Отправив корвет «Оливуца» к берегам Сибири и предписав ему, войдя в сношение с начальником Амурской экспедиция, следовать в Петропавловский порт для усиления средств обороны Камчатки, я 21-го марта 1854 г. снялся с якоря. Задерживаемые часто штилями в тропиках, частью противными ветрами, по выходе из жаркого пояса, мы достигли острова Гамильтона (О-ва Комундо на юге Корейского полуострова (прим. сост.).), только 2-го апреля. На сем острове мы застали шхуну «Восток», возвратившуюся от острова Лю-чу (Рюкю. — Сост.) куда ей предписано было зайти для собрания сведений о месте нахождения американской эскадры.

Транспорт «Князь Меншиков» через три дня присоединился к отряду, доставив нам бумаги и письма из Шанхая, подтверждавшие разрыв с Англиею и Франциею. После сего я, с шхуною «Восток» и транспортом, еще раз отправился в Нагасаки, куда все три судна прибыли менее нежели в 24 часа.

Здесь взяв некоторое количество провизии... я с фрегатом «Паллада» направился на третий день Святой Недели в Татарский пролив. Транспорт «Князь Меншиков» отправлен был мною прямо в гавань, назначенную общим местом соединения для всех судов отряда, чтобы сдать нагруженную на него провизию и прочие запасы назначенному мною офицеру для хранения на берегу; командиру же шхуны «Восток» я предписал, описав, сколько позволит время, группу островов Гото, поспешить в Шанхай к прибытию следующей европейской почты, но с крайнею осторожностью, не обнаруживая своего прихода, остановиться в одном из рукавов Янсекиянга, и там, взяв китайскую лодку, пробраться в Шанхай и, получив от американского консула бумаги и письма, собрать последние сведения о наших отношениях к Англии и Франции и спешить соединиться с отрядом также в назначенной гавани. [50]

Опасаясь застать на севере льды, я предпринял воспользоваться остававшимся тогда месяцем времени до наступления весны для описи восточного берега Кореи, и чтобы пополнить весьма неточную карту этих берегов. Погода нам благоприятствовала, и мы проследили весь восточный берег полуострова, в расстоянии от него от полумили до 4 миль; сделанная при этом опись показала в карте атласа Адмирала Крузенштерна, как равно в карте Английского адмиралтейства: The Peninsula of Korea, — лучших из до сего имевшихся, значительные неверности, особенно в положении берега по долготе, при этом открыт нами в обширном заливе Броутона порт, названный мною именем покойного адмирала Лазарева (Залив Йонхынман на северо-востоке Корейского полуострова (прим. сост.).). Карта и опись берегов Кореи представлены были мною на благоусмотрение Его Императорского Высочества Генерал-Адмирала.

Доброе согласие наше с корейцами было прервано на короткое время следующим неприятным случаем: в бухте Лазарева, в одном из корейских местечек, на катер, приставший с офицерами и матросами фрегата «Паллада», напала толпа корейской черни вследствие какого-то недоразумения и осыпала наших градом каменьев и кусков свинца. В ответ на это с катера должны были выстрелить в толпу из охотничьих ружей, причем двое или трое корейцев были ранены, и только тогда прекратилось метание в катер каменьев, которыми три матроса уже получили значительные ушибы.

На другой день я отправился на место этого происшествия с вооруженными людьми и потребовал от старших жителей деревни объяснения. Сии последние униженно просили прощения, объясняя это происшествие тем, что несколько негодяев без ведома их старшин возбудили толпу к этому неприязненному поступку, к которому со стороны наших не подано было никакого повода, ибо как офицеры, так и матросы при съезде на берег соблюдали предписанную им крайнюю осторожность и кротость в обхождении, и в этот раз плыли мимо означенного местечка, но жители знаками просили их пристать к берегу.

Я счел нужным оставить в другом местечке бумагу на китайском языке с описанием этого происшествия, как оно случилось, для отсылки в корейскую столицу, чтобы местные начальники не представили этого события в превратном виде и тем не внушили невыгодного понятия о нашем народе на случай могущих со временем возникнуть, по соседству наших пределов с этими местами, каких-либо сношений.

Восточный берег Кореи, на всем его пространстве, от 35° до 42° северной широты представляет с моря самый печальный вид. Песчаные берега уставлены часто высокими гранитными скалами, лишенными от [51] сильных морских ветров и туманов всякой растительности. Но за первым рядом краснопесчаных холмов, возведенных большею частью морем и ветром, подобно дюнам Голландии, картина изменяется. Обработанные поля сплошь покрывают всю внутреннюю волнистую местность, и весенний вид этих пространств, тогда еще не покрытых зеленью, оживлялся только небольшими, но частыми кедровыми рощами, служащими местом погребения хозяев полей и их семейств. Жители прибрежных деревень снискивают себе пропитание, как мы видели, ловлею рыбы, трепангов и других слизняков и ракушек, также собиранием морской травы, которая, кажется, составляет один из главных предметов их продовольствия. На требование наше продать нам мяса, живности или зелени они отозвались, как первым их гостям, и ожидать следовало неимением этих предметов. Хотя, по всей вероятности, корейцы касательно сношений с иностранцами подвержены тому же стеснению, как и все вообще народы крайнего востока, но как в посещенных нами местах иностранцы никогда не появлялись, то и не было принято достаточных со стороны правительства мер для воспрепятствования нашим сношениям с народом. Вследствие этой оплошности, корейцы свободно приезжали на фрегат и не препятствовали ходить по берегам, а в разговорах откровенно высказали, что производят торг с японцами и что на восточном берегу есть у них значительный город, вероятно, Панх-Гай, производящий торговлю хлебом, металлами и другими предметами.

Я адресовал к их правительству также бумагу, в которой предлагал вступить в торговые сношения с российскими подданными и обещал прийти в течение лета за ответом. Политические события помешали мне впоследствии исполнить это намерение, но я полагаю, что было бы полезно возобновить переговоры при первом случае.

За наступившими в начале мая месяца густыми туманами я не мог довести опись Корейского и Маньчжурского берегов до того места, от которого начинаются исследования Лаперуза, и принужден был окончить оную заливом в 42° 34' N широты, названным мною заливом Посьета...

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info