I. Лета 7024-го генваря. Прислал к великому князю Василей [239] Шемячичь свою грамоту с Юшком с Терпигоревым, а писал, что к нему писал из Путивля наместник его Василей Митюков, что приехал в Путивль Борис Голохвастов, а с ним царевы люди, а сказал Борис, что идет Василей Коробов, а шел на Крым из Кафы, а отъехал его Борис за два дни от Путивля. И князь великий против Бориса послал Паню Нардукова, а велел ему ехати к себе за подводах, а с Татары велел ехати Пане Нардукову и корм по дороге велел давати и подводы.

И Февраля 8-го Борис Голохвастов к великому князю приехал, а сказывал великому князю, что Салим Шаг салтан послал своего великого человека к Магмед Гирею царю пути просити Василью на Крым. И как Василей пришол в Кафу, и тот салтанов человек, приехав в Кафу, ездил к царю в Крым. И царь прислал к Василью Аппака князя, чтобы Василей к нему поехал без всякого опаса; а царь его отпустит к великому князю не издержав часа того. Да ехал с ним Аппак да Бахтияр мурзы, да от Бахтияр мурзы Аппак отпросился у Василья, а сказал, что едет по брате своем по Магмедше правити, и оттоле ко царю поехал с Васильем Бахтияр мурза, и как ко царю приехали, и царь велел Василью за завтре к себе итти. И как Василей пришол ко царю, и царь его чтил и жаловал добре, да держал его царь у себя воемь день, да и отпустил к великому князю, а послал его проводити Тениш мурзу со многими людми, а отъехал Борис от Василья за два днища от Путивля. А с Васильем послал царь к великому князю своего человека Итяк Тархана, а велел царь со мною наперед ехати с тою вестью своему человеку Омерю, а Ахмат царевич послал к великому князю человека своего Чину, а Богатырь царевич послал человека своего Оллобердея, а Аппак человека своего Томача.

II. И февраля 12-го царев человек Омир и царевичевы люди и Аллахов к великому князю приехали и подали от царя и от царевичев великому князю грамоты.

А се грамоты с Омерем. Великие орды великого царя Магмед Киреево царево слово. Брату моему великому князю Василью Ивановичу слово ваше то: прислал еси к нам с своим гонцом с казаком с Чюрого свою грамоту, и мы, грамоту твою вычетши, все твоя речи в ней уведали, что еси в ней писал, что с нашего праздника хочешь к нам отпустити своего болшого посла, да и нашего болшого посла Янчюру дувана, да и отца нашего послов с Девлетъудояра в головах, да и всех н?ваших послов вместе с добрыми своими поминки на борзе к нам отпущаешь, а хочешь с нами свыше того дружбу и братство [240] держати. А как те послы от вас пойдут, и, видев их поход гонца нашего Маирика с тою вестью к нам наперед отпущаешь. Молвил если, ино велми добро, послышав есмя то, порадовалися. А с тобою с братом с своим дружбы и братства и любови прибавити хотим и всякому другу дружбу, а недругу недружбу хотим чинити, так бы еси ведал. И ныне и до сех мест твои послы и наши послы замотчали, у нас не бывали, и от тебя от брата своего вестей не ведаем и о том ся кручиним. И ныне будешь послов к нам отпустил, ино добро силно, а будешь не отпустил, и ты бы их, не задержав, на борзе к нам отпустил часа того. Да как турскому салтану к Салим салтану Хандикерю которой твой болшой посол ходил, да ныне в судне в Кафе пришел, и яз послал с ним многих своих людей и посла своего болшого Итяк Тархана, а велел есми его до тебя до брата своего проводити поздорову. И ныне есмя тех послов, которых есмя к тебе послали сказати и наше здоровье известити и про свое здоровье вспросити Омеря гонца своего послали есми к тебе, и как до тебя до брата моего поздорову придут, и ты бы в ним, одного своего гонца прикошевав, прислал к нам с своею грамотою, а написал бы еси к нам про свое здоровье, и как до тебя те послы поздорову дойдут. Молвя жиковиною запечатав с синим нишаном грамоту послал есми. Лета 921 генваря месяца 11-го в понеделник. Писан в Фаряг Кермени.

А се грамота Богатырь Гирей царевичева с его человеком с Оллобердеем, приехал вместе с Омирем. Великого улуса великому князю Василью брату моему от Богатыря царевича челобитье. Слово то: великого улуса великой царь великие орды государь: здесе отца моего здоровьем, а там твоим брата моего здоровьем ко мне к брату своему грамоту прислал еси, и мы ее перед собою велели чести, да, выслушав, у ведали есмя, великого стола государю царю отцу своему мое брата своего печалованье скажи, по старому бы нас братом себе учинил, а от тебя бы в том помочь была, молвил еси, да с паробком моим Оллобердеем и словом ми еси наказывал говорити, да и с своим слугою с татарином с Чюрою грамоту прислал еси, чтобы яз отцу своему царю печаловался, чтобы на передней роте и правде стоял, и добро бы было, и он жаловалное свое слово молвил; и нас царь отец твой гораздо уверил, и ты бы мне брату своему верил, Зде бы царь отец наш здоров был, а там бы ты здоров был, да яз бы брат твой здоров был, и межи вас другом вашим любити, а недругом ся дивити, дела будут толко ты своему слову и своей правде прям буди. А наше царю печалованье инаково не будет, сколько твоих будет о печалованье речей, и наш Халиль князь, да Аппак князь, да Тевекель мурза донесли, [241] да и говорили: я от перед их очима царю отцу своему сказав печаловался, и как добру быти, помочь есмя учинил. И слуга твой Михайло Тучкович видел я уведал, и ты бы верил. Да что во цареве отца нашего грамоте писано, и наше слово то же: другу есми твоему друг, а недругу недруг, со царем со отцем своим твоею саблею сечи с уланы и со князми, я с слугами и с товарищи готов стоячи смотрю. И ныне отец наш царь болшого посла к тебе пришлет, а мы имелдеша своего Иен-Суфу пришлем, так бы еси ведал. С легким поминком, с тяжелым поклоном Оллог-Бердиа послали есми, да и словом есми, тебе бьючи челом, с Оллог-Бердием навазал говорити, я что тебе от нас учнет говорити, и ты б ему верил: то наши речи; здесь он наш паробок, а там он твой холоп и паробок, так ведая, Оллог-Бердеа наборзе бы еси к нам отпустил с своим паробком, чтобы всякие наши дела наборзе поделались, то бы добро было. Молвя жиковиною запечатав послал есми. Лета 921-го, генваря месяца 26-й день, в понделник. Писан в Девлет-Сарае.

