К числу замечательных явлений, совершающихся в последнее время в этих местностях, следует отнести также иммиграцию корейцев в пределы России и образование ими там новых поселений. Главными побудительными к этому причинами были, с одной стороны, густая населенность корейского полуострова и развившиеся там вследствие этого нищета и пролетариат, а с другой — близость наших владений, обильных плодородною, нетронутою почвою.

С нашей стороны такие заявления корейцев о переселении принимаются с полным сочувствием, и, несмотря на противодействие корейских властей, зимою 1864-65 г. к нам переселилось 10 семейств. Затем, в следующем, 1866 году, переселение произошло уже в гораздо больших размерах, и к нам перешло 133 семейства, в которых, вместе с прежними 10-ю, состояло 419 душ мужеского и 331 женского пола. Все эти 143 семейства были поселены в трех деревнях: Тизэн-хэ, Седеми и Мунгудай, более же всего в первой, в которой в это время поселилось 124 семейства в числе 661 души обоего пола. В 1867 году вновь переселилось 80 семейств в числе 565 душ, большая часть которых была поселена также в Тизэн-хэ, часть же на р. Янчихэз.

Таким образом, у нас образовались 4 корейские деревни, в которых считается 223 семейства и 1315 душ обоего пола, а именно (см. табл.).

Все эти корейцы пришли к нам из пяти ближайших к границе (от Новгородской гавани) городов, лежащих на р. Туманг (Пограничная река между Кореею, с одной стороны, и Маньчжурией) и Россиею — с другой, носит у нас различные названия: Тюмень-ула, Тумень-цзян, Гао-ли-дзян (карта Будогосского); корейцы же называют ее Туман-ган. Следовало бы остановиться на одном чем-нибудь, и, мне кажется, лучше всего принять наиболее употребительную китайскую орфографию Тумэнь-цзян.

Название городов на Тумэнь-цзяне, из которых переселились к нам корейцы, записаны неверно. Для ориентировки помещается здесь следующий список городов в том виде, как он записан был П. А. Гельмерсеном в бытность его на корейской границе, а также названия, помещенные на Зибольдовой «Karte von der Koraischen Halbinsel». 1840. (Nippon. Tab. XV):

Кын-хын (на границе с Россиею) 20 в. Kjong-hung

Ке-уани 50 >= 100 ли Kjong-uon

Уань-шень 90 > On-sjong

Чун-шен 70 > Tsing-sjong

Хорин (Хуй-ньюн) 95 > Hoi-njong

Город Хорин лежит не на самой реке, а в 5 верстах от нее, и по показанию корейцев, с которыми я говорил, имеет 600 домов. Все эти города принадлежат к разряду областных «Пу», соответствующих китайским Фу.) в следующем порядке: [124]

Последний, самый большой из всех (до 2000 фанз), лежит уже на верховьях р. Туманги. Однако более всего переселилось из ближайшего города Кыген-Пу.

Пример всех этих переселенцев сильно действует на пограничное корейское население, так что и теперь есть еще много желающих переселиться, но прием их в наши пределы в настоящее время приостановлен для того, чтобы сперва узнать, каких результатов можно ожидать от тех корейцев, которые уже живут в наших владениях.

С своей стороны, корейское правительство всеми средствами старалось и старается приостановить такое переселение и употребляет самые строгие меры, расстреливая даже тех корейцев, которых удается захватить на пути в наши владения. Несмотря на это, корейцы бросают свои фанзы и тихомолком ночью переправляются через пограничную реку Тумангу и уже оттуда, иногда даже над прикрытием наших солдат, безопасно следуют в Новгородскую гавань. До чего корейское правительство чуждается всяких сношений с русскими, можно судить уже из того, что начальник города Кыген-Пу запретил жителям под страхом смерти продавать что-либо русским и приказал уничтожить все лодки, находящиеся в городе, для того чтобы никто из корейцев не мог переезжать на левую сторону реки, где стоит наш пограничный пост.

Однако, несмотря на строгое запрещение своего начальника, жители Кыгён-Пу зимою, когда замерзнет река, приходят ночью на этот пост в гости к солдатам.

Во время моего посещения Кыген-Пу, этот самый начальник наивно просил меня о выдаче ему переселившихся к нам корейцев, которым он намеревался срубить головы.

