СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

Индия, откуда мы все-таки пока еще очень далеки, «Индия богатая» наших старинных былин, о которой помышляли Московские цари и куда Петр Великий снаряжал посланцев ⁵¹, далекая и сказочная страна, где русские люди появляются изредка, куда они ничего не везут и откуда непосредственно ничего не получают, Индия, оставаясь по настоящее время малоизвестною русскому обществу, нередко возбуждает к себе как в нем, так, смею думать, и в правительственных сферах особливый интерес политического характера. Как скоро в Европе наши исторические стремления почему-либо приходят в столкновение с английскими намерениями и вожделениями, русское общество обращает свои взоры на Индию; [192] в минуты более или менее критические, в момент вполне законного раздражения против Великой Британии, русской удали и молодечеству представляется делом возможным и осуществимым даже поход на Индию, или же русский патриотизм возлагает надежды на военную демонстрацию в сторону Индии и уповает, что вследствие такого образа действия оттуда, из Индии, последует законное удовлетворение уязвленному народному самолюбию, всякая помеха со стороны Англии будет устранена и русские вековые задачи наконец-то разрешатся так, как того желает народный гений. Это идеальное, теоретическое воззрение на Индию явилось не вчера, а существует уже давно. Посольство генерала Столетова в Кабул и предшествующее движение войск в Туркестанском крае ⁵² заставляют меня думать, что последнее воззрение, по крайней мере отчасти, разделяется вместе с обществом и правительством. Несомненно, оно известно британским правящим сферам: и в эпоху борьбы с Дост-Маххомедом, и позднее, по усмирении мятежа сипаев ⁵³, во время следствия, британские власти и судьи усиленно искали следов и признаков русских интриг и происков. Англия, зная интенсивность и причины недовольства туземного населения в Индии, необходимо должна также сознавать, что в Индии она всего легче уязвима, поэтому совершенно естественно здесь всего более она опасается враждебных действий со стороны России, точно так, как в последнее время Британия опасалась усиления Франции на восточном Индийском полуострове ⁵⁴ и постаралась положить предел (по крайней мере на время) этому враждебному ее интересам усилению.

Несомненно к русской выгоде послужит, если раз будет сознано ясно, на основании каких фактов строятся наши предположения о возможности воздействия на Англию через посредство Индии. Действительно ли в данный момент эти воззрения могут иметь значение в практической деятельности, если же они не более как проявления идеального, народного сентиментальничания, а потому должны быть, по крайней мере, на время, совершенно устранены как факт и основы, непригодные для различных международных выкладок и расчетов.

Немногие русские путешественники, побывавшие в Индии, привозят оттуда рассказы о какой-то необъяснимой любви индусов к России, русским и т.д. Я сам могу подтвердить, что во все три мои путешествия по Индии я встречал много любезностей и видел много радушия, и не только от индийских пандитов и простого народа, но я не могу по чистой совести достаточно отблагодарить правителей низама и Непала за их содействия мне и вообще за их гостеприимный прием. Даже в последнее путешествие, в Калькутте, в центре агитации, несочувственной России, мне приходилось слышать: «Вы, русские, наши будущие владетели».

Известно также, что в части туземного населения живо старинное предание о том, что с севера должен явиться освободитель Индии. Оттуда, из-за высоких гор, должны прийти победоносные полчища; они сокрушат иноземную власть и освободят покоренные и угнетенные индийские племена. Предание это сложилось в Индии еще в эпоху мусульманского владычества, и в эпоху борьбы англичан с сикхами ⁵⁵ народ пенджабский в русских видел освободителей и от Белого царя он чаял себе освобождения.

Но тот, кто захотел бы на основании всех этих фактов составлять себе представление о современном настроении индийского общества вообще и в частности руководящих личностей — тот пришел бы к совершенно неверным выводам.