А се другая грамота от Богатырь-царевича с Олло-Бердеем, приехал вместе с Омирем. Великому князю Василью, брату моему, от Богатырь-Гирей-салтана челобитье. Слово то: здесе отца своего Магмед-Гиреевым царевым, а там брата своего великого князя другом есми друг, а недругом недруг, а слугам своим неколиколе тот ответ держу: яз бы вам здоров был, и кони, и аргамаки и куны оскудно вам не будет, толко у меня на дворе живите, а ешьте и пейте и носите, хоти сто тысячь алтын на себя долгу всклочите, а то мне вам платити надобе; далним недругом, а ближним другом слышети и видети и моего слова и челобитье с остаток то и слугам моим ответ дав уноровити. Пожаловал бы еси кун, не пожалуй прислал там у отца своего, а здесе у тебя, толко биючи челом не возмем, и пан что пригодье, толко моего челобитново слово тебе то; Бог меня которой сотворил, тот мне и часть указал, толко бы еси слову своему прям был. И яз ответа для тебе челом бью, толко ты своему слову прям будешь и челобитье мое примешь, и яз саблею твоею секу и против недруга твоего стою, восеж как будет не так, ино бы минята на мне не было.

А се грамота Ахмат царевичева с его человеком с Чиною с Омером вместе. Калгы салтана, Ахмат-Киреево салтаново слово московскому великому князю Василью, брату моему, много много поклон. Молвя, ведомо бы было: волного человека брата моего царя величеству Салям хандикерь приказал нас бы еси для, московскому послу человека прикошевав послал. И ныне тебя для к твоему послу доброго человека прикошевав послал; а мы к тебе, к брату своему, болшово посла не посылывали. И як ныне к тебе, к брату своему, изготовил послать своего болшего посла [242] Сютемгеня, а и посол твой Михайла его видел. И ныне твоего брата моего здоровья видети, а свое сказати перед своим болшим послом перед Сютемгенем с легким поминком, а с тяжелым поклоном ж тебе, к брату своему, доброго своего слугу Чину послал есми. А твоему есми брата своего другу друг, а недругу твоему хотим мстити и недружбу свою довести с Божьею помощью; дай Боже так. И ныне тебе, брату моему, слово то: и ты бы того паробка нашего Чину, которой к тебе поехал перед своим болшим послом с добрыми своими речми, подумав, с царевым гонцем наборзе бы еси к нам воротил. И яз по твоему слову, брата своего, буду за Бога надеяся, а ты бы своим делом не заматчивал, тех бы еси гонцов наборзе отпустил. Да и словом есми к тебе с своим слугою с Чиною наказал говорити, и что тебе от нас учнет говорити, и ты бы ему верил, то наши речи, так бы еси, ведая, верил. Молвя, с нишаном грамоту послал есми. Лето 921, генваря месяца 20-й день, в середу. Писан в Фаряг-Кермени.

А се грамота Ахмат-Киреева царевичева с Чиною же вместе с Омирем. Великие Орды от калгы Ахмат-салтана брату моему великому князю Василью много много поклон. Молвя ведомо, чиним ныне наше слово к тебе, к брату моему, то: твое, брата моего, жалованье състалось; которые наши татарове к тебе в полон попали, и ты деи тот весь наш полон отдал нашим людем; а нам, приехав, сказал то доброй гонец ваш, и ныне тебе, брату своему, великому князю, бьючи челом, възвещаем того для, что деи еси весь наш полон, на Москве сыскав, к нам отпустил. И как ся то добро стало, и яз вежьством соромяся, паробок, которой у меня у коня был, Ян-Килдеем зовут, у твоих деи у брата моего людей ныне в руках, и яз ныне тебе, брату своему, биючи челом, прошенье чиню, чтобы еси нас деля пожаловал того нашего паробка с нашим слугою с Чиною к нам прислал; и как к нам пришлешь, ты ведаешь, у Бога прошенья нашего много, да и у тебя, у брата нашего, потомуж прошенье нашего много, так ведай, и словом есми тебе наказал с своим паробком с Чиною бити челом. И то наши речи, и ты бы ему верил: то наши речи. Молвя, живовиною запечатав грамоту послал есми. Писан во Фаряг-Кермени.

