НОВЫЕ ЕЖЕМЕСЯЧНЫЕ СОЧИНЕНИЯ.

В САНКТПЕТЕРБУРГЕ,

Иждивением Императорской Академии Наук.

=================================================================

28 Оставил я Дербент, и поехал с посланником. Первую ночь ночевали мы при малой реке Усмеки. 29 Переехали мы чрез среднюю, а под вечер приехали к большой реке Усмеки. По обеим сторонам сих двух рек находится много лесу. Между 2 и 3 реками стоит на равнине теплая серная баня, - около которой находятся [67] большие соляные болота. Баня окружена каменною развалившеюся стеною; вода в ней сама по себе умеренно тепла; так что удобно можно туда входить и мыться. В нее поместятся человек до 15. Из дали весьма серный имеет она запах; серебряные шпаги и часы от нее тускнут. Она должна быть полезна от чесотки и от ломоты в членах; для точного ж сего испытания нисколько я не имел времени. При ней ни кто не живет, и никакой не находят там травы. Здесь проезжающие остаются на несколько времени, и в ней моются. 30 проехали мы чрез соляную и мутную реку, называемую Черная река, даже до малой реки Тавлинки, где мы и ночевали. Море отсюда отстоит на две версты. 1722 года ПЕТР I во время Его шествия в Дербент, расположился на сем месте станом. Тогда Татары из Тавлинских гор скопились. Император посылал противу их команду состоящую из драгунов и Козаков, которые без помощи пехоты на многое покусились, ибо и последние не малое неприятелю учинили поражение; по чему сие и называют сражением Тавлинским. 31 [68] вступили мы по утру рано в путь, и скоро достигли до нашего нового Бунакийского ретраншамента; он изрядно выстроен и занят 400 солдат и 150 козаками. Майор Вассаев был в оном комендантом; в нем весьма было не здорово, и половина гарнизона страдала лихорадкою, кровавым поносом и водяною болезнию. Бунакийские татары всегда к нам были верны; они привозили на продажу всякие съестные припасы. Здесь надлежало нам несколько дней дожидать себе проводников из Сулака, каковых пришло из оного 400 одних драгунов с полковником Киндерманом и тремя капитанами, Вестманом, Петерсеном и Бухальцом. Они доставили назад Персидского посланника, коего провожали в Дербент. Но с новым посланником капитан Петерсен имея при себе 50 драгунов возвратился. Из Бунака отправились мы 5 Сентября проезжая чрез многие поля, а 6 до Тарки, где я ходил с капитаном внутрь города, и покупали там уток, кур, сухари и хлеб; мы желали далее итти и осмотреть палаты Касбулата, однако с верху учинен был выстрел, так что [69] мы слышали свист пули, по чету и спешили назад в лагерь. Из города много пришло к нам Татар, которые смотрели трех у нас бывших обезьян. Мы скоро пошли далее до реки Тутаркали, которая в сие, время не очень была глубока, где мы и ночевали. Берега ее обросли низкими кустами, и чрезвычайно много было мошек. 7 проехав еще 20 верст до реки Черной или Соляной, где мы чрез 20 каналов с великою трудностию переправляться были должны, наконец того ж дня прибыли с радостию паки в Сулак, проехав 20 верст. В Сулаке нашел я по полугодовом отсутствии много перемен. Две церкви выкрашены были с нова красною краскою, генерала Левашева и другие дома поправлены, начаты также и новые строиться, вообще таковые приготовления сделаны для того, чтоб Татарам, которые ежедневно из гор приезжали и торговали, показать вид, будто мы тут вечно желаем остаться. Полковник Балцер отправлен был в лес с 1000 человеками для рубления строевого лесу и для пригнания оного по рекам плотами. За несколько пред сим приехал [70] сюда Персидский Хан из Санктпетербурга, который с новоприсланным посланником 15 Сентября сопровождает был в Дербент. 