб он ее до тебя допроводил. И пришлет Василей толмача или ординца или своего человека к Третьяку в Кафу, и Третьяку грамота великого князя дати толмачу или ординцу или Васильеву человеку, кому Василей велит, а приказати Третьяку к Василью, чтоб Василей отписал к великому князю грамоту, не мотчая, а послал бы ее в Кафу к великого князя казаком к Игнатку к Борисову. Третьяку в Кафе велети тое грамоты подождати от Василья, сколко пригоже, чтоб им не измотчати за грамотою. А нечто Третьяк столь борзо к Василью не добудет такова человека, с кем послати грамота, а Василей столь борзо к Третьяку по грамоту не пришлет, а Третьяку лучится вскоре ехати из Кафы во Царю городу, и Третьяку та грамота осгавити у великого князя казаков, а приказати им, как будет им мочно, та грамота допроводили до Василья, и они бы однолично ту грамоту до Василья допроводили и от Василья бы подождали в Кафе грамоты к великому князю, сколко пригоже, чтоб не измотчати итти к великому князю из Кафы. А не пошлет Василей грамоты к великому князю, и он бы к ним отказал, а казаки бы вести подождали от Василья, сколко пригоже, чтоб времени не изпустити, не измотчати же итти. А как Василей пришлет к ним грамоту, или весть пришлет, что ему грамоты не послати, и казаки бы тогды пошли к великому князю не мотчая, а не дождутся от Василья грамоты те казаки, нечто помотчает Василей, и Василей бы послал грамоту к другим казаком, которые останутся в Кафе, к Ивашку к Клеенову с товарищи. Да с Третьяком же послал князь великий грамоту к Стефану к воеводе к волошскому, и как даст Бог. Третьяк приедет в Кафу, и ему пытати в Азове и в Кафе волошского воеводы человека или торгового человека волошанина. Да будет в Кафе человек воеводы волошского. и Третьяку с тем человеком [698] видетись, где пригоже, и поговорити, мочню лм ему та грамота допроводити до волошского воеводы, и будет мочно и лзе верити тому человеку, что он ту грамоту до воеводы довезет, и Третьяку грамота к волошскому воеводе дати тому человеку, а велети допровадити до воеводы до волошского; а не будет в Азове или в Кафе такова человека воеводы волошского, а будет торговой человек волошанин, ино с торговым человеком поговорити, да будет лзе торговому человеку та грамота до воеводы допровадити а лзе ему верити, а Третьяку торговому человеку та грамота дати, чтоб ее до воеводы допровадил; а не будет в Кафе воеводина человека, ни торгового человека, и Третьяку послати в Перекоп пытати волошского человека, да будет в Перекопи волошской человек, а Третьяку к нему приказати, чтоб с Третьяком в Кафе виделся, и видится воеводин человек с Третьяком в Кафе, и лзе будет Третьяку тому человеку верити, и Третьяку грамота великого князя тому человеку дати, а ведети ему та грамота до воеводы допровадити; да как будет мочно кем домышлятися, и Третьяку домышлятись того, чтоб однолично та грамота допровожена была до воеводы волошского. А не добудется таков человек в Азове, и в Кафе и в Крыме такова человека волошского не будет, или и будет, да с Третьяком не видится, и Третьяку грамота везти с собю во Царь город, да там пытати волошского человека, чтоб ему с кем было грамота к волошскому послати. Да к Василью же приказали, будет послал волошской грамоты и речи к великому князю с его казаки, ино велми добро, а будет не послал, и он бы волошского грамоту и речи, что ему посол волошского говорил, послал бы х казаком великого князя в Кафу, и пришлет Василей те грамоты и списки в Кафу, а казаком те грамоты привезти к великому князю.

