Его Императорскому Высочеству Управляющему Морским Министерством.

Одним из тех ужасных, редких явлений в природе случающихся однако же чаще в Японии нежели в других странах, совершилась гибель фрегата «Диана», о подробностях которой лежит теперь на мне тяжелая обязанность представить на усмотрение Вашего Высочества.

Прибыв с фрегатом «Диана» 22-го Ноября в Симоду, для окончания начатых с Японским правительством переговоров, я оставался на этом рейде в ожидании прибытия полномочных из Иедо. На пути из Оосака в Симоду, остановясь в проливе Линсхотена у города Кадо, я узнал там от Японцев, что Английский отряд состоящий из фрегата, корвета и двух пароходов, был в Нагасаки в продолжений шести недель и ушел оттуда в Октябре месяце, получив позволение от Японского Правительства посещать, как этот порт, так и Хакодате, в Сангарском проливе для снабжения судов провизиею. По этим слухам нужно было поставить фрегат в такую позицию, чтобы неприятель имел как можно менее выгод от превосходства своих сил. Для сего фрегат был подведен к приглубому берегу и, имея два якоря на средине бухты был ошвартовлен с кормы и с носу. Вместе с тем на дальнейшем мысу образующем эту бухту, устроен был сигнальный пост для наблюдения за приближением неприятеля, не без возражений со стороны Японцев, согласившихся однако же в последствии на [232] необходимость иметь оный в нашем положении. Свежие ветры и зыбь не позволили нам долго оставаться на этом месте и 3-го Декабря мы оттянулись и встали между берегом и высокою отдельною скалою Инубасири, лежащею посреди бухты, дабы в случае надобности тотчас опять подтянуться к берегу.

По прибытии Полномочных, первое свидание наше было 8-го Декабря и на следующий день они отдали визит и были приняты со всеми почестями следующими их званию. Вечером того же дня WSW-й ветер засвежел до силы шторма, почему, отдав второй якорь, мы спустили реи и стеньги. На следующий день ветер стих, но стенег и реев не поднимали, имея в виду исправление такелажа, и для этой работы предполагалось перейти в северо-восточную часть бухты, более покойную для якорной стоянки.

11-го утром, при легком ветре от W, начали завозить верпы, чтобы перетянуть фрегат, и вместе с тем готовились отправить на берег последние имевшиеся у нас для Японцев подарки.

Около 10 часов утра, находясь в каюте, я почувствовал содрогание, которое отозвалось еще ощутительнее в кают-кампании. Спустя четверть часа после этого землетрясения, вода близ города как будто закипела, — усилившееся вдруг течение реки произвело на отмелых местах буруны и всплески. В тоже самое время, с моря вода сильно пошла на прибыль, и приняв грязный вид, заклокотала кругом острова Инубасири и мысов; горизонт воды стал быстро подниматься и джонки, стоявшие у города, двинулись вверх по реке. Гребные наши суда, возвращавшиеся с завозом, немедленно были призваны к фрегату; вместе с этим вода пошла быстро на убыль и был отдан второй якорь. Вслед за тем, но прежде нежели скорость убыли [233] начала уменьшаться, пошла новая прибыль, отчего фрегат стало ворочать то в одну, то в другую сторону, на несколько румбов, а когда сила прибыли взяла верх, фрегат в несколько секунд сделал целый оборот. С этого времени прилив и отлив быстро сменялись, горизонт воды беспрерывно то поднимался, то опускался, и между островом и берегом образовался совершенный водоворот. По мере того как усиливался прилив или отлив, поток того или другого делался шире и кружимый водоворотом фрегат прижимало то к острову то к берегу, с большею скоростию, не смотра на два якоря и хороший грунт. О быстроте этих движений можно судить по тому, что в начале своего кружения фрегат, в продолжении 30 минут, сделал 42 полных оборота. При этом мы не раз находились в опасности быть разбитыми в дребезги об остров или об один из ближайших мысов. Первое такое движение и потому произведшее наибольшее впечатление, было к острову, всем бортом. Средств остановить фрегат не было, мы смотрели на приближающуюся скалу и ожидали, что в следующую минуту фрегат о нее разобьется; шум течения спертого между фрегатом и островом, все увеличивался. Но в трех шагах от грозной скалы, фрегат остановился, постоял и через несколько секунд пошел обратно. Провидению угодно было еще спасти нас; — отбоем воды действовавшим у острова, фрегат отбросило в противную сторону.

