I. Лета 7023, послал князь велики во Царьгород в [106] Салим-шаг-салтану посолством Васильа Андреева сына Коробова, а с ним послал Бориса Яковля сына Голохвастова, да подьячего Сенку Космынина, да соколника Сыча Митина сына Фофанова. да толмачей Федка Елболду да Онофрейка Колужанина. А в Святую Гору с милостынею послал князь велики Копыла Спячего да Ивашка Варавина ³³.

А се посолство Васильа Коробова к Салим-шаг-салтану.

Говорити от великого государя Васильа, Божиею милостию, государя всеа Русии в великого князя, великому государю Салим-шаг-салтану Василью Андрееву сыну Коробова. Великий государь Василей, Божиею милостию, един правый государь всеа Русии и иным многим землям воточным в северным государь и великий князь, Володимерский, Московский, Новгородцкий, Псковский, Смоленский, Тферский, Югорский, Пермский, Болгарский в иных, тебе великому государю Салим-шаг-салтану, государю Констянтинополскому, и Беломорскому, и Черноморскому, в Наталейскому, и Римскому, и Караманскому, и Румскому, и иных земель государю, велел поклонитися. — Великий государь велел твое здоровье видети. А опосле того поминок подати по записи.

А опосле поминка, грамота верющеа подати. А се грамота: «Бог ваш Троица иже прежде век сый ныне есь Отец и Сын и Святый Дух. Великий государь Василей, Божиею милостию, един правый государь всеа Русии, и иным многим землям всточным и северным государь и великий князь, Владимерский, Московский, Новгородьцкий, Псковский, Смоленский, Тферский, Югорский, Пермьский, Вятцкий, Болгарский и иных, Салим-шаг-салтану, государю Косьтянтинополскому и Беломорскому, и Черноморскому, и Наталейскому, и Римскому, и Караманскому, и Румскому и иных земель государю и брату и доброму приятелю» ³⁴. Послали есмя к тебе своего ближнего человека Василья Ондреева сына Коробова; и что тебе от нас учнет говорити, и ты б ему верил, то есть наши речи. А как ож даст Бог учнешь к нам отпущати нашего посла да и своего посла с ним вместе, и ты б нашего посла и своего посла велел проводити до нашие украины, чтобы как дал Бог наш в твой посол здорово к нам доехали. Писав в вашем государстве, в нашем граде Москве, лета 7033, марта 15 день.

А опосле грамоты речь говорити. Великий государь Василей, Божиею милостию, един правый государь всеа Русии и иным многим землям всточным в северным государь и великий князь, велел тебе говорити: посылали есмя к тебе человека своего Михаила Ивашова сына Олексеева [107] з грамотою, чтобы еси с нами был в дружбе и в братстве и в любви и на всякого бы еси нашего недруга с нами был заодин; а мы с тобою в дружбе и в братстве и в любви хотим быти, и на всякого твоего недруга хотим с тобою быти заодин. — Государь ваш велел тебе говорити: в ты к нам нашего человека Михала отпустил, а с ним еси к нам писал в своей грамоте, что с нами в дружбе и в братстве и в любви хочешь быти, и за всякого нашего недруга хочешь с нами быти заодин. А ныне еси к нам прислал посла своего Камала князя, и грамоту нам от тебя подал. А в той еси грамоте к нам писал, что с нами в дружбе и в братстве и в любви хочешь быти и за наших недругов хочешь с нами быти заодин, в послы бы наши межь нас ходили нашего здоровья видети, да и гостя за обе стороны без всякие силы в зацепки; да и речью нам от тебя твой посол Камал князь то же говорил. — Государь ваш велел тебе говорити: и мы с тобою в дружбе и в братстве и в любви хотим быти и другу твоему хотим другом быти, а недругу недругом, и за всех за твоих недругов хотим с тобою быти заодин. А ты б также с нами был в дружбе и в братстве и в любви, и другу бы еси нашему друг был, а недругу недруг, и за всех бы еси наших недругов был с нами заодин. — Государь ваш велел тебе говорити: отца нашего великого государя Ивана, Божьею милостию, государя всеа Русии и великого князя, посол был у отца у твоего у Баазыт-салтана, а отца твоего посол был у отца нашего у великого государя; и тогды речь была о гостех, чтобы на обе стороны гости ходили, а силы б им и пошлин лишних никоторые не было, и зауморщин бы не было. — Государь наш велел тебе говорити: ино бы и ныне ваши гости межь нас на обе стороны ходили безо всяких зацепок, а пошлин бы лишних и сила никотораа не была, опричь тех пошлин, которые пошлины в твоих землях изстари идут. А над которым гостем Божья воля сстанетца, в животе его не станет, и ты б в тот его живот вступатись не велел, чтобы за обе стороны гости без опасу ходили. — Государь ваш велел тебе говорити: а которые твои гости яз твоих земель придут в наши государьства, в твоим гостем в наших землях силы и пошлин лишних никоторой не будет; а над которым гостем Божьа воля сстанетца, в наших землях в животе его не станет, и мы своим пошлинником зауморщину имать не велим.

А ся речь говорити Василью салтану после посолства спустя дня два или три. Пришлет по него салтан, а велит ему у себя быти, и ему салтану ся речь говорити. А нечто не велит ему салтан у себя быти, и Василью приказати к пашам, чтобы салтан велел ему у себя быти: еще к салтану государя моего речи. И как ему велит салтан быть у [108] себя, в ему ся речь салтану говорити: Государь наш велел тебе говорити: ведомо тебе гораздо, Минли-Гирей царь со отцом с нашим, с великим государем Иоаном, Божьею милостью государем всеа Русии и великим князем, был в дружбе и в братстве до его живота, и в той своей дружбе великие свои дела на обе стороны делывали: отец наш великий государь Иоан, Божьею милостью, государь всеа Русии и великий князь, Менли-Гирею царю дружачи, великие дела делал, а Менли-Гирей царь, дружачи отцу нашему, также великие дела делывал, а с ними ещо при отци нашем в братстве и в дружбе учинился. А как Божьа воля осталась, отца нашего, великого государя Иоана, Божьею милостью, государя всеа Русии и великого князя, в животе не стало, и он с нами также в братстве и в дружбе и до сих мест был я грамоты межь нас с ним утверженые были, и в тех грамотах писано, что нашим людем на обе стороны нашим землям лиха никоторого не чинити. А о детех о его в тех грамотах имянно написано, что его детем и нашим украинам лиха никоторого не чинити. И нынешняя весна три года, дети его меншие, через отца своего правду и через свою, приходили безвестно на наши украины. И мы о том к Менли-Гирею царю приказывали, с его ли то ведома дети его ходили на наши украины, или без его ведома? И он к нам с нашими послы наказывал и з своими послы приказывал, что его дети ходили на наши украины без его ведома; да и людей наших, которые детем его на нашей украине в руки попали, хотел к нам отпустити. А опосле того мы ходили на своего недруга на Литовскою, и в ту пору Ахмат-Гирей приходил на наши украинные места на наших слуг, дву князей Васильев, городы, и наши слуги, два князя Василья и наши воеводы, которые в ту пору были у наших слуг, дву князей Васильев, с людми, взем Господа Бога на помощь, да с Ахмат-Киреем бились да его побили, а сам царевичь в малых людех утек. А Магмет-Кирей царевичь с нами был в дружбе, а недружбы его к нам и до сех мест никоторой не бывало; а ныне Магмед-Кирей царевичь, позабыв отца своего правды и своей, также с своею братьею и со всеми детми и со многими людми приходил под наших слуг, дву князей Васильев, городы, да и недруга нашего Жигимонта, короля полского, воеводы с людми да и с пушками и с пищалми и со всем нарядом под слуг наших городы с ними же приходили; а в ту пору наш слуга князь Василей Иванович был у нас, и мы его от себя отпустили; а он ещо не поспел в свои городы приехати; а слузе своему князю Василью Семеновичю велели есмя к себе ехати, и он из своих городов выехал, а поехал был к нам, а наших воевод и людей у них не было ж. И как пришел царевичь с своею [109] братьею и з детми и со всеми людми, и королевские люди с ними под слуг наших городы, дву князей Васильев, и наших слуг, дву князей Васильев, люди под городы у них многих людей побили, а иных многих живых переимали, да из тех же из наших дву князей Васильев городов их люди, выехав, с ними бились, да у них также многих людей побили, а иных многих живых переимали. А Магмед-Кирей царевич от слуг наших городов побежал. И мы того не ведаем, которого для дела Магмед-Кирей царевич такое дело учинил. — Государь ваш велел тебе говорити, чтоб еси другу нашему друг был, а недругу недруг, и на всех бы наших недругов был с нами заодин; а мы также другу твоему хотим другом быти, а недругу недругом и на всех на твоих недругов хотим с тобою быти заодин. А нечто царевичи вперед не учнут отца своего правды и своей памятовати, а нам недружбу свою захотят чинити, а пойдут на наши украины, и мы, взем Бога на помощь, стоим против своих недругов, и вперед против своих недругов хотим стоати и с ними свое дело делати, сколко нам Бог поможет.