16 Сентября приехал от Тахмас-Хана другой посланник к генералу Левашеву, вместе с находившимся прежде несколько лет в Испагане Российским резидентом Семеном Аврамовым из Калмыков. Сей провожал посланников в Санкт-Петербург. Здесь услышали мы, что Тахмас-Хан по покорении Шамахи на всех наложил подать; так же дважды поражал Сурхея, и у оного отнял горную крепость со всеми ее сокровищами, что стоило невероятного труда. Велблюды везли за ним пушки, но оные были не очень велики и без лафетов. Сей резидент привез с собою много любопытного, и говорил, что в садах великого Могола ростет плод Галила, величиною с маленькую тыкву; пока его держат в руке, то он слабит, а как скоро положат, то перестает слабить. Он мне показывал кусок морского ореха, который величиною с человечью голову, и имеет особливую силу; ежели кто укушен или ужален будет ядовитым животным, [71] тому надобно сии орехом прикоснуться до того места, то тотчас вылечится, так что далее не причинит ни какого вреда. Прежде бывшие посольства и переписки принца Голицына при Тахмас-Хане с Генералом Левашевым причиною были, что сей 15 Октября, с генералом Бибиковым и ассессором Веселовским, приехал в Дербент. Он взял с собою команду состоящую из 3000 человек, которую там оставил, и отправился только с несколькими стами драгунов до Баку: он делал повсюду приготовления к выступлению из Персидских провинций. Сей раз остался я в Сулаке. 3 Ноября отняли Татары у находящихся под командою Камянского и Пророва козаков более 200 рогатого скота и 5 козаков убили; а из Татар убито было 10. Майор Эйкен гнался за ними, но не мог их достичь. 22 Ноября поймали одного тавлинского Татарина, и обрезали ему нос и уши, потом правую руку и левую ногу отсекли; один из его земляков взял его с собою на свою арбу. Сие наказание генерал часто приказывал исполнять над таковыми бунтовщиками. В сем случае товарищи его [72] имели в готовности горшок с горячим салом или молоком, и в оной опускала руку и ногу; чрез что унимали они кровь; по том позволялось их брать с собою домой для устрашения других. Одного такого видел я в Сальяне в лавке, который был медник, и остаток правой руки обвязан был ремнем, которым он укреплял молоток и отправлял свою работу. Другие же, которые точное смертоубийство нашим причиняли, была повешены за ребра.

Я не надеялся опять быть в Дербенте, однако не весьма скоро случилось. Туда прибыл престарелый Грузинский царь из Санктпетербурга с своим сыном царевичем, генерал порутчиком от Артиллерии: генерал Левашев писал генералу Леонтьеву, чтоб он меня отправил для них в Дербент. 29 Ноября отправился я в путь, с приехавшими из Санктпетербурга курьеров, порутчиком и со 100 козаками. В 20 верстах от Сулака при реке Черной, между высоким камышом или тростником попадались нам один за другим Татары в кольчугах. Я отстал несколько с [73] моею кибиткою; по чему и пришел в страх, не зная сколько их тут быть могло; однако оных находилось токмо 7 человек, и проехали тихо мимо нас. Они ехали из Дербента с письмами в Сулак. Мы ночевали при Тунтуркале. 30 ехали мы мимо Тарки до большой глубокой долины, которая спускается от Бунакийских гор. 2 Декабря приехали к Бунакийским шанцам. Все офицеры уверяли нас, что за 10 дней был столь сильный мороз, что мимо летающие гуси и утки падали, которых множество было собрано и снесено в город. Здесь присоединился к нам капитан Эллерман с 100 солдатами, и мы продолжали путь наш еще день до Тавлинки; 3 Декабря до большой Усмеки. Повсюду видели мы великие стада овец, коих Татары, в рассуждении холодного зимнего времени, гоняли. в низменные места. Нас уверяли, что не для чего теперь князя Усмея опасаться, поелику он обещался быть спокойным. 4 Декабря достигли мы до Дербента при беспрестанном дожде. В сие время неприятно было здесь жить: часто шел снег, который опять таял, и чрез плоские кровли пробирался в горницы; [74] так что много раз в них ни одного сухого не оставалось места. Я ходил часто к Грузинскому царю; при нем находилось близ 300 Грузинских князей и дворян. Российский двор просил Тахмас Хана о доставленьи вспоможенья сему владетелю; Тахмас Хан обещал доставить ему в несколько 1000 команду, но он долженствовал бы являться к нему и сам для отражения Турок и для возвращения Грузинии. Однако сего не сбылось, и Тахмас хан удержал сию землю в своем владении. 20 Дек. возвратился Генер. Левашев из Баку и Низова.

