-

ПОДЖИО М. А.

ОЧЕРКИ КОРЕИ

VI.

ВОСПИТАНИЕ.

Корея, благодаря своему исключительному географическому положению и почти 300-летней политической зависимости от Китая, неизбежно заимствовала от последнего его цивилизацию, идеи, обычаи и религию. Восприняв с глубокой древности многие китайские обычаи, корейцы вместе с тем ввели у себя, начиная с IV века по Р. Х., китайскую литературу и философию, с глубокой древности достигшие в Китае высшей степени развития. С V по XIII столетие государи королевства Син-ра (одно из трех государств, существовавших в то время на полуострове) постоянно отправляли юношество в Нанкин, тогдашнюю столицу Китая, для окончания своего образования и для усовершенствования себя в военных и гражданских науках, процветавших в Китае. Хотя наплыв корейского юношества в китайские учебные заведения начал значительно уменьшаться с XIII века, со времени занятия китайского престола монгольской династией, а с XV столетия даже вовсе прекратился, корейцы, тем не менее, не переставали подражать китайским обычаям и китайскому методу воспитания. Китайский язык со временем в ущерб родному языку получил на полуострове право гражданства; он сделался оффициальным языком корейского правительства, и до сих пор еще все указы, приказы, объявления и [122] судебные приговоры издаются только по-китайски; присутственные места тоже обязаны писать свои донесения и сноситься между собою на этом языке. Кроме того по-китайски пишутся все ученые сочинения, надписи на памятниках и т. д., одним словом, китайский язык играет в Корее ту же роль, которую играл в Европе в средние века латинский язык; надо еще сказать, что нередко даже вывески на лавках и те пишутся китайскими иероглифами. Поэтому неудивительно, что не только ученые и образованный класс знают по-китайски, но и не редко встречаются еще и простолюдины, умеющие кое-как писать и читать на этом языке. Все образование и воспитание в Корее состоит исключительно в изучении китайского языка и обширной китайской литературы. Корейский язык не составляет предмета серьезного изучения. Корейские ученые совершенно пренебрегают родным языком, утверждая, что изучение его в сравнении с китайским столь незамысловато, что для людей, интересующихся серьезной литературой, положительно не подобает заниматься таким простым делом. В школах тоже мало обращают вникания на преподавание корейского языка, хотя и учат детей писать и читать на родном языке. По-корейски все большею частью выучиваются самоучкой. Этим пренебрежением корейцев к своему языку и объясняется полное отсутствие в Корее серьезной корейской литературы. Действительно, в настоящее время сочинения серьезного содержания на корейском языке встречаются весьма редко; за исключением ничтожных романов, мелких собраний стихотворений и сказок для детей, ничего не издается такого, что могло заслужить внимание любителей словесности. Католические миссионеры во время своего пребывания в Корее изучили корейский язык и перевели по-корейски многие священные книги, сделавшиеся, таким образом, доступными и простому народу, поэтому все христиане в Корее умеют читать и писать на своем языке. Вообще изучение [123] корейского языка в сравнении с изучением китайского действительно не представляет больших трудностей. В китайском языке, как известно, каждый иероглиф выражает одно целое понятие, так что необходимость усвоить 20,000-30,000 и более знаков весьма усложняет дело учения и требует, конечно, не мало умственного напряжения и времени. Корейский же язык ничего общего с китайским не имеет. Этот язык имеет азбуку, состоящую из 25 букв: 11 гласных и 14 согласных. Из этих букв составлены по правилам, допускаемым корейским языком, различные сочетания, образующие определенные слоги, числом 199, из которых уже в свою очередь образуются отдельные слова.

При обучении детей чтению, их не учат разбивать слова на слоги, а эти последние на составные их буквы; дети одним только навыком усвоивают себе эти слоги; так, ребенок, выучив на память произношение слогов мо, по и т. д., не приучается разбивать их на составные их буквы м-о, п-о, как то принято у нас. Несомненно, самую большую трудность при изучении корейского языка представляет произношение вследствие того, что у корейцев преобладают гортанные звуки. Читателя, который пожелает ознакомиться с корейской грамматикой, отсылаем к следующим сочинениям: Histoire de l’eglise de Coree, Tome I, par Ch. Dallet, Paris, 1874; History of Corea, by John Ross, Paisley, 1880, и Dictionnaire Coreen-Francais, Iokohama, 1881. В каждом из этих сочинений помещена краткая корейская грамматика с примерами и объяснениями.

Об эпохе изобретения первой корейской азбуки точных сведений не имеется. Полагают, что первая корейская азбука была изобретена в VII веке по Р. Х. Чул-чонг’ом, одним из сановников существовавшего в то время на полуострове королевства Син-ра. Азбука же, находящаяся в употреблении в наше время, изобретена была, как полагают, в начале XV века Сиое-цион-ваном. Корейские азбучные [124] знаки бывают двоякого рода, как и у нас, т. е. знаки, употребляемые при печатании, немного разнятся от знаков, употребляемых при скорописи. Корейцы, как и китайцы, пишут сверху вниз и справа на лево.

В Корее, как и везде, существует некоторое различие между разговорным и письменным языком, употребляемым высшим классом, и языком, употребляемым народом. Высший класс вообще употребляет особые вежливые обороты речи, а для письменных сношений даже выработался особый изысканный слог.

На полуострове встречается много наречий. Корейский разговорный язык, по своему произношению, разнится, смотря по местностям. Так, в столице произношение другое, чем в северных и южных областях, а произношение на севере значительно разнится от произношения на юге полуострова. К тому же в языке северных областей встречается много китайских слов, а в языке южных — много японских. Как в том, так и в другом случае, корейцы переделывают иностранные слова на корейский лад точно так, как мы это делаем со словами, заимствованными из греческого, латинского и других языков. До сего времени ориенталисты не обращали большого внимания на корейский язык, что весьма понятно в виду замкнутости Кореи и трудности приобретать необходимые материалы для изучения этого языка. Теперь же, когда Корея открыла свои двери западным государствам, нужно ожидать, что ученый мир остановит свое внимание на Корее и изучит язык этого своеобразного народа. Замечательно, что в соседних с Кореей государствах корейский язык никогда не был предметом специального изучения. В Японии, положим, изучали корейский язык, но этим делом занималось всего несколько человек, посвятивших себя драгоманской службе при существовавшей в прежнее время небольшой японской колонии в корейском порте Фу-зан. Насколько известно, научных трудов по [125] корейскому языку японские драгоманы после себя не оставили. Японцы с заключением в 1876 г. торгового договора с Кореею начали обращать должное внимание на язык соседнего государствами теперь японские драгоманы усердно взялись за изучение этого языка.