А ты б нам ныне первую свою дружбу явил, чтобы еси им в ту пору какову помешку чинил.

II. А се такова память дана Василью Коробову.

Память Василью Андрееву сыну Коробова. Как ож даст Бог приедет в Азов, и ему говорити Камалу, чтобы Камал в Кафе не ходил, а пошол бы от Азова прямо кораблем в Царюгороду; да говорити ежу Камалу о том накрепко, по великого князя наказу. И отговорит то у Камала, и ему ити прямо ко Царюгороду; а не взможет у Камала того отговорити, и Василью ити к Кафе вместе с Камалом. Да пытати Василью в Азове, кого будет пригож, про турецкого салтана, где ныне, и что его дело с Кизылбашем, и досуг ли ему ныне в своей земле или недосуг, и в котором ныне в своем городе. Да и про крымского и про его дети. Да здесе сказывали великому князю, что Магмед-Кирею царевичю з братьею и со всеми детми и со всеми людми и з женами и с улусы перелезти за Днепр на Киевскую сторону, да кочевати за Днепром. И Василью и про то пытати. И про посла великого князя про Михайла, и про литовского, как ныне литовской с Менли-Гиреем, и как Менли-Гирей с литовским, и где ныне Менли-Гирей и его дети, и что их ныне дело, в Перекопе ли ныне дети его или на поле; и толко будет на поле, и они в котором месте на поле. Да и о Нагаех ему пытати, на сей ли стороне Волги; и будут на сей стороне, и они в котором месте, и что их ныне дело, и бережетлися их Менли-Гирей или не бережет. Да каковы вести в Азове будут, и Василью о том о всем [110] написати грамота к великому князю, да с тою грамотою послати ему из Азова казака резанского, кого будет пригож. Да в о себе Василью в тои грамоте к великому князю написати: из Азова прямо ли пойдет ко Царюгороду, иди в Кафе; в какова честь будет Василью в Азове, о всем ему о том отписати имянно. Да как придет Камал и Василей в Кафу, в учнут Василью давати двор в глиняном городе, и Василью говорити, чтобы ему двор дали в болшом городе. И говорити о том Василью по великого князя наказу. А в Крым Василью не ехати, беречи того накрепко. А будет две Василью с Михайлом с Тучковым ссылатись, к Василью с Михайлом ссылатись, как будет две; а самому Василью в Крым никак не ехати. Да послал князь великий с Василем к Михайлу к Тучкову свою грамоту; и Василю как будет лзе с Михайлом обослатись, и ему с Михайлом обослатись. И та грамота великого князя к Михайлу послати как будет две, чтобы как Михайлу в Крыму в том порухи не было. А из Кафы Василю с казаки с рязанскими, с которыми пригоже, о всех о тамошних вестех отписати имянно потому же, как ему князь великий велел отписати себе из Азова. А нечто до Азова и до Кафы Васильа встретят каковы вести, или на поле где людей уведают, а отколе будет лзе Василю к великому князю с теми вестьми послати казака з грамотою, и о всем ему о том к великому князю отписати, что будут у него вести. А нечто к Василью пришлет царь иди царевичи, а велят ему быти в Крыму, или где велят с собою видетись, и Василью ко царю и ко царевичем в Крым никак не ехати, и за городом ему к ним с ними видетись не ездити, а отговариватись Василью: послал меня, господине, государь мой к Салим-шаг-салтану, а к вам, господине, со мною от государя моего наказу нет никоторого. И отговариватись о том по великого князя наказу. А как о ж даст Бог придет Василей в Царьгород к Салим-шаг-салтану, и как ему велит Салим-шаг-салтан ити к себе, и Василью толды ити к Салим-шаг-салтану. А нечто пришлют по Василья паши, а велят ему быти у себя наперед Салим-шаг-салтана на подворье и речи себе велят говорити, и Василью к тайшам наперед Салим-шаг-салтана на подворье никак не ити и речей не говорити, а говорити Василью: меня государь мой послал к Салим-шаг салтану и речи мне велел ему говорити. Да отговариватись о том Василью по великого князя наказу. А нечто Василей не взможет того отговорити, чтобы ему пашам посолства наперед Салим-шаг-салтана не говорити, и Василью пашам дати список с посолства на Салтанове дворе, опроче поклона, а речью пашам посолства не говорити. А велит Салим-шаг-салтан Василью быти у себя, и Василью к [111] Салим-шагь-салтану ити, и поклон правити, и поминки подати по записи, и верющея грамота подати, я речи говорити по запаси ж, по великого князя наказу. А поклон Василью и посолство правити стоя, а на колени не садитись. А к пашам Василью на подворье никак не ходити. А нечто прикажут к нему паши, а велят ему с собою видетись на Салим-шаг-салтанове дворе, а по подворьем Василью в пашам никак не ехати, опричь того, что которой паша позовет его к себе ести, да и почтити его похочет, и Василью к тому паше ехати ести. А в которую пору Василей будет у Салим-шаг-салтана, а в ту пору у него будут послы от крымского, или от угорского, или от литовского, или от мисюрского, или от иных государей и от кого нибуди, и Василью с послом к салтану ни с которым вместе никак не ходити, ни инде нигде с ними не сходитись; а хоти я Салим-шаг-салтан велят ему у себя быти с которым послом вместе, и ему к салтану с послом ни с которым никак не ходити, а отговариватись о том по великого князя наказу.

А что Магмедша во Царегороде, и нечто похочет Магмедша с Васильем видетись, и Магмедша приехал к Василью на подворье видетисиь, а Василью к Магмедше на подворье не ехати, а с ним ссылатись. А не похочет Магмедша ехатя к Василью на подворье с ним видетись, а прикажет к Василью, чтобы с ним Василей виделся на салтанове дворе, и Василию на салтанове дворе с Магмедшою видетись; а и Василью к Магмедше о том приказати, чтоб с ним виделся на салтанове дворе. А как оже даст Бог Василей отделаетца у Салим-шаг-салтана, и Василью у Салим-шаг-салтана проситися к великому князю. И учнет его Селим-шаг-салтан отпускати на Крым, или за Литовскую землю, и Василью о том Салим-шаг-салтану говорити накрепко, чтобы его на Крым и на Литовскую землю не отпускал, а отпустил бы его кораблем к Азову, а от Азова вверх Доном, или конми полем. А о том Василью у Салим-шаг-салтана отговаривати накрепко, по великого князу наказу, чтобы его на Крым и на Литовскую землю не отпускал, а на Крым ему ж на Литовскую землю однолично никак не ити. Да как Василей отговорит салтану от великого князя речи по записям, я учинят ежу ответ против его речей, а за которыми делы будет ему еще там помотчати, или хоть ему и ответа не учинят, а ему будет не чаети себе еще оттолева походу, и Василью приказати к пашам, чтобы донесла до салтана, чтобы салтан к великому князю наперед Васильа послал своего человека з грамотою, а с ним бы к великому князю отписал, за которым делом к Василью помотчает у него, да и Василью бы освободил к великому князю послати своего человека. И пошлет салтан к вликому князю своего человека, да и Василью ослободит [112] послати к великому князю вместе с своим человеком человека, и Василью толды отпустити к великому князю соколника Митина сына Фофанова, а с ним ему к великому князю отписати о всех о тамошних делех подлинно. А нечто салтан не похочет послати к великому князю своего человека, и Василью к великому князю своего человека. И ослободит салтан послати своего человека, и Василью говорити о том, чтобы салтан велел того его человека проводити, и Василью к великому князю отпустити тогды того ж Митина сына Фофанова, а с ним ему к великому князю отписати о всем о тамошнем деле подлинно. — Да пытати Василью, как ныне турецкой с Менли-Гиреем царем, и с литовским, и с волошским, и с угорским, и как Менли-Гирей туретцким, и с литовским, и с волошским, и с угорским, и как волошской с Менли-Гиреем, и с литовским, и с угорским, и что ныне дело Салим-шаг-салтаново с Кизылбашем и с Менли-Гиреем и с угорским. Да сказывали великому князю, что Менли-Гирей послал к волошскому своего гонца, а хочет с ним миритись; и Василью о том пытати, как ныне Менли-Гирей с волошским, от волошского тот его гонец бывал ли, и от волошского в Менли-Гирею человек бывал ли, и Менли-Гирей к волошскому иного своего человека посылывал ли, пытати о том Василью именно. Да что Василей уведает там про тамошнее дело, и ему о том о всем отписывати к великому князю именно.