В начале 1735 года выпал глубокой снег, которого по прошествии 8 дней большая часть опять растаяла. При таковой сырой непогоде весьма было трудно с верхней части города ежедневно вниз ходить с горы к царю и к разным больным офицерам. Сей царь, имея от роду 70 лет, возвратился, не совершив дела, сею весною на год обратно в Астрахань, и вознамерился там остаться, где спустя 2 года умер; по чему я был здесь недолго, и 8 Генв. поехал с генерал-анфом [75] Левашевым обратно в Сулак. Первую ночь ночевали мы при малой Усмеке, другую при большой, а третию - при Бунаке; тут получили мы от Усмейских татар в добычу 500 овец, кои разделены были всем офицерам и солдатам. 11 Ген. ехала мы неподалеку от Тарки, где росли кустарники, коими мы могли себя обогревать. 12 достигли до реки Тунтуркали, которая здесь весьма глубока, и с великою трудностию ее переехали. 13 имели мы самое худое дневное путешествие чрез соляные болота и 10 верст по тростнику, которой почти везде вышиною был в пол человека, и еще прежде полуночи прибыли в Сулак. 26 Генваря пошел лед по реке Аграхане, и снег бывший на земле по большей части растаял. 9 Марата Персидский посланник Ахмет Хан возвратился назад из Санктпетербурга в Сулак; 18 отправлен он в Дербент. От Тахмас-Хана в владениях наших находились присланные для закупки лошадей, они платили за каждую от 80 до 100 рублей. 20 Марта покрылись поля уже зеленью; тогда объявил командующий генерал, что все Персидские области должно [76] оставить, и срыть крепость Сулак. 1 Апреля пошел генерал-порутчик Леонтьев с 3 драгунскими полками в Россию, между которыми находились из известных офицеров: полковник Балцер, подполковник Берген, майор Ейкен, капитаны Корф, Гарниш, Петерсен, порутчики, Олиц, Амнон, Рейкер, Мемингер, Унгер и проч. 5 Апр. отправился я с больными по Каспийскому морю; 8 кораблей посланы были в перед, на коих было много аммуниции. На корабле со мною были капитан Корф и порутчик Олиц, ныне же оба они Генерал-Аншефами. 7 Апреля пустились мы морем от Астраханских ретраншаментов. Мы претерпели великую бурю; 10 числа занесен был наш корабль в тростник при Четырех буграх, и в оном сел на мел; бот наш пропал во время бури; но по одном выстреле из пушки приехали рыбаки, бросили якорь в глубину, и мы счастливо из оного вытянулись в море. Мы довольно выставили рыбакам вина за их хорошую услугу. Они нам с собою, привезли белуги и много чаичьих яиц. Наконец прибыли 15 к острову Арке, [77] лежащему при устье реки Волги. На нашем корабле находилась больных 150 человек, из коих 7 умерли, и по отпении брошены были в рогожках в море. Остров Четыре бугра получил свое наименование от 4 небольших горок. Он простирается длиною на 3 версты, в ней находится караульная башня, на которой ночью горит фанарь. Остров Ярки продолжается на полверсты, на котором был магазине для военных кораблей и портовая контора под начальством капитана-порутчика Панина. Сей остров в следующие годы большею частию потоплен водою и оставлен. Там лежат еще многие пустые острова. 18 поднялись мы в верх по Волге, и проехали мимо мест Шедлист, Руслов, Иванчук, Тумакский холм, Царев проток, и Башмаковскую, где находились повсюду рыбные ватаги, и прибыли благополучно в Астрахань; больные свезены были в больницу, где находились штаб-лекарь Адами и лекаря Рунд и Салцер. Пастор Вейсе вызван из Казани, и так богослужение в нашей церкви паки порядочно возобновилось. Из нашего сообщества были бригадир и [78] градоначальник Ионгер, майор Цифмелд, штаб-лекари, Фетт и Маллух, лекари Отто, Фикс, Бремер, Шад; сверх того полковники Пиль и Гакерн, майор Давидсон и аптекарь Лафебур, так же смотритель над виноградными садами П. Посиет. Генерал-майор Андреан де Брилли прибыл 30 Апреля из св. Анны проездом в Сулак, с повелением, дабы оной срыть и на реке Тереке заложить новую крепость. 5 Маия прибыли на кораблях генерал Леонтьев с своею командою, а 10 генерал де Брилли с 4-пехотными полками из Баку, так же 14 Грузинский царь и царевич из Дербента, которые встречены были 21 пушечным выстрелом. Я поехал опять морем с генералом квартирмейстером де Бриньем в Сулак. 16 Маия доехали мы до Ярки. В сей день производима была в Астрахане великая по приговору казнь над 20 матросами, которые своего мичмана утопили; поелику он им не давал довольно вина; они сечены были кнутом, повешены и колесованы. 