Я был в Индии в 1879-80 гг. и застал конец правления лорда Литтона; в качестве простого путешественника я странствовал по Индии в эпоху второй афганской войны ⁵⁶ и разных мероприятий, раздражавших одинаково и туземцев образованных, так называемую местную интеллигенцию, и народные массы. [193] Первые громко роптали на Press-Act ⁵⁷, действию которого подпала туземная пресса на языках местных, вторых возмущал Arms Act. Расходы по афганской экспедиции выросли до 15 мил. ф[унтов] стерлингов], и расплачиваться по счету приходилось по решению руководителей имперской политики Индии. Недовольство было общее, среди всех ниггеров. Ропот на правительство слышался всюду. Всякий случайный разговор с туземцем, старовером или новообразованным ⁵⁸, необходимо заканчивался рассуждениями об афганском вопросе, ядовитыми и раздраженными замечаниями по адресу правителей. Лорд Литтон пользовался общею нелюбовью среди туземного населения: туземцы не говорили о нем иначе, как с великим раздражением. Глухой ропот, пассивное недовольство слышались всюду. Недовольство было общее, но какое-то пассивное; роптали, но от слов к делу не думали переходить. Так было в туземном обществе, среди англичан, в особенности же в военных кружках, царило раздражение против России. Трудно пересказать, в чем только не винили Россию!

С тех пор прошло пять лет. Бесспорно ничтожное время в исторической жизни народа, и, конечно, индусы не изменились в эти пять лет, не перестали не любить англичан и не забыли своих чаяний лучшей поры, но в этот промежуток времени случились два знаменательных события: а) пятилетнее правление маркиза Риппона и б) расширение русских границ по направлению к Герату ⁵⁹.

Следя постоянно, насколько это возможно в С.-Петербурге, за современною литературою, я был несколько удивлен тому, что во все продолжение прошлого года и в особенности во время англо-русских пререканий по вопросу об афганской границе индо-британское население и независимые владетели высказывали необычайную лойяльность по отношению к британскому правительству, даже оппозиционная туземная пресса, несмотря на полную свободу слова, настроена была весьма благоприятно для англичан. Индусы, явившиеся в Лондон для соискания парламентских мест ⁶⁰, обращаясь к своим избирателям, высказывали громко свою лойяльность и поставляли также на вид ярко выступившие наружу верноподданнические чувства индийского населения. Когда потом в Индии я расспрашивал туземцев, в правдивости которых я не имею никакого основания сомневаться, об этом взрыве необычайной лойяльности среди туземного населения, все мне подтвердили самый факт: туземные владетели предлагали для борьбы с Россией свои войска, вожаки общественного мнения среди туземного общества требовали образования полков из добровольцев... (Здесь и далее многоточия автора. — Сост.). Весь этот люд стремился неудержимо к схватке с северным богатырем, индусы громко говорили, что готовы ополчиться на Русь... Более откровенные из туземцев не скрывали, однако ж, и изнанки всего дела, поясняя настоящие мотивы, в силу которых и низам ⁶¹, и гвалиорский ража ⁶² высказали столько преданности к британскому правительству. Туземные владетели, действительно, по собственному почину предлагали свои войска британскому правительству. Они были уверены, что их за это поблагодарят, но услуг от них не примут; они знали, кроме того, что в официальной Индии существует мнение о необходимости распустить войска независимых владетелей, предугадывая опасности для своих полчищ в случае вооруженного столкновения Англии с Россиею, им оставалось одно средство спасти свои войска от уничтожения — это предложить их на службу британскому правительству... Более искренно было действие вожаков общественного мнения: образованная часть с ее вожделениями политических прав, знающая Россию по английским газетам и писаниям русских нигилистов (Крапоткина, Степняка и т.д.) ⁶³, должна была относиться недружелюбно к русскому Движению на Индию. Эти вожаки и говоруны не любят и не выносят британского властительства, они боятся, однако ж, быстрой перемены и пока не [194] хотят ее; России они не знают; она им представляется именно такою, какою она изображается в английских русофобских книжках. Многие из них, кроме того, поняли, что настал момент, когда, выставляя на вид свою лойяльность, чуждаясь и открещиваясь от всяких симпатий к России, они могут добиться большой доверенности со стороны правительства, а вместе с тем и большего участия в администрации. Пока они не ошиблись в своих расчетах и поныне продолжают тот же образ действий: они вступили на путь лойяльной агитации в союзе с английскими радикалами и не скупятся на выходки, враждебные России. Около Жессора в половине марта настоящего года состоялся громадный митинг: говорились речи, оппозиционные по содержанию, но лойяльные по тону, постановлены были очень умеренные резолюции. На этом митинге, созванном по поводу вопроса частного и к которому Россия не имеет никакого отношения, агитаторы с усердием, достойным лучшего дела, постарались выказать свою несолидарность с Россиею и даже как будто ненависть: в процессии неслись знамена с надписью: «Погибель России»; по окончании собрания бумажное изображение медведя было изорвано в клочки. Мальчишеские выходки не только смешны; они не есть что-либо единичное в общественной жизни Индии и должны быть оценены по достоинству, как проявление целой системы действий.

