-

Извлечение из рапортов начальника отряда судов Тихого океана, капитана 1 ранга Пилкина.

Хакодате, 10 августа 1870 г.

Клипер «Гайдамак» 12-го июля нашел Тугурскую губу, полную массами плавающего льда и постоянно стоящим над ним непроницаемым туманом. Еще до Тугурской губы мы встречали лед, а перед проливом, между материком и Малым Шантарским островом, оставались из-за льда два дня на якоре. Здесь с клипером был весьма оригинальный случай. Он едва не удостоился посещения громадного черного медведя. Этот несчастный, оторванный от берега, носился уже, может быть, многие дни льдами и, по-видимому, несказанно обрадовался, увидав клипер, который в тумане мог принять за остров. Он с такою стремительностью бросался со льдины на льдину и был уже шагах в двадцати от борта, что, вероятно, вскочил бы на клипер, если бы неожиданность такого визита не произвела у нас гвалта, остановившего медведя; но и тогда он удалился только после нескольких от нас выстрелов и с большой неохотой. Стрелки наши [2] (некоторые из офицеров) были до того плохи, что, кажется, не попали и на таком близком расстоянии и за тем отправились за медведем на вельботе, боялись подойти к нему на расстояние верного выстрела и медведь ушел. Туман не позволял удаляться вельботу значительно от клипера и только это обстоятельство может служить некоторым извинением охотникам.

После двух дней ожидания, когда лед, а вместе с ним и туман, немного очистились, я решился продолжать идти к цели предположенного мною плавания, т. е. идти в Тугурскую губу, рассчитывая, что она уже достаточно очистилась от льда и не представляет особых затруднений. Была половина июля и мог ли я полагать, что еще встречу в губе этой суровую зиму? Чрез несколько часов мне пришлось убедиться в ошибочности моих предположений и сознаться, что своею настойчивостью в преследовании положенной цели я поставил клипер если не в безысходное, то очень тяжелое положение.

Туман очистился около 2-го часа пополудни и, зная, как здесь надо дорожить таким обстоятельством, я тотчас же снялся с якоря и направился в пролив между Малым Шантаром и материком. Льду было не очень много, а в проливе почти совсем не было; но едва мы вошли в него, как туман снова сделался непроницаемым.

Мы продолжали идти. По мере того, как углублялись в бухту, льду встречалось более и, наконец, он загородил нам совсем дорогу; массы его были сплошными и ясно указывали, что губа еще полна ими и что перевалить к западному берегу бухты невозможно. Надо было идти назад, но наступила уже ночь и при непроницаемом тумане нечего было и рассчитывать пройти двумильным в ширину проливом (в котором течение, изменяясь в направлении, доходит иногда до 7 узлов), не выскочив на берег. Оставалось одно из двух: или остаться во льдах и отдаться произволу течения (что часто делают китобои), но тогда, помимо вероятия, быть прижатым к отмели или [3] камням, мы потеряли бы счисление и поставили бы себя в невозможность оставить на следующий день губу, а последнее видимо было необходимо, так как все говорило, что ранее двух-трех недель плавание по ней будет невозможно и льды и неизбежные с ними пронизывающие до костей туманы, не оставят ее ранее. Вторая возможность, нам остававшаяся, была — отойти несколько от сплошных льдов и, отдав якорь, отделываться от напора носившегося с приливом и отливом льда, как Бог поможет. Я остановился на последнем, защитил, по предложению командира, штевень клипера согнутым листом котельного железа, и считаю себя очень счастливым, что отделался от незамедлившего окружить нас льда, двигавшегося со скоростью 1 1/2 и 1 3/4 узла, только не слишком большим повреждением штевня. Задувший в ночи свежий O много помог нам, уменьшая скорость движения льда при отливе; при приливе же лед был менее густ, не весь попадая обратно в пролив. Ночь, проведенная во льдах Тугурской губы, останется долго в моей памяти.

На следующий день дождавшись прилива, когда, как я сказал выше, лед был менее густ, я оставил Тугурскую губу, причем убедился, что, решившись на это ночью, клипер был бы непременно выброшен на берег.

В это время я уже имел сведения об острове Робен и потому, выйдя из губы, пошел на юг Охотского моря, но S ветры еще долго не дозволяли мне подойти к острову.

Немало потеряно мною времени, отыскивая остров Робен, и это потому, что я считал его окруженным, как значится на картах, 30-мильным рифом; на самом же деле остров этот или, вернее, скала, имеющая до 1/2 мили протяжения по румбу NNO и SSW с плоскою вершиною, фут 100 высотою (очень похожею по своему виду на мыс Терпения, но последний выше и имеет на восточной оконечности два кекура, хорошо видные от SO, но от O и NO сливающиеся с мысом) и имеет рифы только по направлению своей длины, которые простираются к северу мили на 1 1/2, оканчиваясь наружным камнем, а к S на 1 милю. С [4] восточной стороны есть тоже небольшой риф, с западной же совсем нет, но кругом острова, на протяжении миль десяти и более, глубина идет уменьшаясь от 20 до 10 сажен. Последнюю глубину мы доставали находясь от восточной стороны милях в двух, стояли же на якоре по западную сторону в 1 миле, на 9 саж. глубине. Если бы все это было мне известно ранее, то, вероятно, я отыскал бы остров скорее и туманы заставляли бы меня менее опасаться приближения к нему.