А се грамота Аппакова с его человеком с Томачем с Омирем вместе. Великие Орды великого царя Магмед-Гирееву цареву брату, многие Руси государю: великому князю Василью Ивановичу, бьючи челом, Аппак ведомо чинит. Со царевым слугою с Девлет-Келдеем, да и с казаком своим с Чюрою, да и с мамичичем с моим с Томашем вестей отведати прислал еси, и которую еси грамоту прислал, и яз ту грамоту царю показал. И царю то за честь стало, и оне по гонцовым [243] вестем послов ждут часа того. А про сее земли вести уведати хочешь: и которые люди твоего добра хотят, доброе свое слово послышав, обрадовалися. А царево слово то: на Асторохань хочет итти, а ты бы на своей правде и роте заодин с ним стоял, а короля оставив, а с тобою во друзех хочет быти. А которой твой посол был у хандикеря, и он в Кафу пришел, и царь, к нему рать свою прикошевав, полем с ним послал, да к нему же прикошевав, Тарханом зовут, ближнего своего паробка послал, да и сами есмя в Кафе были, да и с боарином твоим говорив, и проводили есмя его, да, проводив есми его, воротился, того для что по брате своем по Магмедше правил есми. И нас про вести вопросишь: и яз царя вспрашивал: с великим князем братство свое как повысишь? И царь молвил: мне с ним дружбы добре много, похотел был есми с королем дружбы, и он у меня сына просил, и яз дружбы для ему сына своего дал. И ныне у меня брат мой князь великий Василей дружбы для также сына у меня просит, и яз ему не стаю. И царь мне молвил: Аппак, напиши ты о том в своей грамоте, а мне о том, в своей грамоте к великому князю не писати: за дружбу похочет у меня моего сына, и яз не стою, и ты бы просил дружбе прибавки для, и учнешь у него сына просити, и он тебе не стоит, и мы верим, а ты бы верил. И ныне царевичи и уланы и князи говорят царю: как есте были при своем отце в дружбе, так бы есте ныне меж себя свыше того в дружбе были, а мы между дву государей добра хотим. И ныне в мысли себе о том как подержишь, чтобы тебе с ним дружбы прибавити, ты ведаешь. Да Магмед-Гиреев царев мамичь Бостаев княжей сын Ебелек, князь Алп-салтанов аталык, а матери нашей сестру взял, и нам дядя; а Алп-салтана киевской воевода Немирович, да Черкаского города князь Остап у себя его оставили, молвя льстивым языком, что от короля рекши куны придут: толко деи с московским роздружишься, а с королем подружишься, ино деи тебе много казны будет, да, взяв, у себя его оставили. И от короля куны не пришли, и они сами назад пришли. Безпрестанно Ебелей князь царю говорит, что от короля ни дружбы, ни недружбы никому нет, а дружитися ино с московским, говорит. И ныне Ебелей князь говорит: Аппак князь, мое холопство к великому князю прикажи: ино он твоему холопству пригожей человек; как его своим жалованьем понайдешь, ты ведаешь. Да еще царь молвил: Аппак, напиши ты в своей грамоте: матери нашие Салтан-цацын сын за Абдыл-Летифа царя нам бы не постоял, а хотим его с матерью к Мекке отпустити, а то от меня ведай, что здесь ему не жити, с матерью у Мекки останется. А толко не дашь, ино за все ему твоему докучати, как дружбы своей прибавишь, за него не постоишь, [244] ты ведаешь. Да Касым-бакшей с братом с моим с Магмедшею у тебя был, и он ныне с ними в одном месте твоего добра хочет, как его своим поминком не забудешь, ты ведаешь. Да. Кудояром зовут, дяди моего сын, твоего добра хочет, и ты его своим поминком как не забудешь, ты ведаешь. Да и словом есми к тебе с своим мамичем с Тамачем наказал говорити: мой человек тебе вестовщик, как его, не издержав, ко мне отпустишь, ты ведаешь. И ныне с братьею своею с меншею и с детми все тебе служим. У многие Русии государя, у великого князя Аппак холоп, бьючи челом, просит: два пансыря у меня были, ино царевичи взяли; и друг есть и недруг есть, чтобы как межи друга и недруга въздети, не за сором было, от казны от твоей пансырь или два чтобы еси прислал. И мы тебе челом бьем, да худы пансыри и у нас есть. Как свое жалованье будет, чтобы еси к нам пансыри добрые прислал, твоя воля великого князя. Молвя, бьючи челом, грамоту послал есми. Да Абдыл-Авель-шиху жалованье свое хаживало, да ныне уж года и два свое жалованье к нему не бывало, и как его своим жалованьем не забудешь, ты ведаешь.

III. И февраля... Василей Коробов к великому князю приехал, а с ним вместе приехал царев человек Итяк-тархан. А привез Василей от турецкого салтана грамоту, а писана та грамота в турецком языке ⁴³; и князь великий велел быти у собя цареву человеку Итяк-тархану, и Итяк-тархан подал великому князю грамоты.

