I. Лета 7022, апреля, прислал с Рязани наместник князь Федор Дмитреевич Пронской татарина Урус-хозю; а послан был тот Урус-хозя в Крым с Осанаком да с Занкою, зовут Зудов, родом рязанец, а живет в Озове, а служивал Поярку; а прислал их на Рязань Михайло Ивашов сын Алексеева, да с ними вместе Мануйло грек, Камалу князю племянник; а сказывают, что отъехали от Камала князя и от Михайла от Ивашова с Усмана пять верст от сю сторону Воронежа; а сказывали, что Камал князь и Михайло Ивашов тут, и стали того деля, что пеши и сами истомни добре, и дожидатся им от великого князя вести да и людей. Да привез Урусь-хозя к великому князю от Михайла от Ивашова две грамоты, а Мануйло грек привез к великому князю от Камала князя грамоту, а другую грамоту привез от Камала в Юрью в Малому, а обе греческим писмом. И Юрьи те грамоты сам переводил. А князь великий был в ту пору на поле, а начевал в Павшине.

А се грамоты от Михайла от Ивашова.

Государю великому князю Василью Ивановичю, самодержцу всеа Русии, холоп твой и посланник Михал Иванов Алексеева тебе моему государю, яко Богу и царю, рабское многое поклонение до лица матери всех. Милостью всемогущего Бога Господа нашего Иисуса Христа и пречистые Его Матери, и чюдотворцов руских молитвою, и твоим государьским здравьем и счастком, Бог нас донес до Усмани поздраву. А идет к тебе ко государю посол Кал-бег от салтан-Салим-хонкеря от брата твоего и от друга, и яз холоп твой с ним же сухою головою; а что ни было животца чюжего и своего, а то на Дону на Литве оставлено, везли турки и татарове да пометали. И яз холоп твой оставил с нею шесть человек, а сухою головою пеш с ним шол; а всех нас, государь, тридцать человек, а пошли есмя, государь, на Федорове [91] неделе в четверг, как, государь, люди холодни и истомны, так ся лошадок ни остало ни у кого коей служить. А Камал велел отписать к тебе ко государю, ведает Бог да ты, а итти боимся, а и не на чем, ведает Бог да ты. А здесь есмя нашли дву человек рязанцов, Давыдка да Сухово, те нас и лошади и казну хоронят, доколе от тебя от государя весть придет и веленье, занеж без вести хотя бы было ити не мощно, многозрителне он послан. А ныне, государь, праздник, от тебя от государя люди розъехались, ино, государь, своему холопу не позазрил, и государя зреть идет, и людей и коней и аргамаков не чают, ни людей, ни коней, ни платья; а сверх того, Бог милостивый вышши всех человек обогати тебя великого государя разумом решит ганания притчам яз холоп; ино иного ничего не требую, твоего государя моего здравья и чти и имени и славы, возмогай здрав на несчетные лета от всемилостивого Бога подарован, под крепкою рукою Божьею храним христьянская похвала. Аминь. Лета 7022, апреля 14 день. А к тобе ко государю послали есмя Уруз-хочю татарина да Мануйла грека; а ужь, государь, 6 месяц, как дороги искали, ни коней ни силы, ведает Бог да ты, а живот великой идет, а Урус-хочь все ведает.

Государю великому князю Василью Ивановичю всеа Русии холоп твой Михаил много бьет челом. Провожали, государь, азовские татарове Камал-бега посла хонкерева да Дерт-Кульяка Бийсуф с товарищи, а сниматся им верх Сосны; а взяли с собою Михаля Камаретцьского в вожи, а их с четыреста. А поити им на села на две Знаби, а от Знобей на Росоднов, от Росодного на Войкина, от Войкина на Бологин, от Бологина к Бирину, от Бирина в Хотешину на Северьские села, в том и нас туде не вели; и тебе бы государю сведомо было. Да городецкого татарина изымали да от меня его хоронили, а тот хочет их вести на Мещеру да на Андреев городок коней для татар Касымова городка, там деи их кони ходят; и то бы тебе государю сведомо ж было; а уже, государь, как от нас отстали две недели в пятую неделю поста. А о иных вестех сам вспрашивай Зани Зудова, тот, государь, ведает, и о нагайских и о азтарханских вестех. А яз тебе, моему государю, много челом бью. А дверей ему не отворяй, государь: по Давидову, двуедушен муж: ухо и око Камалово. А о Камале есми тебе государю писал, что со всем к тебе ко государю и два ярлыка везет, что во отцу твоему был писан, и от Салима другой, а у меня у холопа твоего третей. А писан апреля 14 после зари, прежь полунощи, в Осман на острове, служа тебе великому государю, самодержцу всея Русии.

