НОВЫЕ ЕЖЕМЕСЯЧНЫЕ СОЧИНЕНИЯ.

В САНКТПЕТЕРБУРГЕ,

Иждивением Императорской Академии Наук.

=================================================================

Февраля 15 дня 1732 года отправлен я из Москвы с осмью новыми лекарями и одним аптекарем. В сем сообществе проехал я с удовольствием чрез города Коломну, Переславль Рязанской, Ряск, Козлов, Тамбов, Хоперскую крепость, по том вдоль реки Дона чрез Казацкие станицы до реки Илавлы, где Царицынская начинается линия; а 8 Марта достиг благополучно до Царицына. Здесь продали мы наши повозки, и приготовились продолжать путь наш вниз по Волге; чего ради наняли судно. Лед тронулся 7 Марта; 17 того ж месяца прибыл в Царицын генерал порутчик Граф Дуглас. В сем месте надлежало нам остаться еще до 4 Апреля. [4] Между тем для препровождения времени осматривали мы рыбные ловли и кочевья Калмыцкие. Сам Хан Черене-Дон-ду и вдовствующая супруга Аюки-Хана имели свою ставку, при Волге, расстоянием отсюда в 15 только верстах. Генерал Дуглас посещал и дарил их. При чем любопытство наше устремляли мы больше на образ жизни и идолослужение всего там находившегося Калмыцкого общества, о которых сделал я описание, каковое после г. Коллежский советник Миллер поместил перечнем собранных им принадлежностей, относящихся до Российской Истории в томе 4 на стран. 360. Из Царицына пустились мы в свой путь по Волге 4 Апреля. Наступила весна; все покрылось зеленью, и великими стадами различные появились птицы. Часто мы переезжая на берег на шлюпке, то заставляли ловить рыбу, то брали ее на тонях безденежно. По берегам же видели мы многие Калмыцкие кибитки или шалаши. Генерал имел при себе проповедника, именем Мусея, которой в воскресные дни отправлял богослужение. Проехав Черной Яр, по приятном нашем путешествии, [5] прибыли мы щастливо в Астрахань 15 Апреля.

В сем городе вступил я в должность при сухопутной и морской больницах и при губернии. Губернатором тогда был генерал-Майор Иван Петрович Измайлов. Генерал Дуглас поспешил оттуда в назначенное ему место Сулак; пять лекарей должны были ехать в Персию; меня ж генерал порутчик князь Борятинской и генерал Майор, Загряжской, по причине их припадков, потребовали к себе обратно в Царицын; куда поехал я 3 Августа на определенном почтовом боте, и 18 Сентября возвратился в Астрахань. Сей город весьма мне понравился: в нем нашел я людей различных народов, от которых имел случай много особливого сведать; о чем внесено в ежедневных моих записках. Все здесь было дешево; а чего не растет, то вывозят сюда по Волге из других стран Российского Государства. Здесь попадалось мне много неизвестных растений, которые я тщательно собрав, описал, и послал в Медицинскую [6] канцелярию, что наблюдал будучи и в Персии. В начале месяца Марта отправился в Хиву полковник Гербер, которой будучи на половине дороги ограблен Каракалпаками, принужденным нашелся назад возвратиться. Однако сии разбойники по силе учиненного ими при нападении на проезжающих условия, разделив его и купеческое имение на две части, отняли токмо одну половину. В Маие месяце г. Гербер прибыл обратно в Астрахань; потом по получении повеления, продав все для Хана определенные и протчие оставшиеся подарки с собственными своими товарами, отправился в Санктпетербург.

В Феврале 1733 году прибыл в Астрахань Принц Лудвин Гессен-Гомбурский, посланный на смену находившегося в Персии генерала Аншефа Василья Левашева. Он привез с собою многих Немецких офицеров, и великую свиту для собственного своего штата. Я получил так же повеление ехать с Принцем. Около сего времени возвратился из Судака граф Дуглас. [7]

13 Марта Принц предпринял свой путь чрез степь в Сулак; бывшая же при нем свита с провожатыми состояла из 400 человек. Туда следовали за ним генерал порутчик Леонтьев, генерал Бибиков и Иностранной коллегии ассессор Веселовский. Переезд состоял более нежели из 800 верст, и мы благополучно достигли до Сулака 1 Апреля, или до святого Креста, т. е. крепости, посвященной святому Кресту. Лишь только мы перебралися чрез реку Куму, то при ясной погоде удобно могли познать высокие покрытые снегом Кавказские горы. Отъехав 40 верст от реки Терека, сказали нам Татары и Козаки, что около сей страны растет вредная трава, от которой мрут лошади; но ныне по причине ее молодости, не может она никакого причинить вреда; в летнее ж время бывает она опасна, и тогда надевают на лошадей сплетенные из веревок нарыльники; чего ради не останавливаясь, проехали мы 30 верст чрез сию вредную страну. Сулак равно как от Каспийского моря, так и от Кавказских гор лежит в 60 верстах. Протекающая близ него река [8] разделяется на 2 рукава, на Сулак и Астрахань. Первый рукав при начатии строения крепости засыпан был земляным валом, и разлился в Астрахань, чрез что сделался он глубже и удобнее к плаванию; но летом почти совсем высыхает, и от Аграганских ретраншементов провиант, аммуницию и пр. даже и на мелких судах с великим трудом вывозят. Крепость сделана осмиугольная, и вмещает в себе 6 конных и 2 пехотных полков. Искусный генерал аншеф Левашев сложил с себя начальство, и спустя по том 14 дней отправился в Россию. Принц Гессен-Гомбурский все оживотворял здесь различными забавами, казовые токмо изобрести возможно было. Из Генералитета находились здесь генерал порутчик Леонтьев, генерал майоры Еропкин и Бибиков; а из Дербента Александр Бутурлин, ассесор Веселовский и иного иностранных Штаб и обер Офицеров. Принц построил кирку, в которой отправлял богослужение пастор Шрейнер. Кавказские горы и Кабарда представляли приятный вид. Разные Татарские князья, находившиеся в Российском подданстве, и [9] имевшие определенное годовое жалованье, приезжали из гор для засвидетельствования своего почтения. Во уверение же своей преданности, давали они заложниками [аманаты] нескольких из своих детей. Один из Татарских Мурз во время бала ужасную получил рвоту, и после как его вывели он, то он отдохнув, сказал: что таковая рвота произошла в нем от последнего минуета, и усильно просил, чтоб более оного не играли; прочие ж казались ему быть приятными; в чем ему удовлетворить обещано было. Но спустя по том несколько дней, Принц опять дал бал; и приказал тот же играть минует, которой в том Татарском Мурзе снова произвел худое действие; по чему немедленно оной играть перестали. В Июне месяце генерал Еропкин созвал к себе на пир, которой продолжался до полуночи; тогда Принцу пришло на мысль, пустую сделать тревогу, о которой он никому, кроме караульного капитана и порутчика Артиллерии Голмера, знать не дал. Сим приказал, когда, все заснут, бить тревогу и палить из пушек. Каждой думал, что неприятель [10] находился уже там. Все взбежав на