А се грамоты с Итяк-тарханом к великому князю. Великого царя Магмед-Гиреево царево слово великому князю Василью Ивановичу, брату моему, слово наше то: к турскому салтану в Салтан салим хандикерю которого еси своего посылал посла, и тот твой посол судном в Кафу пришел. И яз великой царь, брат твой, с тобою, с братом с своим, с великим князем дружбе и братству нашему и правде приметы для своего доброго человека послав и посла твоего к себе привед, да и у собя есми ему велел быти. И гораздо есмя его почтили, и многих своих людей к нему прикошевав, и посла своего Итяк тархана с ним есмя послали и до тебя, до брата своего, велели есмя ему поздорову допровадити. Ино тебе в сю пору нашу дружбу знати надобе; а мы ныне с тобою дружбы и братства прибавити хотим, другу твоему другом, а недругу твоему недругом хотим быти, как наперед того был отец наш великой царь с твоим отцем, с великим князем Иваном в роте и в правде, и друзи и братья себе будучи, и в прок вперед дней дружба и братство [245] их и любовь свыше была, и против друга другом были и всякому недругу недружбу свою доводили. А яз брат твой царь после сего потому же с тобою другом и братом быта надея то: и друг мне ты, и брат мне ты, опричь тебя у меня любовь на брата нет. Так ведая, крепко вери. Да Азеи-салтан царица, мати наша, ее величество в Мекке идет; ино Божие веленье в нашей вере то: толко женской пол в Мекке пойдет, ино бы с нею муж ее шел, или сын пак; ино в ведомых лежит, что муж ее на Божью волю пошел, а толко еще сына у ней не букет, иво ей к Мекке не хаживати. А и наперед того есми к тебе о том деле с Ян-Чурою дуваном писал. И ныне Абдыл-Летиф царь мой брат, не лихо которое учинив, в твои руки попал; у покойника отца нашего отец твой князь великий Иван брат наш, сыном и дитятем себе учиню молвя, у отца нашего испросив его себе взял, а отец наш послал был его к нему добра для. И ныне о Абдыл-Летифе царе брате моим великое прошенье мое у тебя то: сею дорогою с сем нашим послом с Итяк-тарханом и со царициным человеком с Апасам толко взмолвишь, что со мною в дружбе и в братстве захочешь быти, ино то нам дружба и братство то, чтобы еси его к нам прислал. Восеже его не пришлешь, ино то как бы с ними в дружбе и в братстве быти не хочешь, да и слова нашего как бы не почтишь: одного человека для у тебя, у брата моего, моего царева, брата своего, слова не примешь, а и слова нашего не почтишь и прошенья нашего не примешь, дружба и братство меж нами как ся състанет? И ныне нам от тебя, от брата своего, надея так есть, что, се ваше великое прошенье приняв, того бы еси не учинил, что ти брата нашего Абдыл-Летифа царя ко мне, к брату своему, к великому царю не отпустит. Восе пак сею его дорогою не отпустишь, и ты бы его у себя подержал доколе, доколе у тебя будет наш посол, о котором еси к нам именно приказывал. И ты бы его к нам с тем прислал, добром был там к вам послан, а ты бы его к нам добром прислал, занже и тебе и мне опричь славы Богу нечего чинить: нескудны есмя ничем, толко издали и изблизка другу и недругу слышати и видети, чтобы еси то наше прошенье гораздо принял. Ино бы и тебе и мне на сем свете добро имя было, а наша бы мати Азеи царица в своей старости в Мекке шла с сыном, и оба бы своего дела съста(то)чно достали, а и о мне бы, о брате твоем, о царе и о тебе, о брате коем, о великим князе молитствовали. Да о том же деле и словом есми тебе с Итяк-тарханом наказал говорити, и что тебе от меня брату моему учнет говорити, и ты б ему верил: то наши речи. Да того есми своего посла Итяк-тархана свое здоровье тебе сказати, а твоего здоровья отведати с легким поминком с тяжким поклоном послал есми, и [246] как Бог даст до тебя поздорову дойдет, и ты б его не издержав с своего здоровья вестми, прикошевав к нему своего одного доброго человека, в сей зиме назад к нам наборзе бы еси отпустил. И мы бы, про свое здоровье весть послышав, порадовалися, а меж бы нас добрые наши люди ездили, чтобы меж нас дружбы и братства и любви прибывало, то бы добро было: так бы еси ведал. Да ж словом есми тебе своему послу Итяк-тарханунаказал говорити; и что тебе от нас учнет говорити, и ты бы ему верил: то наши речи. Молвя, жиковиною запечатав, с синим нишаном грамоту послал есми. Лета 921-го генваря месяца в 11 день, в понедельник. Писан в Фаряг-Керьмени.

А се вторая грамота царева о полону. Великого царя Магмед-Киреево царево слово великому князю Василью Ивановичу, брату моему. Слово наше то: мои великого царя, брата твоего, люди Абдыл-Разак, да Мунмуш, да Афыз-Келди, да Ян-Келди, се писаные четыре человеки там князю Василью Шемячнчу в заклад попали, а ныне деи у него в руках в Старобедеи поздорову живут, то есмя дополна отведали. Да у тебя у брата у моего в руках паробок мой, Карою зовут, а ныне деи на Москве, и то есмя дополна отведали. И ныне у тебя у брата у своего у великого князя мое брата твоего великого царя прошенье то: сех пять наших паробков, которые писаны в сей грамоте, сею дорогою дружбу и братство учинив, к нам с нашим послом с Итяк-тарханом, слово наше почтив, к нам прислал бы еси, а того бы еси не учинил, что ти к нам не прислати. И как наше слово почтишь и прошенье наше приимешь, тех моих пяти человек послу нашему Итяк-тархану в руки дашь, дружбы и братства с ними много прибавишь и слово наше почтишь, тем дружбе и братству твоему примета то. Молвя, с синим нишаном грамоту послал есми. Лета 921-го, генваря месяца 22-й день. Писан в Фаряг-Кермени.