А се грамота от Камала князя к великому князю. — К наивысшему [92] государю Московскому и всеа Руси и иных самодержцу, смев аз раб навышеству твоему рабски возвещаю. Навысший мой государь, восточный и западный и иных султан повелел мне службу к твоему навышеству по твоей грамоте, юж повелел еси послати навышшему государю нашему с своим слугою с Иваном. А выехали есмя из Костянтинаграда месяца августа 1 день, и Божьею милостью и счастием великого ти государства, приспехом апреля в 14 в державу царствиа твоего на место, глаголемое на Усман у Черной Воды; а пришли есмя в великую пятницу на то место толко живы, а ни коней, ни корму, ни людей, и от зимней истомы есмя как не хотим, а болши чаем смерти нежели живота; а скажет тебе государю раб твой Роз-хозя. А ныне болшое наше дело на Бога всемощного и на великого твоего государства, да избавишь наши души от рыдания устного и достигнем принести писание и радованье навысшего государя нашего в твоему навышеству, того желаем и просим достигнута твоих ног. — Камал Феодорит челом бью молебне, апреля в 14.

А се грамота от Камала к Юрью. — Честнейшему и разумнейшему благородному и вся чти и хвале достойному достойный ми господине и брате, господине Георгие Траханиот, от мене Камала, некогда зовомый Феодорит, срадуюся твоему государствию. Пишу же государьствию твоему, да веси, что иду от своего государя на ответы его к великому и нависшему государю Московскому всеа Русии и иных, и послал есми с симиренным моим писанием в твоему господьству племянника своего Мануила; и как ся тебе угодил, так его да приведешь на поклонение навысшего государя, и якож и да научишь его как пригоже, и как бы нам срама не было, занже он еще млад и не весть ничтоже от государьского чину, токмо на твою надежу, и якож велишь, тако учини, а его бы еси пожаловал держал у себя, доколева даст Бог обращался с тобою. Такоже да потрудишся накрепко всячески ко государю, да избавит нас от пустоты и от рук вражьих душ наших, зане токмо дыхание, а сила вся наша вышла и вмале и ввелики одва есми перо принял писати, и нечто будем в писании невежливы, да не имеем осуждение, понеж на твою надежу послахом не ино, токмо Господь да сподобит мы обрести вместе. Апреля 15, в день суботный.

II. И князь великий прислал с поля боярина своего Ивана Андреевича да Петра Головина, да велел бояром всем быти на дворе, да о том говорити: пригоже ли послати кого встречю к нему, занже он истомен, кони поустали и сами голодни; да толко пригож послати, и он велел послати на Резань к наместнику своему ко князю Феодору Пронскому. И бояре приговорили, что пригоже против его послати людей, да и корму к нему подослати. А приговорили бояре, что пригоже против [93] его ехати намеснику резанскому князю Федору Пронскому со всеми Резанци; да я великая бы княгини послала своих людей. А на Резань велел князь великий послати князя Семена Федоровича, а велел ему быти на Резани дотоле, доколе князь Федор Пронской придет о послом на Резань.

А се речь на Резань к великой княгини я к наместнику ко князю Федору со князем с Семеном с Курбским. А се говорити от великого князя князю Семену Федоровичю Курбьскому великой княгине Огрофене. Князь великий велел тебе поклонитесь. Князь великий велел тебе говорити: идет к нам посол от Салим-ша-бека, салтана турского, а стоит, сказывают, ныне на усть-Усмана, а истомен дей добре и безконен; и яз велел наместнику своему перевитцкому князю Федору Дмитреевичю Пронскому со всеми своими детми боярскими иття его там находити, а своему есми наместнику князю Федору Дмитреевичю Пронскому приказал и своим детем боярским, чтобы имали с собою коней с лишком, на чем бы им его вывезти. И ты б часа того вместе с нашим наместником, со князем Федором Дмитреевичем с Пронским послала Сунбула да Федора Денисьева со всеми с своими детми боярскими, и слушати бы еси им велела нашего наместника князя Федора во всем. А приказала бы еси своим бояром и детом боярским, чтобы имали с собою коней с лишком, да и своих бы коней с ними послала, сколко ти будет мочно, на чем бы им его вывезти; а чтобы пошли часа того с нашим наместником вместе, чтобы наш наместник за ними не измотчал.

Говорити от великого князя князю Федору Пронскому князю Семену Курбьскому. Князь велики велел тебе говорити: писал еси ко мне, что идет к нам посол от Салим-ша-бека, салтана турского, а стоит ныне за уст Усмана. И ты б часа того, нарядясь со всеми нашими детми боярскими рязанцы, которые нам служат, з дворовыми и з городовыми, да пошол там к нему часа того не мотчая, да сам бы еси нам тем послужил; да и детем боярским бы еси от меня молвил, чтоб нам тем послужили, коней бы есте с собою имали с лишком, что тебе да и детем боярским на чом было его вывезти. А к великой есми княгине в Огрофеве приказал, чтобы с тобою послала своих бояр Сунбула да Федора Денисьева со всеми с своими людми; а приказал есми ей, чтобы своим людем коней с собою велела имати с лишком, да и своих бы коней с ними послала. А как даст Бог наедешь туретцкого посла Камала, и ты бы ему от нас молвил: Василей, Божьею милостью государь всея Русии и великий князь, велел тебе поклонитись. Государь наш Василей, Божьею милостью государь всея Русии и великий князь, послал нас, а велел тебя встретив, до своих городов допровадити; а что тебе надобе корм и кони, и государь наш [94] нам велел то тебе давати. И как видясь с Камалом, так бы еси часа того ко мне послал сынка боярского доброво, в коем еси его месте наехал, и сколь борзо чаешь быти с ним на Резани. Да чтобы еси молвил детом боярским моим и великие княгини, чтобы имали с собою платье лутчее, чтобы там сьехався, видети было их цветно.