А се такова память дана Василью Коробову другая. Память Василью Ондрееву сыну Коробова. Нечто, ожь даст Бог, станут говорити с Васильев, а захотят там дело делати, как быти великому князю с салтаном в братстве и в дружбе, а молвят Василью: салтан с великим князем в братстве и в дружбе хочет быти, и князь великий, как хочет быти с салтаном в братстве и в дружбе? И Василью молвити: государь ваш, господине, и с нами приказал и с твоим послом с Камалом к тебе тоже приказал, что в братстве и в дружбе с тобою хочет быти по тому, как с иными государи, с своею братьею, в братстве и в дружбе, и другу твоему хочет другом быти, а недругу недругом, и на всех твоих недругов хочет с тобою быти заодин, и помогати тебе на твоих недругов хочет, как ему Бог поможет. А там, господине, государь наш велел о том деле говорити своим бояром с твоим послом с Камалов, и как промеж вас о том деле и у тверженным грамотам быти. И нечто взмолвят Василью о грамоте: есть ли у тебя список каким межь нас с великим князем грамотам [113] быти? И Василью молвите: тамо, господине, государя нашего боаром посол твой Камал о том деле списка у себя не сказал; и ты, господине, каковы дружбы и братства с государем с нашим хочешь и какой грамоте о том деле межь вас пригоже быти, и ты, господине, вели написати список да мне явити; и яз, господине, того описка посмотрю; и будет грамота пригож нашему государю, и ты, господине, такову свою грамоту ко государю нашему пошлешь с своим послом со мною вместе, и государь наш, господине, тебе такову же свою грамоту даст, какове пригоже межь вас быти, да на том государь наш с тобою и будет. А будет господине, в том списку не по тому писано, как государь наш с иными государи в братстве и в дружбе, и что взведаю, и яз то тебе скажу. И напишут список, какове грамоте у великого князя салтанове быти и Василью его явят, и с Васильем посланы о том три списки, какове грамоте салтанове у великого князя быти, один список послан на недруги без имени, а другой список послан, а писан в нем король полевой имянно, а третей список послан, а писан в нем Менли-Гирей со всеми детми и король полской, и Василию того списка слушати пристойно, которой ему список учнут чести, какове грамоте салтанове быти у великого князя. И будет тот список написан по руски, и Василию того списка попросити себе на подворье; а будет тот список писан по татарски, и Василию им молвити: велите с того списка написати список по руски, да дайте его мне на подворье, и яз его себе вычту гораздо, чтобы мне как внятно было. И дадут Василью список на подворье, и Василью тот список спустити с великого князя списком; и будет в том списку писано великого князя имя не по тому, как в великого князя спискех писано, и Василью о том говорити, чтобы в ту грамоту написали имя великого князя по тому, как в великого князя спискех написано; а списков ему не являти. И нечто учнут Василью говорити, а учнут великого князя имя умаливати, и не похочет салтан писати в грамоту великого князя себе братом, и Василью говорити о том по великого князя наказу. Да что прислал салтан грамоту к великому князю с Михайлои с Ивашовым, и та грамота послана с Васильем же, и ему тою грамотою говорити; а говорити о том по великого князя наказу. Да говорити Василью, как князь великий с Максимилианом цесарем и королем римским и с иными государи с своею братьею. А в том же в салтанове списку писаны будут недрузи без имяни, и ему тогды говорити по тому списку, которой с ним список великого князя; а недрузи в нем писаны без имени же. А нечто напишут в список одного недруга, а Менли-Гирея и детей его не поставят, и Василью угорского не отговаривати, а говорити, чтоб поставлен был в ту грамоту [114]