А се царева грамота третья о Мустофе, о тамзе. Великого царя Магмед-Гиреево царево слово великому князю Василью Ивановичу, брату моему, слово наше то: сю грамоту нашу взял у нас наш холоп Мустофа пошел, и торговец мой и холоп мой, а яз ему дал своего товару за осмьдесят тысячь денег, чтобы в нашу казну нам пригожей товар покупив привез, И ты бы с того нашего торговца и с того товару, которой к вам привезет, и с того товару, который у вас покупив к нам повезет, тамги, ни иных никоторых пошлин имати не велел, дружбе нашему и братству примета то, как инако нашего слова не учинишь, ты ведаешь. Да еще у тебя брата моего прошенье наше то: как даст то Бог тот наш холоп поздорову до тебя дойдет, да и поторгует, и ты бы его с добром поздорову в сей зиме однолично к нам отпустил, и ты то [247] мне дружбу и братство учинил. А толко его не отпустишь, и ты то как бы нашего слова не почтишь. Прошенье мое у брата своего, у тебя, то: и ты бы того нашего слова инако не учинил. Да тех бы еси наших торговцов кони на станы велел подавати. Молвя, грамоту написав, послал есми. Лета 921-го месяца декабря.

А се царева грамота 4-я, о Синане, о тамзе. Великого царя Магмед-Киреево царево слово великому князю Василью, брату моему. Сю нашу грамоту взяв пошел наш холоп Синан, а с ним есми послал своего товару на сорок тысячь денег на нашу к Московскому городу, чтобы мне товар покупал, что бы моей казне пригоже было. И ныне у тебя у брата нашего прошенье то, чтобы еся с того товару, которой тот наш человек повез, ни (в) приходе, ни в отходе тамги не велел имати, да и в обиде бы ни от кого не был и силы бы ему и наступанье от людей а от ково не было. А которые кони мои с ним, и ты бы их меня для, брата своего, великого царя, велел на станы поимати, нам дружбе твоей и братству примета то, как се наши прошенные речи инако не учинишь, ты ведаешь. Да тому ж есми своему торговцу приказал на свои денги кречетов купити, и ты бы ему ослободил купити, чтобы нам пригожие кречеты покупив привез, а никто бы ему обиды в том не чинил. Молвя с синим нишаном грамоту послал есми. Лета 921-го, генваря 11, в недельннк. Писан на Фаряг-Кермени.

А се грамота царева о полону.

Великого царя Магмед-Гиреево царево слово великому князю Василью Ивановичу, брату моему. Слово наше то: наш паробок Дербыш-Алий в Литву в полон попал, и после того из Литвы три их бежали и тебе к брату моему, и тот деи паробок мой Дербыш-Алий и ныне у тебя на Москве. И ныне у тебя у брата моего прошенье наше то, сего нашего прошенья у тебя то, чтобы еси того нашего паробка, которого у тебя прошу, к нам прислал: дружбе и братству нашему примета то. Молвя, грамоту написав, послал есми.

А се грамота царицына Нур-салтаны с ее человеком с Аппасом, и Итяк-тарханом вместе. Азея царицино слово брату моему великому князю Василью. Слово наше то: еще при муже моим при царе оброк на мне был, что мне к Мекке итти, и по нашей вере так: любо с мужем итти надобе, любо с сыном. Ино еще покойник царь говорил: самому ми не ити, а сына твоего пошлю просити; чаю, что князь великий брег мой даст мне его. Да и посылал его просити, и Довлет-Келди не дошед с дороги воротился. А после того наборзе над царем Божья воля осталась, и ныне шла бы, ино сына моего Абдыл- Летифа царя у меня нет, и сею дорогою и Магмед Кирей царь его у тебя просит, и ты бы [248] его не оетавливая прислал, дружбы и братства своего много бы еси прибавил. Сею дорогою которой твой гонец к нам приехал, и ты к нам прислал, крестьянским писмом написав, и мы не добыли здесь кому ее прочесть, и что еси в ней нам написал, и мы ничего твоего дела не ведаем. И будет тебе к нам прислати грамота твоя, и только не поедет с ними таков ездок, кому ее прочести, и ты б к нам, татарским писмом написав, прислал. А сколко нашие силы, сколко твоего добра хотим, и сколко нашие силы о твоем деле сыну Магмед-Кирею царю говорю, а и упокойнику Менли-Гирею царю есми о твоем деле говаривала, да и сыну своему Магмет-Кирею царю есми веливала говаривать, а ныне от моего ся слова не отговаривает. Нашо здоровье ехав тебе скажи, молвили есмя, а, свое здоровье видев, к нам приедв. С легким поминком, с тяжелым поклоном Аппаса слугу своего к тебе послали есмя, да и словом есми с ним к тебе наказали говорити, и что тебе от нас учнет говорити, то наши речи. Жиковиною запечатав, грамоту послали есми.

А се грамота Ахмат-Киреева царевичева калгина с его мамичем с Истюмгенем, а был у великого князя вместе со царевым послом с Итяк-тарханом.