А се паметь князю Семену Федоровичю такова дана.

Паметь князю Семену Федоровичю Курбскому. Ехати ему на Рязань, да говорити ему речь великой княгине по записи. А князю Федору Пронскому говорити, чтоб князь Федор часа того пошел против посла туретцкого со всеми Рязанци з дворовыми и з городовыми, которые служат великому князю. Да и великой княгине говорити ему, чтобы великая княгиня своих бояр и детей боярских часа того со князем с Федором послала. А нечто не успеют дети боярские совратись все, а не будет детей боярских тридцати или сорока и пятидесяти, и ему тех не дожидатись да поехати с теми детми боярскими, которые к нему съехались. Да оставил Михайло Ивашов сын Алексеева людей с товаром на усть-Калитвы; и как князь Федор приедет к Усману да видитца со князем с Камалом, и будут те люди ещо у Камала не бывали, и князь бы Федор послал противу их Воронежем детей боярских молодых и казаков человек с пятнадцать, да усть-Калитвы их встретити, да и корму бы им послал, а будет их пригож берегом с конми стретити, да и корму бы им послал с конми, чтобы как дал Бог тех людей вывести и с рухлядью. Да как пойдет с Рязани князь Федор, и князю Семену с тою вестью к великому князю часа того послати, а самому ему быти на Рязани и дела великого князя беречи; а каково будет в ту пору дело, и князю Семену тогды обсылатись с боярином и с воеводою со князем с Олександром с Володимеровичем: будет на Коломне, и ему на Коломну, а будет на Туле, и ему на Тулу обсылатись. А едучи, князю Семену князю Олександру то сказати на Коломне, что ему князь великий велел лежати на Резани, докуды князь Федор на Рязань приедет. Да послати князю Федору наперед себя в Камалу человек пятьдесят или шестьдесят с кормом с Рязани, или выехавши откуды будет пригож корм бы взять у великого князя ключника; а не будет у ключника, и ему велеть купити на великого князя денги. Да молвити князю Семену князю Федору, чтобы приказал Рязанцом всем, которые с ним поедут: как учнут (давати) подводы Камаловым людем под рухлядь, и они бы у них никакоже найму не просили.

III. А опосле того приехал к великому князю Михайло Ивашов сын Олексеева, а привез к великому князю от салтана грамоту. [95]

А се грамота. Милостию Божиею, я великий государь и силне царь, и великие амир солтан Селим-хан и всием землям приморским, и Румскием, к Караманскием, и Наталейскием, и Романскием и инием мнозем землям господин. Пишет висота царства ми возможному и узноситому ¹⁰ Василье у Росих господствах, Источнием ¹¹ и Сиверенскием землям господину великому князю Василью Ивановичю, брату и доброму приятелю нашему, много зравье и веселие. И у сем даваму на знание: серашне (сегашне) ¹² време господства то и почтение слога ¹³, холоп до Порте царева ми приде и господства ти здравием царсво ми много обесели, и паки за нашу любавь и межьдо нас наши люди даби здраво походили, и тирговци тирговали, за то и господство що с жодило ¹⁴ царсво ми свебни ¹⁵ на знанье, такогер ¹⁶ за ваше здравие наше висота царсву жодиму, и да пойдему и господства ти приятели и люди слободно и тирговци през сваках ¹⁷ не боизнах слободно да походе и проходе и межьдо нас, как есть за нашего отца был братство и приятелству, такогер им же до нас да боде и паки. Вашему реченному поклисару ¹⁸ светлу царева ми книгу ¹⁹ придал, здраво к господство послах; кад ²⁰ приде царствам веселием и здравием господство ти да обесели и Господь Бог да омножит лета господствовать у господству и здравию. Писан мисеца лол 1, дан в лето Рожества 1513, у мис(те) Цариграду ²¹.

А Камал с Резани ехал до Коломны ехал судном того деля, что был болен. И князь великий послал к нему встречю Беззубово Ларивонова, а с ним послал к Камалу два иноходца, на чем ему ехати до Москвы, а Беззубому велел с ним ехати до Москвы и корм велел ему давати едучи по дорозе и до Москвы. А на Москве велел у него быти в приставехь Василью Сергееву сыну Левашова, а с ним Рахманину Тилилину. С Васильем жо велел ездити двадцати сыном боярским, да конюхом двадцати ж человеком, да трубником семидесять человеком. И ночевал Камал останочную ночь на Похре; и князь великий велел Василью Сергееву, а с ним детем боярским и конюхом и трубником с ним ехати, а велел его встретити Василью на Котле, да велел с ним ехати в город рано перед обеднею, да и на подворье его поставити. А стоял Камал на подворье на Олексееве дворе Бобынина. И как Камал приехал на подворье, и князь великий послал о салтанове здоровье вопросити Камала Ивана Васильева сына Ляцкова, да и о его здоровье велел его вспросити, поздорову ли он ехал. [96]

