-

ЛУХМАНОВА Н. А.

ЯПОНИЯ И ЯПОНЦЫ

БЫЛО У ОТЦА ДВА СЫНА И ДВА РАЗОЧАРОВАНИЯ

Японцы и их
страна по описаниям сестры милосердия

В 1890-х годах в петербургских «Новостях», «Правде», «Всемирной Иллюстрации», «Новом времени» и других периодических изданиях печатались переводы, театральные рецензии, рассказы Барона Ф., Дрозда-пересмешника, Колибри, Несчастного мужа, Птицы-мухи, Ревизора, Туриста, Циркуля и т. д. и т. п. Скрывался же за всеми этими псевдонимами один человек, вернее, одна женщина — Надежда Александровна Лухманова. Имя сегодня почти забытое.

Кроме публикаций в газетах, Надежда Лухманова издала 22 книги, написала пьесы и прочитала немало лекций по «женскому вопросу».

Ее можно назвать одной из первых феминисток России. Уже в конце XIX века она выступала за право женщины на любовь и отстаивала его наличном примере, трижды побывав замужем (что в те далекие времена было практически невозможно). Впрочем, уже тогда она предупреждала: «Берегитесь, женщины, открывающейся вам мужской деятельности, равноправия в труде, своего кажущегося вам успеха».

Не увенчались успехом и ее собственные поиски счастья в отдельно взятой семье. Но деятельная натура не давала покоя. В 1904 году 55-летняя писательница покидает Санкт-Петербург и отправляется в далекую Японию корреспондентом Красного Креста, харьковской газеты «Южный край» и журнала «Петербургская жизнь». С октября 1904 года она становится рядовой сестрой милосердия 2б-го, а затем 15-го полевого госпиталя 3-й дивизии 3-го корпуса 1-й Маньчжурской армии. «18 октября 1904 г. Идет Ляояньская семидневная битва. Работаем за 2 версты от линии боя, буквально под шрапнелью. Мокнем, холод. Мы (я была пятой сестрой) в трех шатрах день и ночь перевязываем раненых и хороним убитых, обернутых в циновки. Свыше 1300 человек прошли через наши руки за две недели... Чувство страха и щемящей впечатлительности притупляется и пропадает. Смерть здесь слишком близка. Опасность идет всюду рядом с вами, а жестокость, наивная, первобытная, встречается на каждом шагу...», — записывает она в дневнике.

После окончания войны Н. А. Лухманова, награжденная золотой медалью на Георгиевской ленте, около полугода путешествует по Японии, собирая материал для второй книги. Первая — «Японцы и их страна» — была опубликована в 1904 году. Отрывок из нее мы и предлагаем читателям.

Татьяна Максимова,
Александр Колмогоров

Климат Японии очень мягок, так как страна омывается теплым течением моря, и здесь обыкновенно дует теплый ветер. Ввиду того, что Японские острова тянутся с севера на юг, совсем не распространяясь к западу и востоку, растительность Японии чрезвычайно разнообразна. На севере растут, как и в России, ели, сосны и пихты; на юге же Японии свободно произрастают чай, шелковичное дерево, пальмы, апельсиновые, лимонные и другие плодовые деревья, бамбук и рис. Японский чай, хотя и ценится ниже китайского, но все же его употребляет не только сама Япония, но и близлежащие острова Тихого океана. Шелководство очень развито в Японии. Японцы большие искусники по выделке различных шелковых тканей; японский шелк отличается особой мягкостью и окрашивается в нежные и скромные цвета, особенно серебристо-серый и коричневый. Фруктовые деревья приносят вкусные и сочные, питательные плоды, из которых особенно славятся японские какисы, напоминающие своим видом наши помидоры, а вкусом отчасти яблоки, и особый сорт мелких и ароматных апельсинов, известных под именем миканы. Бамбук род тростника, пустой внутри, он настолько тверд, что его не берет обыкновенный топор. Это очень полезное растение. Его употребляют при постройке домов, из него плетут корзины, шляпы, делают заборы, трубы для орошения полей, посуду, мебель, трости, фонари и пр., а молодые побеги даже едят. Эти же гибкие палки служат орудием наказания. Преступников бьют по пяткам бамбуковыми палками. Рис, служащий главной пищей японцев, возделывается на таких болотистых низинах, которые очень трудно обрабатываются. Почти все время произрастания риса поля остаются затопленными водой, распространяющей вредные для здоровья испарения; однако это не останавливает земледельцев, страшно нуждающихся в годной для посевов земле и поэтому работающих по щиколотку в гниющих зловонных болотах.

