-

ИЗВЛЕЧЕНИЕ ИЗ ПИСЬМА ЛЕЙТЕНАНТА МУСИНА-ПУШКИНА.

Гон-Конг, 27 Октября, 1855 г.

По отбытии Генерал-Адъютанта Путятина из Японии, я, руководствуясь оставленным мне предписанием, ожидал прибытия шкуны Carolina Foot, которая только 13 Мая возвратилась в Симоду. Заключая из известий, полученных со шкуною, что сборным пунктом нашей команды должен быть залив де-Кастри, я потребовал от владельцев шкуны исполнения контрактного условия, по которому, в случае, если признается нужным, 2-й отряд экипажа «Дианы» должен быть перевезен, вместо Петропавловска, в залив де-Кастри. Не смотря на ясность сего пункта в контракте, владельцы шкуны отказались его выполнить и объявили, что их собственные выгоды и обстоятельства вынуждают дать шкуне другое назначение и через это отложить перевоз вверенной мне команды. Все мои доводы о несправедливости сего поступка остались тщетными. Шкуна вскоре ушла в Хакодате, куда владельцы оной намерены были переселиться, пользуясь покровительством командора Роджерса, и я опять остался без возможности вырваться поскорее из праздного и бесполезного положения.

Наконец 23 Июня узнал я, что в Симоду пришел бременский бриг Грета. Шкипер брига сообщил мне, что все неприятельские суда направляются, чрез пролив Сангарский, в Татарский пролив, в следствие известий, что открыта в заливе де-Кастри эскадра [212] Контр-Адмирала Завойки. И так нельзя было и думать о возможности прорваться в Татарский пролив, и я решился идти в Охотское море, рассчитывая, что если удастся получить известия от китобоев, что нет неприятеля у северного прохода в р. Амур, то высадиться в Петровске, а в противном случае идти в Аян. Шкипер брига взялся везти нас за 2 тысячи фунт. стерл., без всякой ответственности с моей стороны за судно. 2-го Июля мы снялись с якоря, а 5-го, выдержали ураган у Симодских островов. 16-го, пройдя пролив Фриза, при тихих южных ветрах с туманом, стали подниматься к N, взяв курс вдоль O-го берега Сахалина, но не сближаясь с ним. 20 Июля, в широте 52°, около 10 ч. утра, по прошествии тумана, открылся перед носом брига, большой трехмачтовый пароход Barracouta, который тотчас поднял английский флаг и прислал на бриг офицера, для опроса. Командир английского парохода — Капитан Стирлинг (сын Адмирала Стирлинга, командующего английскою эскадрою в Восточном океане), потребовал меня к себе и объявил нас военнопленными, а бриг призом. Капитан Стирлинг сперва намерен был пересадить всю вверенную мне команду на пароход и перевезти нас в Хакодате, к Адмиралу Стирлингу, но раздумал и стал буксировать бриг, не пересаживая с него пленников, для доставления в Аян, где Стирлинг надеялся найти Командора Эллиота, заведующего крейсерами Охотского моря. Г. Стирлинг потребовал у меня уверения, что до прихода в Аян, с нашей стороны не будет сделано никаких покушений к освобождению из плена, ибо в противном случае, говорил он, я должен буду принять нужные меры строгости. Я должен был дать слово, тем более, что по приходе в Аян надеялся, что мне удастся выручить вверенную мне команду из [213] плена. Прибывши в Аян, 22 Июля, я старался убедить г. Эллиота в несправедливости нашего арестования, так как мы, без всякого оружия, после крушения возвращались в свое отечество, в порт не защищенный никакою военною силою, и притом принадлежащий Северо-Американской Компании. На все мои доводы г. Эллиот отвечал, что руководствуясь данною ему инструкциею, освободить нас из плена не может, но сделает все снисхождения какие допускаются инструкциею, а между тем велел команду нашу разместить на фрегаты Sibylle и Spartan и на пароход Barracouta, находившиеся в то время в Аяне.