Маркиз Рипон в годы своего правления не привел в исполнение, не довел до конца ни одной из задуманных им реформ. Даже знаменитый Ильбертовский билль ⁶⁴ прошел в искаженном и кастрированном виде и нисколько не удовлетворил туземных вожаков: тем не менее бывший вице-король пользуется громадною популярностью среди туземного населения, и его вожаки очень хорошо понимают, в чем великая заслуга маркиза Рипона. Он дал толчок, говорят они, и последовало движение, никакими силами неудержимое... Вопреки и наперекор туземным желаниям Бирма присоединена ⁶⁵. Тзибау ⁶⁶ в плену, не следует, однако же, думать, утешают себя туземцы, что этим начинается период новых захватов, отяготительных и обидных для туземного самолюбия; в тот же год правительство великодушно возвратило в руки настоящего владетеля Майсор ⁶⁷, Синдиа опять владеет своею крепостью, и даже, хотя Ильбертовский билль и был кастрирован, в самой Калькутте ниггер функционирует в звании Chief Justice of the High Court (Chief Justice of the High Court (англ.) – главный судья Верховного суда (примеч. автора)) ⁶⁸. И это не заря ли новой, лучшей эпохи?! Не выгоден ли нам, рассуждают ниггеры, братья этого великого судьи, союз с либералами и радикалами? Мы победим, добьемся очень многого не внутренними волнениями, а агитацией в самой Англии; а для этого же нам необходим союз, конечно не с Россией, а с английскими радикалами.

И союз между ниггерами Индии и радикалами Великой Британии состоялся. По всем вопросам, в которых заинтересованы туземные прогрессисты в Индии, они получают внушения и указания из Лондона. Оттуда идет слово, разносимое засим по всей Индии. Радикалы растолковали туземцам, чего им нужно было ждать от новых выборов; они же им пояснили, почему военный бюджет так тяжел для Индии, где корень зла... Британский радикал остается англичанином и никогда не делается космополитом.

Самым ярким проявлением этого союза индийских прогрессистов с английскими радикалами был собор в Бомбее, в декабре прошлого года. Я был на этом конклаве и слышал большинство речей; в них проектировались самые смелые реформы; и все эти люди, съехавшиеся со всех концов Индии: из Лахора, Лакнау, Агры, Аллахабада, из Мадраса, Синда, Бенареса, индусы всех толков и мусульмане, — называли себя Loyal and Consistent Well-Wishers of the British [195] Government (Loyal and Consistent Well-Wishers of the British Government (англ.) — лояльные и убежденные доброжелатели британского правительства (примеч. автора)). Тут были люди разных профессий, представители прессы и чиновники (туземцы) британской службы, собрался, словом, цвет индийской интеллигенции ⁶⁹.

И кто же был невидимым, но заведомым организатором индийских Etats Generaux (Etats Generaux (франц.) — народный собор (примеч. автора))? Hume ⁷⁰ — англичанин и бывший член совета вице-короля.

Этот собор был не простою потехою, минутною говорильнею без всяких последствий: непосредственно за ним последовало назначение парламентского следствия ⁷¹.