и литовской по тому, как в великого князя списку литовской написан. А нечто напишут в список Менли-Гирея з детми да и угорского и литовского, а познает то Василей, что салтан с великим князем учнет вопчитись на Менгли-Гирея и на угорского и на литовского, и Василью того не отговаривати, а велети писати в грамоту Менли-Гирея з детми и угорского и литтовского потому же, как написан в великого князя списке Менли-Гирей з детми и угорской и литовской. А не явят ни одного недруга, и Василью тех списков не явити, в которых спискех написан Менли-Гирей з детми и литовской и один литовской; а говорити о том по великого князя наказу и по тому списку, которой ему дан, а недрузи в нем без имени. А нечто Василью ни одного списка не явят, каким грамотам пригоже быти меж великою князя я салтана, а учнут у Василья просити списка: дай ты нам список, каким грамотам пригож быти меж великого князя и салтана. И Василью молвите: коли был у государя нашего посол твой Камал, и государь наш о том велел своим бояром Камала и не одинова пытати, что с ним о том приказ есть ли, и список с ним есть ли, каким грамотам межь нас с салтаном о братстве и о дружбе быти? И Камал, господине, бояром государя нашего говорил, да и грамоту подал: меня государь мой послал к великому государю, а писал к нему в своей грамоте да и словом со мною к великому государю наказал, что с ним в братстве и в дружбе хочет быти; а на великом государе велел мне ведомо взяти: хочет ли великий государь с ним в братстве и в дружбе быти? А того государь мой со мною не наказал, что мне межь государей то дело здесе зделати, и грамоты со мною государь мой утверженные не послал. А коли даст Бог великий государь с нашим государем в братсве и в дружбе будет, и тогды промежи их как грамотам утверженным не быть? И государь наш, господине, того деля и послал, что в братстве и в дружбе хочет с тобою быти и на всех твоих недругов хочет с тобою быти заодин. А ты б, господине, также со государем нашим был в братстве и в дружбе и на всех бы еси недругов государя нашего был с ним заодин. И ты, господине, вели мне явити список, какове грамоте меж вас утверженной пригож быти; и явишь мне список, и яз по тому государевой наказ говорю. Да говорити о том Василью накрепко, чтоб ему список явили, какове грамоте пригоже межь великого князя и салтана быти. А того Василью беречи накрепко: доколе не увидит их списка, чтоб великою князя списка ему не явити. А нечто Василью список явят, а будет такой грамоте непригож быти у великого князя, и Василей о том учнет говорити, что такой грамоте у государя нашего непригож быти [115] и взмолвят Василью: дай же ты нам описок, какове салтанове грамоте пригоже быти у великого князя. И Василью молвити: яз, шед на подворье, да попишу, какове грамоте салтанове у государя нашего пригоже быти. Да тогды Василью написати список: будет вь их списку написаны недрузи без имени, и Василью написати список с того списка которой с ним список великого князя, а о недрузех писано в нем без имени; а будет в их списку написан недруг угорской или иной недруг, и Василью написати список с того списка, в котором написан король полской; а будет написан в их списке Менли-Гирей и его дети и угорской и литовской, и Василью написати список с того списка с великого князя, в котором писан Менли-Гирей и угорской и литовской; да написав ему тот список явити. Да того Василью беречи, чтоб им то было неведомо, что те списки пришли с ним с Москвы. И напишут грамоту салтанову с того списка, что послан с Москвы и Васильев, я Василью ся за то имати: государь мой, господине, такову тебе грамоту даст, да по той грамоте с тобою я будет. А нечто напишут грамоту не по тому, как пригож великому князю, и имя будет великого князя не по тому написано, а учнут ее Василью давати, и Василию тое грамоты не имати, и за то ся ж не имати, что ему князь великий такову грамоту дасть, да та ему грамота отговаривати, по великого князя наказу. И не взможет тое грамоты отговорити, и Василью говорити: меня, господине, отпустишь к моему государю, а со мною вместе пошлешь в моему государю твоего посла, да и ту грамоту пошлешь к моему государю с своим послом; и будет такой твоей грамоте пригож быти у нашего государя, и государь наш тебе свою грамоту пошлет; а будет такой твоей грамоте непригож быти у нашего государя, ино то государь ведает; а твоему, господине, послу приехати и отъехати доброволно без всякие зацепки. А напишет салтан такову грамоту, какове грамоте пригож быти у великого князя, и по тому списку, каковы списки посланы с Васильем, и правду салтан великому князю на той грамоте вохочет дати, а замолвит Василью: яз к великому князю такову грамоту посылаю, какове грамоте межь великого князя и меня пригож быти, да и правду на той грамоте учиню перед тобою; а ты дай мне на том правду, что великому князю мне такова своя грамота дати и правду мне князь великий на той грамоте перед моим послом учинит. И Василию молвити: яз, господине, тебе дал правду на том, что государь мой с тобою в братстве и в дружбе будет и на всех на твоих недругов с тобою будет заодин, и правду тебе государь мой на том учинит и грамоту, господине, государь мой тебе даст, будет та грамота пригожа государю нашему о дружбе и о братстве, которою грамоту [116] укрепленую ныне ты к нашему государю о дружбе и о братьстве пошлешь, и по тому будет ьа грамота написана, каков яз список дал твоим пашам. Да на том Василью и правда дати. А нечто учнет салтан Василья отпущати к великому князю, да и своего посла с ниим вместе учнет посылати, а учнут Василью отвечивати: тебя отпускаю в твоему государю, а с тобою вместе шлем в твоему государю своего посла, а о ним шлем к великому князю свою грамоту такову же, какову яз послал к нему о Камалом, а в братстве с ним и в дружбе хотим быти. И Василью говорити: меня, господине, государь мой послал к тебе того деля, чтобы меж вас братство и дружба осталось и болшее бы дело меж вас дело ранее было; а то, господине, межь вас о нашим государем дело длитца: посылал ты в вашему государю своего посла Камала с своею грамотою, чтобы государь наш с тобою был в братстве и в дружбе, и государь наш послал меня к тебе, что с тобою в братстве и в дружбе хочет быти; и ты ныне к нашему государю досылаешь своего посла с такою же грамотою; ино, господине, межь вас с нашим государем болшему делу воля сстатись? то, господине, межь вас с нашим государем ваше дело длитца. Да о том говорити Василью по великого князя наказу. А учнет его салтан отпущати и своего посла с ним учнет посылати к великому князю, а учнет ему отвечивати: тебя отпущаю к твоему государю, а в братстве и в дружбе с твоим государем хотим быти; а с тобою вместе шлем к великому князю своего посла со всем с своим делом. И Василью того не отговаривати, а ехати к великому князю. А нечто учнут Василью без списка говорити: государь наш салтан с вашим государем в братстве хочет быти, и список государь наш велит написати, и государь ваш салтану напишет ли в грамоту его недругов Менли-Гиреа, или его детей, или угорского? И Василью говорити: яз, господине, тебе от своего государя и в посолстве говорил, что другу твоему хочет другом быти, а недругу недругом и на всех на твоих недругов с тобою заодин; и который, господине, будет тебе друг, то и государю нашему друг, а которой будет тебе недруг, то я государю нашему недруг, и государь наш, господине, тех твоих недругов велит в грамоту написати. А нечто учнут Василью говорити о Максимьяне, чтобы его князь великий велел в грамоту написати. И Василью молвити: яз, господине, того не ведаю; со мною, господине, государь мой того не наказал, и мне, господине, без государского ведома как его написати? А то, господине, ведаю, что государь мой с Максимьяном цесарем в братстве и в дружбе. Да Максимьяна Василью никак в грамоту не писати, а отговаривати то по великого князя наказу. А нечто [117] Василью взмолвят: о Менли-Гирее царе: приказал ко мне князь великий, что Менли-Гиреевы дети на его украину и неодинова приходили, а ему недрузи учинились; и князь великий ныне как с Менли-Гиреем? И Василью молвити: о детех, господине, о Менли-Гиреевых государь мой приказал к тебе со мною да и с твоим послом с Камалом о том к тебе приказал же; а от Менли-Гирея, господине, ко государю к нашему еще осенесь приехал человек его молодой Девлеть-Чар, а от сына от его от Магмед-Кирей царевича человек его Кудояр; а приказал, господине, с ними Менли-Гирей ко государю к нашему, что посла государя нашего Михайла Тучкова отпускает ко государю к нашему часа того да и своего доброго человека с ним вместе ко государю к нашему посылает; и государь наш, господине, послал к нему своего паробка Останю Андреева з грамотами. А опосле того, господине, Магмед-Кирей царевич з братьею приходили на государя нашего украину, а от Менли-Гирея, господине, ко государю к нашему его посол не бывал, ни Менли-Гиреев человек не бывал, ни весть во государю к нашему от Менли-Гирея никакова не бывала. А то, господине, к тебе государь мой со мною приказах, чтобы еси другу его другом был, а недругу недругом и на всех бы еси его недругов был с ним заодин; а он твоему другу хочет другом быти, а недругу недругом и на всех на твоих недругов хочет с тобою быти заодин. А нечто и вперед Менли-Гиреевы дети, через отца своего правду и через свою, государя нашего у крайнем захотят какое лихое дело учинити, и ты б, господине, во государю нашему первую свою дружбу явил, чтобы еси им в ту пору какову помешку чинил; а государь наш, господине, на твоих на всех недругов хочет тебе помогати, сколко ему Бог поможет. А хоти еще с Васильем и не учнут великого князя дела делати, а нечто послышит Василей, что Менли-Гиреевы дети пойдут на великого князя украину, и Василью толды домышлятись, чтобы ему как великого князя для которого дела быти на Салтанове дворе, и с пашами о том говорит, чтобы паши салтану говорили, чтобы салтан великому князю первую свою дружбу явил, какову бы царевичем помешку чинил. А не лучитца ему быти на салтанове дворе и с пашами видетись, и ему о том с Камалом говорит, чтобы Камал пашам говорил; или будет ему с кем с иным пригож приказывати к пашам, чтобы салтану о том говорити, чтоб салтану великому князю первую свою дружбу явить, Менли-Гиреевым бы детем в те поры какову помешку учинил; а князь великий салтану на всех на его недругов хочет помогати, сколко ему Бог поможет. А вспросят Василья: с литовским великому князю которая недружба? И Василью молвити: литовской, господине, государем нашим изстари недруг потому, что государей [116] наших вотчину, их городы держит за собою неправдою; и государь наш, господине, ныне на литовского ходил; да иную свою отчину город Смоленеск взял, а иных городов своей отчины доставает; да и в иных, господине, во многих государю нашему по докончанью и на чем свое прямое слово молвил и правду дал, в том ни в чем не изправил. А вспросят Василья: а иное что литовского к вашему государю неправда? И Василью о том говорити по записи, какова ему дана запись о неисправленье королеве великому князю. А нечто станут делом великого князя длити и ответу Василью столь борзо не учинят, а его учнут держати, и Василью о том проситись к салтану. И велит ему салатан быти на дворе, и Василью говорити, чтобы салтан великого князя дело делал ранее и его бы отпустил к великому князю не мотчая. Да и о недрузех Василью от великого князя, о Менли-Гирее и о его детех, говорити по великого князя наказу. А нечто Василью ответ учинят о дружбе и о братстве и о иных делех, а о Менли-Гирее и о его детех ответа никаково не учинят. И Василью молвити: о том есте ко мне о всем ответ учинили; а что есми говорил салтану от своего государя о Менли-Гирее и о его детех, и вы от салтана мне о том ответа никоторого не учинили; и вы мне о том от салтана ответ учините, чтобы мне про то ведомо было и было бы мне что про то государю своему сказати. Да о том Василью говорити по великого князя наказу. А нечто взмолвят Василью о Абдыл-Летифе царе, и Василью молвити о Абдыл-Летифе царе: государя нашего бояре твоему послу Камалу в ответе говорили, да и список, господине, ответной твоему послу Камалу дали; а со мною, господине, государь мой о Абдыл-Летифе к тебе не наказал ничего.