Из европейцев, впервые обративших внимание на корейский язык, следует назвать Клапрота, который собрал и напечатал в 1823 г. в «Asia Polyglotta» несколько сот корейских слов с объяснениями их произношения, а в 1832 г. в печати появился его перевод с японского сочинения «San kokf tsou ranto sets», напечатанное в Iedo в 1786 г. К этому переводу Клапрот приложил корейскую азбуку. Затем Dr. F. Siebold, который прожил много лет в Нагасаки и поэтому имел неоднократные случаи встречаться со многими корейцами, потерпевшими на японских берегах крушение, собрал от самих корейцев подробные сведения касательно их языка и грамматики и в 1833 г. перепечатал китайскую классическую книгу «Тысячу знаков», с корейским переводом этого сочинения, дополнив его дословным переводом всех знаков по-немецки и японски. В 1838 же году Dr. Siebold напечатал в Батавии китайскую книгу «Lui-ho» (sive vocabularium Linense in Coraianum conversum, per P. F. Siebold), в которой с боку каждого китайского знака стоит как произношение его по корейски, так и значение его. Dr. Siebold был, может быть, первым европейцем, который выучился по корейски у самих корейцев, так как Du-Hamel и его товарищи, которые в XVII ст. потерпели крушение у берегов Кореи и были в продолжении многих лет задержаны корейцами, не оставили после себя никаких записок касательно странного языка, на котором им приходилось объясняться; а мореплаватели, как Витсен, Броутон и другие, собрали во время своего посещения корейских берегов весьма незначительное число корейских слов. За три года до появления в свет последнего труда [126] Siebold’а в Батавии напечатан был труд английского миссионера Medhurst, переведшего на английский язык изданный в Корее «Китайско-Корейско-Японский словарь». В этом труде около 4,000 слов объяснены автором. Потом, в 1848 году, в Лондоне появилось сочинение коммандора Бельшера (Belcher) «Voyage of H. M. S. Samarang», в котором помещено собрание нескольких сот корейских слов с их переводом по английски.

Затем в течение 16 лет о корейском языке не появлялось ни одного сочинения. Только в 1864 г. М-р Leon de Rosny напечатал в Париже в «Journal Asiatique», за апрель, статью, озаглавленную «Apercu de la langue Coreenne», статью, составленную по данным, сообщенным католическими миссионерами, посетившими Корею. Тут следует упомянуть, что французские католические миссионеры, благодаря их самоотвержению и неутомимому трудолюбию, оказали не малую услугу науке изучением и ознакомлением ученого мира с языком, обычаями и т. д. корейцев. На основании сведений, полученных от миссионеров, пребывающих в Корее, миссионер Ch. Dallet издал в Париже в 1874 г. весьма интересное сочинение «Histoire de l’Eglise de Coree». В первом томе помещены интересные сведения касательно корейского языка и тут же приложена краткая корейская грамматика. В том же году наш соотечественник М. Пуцилло издал в С.-Петербурге «Опыт Русско-Корейского словаря»; за этот труд автор наверно заслужит искреннюю благодарность всех тех лиц, которым придется, в виду открывающихся правильных сношений с Кореей, пользоваться этим словарем. В следующем 1875 г. в «Известиях Императорского Географического Общества» помещены были интересные замечания архимандрита Палладия (бывшего тогда настоятелем православного монастыря в Пекине) о словаре М. Пуцилло. Кроме этой критической статьи арх. Палладия о корейском языке, с 1870 г. стали появляться разные [127] критические статьи английского консула в Хиою (Япония) Астона (Aston), который поместил в «Журнале Королевско-Великобританского Азиатского Общества», за 1876 г., статью, посвященную корейскому языку, потом того же автора и о том же поэте появились статьи в «The Japan Mail» от 28 января 1878 г. и в «The Chrysanthemum» (Газеты эти издаются в Японии.), за май и сентябрь 1881 г. В 1880 г. появился интересный труд протестантского миссионера John Ross «History of Corea», в котором кроме подробного изложения истории Кореи по китайским источникам помещен еще краткий обзор корейской грамматики.

Над изучением корейского языка, бесспорно, больше всего трудились католические миссионеры, которые собрали за время многолетней их миссионерской деятельности в Корее весьма ценный материал, могущий значительно облегчить изучение этого языка. Так, епископ Давелуи долгое время трудился над «Китайско-Корейско-Французским» словарем: потом отец Пуртье составил «Корейско-Китайско-Латинский словарь», а о. Питиникола составил «Латинско-Корейский словарь», который содержал более 30,000 латинских слов и около 100,000 корейских. Кроме того общими силами составлена была первая корейская грамматика. К несчастию в 1866 году, почти накануне отправления этих замечательных трудов во Францию для их печатания возобновились гонения против христиан, во время которых все книги миссионеров были захвачены корейскими чиновниками и преданы огню. С тех пор над этим делом трудился епископ Ридель, корейский апостолический викарий, и многие миссионеры, которые с помощью образованных корейских христиан издали в 1881 г., в Иокохаме, труд под заглавием «Dictionnaire Coreen-Francais»; к этому прекрасному словарю, [128] содержащему весьма ценные объяснения, многих корейских слов, приложена подробная корейская грамматика.

До сего времени не разрешен вопрос, к какой категории языков принадлежит корейский язык. О. Далле причисляет его к татарским языкам и обращает внимание на то весьма интересное обстоятельство, что корейская грамматика очень сходна с грамматикой дравидийских языков, т. е. языков народов, обитающих в южной Индии. Во многих случаях грамматические правила этих языков не только сходственны, но и тождественны. Сходство некоторых корейских и дравидийских слов не менее поразительно. Под дравидийскими языками, как известно, разумеют те языки Индии, корни которых ничего общего с корнями санскритского языка не имеют. Полагают, что первые обитатели Индии изъяснялись на этих языках до вторжения в Индию людей, говорящих по санскритски. Со временем наука, конечно, решит этот интересный вопрос.

