ПОДЖИО М. А.

ОЧЕРКИ КОРЕИ

СУДОУСТРОЙСТВО.

Китайские законы времен династии Минг (1368-1664) имели весьма значительное влияние на развитие корейского законодательства. Действующий ныне в Корее кодекс был пересмотрен и опубликован в 1785 г. Кодекс этот отменил многие варварские наказания, но тем не менее отличительную черту корейских законов даже в наше время составляет неимоверная их суровость.

В Корее судебная власть нераздельна с административной. Неудобства, вытекающие из подобного порядка вещей, очевидны.

Присутственное место верховного суда состоит из довольно обширного четырехугольного двора; с одной стороны этого двора расположены сиденья для судей и для сановников, желающих присутствовать при разборе дела. Посреди двора стоит стул, крепко вделанный в землю. Подсудимого сажают на этот стул лицом, обращенным в судьям; одной веревкой ему связывают вместе ноги, немного выше лодыжки, а другой — оба колена; наконец руки и плечи так крепко привязываются к спинке стула, что, каким бы пыткам ни подвергать подсудимого, он не в состоянии двигаться. Около подсудимого, по сторонам становятся несколько палачей с орудиями пытки на готове. В некотором расстоянии от подсудимого за прозрачной занавеской сидит чиновник, записывающий показания, добытые пыткой. За этим последним [80] стоит, построившись полукругом, отряд солдат, около 80 человек; во время пытки они безостановочно бьют в небольшие барабаны, издающие глухой звук, которым заглушают крики пытаемого. За этим отрядом стоит еще другой отряд солдат, несущий полицейские обязанности во время заседания суда, между прочим, сдерживающий напор любопытной толпы. Обстановка остальных судебных присутственных мест почти ни чем не разнится от вышеописанной.

Заседания суда происходят три или четыре раза в неделю, обыкновенно публично. Судьи, как гражданские, так и военные, посвящают всего несколько часов в неделю для отправления правосудия и исполняют свои обязанности весьма небрежно, зачастую решая дела, не выслушав даже должным образом ни истца, ни свидетелей. Судьи обыкновенно вполне доверяют во всем своим помощникам, которые рассматривают поступившие дела, производят дознание, а затем представляют им подробный доклад. На основании этого доклада судья, не вникая сам в подробности всего дела, постановляет решение, зачастую несогласное ни с справедливостью, ни с существующими законами. Помощники, пользуясь доверием своих начальников, страшно этим злоупотребляют, оказывая всегда предпочтение той тяжущейся стороне, которая в состоянии предложить им более крупное вознаграждение.

Так как на каждого судью кроме отправления судебных обязанностей возложено еще управление: полициею, таможнею, сборами податей и налогов, путями сообщения, лесами и проч., то для администрации вверенного ему округа он имеет в своем распоряжении огромное число чиновников. Чиновники эти составляют как бы особую касту среди населения; они вступают в брак исключительно с лицами из своей среды; дети их в свою очередь поступают на службу в суды, в полицию и проч., а иногда достигают высших административных должностей. Круговая порука и взаимная поддержка составляет их силу, против которой [81] не только народ не может бороться, но даже сами сановники бессильны, ибо они, благодаря природной своей лени и равнодушию к делам, находятся вполне в руках своих подчиненных. Благодаря подобному порядку вещей, взяточничество развито до виртуозности; да положим, для достижения личных своих целей чиновники не останавливаются ни перед чем: ложь, лжесвидетельство, подлог и т. п. — все пускается имя в ход. Помимо чиновников при уголовных судах состоит еще масса полицейских агентов и жандармов. Эти служащие не составляют особой корпорации, они набираются отовсюду; на указанные должности весьма часто поступают разные бродяги и даже записные воры, которым правительство покровительствует, так как они своей ловкостью и хитростью нередко оказывают властям немаловажные услуги. Жандармы и агенты существуют исключительно взятками и пользуются своим положением, чтобы беспощадно обирать народ; весьма часто вместо того, чтобы способствовать к раскрытию преступления и обнаружению преступника, они, если того требует их личная выгода, напротив, скрывают его от преследования властей.

Понятно, что при таких условиях трудно добиться справедливого суда. Положим, по закону каждый имеет право непосредственно обращаться с жалобой в местному сановнику, но на деле это выходит иначе. Сановник, благодаря окружающим его чиновникам, простому смертному недоступен; поэтому проситель предпочитает во избежание неприятностей и мести со стороны чиновников обращаться с просьбой устроить дело к этим последним. Рассмотрев и совместно обсудив дело, чиновники решают, что следует предпринять, и тут же определяют за свои хлопоты и успешное ведение дела более или менее крупное вознаграждение. Заручившись содействием этих хищников, проситель уже более не сомневается в благоприятном исходе своего дела. Следует еще упомянуть и о другой причине, пагубно [82] влияющей на отправление правосудия и административных обязанностей. Причина эта — вмешательство в подобные дела высокопоставленных лиц. Дело в том, что в услужении у жен короля, у министров и у высших сановников состоит громадная дворня, которая большею частию никакого содержания не получает, но за то, пользуясь влиянием на своих господ, обращается к ним за рекомендательными письмами; заручившись такими письмами, лица эти становятся ходатаями по разным делам. Власти, которым предъявляются эти рекомендации для подкрепления просьб всегда решают дела в желаемом челобитчиком смысле. Поступи они иначе, их, наверно, немедленно сменили бы с должности. Из всего сказанного выше можно себе представить, какой произвол существует во всех отраслях государственного управления в Корее.

По корейскому закону никто не может быть арестован без предварительного на то разрешения уездного начальника, а в некоторых случаях даже требуется разрешение самого начальника области. Так по букве закона, но не так на практике; чиновники безнаказанно позволяют себе отступления, особенно, когда аресту подлежат простолюдины из христиан. Все без исключения чиновники не могут быть арестуемы обыкновенными судейскими служителями; к чиновнику, подлежащему аресту, присылается один из судейских чиновников, который предлагает обвиняемому следовать за ним в суд. Судейские служителя, которым поручается арестовать преступника, всегда снабжены особой дощечкой с вырезанным на ней словом: «приказание». Для произведения важных арестов в распоряжении министра юстиции находятся особые отряды, которыми командуют три военных начальника. При аресте политических и уголовных преступников, а также воров, арестованному тотчас связывают руки, скрестив их на груди красной веревкой, у оконечностей которой приделаны металлические головки дракона, [83] свидетельствующие, что судейские служителя действуют по королевскому приказанию; на голову преступника надевается желтый колпак с широкими полями, совершенно скрывающими лицо преступника от посторонних взоров, а на шею надевается цепь, за которую ведут арестованного. Судье предоставляется право, до окончания следствия, отдавать арестованного за маловажное преступление на поруки родственнику, или какому-либо обывателю, пользующемуся доверием судьи. При существующих порядках в Корее, просьба о взятии кого-либо на поруки должна непременно сопровождаться посылкой приличной случаю взятки, иначе просьба может не быть уважена судьей.

Следственная часть в Корее находится в самом первобытном состоянии; показания вымогаются у подсудимого пыткою, доведенною корейцами до утонченной жестокости. Ни следователи, ни судьи не подлежат ответственности, если подсудимый при допросе умирает от пытки, что бывает весьма часто, так как некоторых подсудимых подвергают пыткам через день в течение двух, иногда даже шести месяцев, причем пытаемый подвергается обыкновенно таким пыткам, которые кончаются переломами костей, гангреной и т. под. Таким образом пытку правильнее было бы отнести к квалифицированной смертной казни. По закону пытка должна быть производима сообразно с обстоятельствами, и если будет очевидно, что обвиняемый не в состоянии выдержать пытку, то ее следует отложить. В тех случаях, когда следует применить пытку к лицам привиллегированного сословия, каждый раз суд испрашивает на это разрешение короля. Говорят, будто судьи даже прибегают к пытке, как к приему, способствующему быстрому решению дел, и этим путем часто освобождаются от ведения нескончаемого иногда процесса.