Считаю не лишним представить здесь описание посещенной мною самой обширной и самой давней по заселению корейской деревни [126] Тизен-хэ. Эта деревня расположена в 18 верстах от Новгородской гавани, в плодородной и живописной долине, орошаемой речкой того же имени. Горы, которые тянутся, начиная от морского берега внутрь страны, образуют здесь как бы две стены. Долина имеет в длину верст 16, а в ширину 1-1 1/2 версты. Извилистая и быстрая речка Тизен-хэ протекает по самой средине долины, оставляя по обеим сторонам равные пространства плодородной и удобной для обработки земли. Боковые скаты крайних гор довольно круты, поросли редким дубовым лесом с густою травою и, образуя множество ложбин и выступов, имеют волнообразный вид. Далее за ними горы достигают значительной высоты и, выглядывая одна из-за другой, представляют множество красивых, разнообразно сгруппированных вершин. Корейская деревня растянута на слишком 10 верст и состоит из фанз, настроенных без всякой правильности, в расстоянии 100-300 шагов одна от другой. Своим наружным видом и внутренним устройством корейские фанзы нисколько ни отличаются от китайских. Те же глиняные стены, заклеенные бумагою окна, очаг и нары с соломенниками. Следует, однако, заметить, что в тех фанзах, где живут несколько женатых, нары отделены перегородками, и женатые ночуют всегда каждый в особом отделении.

Между фанзами находятся поля, обрабатываемые корейцами с большим тщанием. Все полевые работы производятся на коровах и быках, но плуги весьма дурного устройства.

Из хлебов корейцы более всего засевают проса (буды), которое составляет для них так же, как и для китайцев, главную пищу, потом бобы, фасоль и ячмень; в меньшем же количестве сеют кукурузу, картофель, гречиху, коноплю и табак, а также огородные овощи: огурцы, тыкву, редьку, салат, красный перец и проч.

Все эти хлеба родятся очень хорошо и дают средним числом следующий урожай:

Хлеб свой корейцы жнут небольшими серпами, вроде нашей косы, и затем связывают в снопы, которые молотят колотушками на особых токах, находящихся возле фанз. [127]

Табак после сбора вешают под навес для просушки; курят все, даже и женщины. Для обработки конопли они сначала варят самый стебель часа два в горячей воде, а потом уже руками обдирают волокно.

Кроме того, корейцы так же, как и китайцы, приготовляют для себя масло из семян особого растения, видеть которое мне не удалось, но которого я мог достать только одни семена. Для этого они сначала мелют эти семена в жернове, потом наливают на них немного воды и варят; наконец, кладут в мешок под тяжелый камень; масло вместе с водою вытекает в подставленный сосуд. Вкусом оно похоже на подсолнечное.

Кроме хлебопашества корейцы занимаются скотоводством, в особенности разведением рогатого скота, который служить им для работ. Корейцы, равно как и китайцы, никогда не доят своих коров и вовсе не употребляют молока.

В своем домашнем быту корейцы отличаются трудолюбием и чистотою, совершенно противоположно китайским манзам, грязным донельзя. Самое одеяние их белого цвета уже указывает на любовь к частоте. Обыкновенная одежда мужчин состоит из верхнего платья вроде халата, с чрезвычайно широкими рукавами, белых панталон и башмаков; на голове носят они черные шляпы с широкими нолями и узкою верхушкою. Шляпы эти сплетены в виде сетки из волос, с ободками из китового уса. Кроме того, старики носят постоянно, даже и дома, особый волосяной колпак. Одежда женщин состоит из белой кофты и такой же белой юбки, с разрезами по бокам.

Волосы свои корейцы не бреют, как манзы, которые оставляют только одну косу, а собирают их в кучу на верху головы и сплетают здесь в виде столба; женщины же обвивают волосы кругом головы и связывают. Вообще красота волос считается главным щегольством, так что щеголихи, обиженные в этом случае природою, носят искусственные косы, работа которых доведена у корейцев до высшей степени совершенства.

В общем — физиономии корейцев довольно приятны, хотя несколько выдающиеся скулы и плоский нос напоминают собою монгольский тип. Лица у них но большой части круглые, в особенности у женщин, но при том белые и все они решительно, как мужчины, так и женщины, брюнеты. Между женщинами попадаются красавицы.

Мужчины носят бороды, которые, впрочем, очень не велики и редки. Роста мужчины большею частью среднего, женщины несколько меньше.