Теперь перейдем в описанию корейской школы, корейской системы образования, а также в описанию экзаменов, обязательных для лиц, желающих поступить на государственную службу. В течение многих столетий изучение китайской литературы составляло как бы привиллегию одних высших сановников королевства и небольшая кружка состоящих при дворе лиц. Большинство же населения пребывало в глубоком невежестве. С появлением в Корее буддизма, в IV веке по Р. Хр. начинается первое распространение образования среди народа, так как служители Будды в жрецы преимущественно вербовали людей из среднего класса и из народа; к тому же первые книги религиозного содержания, напечатанные языком, доступным простому народу, издавались по почину буддийских монахов и усердно распространялись среди народа буддийскими проповедниками. Впоследствии корейское правительство в подражание китайцам стало требовать от лиц, поступающих на государственную службу, знание [129] китайской литературы и философии, и с этой целью установлены были особые экзамены. Замечательно, что, не смотря на такое требование, правительство нисколько не заботится о начальных и других школах, долженствующих служить рассадниками образования для королевства. Единственные учебные заведения, содержимые на средства правительства — это 8 специальных школ, о которых поговорим впоследствии. Положим, что во всех городах и даже деревнях существуют начальные школы, но они содержатся не на средства правительства, а частными людьми, занимающимися воспитанием детей за определенную плату; многие же школы существуют исключительно, благодаря щедрости местных богатых людей.

В школу детей обыкновенно отправляют, начиная с 5-8-летнего возраста. Все преподавание происходит исключительно по китайски и по учебникам, введенным для сего предмета в китайских начальных и других школах, и состоит в чтении, писании и выучивании наизусть китайских учебников. Дети всегда учатся в классах громко и все зараз, отчего шум и гам в школах во время учения неимоверный. Для поощрения детей, им обыкновенно за успешное учение в награду дарят разные письменные принадлежности, или же дарят деньгами, а то просто угощают обедом. Обучение китайскому чтению производится по китайской классической книге «Тысяча знаков». Книга эта замечательна тем, что во всем сочинении ни один знак (иероглиф) не повторяется. Предание гласит, что книга эта была сочинена одним мудрецом в продолжение всего одной ночи, и что от этого умственного усилия волосы и борода сочинителя сразу побелели. Для детей книга эта печатается с весьма крупными иероглифами, и для облегчения им усвоения иероглифов справа каждого китайского знака значится его произношение по корейски, а слева перевод слова тоже по корейски. Сначала дети изучают эту книгу наизусть, а потом [130] их заставляют переписывать ее с начала до конца. Когда же они изучили всю книгу и вникнули в смысл этого сочинения, то переходят к изучению других китайских классиков.

В старшем возрасте учение состоит из критического разбора разных китайских сочинений, из составления литературных сочинений в прозе и стихах, причем главным образом обращается внимание на изящное изложение мысли. В системе преподавания не допускается никаких нововведений; корейцы придерживаются во всем древнего способа образования. Тут следует заметить, что корейцы произносят все китайские слова по своему, на корейский лад, отчего в Китае, конечно, никто не понимает этого своеобразного языка, и для объяснений с китайцами корейцам приходится обращаться к помощи китайских письмен. Кроме китайской литературы, предметы обучения составляют: 1) сборник правил общежития, заключающий в себе правила, относящиеся до брака, смерти, гостеприимства, войны и проч.; 2) музыка; 3) древняя история; 4) математика, т. е. четыре арифметические правила, уравнения, извлечение квадратных корней, измерение твердых тел, квадратное измерение и наконец тригонометрия.

Скажем несколько слов о математических познаниях корейцев. Знакомством с математическими науками корейцы обязаны китайцам, которые освоились с этими науками благодаря магометанам, а впоследствии католическим миссионерам. Корейская система счисления довольно сложна в виду того, что при написании двухзначного, трехзначного и т. д. числа, корейцы пишут каждый разряд отдельно, таким образом: число 95 пишется 90, 5; 768 пишется 700, 60, 8: а 1852 пишется 1000, 800, 50, 2. Обыкновенный счет производится посредством палочек, камешков, медных денег или, наконец, на счетах. Палочками считают следующим образом: число 123 пишется 1, 11, 111; деньгами — [131] напр., число 129 изображают так: 0₁, 00₂, 0000°₉; кружок, или палочка сверху знака считается за пять. Существует еще другой способ счисления, черточками, в котором тысячи представлены горизонтальными черточками, сотни — перпендикулярными, десятки — опять горизонтальными черточками, а единицы — перпендикулярными. При этой системе число 3425 пишется так: ---₃, ||||₄ =₂ |||||₅. Этот способ счисления, впрочем, редко употребляется. Все свои вычисления корейцы большею частью производят посредством счетов. Счеты эти введены из Китая, где они имеют такое же обширное применение, как и у нас. Китайские счеты, следует заметить, несравненно сложнее наших; они бывают разной величины, начиная с карманного размера и кончая большими счетами в один или два фута длины, на которых торговцы производят свои вычисления. Не смотря на всю сложность конструкции этих счетов, корейцы с замечательной быстротой производят по ним все свои вычисления, даже самые сложные. Однако, для пользования этими счетами необходимо выучить на память некоторые арифметические правила, как напр., таблицу умножения; для более же сложных вычислений выучивают особые таблицы, составленные исключительно для лиц, пользующихся счетами. Посредством счетов производится не только сложение, вычитание, умножение и деление, но еще дробные вычисления и даже извлечение квадратных и кубических корней. Все эти вычисления, повторяем, производятся корейцами с неимоверной быстротой.

В Корее, как уже было сказано, существует всего 8 специальных учебных заведений, которые содержатся на средства правительства. Однако, не смотря на покровительство, оказываемое правительством этим школам, наука не только не процветает в Корее, а напротив уступила место грубому невежеству. Специальные эти заведения следующие: [132] 1) институт драгоманов; 2) астрономическая школа; 3) медицинская школа; 4) институт хартий; 5) школа рисования; 6) школа правоведения; 7) школа счетоводства; 8) школа, подготовляющая надсмотрщиков для имеющихся в столице водяных часов.

