Одною из важнейших задач для развития нашей торговли в Тихом океане мы считаем возможность открытия доступа русским торговцам и русским товарам в Корею. Этот вопрос заслуживает в настоящую минуту самого серьезного внимания.

Корея, как известно, оставалась закрытою для торговли до 1882 года, когда пришло известие, что коммодор Шуффельд, прибывший в Корею на американском корвете «Swanure», добился переговоров с корейцами и 5-го мая в бухте Рен-шин заключил, от имени заатлантической республики, торговый договор с Кореей. По этому договору для американцев открыты в Корее три порта: Рен-шин, Фузан и Гензан-шин. По получении известия об этом тотчас же отправились на своих судах в Корею для заключения подобных же договоров: английский адмирал Уоллэс, французский адмирал Менар и германский командор, и каждому удалось выговорить какие-либо уступки для своей нации. Хотя после означенных уступок в Корее произошел род революции, но последняя на открытие корейских портов не повлияла.

Уже ранее было сделано несколько попыток открыть Корею для торговли. В 1880 году американский корвет «Ticonderoga» пришел 2-го мая в Фузан и через японского консула послал письмо в столицу Кореи. Письмо, однако, было возвращено нечитанным, и корвет, простояв три дня, ушел. Корейцы припомнили, что американцы нападали на их селения у р. Кока. В это же время русский уполномоченный вел в Онжио-жу переговоры о заключении торгового трактата, но также безуспешно. По этому поводу рассказывали тогда, что корейское правительство думало перенести столицу в один из имеющихся открыться портов. Но слух оказался преждевременным.

Корея не оставалась, впрочем, вовсе закрытою для внешней торговли. Японцы с начала семидесятых годов получили здесь концессию, но до [301] 1873 г. ворота концессии стереглись корейскими часовыми, и число торговцев было ничтожно. Население увеличилось только с прибытием переселенцев с островов Тцучима. После экспедиции 1876-77 года японцы вынудили у корейцев открытие для себя двух портов, где устроили фактории, а также добились права ездить свободно до города Тукунейгифу. Число японских купцов возросло тогда до 200. Торговля с Кореей оказалась весьма выгодной, но из привозимых японцами товаров в Корею только одна десятая часть состояла из произведений самой Японии, а девять десятых были европейские мануфактурные произведения. Таким образом, японцы, являясь лишними посредниками и извлекая выгоды и для себя, возвышали цену товаров на 10-20 % и тем уменьшали их сбыт, тогда как при прямых сношениях Кореи с европейскими державами европейские торговые дома могли бы продавать свои товары дешевле, что, несомненно, способствовало бы и большему употреблению последних в Корее.

Для американцев торговля с Кореей имеет, впрочем, второстепенное значение, хотя американцы желают даже заменить корейцами, как рабочими, китайцев и надеются что при учащении сношений с Кореей найдется в ней немало охотников переселиться в Америку, основываясь на примере переселения их на русскую территорию. Расчет американцев окажется, вероятно, ошибочным, так как корейцы выказывают более наклонности к земледельческой оседлости, чем к работе пролетария, а американцам вовсе не нужно, чтобы корейцы сделались у них земледельцами-собственниками, как на русской территории. Даже для Японии торговые сношения с Кореей не слишком существенны, ибо главные предметы корейской производительности: рис, хлеб, маис, те же, что и в Японии, поэтому привоз, как мы сказали, состоит не из японских изделий, а из европейских. Затем, по избытку своего населения, японцы не нуждаются вовсе в рабочих из Кореи. Совсем в другом положении находится по отношению к Корее Россия. Мы имеем непосредственную границу с Кореей; наш Уссурийский край нуждается в мясе, хлебе и других произведениях корейского земледелия; наконец, и в настоящее время тысячи корейцев находят себе работу в наших владениях, пробираясь тайком через границу или приезжая по морю на лодках. Очевидно, что при открытии корейской границы эта торговля и эмиграция возрастут в огромной пропорции, почему Россия должна поспешить последовать примеру предприимчивых американцев и заключить отдельный торговый трактат с Кореей. Надобно удивляться даже, как мы, ближайшие соседи Кореи, не успели сделать этого ранее американцев.