Японские лошади малорослы, некрасивы и очень злы, но сильны и выносливы. Они употребляются только для перевозки грузов вьюком да для нужд армии. Большей же частью грузы перевозятся на быках, запряженных в телеги, а наших извозчиков заменяют дженерикши, то есть люди, везущие небольшие, очень легкие на ходу колясочки весом до 50 фунтов или носилки, вроде качелей, подвешенных под деревянную доску, на которую кладется легких багаж. Такие носилки называются «канго» — несут их двое. Дженерикши занимаются своим далеко не легким ремеслом из поколения в поколение, наследуя от своих отцов сильные ноги и здоровые легкие. Дженерикши редко выдерживает такую жизнь человека-лошади [100] больше 5-10 лет. Большей частью они простужаются, получают страшный ревматизм и умирают. Колясочки с человеком-лошадью стали употребляться с 1870 года, когда один американец, воспользовавшись бедностью населения, нанял себе таких двуногих лошадей. Пример его нашел много последователей. Теперь в одном Токио имеется до 20 000 людей, занимающихся этим ремеслом, а во всей стране насчитывается до 400 000 человек. Дженерикша выручает не более 75 коп. в день, делая при этом до 50 верст в сутки. Скорость его равняется нашей извозчичьей. Он делает до 10 верст в час.

При этом способе передвижения пассажиров нужны, конечно, хорошие дороги, в чем нужно отдать полную справедливость японцам: их дороги, шоссированные мелким крепким камнем, ровны и гладки, как наши торцовые мостовые. Японцы очень заботятся об их исправности, но так как катков у них не употребляется, то утаптываются дороги людьми и животными. Хозяева быков и лошадей надевают на ноги животных особые башмаки из толстой соломы, чтобы они не ранили себе ног. Но это касается дорог между городами, а не сельских. Горные тропинки, идущие по холмам и косогорам, очень красивы, поэтичны, но ходить по ним трудно.

Японцы малы ростом, желты, косоглазы, с плоским лицом, они родственного китайцам племени. Это довольно хитрый и коварный народ, доверять которому много не следует. Под личиной вежливости и угодливости у японца часто скрывается мысль обмануть человека, с которым он имеет дело. Японцы ненавидят иноземцев-христиан, но скрывают это. В настоящее время позволяют даже проповедовать христианство. В прежнее время гонения на христиан были очень сильны. Все они были изгнаны из Японии; осталось только несколько голландцев, которые для того только, чтобы сохранить выгодные торговые отношения с Японией, согласились отнестись кощунственно к христианским святыням. Католические же патеры и другие христианские миссионеры, отказавшиеся от поругания святыни, сбрасывались в море; до сих пор показывают скалу, где погибали эти мученики за веру.

Крестьяне носят в дурную погоду особые плащи из древесных волокон или соломы; плащи эти напоминают нашу соломенную кровлю, но они очень хорошо защищают от ветра и не промокают под дождем, вода с них скатывается. Головной убор представляет вид гриба без ножки, форма удобная тоже для того, чтобы защищать голову от палящей жары летом и от сильных дождей зимой. Ноги почти всегда остаются голыми. Летом крестьяне и дженерикши носят только шляпу и широкий пояс кругом бедер, а женщины только спереди короткий передник. Среди простонародья очень распространен обычай татуировки. Всевозможные рисунки цветов, животных, иногда целые сцены накалываются на груди, спине или на всем теле человека, потом натираются специальным порошком и остаются уже на всю жизнь. Татуировка бывает в два цвета: синяя и красная. Человек, так разрисованный, получает на век как бы естественную одежду и уже не нуждается в другой. Накалывание вызывает часто сильную лихорадку, но, к благополучию больного, непродолжительную.