Правда, массы остаются пока в стороне от этой конституционной агитации. Их сзывают, когда нужна декорация, — и они послушно являются. Толпа по-прежнему, конечно, очень чутка к тому, как ею управляют, но давно она уже не задумывается о том, в чьих именно руках находятся бразды правления; своих старых царей индийцы начинают мало-помалу забывать. Воинственный дух, даже физическая сила начинают исчезать у тех племен, которые еще очень недавно славились тем и другим. Туземцы, исходившие и изъездившие всю Индию, люди правдивые и вовсе не пристрастные к англичанам, передавали мне как свое глубокое убеждение, что в Индии остались одни трусы. Ни в одном туземном владении англичане не встретят серьезного сопротивления, если бы вздумали захватить его.

«Прикрикнет хорошенько англичанин, — говорил мне уроженец Гайдерабада, — и весь этот сброд, что называется армией низама, побежит!» Храбры в Индии только непальцы, и из них англичане вербуют свои лучшие полки. Но Непал не представляет такой силы, с которой можно было бы серьезно считаться.

Образованные из туземцев начинают ясно сознавать это печальное обстоятельство. Они добиваются у правительства позволения создать из туземцев полки добровольцев. Стремление поднять воинственный дух в массах сказывается и в литературе. Никогда прежде в Индии не издавалось столько народных книжек о махратских и раджпутанских героях, как теперь. История сипайского восстания пересказывается на бенгальском языке, и мятежники изображаются какими-то эпическими героями.

Интеллигентное меньшинство знает, что оно представляет некоторую силу. К его голосу прислушиваются массы. Газеты читаются не только в больших городах, но и по деревням. Они сильно расходятся, имея незначительное число подписчиков. На листок подписываются очень немногие, но читают его массы. В захолустьях, по деревням народ под вечер собирается у храма или священного дерева слушать чтение газеты, и внемлет он элокубрациям (От elucubration (франц.) — разглагольствование; досужий вымысел) бенгальских бабу с тем же благоговением, с каким в былые дни умилялся над песнопениями Махабхараты и Рамаяны ⁷². Под влиянием этой прессы растет новое поколение... Калькутта со своими бабу для Индии начинает иметь то же значение, как Париж для Франции. Эти бабу сделались руководителями народа; их слушаются от Читтагонга до Пешауэра, они являются в Пенжабе и в Мандалае; они и в мадрасском президентстве, и в махратском крае; читают лекции, произносят проповеди, и местное население почти всегда делает им шумные овации. И притом замечательно, что в последнее время между образованными туземцами стало преобладать единство в политических воззрениях; у них те же идеалы, одинаковые стремления и те же средства. [196]

Я останавливался только на таких явлениях, которые, по моему крайнему убеждению, не могут рассматриваться как исключительно принадлежащие одной какой-либо части Индии, а потому в известном смысле должны служить данными для характеристики настроения Индии в настоящее время. Как долго это настроение или это направление умов у руководящих будет продолжаться? Этого, конечно, я не знаю. Но теперешнее настроение туземного населения факт первостепенной важности в политических расчетах дня, и оно будет немаловажным фактором в грядущих судьбах Азии. При общераспространенном убеждении в том, что англичане нелюбимы в Индии, весьма часто конечный результат возможного столкновения России с Англиею рисуется в привлекательном для нашего народного самолюбия свете: мы не прочь верить, что население Индии нас встретит как освободителей, что оно поднимется на своих притеснителей, как только услышит, что англичане где-либо нами разбиты... а туземцы Индии между тем толкуют теперь: «Борьба между ретроградными, темными силами России и прогрессивными Британии неминуема в ближайшем будущем, и все наши симпатии на стороне представителей прогресса».

Положим, это толкуют бабу; но их слушает вся Индия, и за вожаками идут массы, весьма часто не понимая ни их идеалов, ни их стремлений. Так было всюду и будет в Индии. Убеждение в неминуемости столкновения с Россией обще распространено в Индии: этого ждут и туземцы, и англичане, в особенности военные. «Было бы величайшим безумием, — говорил вице-король 1-го января нынешнего года, — не сознавать перемен, происшедших в положении Индии с тех пор, как один Афганистан отделяет ее от величайшей в мире военной державы». Британские власти в Индии готовятся к борьбе; ничто не делается там, ни одно мероприятие не начинается безотносительно к гордиеву узлу англо-русского вопроса: усиливается армия, придумываются проекты раздела Афганистана, тревожно ищут союзников, и в Китае и чуть ли не в Тибете, а главное, стремятся умиротворить туземцев.