Пользуясь предложением г. Эллиота, я ходатайствовал об освобождении из плена слабых, больных, священника, доктора, г. Гошкевича — переводчика, и о дозволении остающимся в плену отправить письма чрез Аян. Г. Эллиот согласился было на все, но к сожалению, по нерешительности своего характера, беспрестанно изменял свое решение, и только к 4 часам пополудни следующего дня, т. е. 23 Июля, окончательно дозволил свезти на берег доктора, священника и больных; во всем же прочем решительно отказал. Между прочим он предложил мне на слово съехать с больными на берег, чтобы лично удостовериться в удобстве их помещения, и для того чтобы снабдить их теми, взятыми нами из Японии, запасами, которые для них нужны. В Аяне я мог пробыть не более часу и видел оставшихся там единственных жителей, Преосвященного Иннокентия и агента Северо-Американской Компании г-на Фрейберга. В тот же вечер отправлен был я на пароходе Barracouta в Хакодате, куда прибыл 7 Августа и, не застав Адмирала Стирлинга, разместил еще 40 человек нашей команды на английский фрегат Picke и на Французский Sibylle. [214] В тот же вечер пароход отправился в Нагасаки, куда и прибыли мы 16 Августа. Здесь ожидали мы до 17 Сентября Адмирала Стирлинга, который прибыл наконец с французским Адмиралом, после безуспешного поиска нашей эскадры вдоль Корейского и Татарского берега. К приходу Адмирала собрались и все суда его эскадры, так что и наши люди были все в сборе. На другой день после своего прихода, Адмирал Стирлинг прислал ко мне командора Эллиота, который сообщил мне, что Адмирал освободит нас из плена на следующих условиях: 1) перевезти нас в наши укрепления на Амуре или на суда нашей Камчатской эскадры; 2) требует с нас слова, что мы не будем участвовать в действиях против неприятеля до получения известия о выданных вместо нас, пленных союзников. Я отвечал, что подобные предложения считаю большою неделикатностию со стороны Адмирала. Мы взяты безоружными, после крушения, и хотя каждому из нас очень желательно возвратиться в отечество, но не только русский офицер, а даже и матрос не решится купить свою свободу чрез указание неприятелю где находятся суда наши. Равным образом никто из нас не решится доставить неприятелю предлог высмотреть под парламентерским флагом неизвестную для него местность и узнать фарватер к нашим укреплениям. Командор Эллиот вполне согласился с моим мнением и просил меня сделать с своей стороны предложение, на которое Адмирал мог бы согласиться. Так как, под предлогом позднего времени года, Адмирал находил невозможным доставить нас в Аян, то я просил о доставлении нас в де-Кастри. На это Адмирал не согласился, говоря, что местность эта нейтральная, ибо находится в Китайских владениях. Убедивши Командора в неосновательности такого ответа, я [215] просил передать Адмиралу, что не приму никаких предложений недостойных звания Русского офицера и предоставляю ему поступать с нами согласно законам войны.

Через несколько дней после сего, большая часть нашей команды отправлена на двух фрегатах в Гонконг, другая часть на французских судах в Шанхай, а остальная оставлена при мне на фрегате Picke, который оставался, вместе с флагманским фрегатом, в Нагасаки, для ратификации трактата. Наконец 8 Октября оба фрегата снялись с якоря и прибыли в Гонконг 13 Октября. В настоящее время большая часть нашей команды с Офицерами находится в Гон-Конге. На днях 30 человек с Лейтенантом Зеленым и штурманским Подпоручиком Елкиным отправлены на фрегате Spartan, неизвестно куда. В Гон-Конге офицерам дозволяется, на слово, ездить на берег и жители оказывают к нам полное внимание. Команда находится еще на судах и, если верить словам командиров, Адмирал сам еще не знает что делать с нами. Как английские офицеры, так и жители Гон-Конга уверены в том, что правительство их не захочет признать нас пленными и велит возвратить нас в отечество, без размена.

Между тем считаю нужным войти в некоторые подробности о действии неприятельских эскадр, заимствованные со слов Командора Эллиота, Капитана Стирлинга и других английских офицеров. Этим объяснится причина, отчего мы нашли такое большое число крейсеров в Охотском море, — между тем, как по известиям, полученным с бригом, все неприятельские силы долженствовали быть в Татарском проливе. Действие против наших судов и портов поручено было на нынешний год, двум эскадрам: Китайской — под флагом Адмирала сэра Джемса Стирлинга, состоящей из [216] 14-ти судов: пароходов, фрегатов, винтовых корветов и одного брига; и эскадре Тихого океана, — под флагом Адмирала Брюса, имеющего тоже число судов, и кроме того корабль Monarch, прибывший из Англии в начале нынешнего года. Первыми крейсерами на север были высланы 14/26 Марта пароход Barracouta и винтовый корвет Encounter, которым и дано рандеву 50° широты и 160° O долг.; в первых же числах Апреля были высланы три фрегата из эскадры Тихого океана в крейсерство к Авачинской губе, которые соединясь с крейсерующими пароходами, только в последних числах Мая, по уходе Генерал-Адъютанта Путятина и Капитан-Лейтенанта Лесовского из Петропавловска, узнали о упразднении этой крепости. Почти в тоже время Ком. Эллиот, крейсеруя с своим фрегатом, винтовым корветом Hornet и бригом в Татарском проливе, открыл на якоре в бухте де-Кастри эскадру нашу, и отделив бриг для уведомления Адмирала в Хакодате, сам не решился атаковать ее и остался с корветом крейсеровать южнее бухты де-Кастри. Но пока неприятель сосредоточивал свои силы, наша эскадра пользуясь туманом, скрылась, и этим подала повод к разным догадкам и предположениям, — наконец пришли к тому заключению, не знаю основываясь на чем, что она, пройдя Лаперузов пролив, скрывается в одном из портов Охотского моря или прорывается северным проходом в Амур. В следствие этого предположения и послана большая часть крейсеров в Охотское море, на одного из которых мы имели несчастье наткнуться. Эскадра Брюса отправилась сначала в Петропавловск и оттуда в Ситху, на основании другого предположения, — не отправилась ли туда наша эскадра для присоединения к будто бы пришедшему из Архангельска кораблю «Ингерманланд». [217]