При этом кстати заметить, что торговля с Кореей для нас вовсе не новость. Корейцы торговали с Россией еще в XVII столетии, именно приходя в Нерчинск и Наун, а также на Аргунь, потому что торговать в Пекине [302] китайские императоры корейцам запретили из опасения конкуренции. В Наун и Нерчинск корейцы привозили шелковую бумагу обойную, посуду, золотую и серебряную бумагу, бумажные материи, циновки, веера, табак, золото, шелк-сырец, китайские шелковые материи; брали же от русских меха. Правда, мы мало ушли вперед по части активной торговли с XVII столетия, но можем утешить себя, что и корейцы не очень-то быстро шагали с тех пор на пути прогресса.

Нам кажется, что наши переговоры в 1880 г. получили бы совсем другое направление, если бы, по примеру известной экспедиции американского командора Перри в Японию, открывшей эту страну для всемирной торговли, наши представления были подкреплены тихоокеанскою эскадрою, находившеюся тогда в ее полном составе. Корейцы едва ли согласились бы противиться такой внушительной демонстрации. А открытием Кореи наш флот сослужил бы России службу, которую Россия вправе требовать после стольких затрат на поддержание и улучшение своих военно-морских сил. Ставши же прочною ногою в корейских водах, и с Китаем можно бы говорить другим тоном. Открытие Кореи получило бы для России еще более значения, если бы, кроме права свободной торговли, Россия выпросила себе, за известное вознаграждение, исключительное право устроить торговую факторию в незамерзающей бухте Лазарев.

Открытые в Корее для японцев порты были Фузан и Гензаншин. Оба этих порта очень удобны для больших судов. Недурен еще порт Шоген; затем порты Кокай, Киришу и Гожо доступны только мелким судам. В Фузане гавань похожа на озеро, окруженное горами, и доступна судам большой осадки, пароходы не идут, впрочем, далее южной части Вакана (где находится японская концессия), ибо канал, отделяющий концессию от острова Зекея, узок и наполнен камнями. В Фузане японская концессия занимает 100,000 тцубов (Тцубо (цубо) — мера земельной площади (3,3 кв. м). (прим. сост.).) земли, за которые японское правительство платит корейцам 50 иен. Каждый японец свыше 15 лет обязан платить в год 10 сен, японка 6 сен, кроме того, есть налог, установленный в 1877 г. и пониженный в 1879 г. по 2 иены с 1,000 с привозимых товаров. Жителей в концессии было в 1879 г. 1,115, земли давались даром с обязательством в шесть месяцев построить дом. Поселению составлен план, но пока обстроено оно плохо. Повсюду, где водворились японцы, прежде всего процветают у них публичные дома и гейчи, тоже и в Фузане. Торговлей с корейцами занимаются немного домов; вот важнейшие товарищества: Окура из Токио, Сумитомо и Кийдо-Кайша из Осака, Икеда из Кобе, Сен-Вуша и Ричинча из Тцучимы. В Фузане есть даже торговая палата, [303] выбирающая своего президента. Температура в Фузане в апреле и мае от 72 до 92° Фаренгейта, дожди малые.

В другом открытом для японцев в Корее порте, в Гензаншине, японское правительство испросило концессию в 300,000 тцубов земли. Эта земля раздавалась даром каждому японцу, желавшему поселиться для торговли, с выдачею на постройку домов для бедных 500 иен пособия. Очень много желающих переселиться явилось с острова Киу-Шиу, и земля была живо разобрана. В этом же городе японцы предполагали устроить постоянную выставку своих произведений и агентство морских страхований (общество Токио). Расстояние от Гензаншина до Фузана по японским измерениям 112 ри сухим путем и 125 ри морем.

