(Тимковский Е. Ф. — чиновник Азиатского департамента МИД России (прим. сост.).)

...Посетили меня три корейских чиновника, приехавших в Пекин вместе с своими генералами.

Офицерам сделано приличное угощение. Старший из них, лет под 60, показал великое любопытство касательно русской одежды, домашних вещей и проч. Особенно корейцы любовались нашими саблями и пистолетами. Для большего знакомства с чиновниками земли, столь отдаленной от России, подарено двум офицерам по небольшому погребцу с чайною посудой, а третьему хороший ножик с пружиною. Сверх того, я подарил каждому из них по чашке из лучшего фарфору Императорскаго Санкт-Петербургского завода и несколько листов белой бумаги Петергофской Фабрики: все сии подарки приняты ими с отменным удовольствием, а особливо наша писчая бумага. Через час они оставили меня со всеми изъявлениями дружбы.

Корейцы, подобно японцам, единоплеменны китайскому народу. Сие доказывается наружностию их лица, буквами их, образом жизни, и, наконец, верою в Фое (Фое (кит.) — Будда (прим. сост.).) и Конфуция. Но, в отношении к языку, странным покажется, что китаец и кореец друг с другом разговаривать не могут; на письме же не только свободно объясняются, но корейцы в красоте почерка даже превосходят китайцев. Буквы или значки у них одни и те же; вся разность состоит в том, что кореец иначе произносит их. Такова участь китайского языка: знаки его приемлются в одинаковом смысле, но произношение образуется местными жителями каждой провинции. Самый китаец, родившийся на севере, не может понимать соотечественника своего, живущего в южных губерниях, и, при всяком случае, для объяснения прибегает к помощи толмача.

Корейцы роста среднего, сложения довольно крепкаго; лицо имеют смуглое, волосы черные, вид смелый. Они ходят в таком платье, какое [26] носили китайцы до покорения своего маньчжурами: с длинными и чрезвычайно широкими рукавами из дабы, т. е. полотна, сделанного из хлопчатой бумаги; черные остроконечные шляпы их, плетенные из бамбука, имеют необыкновенно широкие поля. В обращении корейцы просты и не весьма заботятся о сохранении правил благопристойности. Их называют здесь Гавли и Чаосянь.

Бывшие у меня сего дня офицеры открыли нам, что в Корее продолжается народный мятеж против царствующей ныне Династии (Видимо, речь идет о восстаниях, происходивших после массового народного движения 1811-1812 гг. на северо-западе Кореи (прим. сост.).). Король не смеет иначе выйти из дворца, как в сопровождении своей гвардии, состоящей более из конницы. Владетель Кореи утверждается в сем достоинстве китайским императором. На сей конец, при восшествии на престол нового короля, Пекинский Двор посылает к нему Королевскую грамоту чрез своего сановника, который обязан присутствовать при обряде коронования. В начале каждого года, как выше замечено, корейский король в знак верности своей присылает Богдохану дань и от него взаимно получает подарки, далеко однако ж уступающие в числе и качестве тем, которыми пользуются от Его Премудрого Величества князья монгольские, за их непрекословную покорность. Малолюдство и мирный дух корейцев являются причиною невнимания к ним со стороны Китайской Державы и самого пренебрежения, что весьма отражается на стеснительных поступках китайских чиновников с приезжающими в Пекин корейцами. Япония равным образом собирает с Кореи установленную подать золотом. Я не имел случая узнать достоверно, на чем основана сия зависимость, весьма отяготительная для Кореи, ибо японское правительство строго наблюдает, чтобы корейцы не имели никаких сношений с иностранцами, исключая китайцев.

Корейцы, бывая в Пекине, немало уже ознакомились с русскими и весьма довольны ласковостью наших; разумеют географическое положение и самое величие нашего государства. Иные, вероятно, через китайских купцов получили даже понятие о обширности Кяхтинскаго торга и самых предметах мены, там производимой. Наша Северо-Американская Компания, при счастливейших обстоятельствах, могла бы войти в торговые связи с Кореею, основав новый порт где-нибудь на берегу восточной Азии.

Главным произведением Кореи может почесться хлопчатая бумага и выделанные из оной полотна. С сими товарами, а равно с писчею бумагою, столь крепкою, как холст, шелком-сырцом и материями из него, впрочем, весьма грубыми, с курительным табаком и лошадьми корейские купцы приезжают каждый год в Пекин, при посольстве от корейского короля. [27] Из всех означенных произведений весьма уважаются, по особенной их прочности, полотна (Гольская даба) и писчая бумага, а равно лошади, по их необыкновенно малому росту и крепкому сложению. На сии произведения корейцы выменивают в Пекине хорошие шелковые материи, разные металлические вещи, фарфор и проч.

Апр. 8. Около полудня посетил О. Иакинфа (Н. Я. Бичурина) старый генерал Корейской свиты... Я был приглашен О. Иакинфом для свидания с знаменитым корейцем. Сей генерал, по фамилии Лиюйху, 64 лет, вида благородного и весьма скромен, в сравнении с маньчжурами. Еще с сыном его, бывшим здесь назад тому лет 5, О. Иакинф познакомился довольно коротко. Генерал объяснялся с нами письменно: вопросы с нашей стороны излагал домашний учитель духовных членов новой Миссии, молодой ученый китаец. Лиюйху спросил: сколько мне лет от роду (обыкновенное приветствие, по китайскому обыкновению, между незнакомыми); давно ли приехал я из отечества и т. п. Мы показали на ландкарте расстояние между полуостровом Корейским и Санкт-Петербургом, и кореец весьма изумлялся, видя необъятное пространство, почти на 10 т. верст отделяющее столицу нашего отечества от Пекина, и постигая все трудности столь отдаленного пути. — От О. Иакинфа гость пошел в нашу церковь; оттуда в монастырский сад, в библиотеку Миссии; посетил О. Архимандрита Петра, который принял его с возможным гостеприимством. Потом требовал он позволения видеть и мое жилище, где любовался видом и одеждою казаков, рассматривал с великим вниманием некоторые наши вещи, ружья, пистолеты, сабли и проч.

Сообщаю отрывок моего разговора с Лиюйху, на письме:

В заключение всего от меня поднесена корейскому генералу офицерская сабля (Сибирского Златоустовского завода), которая понравилась ему чрезвычайно. Я уверял его, сколь приятно будет для русских, ежели сие слабое произведение наших отечественных заводов и в Корее будет ему напоминать о России. Генерал благодарил за подарок с приметным удовольствием. Потом он отправился домой, приказав своему толмачу спрятать саблю сколь можно лучше, дабы китайские привратники нашего и корейского подворья не могли увидеть и даже отнять сего подарка. Маньчжурские Бошки напоминали уже корейцам, что они слишком часто ходят на Российский двор.

Корейский генерал приезжал в закрытой китайской коляске, в сопровождении своего секретаря, старика лет 80, носящего очки и павлиное перо на шляпе, также с толмачами и двумя служителями...

Корейский генерал, по азиатскому обычаю, прислал мне взаимные подарки: 2 веера, курительную трубку, фунт табаку и несколько прохладительных пилюль. Толмачу, принесшему сии вещи, дан за труды складной ножик, а слуга награжден деньгами, 1000 чехов.

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info