1) Институт драгоманов. Тут изучаются: китайский, манджурский, монгольский и японский языки. Каждый ученик обязан изучить только один из этих языков. Так как драгоманы играют видную роль на службе, то в этот институт молодые люди поступают весьма охотно. Драгоманы, окончившие тут курс, сопровождают корейские посольства, отправляемые в Китай и в Японию, и прикомандировываются к иностранным посольствам, пребывающим в Корее. До последнего времени в городе Тонг-ной, недалеко от Фузана, постоянно находился драгоман японского языка для всех сношений с японцами. С окончательным открытием Кореи иностранцам, нужно полагал, что институт драгоманов приобретет весьма важное значение.

2) Астрономическая школа. Тут проходится курс астрономии и чернокнижия, изучается способ предугадывать счастливые дни, равно как лучший способ гадать и наблюдать за четырьмя временами года. Цель этого заведения приготовить искусных астрономов и колдунов для королевской службы. На астрономический отдел ежегодно принимается только 10 студентов, а на отдел астрологии и геоскопии 4 человека. На экзаменах по астрономии требуется знание математики, умение измерять небесное пространство и составлять календарь по движению небесных светил. От экзаменующихся по геоскопии требуется умение распознавать счастливые места при выборе могил и т. д. Корейцы до сего времени не отделили астрономию от колдовства, у них одно дополняет другое. Для астрономических наблюдений в столице построена башня в 20 футов вышины. О всех необыкновенных небесных явлениях астрономический приказ [133] немедленно докладывает королю, по распоряжению которого об этих явлениях дается своевременно знать пекинскому двору. На обязанности этого приказа еще лежит ежегодное издание календаря. Но познания астрономов так плохи, что они даже с трудом применяют на деле китайский календарь, ежегодно получаемый корейцами из Китая. Нужно полагать, что корейские астрономы всегда отличались полным незнанием дела, так как по закону постановлено, что если календарь, доставленный из Китая, не окажется согласным с календарем, изданным в Корее, то начальник астрономического приказа ссылается на отдаленные острова. Но и эта строгая мера, как видно, нисколько не подвинула науку.

3) Медицинская школа. Она имеет два отделения, но без существенного между ними различия; все различие состоит лишь в том, что в одно отделение поступают лица, посвящающие себя врачебной службе при дворе, а в другое поступают лица, желающие заниматься вольной медицинской практикой. В медицинскую школу большею частью поступают младшие дети чиновников, а также дети наложниц. Самые важные медицинские сочинения, по которым производится испытание будущих корейских врачей, следующие: «Ботаника», «Правильное толкование медицинской науки», «Сборник рисунков, изображающих жилы человеческого тела», «Объяснение строения человеческого тела» (оно производится по медной фигуре, изображающей тело человека), «Средство получить пользу», «Сочинение о средствах, которые должны быть употребляемы при разных болезнях», «Способ составления лекарств», «Сборник необходимых рецептов в опасных случаях», «Полное описание женских болезней», «Сборник, содержащий описание разных болезней», «Сборник, содержащий разные сведения касательно беременности и касательно рождения детей».

Тут следует сказать несколько слов о состоянии медицинской науки в Корее. [134]

Корейцы приняли китайскую медицину, как основание для изучения этой науки. Со временем же они сравнительно с китайцами сделали столь большие успехи в области медицинских изысканий, что оставили далеко за собой своих учителей, которые, не смотря на всю свою заносчивость и самомнение, должны были тем не менее сознаться в преимуществе корейской медицинской науки и даже перепечатали лучшие корейские сочинения по медицине. Своему развитию наука эта обязана отчасти выдающимся личностям из дворянского сословия, которые занимаются медициной из любви к науке, из любопытства, либо ради препровождения времени, а также некоторым профессиональным врачам, которые своим трудолюбием, серьезным отношением в делу и практикой приобрели довольно обширные медицинские познания. Но подобные врачи в Корее редки. Бесспорно, ученые врачи встречаются только в столице, в остальных же местностях они большею частию ничем не отличаются от знахарей и им подобных людей. Народ, надо заметить, всегда предпочитает скорее обращаться к колдунам, чем к врачам. Придворные врачи пользуются иногда большим почетом, и их искусство щедро вознаграждается. В отдаленных от столицы местностях казенные врачи почти не встречаются. Кроме этих врачей в столице есть еще много женщин-врачей. Обыкновенно из провинции красивейших казенных рабынь отсылают ко двору, где они обучаются древнему способу лечения, как женщин, так и мужчин. Эти женщины-врачи занимаются преимущественно лечением женщин, находящихся во дворце, равно как и жен сановников. Таких женщин-врачей при дворе обыкновенно бывает около 70. Врачи-женщины тем более необходимы, что в случае заболевания, напр., жены сановника, к больной для подробного ее осмотра врач ни под каким предлогом не допускается; ему позволяется только подойти к дверям спальни [135] больной и чрез едва раздвинутые занавески на скорую руку ощупать пульс больной.

При лечении болезней корейские врачи прописывают, как внутренние, так и наружные лекарства; но так как корейцы вообще не питают никакого доверия к наружным средствам, то эти последние мало применяются на практике, хотя для наружного действия и приготовляются различные пластыри и мази. Корейцы делят все лекарства на: смертельные и оживляющие; так, сера из ушей, по их мнению, принадлежит к ядовитым лекарствам, а слюна — к оживительным веществам, почему ее и не следует напрасно выплевывать. Во всех окружных и уездных городах есть лавки, где исключительно продаются разные лекарства; корейцы дают предпочтение лекарствам, приготовленным из разных местных трав, но если запас местных лекарств истощается, то он пополняется лекарствами, привезенными из Пекина. Так как отравление ядом в прежнее время было явление весьма не редкое, то правительство установило строгие правила, которые должны соблюдаться при продаже сильно действующих лекарств; так, всякое ядовитое лекарство может быть отпущено в том лишь случае, если покупатель представит свидетеля, удостоверяющего, что лекарство действительно необходимо покупающему оное. Вообще, приготовление ядов частными лицами, не имеющими на то разрешения, строго преследуется. Лекарства всегда даются в виде микстуры и за редкими исключениями в другом каком-нибудь виде. Микстура обыкновенно получается от варки одновременно от 20 до 30 различных сортов трав, в которым прибавляют еще разные другие вещества. Укрепляющие лекарства занимают первенствующее место к корейской медицине. Самые распространенные из всех средств этого рода следующие: мясной сок, декогт из корня жен-шеня и олений рог. [136]