Следующий рассказ служит примером оригинального приема быстрого решения дела, свидетельствующего об [84] изобретательности корейских судей. Однажды простолюдин во время драки с молодым дворянином ударом топора в нижнюю полость живота положил своего противника на месте. Убийцу тотчас же схватили и представили судье. Расспросив, как было дело, и выслушав свидетелей, в числе которых оказался и отец убитого, судья потребовал топор и, вручив его отцу-свидетелю, обратился к нему с требованием показать на деле, каким образом был убит его сын; объектом, конечно, должен был служить связанный преступник. Судья, очевидно, надеялся, что отец воспользуется случаем отомстить за смерть сына и одним ударом топора убьет преступника, чем сразу и прекратится все дело. Однако, отец-свидетель не посмел следовать совету судьи, за что и заслужил общее презрение всех присутствующих, так как, по корейским обычаям, в подобных случаях мстить дозволяется, и образ действия судьи всеми оправдывался.

Пытки в Корее весьма разнообразны. Король Ия-Цун (1725-1776 г.) уничтожил многие из них: размозжение колен, прижигание разных частей тела каленым железом и т. п. Тем не менее во время гонений, возведенных в 1839 г. на христиан, эти запрещенные уже пытки применялись к несчастным христианам. Главнейшие орудия пытки, употребляемые в настоящее время в Корее, следующие:

1) Доска. Она сделана из весьма крепкого дуба, имеет от 4 до 5 фут длины, от 6 до 7 дюймов ширины и в полтора дюйма толщины, один из концов ее обточен и служит рукояткой. Разложив подсудимого навзничь на землю, палач со всех сил наносит этой доской удары по ногам ниже подколенников. После нескольких ударов кровь уже брызжет, мясо отделяется кусками; при 10 или 15 ударе доска уже ударяет по голой кости; не удивительно, что при такой пытке перелом костей явление весьма частое; бичуемое место для большей чувствительности иногда поливается [85] водой. Многих христиан подвергали этой пытке: были такие, которые выдерживали до 60 ударов доски. о

2) Линейка, или тонкая палка, состоит из дощечки длиною в три фута, шириною в два дюйма и всего в несколько линий толщины. Этой линейкой ударяют по передней части ног. Во время допроса подсудимый обыкновенно подвергается 30 ударам линейки, и так как палач обязан при каждом ударе сломать линейку, то для каждого допроса имеется необходимое количество линеек на готове.

3) Розги состоят из переплетенных трех или четырех прутьев вместе; этим хлыстом секут подсудимого, раздетого до нага, по всему телу.

4) Палка, величиной в рост человека, толще руки и с острым концом. Четыре палача, вооружившись каждый подобной палкой и держась за оконечность ее, одновременно наносят пытаемому сильные удары в бедра и в лядвею.

Кроме вышеуказанных в употреблении еще следующего рода пытки:

1) Вывих и искривление костей. Пытка эта бывает троякого рода:

а) Первый род пытки состоит в том, что оба колена и большие пальцы обеих ног крепко связываются вместе; затем в промежуток между ногами пропускают две палки, за которые палачи сильно тянут каждый в свою сторону до тех пор, пока кости ног не примут изогнутую форму в виде лука, после чего палачи перестают тянуть, и кости постепенно приходят в свое первоначальное положение.

б) Второй род этой пытки состоит в том, что пальцы обеих ног крепко связывают вместе, потом между ногами помещают крупный и широкий брус; два палача, обвязав оба колена веревками, тащат за них в противуположную сторону до тех пор, пока оба колена не сойдутся. [86]

в) Третий род подобной же пытки — вывих руки. Связав вместе руки до локтя за спиной, палач пропускает между плечами две толстые палки, и, опираясь на них, как на рычагах, сильным движением производит вывих; затем палач развязывает руки и, опершись одной ногой на грудь питаемого, ловким движением вправляет плечи. Если палач неопытен, то при этих пытках кости весьма часто ломаются при самом начале пытки.

2) Дыбы. Сняв все платье с подсудимого, ему связывают за спину руки и за них же подвешивают. Затем четыре палача поочередно бьют его кнутом. После нескольких минут этой пытки подсудимый высовывает язык, с покрытый пеной, и все лицо его наливается кровью. Смерть бывает неминуема, если несчастного не спустят во время. Но после короткого отдыха эта пытка снова возобновляется.

3) Другой род дыбы состоит в том, что подсудимого ставят на колена на обломки битых горшков и затем подвешивают за волосы; палачи же, вооружившись палками, беспощадно бьют пытаемого по ногам.

4) Пиление ног. Два палача, обвязав лядвею веревкой из плетеного волоса, медленно, но сильно тянут за оба конца, так что веревка постепенно проникает в мясо и до самой кости, после чего эта же операция возобновляется в другом месте.

5) Пиление передней части ног. Для этого употребляется трехугольная палка, острым ребром которой и производится пиление.

6) Отсечение особым деревянным топором кусков мяса у пытаемого.

В употреблении еще подвешивание за ноги, головой вниз; вырывание бороды и проч. и проч. Перечесть все употребляемые в Корее роды пытки нелегко; вообще можно сказать, что изобретательности корейских судей могла бы позавидовать даже инквизиция. [87]

Применение той или другой пытки, а также большая или меньшая продолжительность ее вполне предоставлено личному усмотрению судьи. После пытки подсудимые большею частью не в состоянии не только ползать, но даже и двигаться, в таком случае палачи подымают несчастного и, посадив верхом на палку, уносят его в тюрьму. Раны, образовавшиеся от пытки, перевязываются промасленной бумагой и затем крепко бинтуются. Закон воспрещает пытать отца и сына в одном и том же городе; в подобных случаях сына посылают в ближайший город, где он и подвергается пытке. Людей в преклонных летах и детей запрещено пытать, но этот закон не соблюдался во время гонений против христиан. Не только пытали 70-ти летних старцев, но даже и 12-тилетних детей. Женщин пытают только в тех случаях, когда их судят за участие в бунте или заговоре.

Когда разбирается дело об убийстве, то закон предписывает чиновникам, производящим следствие, лично отправиться на место нахождения трупа и по тщательном освидетельствовании его составить подробный о том акт. В тех же случаях, когда причины смерти не известны, но возникает подозрение об убийстве, то закон предписывает освидетельствование уже и погребенного трупа; для этого, положим, всегда испрашивается разрешение короля.

На судебных разбирательствах всегда присутствуют свидетели, вызванные по данному делу. По закону сын не может быть свидетелем по делу отца, младший брат — по делу старшего брата; жена и наложницы — по делу мужа; раб — по делу своего господина. Несовершеннолетние до 15-ти летнего возраста не могут быть свидетелями по делам об убийствах. Свидетели обязаны подписью скреплять свои показания. Даже безграмотные свидетели, конечно, только по важным делам, обязаны подписаться собственною кровью, что они делают, кое-как подражая на акте знакам, написанным [88] для них в виде образчика. Когда в тяжбе замешаны женщины именитых семейств, то на суде они могут быть представляемы их детьми, родственниками и даже рабами.

Корейский законодатель поощряет доносы, за исключением доносов младших на старших, напр., сына на отца или мать, внука на деда или бабку; от таких лиц доносов не только не принимают, но доносчики наказываются за свой проступок смертною казнию. Доносчики, смотря по важности преступления, о котором они уведомили властей, награждаются 30-250 кусками бумажного холста, а в некоторых случаях, как напр., при доносах на подделывателя документов, они в придачу получают все имущество виновного. За недонесение о преступлении виновный наказывается на одну степень меньше, чем совершивший преступление. За ложное же обвинение доносчик подвергается тому именно наказанию, которому подлежало бы обвиненное им лицо. С того момента, как постановлен смертный приговор, осужденного строго запрещено подвергать пытке. Приговоренный к смертной казни по закону должен непременно подписать приговор суда в знак того, что он признает постановление суда правильным. Бывали случаи, что христиане отказывались подписывать свой смертный приговор, так как в нем значилось, что они осуждены в качестве последователей отвратительной, безнравственной и ложной религии. Но в подобных случаях судьи не стеснялись и, для соблюдения требуемой законом формальности, заставляли христиан силою, водя за руку, подписывать документ.