Отойдя от страшного Инубасири, фрегат продолжал кружиться и то подвигался к городу, то к устью бухты. Стоявшие в бухте джонки несло по всем направлениям. Одно из этих судов село на наши канаты, сломало нам бом-утлегарь, утлегарь, блинда-гафель и до того увеличивало напор течения на цепи, пока ими не разворотило ему корму. Тогда сняли с него двух [234] Японцев и джонка, отнесенная от фрегата, вскоре потонула. При отдаче после этого третьего якоря, навалила на пра вую скулу другая джонка, которая, повредив фор-руслень и едва держась на воде, была наконец отнесена от фрегата при перемене течения.

Для города Симоды, второй вал прилива был самый пагубный. Поднявшись сажени на три выше обыкновенного уровня, море покрыло все селение, несколько минут виднелись одни крыши кумирен. Последовавший за этим отлив наполнил бухту частями домов, джонок, целыми крышами, домашнею утварью, человеческими трупами и спасавшимися на обломках людьми; все это неслось из города в мутном потоке, с неимоверною быстротою. С фрегата, которого цепи дрожали, приготовлены были кругом концы, но нещастных проносило в значительном от нас расстоянии. Из всех их, нам удалось спасти одну старуху, которую прибило к борту фрегата. Около этого времени, над городской долиной, показался дым и по воздуху распространился серный запах. За этим вторым валом последовало еще четыре, смывшие следы существования города Симода.

Прилив и отлив сменялись с такою быстротою, что в продолжении полу-минуты глубина изменялась более чем на сажень; лотовые едва успевали выкликать число футов и наибольшая разность в уровнях малой и высокой воды доходила до 54 сажень.

В 12-м часу фрегат вертелся уже медленнее, но с каждым новым приливом его тащило к северному отмелому берегу, потому что якоря, которых лапы при оборотах фрегата были опутаны цепями, уже более не удерживали его на месте. Вскоре после этого, при одном из оборотов, мы были в опасности сломать бушприт об отвесный берег острова. Готовясь на все [235] возможное, приказано было перекрепить орудия, но команда не успела еще окончить этого действия, как фрегат начало кренить на левую сторону и наклонение вскоре сделалось столь опасным, что велено было просвистать:

«Всех на верх!» казалось фрегат опрокидывается

Команда спасалась на правых сетках, и в этом положении была еще исполнена команда «Люки закрыть!» За тем воцарилась тишина и только слышны были слова: «Да будет воля Божия. Ребята не робейте». Фрегат лежал на боку и скрипел во всех частях. Это продолжалось казалось около минуты... С новым приливом фрегат начал подниматься, но вместе с этим из палубы послышались стоны. До начала землятрясения, два орудия ближайшие в каюте, были поворочены вдоль борта, чтоб в порты удобнее было принимать кабельтовы и бухтам дать больше места; а когда крепившим орудия просвистали на верх, то правое из этих орудий опрокинулось и убило попавшего под него матроса Соболева, Унтер Офицеру Терентьеву переломило ногу, а матросу Викторову оторвало ногу ниже колена.

Когда фрегат встал и опять был на глубине, на вахту доложили, что вода в трюме сильно прибывает, почему тотчас привели в действие все помпы, и в тоже почти время, в небольшом расстоянии от борта, всплыла часть киля. Спустя четверть часа фрегат с новою убылью опять наклонило, но меньше чем в первый раз, а с прибылью еще придвинуло к берегу. При следующей за тем убыли, не смотря на то что из воды показался даже шток якоря, на целый фут и воды оставалось всего только 6 футов, фрегат не кренило а напротив, сильным течением, подавало вперед! После этого, фрегат наклоняло еще три раза, но каждый раз менее и менее. [236]

Эти колебания моря продолжались до 4 часа по полуд. и фрегат окончательно остановился на глубине 22 футов, в 10-ти саженях от подводных каменьев. В трюме воды прибывало около двух футов в час и по осмотре снаружи оказалось что оторван руль, переломившийся ниже головы, и большая часть старнпоста.

В это время вся бухта представляла жалкую картину разрушения. По всему берегу, до высоты 3-х сажен над обыкновенным уровнем моря, были разбросаны обломки судов и домов. В Симоде из 1 000 разной величины зданий, большею частию деревянных, всего осталось 16 полуразрушенных домов.