валы, начали стрелять. Командующий выехал верхом с пастором своим за город к фарпостам и пикетам: повсюду слышна была, пальба, и сие продолжалось целой час по тех пор, пока Принце возвратился и объявил, что он сие с намерением учинил, дабы испытать, везде ли надлежащую имеют осторожность. По том все пошли к нему на квартиру, и пили там круговую за здоровье. Но по сей пустой тревоге следовала действительная: ибо спустя 8 дней приезжали один за другим нарочные от Гребенских козаков с уведомлением, что Крымские и Кубанские Татары числом в 20000, пришли в Шервлону, и требовали себе пропуску, для прохода в Шамахию на помощь к Туркам, обещаясь не причинять Россиянам ни малейшей обиды. По получении сего известия Принц отправился против их с 2000 человеке драгунов, за коими 700 человек пехоты следовали. От Сулака надобно было итти 100 верст. Он приказал по Татарам стрелять из 4 пушек; но сии устремясь, порубили пушкарей и 300 человек Драгун; шли далее [11] беспрепятственно, нашли Принцов екипаж и серебреный его сервиз, и побив людей, унесли все бывшее тут с собою. Многие из наших Татар соединились с ними частию по воле, а от части по принуждению; и таким образом минуя Сулак, пошли они в Дербент, где находился в болезни генерал-майор Бутурлин. Полковник Ломан, муж храбрый, предводительствовал 4 пехотными полками, Дербентскими Татарами, Армянами и Козаками. Он расположился выгодно на дороге между виноградными горами, на верху коих находящиеся Татары хотели ворваться в город, но отражены им были с великою их потерею. По том Татары человек за человеком прошли чрез верхи гор во владение изменившего князя Усмы, которой имел у себя 4000 человек, и которой показал им дорогу. По сем прошед они тихо мимо Шаврана и Низова, пришли в Шамахию, и соединились с Турками, противу Тахмас-Кулыхана воевавшими, которой однако ж везде их разбивал. Принц вступил по том в Дербент с намерением отмстить Усме. Сам он остался с [12] Бутурлиным в городе, а генерала Еропкина с 5000 человек послал для опустошенья его местопребывания, находящегося в горах. Никто кроме Ломана, не знал с выгодою сделать нападения; по чему предводительствовавший генерал оставил все ему на волю; и он взял город Барши приступом, опустошил и предал все пламени, разорив увеселительные сады и несколько деревень; и таким образом наши возвратилися с победою. Полковник Ломан от Государыни Императрицы Анны Ивановны пожалован был годовым жалованьем т. е. 600 рублями.

При таковых обстоятельствах Государыня Императрица повелела паки Принца Гессен-Гомбурского возвратить, а главное начальство поручить паки старому искусному генералу Левашеву. 13 Октября прибыл он в Сулак; а Принц приехал из Дербента 13 Ноября. Он сдавши принятую прежде им команду, отправился обратно в Россию 6 Декаб. Пастор его с ним же поехал. Генерал Левашев поступил осторожнее, и отпадших Татар привел паки [13] в Российской подданство. Он наказал также тех возмутителей спокойствия, кои чинили набеги: иных приказал повесить за ребра, а иным отрубить правую руку и левую ногу, и тогда товарищам их, приходившим ежедневно в Сулак, дозволено было брать их свободно в свои дома; при том не оставил он и тех без наказания, кои самые лучшие плоды из гор приносили. С тех пор настала паки в Сулаке тишина, и все пришло в порядок. В сию осень прибыл из Санктпетербурга в Дербент полномочный посланник князь Сергий Димитриевич Голицын, и оттуда поехал к Тахмас-Кулыхану в Испагань, Шамахию, Ериван, Генгу и пр. Он заключил с ним трактат, по силе которого все находящиеся от Куры области паки уступлены до прежней границы нашей, т. е. до станице Гребенских Козаков; сие продолжалось с год, пока дело к концу приведено было. Между тем генерал Левашев многие делал приуготовления для удержания областей; ибо намерения Принца и Тахмас Кулыхана совсем были несходны с его намерениями: он действительно никаких не [14] мог иметь от нас притяжаний, поелику всеми нашими крепостями, при море лежащими, не был в состоянии овладеть, и мы бы всегда из Астрахани могли получать помощь и съестные припасы. Генерал Левашев вознамерился в следующем 1734 году между Сулаком и Дербентом, близ Бунака новую приморскую заложить Крепость. 20 Марта взял он с собою 2000 человек, и я следовал за ним. 22 числа находились мы от города Тарки на 60 верст. Город сей был местопребыванием Шафкалы или Шамкалы, которой в 1726 году генералом Кропотъевым при Тунтуркали был разбит и взят в плен и отослан в Колу, где и умер. Сын его Казбулат избран на его место, и ежегодно получает по 3000 рублей, однако ж ему доверять не должно; ибо он сам никогда не приезжает в Сулак; а дает токмо заложников. Город лежит на долине; и вид его до самой вершины горы чрезвычайно приятен; он пространен, и на одну токмо версту отстоит от моря. Верх горы в нашу бытность покрыт был снегом, коея дол одет уже был зеленью, на котором паслися. великие [15] стада овец. Не доходя до города за три версты, видны в некоем расстоянии один от другого 3 каменные вала, на подобие грудной защиты, которые от горы простираются даже до самого моря, позади коих некогда Татары, удерживали набеги своих неприятелей. Мы расположилися под городом, где виден великий каменный холм, который по повелению Петра I был воздвигнут, к произведению коего каждый мимоидущий солдат долженствовал принести по камню. 23 числа продолжали мы наш путь еще 20 верст по ровной земле переходя чрез приметные долины, где Татары часто проезжающих грабили. За 3 пред сим года в третьей долине убили они порутчика с 30 драгунами. Берег морской каменист, наполнен множеством раковин, и во многих местах расселся, что произойти могло от землетрясения, каковое нередко повсюду чувствуют; да и в бытность мою случилось оное дважды в Сулаке. Морской берег состоял весь из разбитых и кругло выполированных маленьких раковин. 