Британское правительство в Индии, располагая большими сравнительно с русскими финансовыми средствами, имея перед собою теперь туземное население, умиротворенное большими посулами и малыми уступками, и враждебно против России состроенную богатую английскую меркантильную общину, представляет такую силу, которая легко может и в Средней Азии, как недавно на восточном индийском полуострове, перейти от самозащиты к агрессивному образу действия. Проекты лорда Литтона, было время, казались заносчивыми бравадами, но в Индии с ними и теперь согласно большинство той части английского общества, которое всегда готово искать новых рынков для сбыта отечественных мануфактур. И этого не следует упускать из виду. Индию следует знать. Борьба в грядущем, она наступит не сегодня и не завтра, но к ней следует готовиться...

Таким мне представлялось настроение Индии во время моего последнего пребывания там, и этим фактам я, по чистой совести и глубокому убеждению, придаю особливое значение. Но для правильной оценки сообщенных наблюдений необходимо иметь в виду также, что в такой обширной стране, как Индия, быстро развивающейся под влиянием заносной западной цивилизации, об общественном мнении или о мнении страны не может быть и речи: общественное мнение там — это мнения и вожделения говорунов, правда руководящих там пока личностей, но выдвинутых на вид, получивших действительно силу и влияние не потому, чтобы они были «соль земли», а в силу того, что все эти интеллигенты, бабу, рассеянные по всей Индии, плоть от плоти западных властителей, взращены и взлелеяны пришлыми культуртрегерами... Массы живут все-таки совершенно особенною, своею жизнью... Около того же самого Бомбая, на линии [197] железной дороги в большом торговом городе Броч случилось почти одновременно с вышеупомянутым съездом туземных вожаков событие совершенно другого характера. За несколько дней перед тем, как умные люди со всей Индии, по наущению англичанина-радикала, собрались толковать о том, как получше устроить парламент в Индии, в Броче некто Лакха — посланник от Бога, от великого творца и вседержителя, задумал не более не менее как низвергнуть «энгрези раж», то есть британскую власть, и основать свое собственное царство... Дикая и глупая затея закончилась, как и следовало ожидать, тем, что и индийского параклета, и уверовавших в него перехватали и судили. Суд отнесся к ним немилосердно: из шестидесяти осужденных трое были повешены, остальные сосланы на каторгу. Событие в Броче не произвело большого впечатления ни на англичан, ни на туземцев, но следствие по этому делу раскрыло ряд фактов, в высшей степени важных для характеристики Индии. Исповедь вожака, показания замешанных в восстании переносят в какой-то архаический, эпический мир: пред вами выступает толпа наивно верующих людей, поразить ее фантазию какою-нибудь грандиозною небылицею, она уверует в вас и пойдет за вами. Сегодня она готова, следуя за своими вожаками, идти на сборище, требовать себе представительства, терзать в клочки бумажного белого медведя, но завтра возобладает Лакха или другой ему подобный чудотворец, непосредственно от самого Бога получивший откровение и приказания, и та же толпа, чего доброго, будет чаять спасения от пророческого вождя и с упованием обратит свои взоры за Гималаи, туда, откуда, по древним сказаниям, должен явиться освободитель... Англичане очень хорошо знают это именно свойство индийских племен и каст, оно для них, для их власти гораздо опаснее, нежели та новая лойяльная оппозиция, о которой упоминалось выше. Прислушиваясь к элокубрациям образованных туземцев, британские власти пока говорят: «No harm» (No harm (англ.) — ничего страшного). И действительно, британская власть пока может быть совершенно спокойна относительно этого движения: юную Индию учат Юм в Индии и Брайт ⁷³ в Англии, но тот и другой, да и все радикалы все-таки англичане!