Часть строений была унесена в море, другая придвинута к подошвам гор, окружающих симодскую долину. Эти же горы остановили и не малое число джонок, из которых некоторые были занесены на целую милю от берега. Северовосточный угол бухты, против селения Какисаки, тоже частью разрушенного, был полон изломанных джонок, строений и вообще разного имущества, все это, спертое здесь течением, составляло сплошную массу, которая служила как бы продолжением берега. Здесь, на следующий день, найдена была и часть нашего киля, с фалшкилем, с частью дейдвуда и с двумя обшивными досками. Гнездо старнпоста было пусто, но шип фалстарнпоста, с несколькими щепами этого дерева, остался в своем месте. По обмеру всего этого куска, оказалось киля 80 фут, а фалшкиля 90, в 4 1/2 фута вышиною в кормовом конце и в 2 фута в переднем. Старнпост вероятно потонул вместе с рулем, оборвавшим с собою все петли, и их тщетно искали в продолжении двух недель, посредством водолазного апарата, по всему пути пройденному фрегатом 11-го Декабря.

Таким образом, при ясном небе и маловетрии, на [237] якорях, одними лишь ужасными колебаниями моря, фрегат приведен был в крайне гибельное состояние. Оставалось решиться на килевание, но как этой работы не было никакой возможности исполнить в Симодской бухте, то необходимо было, не в дальнем от нее расстоянии, отыскать другую, закрытую гавань. С этою целью, вместе с Японскими чиновниками, посланы были с фрегата два офицера, которые, объехав сначала восточный, а потом западный берег полуострова Идзу, возвратились на фрегат 30 Декабря и донесли, что в 35-ти милях от Симоды, открыли на W берегу совершенно закрытую и удобную для килевания бухту, Хеда, и еще другую, ближайшую, Арари, в одну из которых я и решился перейти при первой благоприятной погоде.

На пути своем, офицеры эти встречали множество разрушенных домов в селениях и обвалы скал, затруднившие их переходы. По словам Японцев, ужасные следы этого землятрясения обозначались по всему восточному и южному берегам островов Нипона и Сикокфа. Огромный город Оосака, нами только что оставленный, более не существует. В первый день землетрясения разрушило все строения, а во второй наводнение потопило окрестности и унесло его остатки.

Между тем для облегчения ослабленного фрегата, в продолжении 14, 15 и 16 Декабря, свезли на берег всю артиллерию со станками, и после этого подвели под кормовую часть прошпикованный парус, каковые работы много замедлялись постоянно жестокими W ветрами и зыбью. После этого течь уменьшилась на половину: вместо 18 дюймов, стало прибывать только 9 дюймов в час. В тоже время на берегу составлялся запасный руль или потесь, по способу Капитана Пеата, и исправлялись гребные суда.

Пока отыскивалась бухта и фрегат готовился к [238] отходу, переговоры, возобновленные 14 Декабря, продолжались в селении Какисаки, и 28, я передал Японским полномочным последнее мое решение.

На другой день по возвращении офицеров искавших бухту фрегат снялся, но несоразмерность носовой части фрегата противу кормовой задерживала уклонение его под ветер и мы принуждены были опять бросить якорь. Тоже самое повторилось вечером того же дня и наконец, после некоторых дополнительных работ, состоявших в переносе тяжестей на корму и облегчении носа, мы оставили Симодскую бухту 2 Января, в 8 часу утра, при умеренном северном ветре. В одно время с нами снялась джонка, комплектованная людьми из команды фрегата; и взятая мною по предложению Японцев, на случай спасения людей, если бы на море течь сильно увеличилась.

По выходе из Симоды, мы благополучно обогнули южный мыс полуострова Идзу и стали подниматься к северу. Переменные тихие ветры заставляли нас три раза ворочать оверштаг, при чем фрегат очень хорошо слушался руля и часу в пятом, мы находились не более как в семи милях от порта Арари, куда я надеялся дойти еще до сумерек. Сделавшийся же в это время противный ветер заставил нас искать на ночь якорного места в открытой бухте Матсусаки. Подойдя довольно близко к берегу, мы не могли однако же найти глубины и как бухта эта оказалась открытою почти на половину компаса для западных ветров, господствующих здесь зимою, то я счел не безопасным в ней оставаться и привел на правый галс, чтобы держаться под малыми парусами в продолжении ночи, не предвещавшей быть бурною.