24 числа продолжали мы путь свой с великим затруднением по некоторой гораздо [16] глубжей долине, и отъехав 25 верст, прибыли мы в Бунакийскю область, где надлежало заложить крепость. Мы расположилися при море, и расставили вокруг нас рогатки; из Дербента подоспели еще на помощь два пехотные полка и инженерный подполковник Гаршунг, которой Бунакийскую крепость заложил на горке, и окончил ее в три недели. Вода в небольшой речке была купоросного вкуса и вязала рот. Там оставлен был майор с 400 солдатов и 100 Казаков; в гарнизоне сделались многие больны цынгою, кровавым поносом и водяной болезнию, от чего немало и померло; по сему солдат часто должно было сменять. Но крепость сия мало могла споспешествовать к безопасности: ибо если случалось когда что нибудь важное, то должно было всегда посылать туда сильный отряд из нескольких 100 человек с двумя полевыми пушками. Бунакийской князь пребыл навсегда верным, и приезжал также к нам, не смотря на то, что народ свой недовольно мог держать в послушании. Около двух верст от нашего лагеря на горе, видны были еще остатки [17] весьма древнего города; на надгробной надписи, иссеченной Арапским языком на камне, можно было узнать, что оная сделана была за 449 лет в память одному Шеику из Магомедского роду; как то о сем изъяснил нам переводчик Муртаза Кефкелов. Город Бунакского князя лежал на горе, и находился от нас в виду верст за 10. По том по окончании начатые крепости, генерал Левашев возвратился в Сулак; а я с полками отправился в Дербент 7 Апреля. На третий день прибыли мы туда чрез Усмейское владение, в котором нам надлежало переправляться чрез три небольшие реки, называемые большая, средняя и малая Усмейка. Вид Дербента чрезвычайно приятен; город сей от берега Каспийского моря почти до половины каменной горы простирается в длину на 3 версты и на 1/2 ширины. Окружающие его стены толщиною на 1 1/2 сажень, а в вышину на 20, которые сделаны из тесаных камней, каковые поднять в верх требовалось почти необъятных трудов. Все камни исполнены были окаменелых раковин, но от сего они не токмо не бывают хропки, а еще тверже становятся. Принц [18] Гессен-Гомбурский с Генерал-Майором Бутурлиным, бывшим по том Генерал-Фельдмаршалом, стреляли из пушек по стенам ядрами, но оные ядра недалеко в них уходили, да и самых мягких каменьев раздробить не могли. От верхней части города начинается большая стена, построенная Александром великим, и проходит чрез одну высокую гору даже до Черного моря. Ныне она по местам развалилась; на каждых 6 или 8 верстах видны также толстые башни, из коих многие еще совсем целы. На городских воротах и на мечети видны и по ныне надписи ясные рукописи. Самая большая мечеть длиною на 120 шагов, внутри которой в два ряда вделано 40 столпов: в ней нет ни каких других украшений, кроме многих мест, изображенных на стенах из Корана. Вода проведена в город из горы чрез покрытой ров. В верхнем городе, где я жил, сделан был великой свод наполненной водою, в котором если когда говорят или играют на каком либо инструменте, повсюду раздается приятный отголосок. Генерал Бутурлин и Принц продолжали свой [19] путь: вместо их управлял ныне здесь Генерал-Майор Еропкин, а Полковник Ломанн начальствовал над 4 пехотными полками. Из сих два полка расположились в верхнем, а два в нижнем городе; в двух средних отделах обитали Дербентские Татары, а купцы жили в двух каравансараях. Дербентский Хан, юный владелец, имел от роду токмо 14 лет. Отец его был Наипом или наместником, которой в 1722 году вручил Петру I-му градские ключи. Из Татар было от 6 до 700 храбрых людей. По обеим сторонам города много находилось виноградных гор. Вины там были подобные шампанскому и бургонскому, и еще гораздо крепче; ежели же их сварить и зажжешь, то горят подобно спирту. Здесь ростут хорошие всякого рода плоды, так же миндаль и шафран. Воздух для обитающих здесь здоров; но в дождливую погоду, а особливо зимою, жить здесь не приятно, ибо ветер весьма пронзителен, поелику все дома сверху плоски и притом без кровлей. Дрова дороги: оные привозят из Мелукента за 20 верст; солдаты же носят для себя дрова [20] вязанками с горы, отстоящей от города в нескольких верстах; но сие для них не весьма трудно, ибо всегда надобно итти под гору. По обеим сторонам стен великое находится множество надгробных камней, из коих иные стоят, а иные лежат: они украшены надписями и цветами, на которых также различные иссечены изображения. Сии по большой части свидетельствуют они о великой своей древности. Около некоторых обведены стены и сделаны своды, в коих лежат особливые роды, семейства, так же и некоторые святые; а особливо на одном месте, как сказывают, находится оных около 40, куда Татары, а особливо их жены, в белых покрывалах и с особливыми обрядами ходят во множестве. Но сии прекрасные надгробные камни в 1741 и 1742 году чудный имели конец, когда Шах Надир из Индии возвратился и вознамерился искоренить горных Татар. Ибо он на море между городскими стенами построил себе из оных огромные чертоги, в коих случилось мне быть в 1747 году, а прекрасный город был [21] тогда весьма опустошен. 14 Маия с переводчиком нашим де Теильсом был я у Персидского посланника Али-Наги-Бека, которой к Генералу Левашеву был препровожден в Сулак. 5 Маия младый Хан угощал у себя Генерала Еропкина и штаб-офицеров, при чем так же и я находился; а 19 числа престарелая Ханша угощала у себя генеральшу и других многих госпож. 19 Маия отправился я с Армянским майором Павловым и лекарем Ешеном в Жидовскую деревню, отстоящую отсюда в 5 верстах. Она лежит на горе, и имеет около 30 дворов. Я пошел в их синагогу, ибо сие было в субботу. Они отправляют богослужение свое сидя на земле, читают Талмут и 5 Моисеевых книг, печатанных в Амстердаме. Тогда я еще и сам мог читать по Еврейски. Надписи на их гробницах писаны на Еврейском языке. Они не дали нам ни хлеба ни воды; поелику день сей был субботный: воду доставали мы вне деревни чрез наших служителей; по чему в сей день не хотели она нам ни сколько продать ковров: они живут с нуждою. Большая часть оных [22] живет на горе, от части также в Гилане. Не имеют они ни ружьев, ни саблей, и живут в безопасности; однако ж деревни их обнесена земляным валом. Когда посмотришь из верхнего города, то приятнейшие представляются страны. На море от 2 до 3 верст всегда стоят несколько кораблей, поелику здесь мелко, и нет никакого пристанища. Шум волнующегося моря издалека слышен; воздымающиеся валы выбрасывают на берег различные раковины, черные прекрасные оселки и ноздреватые или пропускные каменья Lap: Filtri, а в Гилане случается, что и Агат. Понеже верхи домов их плоски; то Татары ложатся на них ночью, и когда они отправляют большой праздник Гусаина-Гассана, тогда сидят целую ночь на кровлях, и зажигают нефтяные светильники, что великолепнейшую составляет иллуминацию. Летом мало идет дождя; по чему во всех садах имеют колодези, из которых оные поливают. Здесь видел я два прекраснейшие чинарные дерева, роду букового. Они далеко, так как и дуб, распускают свои ветви; на дереве видны бывают излучистые [23] жилки, если корень оного известным образом от средины распилится накось. Самое низкое место города по большой части пусто, и названо Греческим селением; ибо оно с начала населено было Греками. Ныне находились там два полка, один Грузинской монастырь и на море сделаны шанцы, в коих был магазин; также 600 человек Донских козаков имели там свои жилища. Во всех городах находились козаки для рассылок и для содержания отводных караулов.