Японский крестьянин очень трудолюбив. Перед своим домом он каждый маленький клочок земли обрабатывает так тщательно, как у нас не обрабатывают даже гряды на огороде. Всюду, где можно, он разводит рис, бобы или горох, сажает, если подходит почва, один или несколько чайных кустов. Средние ветви в этом кусте выламываются, отчего он растет шире и дает массу побегов. Клейкие, кожистые чайные листочки собирают два раза в год, сушат и составляют достаточный запас чая на год. Жатва в Японии снимается два раза в год.

Японская деревня имеет очень приятный, красивый вид, в тщательно содержимом крошечном садике, куца с громадной затратой труда всегда проведена в бамбуковых трубах вода, все цветет и зреет.

Дома японцев имеют оригинальный вид. Дома богатых отличаются только величиной и красивой наружной отделкой, живописью или резьбой, в остальном не отличаются от жилищ бедняков.

В Японии всюду есть камень и глина, но, несмотря на этот превосходный строительный материал, все постройки возводятся из дерева и притом редко выше одного этажа. Делается это из страха от часто повторяющихся землетрясений. Так, в городе Иокогама не проходит почти дня, чтобы не было легкого дрожания земли. В 1870 году в один месяц май от 1-го числа по 20-е было мелких повторных [101] колебаний земли 132, в одно 13-е число было 23 толчка. Иногда землетрясение, особенно когда оно сопровождается извержениями из огнедышащих гор, является страшным бедствием, так, например, в 1793 году на острове Киу-Сиу погибло от землетрясения более пятидесяти тысяч человек: одни провалились в образовавшиеся трещины, другие были настигнуты и залиты горячей лавой и кипящей водой, многие утонули от разлива рек. В 1854 году в городе Симода несколько тысяч жителей были в одну минуту смыты и унесены в море страшными волнами, хлынувшими на землю с потрясенного морского дна. Тогда же погиб стоявший в гавани и наш корабль «Диана», на котором приехало посольство под начальством адмирала Путятина.

В 1889 году было землетрясение в течение двух недель: более 1000 домов разрушено и до трех тысяч людей погибло. Немудрено, что японцы выработали себе особый вид построек. Главная тяжесть их домов — это крыша соломенная или черепичная. Она ставится на деревянные столбы, а те укрепляются в фундаменте из необделанного камня. Сам дом строится из тонких деревянных стен. Две стены делаются неподвижными и притом двойными, что позволяет устраивать в них шкапы с полками, на которые укладывается все, что составляет домашний обиход японца, его платье, разные вещи, посуда. Другие две стены могут совершенно раздвигаться, давая доступ солнцу и воздуху. Такие дома очень опрятны, так как легко всегда проветриваются и не служат скопищем пыли, потому что совершенно пусты; как ни старались англичане приучить японцев к европейской мебели, она не вошла у них в употребление. Японцы сидят на корточках или поджав под себя ноги. Единственная их мебель — маленькие низенькие столики, служащие для еды и для писания.

Во время землетрясения такой дом качается, как клетка, но не разрушается. В домах чаще всего бывает четыре маленькие комнаты, даже в тех, которые имеют два этажа. Этажи соединяются внутренней деревянной лестницей без перил. Конечно, такие дома часто горят, тем более что для освещения японцы употребляют всюду фонари из промасленной бумаги.

Пожар является страшным бедствием, потому что такие легкие, почти сквозные дома горят как спичечные коробки. В главном городе Токио был несколько лет тому назад пожар, истребивший сразу несколько тысяч домов, несмотря на то, что в этом городе находится около 48 000 пожарных, разделенных на сорок восемь бригад. Японские пожарные состоят большей частью из подонков населения, но храбры настолько, что сами смотрят на гибель в огне, как на естественный конец своего существования. Теперь японское правительство старается ввести в Японии пожарные обозы по общеевропейским образцам, но это туго применяется потому, что обозы с нашими пожарными инструментами тяжелы, а так как там мало лошадей, то и пришлось бы заменять их теми же дженерикшами, что не по силам человеку.