Жень-шень (panax quinquefolium) растет в диком виде в горах; цветы его белые, корень редко достигает толщины мизинца, длиною же он в два-три дюйма; корень этот походит на морковь; он шероховат и мясист, белого цвета, а после просушки принимает красноватый цвет. Хотя этот корень разводится также на огородах, однако, только дикий корень ценится, так как он один будто обладает целебным свойством. Вообще, этот корень продается за баснословные цены. По рассказам, жен-шень исцеляет болезни, восстановляет силы и, как укрепляющее средство, есть лучшее в мире, с которым хина никоим образом сравниться не может; поэтому корень этот пользуется на всем крайнем востоке большою известностию. Говорят, что посредством этого лекарства нередко восстановляют на несколько дней силы даже умирающего. Для приготовления лекарства берется всего один корень, который разрезывается на мелкие куски и затем настаивается на араке в течение по крайней мере одного месяца. Настой этот дается больному небольшими приемами. В чистом виде это лекарство почти никогда не принимается, а большею частью с примесью некоторых других лекарств. Насколько известно, европейцы, которые принимали это лекарство, подвергались весьма серьезным болезням воспалительного свойства.

Лекарство, приготовленное из оленьего рога, по уверениям корейцев, восстановляет силы человека на более продолжительное время, чем жен-шен. Корейцы утверждают, что целебное свойство оленьего рога не бывает всегда одинаково и зависит будто от той местности, где живет зверь. Так, рог оленя, который водится в областях Пионь-ань и Хам-кион мало ценится; лучший же олений рог добывается в области Кан-уонь, да и тот знатоки еще различают, смотря по уездам этой области. [137] Олень должен непременно быть убит в период образования рогов, т. е. ранее, чем рог начинает твердеть, иначе целебное свойство его, по поверию корейцев, вполне пропадает. Убив зверя, ему тотчас отрубают голову, которую немедленно опрокидывают и держат в таком положении в течение приблизительно 12 час., с целью, чтобы вся кровь перешла в рога. После этого, со всевозможными предосторожностями, рог подвергают медленной сушке на маленьком огне. Для приготовления лекарства из этого рога, его немного скоблят и в таком виде примешивают к соку каких-то растений. Лекарство это дается больным небольшими приемами, и силы больного удивительно как быстро восстановляются. Весьма возможно, что целебное свойство этого лекарства зависит не от оленьего рога, а скорее от декогта разных растений, и что, примешивая к травяной настойке порошок из оленьего рога, только увеличивают цену весьма незамысловатого лекарства. Как бы там ни было, но корейцы глубоко убеждены в целебных свойствах оленьего рога.

Из других веществ, имеющих большое значение в корейской медицине, следует упомянуть: теплую оленью кровь, которая принимается внутрь тоже для восстановления сил расслабленного организма; оленьи печень и желчь, равно как медвежья печень обладают, будто бы, чудесными медицинскими качествами, почему и продаются на вес серебра. Существует поверие, что печень мальчика вылечивает некоторые болезни. Убийство с целью добыть это лекарство даже предусмотрено законом и карается смертью. Тигровые кости идут для приготовления различных лекарств, для чего их предварительно варят, а потом толкут в порошок. Лекарство это весьма дорогое и очень ценится. Для очищения крови, корейцы принимают настойку из корня levisticum. Против кашля дается лекарство, настоенное на корне растения platy codon [138] grandifolium. Корень растения «scutellaria viscidula» играет весьма важную роль при изготовлении лекарств. Его собирают в большом количестве, около 28,000 фунтов в год. Действие сока мака (опиум), как успокоительное средство при разных болезнях, было уже известно корейцам с незапамятных времен и составляет одно из главных медицинских средств корейских аптек. После родов родительнице дают немедленно пить теплую воду с медом, а как укрепительное средство, настойку из медвежьей печени. На вкус последнее лекарство очень горькое. Вследствие дороговизны этого средства им мало пользуются. Против ужаления ядовитой змеи существуют разнообразные средства; самое же распространенное средство заключается в том, что ужаленное место намазывается раствором пшеничной муки, которая для уменьшения боли принимается также и во внутрь.

Благодаря невежеству корейских врачей, успешная борьба с такими болезнями, как холера и оспа, конечно, немыслима. Холера появлялась несколько раз в Корее, и жертвы ее насчитывались каждый раз несколькими тысячами. Оспа есть настоящий бич корейцев. Нет почти корейца, который бы не заболевал этой болезнию, свирепствующей там с неимоверной силой, так что нередко почти все, заболевшие оспой, умирают. Зачастую бывает, что в одном уезде одновременно заболевают все дети, причем тела их покрываются гнойными прыщами или отвратительной корой. Зловоние в это время бывает столь сильное, что без опасности для жизни нельзя оставаться в домах, где лежат такие больные. О прививании коровьей оспы корейцы не имеют понятия, но говорят, что с глубокой уже древности им известен особый способ прививки оспы. Для прививания оспы, корейцы не употребляют ланцета, а оспенную материю, снятую с больного, кладут в ноздри пациента, и этим способом совершается всасывание оспенной материи в кровь. [139] Более состоятельные люди не прибегают, однако, к этому способу; они принимают внутрь какое-то жидкое лекарство, состав которого нам неизвестен. Как бы там ни было, но как в том, так и в последнем случае, оспа показывается на третий день после прививки. Замечено, что из всего числа лиц, которым прививается оспа, 9/10 остается в живых; а в тех местностях, где оспу не прививают, болезнь имеет почти всегда смертельный исход. Вообще, более половины детей обыкновенно умирает от этой болезни, бывают даже годы, когда в некоторых местностях все дети без исключения умирают, а в столице эта болезнь насчитывает ежегодно тысячи жертв. При появлении оспы суеверные корейцы тотчас обливают себе голову водой по несколько раз в сутки и уверяют, что в этих случаях морская вода предпочтительнее пресной.