Замечательно, что женщины у корейцев не имеют имен, а называются по родне, напр. мать, тетка, бабушка и проч.; у мужчин же сначала пишется и говорится фамилия, а потом имя. Каждый кореец может иметь только [128] одну жену, но этот закон не строго соблюдается, и богатые держат иногда до трех жен.

Корейский властитель, Наран Ними, или Нараи, имеет 9 жен. Он живет во дворце Пухан (недалеко от столицы Кенгы (Столица Кореи называется не Кенгы, а Сяури или, по южному произношению, Сеул. Область же, в которой находится эта столица, называется Кьён-ки-до, т. е. столичная. (Кьён есть китайское Цзин).)), из которого есть подземный ход в соседнюю крепость Сеуль. Из подданных никто его не видит, кроме приближенных. Он считается меньшим братом китайского Богдохана. Каждый, являющийся к нему, должен ложиться ниц на землю. Этот обычай соблюдает также простой народ и младшие чиновники, являясь к старшим. Вообще, деспотизм у корейцев развит до крайней степени, и проник во все составы государственного организма. Самый вид чиновника приводит в трепет простого человека. Когда от нас был послан офицер с каким-то поручением в город Кыген-Пу, то бывший с ним переводчик из корейцев, перешедших к нам, трясся как лист, увидав своего прежнего начальника, хотя теперь он был от него в совершенной безопасности. До того еще сохранилось в нем прежнее обаятельное влияние страха перед начальством.

В своих нравственных воззрениях корейцы имеют понятие о Высшем существе, душе и загробной жизни. Бога они называют Путэ-Ними, душу — Хани, а небо или рай — Ханыри. У них также есть служители религии, т. е. священники, которыми могут быть не только мужчины, но и женщины. В чем же именно состоят обряды религии, я не мог узнать от своего переводчика, старшины в деревне Тизен-хэ, который очень плохо говорит по-русски. Замечательно, что у корейцев сохранялись предания, как бы заимствованные из Ветхого Завета, напр. о потопе, о Моисее и т. д.

Праздников у них всего четыре в году; один из них продолжается три дня.

В Корее каждый город и деревня имеют школу, в которой обучаются мальчики корейскому языку, и немногие более способные сверх того — китайскому, на котором ведется вся их дипломатическая переписка с Китаем (По поводу сведений, сообщаемых о Корее, нельзя не заметить, что они вообще основаны, как кажется, на показаниях поселян, весьма малограмотных.).

Переселяясь к нам, некоторые из корейцев приняли православную веру, так что теперь в д. Тизен-хэ есть 17 человек христиан мужчин и женщин и в том числе старшина деревни. Его прежняя фамилия и имя были Цхуй-ункыги, теперь же он называется Петр Семенов, по имени и отчеству своего крестного отца, одного из наших офицеров. Этот старшина, человек 48 лет, умеет, хотя и плохо, говорить по-русски и кроме корейского языка знает [129] немного по-китайски. Ходит он в русском платье, обстрижен по-русски и даже при своей фанзе выстроил большую русскую избу. Его любознательность так велика, что он несколько раз высказывал мне свое желание побывать в Москве и Петербурге. Он человек весьма услужливый и честный. В продолжение двух суток, которые я пробыл в деревне Тизен-хэ, он находился при мне неотлучно, везде ходил со мною, рассказывал, и когда на прощанье я предложил ему деньги за услуги, то он долго отказывался от них и взял только после настоятельной просьбы с моей стороны.

Вообще услужливость, вежливость и трудолюбие составляют, сколько я мог заметить, отличительные черты характера корейцев, которые в этом случае стоят бесконечно выше своих соседей китайцев-манз. Корейцы сами себя называют каули.

Вот все, что я только мог узнать от корейцев во время пребывания в Новгородской гавани.

В настоящее время корейцы живут отдельною своею общиною, на расстоянии по крайней мере 200 верст от наших крестьян и притом у самой границы; для скорейшего их обрусения было бы, кажется, полезнее поселить их где-нибудь подальше, напр. хотя в степной полосе между озером Ханка и р. Суйфуном. Здесь бы они жили среди русских крестьян, с которыми могли бы поближе познакомиться и перенять от них кое-что русское. Затем мало-помалу вместе с православною верою стали бы проникать к ним русский язык и русские обычаи.

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info