Токио, 1/13 ноября 1882 г.

Пребывающее здесь корейское чрезвычайное посольство состоит из посланника Пак-Ионг-Хио, вице-министра Ким-Ман-Сика и нескольких чиновников меньшего ранга. При посольстве состоит, но без официального характера, брат королевы корейской, принц Мин-Ен-Ик и в качестве негласного советника Кин-Иок-Кюн. Этот последний уже был в Японии минувшим летом, и я имел случай упомянуть о нем в моем донесении за № 22.

На этот раз корейские посланники всячески старались завязать сношения со здешними иностранными представителями. Обменявшись визитами с начальниками всех аккредитованных при здешнем Дворе миссий, они пригласили нас на торжественный обед в запасный дворец Эн-риокван, отданный японским правительством для этой цели в распоряжение корейского посольства. Во время обеда, провозгласив тост за здравие государей и глав государств всех стран, представители которых присутствовали на обеде, корейский посланник выразил удовольствие видеть себя окруженным представителями всех стран цивилизованного мира и высказал от имени короля корейского надежду, что в скором времени установятся дружественные отношения между Кореею и всеми державами.

С корейскими представителями я имел, по собственной их инициативе, несколько разговоров о положении дел в Корее.

Они с едва скрываемым озлоблением высказываются по поводу вмешательства в корейские дела китайского правительства. Они уверяют, что корейское правительство вовсе не обращалось за помощью к Китаю, когда в Сеуле вспыхнул бунт и произошло нападение на японскую миссию. Посылку китайских войск и эскадры они приписывают инициативе [285] Ли-хун-чжана, получившего от здешнего китайского посланника по телеграфу преувеличенное известие о предполагавшейся посылке в Корею весьма сильной японской экспедиции. Особенно сильное раздражение, по их словам, вызывают вероломное похищение китайцами Тай-ин-куна, присуждение ему китайским императором наказания и изданные по этому поводу богдыханские указы, в которых Корея прямо называется вассальною Китаю страною.

Корейские посланники уверяют, что Корея вполне самостоятельное и независимое государство и нисколько не признает себя вассальной Китаю в том смысле, в котором это слово понимается на Западе. Они говорят, что с Китаем связывают Корею одни лишь духовные узы — единство религии, письменности, летосчисления, что Корея привыкла смотреть на могущественную китайскую империю, как на старшего брата, что посылаемые королем китайскому императору подарки и принимаемая им инвеститура составляют лишь добровольную дань уважения слабого к сильнейшему и не должны быть приняты как доказательство вассальных отношений Кореи к Китаю. Если, тем не менее, корейское правительство решилось поместить в проект трактатов с Соединенными Штатами заявление, заключающее в себе, хотя в довольно неясных и противоречивых выражениях, признание вассальной зависимости Кореи от Китая — заявление, которое впоследствии было выражено в письме короля к президенту Соединенных Штатов, так как командор Шуфедьдт не согласился на помещение этого заявления в самый текст трактата — то это случилось лишь вследствие давления Китая, которому корейское правительство было не в силах противостоять. К тому же правительство их, по незнакомству с началами международного права, регулирующими отношения между цивилизованными странами, не отдавало себе ясного отчета в действительном значении такого признания. Но теперь заявленные Китаем притязания на владычество над Кореею открыли глаза корейскому правительству. Для ограждения себя от этих притязаний и для обеспечения самостоятельности и независимости Кореи правительство теперь видит одно лишь средство — скорейшее заключение договоров с остальными державами, и в особенности с соседнею и могущественною Россиею, без всякого посредничества или содействия Китая. О высказанных мне мыслях и желаниях посланники просили меня довести до сведения императорского правительства.

Я им обещал исполнить эту просьбу. В разговорах с ними я избегал входить в обсуждение вопроса о взаимных отношениях между Кореею и Китаем, так как мне неизвестно, какое положение императорское правительство намерено принять по отношению к этому вопросу. Но я высказал им, как мое личное мнение, что при близком соседстве Кореи [286] с нашими владениями, императорскому правительству, без сомнения, представится желательным завязать с Кореею дружественные сношения, и что наиболее удобным средством дня достижения этой цели было бы вступление в переговоры непосредственно с корейским правительством.

Японское правительство в настоящее время, насколько мне известно, очень желает заключения договоров между Кореею и остальными державами либо непосредственно, либо при посредстве Японии, с тем чтобы добиться признания независимости Кореи от Китая. Члены корейского посольства, в том числе и принц Мин-Ён-Ик, принадлежат к расположенной в пользу Японии прогрессивной партии, очевидно, находятся под влиянием японцев. Не имею здесь никакой возможности судить о том, насколько партия их действительно сильна в Корее и насколько поэтому заявления их заслуживают внимания. Но я счел долгом столь подробно донести вашему высокопревосходительству о моих разговорах с корейскими представителями потому, что высказанные ими весьма определительно и откровенно мнения и желания, во всяком случае, свидетельствуют о существовании в некоторой части корейских правительственных сфер такого настроения, которым императорское правительство, быть может, найдет возможным воспользоваться для противодействия упрочению в Корее китайского влияния и для весьма, мне кажется, желательного, с точки зрения наших интересов, обеспечения независимости Кореи от Китая.

С глубочайшим почтением и проч. Барон Розен.

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info