25 Маия отправился я из Дербента в Баку в провожании Капитана Шевалие де Мери со 160 драгунами: он остался в Низове. Близ деревни Мелукенты, отстоящей от Дербента в 20 верстах, два дня надобно проезжать лесом; отъехав 30 верст, надлежало нам переправляться чрез достойную примечания реку Самуру, истекающую из высочайших так называемых Шахских гор, которая течет весьма быстро, и когда она в полной воде, то поперег имеет две версты. Мы должны были туда приехать прежде, нежели от солнца в горах [24] растаял снег. Два Персидские мужика из ближайшей деревни с долгими шестами шли наперед нас, и показывали места, где мы переезжать должны. Сия река разделяется на 15 рукавов, из коих первый есть опаснейший, и многим из наших некоторое причинил в голове кружение, прежде нежели мы чрез нее переправились. Когда же вода в ней возвысится, тогда много тонет скота и людей. В шести верстах далее находится еще река Лама, столь же быстрая, но не столь широкая. В лесу поселены деревни, где мы в первой раз видели срацинским пшеном засеянные поля. Мы ехали чрез один Армянской городок Дедели, которой окружен был земляным валом, где мы незадолго пред сим имели наш гарнизон, но вскоре оной оттуда вывели, ибо там много померло людей. 27 числа прибыли мы в большую деревню Киршели, в которой полковник Бособре стоял с 2 полками. В семи верстах от сей деревни к Качмаше стояла команда, состоящая из 200 драгунов с капитанами Гарнишем и Петерсеном, и Армянским подполковником Петрусов с 50 [25] Армянами. Они пришла сюда из крепости Низовой, отстоящей от сего места в 7 верстах, и находящейся вне лесу при море; поелику воздух там чрезвычайно нездоров, то и многие померли. Я поехал туда верхом, и нашел там одного капитана с ротою и несколькими козаками. Но и в Киршелях воздух был не лучше, ибо нашел я из наших солдат две трети опасно больных. Низовой в сем году был сравнен с землею и совсем оставлен. Каждое лето войско наше по причине великого жара удаляется на горы Тенги и Аннуху, где находились при границе Сурхеи две хорошие крепости, внутри которых заключалась Шамаханская область и была весьма сильна. 7 Июня продолжал я далее свой путь, препровождаем 10 казаками, чрез деревни Вибили и Гулалон даже до города Шаврана. Прежде сего за восемь верст не доезжая до города переправились мы чрез две быстрые, но узкие, реки, из которых одна называется Тенга. Без сумнения город Шавран получил название свое от Шафрана, которого здесь много садили, прежде нежели место сие разорено было Шамахинским князем и бунтовщиком [26] Давд-Беком Давд означает имя Давида. Здесь находился драгунский капитан с 50 человеками; но ради зноя хотел он еще остаться на несколько дней в своем стане, расположенном на горе. При Шавране кончится лес, и отсюда до города Баку находится токмо одна ровнина; однако ж видны были там некоторые деревни и великие поля. 8 числа отправился я из Шаврана, и ехал до Девичей 15 верст, и продолжал так же несколько верст далее вниз чрез быструю реку до каравансарая, находящегося при подошве высокой горы именуемой Шпицбармаш, которая с моря в дальном видна расстоянии. Тут я переночевал; море лежит отсюда в 5 верстах. Гора по малой мере вышиною на 1 1/2 версту, и состоит вся из развалившихся диких каменьев, коея вид представляется чрезвычайно хорошим. Рано поутру пошел я на оную с двумя козаками, и взяли с собою ружья; в верх поднимались мы между опаснейшими расселинами по излучисто идущей развалившейся каменной леснице, по которой взошли мы на самую ее вершину; и по тех пор шли, пока не достигли до одного [27] окруженного каменною стеною покоя вышиною в половину человека. Там мы отдохнули, и со всех сторон прекрасный представлялся вид. На сей горе, как говорят, жил пророк Илия. Смотри Kaempferi Amoenitat. Exotic. Развалившиеся большие каменья возвышались гораздо выше нашего покоя; мы многие видели в них норы, в коих птицы вили себе гнезда. Мы выстрелили из ружьев; тогда все наше увеселение состояло в великом множестве птиц, летавших около нас, каковые были: Орлы, черные Журавли, Ястреба, Голуби; а наипаче черная птица, величиною с утку, имеющая длинные красные ноги и красные перья на голове. Мы сошед с горы, в скором времени пришли в каравансарай, опять ободрили наши силы, где услаждались пищею и питием; а наипаче с великою охотою вкушали мы дыни, которые принесли нам два козака из деревни, лежащей позади горы. Ружейные выстрелы слышали козаки даже внизу оной, от коих сильный отдавался отголосок. На верху в горнице вырезал я у камина мое имя, также и под воротами каравансарая, где нашел я с годичным [28] числом 1685 года изображенье имени славного Кемпфера, что меня весьма обрадовало. На горе видел я бузиновые, смоковные и грушевые дерева. 9 Июня продолжало я ехать 30 верст до другого каравансарая, которой в довольном был упадке: где ящерицы, черные черви, тарантулы, мыши, ласточки и малые совы имели свое жительство. Дикие козы, или лучше сказать, род серн, имеющие твердую голову, бегали в сей стране стадами. 10 Июня проехал я до третьего каравансарая 20 верст чрез одну глубокую реку, чрез которую сделан был каменной мост о 5 сводах. Там видны были остатки домов и гробниц. Гора здесь не столь высока и совсем обнажена. Вечером ехал я еще 20 верст до деревни Ухании, лежащей на соляном озере обширностию на 3 версты, из которого добывают соль и кладут в кучи. Проехав еще 5 верст далее близ соленого озера до некоторой деревни, увидел я первые нефтяные ключи, коих числом было от 30 до 40. Самые большие шириною в 3 локтя. На верху была черная, а на низу зеленоватая вода, вокруг которой лежит густая и черная нефть, и от [29] солнца совсем почти твердеет. Поверх воды жидкую плавающую нефть собирают и жгут в лампадах; но густую и высушенную смешивают с навозом, и делают куски на подобие лепешек, которые высушив на солнце, употребляют вместо дров; ибо лес отсюда в дальнем находился расстоянии. В высохшей нефти видел я много примешанных раковин. Неподалеку от сей деревни было еще соленое озеро, на берегах коего во многих местах находилися маленькие нефтяные ключи. Потом на Абшеронском полуострове, которой отсюда берет свое начало, и где находятся глубокие черные и белые нефтяные колодези, приметил я, что нефтяные источники бывают всегда по близости соленых болот, и по тому нефть и соль особенное имеют сообщение. 11 Июня ехал я 15 верст до города Баку; на дороге видел я еще более подобных тому соляных мест. Дикие серны прибегают туда во множестве пить соленую воду и есть различные растущие там соленые травы.