III. А се таковы три списки посланы с Васильем с Коробовым, какове грамоте салтанове быти у великого князя: в одном недрузи без имени, а в другом и король полской, а в третьем Менли-Гирей з детми и король. А даны те списки Василью все салтаново слово.

А се список первой без Менли-Гирея и без короля. — Великого Бога вседержителя волею, мы великий государь Василей, Божьею милостию, един правый государь всеа Русии, и иным многим землям неточным и северным государь и великий князь, Владимерский, Московский, Новгородцкий, Псковский, Смоленский, Тферский, Югорский, Пермьский, Вятцкий, Болгарский и иных, и государь и великий князь Новогорода Низовской земли и Черниговский и Рязанский и Волотцкий и Ржевский и Белский и Ростовский и Ярославский и Белозерский и Удорский и Обдорский и Кондинский и иных, дали есмя правду брату своему, великому государю Салим-шаг-салтану, государю Константинополскому, и Беломорскому, и Черноморскому, и [119] Наталейскому, в Римскому, в Караманскому, в Румскому, и иных земель государю, быти нам с ним в братстве и в дружбе и в любви, и другу его другом быти, а недругу недругом, и на всякого нашего недруга быти нам с ним заодно: кто будет мне великому государю друг, то и великому государю Салим-шаг-салтану друг; а кто будет мне великому государю недруг, то и великому государю Салим-шаг-салтану недруг; а кто будет великому государю Салим-шаг-салтану друг, то и нам великому государю друг; а кто будет великому государю Салим-шаг-салтану недруг, то и нам великому государю недруг. А где будет тебе брату вашему, великому государю Салим-шаг-салтану, надобе наша помочь на твоих недругов, к нам тебе помогати, где будет нам мочно; а где будет нам надобе твоя помочь на наших недругов, и тебе нам помогати, где будет тебе мочно. А учну яз великий государь с которым с своим недругом свое дело делати, и нам к тебе весть послати, и тебе брату нашему, великому государю, на нашего недруга помогати в правду, без хитрости, по сей грамоте. А учнешь ты великий государь Салим-шаг-салтан с которым с своим недругом свое дело делати, и тебе к нам весть послати, к нам тебе брату нашему на твоего недруга помогати в правду, без хитрости, по сей грамоте; а нечто за далекими пути не успеем мы великий государь вести к тебе послати, а пойдем, мы на своих недругов, или царевичев, и воевод и людей своих пошлем, а тебе будет брату нашему про то ведомо, и ты сам ли на него пойдешь или воевод и людей своих на его землю пошлешь; а пойдешь ты на своего недруга, или воевод своих и людей на его землю пошлешь, а хотя нам и вести за далекими пути от тебя не будет, а нам будет про то ведомо, и мы также сами ли на него пойдем, или царевичев и воевод и людей на него пошлем. А послом нашим меж нас ходити на обе стороны путь чист бег всякие зацепки, а ити нашему послу прямо к тебе; а твоему послу ити прямо к нам. А гостем нашим межи нас ходити на обе стороны без всякие зацепки, и пошлинам лишним и силе никоторой никак не быти, а имати на гостех тамга и пошлины, где в котором городе тамга и пошлины изстари идут, и зауморщинам никак не быти: придут наши гости в твои земли, и над которым нашим гостем Божья воля сставетца, в твоих землях в животе его не станет, а останетца у него сын или брат или племянник, ино после его того его живота твоим пошлинником не имати, а отдавати тот его живот нашему послу; а не будет у вас нашего посла, ино отдавати его сыну или брату или племяннику. А не останетца у него кто того его роду я не будет у вас в те поры нашего посла, ино также после его того его живота твоим пошлинником не имати, а отдавати тот его живот [120] нашим гостем, которые будут наши добрые гости в твоей земле; и не прилучитца в те поры у тебя нашего посла, или его сына, или брата, или племянника, и наших добрых гостей в те поры в твоей земле не прилучитца, и твоим пошлинником тот живот блюсти; да как будет у тебя наш посол, и тебе тот живот велети отдавати нашему послу, или его сыну, или брату, или племяннику, или нашим гостем, которые будут в твоей земле, или кто от нас к тебе о том животе приедет с нашею грамотою, и тебе тот живот велети отдати тому человеку. Также которых наших государств люди будут во Царегороде и в Кафе и в иных твоих землях во всех твоих государствех, и твоим людем наших людей не заставливати никоторого дела делати. А придут твои гости в наши земли, и которого твоего гостя в наших землях в животе не станет, а останетца у него сын или брат или племянник, ино того его живота после его живота нашим пошлинником не имати, а отдавати тот его живот вашим послом; а не будет у нас вашего посла, ино отдавати сыну его или брату или племяннику; а не останетца кто того его роду, и не будет у нас в те поры твоего посла, ино также после его живота нашим пошлинником не имати, и отдавати тот его живот твоим гостем, которые будут ваши добрые гости в нашей земле; а не прилучитца в те поры у нас твоего посла или сына или брата или племянника, и ваших добрых гостей в те поры в нашей земле не прилучитца, и нашим пошлинником тот живот блюсти, да как будет у нас твой посол, ино тот живот велети отдавати твоему послу или сыну или брату или племяннику, или вашим гостем добрым, которые будут в нашей земле, или кто от вас к нам приедет о том животе с нашею грамотою, и нам тот живот велети отдавати тому человеку. Также которых ваших государств люди будут на Москве и в Великом Новегороде и в иных наших землях во всех наших государствах, и нашим людем твоих людей не заставливати никоторого дела делати. А на том на всем, как в сей грамоте писано, мы великий государь Василей, Божиею милостию, един правый государь всея Русии, и иным многим землям всточным и северным государь и великий князь (полный титул) и иных, крепко правду учинили брату своему великому государю Салим-шаг-салтану, государю Костянтинополскому, и Беломорскому, и Черноморскому, и Наталейскому, и Римскому, и Караманскому, и Румскому, и иных земль государю.

А се в другом списке написано, в котором написано именно на литовского; а иное в том списке все писано по тому, как в переднем списку написано. А се припись: А на Жигимонта, на короля полевого и великого князя литовского, быти нам с тобою заодин; пойду [121] на него яз великий государь, или царевичев и воевод и людей своих на него пошлем, а к тебе весть пошлю, и тебе брату нашему, великому государю, нам на нашего недруга короля полского помогати в правду, без хитрости, по сей грамоте, сам ли на него пойдешь, или воевод и людей своих на него пошлешь. А нечто, за далеким путем, не успеем мы великий государь вести к тебе послати, а пойдем на своего недруга, или царевичев и воевод и людей своих пошлем, а тебе будет брату нашему великому государю про то ведомо, и ты сам ли на него пойдешь, или воевод и людей своих на него пошлешь. А пойдешь ты великий государь на того на нашего недруга, или воевод и людей своих на него пошлешь, а к нам весть пришлешь, и нам тебе брату нашему на него помогати, сами ли на него пойдем, или царевичев и воевод и людей своих на него пошлем. А хоти нам и вести за далекими пути от тебя не будет, а нам будет про то ведомо, и мы также сами ли на него пойдем, или царевичев и воевод и людей своих на него пошлем. Также и мной кто государь будет на Полской земле и на Великом Княжстве Литовском, и нам на него также быти с тобою заодин.