Нужно заметить, что корейцы довольно часто прибегают в лечению водой; так, тяжело больных они обливают в полночь от 5 до 7 раз холодной водой. При заболевании тифом корейцы первым делом стараются вызвать у больного обильную испарину, иначе больной умирает через 3-4 дня. Корейские врачи уверяют, что они быстро вылечивают каменную болезнь, и это без всяких хирургических операций; больному дают какую-то микстуру, состав которой врачи держат в величайшей тайне. В некоторых болезнях корейские медики прибегают к вкалыванию игл (акупунктура), которое состоит в том, что посредством чрезвычайно тонкого ланцета врач производит на больных местах тела проколы до 4 или 5 сантиметров глубины с целью восстановления правильного кровообращения. Некоторые врачи так ловко производят наколы, что при этом ни малейшая капля крови не показывается. Насколько известно это единственная операция, совершаемая корейскими врачами, так как хирургическая наука [140] их вполне неизвестна. Существуют подробные сочинения, трактующие о способе производить наколы и выборе места для этого; для наглядного же обучения студентов наколы производятся на модели человеческого тела, изготовленной из железной проволоки.

Весьма понятно, что при таком плачевном состоянии корейской медицины, больной должен главным образом надеяться на свой организм, а уж никак не полагаться на ученость корейских эскулапов.

4) Институт хартий. Тут студенты изучают деловой слог, употребляемый при оффициальной переписке с пекинским двором, и кроме того они обучаются архивному делу.

5) Школа рисования. Главное назначение этой школы состоит в приготовлении искусных художников, долженствующих рисовать портреты королей. Но кроме того, тут обучают черчению карт, рисованию планов и т. д. Обучение рисованию производится по китайским образцам. В настоящее время искусство рисования находится в полном упадке. Этим делом занимаются только младшие дети мелких чиновников и люди низшего сословия. Произведения корейских художников самые незамысловатые и идут преимущественно на оклеивание ширм, а иногда ими также украшаются и стены в приемных комнатах. О высоком художественном таланте древних художников у корейцев до сего времени сохранилось много рассказов; так, предание гласит, что художники так поразительно верно передавали кистью изображения тигров, соколов и других животных, что приводили в страх самых зверей.

6) Школа правоведения. Она состоит при министерстве уголовных дел. Тут главные предметы изучения составляют: уголовные законы, изданные в Китае при династии Минг (1368-1615 по Р. Хр.); судебное производство, [141] дабы правильным решением тяжб избегнуть апелляций, и подробное изучение королевских указов. В эту школу ежегодно поступает 18 человек. По окончании курса правоведы поступают на службу при судах, где они состоят ближайшими помощниками судей и руководят ими при определении размеров наказания. Насколько известно, в настоящее время знания корейских правоведов никоим образом не удовлетворяют их назначению.

7) Школа счетоводства. Она приготовляет счетчиков для службы по ведомству министерства финансов, где этим чиновникам, кроме ведения общих счетов по приходу и расходу государственного бюджета, нередко поручается не только составлять сметы о стоимости сооружений тех или других казенных зданий, но на них иногда даже возлагают обязанность руководить работами по сооружению этих построек. Насколько известно, в настоящее время математические познания этих счетчиков не превышают знания первых четырех арифметических правил.

8) Школа, где подготовляют надсмотрщиков для единственных существующих в Корее часов. Часы эти состоят из гидравлического снаряда, и счет времени ведется по равномерному падению капель воды. Нужно полагать, что корейцы, ознакомившись с нашими часами, скоро закроют, если уж и не закрыли, это заведение, как совершенно бесполезное.

Теперь нужно сказать, что в Корее изучение математических наук, языковедения и проч. не уважается в той мере, как изучение китайской литературы и философии, поэтому дворяне редко посвящают себя изучению этих предметов и занимаются ими разве только из любознательности. Изучению этих наук посвящают себя только дети некоторых семейств, образующих (как мы говорили в отделе о сословиях) нечто в роде среднего класса, которому присвоены различные привиллегии и который [142] пользуется в стране всеобщим уважением. Должности, равно как и самый род занятий, переходят в этом классе от отца к сыну из поколения в поколение. Молодые люди только из этого именно класса и поступают в одну из вышеупомянутых специальных школ, где посвящают себя изучению одной какой-либо науке. Окончившие курс получают по выдержании особо установленного экзамена дипломы на драгомана, на астронома, на врача и т. д. и немедленно определяются на службу. Заметим, что лицам этого класса не возбраняется, если пожелают, также являться и на публичных экзаменах, для соискания ученых степеней, необходимых для поступления на государственную службу другого рода. Приобретая это право, они назначаются на места секретарей при начальниках областей, на должности уездных начальников, начальников портовых городов и т. д.; на высшие же должности их весьма редко назначают.

Выше мы неоднократно говорили, что лица, желающие поступить на государственную службу, обязаны выдержать особо установленные с этою целью экзамены; экзамены эти можно вполне справедливо назвать государственными экзаменами, так как назначаемый на какую-либо должность должен непременно иметь ученую степень, соответствующую этой должности. Ученых степеней всего три: самая низшая степень это — чу-ши; следующая степень это — чин-са и самая высшая — кеун-чиеи.

Степень чу-ши приобретается на экзамене, называемом «начальным экзаменом», который бывает ежегодно в каждом губернском и уездном городе. Испытание кандидатов на этих экзаменах происходит в присутствии особой коммиссии, заранее для этого назначенной. Если желающий экзаменоваться находится в близких отношениях к одному из экзаменаторов, то ему не разрешается являться на испытание, и в таком случае он отправляется держат экзамен [143] в другой город. По правилам, отец и сын не могут одновременно экзаменоваться в одном и том же месте. Удостоенные степени чу-ши имеют право поступать только на низшие государственные должности, как напр., состоять секретарями при губернских и уездных учреждениях и т. д. Желающие же получить повышение по службе, или прямо поступить на высшие государственные должности, должны приобретать ученые степени чин-са или кеун-чиеи. Степени эти приобретаются только на экзаменах, которые происходят в столице каждые три года. О времени, когда должны происходить эти экзамены, правительство всегда заранее извещает все население, рассылая всюду особые о том объявления. К этим экзаменам со всего королевства стекаются иногда более тысячи кандидатов, но вследствие трудности экзамена из 1000 экзаменующихся всего только 200 человек удостаиваются упомянутых ученых степеней. Остальным предоставляется право снова являться в экзаменам через три года. Бывает, что многие кандидаты до 12 раз являются на испытание и все-таки не получают искомой степени. Кроме этих очередных экзаменов бывают еще экзамены, называемые «чрезвычайными экзаменами», которые назначаются королем не в очередь, в знак благоволения к народу в тех случаях, когда в королевстве происходит какое-либо радостное событие, как напр., женитьба короля, рождение наследника и т. п.