А се такова память дана Третьяку о Борисе о Кошелеве о Резанце, да о Федцовском человеке Еробкина, Да память Третьяку: приказывал, к великому князю бити челом Федцовской диак Еробкина Иваном зовут а живет у Гаврила у Лучница, а хочет ехати к великому князю. А как дает Бог, будет Третьяк во Царе городе, и Третьяку того детины допытатись тайно, да допытается его, а ему тому Иванкю молвити: приказывал ты к великому князю с Борисом з Голохвастовым бьючи челом, чтоб тебя государь пожаловал велел тебе к себе ехати, а ты хочешь ко государю ехати, и ты б ко государю поехал, а государь тебя хочет жаловали. Да в том ему Третьяку иматись, что его князь великий пожалует, а с собою его Третьяку вместе имати, любо ему велети наперед себя ехати, да в котором городе себя ждати, или опосле собя велети ехати, на которое место пригоже, чтоб был у великого князя, а будет ему что надобе [699] денег на что, и Третьяку ему денег дати, сколко будет пригоже, а с собою его однолично не имати. Да Борис же великому князю сказывал, что ему бил челом в Очакове Борис Кошелев резанец, чтоб ему князь великий пожаловал, послал ему свою опасную грамоту, а он хочет ехать к великому князю. И князь великий с Третьяком к нему опасную грамоту послал, и где лучится Третьяку наехати Бориса Кошелева, и Третьяку ему та грамота опасная от великого князя дати, а и словом ему молвити, чтоб поехал к великому князю, а князь великий его жаловати хочет. А вспросят Третьяка в Кафе про Мануила: ты поехал от великого князя, а Мануал к великому князю приехал ли, и как его князь великий хочет отпустити; и Третьяку молвити: меня государь мой от себя отпускает к салтану, а Мануйло на Москву приехал; государь его хотел отпустити со мною вместе, да столь борзо не успел его отпустити, а и потомился он едучи, а хочет его государь отпустити наборзе. Да пытати Третьяку в Кафе про Ахматовы дети про царевичевы про меншие, живы ли они, и будут живы, и они где живут, и у кого живут, и что их дело. Да чего про них допытается, и Третьяку, даст Бог, то приехав сказати великому князю, и лучится ему из Кафы отписати, и ему и про то отписати к великому князю из Кафы.

А как ож даст Бог Третьяк будет у салтана, и от которых от иных государей будут послы у салтана, или посланники от которых государей будут, и велит салтан Третьяку у себя быти, а которому послу или посланнику иного государя велит салтан быти у себя вместе с Третьяком, и Третьяку тогды к салтану вместе с послом или с посланником ни с кем не ходити, а говорити ему: меня государь мой послал к салтану о своих делех, и мне вместе с тем с послом чего деля итти. Дело у меня государя моего, а тот поиди с своего государя дедом. Да однолично Третьяку с послы и с посланники, которые будут у салтана иных государей, вместе к салтану не ходити, а отговариватись о том накрепко по великого князя наказу. А нечто салтан Третьяка отпустит вместе с своим послом, а велит ему итти на Крым, и как будет Третьяк в Крыме, и пойдет посол салтанов ко царю, и Третьяку вместе с салтановым послом ко царю не ходити, да и с иными ни с которыми послы и с посланники, которые будут в Крыме у царя от иных государей, Третьяку с ними ко царю не ходити, а итти ему ко царю одному и о всем Третьяку дела великого князя беречи и делати по великого князя наказу и как его Бог вразумит.