А в третьем списку написано на Менли-Гиреа царя и на его детей, и на Жигимонта, короля полевого; а иное все же по тому, как в переднем списку писано. А се припись: А на Менли-Гирея нам царя и на его детей, и на Жигимонта, короля полского и великого князя литовского, быти нам с тобою заодин; пойдет нечто Менли-Гирей царь или его дети к нашим украинам, а захотят нашим украинам лихое дело учинити, и ты тогды сам ли на него пойдешь, или воевод и людей своих на него пошлешь, и помешка ему тебе учинити. А нечто Менли-Гирей царь и его дети тебе в чем не исправят, и твоим украинам захотят лихое дело учинити, и нам тебе также помогати, по сей нашей грамоте, сами ли на него пойдем, или царевичев и воевод и людей своих на него пошлем, и помешка нам ему чинити, как нам Бог поможет. А на Жигимонта, короля полского и на великого князя литовского, сами ли на него пойдем, или царевичев и воевод и людей своих на него пошлем, а к тебе весть пошлем, и тебе брату нашему великому государю нам на нашего недруга помогати в правду, без хитрости, по сей грамоте, сам ли на него пойдешь, или воевод и людей своих на него пошлешь. А нечто, за далеким путем, не успеем мы великий государь вести к тебе послати, а пойдем на своего недруга на литовского, или царевичев и воевод и людей своих пошлем, а тебе будет брату нашему про то ведомо, и ты великий Государь сам ли на него пойдешь, или воевод и людей своих на него пошлешь; а пойдешь ты на того нашего недруга, или воевод и людей своих на него пошлешь, [122] а к нам весть пришлешь, и нам тебе брату нашему помогати, сами ли на него пойдем, или царевичев и воевод и людей своих на него пошлем. А хоти нам и весть, за далекими пути, от тебя не будет, а нам будет про то ведомо, и мы также сами ли на него пойдем, или царевичев и воевод и людей своих на него пошлем; также иной кто государь будет на Полевой земле и на Великом Княжстве Литовском, и нам на него также с тобою быти заодин.

А таковы списки с Васильем все пошли Салим-шаг-салтаново слово; а писано в них, в одной недрузи без имени, а в другом литовской один, а в третьем Менли-Гирей з детми и литовской. А которой список писан напереди, и тот один с сем списком, толко писано великого князя слово.

А се Салим-шаг-Салтаново слово. Великого Бога вседержителя волею, мы великий государь Салим-шаг-салтан, государь Костянтинополской и Беломорский, и Черноморский, и Наталейский, и Румский, и иных земель государь, дали есмя правду брату своему, великому государю Василью, Божиею милостию, единому правому государю всеа Русии и иным многим землям всточным и северным государю и великому князю (полный титул). Быти нам с ним в братстве и в дружбе и в любви, другу его другом быти, а недругу недругом и на всякого нашего недруга быти нам с ним заодин (далее слово в слово как и предшествующая первая образцовая грамота, только от имени султана и с прибавлением того, что предполагалось описать в третьем образцовом списке, т. е. союз и на царя Менгли-Гирея с его детьми).

Да что написано у Васильа в памети: похочет салтан писати в грамоту угорского короля имянем, или иного которого своего недруга, и Василью того не отговаривати, а написати в тот список, который учнет пашам давати, какове грамоте быти у великого князя салтанове, в которой грамоте Менли-Гирей и дети его и литовской, и Василью написати: а на Менли-Гирея нам царя и на его детей и на угорского короля, и на Жигимонта, короля полского и великого князя литовского, быта нам с тобою заодин. А в котором списку написано на одного литовского, и нечто учнет Василей тот список давати, и ему в тот список написати: а на угорского нам короля и на Жикгимонта, короля полского и великого князя литовского, быти нам с тобою заодин. А похочет салтан ту грамоту писать, наперед Менли-Гиреа, угорского, или наперед угорского литовского, и Василью того не отговаривати, или хоти похочет наперед Менли-Гиреа и литовского написать, и Василью того не отговаривать. Да в списку у Васильа написано, которые с ним списки пошли, какове быти шертной грамоте салтанове у великого князя, и [123] в великого князя слове написано: сами ли пойдем, или царевичев и воевод своих с людми пошлем, и похочет салтан написати в своей грамоте: сами ли пойдем, или царевичев или паш своих пошлем, или похочет паш одних написати, и Василью того не отговаривать, а велети в грамоту писати царевичев и паш, или одних паш. Да в тех же списках у Васильа написано о зауморщинах, чтоб зауморщин не было; и нечто салтан не похочет того в грамоту писати, и Василью о том салтану говорити накрепко, по великого князя наказу, чтобы салтан велел в свою грамоту о зауморщинах и о гостех написати по тому, как у Василья в списке написано; а нечто не захотят о зауморщинах и о гостех в ту грамоту писати, а вперед зауморщивам не быти же, а похотят о том написати другую грамоту, и Василью того не отговаривати; а нечто и грамоты другие не напишут, а захотят о том посылати к великому князю, и Василью того не отговаривати же.

IV. А се такова память дана Василью Ондрееву сыну Коробова: нечто вспросит Салим-шаг-салтан, или иной кто, что короля полского к великому князю неизправленья. И Василью молвити: Жыгимонта, господине, короля неизправленье во государю нашему то: ещо, господине, отец его Казимер король, да и брат его Александр король государей наших их отчины городы держали за собою неправдою: город Киев и город Смоленеск и Полтеск и иные городы Рускую землю; и отец государя нашего Иоан, Божиею милостию, государь всеа Русии и великий князь, посылал в отцу кь его в Казимеру королю послов своих и неодинова, чтобы он тех городов отчины государей наших, которые за собою держит неправдою, отцу государя нашего поступился, а промежу б их в том кровопролитья не было. И отец их Казимер король в том отцу государя нашего не направился. И как Казимера короля в животе не стало, и после того присылал в отцу государя нашего Иоанну, Божиею милостью, государю всеа Русии я великому князю, Казимиров сын, Жигимонтов брат, Олександр король своих послов бити челом, чтоб государя нашего отец великий государь его пожаловал, учинил его с собою в докончанье, и дочер бы свою, а государя нвашего сестру, аа него дал. И отец государя нашего, не хотя кровопролитья видети, да з Божьею волею отец государя нашего в докончанье его с собою учинил, и дочерь свою, а государя нашего сестру, за него дал на том, что Олександру королю дочерь государя нашего держати во чти и в береженье, как есть пригож ее государству, а нечти б ей и небереженья от него и от его панов никоторые не было. И Олександр король государю нашему по докончанью, да и на чем свое прямое слово молвил, ни [124] в чем не исправил. И государя нашего отець, великий государь Иоан, Божиею милостию, государь всеа Русии и великий князь, видя то его к себе неисправленье, да з Божьею волею почал с ним овое дело делати, да иных городов своей отчины и подостал. И после того Божья воля осталось, отца государя нашего в животе не стало, и Олександра короля в животе ж не стало, а на Полскую землю и на Литовскую взяли Жигимонта короля, ино и тот Жигимонт король тогды же учал наводити иных государей на государя нашего земли, и за то нашему государю з Жигимонтом королем дела много осталось и крови много пролилось. И Жигимонт король присылал ко государю к нашему своих послов, чтоб государь наш с ним учинился в докончанье. И государь наш, великий государь Василей, Божьею милостию, государь всеа Русии и великий князь, хотя того, чтобы меж ими кровь не лилась, в докончанье его с собою учинил; да и о сестре своей государь наш о королеве и о великой княгине к нему приказывал, чтобы Жигимонт король сестру государя нашего држал во чти и в береженье и нечти бы ей и небереженья от него и от его панов никоторые не было. И Жигимонт король государю нашему по докончанью и на чем свое слово молвил и правду учинил ни в чем не исправил, а сверх того, и ныне наводит на государя нашего украины государя нашего недругов. И государь наш, видя то его неисправленье в себе, да взем Бога на помощь, почал с ним свое дело делати, ходил на его землю и своей отчины Руские земли городов доставати; и Божиим милосердьем, своей отчины Руские земли город Смоленеск взял, а иных городов своей отчины государь наш хочет доставати. как ему Бог поможет. То Жигимонтово королево ко государю к нашему неисправленье.

