1156. Всеподданнейшее прошение Мамед-Хасан-хана.

(С Персидского, перевод старый)

Неограниченные и всем светом дознанные благодеяния, которые В. И. В. столь милостиво оказываете каждому умоляющему могущественное покровительство Ваше и всем проживающим во владениях Ваших, подают каждому смелость подобно слабому атому прибегать под благодетельные лучи ваши и излагать В. И. В. свои просьбы. [780]

Я тоже из числа сих атомов осмеливаюсь ныне изложить почтительную просьбу мою.

Пред занятием Российско-Императорскими войсками Шекинской провинции, будучи стар и немощен, по хитрым наущениям Мустафа-хана Ширванского и Селим-хана, брата моего, а между тем врага моего, я был лишен моих владений в сей провинции и, спустя малое время, принужден насилием, чрез мрачные козни Ших-Али-хана, явиться как невольник пред шах-задэ Аббас-мирзою и содержим был в тюрьме в Тавризе.

При вступлении Российских войск в сие ханство, означенный Селим-хан, брат мой, наказанный, так сказать, за свои злодеяния, принужден был бежать и скитаться как бродяга.

Во все время пребывания в сей провинции ген.-м. Неспелина (?) все мои владения наследственные и благоприобретенные, состоящие в виноградных садах, лавках и прочих вещах, соответственно предписаниям графа (имени не означено) и постановленным правилам остались в совершенном и полном владении моих родственников, дабы они имели средство оными себя содержать. Но когда Джафар-Кули-хан из Хоя подучил главное начальство над сим ханством, по злости его ко мне и вредным наущениям моих неприятелей, вопреки правосудию и без всякого предписания от графа главноуправляющего, все имение было у меня отнято, родственники же мои обиженные остались без средств к пропитанию.

Выпущенный впоследствии из тюрьмы и вышед на Оттоманские земли, не хотел я слушаться лестных приглашений Турецкого паши Эрзерумского и Ахалцихского, чтобы остаться в Турции и не хотел жить под властью султана или шаха Персидского.

Предпочитая возвратиться во владения В. И. В., великодушного Государя моей провинции и родимого моего края, я добровольно явился в Тифлис, чтобы жить спокойно под благотворительным скипетром Вашего царствования.

Всякий раз как я покушался принести жадобы ген. Тормасову, маркизу Паулуччи и Ртищеву о злодейских против меня поступках означенного Джафар-Кули-хана и сына его Измаил-хана, интриги моих неприятелей превозмогали всегда над моею правотою до тех пор, пока по приказанию ген. Ртищева сослан был я во внутренность государства.

Послав малолетнего сына моего в столицу, дабы он мог соделаться достойным быть принятым в службу В. И. В., я имел несчастие лишиться его и подвергнуться столь жестовой горести.

Когда В. И. В. почтили своим присутствием г. Харьков, дерзнул я объявить мое желание переехать в мое отечество, управляемое тогда означенным Измаил ханом; но возврат мой в сию страну, найден будучи несоответственным тогдашним обстоятельствам, был мне отказан и я получил благосклонное позволение ехать жить в Астрахань, где обещано иметь обо мне все нужные попечения.

Как теперь означенные Джафар-Кули-хан и сын его Измаил-хан высланы из сего ханства и что провинция сия управляется подобно прочим губерниям в государстве, хотя горю желанием пасть к стопам Императорского Престола прежде, нежели окончу плачевное существование; но взирая на положение, в коем нахожусь, имея глаза выколотые по зверству моих неприятелей и чрез сие самое лишенный утешения явиться к всеавгустейшему и всемилостивейшему моему Государю,— умоляю В. В. позволить мне возвратиться в мое отечество и присоединиться к моим родственникам и семейству, с тем, чтобы кроме производимого мне содержания я мог бы получить и все мое имущество наследственное и благоприобретенное в Шекинском ханстве.

Вступив таким образом вновь во владение своею собственностью и исполненный живейшею признательностью к сему новому благотворению, мне тогда оставалось бы только просить последней милости у В. И. В., состоящей в том, чтобы позволить мне посетить святые места в Мекке, откуда возвратившись во владения Вашего государства, я посвящу остаток дней своих на то, чтобы молить Всемогущего о сохранении славы Вашей и августейшей особы Вашей.

Такова, Государь, униженная и убедительная просьба немощного старца. Я льщу себя надеждою, что никогда не отступал от долга верности; но ежели даже я и имел несчастие соделаться в чем-либо виновным, неужели несчастный, обремененный старостью слепец не должен ожидать прощения?

Имея 66 лет от роду, лишенный зрения и не владея ногами, я на краю гроба думаю об одной только смерти и далек от того, чтобы участвовать в сих ненавистных покушениях, в коих меня столь недостойно оклеветали мои неприятели, или даже помышлять об оных.

Государь! я никогда не следовал вредным [781] правилам, когда я был во всей бодрости юных моих лет, и кто тот неистовый, который покусился на таковое злодеяние противу своего царя и величайшего из монархов! Осмеливаюсь присовокупить, Государь, что если получив желанное позволение идти на богомолье, объявлено мне будет по возвращении приказание В. В. возвратиться в Астрахань, чтобы оттуда быть сосланным в Сибирь иди казненным смертью, я не усомнюсь,— Бог мне свидетель, — повиноваться Вашему повелению, будучи уверен, что я должен подвергнуться всему, что писано в предопределениях Провидения; при том повелено нам законом повиноваться Богу, пророку и нашему государю.

Я и родственники мои, обремененные благодеяниями В. И. В., показали бы себя виновными в ужаснейшей неблагодарности, если бы могли их забыть или не познать. Я подвергнусь всему, что В. И. В. угодно будет приказать относительно меня и прошу всемогущего Создателя, да дарует Вам продолжительное благоденствие и попрет врагов Ваших.

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info