А се такова память дана Третьяку станиц. Да память Третьяку. Послал князь великий своих казаков тритцать человек, и как ож даст Бог, приедет в Азов, и ему в Азове оставити тех казаков [700] пятнатцать человек три станицы, а в Кафе, ож даст Бог, оставити десяти человек две станицы, а в Азове оставити первую станицу — Януша Бруснина, а с ним Федка Косматого, Коверю Щеколдина, Долматка. Степанова, Гаврилка Дорнова, а в другой станице оставити в Азове Мишку Тяблова да с ним Куземку Налетова, Леву Курова, Гришу Харламова, Ивашка Коростовского, а в третьей станице в Азове же оставити Мижунка Нечаева, да с ним Степанка Мижунко, Матюшку Федорова сына Мордвинова, Ивашка Родионова, Родюку Бигичева. А, ож даст Бог, в Кафе оставити две станицы: Ивашка Склеенова, да с ним Степанка Стерлягова, Чернея Попова, Офремка Волкова, Власка Меринова, а в другой станице в Кафе оставити Игнатка Борисова, а с ним брата его Васка Дядю и Истомку Волкова, Пронкю Чюбарова, а пятого кого Хабар даст на Рязани. А с собою во Царьгород Третьяку взяти Сенку Курова, Дуню Филимонова, Горяина Чюракова, а в другой станице Волокита Аргунов, Иванко Савин, Ивашко Шубин. Да которых казаков Третьяк оставит в Азове, и ему тех казаков приказати кадыю, да бургану, а как пойдет Третьяк из Азова, а что будут тут вести, и бурган бы и кадый одну станицу отпустили к великому князю Якуша Бруснина сама пята с товарищи, а Третьяку с ними написати грамота к великому князю, а отписати ему о всех о тамошних делех подлинно про туретцкого, где ныне туретцкой и что его дело и про крымского, крымской царь у себя ли ныне в Крыме и дети его у него ли, или будет вышел из Крыма, и он куде хочет итти и дети его с ним ли вышли и люди все ли с ним, и сам ли куде хочет итти, или детей послати, или людей, и на которые им места итти, да и о всех ему о тамошних делех отписати подлинно, что там услышит. Да казатцкую орду ему пытати, кто ныне в казакех государь и где кочует, да и про Азсторокань ему пытати, да чего ся доведает и ему о том отписати к великому князю подлинно, и о всех ему о тамошних делех пытати и отписати к великому князю подлинно. А другой станице Мише Тяблову с товарищи быти в Азове до осени, а третьей станице Мижунке Нечаеву с товарищи быти в Азове на зиму и до весны, да приказати ему тем казаком доведыватись в Азове вестей, да каковы будут в Азове вести про Крым или иные каковы вести будут, и одной станице Мише Тяблову с товарищи велети тогды ехати к великому князю в осень. А третьей станице Мижунке Нечаеву с товарищи велети быти в Азове на зиму и до весны доведыватись вестей, да каковы будут вести, и им тогды ехати к великому князю. А в Азове Третьяку от великого князя кадыю и бургану поминок и грамота послати с Девлет Чаром, да с ним казака, а самому Третьяку с грамотою и с поминком не ходити [701] ни к кому. Да пытати Третьяку в Азове про тамошвние дела про все подлинно, где ныне туретцкой, во Царе ли городе или инде где и не валчит ли с кем, и будет валчит, и он с кем валчит, а не будет его ко Царе городе, и он где ныне и как с Кизылбашем и с угорским и с волошским и с Крымским. Да и про крымского Третьяку пытати, где ныне крымской и что его дело, и царевичи все ли ныне в Крыме или не все, и будут не все, и они где ныне и куды им ныне походу чаят ли из Крыма. И будет царь ныне в Крыме, и он как ныне с азстороканцы и нагаи все ли у него и прочь от него куде не идут ли, и будут идут, и они куде идут, и бывали ли у него кто из Азсторокани, или от него кто в Азсторокань и не чаят ли походу из Азсторокани к Крыму, и о всем ему о тамошнем деле пытати подлинно. Да что услышит про тамошния вести, и ему о том о всем отписати к великому князю подлинно с теми казаки, которых пошлет к великому князю из Азова, а как ож даст Бог, приедет в Кафу, и ему также в Санчагу поминок послати, да и грамота с Девлет Чаром же да с ним казака, а самому Третьяку к Санчагу с грамотою и с поминком не ходити. Да пытати Третьяку в Кафе также про все про тамошния дела подлинно, да что услышат про тамошния вести, и как поедет из Кафы, и ему о том о всем отписати также подлинно к великому князю, а отпустити ему из Кафы к великому князю казаков станицу Игнатка Борисова самово пята с товарищи, а другая ему станица Ивашка Склеенова с товарищи оставити в Кафе вестей для, да были бы те казаки в Кафе до весны, каковы будут вести в Кафе, и они б тогды ехали к великому князю, а приказати тех казаков Санчагу каковы будут вести, и Санчаг бы их отпустил к великому князю, а иных ему казаков с собою взяти во Царьгород, а как приедет во Царьгород, и ему к пашам послати поминка с подьячим с Иванком да с Девлет Чаром, а самому подворьем к пашам не ходити, а случится ему на салтанове дворе пашам поминки дати, и ему самому поминки явити. А нечто его во Царегороде подержат, и ему из Царя-города послати казаков к великому князю Волокиту Аргунова с товарищи, а отписати ему о всем о тамошнем деле подлинно, а другую ему станицу Сенку Курова с товарищи у себя оставити.