20 поехали мы на Гекботе, и ночью приехали до Тюленьего острова; 21 стояли на одном месте за противным [79] ветром. Ночью подняли мы паруса, и 22 проехали мимо Теркских ретраншанентов, куда привезен был из Баку провиант и выгружен; ибо все корабли, равно и те, кои принадлежали купцам, для отправления оного и для перевозу амнуниции из оставленных городов довольно имели дела. 24 прибыли мы в Сулак. Здесь нашел я все в великом движении, из всех мест сюда сошлось Армян и Грузинцов около 300 человек. В Сулаке имели мы сильный корпус из оных состоящий. Генерал их был Лазарь Христофорович, с 2 подполковниками Рафаелом и Петрусом и с 2 майорами Павловым и Филипом Беком; по том все они остались в Кисларе, и там поселились. Из Дербента и Бунака соединились с нами генерал майор Еропкин с 4 пехотными полками и многими козаками. Генерал квартирмейстер де Бриньи заложил крепость Сулак в 1723 году, он же должен был сравнять оную с землею. 30 Июля сделано было начало к разрушению земных окопов и засыпке оными рвов; всем должно было помогать: палисады были срублены и употреблены на дрова. Во рве находилось множество [80] сазанов и щук, которых тогда всякому ловить позволялось. 1 Июня приехал нарочный от Тахмас-Хана к генералу Левашеву с известием, что он Турков совершенно разбил при Карсе, и многих ваял в плен, коих он послал на работу в новую Шамахию. Между тем держал он в осаде Геншу с 3000 человек. Он отправил князя Голицына для безопасности с его свитою на долгое время в Дербент, поелику Турки прислали великую помощь; но которая в скором времени была разбита. Напоследок отнял он Геншу при помощи нашей артиллерии. 9 Июня послан был к нему в Дербент капитан Мордвинов со 100 человеками драгунов, дабы при нем остаться до выходу 4 полков. 12 и 13 Июня Тахмас-Хан вторично побил наголову Турок между Ерсером, Карсом и Ериваном, 30,000 человек порубил, и лагерь получил в добычу. 12 Июля генерал Левашев с генералами де Бриньем и Бибиковым поехали в Гребению для изыскания места под новую крепость; когда они таковое избрали при реке Кизларе, то вдруг каждому из наших козаков [81] и Беревитским Татарам, равно как Армянам и Грузинцам отведены были места для построения домов. Они скоро к тому приуготовились; и разломав свои дома повезли туда в судах вдоль по берегу морскому; но большую часты домов принуждены были оставить за недостатком судов, и по том сожгли. 28 Июня сдал генерал Еропкин город Дербент Персидскому Султану, пришедшему туда с 5000 человек, сам же с 4 полками вышел в поход. 1 Июля разорил он Бунакийсиий ретраншамент, и 11 Июля прибыл в Сулак. 10 Июля летела в таком множестве саранча от юга к северу, что закрывала солнце на подобие густого облака; с 1 по 6 час вечера она летела, и можно ее было доставать палкою. С самого начала основания Сулака до сего времени ее не видывали. Саранчу можно было почесть предвестником Крымских Татар, которые вскоре потом пришли к границам нашим в великом множестве, о чем я ниже пространнее говорить буду. 4 Августа отправил я моих людей водою в Астрахань с госпожою генеральшею де Бриньи. 6 Августа в ночи видно было на Кавказе как [82] бы искуством произведенное освещение, которое зрителям приятным казалося, как сказано, что там Татары выжигали сухую траву. 15 Персидский посланник сопровождаем был 500 человек до Тарки: он назывался Ибрагим-Хан. Казбулат приказал его провожать до Дербента. С ним возвращались назад многие Армяне и Грузинцы; Тахмас-Хан их требовал и обнадеживал их своим покровительством. 31 обе церкви были очищены, и сняты искусно вделанные часы Шведским артиллерии порутчиком Гертелем. Церкви были в 3 дни разрушены; то же самое воспоследовало и с другими домами; каждый имел свободу брать что ему угоднр было, столько, сколько он мог перевезти в Кизляр, но при всем том большая еще часть оставалась на месте, ибо время было коротко. Тогда все как вне города так и внутри оного казалось разоренным. Сие сожалительно, что изрядный, крепкий и хорошо расположенный город, не мог остаться пограничною крепостью. 9 Августа отправлены были прочие 300 человек больных морем. Я не могу описать, какое множество было мух, кои к [83] нам слетелись в крепость; так что не можно было почти ни есть ни пить. Причину сему сыскать нетрудно; а именно, поелику все жители из старой крепости, из предместиев, из Татарской слободы и из казацких городков в другое место переселились, то мухи более ни какой не находили себе пищи. Наконец когда мы, оставив город, вышли в лагерь, и все, что в нем ни находилось, совершенно выжгли, то они и оттуда за нами следовали в большем прежнего количестве. Я во всю жизнь мою не видал такого множества мух.