IV. И маия ж 28, велел князь великий Камалу быти на дворе и у себя на посолстве. А сидел князь велики в набережной полате в малой, а бояре у него сидели в саженых шубах, князь Михайло Булгаков, князь Петр Великой, Григорей Федоров. А перед малою полатою стояли княжата и дети боярские в терликех в саженых, а иные в кожусех и в шубах. И как Камал на двор приехал, и князь велики велел его встретити в паперти у Благовещения Феодору Иванову сыну Карпова, да диаком, Сумороку Путятину, да Алексею Лукину; да Суворову и Алексею велел остатися у поминков у салтановых и у Камаловых, да велел им итти с поминки к себе за Камалом. А как взошел на крыльце на верхнее от Благовещения, и тут его встретил Михайло Андреев сын Плещеева, да диаки Елизар Цыплятев да Меншей Путятин; а перед дверми набережные полаты болшие встретили его князь Петр Великой, да Берсень Беклемишев, да диаки Губа Моклоков, да Иван Телешов да шли с ним к великому князю. Да вшед в полату, явил его великому князю князь Петр Великой; и князь велики звал Камала к себе в руце. И Камал, пришед, целовал великого князя в руку. И князь велики велел ему сести близко себя на скамье. И Камал, посидев, подал великому князю от салтана грамоту татарским писмом; да посидев, речью говорил от салтана, чтоб князь велики с салтаном был в дружбе и в братстве и в любви, и другу бы его друг был, а недругу недруг. И князь велики звал Камала к себе ести. А до стола Камал сидел у Юрья у Малого на подворье. И ел того дни Камал у великого князя; а ел князь велики в середней полате в Золотой. А как Камал пошел к столу, и князь велики велел его встретити Михайлу Плещееву да диаку Меншему Путятину. А Камал стола не досидел того деля, дто у него ноги были болны, и поехал на подворие. И опосле стола, посылал за ним князь велики с медом Микиту Иванова сына Карпова, да с ним детей боярских.

А се грамота от салтана к великому князю с Камалом; а подал ее Камал великому князю, как к нему пришел челом ударити.

Силынаходца Салим-шаг Баязыт-царева сына, праведного и непременного вышнего Бога милостию, яз Костянтинополский, и Беломорский, и Черноморский, и Анатолейские, и Римские земли, и Караманский, и Румские земли и иных некоторых земель государь Салим-шаг-ханен. А ты, Божьею милостию Русские страны Восточный и Северский князь Василей еси. Ведомо бы тебе было, что в нынешние времена от сее страны о здравии и высости и о любви весть дав тебе объявления ради сего нашего честнейшего во управлениях и мужественнейшего и верного раба Камала послали есмя к тебе; дай Боже до тебя поздорову дошел и [97] нашего здоровья и дружбы весть бы до тебя донес, и тебе прохлажению и веселию виновной да будет. И что тебе от вас учнет говорити, и ты б ему верил, то наши речи. Также сему прежереченному рабу в той земле, в которой будет, нарочитой товар, иже таких инде мало обретаетца, к нашему великостолству заповедали есмя привезти; дай Боже и ты б сему способствовал. И как сей наш прежереченьный раб наше послание к тебе исправит и твое здоровье увидит, и ты б его к нам отпустил, и он бы к нашему порогу и к нашей счастливой руке пришел. Так бы еси ведал. Счастливой поклон на том да правым путем шествуешь. Месяца июня в исходе лет девять сот девятнадцатого, писан в Костянтинеграде.

Сю грамоту подал Камал князь великому князю на отпуске, сербским писмом. Милостию Божьею, я великие господарь и силние царь и великие амир солтан Селим-хан и всием землям приморскием, и Румскием, и Караманскием, и Наталейскием, и Романскием, и инием мнозем землям господин. Пишет висота царства ми брату и доброму приятелю соседу Всеросем и Источнием ²² и Москов и инием мнозем землям господину кнезь Василову много здравие и веселие. И усем видом датие сегашние време царства ми стриц ²³ почтенние и великие господарь Менгели-Герен-хана приятель Казан-ханья брат на име Абдул-Латиф-хан щое есь у господство ви сожан ²⁴; а ваше господство ви добро знае, како ему вишереченнием Менгели-Герен-ханом добро приятели нулюбави живо ему такогер ²⁵ есьму и сас вами братья и приятели и добри соседи вашега добраприятелства уздающесе ²⁶ царства ми почтеннием слогом ²⁷ Кемалом любавно книго посласму до господство ви наше добро любаве воле ради вишереченного Абдол-Латиф-хана да ослободите тере ²⁸ царства ми рабом реченнием Кемалом до Менгели-Герей-хана пошлете, а за овои ²⁹ господство ви имаму вели кохар ³⁰. Тако да знаете и за све Бог вас да веселие у здравие. Пис. мисеца авгоста 1, дан у мисту Цариград, ве лету тисока и петь сат и третьенадесяте лету ³¹.

V. И июня, князь великий пошел на свое дело на Литовскую землю к Смоленску, да и взял Смоленеск; а Камал без великого князя был на Москве; а пристав у него был Рахманин Тилилин да Бестужь Боранов. И сентября пришел князь велики из Литовские земли. И декабря велел князь великий Камалу быти на дворе; и встречи ему потому же были, со князем с Петром встречал Иван Ощерин. И князь великий [98] звал его к себе ести, и ел Камал у великого князя в болшей полате. А опосле стола посылал князь великий за ним с медом Ивана Семенова сына Карпова.