А се такова память послана за Третьяком с Мишкою с Елкиным сыном Сергеева. Память Третьяку Губину. Нечто ему взмолвят в Кафе или во Царе городе, как Салимшаг салтана в животе не стало, и царь крымской хотел того, чтоб Кафа и иные городы за ним были салтановы, и Третьяку молвити; тут их посмотрите правды; ведомо вам гораздо, что Магмед салтан Сюлемень салтанов прадед Менли Гирея [702] царя ка крымском юрте царем учинил, а отец Сюлемень салтанов Салимшаг салтан после Менли Гирея Магмед-Гирея на государстве учинил, и они забыв такова добра, да так мыслили учинити, и вы тут и посмотрите их правды, сколь они прямы, ино им как лживых слов не вставливати. Да взмолвит о том Третьяку, и Третьяку о том говорити, а не взмолвят о том, и Третьяку о том не говорити ничего, а ведати то себе, а учнут ему говорити, ино ому говорити такому человеку, которому лзе верити, а говорити о том тайно. Да пытати Третьяку про Сандет Гирея царевича и про Гемметя царевича, которого для дела их салтан у себя держит, своего ли для которого будет дела, коды будет ему посылати их на свое дело, или которого будет своего для иного дела держит их у себя, или будет их держит на крымского, и как их у себя держит в жалованье ли и что к ним царево жалование.