В древнее время корейские законы были весьма жестоки, так: чиновника в наказание за недобросовестное управление, вызывающее открытое неудовольствие в народе, бросали в котел с кипяченым маслом; жену, убившую мужа, закапывали в землю до плеч у большой дороги, и каждому прохожему предоставлялось право нанести ей какую угодно рану мечем, или другим острым орудием; вору насильно [89] наливали в горло уксус и затем палками били до тел пор, пока он не лопнет; раба, убившего своего господина, пытали до смерти и т. д. Все эти и многие другие варварские наказания со временем постепенно отменялись. Так, король Ши-цзун (1419-1450) запретил бить по спине палками, отрезать нос и ноги, а король Сяо-цзун (1650-1659) отменил смертную казнь посредством ударов по голове молотком. Наконец, король Ин-цзун (1725-1776) отменил клеймение воров и т. д. Во времена, не столь отдаленные, смертная казнь вообще применялась только в исключительных случаях. Политических и уголовных преступников обыкновенно ссылали на остров Квельпар и на другие отдаленные острова. Но с 1794 г. по 1868 г. ссылка постепенно заменялась смертною казнию, которая особенно широко применялась к последователям христианской религии.

Для примера, помещаем здесь краткий перечень некоторых преступлений, с обозначением рода наказания, которому виновный подвергается по корейскому уголовному кодексу.

Смертною казнию наказываются: 1) все преступления против Величества; 2) политические преступления всех оттенков; 3) участие в бунте; 4) последователи христианской религии; 5) преступления против военной дисциплины; 6) разоблачение важных государственных дел; 7) убийство: 8) разбойничество; 9) поджигательство; 10) разрушение и осквернение могил; 11) подделка казенной печати и документов; 12) подделка монет: 13) взяточничество; 14) воровство вещей, отправляемых в подарок королю; 15) раб, поджегший дощечку предков своего господина; 16) донос младшего на старшего, напр. сына на отца и т. д.; 17) нанесение удара своему отцу; 18) куритель опиума; 19) контрабанда: опиумом, жен-шеном, золотой и серебряной рудой, равно как золотым песком: 20) добывание драгоценных [90] металлов; а до 1882 года: 21) вывоз заграницу зерном хлеба и риса; 22) самовольный переход заграницу; 23) за сношение с иностранцами и т. д.

Иногда правительство издает еще временные правила, несоблюдение которых тоже влечет за собой смертную казнь. Так, в 1855 г., королевским повелением запрещено было, под страхом смертной казни, употреблять носилки. Запрещение это, ничем не объяснимое и весьма стеснительное для народа, породило массу недовольных, так что правительство поспешило отменить этот закон. При регенте в 1866 г. под страхом смертной казни запрещалось употреблять ткани иностранного происхождения. Вообще в разное время таких запрещений было весьма много. По закону старики не могут быть приговорены к смертной казни, которая в таком случае заменяется вечным заточением в тюрьме. Впрочем, закон этот не применялся к христианам и во время гонений против них ни одна старческая голова пала под секирою палача. Женщины дворянского происхождения наказываются смертною казнию только за государственные преступления, а за обыкновенное уголовное преступление их ссылают на острова. Дети не изъяты от смертной казни за соучастие в государственных преступлениях, так, бывали случаи, что 12-тилетних христиан умерщвляли в тюрьмах через удавление.

Ссылка на поселение бывает бессрочная или временная, при чем от важности преступления зависит дальность или близость места, назначенного для ссылки.

За некоторые преступления, по приговору суда, преступник лишается всех прав состояния, обращается в раба и приписывается к одному из областных, или уездных правлений. Недостаток материала лишает нас, однако, возможности указать на подробности касательно применения этого наказания, срока пребывания в рабстве и проч. Известно лишь, что некоторых корейцев за переход в христианство обращали в рабство и что женщины не изъяты были от такого наказания.

По приговору суда, преступник иногда назначается на определенный срок исполнять позорную в Корее обязанность палача при этом суде, или для усиления наказания осужденного отправляют исполнять эту обязанность в родном его городе.

Самое употребительное наказание в Корее это — наказание палками, причем употребляются и толстые, и тонкие палки. Наказуемого частенько бьют по икрам ног без счета ударов, отчего случается, что бичуемый и умирает под ударами палача. Такому бичеванию обыкновенно подвергаются: 1) записной игрок; 2) неисправимый должник; 3) дети за непослушание родителям; 4) захваченные во время драки; 5) неправильно присвоившие себе дворянское достоинство и т. д.

Женщинам во время наказания разрешается сохранить одно нижнее платье, но для усиления боли платье это, чтобы лучше пристало в телу, мочится водой.

Маловажные преступления наказываются: 1) тюремным заключением на непродолжительные сроки; 2) ношением канги на определенные сроки от 3-х дней до 3-х месяцев, а иногда и более; 3) бичеванием плетками.

Канга представляет из себя четырехугольную толстую и широкую доску, разрезанную пополам. Обе половины [93] имеют по средине полукруглый разрез, достаточный для того, чтобы обнять шею человека. Обе половины канги приставляются к шее преступника и затем с боков крепко скрепляются, так что преступнику нет возможности их рознят. Канга бывает различной величины (до 8 квадр. фут) и различного веса (в 20 фунт. и более). Ношение канги сопряжено с такими неудобствами, что это своего рода пытка. Несчастный, с подобной доской на шее, не может лежать, а должен спать сидя, что также не легко, ибо канга своею тяжестью страшно давит на плечи. Кроме того, если осужденному не подносить к самому рту пищу, то он обречен умереть с голоду, так как вследствие ширины канги он не в состоянии пользоваться руками и следовательно находится в беспомощном состоянии.

Ко всему сказанному прибавим, что корейцы не секут, подобно китайцам по пятам, но зато у них удары наносятся ad posteriora особой деревянной лопаточкой в 4 фута длины. Обыкновенно до приведения в исполнение наказания, палач, по указанию судьи, отмечает тушью то место на теле, по которому следует наносить удары. Каждый полицейский чиновник вооружен подобной лопаточкой, которая носится за поясом, с боку, как шпага.

Корейский закон в некоторых случаях допускает как смягчение наказания, так и замену его денежным выкупом, размер которого находится в прямой зависимости от того наказания, к которому приговорен виновный. Но этими льготами закона не все, однако, могут пользоваться, а только те лица, которые находятся в особых условиях, предусмотренных законом. Так, смертная казнь заменяется ссылкой на отдаленные острова в том лишь случае, когда отец преступника имеет 80 лет от роду; от ссылки и наказания палками осужденные могут освободиться, уплатив определенную пеню. К сожалению, не удалось нам выяснить, в каких [94] именно случаях допускается откупиться от ссылки, однако известно, что ссылка на 1 год заменяется уплатою 700 медных монет или представлением 2 кусков бумажной материи; ссылка на 2 года заменяется уплатою 1400 медных монет или представлением 4 кусков бумажной материи и т. д.; ссылка на поселение в отдаленные местности заменяется уплатою 2,800 медных монет или представлением 8 кусков бумажной материи и т. д. От наказания тонкими и толстыми палками могут быть освобождены: от первых — беременные женщины и старики, имеющие более 70 лет от роду; от вторых: 1) носящие полный траур; 2) имеющие беременную жену и 3) имеющие больных родителей. Размер выкупа при этом роде наказания определяется следующим образом: 10 ударов палками заменяются уплатою 70 медных монет или взносом 7 фут бумажной материи; 20 ударов заменяются уплатою 140 медных монет или взносом 14 фут бумажной материи; 30 ударов заменяются уплатою 210 медных монет или взносом 21 фута бумажной материи и т. д.; наконец, 100 ударов заменяются уплатою 700 медных монет или взносом 2 кусков бумажной материи.

Закон не предоставляет уездным начальникам права собственною властью приводить в исполнение приговоры о ссылке, или о смертной казни. В первом случае, право это, и то с некоторыми ограничениями, принадлежит областным начальникам, во втором же, т. е., когда дело идет о смертной казни, то начальник области обращается за утверждением приговора к министру, заведывающему уголовными делами, а этот сановник, в свою очередь, испрашивает конфирмацию приговора от короля. Приговор суда, будь то смертная казнь или иное другое наказание, не может быть приведен в исполнение: в день рождения царствующего короля; в дни кончины прежних королей; в дни великих жертвоприношений; во время радостных событий при дворе и [95] т. д. В этих случаях казни отлагаются до более удобного времени. Сверх того, все смертные приговоры стараются обыкновенно приводить в исполнение после осеннего равноденствия в 9-м и 10-м месяцах.