Город Баку на низком лежит месте при море, однако ж несколько по горе, и не [30] прежде видеть его можно, как по приближении к нему за две версты. Великие предместия, опустошенные Россиянами при осаде, бывшей в 1723 году, еще по сих пор не выстроены. В нем находятся два каравансарая, из коих один учрежден для чужестранцев, а другой употребляется летом для больных. Киршели отстоит от Баку на 140 верст. Правитель оного города был Генерал майор де Брилли с 4 пехотными полками. Город окружен двойною стеною и рвом, внешние же стены невысоки и ров сухой. Стены сего города со стенами города Дербента никакого не имеют сравнения. Самая нижайшая стена, находящаяся при море, ныне стоит в воде; но за 30 лет оное место было сухо. Вид города почти круглой. Славной полковник Гарбер построил на стенах 5 бастионов. Оной город простирается в длину более нежели на полверсты. Над воротами к Дербенту вырезан городовой герб, то есть, два льва, держащие воловью голову. В городе начальствовал над Персиянами и над целым уездом Селим Хан, которой должен был вбирать с них хлебную и денежную [31] подать. Армяне имеют великой каравансарай, в котором они живут и продают свои товары. Около Баку чрез целой год продолжается весьма сильной ветр, которой в летнее время песок и пыль несет в глава, так что не без труда выходят из своих домов; однако ветр сей умеряет зной; ночью же бывает тихо. Природа соделала здесь прекрасное пристанище, по чему корабли могут близко подходить к городовым стенам: многие приходят туда для зимования; ибо на Каспийском море нет нигде другой пристани. Город лежит как будто в углу: гористой берег, лежащий по правую, и полуостров Абшерон по левую сторону, с Наргеном и Волчьим островом составляют залив обширностию от 6 до 8 верст. С верхней стороны город довольно возвышен, и на горе виден старый Шахов дворец, построенный Аббасом I. Здание сие достойно удивления: говорят, будто оной Дарием в одно время с сим городом построен. Толстые каменья столь хорошо сплочены между собою, что спаи их едва распознать можно. Ворота, двери и окна [32] чрезвычайно сделаны искусно, и галлереи резной работы. Мечеть как снаружи так и внутри, равным образом и баня, хорошо украшены. Оба сии здания служили тогда магазином. Сие драгоценное древнее здание заслуживает быть описано, не смотря что оно во многих местах развалилось; кровля услана была лазоревого цвета каменьями. Близ города нет никакой реки; воду употребляют они колодезную; самую ж лучшую берут из колодезя, называемого Шаховым, которой высечен в камне в глубину на 70 ступеней. Хотя вода сия отзывается нефтью, однако здорова. Ни в каком месте, занятом Россиянами, нет здоровее воздуха. Никогда не свирепствовала там моровая язва. Если оная может произойти от воздуха, то известно, что оной чрез курение нефти, которая здесь во всяком доме ежедневно горит вместо дров, может перемениться и сделаться лучшим. От густого дыму нефти все дома издали кажутся черными. Нефть сама по себе есть также здорова; много употребляют ее наружно от цынги и от лому в составах; да и я сам видал, что различные люди [33] оную; а наипаче белую пьют вместо рюмки вина от каменной болезни и от лому в составах, от чего и выздоравливают. Намерен я вкратце упомянуть, каким образом жители черную нефть (ибо белой очень мало) употребляют вместо дров. Во всех домах имеют в кухнях 1 или 2 каменные сосуда, наполненные нефтью, из которых черпают ее железными ложками и подливают на очаг под котел, где если хотят что нибудь варить, то на низу положенной высушенной песок, или землю, зажигают бумагою или соломою; по чему горит она с большею силою, и тогда мешают землю железными прутьями; по том когда будет нужно, то всегда приливают ее по тех пор, пока поспеет кушанье. Таким же образом поступают, когда хотят печь хлеб, и тогда по тех пор топят печь, пока не сделается она довольно жаркою. Для такого топления шло на каждого солдата на месяц по 7 батманов, (каждой батман весит 15 фунтов) Капитану по 50, Штаб-офицеру по 100, а Полковнику по 130. Генерал и комендант иногда приказывали привозить себе дрова из [34] Низова. Хотя город. Баку есть место здоровое, однако бывает там прилипчивая болезнь, свойственная сему городу, хотя и не смертельная, но опасная. Я сам был оною заражен, так как и все новоприезжающие. Она обыкновенно бывает сильна в жаркие летние дни; причиною сего бывает во первых необычайный жар, а во вторых маленькое почти невидимое Насекомое. У людей бывает на всем теле весьма болезненная со сверботою соединенная сыпь, особливо на лице и на руках, которые части открыты воздуху, и сие продолжается чрез все лето. Выходят небольшие красные пятна с пузырьками, которые когда высыхают, то на место их появляются новые; а когда их чесать будешь, то делаются больше, и тогда люди кажутся, как бы они лежали в оспе: болезни сей подвержены как старые так и молодые. Насекомые без сумнения к произведению сей болезни способствуют; в вечеру при свечке влетают они в горницы и садятся на руки. Точнее рассмотрел я их посредством микроскопа: тело имеют они черное; покрытое белыми длинными [35] крылышками. Дабы ночь препроводить в покое, надевают на руки перчатки до самых локтей, и покрывают также лице; но от жару перенести того нельзя. Однако Насекомые сии весьма мало в болезни сей сопричинствуют; ибо старые жители сего города, препроводившие здесь уже несколько лет, от сей сыпи бывают свободны. В Августе месяце, когда воздух становится холоднее, болезнь сия прекращается. В Гилане в 1747 ходу нашел я такую же почти сыпь, которая однако от той несколько различествовала; о ней упомяну я после; она сопровождалась худыми следствиями; спустя по том 3 и 4 года оказалась летом в России, но не с такою жестокостию. Нефть, которую в Баку ежедневно употребляют с водой для пития, может также, как вещество горячее, спомоществовать к сей сыпи, пока человек не привыкнет к употреблению оной и к климату. 