А се грамота послана в Азов к Бургану с Третьяком с Шубиным. Великий государь Василей Божиею милостию един правый государь всеа Русии и иным многим землем восточным и северным государь и великий князь (полный титул) (написано в кругу). Сюлемень салтанову слузе Бурган аге Диздерю азовскому. Писал еси к нам наперед сего в своей грамоте с вашими казаки с Михалем с Тверитином вести, а ныне писал еси к нам в грамоте с Мануилом вести же, ино то делаешь гораздо, что нам служишь и о тамошних вестех нас без вести не держишь, и ты б и вперед нам служил и о тамошних бы еси вестех нас без вести не держал, а мы тебя и вперед своим жалованием свыше хотим жаловати. Да писал еси к нам, толко мы походим Сюлемень салтану другом быти и пошлем к нему своего посла, и ты, нам служачи, хочешь итти с нашим человеком к своему государю к Сюлемень салтану, и мы еще дотоле, доводе ты к нам писал, нарядили в Сюлемень салтану своего человека Василья Михаилова, и послала есмя его ныне к Сюлемень салтану вборзе с своею грамотою его здоровья видети и государства его доведатися, и как ож даст Бог наш человек Василей приедет в Азов, и ты б нам тем послужил, будет тебе пригоже нашего человека Василья с людми с которыми из Азова отпустити, и ты б его отпустил и со всеми с нашими людми, которые с ним посланы, чтоб ему, как дал Бог, здорово доехати до Сюлемень салтана, а будет тебе пригоже самому итти с нашим человеком до салтана, и ты б сам шел, чтоб как дал Бог нашему человеку Василью до Кафы и до Сюлемень салтана здорово доехати и быти бы ему у салтана ранее, не мотчая. Да послали есмя с своим человеком с Васильем своих казаков три станицы Мишу Тяблова с товарищи, а в другой станице Мижунка Нечаева с товарищи, [703] а в третьей станице Якуша Брусника с товарищи, а велели есмя им побыти в Азове вестей для, и как отпустишь на Азова вашего человека Василья, и что будут в Азове вести про Сюлемень салтана и иные какие будут вести, да и про Крым что будут вести, и ты б с теми вестми к нам отпустил из тех наших казаков Якуша Бруснина самого пята с товарищи, а с ними бы еси к вам отписал про Сюлемень салтана и про иные вести, что у тебя будут иные вести, да и про Крым что будут у тебя вести, и ты б к нам с нами отписал, да и проводити бы еси их послал, чтоб им как до нас без страху здорово доехати, а иных бы еси наших казаков Мишу Тяблова с товарища пооставил до осени, а Мижунке с товарищи велел бы еси быти в Азове на зиму. Да каковы будут вперед вести в Азове про Сюлемень салтана, да и иные вести да и про Крым что будут вести, и ты б к нам отпустил в осень наших казаков Мишу Тяблова сама пята с товарищи, а с ними бы еси о всем к нам отписал, что у тебя будут вести, а Мижунку бы еси с товарищи велел быти в Азове и на зиму подождати вестей, да каковы будут отколь вести, и ты б и тех казаков к нам отпустил, а с ними к нам отписал о всех о тамошних вестех, что будут там вести, а как еси наперед того нам служил и о вестех к нам писал, так бы еси и ныне нам служил, а мы, ож даст Бог, и вперед тебя и свыше жаловати хотим. Писан в нашем государстве в нашем граде Москве лета 7029-го июня « ».

А се грамота послана в Кафу к Санчагу к Кафинскому с Третьяком с Губиным. Великий государь Василей Божиею милостию един правый государь всеа Русии и иным многим землем восточным и северным государь и великий князь (полный титул; написано в кругу). Сюлемень салтанову слузе Магмедю князю Санчагу Кафинскому. Прислал еси к нам Мануила грека с своею грамотою, а писал еси к нам в своей грамоте, да и словом еси к нам с Мануилом приказывал о тамошних вестех, да и про Крым еси к нам писал и словом приказывал; ино то делаешь гораздо, что дела нашего бережешь, а нам служишь и нас о вестех без вести не держишь, и ты б и вперед дела нашего берег, а нам служил и про тамошние бы еси вести нас о всем без вести не держал, да и про Крым бы еси к нам отписывал, а мы как наперед того тебя жаловали, а ныне тебя своим жалованием и свыше хотим жаловати. Да писал еси к нам, что Божья воля осталась, брата нашего Салимшаг салтана в животе не стало, а на его государствех учинился государем сын его Сюлемень салтан и нам бы ныне послати к нему своего посла на государстве ему здоровати, [704] и доколе еще ты к нам и не писал, а мы, услышав то что брата нашего Салим шаг салтана в животе не стало и на его государствех учинился государем сын его Сюлемень салтан, послали есмя к нему в борзе своего ближнего человека Василья Михайлова с своею грамотою его здоровья видети и государства его доведатися, и как приедет наш ближней человек Василей в Кафу, и ты-б нам тем послужил, чтобы еси того нашего ближнего человека Васильа и всех наших людей, которые с ним посланы во Царь город из Кафы, не издержав, отпустил к Сюлемень салтану, да и проводити бы еси его велел, чтоб ему как дал Бог, здорово дойти до Сюлемень салтана и ранее бы ему у него быти. Да велели есмя тому своему ближнему человеку Василью оставити в Кафе своих казаков две станицы, Ивашка Склеенова с товарищи, а в другой станице Игнатка Борисова с товарищи; и как отпустишь из Кафы вашего человека Василья, и ты б к нам тогды отпустил наших казаков Игнатка Борисова сама пята с товарищи, а с ними б еси к нам отписал про Сюлемень салтана, да и о иных бы еси о тамошних вестех к нам отписал, что будут у тебя вести, да и про Крым бы еси к нам с ними отписал да и проводити бы еси тех казаков велел до Азова, чтоб им, как дал Бог, до Азова дойти поздорову, а Ивашку бы еси Склеенову с товарищи велел еще вперед поостатись в Кафе и на зиму до весны, и как будет время, и тем нашим казаком к нам итти, и ты б и тех наших казаков к нам отпустил, да и проводити бы еси их велел до Азова, а с ними бы еси к нам отписал также о всех о тамошних вестех, да и про Крым бы еси к нам тогды с теми нашими казаки, которые в Кафе поостанутся, к нам отписал, чтоб нам про тамошние вести да и про Крым ведомо было, а мы, ож даст Бог, к тебе, к Сюлемень салтанову слузе, вперед жалование свое свыше хотим держати. Писан в нашем государстве в нашем граде Москве лета 7029-го июня « ».