19 Приехал из Санктпетербурга посланник Гассан-Хан, и 16 отправлен он в Дербент, 16 и 17 сняли мы свой лагерь. 17 По утру между 7 и 8 часов чувствуемо было чрез целую минуту землетрясение, при том слышен был стук, так как бы кто хлопал дверьми; отсюда торопились мы убираться, поелику ежедневные получали известия, что Крымский Хан сам выступил в поход к нашим границам с 80,000 Крымских и Кубанских Татар. 17 в вечеру вызжены были козацкие городки Каминск, Кузминка; а 18 старая [84] крепость, большие конюшни, сделанные для драгунских Лошадей, рынок и Татарские слободы, что причалило страшный пожар. Я еще остался в городе с генералитетом до 20 Сентября, и выехали из оного по отправлении божией службы при сильном дожде, которой по полудни перестал. По том генералитет поехал опять в город, где на всех улицах поставлены были солдаты с огнем, с приказанием поступать по данному знаку главнокомандующего генерала. Сей разложил первый огонь в своем доме, потом все дома преданы были огню; я видел собственный свой дом, объятый пламенем, которой еще и на другой день горел; после издали видны были печные трубы представляющие вид мачт. Между тем расставленные пикеты оставались даже до самого конца. 25 выступил в поход генерал со всею командою. За день пред тем отправился я в перед с генерал-майором Еропкиным, чрез Пророву до малой реки Аксая в 15 верстах находящейся. 25 до большого Аксая до верст, и 26 до Старогладки в 30 верстах при реке Тереке лежащей. На другой день прибыл сюда также [85] генерал Левашев. По сю сторону реки разбит был в лесу лагерь. 28 явился от Крымского Хана, посланник к генералу Левашеву, которой его допустил на аудиенцию, в которой он требовал Ханским войскам свободного проезду. Он имел повеление от великого Султана Туркам в Персию итти на помощь, и что он Российским подданным не причинит никакого озлобления, разве ему в проходе воспрепятсвованно будет; ибо тогда он должен открыть себе путь силою. Я при том был и слышал от генерала в ответ ему сказанное, что он имеет повеление от двора, дабы Хана чрез наши границы не пропускать, в противном же случае должен он ему сопротивляться. На другой день поехал обратно посланник. Генерал послал с ним вместе двух майоров к Хану, Бунина и Агатскова, но с какими повелениями, то мне не известно; однако можно было заключить из следствия, что он не намерен был ему в том препятствовать, когда он только будет итти выше по горам, где не было наших границ. Хан стоял при реке Тереке в области Чеченских [86] Татар. 2 Майора возвратились будучи богато одарены, и Хан вперед пошел со всею толпою Татар тихо, о чем мы спустя несколько дней узнали. Ни единого человека не посылали из нашего лагеря, что бы им в походе воспрепятствовать, да при том мы были и не в состоянии, поелику едва ли было у нас 8000 человек. С начала были мы не без страха, но после тем более рады была, когда услышали, что Татара уже далеко подались в перед. 2 Майора рассказывали, что между ими несколько 100 человек находилось из наших беглых козаков и драгунов, которых назад не требовали. 11 Октября тронулся наш корпус от Старогладки, и пришел 12 к Кизлярскому ручью. Следующего дня учинено было основанье новой крепости Кизляра: она к 18 уже была готова, и построена пятиугольным ретраншаментом, в котором оставлен Тенгинский пехотный полк гарнизоном. Ретраншамент же состоял по большой части из фашинника землею засыпанного и сухого рва. Но по прошествии 10 лет выстроена была порядочная крепость. Кизлярский ручей летом [87] высыхает; он течет из реки Терека в море. Страна там приятная, имеет довольно лесу, и земля плодоносна. В лесах вдоль по реке Тереку ростет много диких плодов, как пигв, яблоков, виноградных ягод, шелковицы, каперсов и пр. много так же находится фазанов, и другой дичины для продовольствия. Множество ловят сазанов и других рыб, особливо лещей, каковых в России не находится. Спустя несколько времени пришел Кизляр в цветущее состояние чрез торговлю: воздух в нем здоров, но вода не самая лутчая, и часто выступает из берегов, когда на горах тает снег или идут сильные дожди. Город построен несколько низко, и с другой стороны оного, на несколько верст, простирается болото поросшее тростником и осокою, а в рассуждении мух летом весьма беспокойно. Наконец оставили мы Кизляр 19 Октября, и в нем никто более не остался, кроме полковника с полком: по том определяемы были в нем бригадирами