Смертная казнь производится различными способами и совершается либо тайно, либо публично. Тайная смертная казнь производится: 1) посредством отравления, 2) самоудавления и 3) удавления в тюрьме палачом. Если приговоренный к смертной казни важный сановник, то во избежание неприятной для правительства огласки приговор исполняется тайно посредством отравления, или самоудавления. В первом случае осужденного вводят в сильно натопленное помещение и заставляют принять крепкий раствор мышьяка, который при высокой температуре действует весьма быстро. Во втором случае осужденному посылается на дом веревка, посредством которой он должен сам себя удавить; если, однако, у осужденного не хватит на то духу, то присутствующий при этом палач обязан немедленно исполнить казнь. Христиане, которым посылалась подобная веревка, всегда отказывались от личного исполнения приговора, справедливо замечая, что это будет самоубийство, воспрещаемое христианской религией. Смертная казнь чрез удавление в тюрьме применяется лишь в тех случаях, когда правительство желает как можно скорее отделаться от преступника или когда нежелательно предать дело гласности. Эта казнь исполняется следующим образом: в одной из стен тюрьмы, где заключен преступник, на один фут от земли имеется небольшая дыра, чрез которую продевается конец глухой петли; тюремщик, надев петлю на шею осужденного, конец ее вручает находящемуся снаружи тюрьмы палачу, который по условному знаку со всей силой тянет веревку к себе и таким образом производит удавление. Эта казнь часто применялась к христианам во время гонений. Публичная смертная казнь в Корее всегда квалифицированная. [96] Способ исполнения казни зависит от содеянного преступления. Публичная казнь бывает обыкновенная и торжественная, последняя имеет место, когда приговоренный важный преступник, и его казнию правительство желает произвести впечатление на народ.

Вот перечень различных способов совершения смертной казни:

1) Убивший своих родителей сжигается живым.

2) Смертной казни чрез обезглавление подвергаются: а) убившие главную жену свою; б) бунтовщики, причем имущество их конфискуется в пользу казны; в) фальшивые монетчики; г) подделыватели казенной печати; д) виновные в грабеже и убийстве; е) воры, укравшие вещи, предназначавшиеся королю, независимо от количества украденного; ж) контрабандисты, сбывающие опиум, драгоценные металлы и жен-шен; з) куритель опиума; и) сын, нанесший удар своему отцу и т. д.

3) Смертной казни чрез удавление подвергаются: а) виновный в подделке документов; б) раб, поджегший дщицы предков своего господина и т. д.

Бывает, что убийц, разбойников и воров до смерти забивают палками. С этой целью преступника крепко привязывают к особого рода доске, затем палачи, вооружившись палками, бьют его до смерти. Вообще до приведения смертного приговора в исполнение, всех осужденных, без исключения, предварительно на лобном месте жестоко наказывают по ногам.

Казнь обыкновенных преступников совершается у малых западных ворот столицы. Обыкновенно палач, взвалив на плечи преступника, выносит его из тюрьмы и сажает в особого рода открытую повозку, на которой установлен деревянный крест в 6 фут вышины. К этому кресту осужденного привязывают за руки и за волосы; ноги же его покоятся на небольшой скамейке. Когда [97] позорная повозка приближается к западным воротам, от которых до места казни идет крутой спуск, палач быстрым движением отбрасывает скамейку в сторону, и в то же время погонщик начинает погонять быков и быстро спускать по крутому, неровному и покрытому камнями склону; повозка то и дело подпрыгивает с камня на камень и из стороны в сторону, заставляя осужденного, поддерживаемого лишь руками и волосами, ужасно страдать от этих толчков. Когда преступник доставлен на место казни, его тотчас же снимают с повозки, раздевают и подводят к лобному месту; тут он становится на колена, кладет голову на плаху, а палач ловким ударом сразу отсекает голову. При этой казни по закону обязан присутствовать один из военных сановников, но такое требование закона, положим, редко исполняется.

Помпезная казнь совершается только в столице. Для этого отведено в 5 верстах от столицы особое место. При этой казни обязан присутствовать один из военных сановников и отряд войска в 400 человек. Преступник доставляется на место казни в соломенных носилках, в которым он крепко привязывается. По прибытии преступника на место казни войска, сопровождавшие его, становятся позади лобного места полукругом, обращенным в палатке сановника, распоряжающегося всей казнью. Раздев преступника и связав ему руки за спину, один из палачей втыкает в каждое ухо осужденного по стреле, затем два другие палача, облив голову его водой, обмазывают, как ее, так и все лицо известкой, после чего водят его восемь раз вокруг лобного места. По окончании этой церемонии на высоком флагштоке поднимается белый флаг, и по знаку, данному сановником, чиновник громогласно читает приговор. Иногда чтение приговора поручается и самому осужденному. По окончании этого чтения, осужденный становится, на колена с наклоненной вперед головой, а стоящий [98] впереди его солдат крепко держит его за волосы; в это время шесть или восемь солдат, выступив из рядов с обнаженными саблями, с гиком и визгом прыгают и бегают кругом преступника, произвольно нанося ему удары по шее, как попало, но однако таким образом, чтобы голова отсекалась только на шестом или восьмом ударе. Тотчас по отсечении головы палач несет ее к сановнику, распоряжающемуся казнью; последний должен удостоверить, что отсеченная голова действительно принадлежит казненному, после чего ее выставляют напоказ, привязав за волосы, в столбу в 5 фут вышины; в столбу приколачивается дощечка с описанием рода преступления казненного. Этой казни подвергались все схваченные европейские католические миссионеры. По совершении казни сановник, присутствующий при оной, немедленно отправляется во дворец с докладом обо всем королю. В тех случаях, когда приговоренный к смертной казни опасный преступник, и суд велит ускорить казнь, то обычные формальности не соблюдаются, и казнь совершается внутри города, но у тех же западных ворот.

К приговоренным к смертной казни за преступление против величества и за участие в бунте всегда применяется торжественная военная экзекуция, и кроме того после отсечения головы палач отсекает еще руки и ноги, составляющие с головой и туловищем шесть частей, которые тщательно солятся и затем с особенными чиновниками отправляются во все главные города королевства, где эти части тела выставляются напоказ, в назидание народу. В старину бунтовщиков просто четвертовали, для чего руки и ноги преступника привязывались в четырем быкам, которых потом разом гнали в разные стороны, пугая огнем.

Казнь над обыкновенными преступниками совершается тоже и в областях, с той лишь разницей, что преступника на казнь не везут в описанной раньше повозке, а сажают [99] его верхом ни лошадь лицом, обращенным к хвосту. Отсечение головы производится либо секирой, либо мечем. Тут надо еще упомянуть о трех родах казни, которые применялись исключительно к христианам. Во время страшных гонений, воздвигнутых против них в 1866, 1867 и 1868 годах, корейские судьи, находя, что пытка и секира не достаточно быстро истребляют христиан, изобрели нечто в роде гильотины, посредством которой можно казнить несколько человек зараз. Гильотина эта состояла из двух балок, лежащих одна над другой; нижняя балка неподвижная, верхняя же, весьма тяжелая, подымается и опускается по желанию. Преступников числом от 25 до 30 человек ставили под ряд на колена и привязывали к нижней балке таким образом, чтобы шея каждого плотно прилегала к балке; потом палач по знаку спускает верхнюю балку, которая своею тяжестию одновременно задавливает всех. Но и этот способ смертной казни показался жестоким судьям слишком медленным, вследствие чего они стали просто заживо зарывать христиан в землю целыми десятками. С этой целью выкапывалась большая, глубокая яма, куда и бросали христиан, связанных по рукам и ногам; затем эта человеческая груда засыпалась чем попало: землей, камнями и проч. Таким образом достигалась двойная цель — одним и тем же действием христиан казнили и хоронили. Третий род казни, который применялся к христианам, состоял в обливании осужденного холодной водой на морозе.

Закон требует, чтобы казнь над преступником, если тому ничто не препятствует, непременно производилась в родном его городе или в деревне, или, наконец, в той местности, где совершено было преступление. Закон строго запрещает одновременно казнить отца и сына, или двух братьев; в подобных случаях сына или одного из братьев подвергают смертной казни через 24 часа после казни отца или брата. [100]

После казни труп преступника выставляется напоказ в течение трех, а иногда и восьми дней, а затем, обыкновенно, вручается родственникам для предания земле. Тела христиан выставлялись зачастую в течение 15-ти дней, затем бросались в поле на съедение диким зверям, или же зарывались в отдаленные и никому неизвестные местности. В первом случае набожные корейские христиане тайно уносили тела и хоронили их в приличном месте.