1 числа Августа занемог я горячкою, но в две недели выздоровел так, что мог продолжать мое предприятие. Приращения и возвышения воды в Каспийском море примечены у города Баку некоторые явные следы. Две стены, находящиеся по [36] обеим сторонам города, простираются в море на 60 шагов, которые без сумнения с начала построены были на суше. Некоторые справедливо из сего заключают, что море сие не имеет никаких подземных проходов в Черное море; как о том в старину думали. В Гилане неподалеку от Решча, находится залив длиною на 20 верст, в котором за 20 лет пред сим Российские суда могли приставать к полуострову Ензели, даже и к Перибазару; но ныне сие невозможно, как я в 1747 году приметил. Корабли должны в море стоять от сего места на 3 версты. У Астрахани при истечении реки Волги на острове Ярки построен был для казенных кораблей великий магазин, которой в последних годах должно было оставить; по тому что мало по малу начал пониматься морем. Если верить жителям города Баку, то в древние времена земля лежащая по правую руку на полуострове при большой деревне, называемой Ших деревня, соединялась с островом Нагреном; оные теперь отстоят друг от друга на 3 версты, где ныне проезжают корабли. Приращение сего моря и [37] потому весьма вероятно, что кроме большой реки Волги, весьма многие текущие из высоких Кавказских и Гирканских хребтов вливаются реки, которым невозможно уходить парами, хотя там зной и чрезвычайный. На стене Дербента, не подалеку от моря, видна высокая башня, на коей ежедневно висит флаг. Говорят, что она построена по приказанию дочери некоторого Персидского Шаха, которая с оной башни бросилась, ибо отец ее поступал с нею не хорошо; чего ради именуется она девичьей башнею. Вне города видны многие древние гробницы изящной работы, кои однако ж уступают гробницам, находящимся в Дербенте. 5 Июня поехал я на брандвахту к лекарю Герресу, отстоящую отсюда в 7 верстах. Остров Нарген лежит от оного места на одну версту, куда мы на другой же день поехали; сей остров длиною в 3 версты, а шириною в иных местах около версты. Он пуст, но прежде был населен; ибо развалившиеся дома и колодцы поныне еще видны. Песчаный берег покрыт был гнездами чаяк, так что ни единого не можно было [38] сделать шага не наступив на их яица, из коих большая часть цыплят уже вылупилась: детенышей их плавали во множестве у берегу; сами же они летали стадами испуская неприятный крик. Наши варили и ели их яицы. На высоком каменистом береге вили также гнезда голуби и большие черные кулики, имеющие долгие кривые носы, из коих мы нескольких убили. На острове находятся черные змии длиною в два локтя, кои также плавали. Матрозы ловили морских раков посредством опущенной в море с корабля коробки с камнями, внутри которой привязывали они кусок мяса или рыбы. Земля города Баку вся почти камениста, по чему мало находится садов, в коих садят они шафран; но на Абшеронском полуострове, где земля плодороднее, их гораздо более, из коих весьма много вывозят в город винограду, арбузов, дынь и огородных овощей. Вино имеют они красное и крепкое. Много сеют там пшеницы, ячменя и хлопчатой бумаги. Не подалеку от Баку, а особливо у Ухании, множество растет земляных груш или труфелей под землею без травы. [39] Время их собирания бывает в Марте и Апреле. Когда земля несколько возвысится, то трескается, из чего, примечают, что там находятся груши, откуда их и выкапывают, разрезывают на кружки, сушат и хранят к употреблению. Здесь я их в первой раз ел, и довольно ими запасся. Величиною они с кулак; но большая часть из них почти так мелки как земляные яблоки. Крестьяне множество вывозят оных на продажу. Россияне никакого не находят в них вкуса, и почитают оные за род грибов. По том желание мое было продолжать наш путь далее до наших границ к реке Куре, где в Салиане стояла команда, состоящая из 200 человек с одним Капитаном. Генерал фон Брилли дал мне для провождения моего 2 солдат и 2 козаков с 4 лошадьми; более же их иметь было мне не нужно, ибо Персияне в сих странах миролюбивы. Екипаж мой состоял из телеги, накладенной нужными припасами. Я сопровождаем был лекарем Кислингом; сие было 13 Июля. Повозке нашей приказали мы наперед объехать гору до первого каравансарая, [40] дабы там переночевать; а сами мы поехали верхом с одним солдатом по горе чрез 6 верст, и приехали к другому каравансараю, думая что то был первой; там тщетно мы всю ночь прождали повозки нашей, снося голод и жажду, ибо с собою ничего не взяли. Вода у сего каравансарая высохла, и хотя тут ничего не было страшного, но мы объяты были ужасом Собрав коровьего помету, развели огонь. Наконец утрудясь, лег я отдохнуть, и вместо подушки положил под голову камень, последуя Иякову, о коем я тогда размышлял; но во сне не представлялось мне никаких на небе лесниц, а страшные грезились привидения. Рано по утру поехали мы назад вдоль по горе искать наших людей, которые спустя по том 2 часа попались нам на встречу; они ожидали нас у первого каравансарая. Мы чрезвычайно сему обрадовались, остановились и насытили себя тем, что у нас было в запасе. Люди наши говорили, что им надобно бы было объехать до другого каравансарая около 40 верст. До третьего ехали мы 6 верст, где также воды не было; а после обеда прибыли мы к четвертому, где оная была мутна и [41] иловата; лошади едва могли ее пить, не смотря на то, что они великую имели жажду. Под вечер прибыли мы к пятому каравансараю, находящемуся по близости моря. Сей был самый большой и прекраснейший из всех, кои я видел; над дверями находились два изрядные со сводом покои, в которых мы переночевали со всякою выгодою. Вечером купались мы в море, которое там было песчано и весьма ровно. В колодезе вода была хороша. В прочем около сей страны все состоит из камня; и нет почти никакой приятной травки, кроме различных соленых, которые множеству диких коз служат приятным кормом. 