Торговля Кореи с Японией представляется в следующем виде:

Таким образом, в один год торговый оборот увеличился на 794191 иену или на 176 %, что дает возможность судить, как может развиться торговля, если будет открыт свободный доступ всем иностранным товарам. Движение судоходства в Фузане видно из следующих данных:

Надобно заметить, что в общем итоге привоза в 1879 г. европейские товары составляют 511307 иен, или с лишком 90 %, а именно было привезено на сумму: [304]

Японские товары доставлялись только для потребления японских резидентов, что и понятно, так как предметы производительности Кореи, страны по преимуществу земледельческой: рис, хлеб, шелк и пр., почти те же, что и в Японии.

В 1880 г. торговля Кореи с Японией увеличилась, сравнительно с 1879 г., в особенности увеличился вывоз риса, хотя корейское правительство воспрещает вообще отпуск жизненных припасов. Вот цифры, извлеченные из шанхайского отчета:

С 1 июля 1879 по 1 июля 1880 года ввоз 122800 ф. стерл., вывоз 167600 ф. стерл.

С 1 июля 1880 по декабрь 1880 года ввоз 135600 ф. стерл., вывоз 181400 ф. стерл.

Таким образом, оборот торговли Японии с Кореей замечателен по быстроте развития; в числе ввозных товаров за последние шесть месяцев 1880 года, из 135600 ф. ст., 110,000 ф. ст., представляют английские мануфактурные товары.

За 1881 год у нас имеются сведения только об одном Гензаншине, в который пришло 18 паровых и парусных судов, привезших товаров на 770444 иены, а вывезших на 728438 иен, причем против 1880 г. привоз увеличился на 40 %, а вывоз увеличился с лишком в три раза.

В 1882 году торговля несколько пострадала по недостатку безопасности, так как многие склады японцев были разграблены революционерами, а корейское правительство оказалось бессильным обуздать грабителей и [305] отказалось дать вознаграждение. Общий годовой оборот торговли с июня 1881 года по июнь 1882 года (несмотря на бывшие смуты) составил все-таки миллион мексиканских долларов.

По заключенному с Кореей договору, американцы имеют право на покровительство своей жизни и торговли, подчиняясь притом в уголовных делах законам своей страны. Америка получает право иметь дипломатических агентов. Таможенная пошлина назначается в 10% с цены на обыкновенные товары и 30 % на предметы роскоши, куда причисляются спиртные напитки, вино и табак. Никакими другими налогами внутри страны американские товары не облагаются. С кораблей будет взиматься ластовый сбор в размере 5 % и в случае крушения корейцы обязаны подавать помощь, получая потом вознаграждение за свои труды по оценке. Привоз опиума запрещается. Трактат заключен на 5 лет с правом возобновить его с необходимыми улучшениями. Китайцы также добились себе широких прав для торговли в Корее. Обе нации получают право иметь консулов. Если кореец обидит китайца, или китайцы друг друга, то их будут судить китайские консулы, если же китаец обидит корейца, то суд будет смешанный. Торгующие получают право покупать недвижимые имущества; пошлины, кроме красного женьшеня, не должны превосходить 5 %; остальные постановления сходны с американским трактатом.