В некоторых случаях корейский закон карает не только самого преступника, но также, хотя и в меньшей мере, и родственников его. Вот некоторые положения: 1) имущество политического преступника конфискуется в казну, в пользу короля; 2) сыновья политического преступника умерщвляются в тюрьме чрез удавление; таким же образом уничтожается весь род преступника; 3) родственники преступника лишаются своих мест, дворянства; имущество их конфискуется в казну, — а сами они ссылаются на разные отдаленные острова пожизненно; 4) если дворянин обращается в христианство, то все его семейство объявляется обесчещенным и лишается дворянства; 5) имущество христиан конфискуется в пользу короля; родственники же их ссылаются на отдаленные острова. Во время управления страной регентом (1866 г.) издан был жестокий закон, по которому все христиане подлежат смертной казни, а также и все их родственники, даже состоящие с ними в 6-й степени родства, если бы даже последние были и язычники.

Обычай давать всеобщее прощение преступникам и миловать приговоренных к смерти издавна существует в Корее и имеет место, во-первых, когда в королевском доме совершается какое-либо радостное событие, как напр., рождение наследника, женитьба его и т. д.; во-вторых, когда страна подвергается разрушительным силам стихий, напр.: наводнениям, засухам, голоду и т. п. В таких случаях с целью умолить гнев неба даруется широкая амнистия [101] всем преступникам. Так, в 1882 году вследствие сильных дождей не было никакой надежды на урожай хлеба и риса, и страшное бедствие ожидало корейцев; тогда король, желая спасти народ, немедля даровал неограниченную амнистию, которая даже распространялась и на сосланных христиан, и кроме того повсеместно приостановил все казни. Необходимо заметить, что амнистия, даже неограниченная, ни в каком случае не распространялась за взяточничество.

Тюрьмы в Корее во всех отношениях отвратительны и пребывание в них можно скорее считать пыткой. Король Ин-Цзун (1725-1776) имел в виду улучшить положение заключенных в тюрьмах и с этою целью даже издал указ, по которому можно судить о гуманном и просвещенном взгляде этого государя на значение тюремного заключения. «Заключение в тюрьму», гласит указ его, «имеет целью исправление преступников, а не лишение их жмени, а потому в чрезвычайно холодное и чрезвычайно жаркое время, когда преступники мерзнут, голодают или заболевают и чрез то невинно подвергаются опасности смерти, повелевается столичным и провинциальным чиновникам чистить и мести тюрьмы, лечить больных заключенных, а тем, у которых нет родственников, кои доставляли бы им пропитание, давать от казны платье и провиант. Те чиновники, которые будут ленивы и медлительны, или совершенно не будут исполнять этого, должны быть строго наказываемы». К сожалению, указ этот остался и остается мертвой буквой, в чем легко убедиться из писем католических миссионеров, посещавших Корею, и корейских христиан, испытавших тюремное заключение во время гонений против них.

Корейская тюрьма обыкновенно состоит из более или менее обширного двора, обнесенного высокой стеной, к которой извнутри примыкают деревянные, вымазанные глиной [102] хижины; средина же двора оставляется свободной. Свет едва проникает в эти хижины чрез небольшую дверь — единственное отверстие во всем помещении. Зимой в подобной хижине бывает очень холодно, а летом нестерпимая жара. Об обстановке в таких тюрьмах, конечно, и речи быть не может; там не только полное отсутствие каких-либо необходимых предметов, но не во всех даже тюрьмах имеются цыновки, так что заключенные помещаются прямо на голой и сырой земле, что, понятно, способствует развитию среди них разных болезней.

По рассказам христиан, подвергшихся сильным гонениям в 1839 году, те страдания, которые они вынесли в тюрьмах, превышают всякое описание, и жестокая пытка, по их уверению, предпочтительна долгому пребыванию в этих трущобах. Все тюрьмы были до того переполнены, что заключенным негде было растянуться, чтобы лечь спать; они по целым неделям сидели, скорчившись, на одном месте. Кровь и гной, которые выделялись из ран, образовавшихся от пытки, перегноили все находящиеся в тюрьме цыновки; воздух был заражен миазмами, и, конечно, в короткое время от развившейся среди этой массы людей заразительной болезни весьма многие умерли. Ко всему этому надо еще прибавить страдания, претерпеваемые от голода и особенно от жажды, так как заключенным часто отказывали в воде. Пища, которая выдавалась каждому всего два раза в день, была крайне скудна и состояли из небольшой только чашки риса. Но так как надзиратели тюрем и сторожа обращали даже и эту скудную пищу в свою пользу, то многие заключенные, не имевшие средств самих себя прокормить, умирали медленной голодной смертью. Христиане были доведены до того, что стали есть цыновки, лежавшие под ними, и даже червей, которые в таком множестве развились в тюрьмах, что, пошарив рукой, их можно было захватить целую пригоршню. Поэтому, вероятно, кореец [103] пуще всего боится тюремного заключения и всегда предпочитает ему телесное наказание.

В столице тюрьмы содержатся сравнительно чище, чем в областях. Здесь их две: одна предназначается для уголовных преступников низшего происхождения, в ней преступники содержатся вместе по несколько человек в одном отделении; а другая для уголовных преступников дворянского происхождения, государственных преступников и приговоренных к смерти. Обстановка в последней тюрьме немного чище, чем в остальных тюрьмах; во всех камерах имеются постланные цыновки, что представляет уже некоторую роскошь для заключенных. Эта тюрьма разделяется на три отделения, которые по занимаемому месту называются: восточное, западное и южное. Первые два отделения предназначены для лиц, приговоренных к ссылке или к вечному заточению в тюрьме, последнее же отделение предназначено исключительно для приговоренных к смерти. Особенность этой тюрьмы заключается в том, что тут введено одиночное заключение. Каждый преступник помещается в отдельной каморке, отгороженной от соседней каморки только тонкой перегородкой, но чтобы помешать заключенным переговариваться между собою, по всем направлениям тюремного двора натянуты веревки с привешанными к ним множеством колокольчиков, которые от раскачивания веревок (постоянно исполняемого дежурными сторожами) издают такой шум и гул, что заключенным нет никакой возможности переговариваться.

Лица привиллегированных сословий, как-то: гражданские чиновники, военные чины, придворные служащие, бонзы, дворяне и женщины высшего сословия заключаются в тюрьму только с разрешения короля, за исключением, однако, тех случаев, когда ими совершено преступление, влекущее смертную казнь; тогда властям предоставлено право сначала заключить их в тюрьму, а затем немедленно доносить об этом [104] королю. Когда виновные в преступлении менее тяжком, нем убийство, имеют более 70 лет от роду или бывают моложе 15 лет, то они не подлежат тюремному заключению.

Заключенным, привлеченным по делу, за которое полагается смертная казнь, надевают поручни, колобки на ноги, а на шею кангу; заключенным же за преступление, наказываемое ссылкой, надевают: только поручни и кангу; при вине, заслуживающей наказание палками, надевается одна лишь канга. Когда заключенные принадлежат к привилегированному сословию, то им не надевают ни поручней, ни колодок, ни кангу; их привязывают лишь за шею веревкой, которая прикрепляется к стене тюрьмы. Чиновникам же низшего разряда и женщинам из простого сословия надевают на шею и на ноги цепь, которая затем прикрепляется в стене тюрьмы. Если заключенный очень важный преступник, то около него днем и ночью бессменно дежурят караульные.

Заключенным не возбраняется заниматься каким либо ремеслом и на вырученные от продажи своих изделий деньги улучшать свою пищу, равно как и все свое материальное положение в тюрьме.

Если заключенный за маловажное преступление серьезно заболеет, то тюремное начальство по удостоверении болезни может отпустить больного до полного его излечения, но не иначе, как за поручительством верных людей. Таким же образом, если у заключенных за преступления, не влекущие к смертной казни, случится траур по родителям, то их выпускают из тюрьмы на поруки на все время траура.

В Корее есть тюрьмы, исключительно предназначенные для женщин; устройство их такое же отвратительное и незатейливое, как во всех уже описанных тюрьмах. Для малолетних преступников не существует особенных тюрем; их сажают вместе с взрослыми.

V.

СОСЛОВИЯ.

Около 500 лет тому назад, т. е. в начале царствования нынешней династии, Тио-сионь (1892 г.), корейское общество подразделилось на два класса: на дворянство и на крепостных людей или рабов.