15 Июля поехали мы верхами от каравансарая в правую руку по большой части горою в Наваги, деревню отстоящую отсюда на 30 верст. На сей продолговатой высоте видел я нечто удивительное, а именно, много маленьких растущих гор, из коих самые высокие были с крестьянские дома, близ большой дороги; но находящиеся далее от сей дороги по правую руку вышиною были с башню. Все они темно-серого цвета, без травы и на подобие конуса. Тамошняя земля есть не что иное [42] как соленый ил. На вершине сих гор находится соленой ключ с густою и иловатою водою, которая часто вон выступает, и все около себя находящееся потопляет; когда же находящийся в ней ил осядет, то приумножает высоту гор, чрез то горы сии должны ежегодно возрастать, если бы их ключи не прерывались. Но я видел, что некоторые почти совсем высохли, которые сперва били довольно высоко; напротив же того не подалеку от оных родились другие, кои на вершинах своих гор наполнены были водою и разливались столь же далеко. Тут видны были следы диких коз, которые конечно пили сих соляных ручьев воду. По том сказали мне, что в осеннее и зимнее время при дождливой погоде горы сии выбрасывают из себя много илу. На сем пути отъехав я три версты, увидел довольно высокую гору, из коей такой соленой ил в великом количестве истекал, и издали производил к солнцу блистание. Я опасался близко к нему подойти, дабы там не увязнуть. Меня уверяли, что на высоких [43] горах находилось несколько таких же ключей чрезвычайно глыбоких и почти бездонных. В память сей страны описал ее сколько мог; но испытатель естества, которой более бы мог иметь к сему времени, нашел бы здесь много достойного исследования; и сие стоило бы труда, когда бы он год другой пробыл в Баку, дабы все чудеса природы, бываемые в сих странах, а особливо на Абшеронском полуострове, точнее исследовать. Путешествующий токмо поверхность рассмотреть может однако ж я намерен, сколько мне позволит время и должность моя, скоро пространнее о сем сделать описание. Отъехав около 15 верст, кончилась сия отменная гора, и представилося взору нашему обширное поле, идущее до Наваги. Весьма было трудно, спуститься с горы чрез кривую дорогу длиною в 3 версты. В Наваге, которая великую составляет деревню, сели мы под три большие тенистые ивы, и люди наши принесли нам молока и дынь для прохлаждения. Мы ехали еще чрез 35 верст до деревни Сайдан. Здесь был Гуше Баша Заид, которой довольно снабдил нас [44] всякими плодами: он прислал нам так же шатер или палатку, которую мы под сими ивами раскинули; иначе от Насекомых не могли бы спать. Место сие пространно, где много находится садов и пашни; здесь растут так же виноград, дыни, арбузы и гранатовые яблоки. В воде же великой претерпевают недостаток: люди достают оную из глубоких колодцев, которые однако ж не из лучших. Около сей страны видели мы многих кочующих Персиян в кибитках, которые переходили с места на место, где находили паству. 16 числа проехав еще 35 верст, прибыли мы в Салиан на реку Куру. В нынешнем дневном пути случилось, так как бы мы приехали совсем в другую землю: все покрыто было зеленью и плодами, многие рвы проведены была из реки Куры по лугам вдоль и поперег для напаяния земли. Многие деревни лежат при сей реке, которые все довольно были населены; что же находилось на другой стороне, то принадлежало Персиянам, и там начинается Муганская степь. Все на Куре растет в изобилии; [45] крестьяне живут зажиточно. Оброк свой платят они хлебом; ради чего должен здесь находиться Капитан: он имел при себе 180 человек солдат и 50 Козаков. Нет здесь никакой крепости. Около его жилища высокая обведена земляная стена. Тамошняя вода иловата, красноватого цвета и нездорова: по чему наиболее употребляют колодезную воду. Река шириною на ружейной выстрел. В 6 верстах ниже Салиана лежит крепость Кура, в которой находился Персидский Султан, человек молодой, с гарнизоном. 18 Июля поехали ты туда водою, для посещения его, с Капитаном Апочининым и Порутчиком Булденброком. Он угощал нас яствами и плодами, обошелся с нами весьма дружески, и приказал притти нескольким женщинам которые перед нами пели и плясали. Женщины там пьют вино и водку, курят табак, не уступая мущинам. В тот же день возвратились мы назад. Старая сия крепость пространна, в коей стояло с начала 5 полков с Генералом Порутчиком Стоком. Тяжкая работа, зной, множество плодов и худая вода, также болотистые места, [46] наводненные от Куры, со делали там воздух нездоровым. В один год столь иного померло солдат, с одним генералом, что только осталось около 400 человек. Когда Россияне в 1721 году под предводительством Подполковника Зимбулатова, заняли на реке Куре места, то приказала к себе вдовствующая Ханша попросить его к себе с первейшими его офицерами, и во время их угощения всех без изъятия порубить велела. По том она скрылась в горы ко Князю Усмею. За сие злодеяние Ханши не токмо не было отмщено; но напротив того определена была ей ежегодная пенсия по 3000 рублей; но она должна была лишиться всех своих деревень. Вдоль по реке Куре, а особливо около деревень, множество насажено дерев, по большой же части ива. Здесь растут также срацинское пшено, пшеница, ячмень, хлопчатая бумага и Шахской табак, которой Персияне курят калианом, т. е. тянут дым его сквозь воду. Ржи и овса совсем они не сеют, и лошадей кормят ячменем; от чего они бывают глаже. Наши лошади скоро к сему привыкли. Наилучших Персидских лошадей, [47] коих они называют Аргамаками, много здесь выводят, так как и в Муганской степи. Около сей реки великое находится множество всякого рода птиц; и я нигде их больше не видывал; каковы суть журавли, лебеди, дудаки, цапли, гуси, утки и кулики различного рода; но так же и мух столь много, что никак не возможно было от них укрыться. Не подалеку от Салиана жил в Бахиане Али-Кулы-Хан, которому принадлежала вся почти Муганская степь. С начала в скором времени приведен он был в Российское подданство, и оказывал хорошие услуги. Как Гиланская, Астарская и другие области даже до Куры 1732 году паки уступлены были, то остался он под нашим покровительством, и многие деревни лежащие по сю сторону реки Куры отданы были в собственное его владение с тем, чтоб от них доставляемо было в казну нашу некоторое число хлеба. В большей части мест сих бывают по временам ярманки. Много так же находится там бродяг, которые, подобно цыганам, разъезжают повсюду в своих кибитках, и пропитание свое снискивают обманами и [48] различными шутками. Капитан Апочинин и сообщил мне роспись всем лежащим около Куры деревням, кои там именуются. 1) Салиан, 2) Перибабба, 3) Кесенкеран, 4) Бамсеран, 5) Гевашкенди, 6) Сайдлар, 7) Мурса Кали-Кенди, 8) Бередман, 9) Немердан, 10) Ослердан, 11) Хан Архи, 12) Авликадран, 13) Каран (сии три последние принадлежат Аулным, которые живут в кибитках.) 