На все эти экзамены всякий имеет право являться, за исключением детей наложниц, которые допускаются только к малому военному экзамену. От экзаменующихся не требуется предъявления никаких документов, свидетельствующих о получении первоначального образования, ибо каждый учится, как знает и где может, до этого никому никакого дела нет. Но взамен этого каждый обязан представить родословную четырех предков. Приезжие из провинции должны кроме того в удостоверение своей личности представить [144] свидетельство трех лиц из чиновного сословия и уроженцев той же области, а столичные жители представляют о том же удостоверение, выданное столичным полицейским управлением. Всякий подлог во время экзаменов строго карается законом; так, отправивший по свидетельству вместо себя другое лицо отдается за это в матросы; тайно принесший с собой на экзамен книгу вовсе не допускается к испытанию. За подмен сочинения, и за списывание его у другого виновный определяется в солдаты и ссылается в отдаленные места.

Экзамены происходят публично и в присутствии особой коммиссии, состоящей из 7 членов, которые назначаются каждый раз по распоряжению министра церемониальных дел. Все экзамены происходят исключительно по китайски и состоят из разбора девяти китайских классических сочинений и из толкования темных выражений, встречаемых в этих классиках, из сочинения на данную тему стихов, из сочинения стихов в честь короля и его супруги и наконец из нескольких устных ответов по китайской литературе. Каждый экзаменующийся, вручая коммиссии свою письменную работу, одновременно с этим передает еще запечатанный, небольшой кожанный пакет или сумку, который содержит сверток бумаги с подробным описанием родословного места жительства, имени и фамилии автора сочинения. В случае, если чье-либо сочинение удовлетворяет требованиям экзамена, печать с кожанной сумки срывается в присутствии экзаменационной коммиссии, и автор сочинения тогда громогласно вызывается и выслушивает одобрительные отзывы членов коммиссии о его литературном труде. В случае же неудачи сумка остается запечатанной и возвращается тому, кто признает печать за свою.

Экзамены продолжаются всего несколько дней. Выдержавшим испытание выдаются, смотря по успехам, от имени короля дипломы на степень чин-са, или на высшую степень [145] кеун-чиеи (доктора). Диплом состоит из дощечки, приготовленной из толстой бумаги, на которой пишется имя и фамилия лица, удостоенного той или другой ученой степени, упоминается о самой ученой степени и, наконец, тут помещается похвальное слово выдержавшему экзамен. К каждой дощечке прикладывается печать короля. Дипломы для лиц, удостоенных степени чин-са, пишутся на белой дощечке, а для удостоенных степени кеун-чиеи — на красной, с выведенными по краям гирляндами цветов. Дипломы эти сохраняются, как драгоценность, и составляют гордость всех родственников приобревшего оный. Удостоенные степени чин-са назначаются на различные должности в областях, по истечении же нескольких лет службы их определяют начальниками уездов и т. д. Получившие — же степень кеун-чиеи назначаются тотчас же на важные должности при дворе или в столице, в одном из министерств; со временем их назначают управителями областей или начальниками какого-либо значительного города. В таком случае чиновники эти подвергаются еще дополнительному испытанию, состоящему в знании способов и средств, служащих: к развитию земледелия и шелководства, к увеличению народонаселения, к распространению образования, к усовершенствованию войска, в соразмерному распределению податей, в уменьшению количества тяжебных дел и, наконец, к пресечению преступлений. Следует заметить, что степень кеун-чиеи (доктора) дается только потомственным дворянам, и лица из простого народа, как бы учены они не были, никогда не удостаиваются этой степени. Значит лицам, вышедшим из простого сословия, доступ к высшим должностям вполне закрыт.

Накануне дня, назначенного для экзаменов, все кандидаты сходятся в здание, отведенное для сего предмета, и тут всякий занимает для себя более или менее удобное [146] место, где и располагается со своими пожитками. Многие являются сюда со своей провизией и даже в сопровождении двух или трех слуг, почему все это собрание людей представляет вид беспорядочной толпы. При таких условиях понятно, что теснота в экзаменационном здании бывает неописанная и, если принять во внимание, что помещение это уж и без того тесное и до нельзя грязное, то можно себе представить, какое зрелище представляет накануне экзаменов этот храм науки, битком набитый людьми всякого возраста, которые всю ночь на пролет пьют, едят, курят и поют, чем, конечно, значительно мешают более трудолюбивым товарищам готовиться к испытанию следующего дня. Вообще, поведение кандидатов, отправляющихся в столицу на экзамены, не заслуживает одобрения. Они всегда путешествуют большими партиями и представляют из себя беспорядочную и буйную толпу, которая по дороге производит такие бесчинства, что содержатели заезжих дворов страшатся появления подобных посетителей столько же, сколько посещения сановников и сопровождающей их челяди.

Иногда на экзаменах присутствует сам король, и в таком случае испытание происходит не в обычном экзаменационном здании, а во дворце, где за неимением необходимого помещения в самом дворце для экзаменующихся отводится отдельный двор. Тут кандидаты принуждены работать под зонтиками, защищающими их от солнца или от непогоды. Экзаменационная же коммиссия заседает в дворцовом здании, выходящем на упомянутый двор. Король, который лично председательствует в этой коммиссии, окруженный высшими сановниками, восседает на троне, украшенном резьбой, изображающей драконов. Тема для литературного сочинения дается самим королем и тотчас пишется на бумажных свертках крупными китайскими иероглифами и выставляется снаружи дворца на прочтение экзаменующихся. На этих экзаменах соблюдается тот же самый [147] порядок, какой был нами уже выше описан. Но в данном случае король лично награждает дипломом лиц, удостоенных ученой степени кеун-чиеи. Получивший степень доктора приближается к трону и, сделав три глубоких поклона королю, принимает от него красную дощечку, которую тут же привешивает к груди, и по совершении еще четырех поклонов удаляется.