Дворянство образовалось из приверженцев родоначальника династии, из тех именно лиц, которые содействовали королю Кан-иен сесть и укрепиться на престоле. В награду за эти услуги они получали в наследственное владение поместья, одарены были другими материальными и почетными наградами и приобрели исключительное право занимать высшие государственные должности. Потомки этих первых дворян, а также и других лиц, возведенных в разное время корейскими государями в дворянское достоинство за оказанные правительству важные услуги, составляют корейскую аристократию, существующую в стране и по настоящее время. Все же остальное народонаселение состояло исключительно из крепостных людей или рабов, которые составляли собственность государства или дворянства. С течением времени большая часть крепостных людей постепенно приобретала себе свободу, так что образовался класс свободных людей: земледельцев, ремесленников, купцов и проч.

Таким образом в Корее явилось три класса: дворяне, простолюдины и крепостные люди или рабы; такое [106] подразделение общества существует и поныне на полуострове.

Дворянское достоинство наследственно; поэтому в каждой дворянской семье с особенною заботливостью хранятся родословные таблицы и подробные списки всех членов семейства. Члены одного и того же семейства не перестают быть в постоянных сношениях друг с другом и особенно со старшим представителем своего рода, у которого в случае нужды ищут покровительства и помощи. По закону дворянство приобретается только двумя путями: по рождению, или через возведение в дворянское достоинство по королевскому указу, и в таком случае вся семья пожалованного в дворяне возводится в дворянское достоинство. В течение долгого времени единственное исключение из этого правила допускалось только для незаконных детей короля, которые по праву считаются дворянами. Но со временем многие стали приобретать дворянское достоинство, платя за это иногда очень большие деньги. Достоинство это приобретается не у правительства, а у какой-либо дворянской семьи, которая в этом случае заносит покупателя в родословную свою книгу, как потомка одного из членов ее семейства, и тогда с новым членом обращаются, как с родственником по крови, и все семейство оказывает ему в случае нужды необходимое покровительство. Приобретение дворянства подобным путем законом положительно не дозволяется, но оно до того вошло в обычай корейского общества, что само правительство терпит это явное нарушение закона. Тут следует заметит, что девушка не дворянского происхождения, а принадлежащая в свободному сословию, по выходе замуж за дворянина пользуется, равно как и дети ее, всеми правами состояния своего супруга.

Закон строго преследует всякое неправильное присвоение дворянского достоинства. Виновного в этом обыкновенно подвергают жестокому палочному наказанию. Тем не менее [107] случаи присвоения дворянского достоинства в Корее бывают весьма часты, так как этим путем разные проходимцы могут пользоваться привилегиями, присущими одному дворянству. Но аристократия зорко следит за нарушением своих нрав; поэтому подобные самозванцы скоро обличаются в обмане и препровождаются к властям, которые жестокой расправой отбивают у них на будущее время всякую охоту выдавать себя за дворян. Впрочем нередко бывает, что власти, заполучив от этих проходимцев изрядное количество денег, сквозь пальцы смотрят на такого рода дела, не смотря на горькие жалобы заинтересованного сословия. Во время частых гонений, возводимых против христиан, нередко многие из этих несчастных, лишь бы избегнуть преследования властей, выдавали себя за дворян, что, как мы увидим ниже, обеспечивало за ними неприкосновенность их личности и жилища.

Дворянство утрачивается тремя способами: по суду, рождением от неравного брака и за давностию. В первом случае оно утрачивается, если дворянин осужден за участие в бунте, или за преступление против величества, и тогда не только он, но и его родители, дети и родственники, даже дальние, — все лишаются дворянства и обращаются в простолюдинов. Во втором, — когда дворянин вступает в брак с вдовой, или с рабыней, тогда дети его утрачивают почти все дворянские привиллегии; с 1469 г. они даже лишены были права являться на публичные экзамены и права поступать на государственную службу. В настоящее же время дети, родившиеся от подобных браков, считаются незаконнорожденными. Наконец, если члены одной и той же дворянской семьи не поступали в течение весьма продолжительного времени на государственную службу, то они этим самым утрачивают свое дворянское достоинство.

Дворяне пользуются значительными привиллегиями: они освобождены от воинской повинности; личность и жилища [108] их неприкосновенны; они имеют исключительное право занимать высшие государственные должности, право приезда во двору, владеть поместиями и проч. На основании закона и обычаев страны, дворянину, какой бы он там ни был, богатый или бедный, ученый или невежда, безразлично следует оказывать всякие почести и глубокое уважение. Поэтому строго воспрещается прикасаться к личности дворянина, и чиновник, осмелившийся наложить руки на него, хотя бы даже по ошибке, подвергается строгому взысканию. Не только жилище дворянина неприкосновенно, но даже войти на двор дворянского жилья без разрешения составляет уже преступление. Правила эти не касаются одних женщин, которые без различия состояния имеют всюду свободный доступ. Если дворянин во время путешествия останавливается в гостиннице, то ему всюду уступают лучшее место; на почетного проезжего никто не должен смотреть, а еще менее того вступать с ним в разговор. Курить или сидеть в присутствии дворянина простолюдинам строго воспрещается. Простолюдин, едущий верхом, обязан, когда проезжает мимо дворянского дома, или когда ему по дороге повстречается дворянин, немедленно сойти с лошади и пройтись пешком; в случае же несоблюдения этого правила челядь, сопровождающая дворянина, побоями и жестокой расправой принуждает смельчака уважать дворянское достоинство их барина. Дворянин никогда не выезжает из дома без сопровождения свиты, численность которой зависит от личного его состояния. Один из прислуги всегда ведет под уздцы лошадь дворянина, а остальная прислуга следует за ним пешком; вся эта процессия двигается медленным шагом и отнюдь не рысью, или в галоп.

В Корее, как и везде, есть несколько дворянских семейств, пользующихся большим влиянием и могуществом. Это большею частию семейства лиц, оказавших государству, или лично королю важные услуги, либо приобревших [109] громкую ученую славу, или, наконец, сделавшихся знаменитыми, благодаря их замечательной сыновней любви. Семействам этим оказывается большой почет, которым они широко пользуются, чтобы увеличить свое влияние и заместить членами своей семьи все видные придворные и государственные должности. Нужно сказать, что вообще корейское дворянство, весьма влиятельное и чрезвычайно гордое, крайне ревниво охраняет свои привиллегии, так что всякое поползновение не уважать его права преследуется дворянами с неимоверной жестокостью.

В настоящее время число дворян достигло в Корее громадного числа. Это обстоятельство составляет главное зло для края; отсюда происходят все злоупотребления, на которые издавна жалуется народ, но конечно безуспешно, ибо аристократия так сильна и так твердо охраняет свои кастовые привиллегии, что не только народ, но даже сам король не в силах бороться с ее могуществом. Аристократия в Корее бесспорно всесильна; свое политическое влияние она приобретала постепенно, весьма ловко пользуясь для своих целей частыми и продолжительными регенствами, равно как ничтожеством целого ряда государей. Из-за приобретения этого влияния на государственные дела, между некоторыми, аристократическими семействами, часто возникала ожесточенная борьба. Однако, следует сказать, что как велика ни бывает ненависть между дворянскими партиями, они, в случае угрожающей им общей опасности, на время забывают все свои внутренние раздоры, чтобы общими силами защитить свои дворянские права. Эта солидарность дворянства и составляет его главную силу.

В Корее дворянин всюду распоряжается хозяином и является повелителем. Для него закон не писан. Дворянин, который занимает высокую должность и кроме того имеет за себя несколько влиятельных семейств, может не только сместить враждебных ему сановников, но даже смело противоречить самому королю. Власти, которые, [110] осмелились бы наказать дворянина, имеющего протекцию, неминуемо лишаются своих должностей. Поэтому в Корее царствует полный произвол. Бывает, например, что, если знатному дворянину необходимы деньги, слуги его отправляются за поисками таковых у кого-либо из купцов или поселян, и горе тому, кто откажет в требуемой сумме: слуги сейчас хватают несчастного и тащат его в дом своего барина, где его истязают до тех пор, пока вся сумма не будет выплачена сполна. Другие же дворяне, не прибегая в столь суровым мерам, не лучше однако поступают; они обыкновенно берут деньги в займы, или покупают землю или дом у крестьянина, но затем ни денег, ни купленного недвижимого имущества не возвращают. Искать же против этих хищников в суде никто не отваживается, зная наперед, что спор непременно решится в пользу дворянина. Неудивительно поэтому, что дворяне пользуются общей ненавистью; это пугало, которым матери стращают своих детей. Народ конечно терпеливо переносит все эти несправедливости, тщательно скрывая до поры до времени свою, злобу, которая при первом удобном случае может разразиться со страшной силой на голову вековых притеснителей Кореи.