Переменившийся в 8 часов ветер от SWtW, начал свежеть и разводить волнение, отчего на фрегате [239] течь стала усиливаться. В исходе десятого, находясь от берега по счислению в 10 милях начали поворачивать чрез фордевинд на правый галс, причем фрегат едва спускался под ветер и напором волнения на потесь, сорвало с нее найтовы и планку, удерживавшие потесь в своем месте.

Немедленно преступлено было к исправлению потеси и для увеличения ее силы и лучшего прикрепления к корме, опустили ее в средний порт адмиральской каюты; вместе с тем для уменьшения хода, закрепили крюйсель и положили грот-марсель на стеньгу. По окончании этой работы, видя что фрегат должен быть в близком расстоянии от берега, начали опять поворачивать чрез фордевинд, закрепивши предварительно грот-марсель и положив на стеньгу фор-марсель с фоком. Фрегат однако же не пошел под ветер и причиною этого была нарушенная соответственность между носовою и кормовою частью, которая, при тихих ветрах не имела никакого влияния, но при свежих и волнении нисколько не позволяла ему уклоняться под ветер. Для уменьшения давления на скулу, стали поворачивать с наполненным фор-марселем, но и это не произвело никакого действия. Наконец замечая в темноте близость берега, поставили грот-марсель, крюйсель и фок, чтобы поворотить оверштаг; но фрегат, взяв ход, при положении руля под ветер и спуске стакселя не пошел к ветру. Тогда оставалось только, идя самым малым ходом, бросать беспрерывно лот и придя на глубину отдать якоря, ибо, по близости берега, невозможно было делать никаких дальнейших испытаний. В 1/2 3 часа, достав 20 саженную глубину, закрепили немедленно паруса, отдали оба якоря и тотчас спустили брам-стеньги в ростры. Фрегат по вытравлении канатов, имел за кормою 9 саженную глубину. В этом [240] положении оставались до рассвета, который нам открыл, что фрегат, находился против известной горы Фудзи, в кабельтове от песчаного прибрежья, по которому ходил сильный бурун. Ветер дувший вдоль берега, развел сильное волнение и потому я велел немедленно спустить стеньги и нижние реи и отдать третий якорь.

На сопутствовавшей фрегату японской джонке под командою Лейтенанта Энквиста, разорвался парус вблизи подветренного берега, так что для спасения команды оставалось только выброситься на песчаное прибрежье тянувшееся на большое расстояние к северу, от фрегата, что в продолжении ночи, и пришлось исполнить.

3 Января старались по возможности облегчить корму фрегата от всех тяжестей, и почти беспрерывно действовали помпами. Таким же образом провели и четвертое число до вечера.

Так как ветер не стихал, а волнением все более и более расслабляло фрегат, то при частом повреждении помп и усилившейся течи, вскоре дошедшей до 40 дюймов, нужно было принять меры для спасения команды, если бы фрегат стал погружаться на дно.

Перед захождением солнца спущен был десятивесельный катер с боканцев, который взяв конец с фрегата, перескочил под парусами чрез буруны и был вытащен на берег, при помощи собравшихся Японцев. По концу отправлена была гичка с 6-ю человеками, и хотя бывшие на ней люди спасены, но ее вытащили с большим трудом на берег. По этому, предполагавшийся своз двух пострадавших во время землетрясения больных, лежавших в койках, был отложен до следующего утра.

Ночь проведена в беспрерывном качании помп, при течи, которую одолевать было уже невозможно. К утру сила ветра несколько уменьшилась, а потому был [241] послан катер для отыскания заводи, удобной для высадки больных и выгрузки вещей, нетерпящих пропуска через воду. Между тем приготовляли плот из обломков киля, находившихся на шканцах, и подняв грота и фока-реи, спустили с ростр гребные суда на воду. Не надеясь чтоб фрегат продержался долго на воде и как, кроме того, ночью переправа людей в бурунах представляла большую опасность, я решился наконец свозить команду на берег.

Первыми свезены больные с медиком, Священником и церковною принадлежностию. Затем перевезена была казенная сумма с шнурованными книгами, шканечным журналом и проч.: нижние чины отправлялись партиями, на барказе, и посредством тонких концов вытаскивались чрез буруны на берег. К 4 часам по полудни окончен перевоз людей благополучно и после того послан был барказ забрать еще несколько вещей выложенных на рострах; при последней однако же поездке буруны и ветр усилились до того, что нельзя было снять гребцов с барказа и они на нем ночевали, оставаясь вне бурунов. 6-го Января ветр и зыбь начали утихать и мы воспользовались этим временем, чтобы свезти несколько ружей, два ящика патронов и часть багажа нижних чинов. В это время вода в трюме подходила уже под самый кубрик, но фрегат, не имея орудий и весьма малое количество провизии, и воды, оседал менее нежели можно было предполагать.