Великие Орды калгы-салтана от Ахмат-Кирей-салтана великому князю Василью брату моему много, много поклон. Приехал к нам твой гонец брата моего, и мы, свое здоровье послышав, обрадовались. И твоя брата моего запечатанная грамота и поминки к нам пришли, и грамоту твою, прочетши, есмя ведели; и ты к нам брат наш о чем приказал, и мы на том и стоим, и ныне со царем с братом с своим ты брат мой князь великий на своем слове крепки бы есте были, и мы, на Бога надеяся, твоего брата моего другу друзи будем, а недругу твоему недружбу доведем, дай Боже так. И что есми к тебе с твоим слугою с Михайлом с Тучковым приказывал, я яз на том слове и ныне стою, так бы еси ведая верил. И сколко твоих наказных речей ко мне будет, и которой твой посол к нам пойдет, и ты б ко мне с ним приказал, и мы на твоего слова добре будем. А дочи моя твоя, а ныне есми за человека ею посватолся, и что будет надобе, и мы тебе брату своему ведомо чиним. А Михайлу есми Тучкову грамоту послал, и сколко в ней речей писано, и ты бы гораздо их выслушал, да с своим мамичем с Сютемгенем приказал есми свои речи тебе говорити. И что тебе учнет от нас говорити, и ты б ему верил: то наши речи. А которого есмя посла своего Сютямгеня изготовили быти к тебе послатя, и того посла и посол твой Михайло Тучков видел. И ныне к тебе к брату своему с добрыми речми правды для, чтоб меж нас [249] добро было, своего доброго имелдеша Сютемгеня к тебе послала есмя с легким поклоном, с тяжелым поклоном, в которое ваше прошенье у тебя будет, в ты бы инако не учинил и нам бы еси своим верящем человеком свою дружбу в братство в правду объявил. Молвя, жиковиною запечатав, грамоту послал есми. Лета 921-го, генваря месяца в 11-й день, в понеделник. Писан в Фаряг-Кермени.

А се грамота Ахматова же с Сютемгенем. Великие Орды калгы-салтана от Ахмат-Гирей-салтана великому князю Василмо, брату моему, много много поклон. После поклона ведомо чиним: ты брат наш которого и нам прислал толмача своего Чюру, тот, к нам приехав, сказал: колко ни было наших татар полону у твоих людей в руках, и ты тот весь полон пожаловав отдал нашим людем. И ныне у тебя у брата моего прошенье наше то: там деи еси всех наших татар поотдавал, и яз того для вежетвом соромяся; три паробки мои попали твоим людям в руки, Абдыл-Резак, да Мунмушь, да Афаз-Келди, и тех моих трех паробков как пожаловав пришлешь, ты ведаешь; надеи нам от Бога много, да в от тебя надеи нам от брата моего иного. Молвя, жиковиною запечатав, грамоту послал есми.

А се грамота Багатырь царевичева другая. Великому князю Василью, брату моему, от Богатыря царевича много много поклон. Слово наше то: здесь во отца моего и в нашем здоровье, а там твоим брата моего великого князя здоровьем другу твоему есмя друзи, а недругу недрузи, далним недругом твоим, а ближним недругом слышати и видети, и как добро будет, и ты так чинишь. И как отец наш писал к тебе в своих грамотах, и наше тебе слово то ж; и ныне тебе о моим мамичиче о Абды-Разыке царь отец наш писал с своим паробком с Девлет-Килдеем, и то ее дело не сстало, и он ныне к тебе о том опять грамоту послал, да и мы, царя доложив, к тебе послали грамоту бити челом о нем, царя отца нашего грамотные речи собе в мысли подержал, а мое бы еси печалованье принял, как Абдыл-Резака мамичича коего пришлешь, ты ведаешь, а ныне деи в Стародубе, так бы еси ведал. Молвя, жиковиною запечатав, печаловалную грамоту послал есми.

А се грамота Алп-солтанева. Великие Орды великой царь отец мой Магмед-Кирей царь, Бог бы его счасток всегда хранил во всей вселенней. Великого князя дяди моего величеству от Алп-Гирея-салтана челобитье. После того ведомо чиним: отец наш царь волной человек послал к тебе посла своего Итяк-тархана твоего здоровья отведати, и мы послали к тебе своего человека, чтобы ехав свое брата моего здоровье видел, а наше брата твоего молодшего здоровье ехав тебе скажи, молвили есмя. Ягю паробка своего послали есмя, и ты бы его наборзе [250] к нам отпустил, тех послов не оставливая, пожаловав его, своего здоровья вестми к нам прислал.

А се грамота Алп-Гирей-солтанова. Великого князя величеству, дяде моему; Алп-Гирей-солтан челом бьет. После челобитья ведомо чиним: как не стало упокойника Менли-Гирея царя, и от тех мест ново тебе поминок свой посылаем с паробком с своим с Тогаем и во отца нашего во Цареве здоровье в правду саблею своею сечи не скучим собе. А брат наш старешой Ябынчи-солтан как твоею саблею завсе сек, как его сыном собе назовешь, да и меня как пожалуешь сыном собе назовешь, и сколко твоего будет дела, а к нам прикажешь весть, и мы им не скучим собе, и после того жалованье свое будет, и яз к тебе мамичича своего на правду пришлю. Молвя, грамоту написал есми.

А се грамота от Култу–солтан царевны. Великого князя, брата моего, величеству от Култу-салтан царевны челобитье. Упокойника великого царя отца нашего Менли-Гиреев царев сын, а наш еси доброй друг и брат, и ныне твоего здоровья отведати а свое здоровье взвестити Магметя слугу послали есмя, Бог помилует до тебя поздорову дойдет и про свое здоровье нам весть скажет, а ты бы его не издержав к нам отпустил, от брата моего Магмед-Гиреева царева посла не отставливая. Да ещо у тебя у брата моего прошенье то: с Ахметем со царевичем с братом с своим посваталися есмя, и ныне Бог даст то в сю пору добрым делом хотенье нам приходит, и ты бы нам на орду, да и на телеги сукна прислал бы еси шесть поставов: братству твоему примета то. А сукна бы еси к нам прислал черлены, да сини; и как то наше прошенье инако не учинишь, ты ведаешь. Молвя, челобитную грамоту послала есми.