Открытие корейских портов для торговли сразу произвело большое оживление в складах товаров в Шанхае и др. местах Китая, так как там все уверены, что и в Корее будет то же, что в Китае и Японии. Важен первый доступ, а затем торговля сама расширит свое русло, тем более, что хотя Корея страна не очень богатая, но новейшие исследования показали, что торговля с Кореей способна к значительному развитию и может доставить большие выгоды. Относительно Кореи возникли поэтому очень сангвинические надежды, тем более, что новые сведения об этой стране выяснили два весьма важных обстоятельства: во-первых, то что японцы, желая остаться посредниками в торговле между корейцами и иностранцами, распространяли о корейцах самые невыгодные слухи, тогда как эти люди оказываются сильными и неутомимыми работниками, любящими опрятную одежду, охотно покупающими поэтому европейские мануфактурные произведения, хотя им и приходится еще получать оные не дешево, вследствие посредничества китайцев и японцев; во-вторых, что земледельческий класс очень дружественно относится к иностранцам; враждуют же против них только торговцы, которые, получая европейские товары из вторых рук — прежде чрез пограничную торговлю с китайцами, а в последнее время морем от японцев, и разумеется не дешево — до сих пор непомерно возвышали цену и теперь, естественно, опасаются, что при [306] открытии прямых сношений населения в разных местах с иностранцами потеряют свои значительные барыши. По словам шанхайских газет, корейцам надо отдать преимущество во многих отношениях и пред китайцами, и пред японцами. Они очень солидны, и если не так враждебны к нововведениям, как китайцы, то и не так падки на них, как японцы. Сановники у них знакомы и с текущими европейскими событиями и признают пользу некоторых перемен и позаимствований у европейцев, но считают невозможным вводить их с такою поспешностью как в Японии, не расстраивая экономического положения народа, связанного всегда с известным бытом и привычками.

Японцы от перепродажи европейских товаров в Корее выигрывали не менее ста процентов. Корея имеет много металлов и отпускала японцам золото, и притом весьма различных проб, что доказывает, что в Корее есть месторождения этого металла. Из других предметов отпуска можно упомянуть о серебре, меди, тигровых кожах, корне женьшеня, живом скоте и продуктах скотоводства: бычачьих и лошадиных кожах, костях, лесном товаре, рисе, горохе, бобах, пшенице, морской капусте, акульих перьях и других предметах рыболовства. Рыбные ловли около берегов Кореи очень развиты и значительная часть рыбы добывается и солится на счет казны для продовольствия населения.

Плодородность почвы в Корее в некоторых местах, по словам Опперта, новейшего путешественника в этой малоизвестной стране, весьма значительна; минеральные богатства также достаточно велики, чтобы возбудить интерес в людях, ищущих наживы. Что касается местных мануфактур, то вот некоторые более положительные указания для тех, которые пожелали бы торговать с Кореей. Производство изделий из хлопка и пеньки составляет главную отрасль местной промышленности, эти изделия качеством ниже обыкновенного английского шертинга; ткани, употребляемые для детей и солдат, выкрашены в темно-синий цвет. Шелковые изделия не делаются в Корее и единственный предмет этого рода, виденный Оттертом, это шелковые плетеные кушаки, которые носят высшие классы. Все шелковые ткани, которые носит аристократия и служащие, — китайского происхождения. Материя, употребляемая для чулок, немного тоньше и соткана в один кусок.

Есть два предмета, в которых корейская промышленность замечательна — это приготовление бумаги и затем плетение соломы для шляп и т. п. Корейская бумага превосходна и стоит гораздо выше китайской; она даже выше лучших сортов японской бумаги и так плотна, что нужно много силы, чтобы разорвать ее. Она приготовляется по большей части из пеньки и, вымазанная маслом (лакированная), служит для зонтиков, плащей [307] от дождя, шапок и т. д. Маленькие количества этой бумаги, попадающие через границу Китая, там высоко ценятся. Что касается стекла, то оно и его приготовление в Корее совершенно неизвестны. Намасленная бумага заменяет стекло в окнах и дверях домов. Шерсть совсем не обрабатывается, потому что овцы чрезвычайно редки и даже во многих местах Кореи неизвестны. Так как там мало нуждаются в очень теплой одежде, между тем меха заменяют шерстяные изделия, то нет сомнения, что последние могли бы играть большую роль в торговле. Металлические и деревянные изделия, а равно предметы роскоши из слоновой кости и лакированного дерева, которые дошли до такого совершенства в Китае и Японии, в Корее весьма плохи. Трудно даже найти что-нибудь достойное внимания. Медная посуда — самой обыкновенной работы, без всякой претензии на искусство. Золотые и серебряные изделия стоят немного выше; украшения из этих металлов чище по работе и обличают некоторый вкус. Фарфоровые изделия корейцам неизвестны и местная глиняная посуда самого простого сорта.