Город Токио, столица Японии, так же, как и другие большие города, имеет свой европейский квартал, где ради того, чтобы все было на европейский лад, выстроены большие каменные дома, магазины, лавки, галереи. При первом серьезном землетрясении всем приходится бежать в туземные части города, где стоят только маленькие деревянные домики, так как большие каменные колеблются, дают трещины и легко могут быть разрушены. Комнаты в деревянных домах разделяются переборками из тонких деревянных рам, оклеенных с обеих сторон толстой бумагой или обоями. В случае надобности эти переборки, как ширмы, легко убираются и складываются в какой-нибудь шкап, так что весь дом можно превратить в одну комнату. Наружные двери и окна оклеены бумагой и пропускают свет, так что по вечерам, пока еще не задвинуты вторые деревянные стенки, весь дом кажется большим фонарем, потому что вставленная в дверях и окнах бумага промаслена и разрисована, а внутри дома зажигается масса цветных фонарей. Спят японцы на матах, то есть подстилках, сделанных из тонких белых циновок, туго набитых соломой и имеющих вид матрасиков, положенных один на другой, каждый не толще двух-трех пальцев. Эти маты содержатся чрезвычайно чисто, каждый день проветриваются, выколачиваются; днем японцы на них сидят, причем всегда снимают обувь, оставаясь в одних чулках, похожих на наши варежки, так как имеют для большого пальца отдельное место.

Нищих в Японии почти совсем нет. Это происходит оттого, что японцы необыкновенно умеренны и в пище, и в одежде, и образе жизни. У них нет почти золотых дел мастеров и ювелирных магазинов, последние находятся только в европейских кварталах. Сами японцы ценят вещи по их прочности и изяществу отделки. Японец все старается сделать вполне тщательно, как для себя, так и на продажу, японцы работают необыкновенно добросовестно.

Средний заработок японского рабочего не превышает в год 130-140 руб., а женщины — 75-80 руб.: на эти деньги семья, состоящая из мужа, жены и двоих детей, еще не работающих, может жить весьма прилично, гораздо приличнее, чем наш рабочий, получающий 25 р. в месяц, т.е. 300 р. в год. За 15 или 20 р. в год японец может нанять себе небольшой домик в 3 или 4 комнаты; даже в собственной постройке такой дом будет стоить не более 75-80 р. Разной утвари, матов для спанья, ширм, ставней, посуды еще придется купить рублей на 75, но если он возьмет все это подержанное, то обойдется какими-нибудь 25 рублями. Итак, за уплатой 20 рублей в год на наем квартиры со всей обстановкой у рабочего останется еще около 190 руб., которых хватает его семье не только на пищу и одежду, но и на увеселения.

Благодаря чрезвычайно простой и умеренной пище всех классов японцев, необыкновенной простоте их жилищ домашний быт японцев складывается просто и для неимущих не требует непосильных трат. Так, костюм богатой японской женщины отличается от самого простого только качеством и красотой шелковой материи, веером и драгоценностью тех булавок, которые вкалываются в прическу; живет она в таком же маленьком [102] домике без мебели, спит иногда даже вдвоем со своей сестрой, ради сохранения места, так же просто на постланном на циновках ватном тюфячке, покрывается стеганным одеялом и держит голову на «макуре», деревянной подставке с выемкой. Такую неудобную опору для головы придумали они для того, чтобы не портить своей очень запутанной, сложной и дорогостоящей прически, над которой приходится трудиться часа 3-4 и чаще, как раз в неделю, бедным женщинам ее нельзя возобновлять. Только возле этой первобытной постели стоит у богатой не простой ящичек с табаком и очень маленькой трубкой, а серебряный, филигранной работы, черепаховый или слоновой кости с рисунками; как то, так и другое бывает иногда чудом искусства.

Все японки курят особый очень светлый волокнистый табак; ночью, просыпаясь, японка первым делом хватает свой ящичек, набивает в трубку буквально одну щепоточку и, закурив, затягивается раза два-три. Затем тотчас же выколачивает трубку о крышку коробки. Этот сухой характерный стук слышен день и ночь во всем городе, и все японки при курении употребляют одинаковый прием.