А се грамота послана с Третьяком с Губиным Юсуфу кадыю Азовскому. Великий государь Василей Божиею милостию един правый государь всеа Русии и иным многим землям восточным и северным государь и великий князь (полный титул; написано в круге). Сюлемень салтанову слузе Юсуф кадыю Азовскому, что нас о вестех без вести не держишь, ино то делаешь гораздо, что нам служишь и о вестех к нам отписываешь, и ты б и вперед нам служил и о тамошних бы еси вестех нас без вести не держал, а мы тебя и вперед своим жалованием свыше хотим жаловати. Писана в нашем государстве в нашем граде Москве лета 7029-го июня « ».

Да с Третьяком же посланы опасные грамоты. А се грамота опасная [705] Сайдет Гирею царевичу. От великого князя Василья Ивановича всеа Русии Сайдет Гирею царевичу, чтоб еси поехал к нам, а мы тебе в своей земле место дадим и дружбу свою хотим к тобе держати и беречи тебя хотим как вам милосердый Бог поможет, а которые твои люди с тобою к нам приедут, и мы их пожалуем, а поехал бы еси к нам без всякого сумнения и без опасу, а приехати тебе к нам доброволно и с своими людми и отъехати от нас доброволно без всякого опасу, а сия тебе ваша грамота и опасная. Писана на Москве лета 7029-го июня 20-й день.

А се грамота опасная Гемметю царевичу. От великого князя Василья Ивановича всеа Русии брата нашего Магмед-Гирееву царевачеву сыну, как и нашему сыну Гемметь-Гирею царевичу. Отец твой Ахмат Гирей царевич вам был друг и брат, и присылка к нам отца твоего о тебе была, да и от тебя к нам присылка была, и мы к отцу к твоему к брату своему дружбу свою держали и добро свое чинили и дела его берегли, а и вперед есмя к отцу к твоему к брату своему дружбу свою хотели держати и добро свое чинити и дела его брата своего и твоего дела беречи, а ныне над братом над нашим над отцем твоим так Божия воля ссталася в животе его не стало, и ты б ныне поехал к нам, а мы тебе в своей земле место дадим и дружбу свою хотим к тебе держати и добро свое чинити и дела твоего хотим беречи, сколко нам Бог поможет. А которые твои люди с тобою к нам приедут, и мы их пожалуем, а поехал бы еси к нам без всякого сумнения и без опасу, а приехати тебе к нам доброволно и отъехати и с своими людми и отъехати от нас доброволно без всякого опасу, а сия тебе наша грамота и опасная. Писана на Москве лета 7029-го июня 20-й день.