Окончившие с успехом экзамены сопровождаются домой богатой и шумной процессией, устраиваемой в их честь по распоряжению экзаменационной коммиссии. Затем для них устраивается трехдневный праздник. На следующий день по окончании экзаменов награжденные учеными степенями, одевшись в приличное случаю платье, отправляются верхом и в сопровождении музыкантов делать визиты главным сановникам, экзаменаторам, родственникам и знакомым. По окончании же празднеств они поступают на службу и получают должности, соответствующие полученной ученой степени. В Корее существует обычай потешаться и подурачиться над только что удостоенным ученой степени. Обычай этот состоит в том, что в известный день к выдержавшему экзамен на дом являются по очереди все его знакомые, которые, обступив хозяина, пресерьезно вымазывают ему все лицо чернилами, а затем обсыпают его мукой. Когда же несчастный, полагая, что все вдоволь над ним потешились, и всем его мытарствам пришел конец, уходит к себе и возвращается, умывшись, то вдруг являются опять новые знакомые, которые с ним проделывают ту же самую злую шутку, повторяющуюся иногда до десяти, двенадцати раз сряду. Только после этой глупой и грубой потехи кружок его знакомых соглашается признать за ним ученую степень, приобретенную по конкурсу на публичном испытании. Следует еще сказать, что во время описанных сцен гости постоянно приходят и уходят, при чем угощаются на счет хозяина, и горе ему, если он откажется сделать своим [148] мучителям приличное угощение; в таком случае гости, не долго думая, принимаются бить его до тех пор, пока не добьются своего.

В Корее, как и везде, для лиц, желающих поступить на военную службу, установлены специальные экзамены, которые, кстати заметим, далеко не так строги, как те, которые требуются от лиц, поступающих на гражданскую службу. Военные экзамены бывают большие и малые. Первые установлены для лиц, желающих поступать на высшие военные должности, а вторые для кандидатов на низшие военные должности. От всех без исключения кандидатов на военные должности требуется главным образом меткая стрельба из лука, искусство владеть копьем и мечем, обладать силой и вообще исполнение разных военных упражнений. На больших экзаменах, кроме того, требуется критический разбор семи классиков, трактующих о военном искусстве, а на малых экзаменах требуется только решение легкой письменной задачи. На больших военных экзаменах, при испытании стрельбы из лука, ружей и т. д., король, в большинстве случаев присутствует лично.

Испытание в военном деле состоит в следующем: 1) в стрелянии из лука деревянной стрелой на расстоянии приблизительно в 170 сажен; каждый стрелок имеет право пустить три стрелы и, если одна из них долетит до цели, то стрельба считается удовлетворительною; 2) в стрелянии из лука железной стрелой, весом около 12 фунта, на расстоянии приблизительно в 60 сажен; 3) в стрелянии плоской стрелой; 4) в стрелянии в цель из лука с лошади; для того, чтобы лошадь не сбилась с прямой дороги во время стрельбы, ее пускают рысью или в галоп по прямой дорожке, вырытой в виде канавы; дорожка эта имеет около аршина глубины и всего 2 шага ширины; 5) в стрелянии в цель из ружья, на расстоянии 75 сажен; полагается сделать три выстрела; 6) в скорости ходьбы, [149] которая измеряется расстоянием, пройденным во время равномерного вытекания воды из сосуда определенных размеров; 7) в измерении силы: для этого испытания требуется, чтобы человек, который подымает в каждой руке по 1 пуду 30 фунтов, проходил возможно длинное расстояние, или же стрелой пробивал кожанный щит, наконец 8) в игре мячом, сидя на лошади. Игра эта состоит в том, что мяч, имеющий в окружности 10 футов, помещается на расстоянии около 145 сажен от ворот, чрез которые он должен быть выбит; играющий, держа в руках лопаточку в 4 1/2 фута длины, скачет к месту, где положен мяч, и ловкими ударами лопатой подбрасывает и гонит его в заранее определенные ворота. От играющего требуется кроме силы еще большая ловкость, так как мяч должен попасть в ворота после определенного числа ударов.

Тут необходимо сказать, что военная служба в Корее, как впрочем и в Китае, не пользуется уважением в той степени, как гражданская служба. На военную службу обыкновенно поступают исключительно бедные дворяне и простолюдины. Хотя те и другие и приобретают по экзамену одинаковые права на поступление на службу, однако, в действительности оказывается, что при определении на службу предпочтение всегда дается лицам дворянского происхождения. Дворянин при незначительной протекции и с небольшими познаниями со временем может достичь самых высших должностей, тогда как простолюдин, не смотря на все его таланты, получает, и то только после долгих лет ожиданий, скромное место офицера низшего разряда.

Из всего сказанного очевидно, что в Корее высшее образование открывает только потомственным дворянам доступ к государственным должностям, что принадлежность к дворянскому сословию играет самую важную роль и что во всем и везде оному дается предпочтение. Относительно же экзаменов можно сказать, что в том виде, как [150] они практикуются ныне, они служат лишь к стыду экзаменующих и экзаменовавшихся, ибо дипломы на ученые степени выдаются, не сообразно с познаниями экзаменующихся, а более состоятельным, или таким, у которых сильная протекция. Странно сказать, но первый, кто открыто начал продавать ученые степени, а также и должности, был король Кенг-цонг в 1834 г.; и с тех пор сановники стали поддерживать обычай, столь для них прибыльный. Против подобных злоупотреблений корейское общество горько жаловалось, но в конце концов пришлось помириться с этим злом, и ныне никто более не удивляется, что задолго до экзаменов становятся уже известными имена лиц, которые с успехом выдержат экзамены. Неизбежный результат этой пагубной системы есть, конечно, окончательный упадок образования и распространение невежества во всей стране. Это тем более поражает, что вообще в Корее, как еще и теперь в Китае, ученые весьма уважаются, их считают наставниками народа и в трудных обстоятельствах к ним всегда обращаются за советами; кроме того, по закону все высшие должности в государстве доступны им. В несчастию для самих корейцев испорченность нравов, взяточничество и т. д. всего корейского чиновничества превратили все благие начертания законодателей в мертвую букву. Этот порядок вещей, конечно, долго держаться не может, и мы теперь уже видим, что корейское правительство, убедившись, по всему вероятию, в полном невежестве своих чиновников, начало с 1882 года отправлять молодых людей в морскую, военную и другие специальные китайские школы, а в 1883 году несколько корейцев отправлены были в Японию для подробного изучения горного дела.

Текст воспроизведен по изданию: Очерки Кореи. Составлено по запискам М. А. Поджио. СПб. 1892

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info