В этом положении я хотел испытать еще одно предложение Японцев: отбуксировать фрегат в закрытый порт Хеда, отстоявший от нас на 15 миль, и поставить его там на мель. 7-го числа, по утру, Японцы действительно собрали до 100 лодок и при сделавшемся штиле стали буксировать фрегат, в котором вода поднялась до одной трети высоты жилой палубы. В [242] продолжении трех часов они отбуксировали фрегат миль на 5-ть, так что я начал иметь надежду на успех. Вдруг, к крайнему нашему удивлению и без малейшего повода, мы увидели, что Японские лодки спешат покинуть фрегат и берут направление к местам откуда прибыли. Остановить их не представлялось никакой возможности, впрочем, вскоре объяснилась причина их удаления. Настигший нас минут через 10 шквал от S развел быстро сильное волнение и мы, находясь на лодке, с трудом успели уйдти под парусом в порт Эноро. Ветром, фрегат поворотило обратно и понесло к прежнему месту; вскоре мы увидели его опрокинутым, с сильным буруном, разбивавшимся над его верхним боком. Заход солнца скрыл от нас дальнейшую участь фрегата и с рассветом мы не видали уже более его следов. Во время сих происшествий все производилось с должным порядком и подчиненностию, и я должен отдать полную справедливость отличной распорядительности командира и усердию всех офицеров. Не могу также умолчать о готовности Японцев оказывать нам всякое пособие и снабжать нас всем необходимым. Присланные немедленно от правительства чиновники искренно сочувствовали нашему несчастию, устроивали на-скоро дома, чтоб прикрыть нас от суровости зимнего времени и всеми мерами старались облегчить наше положение. Если к сему прибавить, что в селении Миа-Сима, близ которого мы вышли на берег, не оставалось ни одного дома не разрушенного землетрясением, то нельзя довольно похвалить их человеколюбивую об нас заботливость. Через два дни мы отправились двумя партиями, частию по большой ровной дороге ведущей из Миако в Иедо, а частию по крутым горам, в прежде назначенный для нашего исправления порт Хеда. Тут, не смотря что и это [243] место потерпело от землетрясения, мы нашли нарочно построенные для команды дома и большой храм с пристройками, очищенный для офицеров. Здесь мы остаемся в ожидании случая, который бы нас мог вывести из нашего затруднительного положения.

Пред отправлением фрегата из Симоды, я оставил там Капитана 2-го ранга Пасьета и Надворного Советника Гошкевича. По прибытии в Хеда, я был извещен г-м Пасьетом о приходе в Симоду Американского парового фрегата Паугатан.

Паровой фрегат Соединенных Штатов Паугатан прибыл сюда под командою Капитана Макклюни, с Коммисаром, Капитаном Адамсом привезшим ратификацию Японского Трактата из Вашингтона. Как командир, так и все офицеры принимали большое участие в нашем тягостном положении, снабдили нас некоторою провизиею и одеждою, сообщили нам газеты и известия о неудачных действиях союзных отрядов против Петропавловска, предложив в тоже время отвести нас в Шангай. Изъявив им искреннюю благодарность за сделанное нам пособие, я не счел благоразумным в теперешних обстоятельствах переезжать в Шангай.

Устроившись окончательно в порте Хеда, мы получили много подарков от Японского правительства, принявшего на свой счет переезды и содержание наше в продолжении первых 10 дней нашего бедствия. Японцы доселе снабжают нас рисом, рыбою, саки и сладким картофелем в изобилии, так что вся команда пользуется совершенным здоровьем и только с нетерпением выжидает минуты своего возвращения, чтоб иметь случай ревностно противустать врагам Престола и Отечества.

Подписал Ген.-Адъют. Вице-Адмирал Путятин.

Текст воспроизведен по изданию: Рапорт генерал-адьютанта Путятина // Морской сборник, № 7. 1855

© текст - ??. 1855
© сетевая версия - Тhietmar. 2022
© OCR - Иванов А. 2022
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Морской сборник. 1855

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info