И февраля 23 день, велел князь великий туретцкому послу Камалу быти на дворе. И Камал на двор приехал; и князь великий велел против учинити стречю потомуже, как наперед того была стреча. А был Камал у великого князя в брусеной избе, и звал его князь великий к себе ести. Да подал великому князю от салтана грамоту сербским писмом, и та грамота писана впереди. И велел ему князь великий ити в набережную полету. И князь великий выслал к нему с речью бояр своих Григорья Федоровича, да Юрья Дмитреевича, да Федора Карпова, да дьяков, Елизара Цыплятева, да Губу Моклокова, да Меншего Путятина, с речми. И Камал, выслушав речи, да говорил бояром: которые есте мне речи говорили от великого князя, а яз от своего государя от Салим-шак-бек-салтана приехал к великому князю о том же, чтоб с нашим государем с Салии-шаг-салтаном был в дружбе и в братстве и в любви, и на всякого бы недруга был с ним заодин. Да и в грамоте в своей государь ваш о том к великому князю писал с его человеком с Михайлом с Ивашевым и со мною, и словом есми великому князю от своего государя то ж говорил. И бояре Камалу говорили: государь наш с Салим-шаг-салтаном хочет быти в дружбе и в братстве; а Салим-шаг-салтан хочет со государем с нашим быти в дружбе и в братстве: ино которым им обычаем промеж себя быти в дружбе и в братстве? Да от себя бояре в розговоре говорили с ним: государь ваш с Максимьяном королем в дружбе и в братстве и с иными государи; ино промежи их писаны грамоты, как им быти межь себя в дружбе и в братстве, и как им быти на своих недругов заодин.

И Камал говорил: то со мною государем моим не наказано, что мне здесе то делати; а послал мя государь мой к великому князю о том, что с ним в дружбе и в братстве быти хочет, а на государе на великом князе велел мне о том ведомо взяти, хочет ли он со государем с нашим быти в дружбе и в братстве. А грамот писать мне государь мой не наказал; а ведаю то и яз: коли межь государей великих сставаетца дружба и братство, и они промеж себя пишут грамоты; государь ваш с королем с угорским в дружбе и в братстве, ино промежь их грамоты. Да мне ныне государем моим не наказано грамот писати.

И бояре то, шед, да сказали великому князю. И князь великий, приговоря з братьею и з бояры, да послал к нему бояр, а велел его спросити о том: с которыми есмя государи, с Максимьяном и с иными [99] государи в дружбе и в братстве, ино межь вас писано в грамотах, кто нам друг и кто нам недруг; и ты нам скажи, кто Салим-шаг-салтану друг и кто недруг, чтобы нам то ведомо было. И Камал говорил: то дело великое, нам то как уметь сказать, кто вашему государю друг я кто недруг? А ожь даст Бог будет у нашего государя посол великого князя, и государь ваш сам великого князя послу скажет, кто ему друг и кто недруг. И бояре то, шед, сказали великому князю. И князь великий велел ему речь молвити о гостех. И Камал говорил: которые гости придут русские и из иных государств во государя нашего землю, да которого гостя не станет, и того кивота на государя нашего не емлют; а у кого не будет туто племяни ближнего, и государь ваш велит тот живот переписати, да место велико доспето, где тот товар кладут; и выищетца тому товару брат, или племянник, или которой ближней человек, и они ему тот товар отдают; а невыищетца тому товару какова человека лет до пятнадцати, и государь ваш тот товар велит давати на городовое дело. А ныне есми что слышел, и яз даст Бог приехав, то скажу своему государю.

Да того дни Камал ел у великого князя. Да как пришел к столу, и князь великий ему сказал у стола: посылаю к Салим-шаг-салтану своего посла ближнего человека Василья Ондреева сына Коробова, а отпускаю его с тобою вместе. Да велел Василью сести против его. И как после стола, и князь великий подал ему чашу да учал его отпущати, и Камал бил челом великому князю, чтобы еси, государь, пожаловал велел мне еще свои очи видети, есть ни, государь, до тебя до государя некоторые свои дела.

VI. И Февраля в 27, велел князь великий Камалу быти на дворе, и встречи ему были потомуже, как наперед того были ему стречи. И как пришел к великому князю челом ударити, и князь великий ему велел сести. Да молвил ему сам князь великий: Камал! бил еси нам челом, чтобы нам тебе велети ещо у себя быти, а сказывал еси, что тебе до нас ещо есть некоторые свои дела; и ты доиди в иную хоромину, а яз к тебе вышлю своих бояр, и которые будут твои дела, и ты те дела скажешь вашим бояром. Да высылал к нему князь великий Григорья Федоровича, да Юрья, да Федора Карпова, да дьяков Елизара Цыплетева, да Губу Моклокова, да Меншого Путятина. И бояре говорили Камалу: Камал! государь ваш велел тебе говорити: бил еси нам челом, чтоб нам велети тебе у себя быти, а тебе есть до вас некоторые свои дела; и государь наш выслал к тебе нас, и которые будут твои дела до государя, и ты скажи их нам. [100]