А се грамота опасная Бориску Кошелеву. От великого князя Василья Ивановича всеа Руси Бориску Кошелеву. Приказывал еси к нам, бьючи челом, с нашим сыном боярским с Борисом с Яковлевым сыном Голохвастова, чтоб нам тебя пожаловали дати тебе своя опасная грамота, а ты хочешь ехати к нам, и мы тебя пожаловали сию свою опасную грамоту к тебе послали, и ты б поехал к нам, а не блюл бы ся еси от нас ничего, а мы тебя жаловати хотим, а поехал бы еси к нам без всякого опасу, а сия наша грамота тебе и опасная. Писана на Москве лета 7029-го июня 20-го.

Да с Третьяком же послана грамота к Стефану воеводе волошскому, и та грамота писана в волошских тетратех.

VIII. Того же лета августа 20-й день приехал из Азова великого князя татарин Крым Такмасов, что послан был в Крым с Балкулою с Олферовым, а привез к великому князю из Азова от Санчага, да от Зани от Зудова грамоту. [706]

А се грамота от Санчага и от Зани. Государю великому князю Василью Ивановичу всеа Русии слуга твой, государь, Азовский челом бьет, да и холоп твой, государь, Занка Зудов челом бьет. Что еси, государь, к нам присылал своих людей в Азов Иванка Лазарева, да Мишку Тверитина, и мы, государь, Мишку отпустили к тебе на третей день, как к нам приехал к Азову, а к тебе есмя, государь, отписали о всех вестех о отманских, и о крымских и о азстороканских, и о казанских, что, государь, посылали х крымскому царю просити салтана на царство на Казань, а Лазарева есмя, государь, посылали в Кафу лазукою описав грамоту безделную к Санчаку, а Лазареву была, государь, послова дела не мочно было отведати. Да послали, государь, к тебе грамоту с Мануилом греческим писанием о всем. А ныне, государь, тебя смущал крымской царь с турским, а посылал своего князя Абдрохмана на твоего государь недруга с тем, что к тебе государь приходил посол от Кызылбаша, а прошал у тебя пушек и пищалей, и ты будто, государь, послал к нему тритцать тысяч пищалей да и мастеров, а хотя, государь, вам великие недружбы, а отманский государь всеми тому не потачил, знает его собачью обманку, а хочет, государь, с тобою дружбы, как и отец его, и будет государь тебе до него дело о дружбе, и ты б, государь, ранее прислал своего человека с грамотами, о всем отписав, что будет тебе, государь, надобеть на осени к нам, а то, государь, мы допровадим до царя твои грамоты и твоего, государь, человека, а хочет, государь, слуга твой и сам ехати и Занке Зудов за твоими, государь, грамотами. А ныне, государь, прибежали к нам в Азов два татарина с твоим делом, зовут Енковатом казаков сын, да Крымом Курманов сын, а что, государь, грабили их с Байкулою Азовские казаки да и крымские, и мы, государь, зде повыимали восмьдесят соболей без соболя, а вкинули есмя государь слово, что, государь, с теми дюдми были грамоты к турскому да и поминки, а посол, государь, тем татаром не дал ни денги на подкруту и я, государь, Занка Зудов занял есми с теми татары сорок рублев московские денги, да им государь, кони покупил, да и душу, государь, дал есми, что государь заплатити на Руси, чтоб, государь, твое дело государьское не загибло. А царь государь, пошел на твою землю на Ондреев городок, а сказывают, вожи у него, где ему Ока перелезти, а с ним, государь, кажут силы сто тысячь, ино, государь, отгадывают, что с ним тысяч пятдесят, или шездесят, а жил бы еси, государь, бережно и лете и зиме, занже, государь, тебе крымской недруг сердечной.

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info