А се грамота Нарт-Гирей-салтанова. Великому князю Василью, брату моему, от Нарт-Гирей-салтана челобитье. После того слово то: здесе бы отец мой царь здоров был, а там бы ты, брат мой, здоров был, другу твоему другом, а недругу недругом будем, твоего брата моего здоровье отведати с легким поминком с тяжелым поклоном слугу своего Алея послали есми. Молвя, жиковиною запечатав, грамоту послал есми.

А се грамота Бибей-салтанова, меншево царева сына. Великому князю Василью Ивановичу, дяде моему, великого царя Магмет-Кирей царя меншей сын Бебей-салтан челом бьет. Отец наш царь твоего, дяди моего, здоровья послах отведати своего болшего посла Итяк-тархана, и яз брат твой молодшой, отцу своему бив челом, твоего дяди своего здоровья отведати с тяжелым поклоном с легким поминком посла своего Якуба послал есмя; как отцу своему добра хотим, так и тебе дяде своему добра хотим. Молви, своею печатью запечатав, грамоту послал есми. Лета 921-го, генваря месяца среди. Писан в Фаряк-Кермени. [251]

А се грамота Геммет-солтанова, Ахматова сына. От Геммет-Кирей-солтана великому князю Василью, дяде моеву, челобитье. Молвя, ведомо чиним: твой дяди моего великого князя поминок, которой еси нам с Чюрою с толмачем прислал, до меня дошел, в свое дяде моего великого князя здоровье есми услышав, весел и радостен учинился. А ныне есмя твоего брата моего великого князя недруга королеву землю воевав и саблею твоею секши, да и назад пришли, а и вперед твоего брата моего великого князя, надеяся за Бога, по своей правде в душею в мыслью против твоего недруга саблею сечи не скучим, дай Боже так; а сколко вашие силы, другу есмя твоему друзи, а недругу недрузи, твоего брата моего здоровья отведати в наше здоровье сказати с легким поминком с тяжелым поклоном Бешака паробка своего послал есмя, да в словом есми тебе с тем с своим паробком с Бешеком наказал говорити, и что тебе учнет говорити, то наши речи, так бы еси ведая верил. Молвя, жиковиною запечатав, грамоту послал семи.

А се грамота от Бахтыяр мырзы. Великого-князя Василья величеству государя моего зять твой Баготыер мырза челом бьет. Челобитье ваше то, что де на государя своего цареве холопстве как стоим в как царю добра хотим, так к тебе государю своему служим в добра хотим. Челобитье тебе ваше о том: сам гораздо знаешь, что Мещерской юрт государя моего царев, и яз холоп послышав, что Мещерской юрт Намоганского юрта царевичу дал еси, и взмолвишь, чтобы межи царя в тебя добро было, и ты у государя нашего у царя одного сына его испросив взял, да на том юрте посадил, пригоже ли пак так будет, непригоже ли. В мысли у нас так мыслитца: коли у вас со царем межи вас добра будет, тогды и нам холопом будет добро, в коли будет свое жалованье, и ты б сех речей наших послушав, а нам ответ учинил, в яз так государю своему царю скажу. Молвя, ног твоих подножью бьючи челом, грамоту послал есми. Лета 921-го, генваря месяца среди. Писав в Фаряг Кермени.

А се грамота Шиг-Алеева сына Тевекель-мырзы. Великие Орды великого царя Магмед-Гирееву цареву брату, многие Русии государю великому князю Василью, Шиг-Алеев сын Тевкель-мырза челом бьет. Как своему государю силу даем, так и тебе и силу даем великому князю и добра тебе хотим, сколко вашие силы, в другу другом буду, а недругу недругом быти ти надея ми есть, дай Боже так, а сколко нашие силы, сколко тебе добра хотим. Молвя, с Ази-Курманом с паробком с своим грамоту послал есми.

А се грамота Ахмет-пашина мурзина Кулюкова сына с его человеком с Четом. Великого царя государя моего доброму брату, великому [253] князю государю, Аппаков брать меншой Ахмет-паша-мурза челом бьет. Аже будет свое жалованье, Аппак брат мой болшой как тебе великому князю государю прямо служить, также я мы холопи твои правою рукою служу государю своему великому князю, а левою рукою тебе государю своему великому князю служу прямо, а пак тебе служу. И посол твой Михайло Тучков видел, да и нынешнего твоего посла Василья вспросишь, и он тебе скажет же, сколко тебя для государя своего делаем. И ныне тебе государю своему великому князю своего холопства, бьючи челом, своего паробка Чета сказати послали есми с великого государя царя посла его с Итяк-тарханом; и Бог даст до твоего подножья доедет, и как наше холопство тебе скажем, и ты бы того нашего человека, которой здесь писан, пожаловав, к нам кого наперед учнешь посылати не издержав, отпустил, ты государь ведаешь. Бьючи челом, грамоту послал есми.

А се грамота Магмедшина (сына) Салим-Сага. Великие Орды великого царя Магмед-Гирееву, цареву брату, великому князю Василью Ивановичу, Магмедшин сын Салимша челом бьет. В грамоте в своей писал еси: как отец наш тебе служил, так бы и я тебе служил; и яз по своей силе, сколко взмогу, сколко тебе холопство чиню, и ныне ты ведаешь, как отца моего к тебе холопство дошло, так бы еси и нас жаловал, ты ведаешь. Бьючи челом, грамоту написав послал есми.