И Камал говорил: бил яз челом государю, чтобы государь велел свои очи видети. А дело мое то: которые речи вы мне от государя говорили, и яз те речи вразумев, да написал себе на список, и вы того послушайте, по тому ли яз написал, как вы мне от государя говорили, чтоб то мне гораздо внятно было. Да список тот перед бояры чел, что себе писал, что ему бояре говорили; и в ответе было у бояр о дружбе, о братстве, о любви, а у него в списке написано о дружбе, о любви, а о братстве не написано, а иное у него все по тому писано, как ему бояре говорили. — Да говорил Камал: здесе на Москву пришли три кримци торговые люди, а ныне хотят итти с нами Доном; и государь о том как укажет: велит ли их с собою взяти, или не велит? Да от Азовских казаков великого князя украинам иного лиха чинитца; и государь о том к салтану мне ли велит от себя говорити, или прикажет с своим послом? Да писал Хандыкерь-солтан к великому князю в своей грамоте о Абдыл-Летифе царе, чтоб его князь великий дал мне Камалу в руки, а мне государь мой велел его допровадити до Менли-Гирея царя; и вы мне о том от великого князя ответу никоторого не учинили.

И бояре, шед, сказали то великому князю. И князь великий высылал к нему бояр, а велел ему говорити. И бояре Камалу говорили: которые мы речи тебе от государя говорили, и ты те речи написал на список да нам прочел; и которые речи мы тебе от своего государя говорили, и ты те речи не по тому написал, и мы тебе тогды ж о том говорили, что еси написал не по тому, как мы тебе говорили. Государь наш велел тебе говорити: ино у нас в наших государствех обычай таков: еще было при отце нашем Иване, Божьею милостию государе всеа Русии и великом князе, и при нас; и опосле отца нашего у нас которые послы к нам приходят от иных государей от нашие братьи, от цесаря и от иных государей, и мы к ним высылаем своих бояр, и на чем наши боаре с послы уговорят и в конце дело учинят, и тому дают списки ответные диаки наши. — Государь наш велел тебе говорити: и о которых делех мы высылали с тобою говорити бояр своих, и тем делом всем дадут тебе список ответной дьяки наши. Да говорили ему боаре речь о Абдыл-Летифе царе, и та речь в ответном описку не дана ему. — Государь наш велел тебе говорити: а что еси нам говорил о Абдыл-Летифе царе, ино Абдыл-Летиф царь приехал к нам тем обычаем: Менли-Гирей царь и мати его Нур-салтан царица приказывала в отцу нашему Ивану, Божьею милостью государю всеа Русии и великому князю, чтобы он Обдыль-Летифа царя пожаловал к себе его взял и место б ему в своей земле учинил. И отец наш да и мы, по Менли-Гирееву прошенью и ему дружачи, и по [101] его матери Нур-салтан царици челобитью, Абдул-Летифа царя к себе взяли, да и место ему в своей земле учинили и его пожаловали; а опосле того отец наш да и мы на Казани царем его учинили. И он, будучи на Казани, да позабыв отца нашего и нашего к себе жалованья, да учал там не по тому жити. И отец наш за то с Казани его свел да учинил на Казани брата его Магмед-Аминя царя, а на него про то опалу свою положил. И опосле того Божья воля осталась, отца нашего в животе не стало, и к нам о Абдыл-Летифе царе присылали Менли-Гирей царь и мати его Нур-салтан царици, чтобы нам Обдыл-Летифа царя из нятства выпустити. И мы, Менли-Гирею царю дружачи, и для матери его Нур-салтан царици челобитья, Абдыл-Летифа царя из нятства выпустили. А коли у нас была мати его Нур-салтан царици, и она нам сама била челом, чтобы мы Обдыл-Летифа царя пожаловали и место ему у себя дали. И мы Абдыл-Летифа царя пожаловали и место ему у себя дали, и Абдыл-Летифь царь у вас живет, а нам служит, а мы его жалуем. А как ож даст Бог Салим-шаг-салтан с нами учинитца в дружбе и в братстве и в любви, и он тогды к нам о чем прикажет, а нам попригожу, и мыему за то не стоим.

И опосле тое речи, Камал говорил: которые речи государь мой к великому государю со мною наказал, и яз те речи от своего государя до великого государя донес; а что великий государь в моему государю, к Салим-шаг-салтану накажет, и яз те речи донесу до своего государя до Салим-шаг-салтана; а которое государю к его делу надобнее, и он так делает, то ведает Бог да государь.

И опосле того боаре Камалу говорили. Государь наш велел тебе говорити: да говорил еси нашим боаром о казакех о Азовских; ино то ты Камал делаешь гораздо, что промеж нас того бережешь. И ты от нас молви Салим-шаг-салтану: коли с нами учинился в дружбе и в братстве и в любви, и он бы того велел поберечи, чтоб Азовские казаки нашим украинам лиха никоторого не чинили; занже, коли межи нас с Салим-шаг-салтаном дружба и братство сставается, ино которой прибыток, что на обе стороны нашим людем лихое дело учнет быти? А Крымских Татар князь велики Камалу имати с собою не велел. В ответном списку ся речь Камалу не дана. И велел князь велики Камалу итти в себе. Да подавали ему мед, да и отпустил его князь велики того дни, а приказал с ним к Салим-шаг-салтану поклон. А ответной список велел к нему князь великий отослати на подворие.