В Корее не существует пока ни золотой, ни серебряной монеты, в торговле знают только медную разменную монету. Ее два сорта. Один вроде старинных японских монет в два рина, другой поменьше. На последней вырезана надпись: Жо-гей тцу-го (монета для ежедневного употребления). Впрочем, курс обеих одинаков. Некоторое количество их равняется кан-мону (на японский счет две иены 24 или 25 центов). Но эта величина колеблется, хотя никогда не превосходит 2,27 иены. По трактату японские монеты должны свободно обращаться в Корее, но этого не существует, за недостатком их.

Японцы еще в 1879 г. установили срочное пароходное сообщение два раза в месяц между Фузаном и Нагасаки на Тцучима, но пароходы ходят почти пустыми, что и понятно при соображении, что несколько кусков коленкора не составляют груза, а несколько смазливых японских «гетчей» — пассажиров. Совсем будет другое, если та же линия протянется до Владивостока. Кроме грузов из Сибири в Японию и обратно, явится тогда очень много промежуточных грузов из Кореи в Россию, а также пассажиров: корейских рабочих и поселенцев, направляющихся в Уссурийский край, где, конечно, такой колонизации рады. Корея имеет, по приблизительным исчислениям, от 8 до 10 милл. жителей, следовательно представляет достаточный контингент для эмиграции, избыток населения подтверждается также низкой заработной платой, — заработная плата в Корее 60 монсов (5 1/2 сен) в день.

Мы уже упоминали о корейской колонизации в Южно-Уссурийском крае; частью она доходит и до Амура. Корейцы причислены в Приморской области к государственным крестьянам и получают для жительства билеты [308] от волостных старшин. Корейцы пользуются расположением русского населения, и желательно создать им в русских владениях более спокойное житье. Теперь же они нередко разбегаются и уходят обратно от грабежей хунхузов.

По пограниченной торговле корейцы привозят к нам быков и овец, покупают же у нас мануфактурные товары: ситцы, дрильсы, дабу. В платежах корейцы не всегда исправны, случаются мошенники, которых нельзя отыскать. Судя по отзыву японцев, в их факториях корейцы характера скромного и услужливого, но воры и любят все делать из-под палки, привыкнув к тиранству своего управления. В Фузане корейцы поступают на службу японцев с жалованьем от 3 до 7 иен в месяц, хотя это воспрещалось корейскими властями; последние запрещают также корейцам низкого звания носить обувь.

Как пункт, ближайший к нашей границе с Кореею и Китаем, Новгородский пост будет иметь важное значение в близком будущем, потому что ближайшие города — китайский Хун-Чун (на реке Хун-Чуне, притоке Тюмень-Улы), и корейский Бянь-Лянь-Дзи-Чень, на реке Тумень-Ула, — лежат лишь в нескольких десятках верст от залива Посьета. Кроме того, от него идет, именно из деревни Ханцы, во внутрь Маньчжурии наезженная дорога, по которой увозятся туда значительные грузы рыбы и разных морских продуктов, морской капусты и трепангов, добываемых летом по прибрежью Японского моря. Без всякого сомнения, когда завяжутся торговые сношения с Маньчжурией и Кореей, большая часть их произведений пойдет чрез залив Посьета, тем более что населенные места Маньчжурии находятся к нему ближе, чем к другим гаваням; про близость же его к Корее и говорить нечего. От поста Новгородского (по карте), через Хун-Чун, до города Сань-Сина — около 450 верст, до г. Нингуты — около 250 верст, а до гор. Гирина — около 350 верст. Парусные суда плавание от Посьета до города Чифу, в Бей-джилийском заливе, совершают зимою средним числом в 14 и 15 дней, а от Чифу до Посьета плывут от 25 до 30 дней; летом же — обратно, т. е. от 25 до 30 дней продолжается рейс от Посьета до Чифу и Мили 15 дней от Чифу до Посьета, что зависит от господствующих ветров.