Успех неприятельских действий покамест ничтожный: в Петропавловске им удалось завладеть китоловным судном «Аян», но так как на нем не оказалось парусов, то, взяв с него груз пароходной машины, затопили его на месте; Французы сожгли Петропавловск и с сожженого брига «Охотск» захвачен барказ с четырнадцатью матросами, которые содержатся в плену. Английский фрегат Picke и Франц. Фрег. Sibylle завладели островом Урупом, заграбив в магазинах компанейских около 300 штук шкур и запас провизии промышленников; назначили одного из Курильцев губернатором острова, вручив ему диплом на это звание от имени Императора Французов и Королевы Английской, и при этом случае водрузили на острове английский и Французский флаги, при салюте. Наконец последний приз — наш бриг, которого задержание, по моему мнению, не приносит большой славы английскому флагу. Розыски северного и южного прохода в Амур остаются безуспешны. Эскадра Тихого океана, отправленная в Ситху, имела намерение, если найдет там нашу эскадру или вооруженных приватиров под нашим флагом, действовать и против самой колонии, в противном случае нейтральность Ситхи нарушена не будет. Во время пребывания Адмиралов в Нагасаки, отправлен на север отряд из фрегата, двух винтовых корветов и одного парохода, по-видимому для блокады наших портов в зимнее время; с ранней же весной они предполагаются для действия наступательно против Амура, вместе с малыми пароходами.

Вам известно мое совсем не симпатичное расположение к Англичанам, но я поступил бы против совести не отдавши полной справедливости их внимательному и благородному обращению с нами; в особенности Капитан Стирлинг, захвативший нас, был [218] так внимателен ко мне и к офицерам, которые были со мной, что каждый из нас имел каюту. К сожалению я не могу того же сказать об английском Адмирале, которого невнимательность доходит до такой степени, что он не находит даже нужным нас уведомлять куда отправляет нас, и тем лишает последнего утешения иметь письменные сношения между собой; относительно нашей команды, нельзя вообще похвастаться их вниманием, в особенности со стороны их медиков, — в продолжение четырехмесячного плавания нашей команды на их судах, мы уже лишились четырех человек.

Мною приняты все нужные предосторожности, чтобы неприятель не мог воспользоваться от нас какими нибудь полезными для него сведениями.

Сколько я знаю людей, оставленных в ведении моем, то смело могу ручаться, что со стороны их честь Русского имени не будет запятнана никаким унизительным поступком.

Представив подробности взятия меня с командою в плен, я считаю долгом засвидетельствовать, что с ухода Генерал-Адъютанта Путятина из Японии, я старался в точности исполнять оставленное мне предписание, и дружественные отношения наши с Японцами не только не были нарушены, но еще более укрепились, и, без сомнения, пребывание Русских в Японии оставило в жителях ее, хорошее впечатление. За две недели до отхода нашего из Японии, по приказанию из Иедо, заложены три шкуны в Хеда, и я старался содействовать Японцам в работе как людьми, так равно указанием и советами в том, что упущено было их вниманием, при постройке нашей шкуны.

Из казенного имущества взята мною на бриг [219] церковная утварь, которая вся свезена в Аяне, при священнике. Все прочее казенное имущество оставлено в Хеда, в чем взята росписка от японских чиновников, хранящаяся при книгах.

Считаю долгом свидетельствовать о благородном поведении команды в плену, а так же равно и офицеров, которые своим поведением заслужили не только общее внимание, но и уважение.

Из числа наших офицеров находятся в настоящее время со мной в Гон-Конге: Лейтенант Шилинг, Мичманы: Ковалевский и Михайлов и чиновник азиатского департамента О. А. Гошкевич. Мичман Князь Урусов находится на французских судах в Шанхае; Лейтенант Зеленой и Подпоручик Елкин отправлены только на днях, наверно не знаю куда, — по слухам, в Сингапур.