или генерал-комендантами, которые всем управляли. Многие Татарские князья, особливо Кабардинские [88] остались под Российским покровительством. Они доставляли скот и разные плоды, особливо великие вкусные сливы и априкосы. Кабардинцы не имеют ни какой монеты: они меняют собственные свои товары на другие. Гребенские казаки много разводят винограду; однако тот лучшим почитается, которой ростет по горам. Туда ходят наши Армяне, и делают из него вино. Сие заслуживает примечания, что наши купцы, кои разумели Татарской язык, одни могли ездишь с товарами далеко в горы без всякой опасности. Сперва свели они хорошее знакомство с Татарами, кои в Кизляр приезжают для торговли, и называются Канаками, т. е. братьями; когда они токмо сведут дружество, то и могут с таковым канаком ехать даже до его деревни, и когда пожелает ехать далее, то сей дает другого канака, коему он может поверить; но купцы должны за то дарить, и если он тем доволен, то могут с ним ехать безопасно, и другие Татары, которые им встретятся, не будут их беспокоить; а без такого канака точно ограбят, или поимав продадут. [89] Кабардинская гора составляет от Кизляра наипрекраснейший вид; она наивеличайшая из всех Кавказских, состоит из многих прекрасно расположенных и в верх восходящих острых вершин беспрестанным снегом покрытых. При ясной погоде можно ее видеть за 200 верст. Кабардинцы иначе называются Черкесцами, и долгое время были они спокойны. Из их гор течет река Кума чрез степи в Каспийское море; на оной во 100 верстах от Кабарды находятся каменные остатки древнего города Манжара, заслуживающие обозрение Там многие еще находятся почти целые дома с надписями на неизвестном языке; также лесные куры, называемые фазанами; но я никогда не мог туда съездить; однако получил оного прекрасный рисунок, с чертежом всей степи от Астрахани до Сулака, где также замечен Маджар и новая крепость Моздок лежащая при реке Тереке, расстоянием от Кизляра на 190 верст; из Кабарды возят черной дикой хрен, которой толщиною в лядвею, а длиною до половины локтя, приятного вкуса, и которой я сам ел. Повыше Щедрина при [90] реке Тереке в Барагунском владении находится жаркая страна равно как и в Карлсбаде, с ключом минеральной воды и некоторых нефтяных ключей, которые докторе Шобер исследовал и в своих Российско-Асиатических достопамятностях описал; с коего описания получил я список в 1731 году, которой я тщательно сохранил, а подлинник его потерян. Из сей рукописи господин коллежский советник Миллер сделал сокращение для собрания своей Российской истории, в томе 7, к которому я присовокупил некоторые примечания. Я не имел никакого случая осмотреть теплицу, понеже без провожатого не можно туда без опасности проехать. Иногда посылают туда больных из Кизляра, которые ее с пользою употребляли. Татары часто в ней бывают и моются.

Прежде нежели мы выехали из Кизляра, приказано было при пароле, чтоб каждый запасался торобом т. е. сплетенными нарыльниками для лошадей, чтоб при Горькой реке в рассуждении вредной травы [91] надевать на лошадей. 19 Окт. выступил весь корпус, и прошел 10 верст даже до реки малой Борозды: здесь должно было запасшись дровами и водою. Оттуда пошел вперед генерал Левашев с 3 драгунскими полками, и я следовал за генералом Еропкиным, которой вел 8 пехотных полков. 21 находились мы недалеко от горькой реки Бека, и по утру рано надели мы нарыльники на лошадей, и проходили чрез 30 верст по вредным местам. Козаки немного о том думали впускали своих лошадей есть, где они находили хорошую траву. Я собрал в сей стране травник всякого рода трав со тщанием; все они росли на худой земле и имели горькой и соленой вкус, но многие из них были различного рода солянки. Как только мы сии места прошли, подались в левую сторону, где попадались нам некоторые соленые источники, и озеро около 6 верст; мы расположились станом при озере Колпине. В сие время летело птиц великое множество к югу, как то гуси, лебеди, драхвы, журавли, цапли и проч. 27 ехали мы также еще с великою трудностию между некоторыми соляными озерами [92] и болотами до малой долины, где вода была несколько лучше, однако ж отзывалась солью, так как и на всем пути в Астрахань, выключая реку Куму, до которой мы 24 доехали, и нашли хорошую траву, также довольно тростнику, который употребляли к обогрению, поелику уже было весьма холодно. Р. Кума разделяется на 3 рукава; до второго 7 а до третьего 5 верст, который есть наибольшей; при нем расположились мы станом, и 25 в пути имели роздых. Сюда приведи к нам Калмыки на продажу лошадей, быков и овец. В сие время река Кума мало имела воды, и в некоторых высоких местах можно ее переезжать. Река сия и вообще не очень глубока, 26 и 27 числа ехали мы 50 верст больше в правую руку к озеру по сухим долинам и холмам, вода была нарочито солона, по причине выступающего из берегов озера. Вместо дров употребляли мы лошадиный помет и сухие соляные травы, которые в огне трещали и столь скоро сгарали как порох. 