Мы говорили выше, что одна из привиллегий дворянства заключается в праве поступать на государственную службу и занимать государственные должности; в этому прибавим, что в последнее время, благодаря многочисленности дворянского сословия, государственная служба является единственным способом, которым дворянин может почетным образом поддерживать свое существование. Поэтому все дворяне стремятся на государственную службу, но понятно, что удовлетворить всем требованиям нет никакой возможности. Остающиеся без мест зачастую страшно бедствуют; некоторые дворяне живут в такой нищете, что иногда по целым суткам голодают и нередко почти всю зиму [111] проводят без огня в очаге и даже без необходимого платья. Они могли бы, конечно, выйти из этого бедственного положения, занявшись торговлею, земледелием, или каким-нибудь ремеслом, но на подобное дело они ни за что не решатся, так как в них слишком вкоренились предрассудки их сословия, не допускающего, чтобы дворянин занимался другим делом, кроме как коронной службой. К этому следует еще прибавить, что согласно обычаям, раз дворянин начал заниматься торговлею или другим каким делом, он с тех пор лишается права поступать на службу, и от этого вся семья легко может лишиться даже своего дворянского достоинства. В виду таких соображений эти бедняки предпочитают жить в нищете и быть кругом должны; они живут надеждой, что, благодаря ловким интригам, или каким-нибудь счастливым обстоятельствам, судьба наконец сжалится над ними, и они получат какую-либо должность, которая сразу спасет их от нищеты, а может быть даже и от голодной смерти. Но ждать приходится иногда весьма долгое время; многие только по истечении 10-15-ти лет томительного ожидания достигают желаемой цели. Многие, положим, бедные дворяне, чуждающиеся заниматься честным трудом, не брезгают состоять у влиятельных сановников на побегушках и даже в качестве их нахлебников. Так как это большею частью люди все умные, разговорчивые, занимательные, да к тому же они собирают все городские сплетни, то сановники с удовольствием терпят в своем обществе санотаких лиц, которые пускают все в ход для того лишь, чтобы развеселить общество и тем приобрести благорасположение хозяина, от которого зачастую зависит улучшение и их печального положения. Бывает, конечно, что надежды этих людей не обманывают, и, благодаря покровительству сановников, они назначаются на разные должности, но таких счастливцев насчитывается весьма не много. Незавидно также положение дворян из христиан, ибо [112] они претерпевают всевозможные притеснения, и так как их систематически отстраняют от должностей, то многие ради насущного хлеба начали заниматься, не смотря на кастовые предрассудки, земледелием, ремеслами и т. п.

В Корее существует странный обычай, на основании которого дворянин, получивший назначение, должен содержать не только своих родителей, но еще всех родных и кроме того помогать даже дальним родственникам. Это не только; обычай, но обязанность, несоблюдение которой сопряжено для чиновника с большими неприятностями всякого рода со стороны его же родни. При таких условиях неудивительно, что чиновники для удовлетворения всех требований своей иногда многочисленной семьи не обходятся без того, чтобы не брать взяток и не производить всякие неправильные с народа поборы.

К дворянству близко стоит класс людей, образовавшийся в течение более столетия, благодаря безнравственности корейской аристократии, из незаконных детей дворян. Класс поразительно, как увеличился и стал приобретать такое влияние на дела, что постепенно присвоил себе некоторые привиллегии потомственных дворян, а в 1857 г. королевским указом за ними даже признано право поступать на все почти государственные должности. Значит, они почти сравнены в правах с дворянами; существующие еще ограничения оставлены, конечно, в угоду и из уважения в традициям, но нужно полагать, что со временем и эти последние преграды исчезнут. Заметим, что главная причина, почему гордая корейская аристократия ввела в свою среду этот новый элемент, заключается в беспрерывной борьбе, возникающей среди дворянских партий из-за приобретения преобладающего влияния на государственные дела; победа обеспечивается многочисленностию приверженцев; поэтому весьма естественно, что каждая партия стремится увеличить число своих приверженцев, призывая на помощь в качестве членов общей семьи даже [113] незаконные дворянские отрасли. Подобный семейный союз, основанный на взаимной помощи, выгоден для обеих сторон, ибо дворянство при случае оказывает нужное покровительство своим побочным членам, которые взамен этого готовы во всякое время и всеми средствами поддержать политические или другие стремления своих покровителей. Но все-таки дворяне с презрением относятся в этим выскочкам и не упускают случая открыто выказать им свое пренебрежение, хотя законом и предписано в обращении с чиновниками даже из этой среды руководствоваться всеми правилами этикета.

В Корее существует еще низший класс дворянства, нечто в роде местного дворянства или, как их называют в Корее, «областных или губернских дворян». Дворянство это состоит из потомков чиновнических семейств, члены которых не переставали в течение многих лет нести государственную службу в одной и той же области, и в награду за беспрерывную и безупречную службу чиновник и все его семейство возведены были в областное достоинство. Дворяне эти пользуются некоторыми привилегиями и, между прочим, правом носить головной убор, присвоенный аристократическому дворянству, что по корейским понятиям составляет не маловажное преимущество. Вообще, лица эти пользуются в области, где находятся на службе, большим уважением своих сограждан, и в обращении с ними руководствуются, установленными правилами для сношения с потомственными дворянами.

Кроме этого низшего класса дворянства есть еще класс потомственных чиновников, образовавшийся из семейств, члены которых в течение многих поколений беспрерывно состоят на государственной службе в качестве: астрономов, драгоманов, врачей и т. д. Этому классу, как и предыдущему, присвоены некоторые привиллегии: им также разрешается носить дворянский головной убор, они [114] освобождаются от подушной подати, от воинской повинности и т. д. Образуя нечто в роде замкнутого сословия, члены этого класса вступают в брак исключительно в своей среде; они пользуются всеобщим уважением, и дворяне в своих сношениях с ними обращаются почти как с равными себе. Род подобных потомственных чиновников прекращается только в двух случаях: когда в семье нет сына от главной жены (так как дети от наложниц, как принадлежащие к низшему сословию, не могут наследовать потомственных чиновных прав отца) и когда чиновник не воспользовался предоставленным ему по закону правом усыновить кого-либо из родственников.

Теперь перейдем к описанию положения народа, который, как уже сказано было выше, состоит из свободных и крепостных людей.

Народ не пользуется никакими почти правами. По закону, положим, простолюдину не воспрещается являться на публичные экзамены и по успешному их окончанию ему предоставляется право поступить наравне с другими сословиями на государственную службу; в действительности же оказывается, что простолюдину, не смотря на все успехи в науках, с неимоверными трудностями и лишь после долгих ожиданий удается получить назначение на низшую должность в одном из уездных или областных присутственных мест и притом без всякой надежды получить когда-либо повышение по службе. Можно сказать, что лицам из простого сословия доступ к высшим должностям вполне закрыт. Да и вообще, положение народа в Корее незавидное. Мы видели, что он терпит всевозможные притеснения от дворянства и чиновничества, ибо закон в Корее мало значит, произвол же богатых и сильных положительно заменяет его. Поэтому в среде народа, из чувства самосохранения и с целью защититься от притеснений, постоянно претерпеваемых от дворян и властей, образовались различные [115] корпорации: ремесленные, торговые и друг., за круговою порукою всех членов. С течением времени некоторые из этих обществ приобрели, особенно в столице и в главных городах, значительное значение. Такие корпорации, как напр., гробовщики, кровельщики, каменьщики, носильщики и проч. образуют даже могучие ассоциации, которым правительство даровало монополию их ремесла. Каждая корпорация, чтобы обеспечить за собою эту монополию, производит казне ежегодно определенный взнос. Вообще, в Корее встречаются всевозможные корпорации, как напр.: дворцовых слуг, судейских служителей, сторожей и проч. Есть также корпорации, не пользующиеся никакой монополией, а поставившие себе целью покровительствовать членам своим, облегчая им по возможности приобретение средств к работе. В деревнях мы видим то же самое стремление образовать общества за круговою порукою всех ее членов: каждая деревня имеет свою общую кассу, в которую все семейства, без исключения, должны производить незначительные денежные взносы, поступающие в случае необходимости на покрытие добавочных податей и вообще всяких непредвиденных расходов. Всякий может вступить в какое ему угодно общество, но он принимается под непременным только условием аккуратно производить членский взнос и, кроме того, безусловно подчиняться всем правилам корпорации. Многие даже поступают в корпорацию ради того только, чтобы пользоваться ее покровительством.