Из числа жителей Гон-Конга более всего оказывающих к нам внимание и готовность на всевозможные услуги: американский негоциант г. Борроус, имевший случай быть в России, и бременский негоциант хозяин брига Грета, г. Пустау.

P. S. Сегодня только окончен суд над бригом, захваченным с нами; его признали призом, и объявление об этом наполнено самыми оскорбительными выражениями в отношении владельца брига.

В дополнение к этому помещаем извлечение из двух писем Американского негоцианта Борроуса (Silas E. Burrows). [220]

Гон-Конг, 2/14 Ноября 1855.

Часть экипажа погибшего фрегата «Диана», захваченная в плен, размещена на судах союзной эскадры в следующем порядке:

На английском фрегате Picke: Лейтенанты: Мусин-Пушкин, Шилинг, Мичман Михайлов и 46 нижних чинов.

На английском фрегате Nankin: Надворный Советник Гошкевич, Мичман Ковалевский и 115 нижних чинов.

На английском фрегате Spartan: Лейтенант Зеленой, Подпоручик Елкин и 30 нижних чинов.

На французском фрегате Constantine: Мичман Князь Урусов и 30 нижних чинов.

На французском фрегате Sibylle: 20 нижних чинов.

Я уже извещал вас, что все вышеупомянутые суда прибыли в Гон-Конг; из них английский фрегат Spartan, с своими пленными пассажирами отправился в Сингапур. Дальнейшее назначение его неизвестно. Французские суда отправились, по словам одних, — в Сан-Франциско, а по уверению других — в Таити.

Считаю удовольствием уведомить вас, что с моей стороны приняты все зависящие от меня меры, чтобы доставить пленникам возможные удобства жизни и удовлетворять их нужды. По ходатайству моему, офицерам дозволено переписываться с своими друзьями в России и письма их не будут распечатываться на почте. Бременский бриг Грета, перевозивший часть экипажа «Дианы», признан законным призом.

Призовой судья заметил, что сумма взятая с Русских за перевозку на бриге, слишком значительна и [221] потому перевоз этот нельзя признать за человеколюбивый поступок.

Русский посланник в Вашингтоне писал к коммодору Абботу (Abbot), начальнику американской эскадры в этих водах, прося его содействия в пользу пленных офицеров «Дианы». Коммодор Аббот отвечал что офицеры «Дианы» были и будут предметом внимания со стороны его соотечественников, живущих в Гон-Конге.

Американское правительство в Вашингтоне выразило коммодору Абботу признательность за внимание, оказанное в Японии пароходом Powhatan офицерам и экипажу фрегата «Диана».

Гон-Конг, 2/14 Декабря 1855.

За исключением Мичмана Михайлова и с ним 52 нижних чинов, офицеры и команда с потерпевшего крушение фрегата «Диана», оставили Гон-Конг и находятся на пути в Англию; из них, Лейтенанты Мусин-Пушкин и Шилинг, с 36 нижними чинами, отправились отсюда — 26 Ноября/7 Дека6ря на английском пароходе Rattler прямо в Англию, и зайдут только на мыс Доброй Надежды.

Г. Гошкевич, с 60 нижними чинами, отправился на пароходе Styx; на пути в Англию пароход зайдет в Сингапур.

Мичман Ковалевский, с 60 нижними чинами, 268 на английском фрегате Nankin, отплыл в Сингапур.

Всевозможная помощь была оказана с моей стороны всем, в чем либо нуждавшимся, как офицерам так и нижним чинам. С их согласия я имел свидание с Адмиралом Стирлингом, который и сделал все, что требовал Г. Мусин-Пушкин, для удовлетворения [222] нужд офицеров и команды. Я надеюсь, что все они будут возвращены в свое отечество, и не будут рассматриваемы как военнопленные.

Оставшийся в настоящее время в Гон-Конге, с 52 матросами, и находящийся с ними на английском фрегате Picke, Мичман Михайлов рекомендован от Г. Лейтенанта Мусина-Пушкина, моим попечениям; надеюсь, что как он, так и все Русские подданные, которых судьбы войны приведут сюда, не будут ни в чем иметь нужды, доколе я буду в состоянии оказывать им свои услуги. Я также могу свидетельствовать, что находящиеся здесь Американские Офицеры делают все, что только могут, в пользу Русских пленных.

Текст воспроизведен по изданию: Извлечение из письма лейтенанта Мусина-Пушкина // Морской сборник, № 2. 1856

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info