Вместо башмаков японки носят сандалии, а для улицы еще деревянные башмаки, похожие на коротенькие скамеечки с двумя одинаковой высоты подставочками спереди и сзади.

Мужчины до последнего времени носили также особую прическу, теперь большинство коротко стрижет волосы, но они очень жестки и потому не ложатся, а торчат в разные стороны.

И женщины, и мужчины носили прежде пестрые халаты-керимоны из бумажной или шелковой материи. Теперь мужчины из богатого класса начали одеваться по-европейски, но женщины по-прежнему надевают красивые, затканные цветами керимоны, подвязывая их широкими двухцветными поясами, которые на спине завязываются большим узлом. Умением завязывать свой пояс щеголяют японки.

Веер и большой плоский зонтик служат обыкновенным дополнением туалета как женского, так и мужского. Зонтики у бедных делаются из тонкого тростника, обтянутого промасленной бумагой.

Домашний быт японцев определяет строго и ясно семейные отношения — господство мужа вне дома, господство жены в доме. Дети принадлежат родителям, и их прямая обязанность с самых юных лет приносить пользу и помощь.

В силу этого семейная жизнь японки делает ее в пределах дома и хозяйства полноправной госпожой. В распоряжениях по хозяйству муж оставляет ее совершенно свободной, но она, тем не менее, делается вполне его рабой, потому что развод у японцев совершенно прост и ограничивается лишь личной волей мужа. Достаточно ему взять ее за руку, вывести из дома и сказать: ты мне более не жена, и всякая связь между ними порвана.

При рождении детей делают между ними громадную разницу. Рождение сына считается счастьем, рождение дочери — разочарованием. Если вы спросите японца, сколько у него детей, он непременно ответит вам: столько-то сыновей и столько-то разочарований. Японки долго кормят своих детей, иногда до трех лет, носят они их за спиной, причем обыкновенно широкий пояс, называемый «оби», свертывается так, что составляет сзади мешок, удобный для вкладывания ребенка; даже на фабриках и в полях за работой японка не расстается с такой ношей, хотя едва ли ребенку всегда бывает удобно такое положение. На крик ребенка никто не обращает внимания, потому что мать может кормить его только время от времени, но отнюдь не возиться с ним. [103] Дети скоро до того привыкают к такому положению, что большинство их безмолвны, как куклы.

В бедной семье девочка лет семи уже становится нянькой младших детей, и если у матери есть подростки, то нередко и она получает одного из малышей за спину; с ним она прыгает, бегает, играет в мяч. Игрушки японских детей очень остроумны и оригинальны. Японцы очень любят делать разные так называемые головоломки, то есть такие игрушки, над разбором которых надо много думать.

В праздник дети очень нарядны. В своих пестрых, затканных шелками халатиках, с большими бантами за спиной они похожи на каких-то оригинальных больших стрекоз. Дети рано в бедной семье отдаются на фабрики, и хотя закон требует, чтобы их там учили читать и писать, но бедные дети, намучившись целый день на тяжелой работе, сидя на полу в школе, невольно засыпают крепким сном. Даже состоятельные люди не стесняются дочерей своих продавать в так называемые «чайные дома». Правда, что нравственность у японцев совершенно особая, и очень многие из людей богатых и титулованных не считают для себя стыдом жениться на гейше, то есть танцовщице из такого дома. Отец даже гордится, что дочь его настолько красива, грациозна и талантлива в музыке и танцах, что за нее содержатель чайного дома платит ему хорошую цену, хотя на все годы ее закрепощения у хозяина она делается его рабой и вещью. Японцы очень любят музыку, и девушка, играющая на «самсине», особый струнный инструмент, флейте или арфе, уже одним этим получает большую ценность в их глазах.