VII. А се ответ Камалу. Ответ великого государя Василья, Божьею милостию государя всеа Русии и великого князя, Салим-шаг-салтанову послу Камалу князю. [102]

Великий государь Василей, Божьею милостию государь всеа Русии и великий князь, велел тебе говорити: посылали есмя к Салим-шаг-салтану человека своего Михайла Ивашова сына Олексеева з грамотою, чтобы с вами был в дружбе и в братстве и в любви, и на всякого бы нашего недруга был с нами заодин; а мы с ним в дружбе и в братстве и в любви хотим быти, и на всякого недруга хотим с ним быти заодин. — Государь наш велел тебе говорити: и Салим-шаг-салтан нашего человека Михайла Ивашова сына Олексеева к нам отпустил, а с ним писал к нам в своей грамоте, что он в дружбе и в братстве и в любви с нами хочет быти и на всякого нашего недруга хочет с нами быти заодин; а ныне к нам Салим-шаг-салтан прислал тебя своего посла Камала князя, и грамоту еси нам от Салим-шаг-салтана подал. А писал к нам Салим-шаг-салтан в своей грамоте, что с нами в дружбе и в братстве и в любви хочет быти и на наших недругов хочет с нами быти заодин; и послы бы наши меж нас ходили нашего здоровья видети, да и гости на обе стороны без всякие силы и зацепки. А Салим-шаг-салтан писал к нам в своей грамоте, что нам учнешь от него говорити, и нам бы тебе верити. — Государь наш велел тебе говорити: и ты нам от Салим-шаг-салтана также говорил, что Салим-шаг-салтан с нами в дружбе и в братстве и в любви хочет быти, и другу нашему другом хочет быти, а недругу недругом, и послы бы наши меж нас ходили нашего здоровья видети. — Государь наш велел тебе говорити: и мы с Салим-шаг-салтаном в дружбе и в братстве и в любви хотим быти и другу его другом, а недругу недругом хотим быти, и на всяких его недругов хотим быти с ним заодин. А Салим-шаг бы салтан также с нами был в дружбе и в братстве и в любви, и на наших бы недругов с нами был заодин. — Государь наш велел тебе говорити: и мы ныне тебя к Салим-шаг-салтану отпускаем, а с тобою вместе посылаем в Салим-шаг-салтану своего ближнего человека Василья Ондреева сына Коробова. И ты от вас Салим-шаг-салтану молви: как есмя с ним наперед того хотели быти в дружбе и в братстве и в любви, так и ныне хотим с ним быти в дружбе и в братстве и в любви, и другу его другом хотим быти, а недругу недругом, и на всяких его недругов хотим с ним быти заодин. А Салим-шаг бы салтан также с нами был в дружбе и в братстве и в любви, и другу бы нашему друг был, а недругу недруг и на всяких бы наших недругов был с нами заодин. — Государь ваш велел тебе говорити: да молви от нас Салим-шаг-салтану: отца нашего великого государя Ивана, Божьею милостию государя всеа Русии и великого князя, [103] посол был у отца его у Баазыт-салтана, а отца его посол был у отца нашего великого государя, и тогды речь была о гостех, чтоб за об стороны гости ходила без силы и без всякие зацепки, и зауморщин бы не было. И ты от нас молви Салим-шаг-салтану, чтоб ныне межь нас наши гости за обе стороны ходили без силы в без всякие зацепки, и пошлин бы лишних никоторых не было, опричь тех пошлин, которые пошлины в которых милях за обе стороны исстари идут. А над которым вашим гостем Божия воля останется, в животе его не станет, и он бы в тот его живот вступатись не велел. А ныне с нашим послом которые гости идут, ино б над теми гостнв в его милях силы я зацепки никоторые не было, и пошлин бы лишних никоторых не было, опричь тех пошлин, которые пошлины в его земле изстарины идут. А нечто над которым гостем Божия воля сстанетца, в животе его не станет, в Салим-шаг бы салтан в те в его животы также вступатись не велел, чтобы как за обе стороны госта без опасу ходили. — Великий государь Василей, Божиею милостию государь всеа Русии и великий князь, велел тебе говорити: ведомо Салим-шаг-салтану, что от давных лет Менли-Гирей царь с отцем нашим, с великим государем Иваном, Божиею милостию государем всеа Русии и великим князем, был в дружбе и в братстве и до его живота, я в той своей дружбе великие свои дела за обе стороны делывали отец ваш великий государь Иван, Божиею милостию государь всеа Русии и великий князь, Менли-Гирею царю дружачи, великие дела делал, а Менли-Гирей царь, дружачи отцу нашему, также великие дела делывал; а с нами ещо при отце нашем в братстве и в дружбе учинился. А как Божья воля осталась, отца нашего великого государя Ивана, Божьею милостью государя всеа Русии и великого князя, в животе не стало, я он с нами также в братстве и в дружбе в до сех мест был, и грамоты меж нас с ним укрепленые были, и в тех грамотах написано, что нашим людем на обе стороны вашим землям ляха никоторого не чинити; а о детех о его в тех грамотах имянно написано, что им нашим украинам лиха никоторого не чинити. И нынешняя весна три годы будут, дети его меншие, через отца своего правду и через свою, приходили за наши украины; и мы о том и Мевли-Гирею царю приказывали, с его ли ведома дети его ходили за наши украины или без его ведома; и он к нам с нашими послы наказывал и с своими послы приказывал, что его дети ходили на наши укравны без его ведома, да и людей наших, которые детем его за нашей украине в руки попали, хотел к нам отпустити. А опосле того сын его Ахмат-Гирей царевич приходил на наши украинные места на наших слуг, дву князей Васильев, [104] городы; а наши слуги два князя Васильа, и наши воеводы, которые в ту пору были у наших слуг у дву князей Васильев в людми, взем Господа Бога на помочь, да с Ахмат-Гиреем бились, да его побили, а сан царевич в малых людех утек. А Магмед-Гирей царевич с нами был в дружбе, а недружбы его к нам и до сех мест никоторые не было. А ныне Магмед-Гирей, позабыв отца своего правды и своей, также с своею братьею и со всеми детми и со многими людми приходил под наших слуг, дву князей Васильев, городы, да и недруга нашего Жигимонта короля полевого воеводы с людми да и с пушками и с пишалми и со всем нарядом под слуг наших городы с ними ж приходили; а в ту пору наш слуга князь Василей Иванович был у нас, и мы его от себя отпустили, а он ещо не успел в свои городы приехатя, а слузе нашему князю Василью Семеновичю велели есмя к себе ехати, и он из своих городов выехал, а поехал был к нам, а наших воевод и людей у них не было же. И как пришед царевич с своею братьею и з детми и со всеми людми, и королевские люди с ними под слуг наших, дву князей Васильев, городы, и наших слуг, дву князей Васильев люди под городы у них многих людей побили, а иных многих живых переимали; да из тех же из наших слуг, дву князей Васильев, городов их люди выехав, с ними бились, да у них также многих людей побили, а иных многих живых переимали. А Магмед-Гирей царевичь от слуг наших городов побежал. И мы того не ведаем, которого для дела Магмед-Гирей царевичь такое дело учинил, и с отца ли будет своего ведома так учинил, или без отца своего ведома. — Государь наш велел тебе говорити: и ты от нас молви Салим-шаг-салтану, чтобы другу нашему друг был, а недругу недруг и на всех бы наших недругов был с нами заодин. А мы также другу его хотим другом быти, а недругу недругом и на всех на его недругов хотим с ним быть заодин. А нечто царевичи вперед учнут нам недружбу свою чинити и на наши украины учнут ходити, и мы, взем Бога на помощь, хотим против своих недругов стояти и с ними свое дело делати, сколко нам Бог поможет. А Салим-шаг бы салтан нам ныне первую свою дружбу явил, чтоб как нашим недругом какову помешку чинил. — Да молви от нас Салим-шах-салтану: послали есмя к нему посла своего Василья Ондреева сына Коробова, и Салим-шаг бы салтан посла нашего Василья, не издержав, к нам отпустил, да и проводити бы его велел, чтобы как дал Бог ему до нас поздорову доити.