После посещения острова Робен я пошел Лаперузовым проливом в Хакодате, куда в настоящее время и прибыл. Здесь я намерен дать отдохнуть команде клипера дней десять. Она очень и очень нуждается в этом. От самого выхода из Европы клипер не стоял в портах более трех и четырех дней (всего стоянок в пятнадцати портах 38 дней, плавания 200 дней), а такие стоянки дают обыкновенно не отдых, а усиленные работы по приему провизии, угля и проч.; теперь же будет продолжительная стоянка, которую можно назвать отдыхом. Здоровье команды за последнее плавание изрядно пострадало; в утренних рапортах выставляют больных по 8 и 9 человек, да такое же число считается слабых. Август месяц в Хакодате обыкновенно хорош и температура умеренная, а потому я и предпочел этот порт для отдыха; затем пойду на соединение с остальными судами отряда в Нагасаки.

Успев быть в продолжение нынешнего лета во всех без исключения портах нашего восточного берега и острова Сахалина, я желал бы сходить также и в Петропавловск, но в таком случае я был бы вынужден взять полные запасы морской провизии и угля, а в Хакодате первой совсем нет, а второй чрезвычайно дорог, именно: 19 долларов за тонн, тогда как в Нагасаки можно достать по 5 1/2 долларов. Идти в Петропавловск из Нагасаки будет уже поздно и, вероятно я отложу посещение этого порта до ранней весны будущего года. [5]

Шанхай, 4 сентября 1870 г.

14 августа в Хакодате прошел темный слух о войне между Францией и Пруссией. Большинство считало его неправдоподобным, но я нашел его достаточным, чтобы поторопиться оставить Хокодате и идти в порта, где известия из Европы доходят более часто и более регулярно.

16 августа, с рассветом, я снялся на клипере «Гайдамак» с якоря и, простояв следующую ночь у мыса Гамалея, 17 августа, при задувшем NO ветре, продолжал плавание к S под парусами и 22 августа пробыл с тем же ветром в Нагасаки. Там уже были положительные известия о войне, однако не официальным путем и мне говорили, что стоявшие на рейде за три дня до моего прихода корветы, французский, Dupleix и прусский Herta, сохраняли еще вполне дружеские между собою отношения.

Перейдя в Нагасаки на клипер «Всадник», который стоял здесь в ожидании прибытия телеграфных кабелей Датской компании (находящихся в настоящее время по имеемым известиям, еще на пути к Гон-Конгу), я 25-го августа пошел в Шанхай, чтобы быть в наивозможно ближайшем пункте европейских известий, а вместе с тем и исполнить просьбу распорядителя телеграфов лейтенанта Суенсена, писавшего, что он около этого времени будет в Шанхае и ожидает встретить там одно из, судов наших. В Шанхай я прибыл 28 августа, опять-таки сделав почти весь путь под парусами при том же NO и N ветре.

Лейтенанта Суенсена здесь еще нет; он пишет из Гон-Конга, что фрегат Tordenskjold с кабелями ожидается туда 15 сентября нового стиля, а другие два парохода позже, и что он может приступить к работе между Гон-Конгом и Шанхаем, хотя и сознает, что время года для этого неблагоприятно.

На Нагасакском рейде мы оставили английский броненосный фрегат Ocean, а при выходе встретили идущего [6] туда на пароходе Sallan английского адмирала Келлета. В Шанхае были французский фрегат Venus, под флагом адмирала Депре, английский корвет Zebra и американский корвет Benicia.

Я отправил из Шанхая в Иокагаму предписание корвету «Боярин» и клиперу «Алмаз», которые в настоящее время должны там находиться, чтобы они шли немедленно в Нагасаки, а сам намереваюсь остаться здесь до более успокоительных известий из Европы.

От этих же известий будет зависеть отряжу ли я, если лейтенант Суенсен этого пожелает, одно из судов для телеграфных работ или должен буду временно отказать в этом компании.

Клиперу «Гайдамак» я приказал войти в Нагасаки на мортонов элинг и исправить поврежденный льдом в Тугурской губе штевень.

При настоящих более важных событиях, Китай и тянзинское дело, по-видимому, отодвинуты далее чем на второй план. Французский и английский адмиралы, находившиеся до того в Чай-Фу, теперь оставили его, не дождавшись исполнения своих требований. Новых происшествий в Китае никаких не было и по наружности все идет по-старому; но здешние жители, европейцы, или по крайней мере те, которые имеют претензию быть наблюдательными, говорят, что это не так, что Китай видимо к чему-то готовится и следует быть осторожным.

На сколько это верно — судить не могу.

Текст воспроизведен по изданию: Извлечение из рапортов начальника отряда судов Тихого океана, капитана 1 ранга Пилкина // Морской сборник, № 1. 1871

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info