Вообще стыда в том смысле, как мы понимаем, у японцев нет. Быть жадным, жестоким к старым и детям — это грех и стыд, но ходить голым при своей семье и чужих, купаться всем вместе, отдавать своих дочерей иностранцам в жены по контракту за известное вознаграждение на год, на несколько месяцев и даже недель, — это нисколько не считается предосудительным. За короткое время берется дороже, за продолжительное дешевле, причем пишется контракт в присутствии всего семейства, обсуждаются все выгоды и условия.

Не считается недостатком у японцев и лицемерие; постоянная улыбка и вежливость скрывает их враждебные и злые чувства. Вероломство и коварность по отношению к врагу считаются даже заслуживающими похвалы. Недаром один путешественник, вернувшись из Японии, говорил, что это страна «где птицы не поют, цветы не имеют запаха, мужчины — чести, а женщины — добродетели».

Японцы считают себя чрезвычайно чистоплотным народом, потому что каждый день берут ванну, но, выйдя из воды, так как они не носят белья, надевают те же грязные нижние халаты. Сама ванна представляет собой большую кадку. Вода в ней нагревается сбоку трубой, вроде как в нашем самоваре, и должна доходить до 40°. Многие приписывают причину вялости кожи и преждевременной старости японцев — именно этому пристрастию к слишком горячим ваннам. Так как часто от таких ванн делаются удары, то правительство даже сочло себя обязанным вмешаться в эту мелочь частной жизни, и было издано приказание не брать таких горячих ванн, но это ни к чему не послужило, и один из иностранных консулов рассказывает, что когда он только что приехал в Нагасаки и поселился в квартире одного богатого домовладельца, то на другое же утро хозяин просил его прийти взять ванну. Ему объяснили, что отказом он не только бы огорчил, но и оскорбил семейство, поэтому консул пришел со своим слугой. Каково же было его удивление, когда он увидел хозяина, жену его, сына, двух дочерей, очень миловидных японочек, и прислугу — всех уже без всякого костюма, готовых идти в воду. Ему пришлось раздеться при них, так как опять-таки невежливо было заставлять их ждать, а ванну вся японская семья берет одну и ту же, влезая в воду без перемены ее, один после другого. Несчастный иностранец, спеша покончить с этой церемонией, сунул ногу в кадку, но сейчас же выдернул ее с проклятием, так как ему показалось, что он обжегся. По его требованию удивленные и встревоженные японцы стали разбавлять ванну холодной водой, но так как закон вежливости все-таки заставил их лезть потом в ту же воду, то они выскакивали из кадки синие, щелкая зубами от холода.

Что составляет смешную сторону японских отношений — это тысячи ненужных и глупых церемоний, сопровождающих самые простые случаи жизни. Женщины, приходя в гости, становятся друг перед другом на четвереньки, и чем больше хотят выразить уважение, тем дольше ползают по полу. Мужчины беспрестанно приседают, кладя ладони рук на колени, и даже потом разговаривают в такой обезьяньей позе. Улыбку японец считает обязательной, с улыбкой обманет вас при покупке в его магазине, с улыбкой вырезал бы ремни кожи из спины своего врага.

Японцы обращают очень большое внимание на распространение грамотности. До последнего времени вся наука состояла в изучении китайской азбуки в 10 000 букв, из которых каждая обозначает не звук, как у нас, а целое слово. Для полного изучения такой грамоты не хватило бы полжизни, и потому читать любую книгу могли только ученые, а простому человеку не было времени одолевать такую премудрость. Теперь более в ходу сокращенная азбука из 48 знаков, по ней нетрудно выучиться читать и писать.

Японское правительство издало в последнее время несколько законов, которые должны привести к тому, что все японцы станут грамотными. Каждый город и селение должны открывать у себя школы и стараться, чтобы в них хватало места всем детям, живущим в данной местности. Родителей принуждают посылать детей в школы, если нет уважительных причин, чтобы их оставлять дома.

Японские законы говорят, что каждый японец, для того чтобы считаться образованным, должен знать историю своей страны и жизнеописание своих великих людей. «Не зная древности, нельзя удержать страну в спокойствии», говорит знаменитая японская книга «Дзио-кансей», полная разных изречений.