Пост Новгородский составляют пока лишь несколько зданий, частью каменных, из кирпича, выделанного на месте, а более деревянных. В будущем значение этого поста определяется и близостью к нему месторождения каменного угля, что очень удобно для пароходов. Копи угля находятся на северо-западном берегу полуострова Новгородского, в 400 саж. к западу от мыса Тироля, у самого прибрежья залива Экспедиции, подле прежнего места поста. Копи эти, открытые в 1859 г. и ныне не действующие, разрабатывались солдатами постовой команды; но велики ли залежи [309] угля, тщательной разведки не сделано еще; качество угля одинаково и даже хуже сахалинского, но, при привычке к нему, оно не представляет затруднений для отапливания машин паровых судов; зато выгода дешевизны вся на его стороне, так как добыча угля на месте обходилась казне не дороже 5-7 руб. за тонну. Нагрузка судов производилась в Новгородском посту при помощи шлюпок, мешками; для этого суда переходили в бухту Экспедиции, огибали в 3-х или 4-х кабельтовых м. Тироля, имеющий заметный кекур при северной оконечности, и становились на якорь севернее копей, кабельтовых в 2 1/2 от берега, на глубине 17-18 футов, где грунт — ил; но для осени стоянка тут беспокойна, так как ветры NW и WNW дуют с противоположного берега бухты очень свежо, почему приходится на судах держать готовые пары, чтобы при порывах не быть сдрейфованным к подветренному утесистому берегу.

Кроме Новгородского поста, в этой местности имеет значение селение Янцика, где живет комиссар, назначенный для поддержания сношений с Кореею. Янцика, официально переименованное русскими в Новый Киев, отстоит от бухты Посьет в 15 верстах на материке и имеет без малого дюжину домов; оно избрано местом телеграфной и почтовой станций по причине морского своего положения, по близости лучшего якорного места. Пост расположен на левом берегу реки Тумень-Ула, составляющей границу между Россиею и Кореею, в 25 верстах от нее; гарнизон поста состоит из одного батальона пехоты и одной батареи горной артиллерии. Считают около тысячи корейцев, которые ежегодно в этом месте переходят границу.

Сама река Тумень-Ула осмотрена была подробно в 1861 году корпуса штурманов поручиком Григорьевым, который поднимался по ней вверх на значительное расстояние, и составленный на основании произведенных им тогда разведок план реки издан гидрографическим департаментом. Река имеет неровное, с ямами, дно; и хотя при устье ее глубина 1 1/2 саж., но несколько далее лежит бар с глубиною только 3 фута. В низменных берегах река вливается прямо в открытое море, поэтому можно полагать, что летом, при господствующих ветрах прямо в берег, вход в реку не всегда возможен. На части берегов ее, входящей в русскую территорию, поселений никаких не имеется, кроме нашего военного поста; даже корейских деревень нет вблизи, хотя, как рассказывают, до проведения нашей границы с Китаем, тут было их несколько. На реке находится, верстах в 30 от берега, корейский город Бянь-Лянь-Дзи-Чень, в котором в половине февраля бывает значительная ярмарка, куда допускаются и жители соседнего китайского города Хун-Чуна; русские же на корейскую ярмарку не допускаются; для развития же края, добиться этого права от корейцев необходимо, так как, напр. в 1866 году, быки, покупаемые на ярмарке за 12 серебряных рублей, [310] или коровы, покупаемые там за 7, после продавались китайцами нам, русским, первые за 25 и 30 руб., а вторые за 16 и 18 рублей. Попытки с нашей стороны проникнуть в корейский город на Тумене были сделаны еще в 1865 году, но не имели успеха, только в 1868 же году г. Пржевальскому, первому из русских, удалось побывать в корейском городе. В будущем, по всей вероятности, на Тумене разовьется судоходство, теперь же здесь лишь изредка ходят плоскодонные лодки корейцев, имеющие, впрочем, значительную величину. Зимою река эта нередко покрывается льдом, по которому можно ездить.

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info