А се грамота Азикина. От Азики князя Василью князю поклон. Ведомо бы было обеих нас от отцов наших, которой старее был, того отцом ввали, а которой моложе, тот сыном был, с тобою яз другу друг, а недругу недруг по роте и правде есмя друзи, и мы ныне на той правде, а нет тое нашие правды, которое посол твой Михайло не ведает, и ныне есми при царе был, свое со иною здоровье отведати послали есмя Ян-Хораза паробка своего, обеих нас постарому, как во отцов наших лета поминки бы ходили, оба есмя не такие, что нам кун не добыть, сами есмя при царе были, и ты не молви, что не запечатав послал к тебе грамоту.

А се грамота Тениш-мырзина. От Ян-Коватова сына от Тенишь-мурзы князю челобитье. Молвя, ведомо чиним: доброй дядя наш Темирь князь твоего отца сыном собе называл, а отец наш Ян-Куват князь отца твоего братом собе называл, и ныне твоего отца не стало и моего отца не стало. И ты на своем юрте добрым князем учинился, а леты деи еси моложе нас, и яз княженья для твоего челом бью; ино изначала от отца и от дяди нашего тобе добра хотим; а что межи нас лживые речи стались, и яз к тебе за тем человека не посылывал. И ныне государя своего царя добрую правду познали есмя, что с тобою [253] царев в царевичев доброй мир есть, того для здоровья твоего отведати Умара мамичича своего послал есмя, в ныне с тобою братья есмя; сколко будет у государя своего у царя о твоем добре и уши и очи твои есмя, как того нашего человека, которой к тебе поехал, передних гонцов не оставишь, с ним к нам отпустишь, ты ведаешь, братство и дружба то. А Ахмат-паша к тебе за посолство будет, в яз к тебе с тем свой легкий поминок, тяжелой поклон пошлю; в сколко добрых наших речей будет, и яз к тебе с слугою своим накажу. А в посол твой Михайло зде видел, сколко нашие правды, да в Чура толкач видел. А государь царь пожаловал молвил: ты великого князя дела поделай, посла его провода, а и улус твой за Днепре, ино им ты надобен, и толко с добрым словом добрых своих поминков лишнее пошлешь, и мы тобя деля гораздо поделаем, чтобы обеих нас дружба ваша в братство свыше б была.

А се грамота от Ахмат-салтана Михаилу Тучкову. Ахмат-Кирей-салтаново слово Михаилу Тучкову, другу моему, много много поклон. Молвя, ведомо бы было, что мы счастьком на Молошной Воде в рати; которые есми речи тебе приказывал с Ондреем с толмачем, и яз ныне на том слове стою. Да ты мне Михайло бил челом, чтобы яз, послав сына своего, Литовскую землю велел воевати; в яз по твоему слову посылал сына своего Геммет-Гирея и брата великого князя недруга королеву землю велел воевати по своей правде, так бы еси ведая моему слову крепко верил, и яз по тому слову и ныне на своей правде крепко стою; с великим князем с Васильем изстарины есмя братья, а твоя нам дружба дошла, и яз королеву льстивому языку поверил, и твой на нас немного гнев был, и яз ныне того для, чтобы добро было, своего болшого посла Сютемгеня по тое правды слову послал есми. Да слышал приехав нам лазал Чюра толмач, что дев брат мой князь великий, которые наши люди попали его людем в руки, всех тех пожаловал, к нам послал. И царю то, да и нам велми за честь стало; и ныне что тебе там яз говорил, как Литовскую землю воевав, в, Бог помилует, одного человека к тебе пришлю, и ты мою правду потому познаешь, молвил есми. И яз по тому слову недруга великого князя недруга литовского землю воевал и недружбу свою есми ему довел, правда моя то, так бы еси ведая верил. И с тем же с своим паробком, которой к тебе сесь яролык повез, Магмед, легкой поминок, тяжолой поклон послал есми к тебе, и ты бы того нашего паробка великому князю гораздо явил и правду нашу ему сказал; и ты бы к тому нашему паробку к Магмедю своего доброго человека прикошевав, с великого князя брата моего полною думою не издержав к нам наборзе отпустил. А яз великого князя другом друг [254] буду, а недругом недружбу свою доведу с Божьею помочью, а буду по водяного князя слову, там бы еси ведая верил. Да там попал в руки мой паробок Девлето-Хозею зовут, и ты бы по той по нашей правде того паробка моего у великого князя выпечаловав взял, да ко мне прислал с тем моим паробком с Магметем, а милосердием Божиим великого князя недругу недружбу доведем, дай Боже так, а вперед дружбы моей опричь Бога не ведает никто; да и словом есми тебе тому своему паробку Магмедю наказал говорити, и что тебе учнет от нас говорити, и то наши речи, так бы еси ведая верил. Молвя, жиковиною запечатав, ярлык послал есми. Лета 921-го, генваря месяца 21-й день. Писан в Фаряг-Керь-мени. Да ещо бы другу моему Михайлу ведомо было: хандикерю на поминки кречет, да рыбей зуб, великому князю брату моему оказав, взяв, послал бы еси. Да ещо зде лисицы черные велми дороги; и ты бы от себя прислал ми черных лисиц портищо, много ми дружбы тем учинишь, дай Господи, дружба наша день от дни прибывала, там ведая вери.

Комментарии

43. См. выше, № 13, V.

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info