Нельзя сказать, что японцы были религиозны, [104] так как у них, в сущности, нет общей определенной религии. Они последователи одного из трех учений: 1) синтоизм или обоготворение своего народа, почитание памяти предков; 2) конфуционизм (от имени Конфуций) — представляющий собой свод правил нравственности и 3) буддизм — поклонение Будде — искание непоколебимого душевного спокойствия, как цели жизни. Сверх того, в простом народе распространена вера в духов добрых и злых и поклонение силам природы, то есть солнцу, луне, звездам, ветру и т. п.

Собственно, народ так веротерпим, что часто один храм разделяется пополам только циновкою: в одной половине стоит алтарь Будды, а в другой — Конфуция. Японские ханжи, желая беспрестанно повторять имя того или другого божества, в особенности Будды, пишут на клочке бумаги фразу: «100 000 молитв к божественному Будде», затем кладут этот клочок в ручную мельницу и, гуляя и даже разговаривая с кем-нибудь, усиленно вертят ее, убежденные в том что, сколько раз обернется бумажка, столько сот тысяч раз произнесли они свою молитву.

Большинство японских храмов отличаются чрезвычайным изяществом снаружи. Трудно передать прелесть филигранной отделки зданий, чудных лестниц и длинных рядов разных колонн, которые ведут к некоторым храмам. Все лестницы и подъемы выложены огромными плитами натурального камня, который, как и колонны, от сырости климата покрывается густым зеленым мхом, что придает впечатление необыкновенной старины этим постройкам, а из малейших расщелин выбегают зеленые ветки и побеги. Ворота, ведущие в храм, чаще всего или покрываются блестящим черным лаком, или, напротив, окрашиваются в белую краску, покрытую золочеными пластинками или наложенной сверху красной решеткой.

В некоторых храмах сохранились еще танцовщицы. Это нечто в роде весталок, то есть дев, посвятивших себя божеству. За очень небольшие деньги, копеек 20-30, путешественник может видеть их священные танцы. Даже эти отказавшиеся от семейной любви и жизни женщины считают долгом придавать яркость своей красоте обилием белил и румян.

Вход в храмы, безразлично, для молитвы или осмотра, оплачивается довольно дорого, около рубля. Эти деньги идут на починку и украшения храмов. В общем же подаяния на храмы чрезвычайно скудны и редки. Внутри храмы отличаются большой простотой, никакой мебели и никаких украшений. Пол застлан циновками, и на них, подогнув под себя ноги или распростершись на полу, сидят и лежат молящиеся.

В Токио существуют христианские храмы — и между ним есть также православный собор. В нем молятся не только проживающие в этом городе православные, но и масса обращенных в христианство японцев, которых теперь за 20 000; для них открыто несколько школ. Несмотря на это, найти действительного христианина среди японцев чрезвычайно трудно, потому что большинство из них переходит в любую из христианских религий отнюдь не по убеждению, а из-за выгоды. Выгода же главная та, что, изучая ту или другую религию, японец даром имеет учителя иностранного языка и считает своим долгом отблагодарить его хотя бы тем, чтобы исполнять все предписываемые его религией обряды. Разные повара, лакеи и т. д. принимают ту или другую религию потому, что это дает им выгодные места у иностранцев, и только маленькие сироты, которых берут к себе на воспитание христианские священники, вырастают с настоящими понятиями о Боге.

Японские священники, или жрецы, называются бонзами. Бонзы играют роль при всех церемониях в честь какого-нибудь божества и живут при храмах.

Описывая обычаи и нравы японцев, необходимо упомянуть, что все это касается простого народа, который неохотно перенимает чужеземные порядки и держится старины. Нельзя того же сказать о высших классах и о правительстве японском. Напротив, за последние 40 лет в управлении Японии, государственном устройстве, жизни и внешности городского населения произошли поразительные перемены. Оказалось, что японцы обладают способностью необычайно легко и быстро перенимать и заимствовать. В эти годы они изо всех сил старались догнать европейцев, с которыми познакомились в середине XIX века.

Текст воспроизведен по изданию: Было у отца два сына и два разочарования. Японцы и их страна по описаниям сестры милосердия // Родина, № 10. 2005

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info