14) Карашала, 15) Шиль, 16) Каскаран Кадми, 17) Талубшанкенди, 18) Калехоль, 19) Перхоль, 20) Салиан Кадми, 21) Чепахоль, 22) Ченгемла, 23) Дехме, 24) Дешеланабат, 25) Устан, (сии 4 принадлежат так же Аулным) 26) Бахиан, 27) Сайдан, 28) Ордокура и 29) Наваги, которые от Куры в некотором находятся расстоянии. Из сих деревень Али-Кулы-Хан имел токмо 14, кои предоставлены ему были в собственное его владение, с которых он великие получал доходы. Иногда приезжал он в Баку, Дербент и Сулак имея при себе хороших Аргамаков, которыми даривал Генералитет. Он великими там же обладал богатствами. Как мы в 1735 году [49] всех завоеванных областей, лежащих до самые реки Аграхана, лишились, был он рекомендован Шаху-Надиру, которой хотя и даровал ему жизнь, но совсем его ограбил и никогда от себя не отпускал. 20 Июля возвратились мы из Салиана в Баку, и поехали в Сайдан по той же дороге (где видел я много лесных каперцов, растущих около Сулака и Кизлара) и по том далее чрез упомянутый каравансарай в Навагу. При втором каравансарае, считая от Салиана, я видел на левой руке отменную гору, коей вершина темно-серого была цвета. Любопытство побудило меня взойти на оную, хотя сие в жаркий было полдень, и я шел 3 версты. Другую гору видел я желтоватого цвета, покрытую сухою травою. Сие невеселое место величиною почти с версту, с другова же угла вышиною в человеческий рост, все состояло из бугорков, между коими многие были рассеянны; чего ради опасался я итти далее, дабы туда не упасть; к тому ж и самая пепелистого цвета земля очень была рыхла. Повсюду лежали красные рыхлые каменья, которые как будто бы были сожжены, и [50] некоторые желтоватые как бы серою были покрыты. Без сумнения место сие произошло от выступившего из многих расселин на поверхность земли ила; но ныне все оно сухо. На несколько сот сажен от оного места нашел я еще 10 возрастающих гор, из коих токмо самые большие испускали воду ручьями; а маленькие стояли сухи. О высочайшей же растущей при Ухании горе упомяну ниже. Как я почувствовав в себе усталость, сошел с горы, то нашел лекаря Кислинга покоющегося, и тогда немедленно поехали мы далее. Между третьим и четвертым каравансараями, видна по правую руку моря довольно высокая гора, которая имеет две вершины. Об оной слышал я еще в Баку, что она за 3 года пред сим расселась и изрыгала из себя огонь; от чего было землетрясение. От третьего каравансарая: поехалли мы чрез длинную пустую и широкую долину, лежащую между Бакскою и тою последнею горою, чрез которую я в сей раз ехал к последнему каравансараю, которой неподалеку отстоит от Ухании. В сей долине по обеим сторонам много находится соленых ключей, [51] впадающих в море, которое отсюда лежит весьма близко. Повсюду много находится соли, которая от солнечного зноя сселась. Столь много видел я оной, что земля вдоль по Каспийскому морю по большой части вся наполнена была солью, почему я справедливо заключал, что море из оной земли получает свою соленость. 24 Июля прибыл я благополучно в Баку. Славный город Шамахия лежит на горе, куда из Баку можно поспеть в два дня, и в сем городе великой отправляется торг. Тамошнее красное вино изо всех есть наилучшее. Но поелику держат его в коженых мешках, то оно много теряет своего вкуса. В горах около Шамахии живут Лесгинцы, коих начальник был Сурхей, находившейся под Турецкою защитою, которой сперва часто с Давд Беком нападал на наши области. По прибытии моем в Баку, Генерал де Брилли получил от князя Голицына уведомление, что Тахмас-Хан с войском своим выступил в поход, и намерен Турков изо всех завоеванных ими Персидских областей выгнать, как то взял уже он город Шамахию. [52] Вскоре по том услышали мы, что оной город был совершенно опустошен и выжжен. Напротив того новая Шамахия, находящаяся от старой в 6 милях, построена на ровнине при подошве горы, куда поспевают с Куры в один день. Она укреплена стенами и рвами, и жители древней Шамахии обязаны там строишься. В 1747 ходу был я в оном городе при посольстве, о чем будет после упомянуто. Тахмас-Хан прибыл к Куре 10 Августа с 10000 войска и 3 медными пушками. Сперва напал он на Али-Кулы-Хана, и все у него отнял; однако ж самого его захватить не мог. Он издал манифест, чтобы деревенские жители не платили более Россиянам ни каких податей. Скоро по том бежали также туда Гусбаши (дворяне), и заблаговременно ему передались. Тахмас-Хан прибыл 16 Августа в Шамахию, и на тамошних обитателей великую наложил подать. Сурхей убежал в высочайшие горы, и принужден был все деревни, коих числом было 150, отдать Тахмасу-Хану, из коих особливо прекраснейшая была землица Кабалла, которая [53] уподобляется раю, и приносит отменные плоды. По том Хан пошел далее в Грузию, и осадил крепость Геншу, в которой находился сильной Турецкой гарнизон. С сим не мог он так скоро управиться. Он препроводил там зиму по тех пор, пока из города Баку не прислана ему была артиллерия с осадными пушками, мортирами и с нужными припасами; чрез то он наконец взял город. После сего выгнал он Турков из всей Персии, и с князем Голицыным заключил трактат, чтоб Россия прочие Персидские области ему возвратила. Известно, что Тахмас-Хан щедро одарил посланника, также бывших при нем офицеров и лекаря Шнесе, и что посол на все то согласился, чего Хан ни желал. Другие утверждали, что он сие принужден был сделать, поелику Хан угрожал употребить силу. Но как бы то ни было; однако ж сделанные трактаты Российский двор подтвердил, и повелел Персидские города оставить; наши же крепости срыли мы до основания, о чем пространнее ниже сего будет упомянуто.

Текст воспроизведен по изданию: Выписка из путешествия Иоанна Лерха, продолжавшегося от 1733 по 1735 год из Москвы до Астрахани, а оттуда по странам лежащим на западном берегу Каспийского моря // Новые ежемесячные сочинения, Часть LXIII, генварь 1790 года. СПб. Императорская академия наук. 1790

© текст - Клевецкий А., Судаков М. 1790
© сетевая версия - Тhietmar. 2024
© OCR - Иванов А. 2024
© ИАН. 1790

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info