Но, могут возразить, в Индии есть сорок миллионов мусульманского населения; западное образование его коснулось только слегка, новый порядок отнял у него прежнее значение, мусульманская аристократия осталась не у дел, и она постоянно заподозрена, по крайней мере некоторою частью британской администрации, в каких-то комплотах (Complot (франц.) — заговор) — вот кто наши союзники в Индии! Мне всегда казалось несколько непонятным, как это индийские мусульмане явятся на нашей стороне в минуту трудную, зная очень хорошо, что Россия — старинный и заклятый враг Рума ⁷⁴. Затем я спрашивал себя, кого нужно разуметь под этим многомиллионным мусульманским населением? Жатов в Пенжабе? Сельское население Восточной Бенгалии? Или только одних жагирдаров? Кто видел бенгальцев или жатов среди их цветущих равнин, тот, конечно, усомнится, чтобы те или другие пожелали в настоящее время переменить свое правительство. Остаются фрондирующие жагирдары. Но что они могут сделать среди чуждого им по вере населения?

Из всего сказанного я не думаю, однако же, делать вывода одностороннего и никак не прихожу к заключению, что в наших интересах забыть совсем об Индии и предоставить ее судьбе и воле Божией; напротив, я вполне убежден, что ближайшее знакомство с тем, что там делается англичанами, послужит к нашей выгоде. [198]

Если бы в момент наших последних пререканий с англичанами мы знали их тогдашнее положение на восточном индийском полуострове, очень незначительное с нашей стороны вмешательство там могло иметь громадные последствия. Индия для англичан важна, конечно, не потому, что туда идут служить младшие сыны аристократических семей, обделенные законом первородства; вопреки часто повторяемому мнению, в Индии оказывается на самом деле очень мало членов аристократических семей, и тем не менее она имеет громадное значение в жизни миродержавной Британии. Всякий англичанин знает, что без Индии нет величия для Англии. Во всех предстоящих решениях мировых и международных задач Индия необходимо будет играть свою роль, Россия при своих исторических задачах в Европе и в Азии не может и не должна именно теперь игнорировать Индии; именно теперь, потому что Восток переживает критические моменты своего исторического бытия, и незнание всего того, что там свершается, должно необходимо иметь печальные последствия.

Комментарии

51. Имеется в виду посольство купца Семена Мартиновича Маленького (1695-1698) и несколько экспедиций, посланных с целью открытия новых путей в Индию: подполковника И. Бухгольца по р. Иртышу в 1714 г., А. Волынского — через Персию в 1715 г., князя А. Бековича-Черкасского — через Среднюю Азию в 1716-1717 гг., и Флорио Беневени через Бухару в 1718 г.

52. После заключения Сан-Стефанского мирного договора, окончившего русско-турецкую войну 1877-1878 гг., Россия стояла на грани войны с Англией, не признавшей этот договор. Для того чтобы оказать давление на Англию, началось движение войск Туркестанского генерал-губернаторства к границам Афганистана.

53. Имеется в виду народное восстание 1857-1859 гг. в Индии.

54. Имеется в виду активизация экспансии Франции в Индо-Китае с начала 80-х годов XIX в.: был завоеван Северный и Центральный Вьетнам, началось проникновение в Бирму.

55. 1-я англо-сикхская война 1845-1846 гг. и 2-я англо-сикхская война 1848-1849 гг., в результате которых Пенджаб был присоединен к владениям Ост-Индской компании.

56. 2-я англо-афганская война шла в 1878-1880 гг.

57. Закон о печати на местных языках был принят в 1878 г. В соответствии с ним вводилась предварительная цензура и серьезные репрессии против газет, оппозиционных колониальному режиму.

58. И. П. Минаев называет староверами приверженцев ортодоксального индуизма, а новообразованными — членов индуистских реформаторских обществ «Арья Самадж» и «Брахмо Самадж».

59. В 1883 г. эмир Афганистана Абдуррахман занял Пендинский оазис на р. Мургаб, принадлежавший принявшим российское подданство туркменским племенам салоров и сарыков. Для освобождения этой территории был предпринят поход под руководством генерала Комаровского, окончившийся 18 марта 1885 г. победой в сражении у Кушки — крепости на южной границе Российской империи (Гератское направление). Граница с Афганистаном была определена протоколом 10 июля 1887 г. и фактически установлена российскими и английскими делегатами в конце августа 1888 г.