Одна из самых могущественных и лучше организованных корпораций бесспорно — корпорация носильщиков. Корпорация эта приобрела значительное значение, благодаря тому обстоятельству, что все перевозочные средства, следовательно и вся торговля края, сосредоточиваются в ее руках. Всех носильщиков насчитывают около 10,000 человек. Это большею частию вдовцы или люди, которые по бедности не могли жениться. Люди эти, надо полагать, не [116] имеют вовсе оседлости, так как даже женатые носильщики постоянно путешествуют со всем семейством, принимающим тоже деятельное участие в перевозке тяжестей. Корпорация эта имеет правильную организацию; она разделена на артели, которые распределены по уездам и областям. Каждая артель управляется особым начальником, облеченным неограниченною властью, на основании которой он не только наказывает членов этой корпорации за проступки, но иногда за важные преступления имеет право наказать виновного даже смертною казнию. Как ни странным покажется, однако члены этой корпорации за правосудием никогда не обращаются к властям, которым, как они утверждают, до них нет никакого дела. Корпорация носильщиков пользуется самой лучшей славой; действительно, члены ее отличаются честностью и исправностию; все товары, посылки и проч., отправляемые чрез их посредство, доставляются по назначению вполне верно, даже в самые отдаленные местности королевства. Нередко бывает, что, когда власти притесняют членов корпорации, они, вполне сознавая свою силу и значение для торговли, в отместку внезапно целыми артелями удаляются из городов и уездов. Подобная стачка наносит, понятно, громадный вред и большие убытки торговле, почему властям немедленно приходится вступать с этими артелями в переговоры и часто ничего другого не остается, как соглашаться на все предъявленные носильщиками требования. Есть еще такие корпорации, которые пользуются всеобщим презрением корейцев, например, корпорации мясников и скорняков. Презрение, питаемое к этим корпорациям, развилось первоначально под влиянием буддизма, которое, как известно, верит в переселение души и запрещает убивать какое бы то ни было существо. Весьма возможно, что предубеждение это чисто религиозного свойства сохранилось и до сего времени, благодаря тому обстоятельству, что бык играет не маловажную роль в [117] экономической жизни, корейца. Действительно, бык оказывает большие услуги хлебопашцу и кроме того крайне необходим для торговли, ибо вся перевозка тяжестей, за отсутствием дорог в Корее, производится исключительно на этих сильных животных. Поэтому уже очень древний закон запрещает колоть это полезное животное без особого разрешения правительства. Мясники образуют отдельный класс людей, который общественным мнением ставится чуть ли не ниже рабов; занятие их считается до того позорным, что им не разрешается даже жить в деревнях, а в некотором от них расстоянии, и только из их среды выбираются все палачи. Люди эти образуют класс нечто в роде парий, так что они вступают в брак исключительно в своей среде. Убой скота во всей стране возлагается только на мясников; в случае же, если посторонний человек займется этим делом, то он немедленно отвергается не только своим семейством, но даже изгоняется из среды того общества, к которому он принадлежал. Конечно, такие случаи редки, ибо тогда несчастному, чтобы не умереть с голоду, остается один исход — окончательно уже примкнуть к презираемой всеми корпорации мясников.

Весьма странно, что, презирая мясников и скорняков, корейцы не питают отвращения к лицам, торгующим бычачьим мясом, напротив, торговцы мясом пользуются уважением их сограждан, и в большинстве случаев это все зажиточные люди. Торговцы эти за весьма высокую цену покупают у властей исключительное права торговать мясом, и никто поэтому не имеет право не только продавать мясо, но даже помимо их разрешения колоть быков; всякий же, нарушивший монополию, дарованную торговцам мясом, подвергается денежной пене в размере 14 руб. сереб., составляющей стоимость обыкновенного бычка.

Теперь скажем несколько слов о крепостных людях и рабах, которые не пользуются в стране никакими правами. [118] В настоящее время число крепостных людей, против прежнего, значительно уменьшилось и со временем, нужно полагать, они даже совсем исчезнут из Кореи.

Все крепостные люди делятся на государственных и помещичьих.

Положение государственных крепостных людей не только сносное, но даже, можно сказать, хорошее, так как они пользуются покровительством высших властей края и им поэтому нечего опасаться притеснений и произвола со стороны дворян и мелких чиновников. Люди эти настолько довольны своим положением, что побеги среди их явление весьма редкое. Эти крепостные люди живут в отдельных деревнях и обрабатывают казенные земли, причем обязаны ежегодно представлять в казну определенную часть урожая. В тех же случаях, когда в этих деревнях стоят почтовые станции, то содержание их, равно как и всей почтовой гоньбы, возлагается на крепостных людей, за что правительство освобождает их от платежей всех податей.

Помещичьи крепостные люди встречаются только у знатных дворянских родов. Они обрабатывают землю своих господ, или же состоят у них непосредственно в услужении. Люди эти сравнительно с государственными крепостными находятся в худших условиях, так как помещики требуют, чтобы весь урожай поступал в их пользу; не смотря на такое невыгодное положение, многие крепостные люди находят все-таки возможным скопить достаточно денег, чтобы современен представить помещику за себя выкуп, размер которого не превышает 220 рублей серебром. Крепостных людей мужеского пола, достигших совершеннолетия, помещики обыкновенно беспрепятственно отпускают на оброк под непременным, конечно, условием правильного взноса оного. Крепостным людям разрешается вступать в брак согласно их желанию; нередко бывает, что [119] крепостной человек вступает в брак с девушкой свободного сословия, и в таком случае дети, родившиеся от подобного брака, считаются свободными. Крепостными женщинами помещики несравненно более дорожат, чем лицами мужеского пола, — во-первых, потому, что они бывают полезны для домашнего хозяйства и необходимы для внутренней службы в доме, а во-вторых, вследствие того, что крепостная девушка даже после замужества не покидает помещика, и все ее дети составляют его неотъемлемую собственность.

К крепостному состоянию принадлежат: все лица, родившиеся от рабыни; лица, которые сами себя продали в рабство или были проданы своими родителями; дети, брошенные на произвол судьбы и взятые на воспитание, но в последнем случае рабство только личное и не распространяется на детей таких лиц, которые считаются свободно-родившимися.

Помещики имеют над своими крепостными право жизни и смерти. По свидетельству католических миссионеров, корейские помещики вообще обращаются с своими крепостными людьми весьма гуманно, а в случае жестокого с ними обращения отвечают пред судом. Крепостное состояние в Корее, если верить рассказам, на столько бывает сносно, что нередко простолюдины вступают в брак с крепостной девушкой знатного дворянина и сами становятся его крепостными лишь для того, чтобы навсегда избавиться от преследования того или другого алчного чиновника. Когда и каким путем образовалось крепостное право в Корее неизвестно; корейцы сами затрудняются отвечать на такой вопрос. Нужно полагать, что крепостные суть потомки военно-пленных, которых много было в эпоху беспрерывных войн, предшествовавших объединению нынешнего королевства Тио-сионь (Корея).

Рабы, встречаемые в Корее, лица, утратившие свободу по приговору суда за совершенное ими уголовное преступление. [120] Рабство, и данном случае, ничто иное, как каторжная работа, что по всей вероятности и имелось в виду законодателем. Все рабы приписываются к уездным и областным присутственным местам, где они исполняют обязанности служителей. На них вообще возлагается вся тяжелая работа. Такое рабство особенно тягостно для женщин, так как с этими несчастными положительно обращаются, как с животными.

Текст воспроизведен по изданию: Очерки Кореи. Составлено по запискам М. А. Поджио. СПб. 1892

© текст - Поджио М. А. 1892
© сетевая версия - Тhietmar. 2022
© OCR - Иванов А. 2022
© дизайн - Войтехович А. 2001

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info