Память Василью Ондрееву сыну Коробова. Нечто, по грехом, принеможет, да будет добре болев и не почает себе, что ему живу не быти, и ему тогды грамота верющея и списки посолства своего и иные списки все, по великого князя наказу, отдати Борису Голохвастову. А которые с ним списки грамотные и памяти и иные списки, опричь тех списков, и ему те списки истеряти, по великого князя наказу. И как Борис, ожь даст Бог, придет во Царьгород, и ему грамота верющеа и списки, что ему даст Василей, нести к салтану. А пришед, молвити:

Великий государь Василей, Божиею милостию, един правый государь всеа Русии и иным многим землям всточным и северным государь и великий князь, Владимерский, Московский, Новгородцкий, Псковский, Смоленский, Тферский, Югорский, Пермьский, Вятцкий, Болгарский и иных, тебе великому государю Салим-шаг-салтану, государю Костянтинополскому, и [125] Беломорскому, и Черноморскому, и Наталейскому, и Римскому, и Караманскому, и Румскому, и иных земель государю, велел поклонитись. — Великий государь Василей, Божьею милостию, един правый государь всеа Русии и иным многим землям всточным и северным государь и великий князь, послал был к тебе своего посла Васильа Ондреевича Коробова; и за дорозе над ним Божья воля ссталася, в животе его не стало; и которую, господине, грамоту верющую государь наш послал был к тебе с Василием, и что был государь ваш к тебе с ним наказал, и Василей, господине, ту грамоту и списки дал мне, а велел мне ту грамоту да и списки до тебя довести; ино, господине, восе и грамота верющея я списки перед тобою. И вопросят Бориса: а иное что наказал Василей к салтану от великого князя тебе сказал? И Борису молвити: оказал ми, господине, Василей: что был, господине, наказал с ним государь ваш к тебе, что с тобою в братстве и в дружбе хочет быти, и другу твоему другом хочет быти, а недругу недругом и за всех твоих недругов хочет с тобою быти заодин; а ныне, господине, пошлешь ко государю к нашему своего посла, и государь ваш, господине, с твоим послом о всем тебе ведомо учинит; с тобою, господине, государь наш в дружбе и в братстве хочет быти и другу твоему хочет другом быти, а недругу недругом, и на всех твоих недругов хочет быти с тобою заодин.

А ож даст Бог Василей придет к салтану со всем поздорову и со всеми с своими товарищы, и ему от великого князя салтану поклон правити, и грамота верющея подати, и поминки подати по записи, да и речь говорити по записи же, по великого князя наказу, и дела ему все великого князя делати о всем по великого князя наказу и как его Бог вразумит.

А се сю речь говорил от великого князя Камалу князю за Москве Олексей Лукин о Алееве товаре о бурсянинове. — Великий государь Василей, Божьею милостию, государь всеа Русии и великий князь, велел тебе говорити: присылал еси к вашему казначею о том, что здесе на Москве торгового человека Алея бурсянина в животе не стало, а товар его наши приказчики написали в карвасараи; а у того бурсянина у Алея в Бурсе жена и дети остались; и нам бы того бурсянина Алея велети рухлядь дати тебе. И мы казначею своему того бурсянина Алееву рухлядь велели отдати тебе; да и вперед которые люди Салим-шаг-салтановы будут в наших землях, а которого в животе не станет, и мы рухляди их имати не велим, а велим их рухлядь отдавати Салим-шаг-салтановым послом, или их племени, Салим-шаг-салтановым людем. — Великий государь ваш велел тебе говорити: и ты б от нас [126] то сказал своему государю Салим-шаг-салтану: а которые люди наших земель будут в Салим-шаг-салтановых землях, а которого в животе не станет, и Салим-шаг бы салтан тех людей рухляди также имати не велел, а велел бы тех людей рухлядь отдавати нашим послом, или тех людей племянником, наших земель людем, чтоб в том промежу нас нашим людем убытков не было никоторых. — А отдано Камалу князю Алеевы рухляди три зуфи плохих, да деревцо седелное, да одиннадцать рублев и четыре гривны денег.

А се говорити от великого князи Ахмат-паше Борису Голохвастову; а ити к нему Борису от Василья с подворья после того спустя дни три или четыре, как Василей будет у салтана на посолстве. Великий государь Василей, Божьею милостию, един правый государь всеа Русии и многим землям всточным и северным государь и великий князь, тебе Ахмат-паше велел поклонитися. Государь наш велел тебе говорити: бил нам челом от тебя, брата нашего, Салим-шаг-салтанов посол Камал князь, чтобы нам тебя пожаловати, послати к тебе птицу красную. И мы тебя пожаловали, птицу красную к тебе послали, чеглиг кречатей, з брата своего с Салим шаг-Салтановым послом с Камалом; и ты б наше жалованье к себе знал, а нам служил, и мы тебя и вперед жаловати хотим.

А се грамота Магмедше князю. Великого государя Василья, Божьею милостию, единого правого государя всеа Русил и великого князя, и иным многим землям всточным и северным государя и великого князя слово Магмедше князю. слово наше то: что наше жалованье к себе памятуешь, а нам служишь, ино то делаешь гораздо; и ты б и вперед наше жалованье к себе памятовал, а нам служил, а мы тебя жаловати хотим. Писан в вашем государстве граде Москве, лета 7023, марта 15.

А се грамота к Камалу на Рязань с Васильем с Коробовым послана.

От великого князя Васильа, Божьею милостию, единого правого государя всеа Русии и великого князя, и иных многих земль всточных и северных государя и великого князя, Салим-шаг-салтанову послу Камалу князю. Отпустили есмя тебя к брату своему, в Салим-шаг-салтану, а с тобою есмя вместе послали к брату своему посла своего Василья Ондреева сына Коробова; а отпуская есми к тебе наказывал, чтоб брат наш, Салим-шаг-салтан, посла нашего Василья не издержав к нам отпустил. И как оже даст Бог будешь у нашего брата у Салим-шаг-салтана, и ты б от нас молвил брату нашему Салим-шаг-салтану: как станет к нам нашего посла Васильа отпускати да и своего посла учнет к нам вместе с нашым послом посылати, и [127] он бы их на Крым да и на Литовскую землю к нам не отпускал, а отпустил бы их к нам на Азов, а от Азова судном, или полем на конех, да и проводити б их велел до нашие украины, доколе будет пригож, чтоб им как дал Бог до нас поздорову доити; а на Крым бы и на Литву однолично нашего посла да и своего посла к нам не отпускал; а и словом есми тебе о том приказал говорити послу своему Василью Коробову. Писан в нашем государстве в нашем граде Москве, лета 7028, марта 15.

А се такова грамота послана с Васильем с Коробовым в Азов, и в Каму послана такова же.

От великого государя Васильа, Божьею милостию, единого правого государя всеа Русии и великого князя и иных многих земел всточных в северных государя и великого князя, Владимерского, Московского, Новгородцкого, Псковского, Смоленского, Тферского, Югорского, Пермьского, Болгарского и иных, в Азов торговым людем и казаком всем нашил государьств Московские земли и отчины нашие Великого Новогорода в Пскова и всех наших государьств людем, которые будут ныне в Азове. Послали есмя в Салим-шаг-салтану посла своего Васильа Ондреевича Коробова; и каково вам наше дело Василей нарядит, и вы б нашего посла Василья слушали во всем; и на которое вас дело на наше нарядит, и вы б его слушали, и на то б есте дело ходили, а нам бы есте тем послужили; а мы ож даст Бог вас за вашу службу жаловати хотим. А которого будет вас надобе Василью к нам послати, и тот бы из вас к нам ехал, которого к нам Василей пошлет, а яз его ож даст Бог здесе пожалую, а ехал бы к нам безо всякого опасу, по сей нашей грамоте, а ся вам, наша грамота и опасная. Писан в нашем государстве в нашем граде Москве, лета 7023, марта 15.