60. В первой половине 80-х годов XIX в. в Англию прибыли представители Ассоциации Бомбейского президентства Лал Мохан Гхош и др. с тем, чтобы выставить свои кандидатуры на выборах в парламент. Никто из них в конце концов не баллотировался, поскольку у них не хватило средств.

61. Мир Махбуб Али Хан Бахадур Асаф Джах (1866-1911).

62. Джаяджи Рао Синдхия (1843-1886 годы правления).

63. Нигилисты — обозначение некоторой части разночинного демократического движения 60-х годов XIX в. для ее дискредитации, поскольку нигилисты изображались как бездумные отрицатели общественных ценностей. Крапоткин (Кропоткин) Петр Алексеевич (1842-1921), князь, ученый-географ, революционер, один из основоположников анархизма. Степняк — литературный псевдоним Кравчинского Сергея Михайловича (1851-1895); писатель и публицист, видный деятель народничества 70-х годов, террорист.

64. Билль Ильберта, внесенный на рассмотрение в английский парламент в 1883 г., предусматривал предоставление судьям индийского происхождения права судить английских подданных-европейцев в Индии. Это было воспринято индийцами как признание их расового равноправия с европейцами, чего никак не хотели допускать колониальные власти. В принятом законе привилегированное положение англичан выразилось в предоставлении им права требовать суда европейских присяжных.

65. Присоединение Верхней Бирмы произошло в результате 3-й англо-бирманской войны. В ноябре 1885 г. была взята столица последнего независимого королевства Ава г. Мандалай. 1 января 1886 г. вице-король Индии Дафферин провозгласил присоединение Бирмы к владениям Великобритании, за что и получил титул маркиза Ава.

66. Тзибау (Тибо), последний король (1878-1885) бирманского королевства Ава.

67. В 1831 г. махараджа Майсура Кришнараджа Водеяр (1794-1868) был отстранен от управления княжеством под предлогом большой задолженности Ост-Индской компании. К 1862 г. долги княжества были погашены и проведен ряд реформ, способствовавших развитию сельского хозяйства. Кришнараджа потребовал возвратить ему княжество, но получил отказ. В 1865 г. он усыновил Чамараджендру Водеяра (1862-1894), своего дальнего родственника, поскольку у него не было наследника, хотя и был предупрежден, что это усыновление не будет признано Англией. С 1867 г. политика колониальных властей по отношению к усыновлению изменилась, и в 1881 г., по достижении 18 лет, Чамараджендра Водеяр был возведен на трон Майсура, «уступив» Англии земли в районе г. Бангалор и согласившись на некоторые другие условия.

68. В 1885 г. одним из судей Верховного суда в Калькутте был Чандра Мадхав Гхош.

69. Минаев описывает первую сессию Индийского национального конгресса в декабре 1885 г., на которой была создана первая всеиндийская политическая организация.

70. Юм Алан Октавиан (1829-1912), крупный чиновник англо-индийской службы (1849-1882), принимал активное участие в создании и дальнейшей работе Индийского национального конгресса, считая, что для укрепления господства Великобритании в Индии следует прислушиваться к мнению индийских националистов и придать их движению организованный характер.

71. Парламентским следствием И. П. Минаев называет обещание министра по делам Индии Р. Черчилля (1849-1894) назначить парламентский комитет по расследованию системы колониального управления Индией, он был образован в марте 1886 г., но уже в июле был распущен, так и не приступив к работе.

72. Махабхарата — древнеиндийский священный канонический эпос, состоящий из многочисленных сказаний фольклорного характера, легенд, трактатов по истории права, морали, науки и т.п. Рамаяна — древнеиндийская эпическая поэма, одна из священных книг индуизма, повествующая о подвигах Рамы и его супруги Ситы.

73. Брайт Д. (1811-1889), английский государственный деятель, член парламента.

74. Рум — Османская империя.