28 ехали мы более 40 верст до большого озера, да и 29 прошли мы также 40 верст. По правую сторону [93] много находилось долин, в которые, то более то менее морская вода, по мере как ветер бывает силен, заходит: такие выступления моря называются заливами. Чем далее мы ехали, тем воды становилися не столь солоны; да и самое Каспийское море далее при Четырех буграх, по причине впадающей в него большой реки Волги не столь солоно. Здесь ежедневно многие усматриваются тропинки к морю, которые протоптаны Калмыками, гоняющими туда свои стада где находят они себе между тростником хороший корм и защиту от стужи. 30 Октября продолжали мы наш путь чрез 20 верст по горам и долинам, которые довольно были песчаны, даже до морского залива. Чем ближе подвигались мы на севере тем холод был чувствительнее. У солдат наших весь изошел провиант: они приходили и просили хлеба; поелику выдаваемого им хлеба не становится; для того что поход при холодной погоде раждал в них большой аппетит, так что они гораздо более ели, нежели сколько было должно; однако ж недостаток сей вскоре миновался; ибо 1 Ноября привезли из [94] Астрахани козаки сухари в самое то время, когда наибольшая в провианте была нужда. 31 Октября ехали мы 40 верст по гладкой дороге подле воды и тростника. 1 Ноября разделен был провиант, и поход продолжаем был чрез 20 верст. Я в тот же день поехал с козаками в перед, и проезжал мимо соляного озера, покрытого солью как льдом. Более находится таких озер, кои лежат не подалеку от Каспийского моря. Здесь есть такое место, где соль как лед большими рубят глыбами и привозят в Астрахань. В одном на сих озер соль имеет приятной малиновой запах, которой со временем пропадает; здесь малина не растет, но только различного рода соленые травы. Пуд соли стоил в тогдашнее время не более трех копеек с деньгою: но с 1752 года возвысилась на оную цена до 17 копеек. 2 Ноября оставалось до Астрахани 20 верст. На 7 версте от города надлежало мне переправляться чрез ручеек, которой хотя неглубок, но в тогдашнее время много нагнало воды с моря. Здесь опрокинулась моя кибитка, и я упал с нею в воду; [95] лошади же благополучно переплыли с кибиткою на другой берег. Тяжелые вещи потонули; а легкие, как то постеля и проч. которые плавали, козаки поймали; другие ж находящиеся на Арбах, у коих колеса бывают весьма высоки, переехали не подмочась. Потеря моя была не мала; к тому ж я совсем обмок и так иззяб, что от холода дрожал. В таком случае поспешал я ехать, и прибыл в Астрахань совсем измерзши; однако по Божией помощи ни сколько не повредил моего здоровья. Я нашел здесь моих совсем здоровых. Из нашего Персидского корпуса, из коего часть людей прибыли так же сюда морем, было весьма много больных; мне надлежало с 2000 таковых и с полковником Ионгером остаться. Полки остались при Волге в лагере, и под предводительством генерал майора Еропкина пошли они 19 Ноября в Царицин. Поход им был весьма затруднителен. Они принуждены были итти далее в верх Дону, где и стали на зимние квартиры; а в следующем году петли весьма рано под Азов противу Турок. 9 Ноября прибыл из Дербента водою князь Сергей [96] Дмитриевич Голицын с Персидским посланником Кулефою. Им великие оказываемы были почести. 13 Генваря 1736 года князь поехал наперед в Санктпетербург, и посол следовал за ним 15 числа; тогда пять в гарнизоне находящихся полков поставлены были в парад. Лекарь Шнезе, находившийся при Российском посольстве, о многом уведомил меня из Персии, и оставил также мне краткое, описание путешествия своего. 11 Ноября Волга покрылась льдом, а 13 числа можно уже было чрез нее ездить. 25 Ноября генерал Левашев предпринял свой путь, и перезимовал в Рыбной. 