А се грамота в Крым к Михайлу к Тучкову с Васильем с Коробовым.

От великого князя Васильа Ивановича всеа Русии, в Крым, околничему нашему Михайлу Васильевичи» Тучкову. Чтобы еси ко мне отписал о всех о крымских вестех: Менли-Гирей царь ныне в Крыму ли, или инде где будет, и дети его Магмед царевичь и иные дети все ли у него, или на поле; и будет на поле, и они в котором месте; и каково тебе у царя, жалует ли тебя царь; и как себе чаешь отпуску; и толко тебя царь отпустит, и кого чаешь царь с тобою ко мне пошлет своего человека. Да послал еси ныне к салтану к туретцкому посла своего Василья Ондреева сына Коробова; и как приедет Василей в Кафу, в яз Василью велел с тобою ссылатись, как будет ему лзе, а ты б ссылался с Васильем, как будет тебе лзе, и берег бы еси того, [128] чтобы тебе в той ссылке порухи от царя не было. Да будет тебе лзе с Васильем ссылатись, и ты б написал ко мне мне грамоту да отслал к Василью, а яз ту грамоту Василью к себе велел прислати; а в той бы еси грамоте ко мне отписал, о всех о тамошних делех. А будет тебе нелзе к Василью послати грамоты, и ты б как ни домышлялся, так бы еси ко мне на весне сей весть учинил, чтобы яз от тебя на сей весне безвестно не был. Писан на Москве, лета 7023, марта 15.

V. Как князь великий отпустил с Москвы Василья Коробова, и после того приехал к великому князю от князя от Василья от Ивановича от Шемячича человек его, Олешкою зовут; а был тот Олешко в полону у Магмед-Гирея царевича. И князь великий послал к Василью грамоту. А се грамота. От великого князя Василья Ивановича всеа Русии Василью Ондрееву сыну Коробову. Пришол к нам из Киева слуги нашего князь Васильев человек Ивановича, Олешкою зовут; и тот нам Олешка сказывал, что Белогородцкие казаки были в Литовской земле, а король им давал гроши и сукна; а ныне деи те казаки из Литовские земли пошли, а ныне в Киеве, а из Киева хотят в Белугороду. И ты б от нас Камалу молвил: коли салтан хочет с нами быти вь дружбе и в братстве, и он бы казаков из Азова и из Белагорода в нашему недругу к литовскому на пособь и на наем ходити не велел; а что тебе, ожь даст Бог, про то салтану говорити, и яз тебе послал тому запись; а как то учнешь Камалу говорити, и тут бы был один ты да Камал, да толмач; а иной бы тут не был никто. Да что есми дал тебе запись своих прародителей, а велел есми тебе ту запись послати к патриарху, а другую запись есми дал Копылу, а велел ту запись дати во Святой Горе поминати своих прародителей; и яз ныне послал к тебе с Федком с Дороховым отселе две записи своих прародителей, и ты б тех записей одну держал у себя, а другую бы еси из тех записей дал Копылу. А которую яз запись дал тебе здесе, и которую запись дал яз зде Копылу, и ты б свою запись да и Копылову, запечатав, прислал к нам с Федком же часа того. А которые яз записи ныне послал, которую возмешь к себе, и ты б ее отслал к патриарху; а которую дашь Копылу, и ты б ту велел отдати во Святой Горе.

А се такова запись послана за Васильем на Резан о Белогородских казакех. Государь наш, великий государь, учинился с Салим-шаг-салтаном в дружбе и в братстве; и ты донеси речь до салтана, чтобы салтан казаком своим Озовским и Белогородцким ко государя [129] нашего недругу к Жигимонту королю на пособь и на наем ходити не велел; а то б салтан государю нашему первую свою дружбу явил.

Память Василью Ондрееву сыну Коробова. Как ож даст Бог будет у Салим-шаг-салтана и дело великого князя поделаетца, да сделаетца у салтана великого князя дело, и Василью говорити пашам, или кому будет пригоже, чтобы ту речь донес до Салим-шаг-салтана. А не поделаетца великого князя дело, а хоти отделаетца, и ему сее речи и не говорити.

Марта 20, с Резани от Василья от Коробова с Федком с Дороховым. Государю великому князю Василью Ивановичю всея Русии холоп твой Васюк Коробов челом бьет. Прислал еси, государь, ко мне грамоту; а в грамоте, государь, писано: что были пошли три татарины крымские с Камалом, и наместник твой, государь, резанской, князь Федор Пронской, тех трех татаринов крымских на Резани поймал да и вкинул в тюрму, а четвертого, государь, татарина, Алеем зовут, взял его за себя Камал, а называет его кафинцом, салтановым человеком. И ты, государь, велел мне Камала вспрашивать, по его правде: будет тот татарин Алей кафинец, а не в салтанове имени турского; а будет в Менли-Гирееве имени, и ты, государь, велел мне того татарина у Камала взяти, да о том к тебе ко государю отписати; а будет тот татарин в салтанове имени, и ты, государь, того татарина у Камала мне имати не велел. И яз, государь, Камала, по его правде, спрашивал; и Камал мие, государь, по своей правде, сказал, что тот татарин Алей государя его человек салтанов, а живет в Кафе, а на том деи государю и душу свою даю, что то салтанов человек; а даст Бог будешь в Кафе, и яз тебе и двор его укажу. И яз, государь, того татарина у Камала и не взял, по твоей государеве грамоте. Да писал, еси, государь, ко мне в своей грамоте, что Белогородские казаки были в Литовской земле, и король им гроши и сукна давал, а ныне пошли в Киев, а из Киева им часа поитти в Белугороду. И ты, государь, о том мне велел Камалу говорити. И яз, государь, о том Камалу говорил. И Камал, государь, мне молвил, что те казаки без салтанова ведома в Литовскую землю ходили, а салтан того не ведает; а даст Бог ты да и яз будем у салтана, и яз те речи до своего государя донесу; а государь наш Салим-шаг-салтан вперед своим людем закажет, а к великого князя недругом ходити им на пособь и на наем не велит. Да и запись еси, государь, о том деле ко мне прислал, что мне о том Салим-шаг-салтану говорити. Да прислал еси, государь, турчина Акина с Инкою с Кашкиным, что у него голову человечью выняли; и Инка, государь, по твоей записи, Камалу говорил: ведомо ли, Камал, то тебе да и Салтановым и твоим людем: [130] сказывает тот турчин, что те головы взял на поле на Черной Воде. И Камал, государь, Инке молвил: то мне неведомо, что тот турчин на Черной Воде те головы взял; а опытаю о том салтановых людей да и своих. Да после того, государь, Камал Инке молвил: о том семи салтановых людей пытал; и салтановы четыре человеки да и торговые добрые люди арменя напряме мне сказали, что у того татарина одну голову тогды на Черной Воде, коли он взял, видели; а то и мне ведомо, что тот татарин лекарь. Да и мне, государь, Камал говорил, что есми опытал себе напряме салтановыми людми да и торговыми людми добрыми, арменьею, ту у него голову человечью на Черной Воде на поле видели. И Инка, государь, того татарина, по твоей государеве записи, и с рухледью Камалу передо мною и отдал. Да прислал еси, государь, ко мне с Федком с Дороховым два списка своих прародителей; а которые, государь, списки были у меня да и у Копыла, и ты, государь, те списки велел мне к себе прислати. И яз, государь, те два списка послал к тебе ко государю с Федком же с Дороховым.

А поехал Василей с Рязани на пятой недели поста, в пятницу.

Комментарии

32. Продолжение см. ниже № 9.

33. См. ниже в приложении «Сношения с восточными церквами».

34. Весь этот титул написан в посольской книге в трех кругах.

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info