VIII. А князь велики был Камала отпустил, а ещо с Москвы не [105] поехать. А в те поры приходили на украину царевичи крымские Магмед-Гирей царевич, болшой Менли-Гиреев сын царев с братьею и з детми, да с ними литовские люди Ондрей Немиров да Осташь Дашков к городом дву князей Васильев.

И князь великий приговорил з братьею и з бояры, что ему пригоже то Камалу сказати.

И Февраля 27 князь великий велел Камалу быти на дворе. И как Камал пришол к великому князю челом ударити, и князь великий велел ему ити в набережную полату, да высылал к нему бояр своих, Григорья Федоровича, да Юрья Дмитреевича, да Федора Карпова, да диаков, и бояре ему говорили о крымском деле; а та речь писана в ответе впереди. Да и отпустил князь велики Камала. А поехал Камал с Москвы марта 8. А пристав с ним ехал до Резани Рахманин Тилилин да Бестужев Боранов. А Васильа князь велики приговорил отпустити марта 15.

Комментарии

10. Узноситост — высочество (в титуле). Примеч. 10–20, 22-30: Сербско-русский словарь, составл. П. Лавровским. С. Пб. 1870 г.

11. Источни, а, о — восточный.

12. Сегашний — настоящий.

13. Слога — согласие, единодушие.

14. Жудjети, жудити — желать, жаждать.

15. Должно быть: Сведни, свагди — везде, повсюду.

16. Такогер — также, одинаково.

17. Сваки, ка, ко — каждый, всякий.

18. Поклисар — посол, посланник.

19. Книга — письмо.

20. Кад — когда, если, как скоро.

21. См. фотолитографический снимок № I.

22. Источни, а, о — восточный.

23. Стриц — дядя, брат отца.

24. Сожан — посажен.

25. Такогер — также, одинаково.

26. Уздати — желать.

27. Слога — согласие, единодушие.

28. Тер, тере — и.

29. Оваj, ова, о — этот.

30. Кохар (турецк.) — печаль, скорбь.

31. См. фотолитографический снимок, № II.

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info