1 Декабря возвратился Астраханский губернатор Петр Измайлов из степи при Черном яру; где он известного Калмыцкого Донду Омбо приводил к присяге в верности. Сей, желая сделаться ханом, наносил великие беспокойства братьям своим; которое достоинство досталось однако ж старшему его брату. Когда же он не переставал чинить наглости, и дороги для проежжающих сделал опасными, то отправлен был тогда в Царицын князь Борятинской, которой с драгунами и [97] Донскими козаками на него напал. Но он не будучи в состоянии сопротивляться, удалился наконец в Кубань, где находился под Турецкою защитою, и пробыл там целой год, а долее ему там быть не показалось. Народ его претерпевал нужду, был у него недостаток в рыбе, в хлебе и в вине; к тому ж были они нашими чрезвычайно тревожимы. Итак наконец принужден был Донду-Омбо покориться. Он пребыл верным, и действительно вскоре по том сделался ханом, показывал с Калмыками своими противу Турок великие услуги. В Марте месяце следующего года напал он на Кубанцев, и Калмыки много пригнали в Царицын скота на продажу. Старший его брат Черен Донду был привезен в Россию, и ему дано было содержание. Он был очень прост, и не умел управлять Калмыками. Дойду Омбо недолго после его жил: он умер в 1742 году. По нем были два наследника; за пять лет до того последний наместник пожалован был от Государыни Императрицы Ханом. В начале Декабря месяца получено известие, что Каракалпаки, которые обыкновенно от 4 до 600 верст от Астрахани [98] живут, напали на Волгу и многие ватаги т. е. рыбные ловли разграбили и выжгли. Оных было до 5000 человек. Губернатор отрядил туда до 800 человек с полковником Гакертом и майором Цумфельдом: но каракалпаки уже ушли. 18 числа спроведали, что они показались было опять по близости Красного яра. Найдено было также письмо следующего содержания: что праздником Рождества Христова хотят сделать они нападение на Астрахань, и по малой мере раззорить предместия. Губернатор обещал публично дать тому 100 рублей, кто покажет кем написано помянутое подкинутое письмо; (ибо оно писано было на Российском. языке) но никто не нашелся. При барабанном бое было объявлено, чтобы при пушечном выстреле все жители сбиралися в город. Но слух был ложной, и Каракалпаки совсем уехали; ибо паки Татара и Калмыки немедленно гнались в след; однако они при первом нападении увезли с собою близ 300 Калмыков. Калмыки единственною были причиною сего беспокойства; поелику они летом сделала на них нападение, и у сих Каракалпаков много [99] отогнали скота. В сем году во всю зиму чрезвычайно жестокие были морозы, и до половины Февраля месяца довольно много было снегу; но я не мог определить, на сколько градусов стояла стужа; термометр еще в Сулаке разбился. Сию зиму препроводил я с удовольствием у престарелого моего тестя, Поссита. Астрахань была в тогдашнее время в цветущем состоянии, и имела богатых купцов, которые строили собственные свои корабли, и отправляли оные чрез Каспийское море; они посылали также людей в торговые Персидские города, которые обучались их языку, и сие продолжалось только при жизни Шаха Надира: все было там дешево, а особливо провиант и другие съестные припасы, которые привозимы были из России на судах. Я с друзьями моими осматривал близ лежащие места, как то Красной яр, где находятся селитерные заводы; монастыри Болду и Мюшайк, также рыбные ватаги лежащие ниже Астрахани. Грузинский Царь жил здесь только с двумя своими сыновьями. Петр I в 1722 году позволил ему в двух верстах от города выстроить себе [100] деревянной дом, в коем находился прекрасный виноградный сад: спустя по том два года здесь он умер. После как мы оставили Персидские провинции, то 100 Российских бурлаков и матросов сговорившись между собою, напали на корабли наших купцов, и разграбили также Персидские деревни, при береге лежащие. По чему послано было на море 300 человек солдат, дабы их рассеять. Многие из таковых бездельников спустя 2 года перебежали к Аглинскому капитану Елтону, которой начал Шаху Надиру в Лангеруте строить корабли; о чем упомянуто будет в путешествии моем, случившемся 1747 года.

Текст воспроизведен по изданию: Выписка из путешествия Иоанна Лерха, продолжавшегося от 1733 по 1735 год из Москвы до Астрахани, а оттуда по странам лежащим на западном берегу Каспийского моря // Новые ежемесячные сочинения, Часть LXV, март 1790 года. СПб. Императорская академия наук. 1790

© текст - Клевецкий А., Судаков М. 1790
© сетевая версия - Тhietmar. 2024
© OCR - Иванов А. 2024
© ИАН. 1790

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info