СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

МИНАЕВ И. П.

Новые сведения о Кяфирах

Tribes of the Hindoo Koosh by Major J. Biddulph.
(Племена, обитающие на Гиндукуше. Соч. майора Бидделфа). Calcutta. 1880.

Географическое изучение Азии в последнее время сделало значительные успехи, но за всем тем остаются еще заповедные края, куда до сих пор не ступала нога европейского исследователя. К числу таких малоизвестных стран следует отнести территорию между 35-ю и 38-ю параллелями северной широты и 89-м и 93-м градусами восточной долготы. Страна эта лежит у самых окраин двух азиатских империй - русской и английской, и сколько известно, доступ в нее не представляет непреодолимых трудностей; тем не менее до сих пор в глубь отмеченной выше территории не проникал ни один научный европейский исследователь, и большинство сведений об этом крае - расспросные.

Книга Бидделфа, заглавие которой выставлено выше, представляет едва ли не первую попытку этнографического описания любопытного края. Автор не посетил всей описываемой им территории: он был в Яссине, Ханзе, Гилгите, в последнем месте даже прожил некоторое время; о других частях, например, о Кяфиристане, он имел хорошие расспросные сведения. Полагаем, что эти сведения не будут лишены особого интереса для русских читателей. Кяфиристан есть именно та часть заповедной территории, куда следовало бы попытаться проникнуть с севера, или по крайней мере, [140] на первый раз, получить о ней достоверные расспросные сведения с этой стороны, а потому, делая настоящий свод новейших сведений о Кяфирах, мы имели в виду главным образом наших средне-азиатских исследователей, которым едва ли могут быть доступны большинство приводимых нами статей; а между тем на месте всего удобнее было бы собрать этнографические и лингвистические данные об этом во всех отношениях весьма любопытном народе, и таким образом, проверить современные сведения.

Кяфиры, по словам европейских писателей, считают себя потомками македонских войск. Происхождение этого сказания до сих пор не ясно; его приводит Елфинстон, ссылаясь на Реннеля; общим источником для обоих был Абул-Фазл, который упоминает о племени около Бажаура, производящим себя от Греков, разумея при этом, очевидно, не Кяфиров. В последнее время Кяфиров отожествляли с Гандаридами, не приводя однако же в доказательство убедительных фактов; с большим основанием отожествляли Камож, имя одного из кяфирских племен, с названием народа Камбожа, сведения о котором, впрочем, весьма скудны. О Камбожах упоминается в санскритском эпосе; в Махабхарате повествуется, что Камбожи брили себе голову на половину и облачались в серебрянные и золотые лотусы. Страна их изобиловала конями и мехами. В памятнике более древнем (Нирукта), нежели индейские эпические сказания, сохранилось известие о том, что язык Камбожей родствен с санскритским. У Камбожей процветал будизм; верующие Камбожи являлись в Индию с приношениями будийским святыням; об этом свидетельствуют некоторые надписи, сохранившиеся на старинных буддийских памятниках. Есть, впрочем, и другие известия о религии Камбожей; так, в одном палийском буддийском источнике (жатака) приводится сведение о том, что Камбожи полагали, что человек нравственно очищается, убивая червей насекомых, змей, лягушек и т. п. тварей; но так как известно, что убиение всякого рода существ противоречит духу буддизма, то приведенное сейчас сведение может быть истолковано только таким образом: вероятно, часть Камбожей исповедовала маздеизм, ибо по уложениям этой религии в числе очистительных обрядов действительно предписывается убиение вредных существ (Эти и другие не изданные известия о Камбожах будут нами разобраны подробнее в другом месте.). [141]

Старейшие из европейских упоминаний о Кяфиристане относятся к XVII веку. Бенедикт Гоес по дороге из Пешауера в Желалабад слышал о стране Капперстам. Там, по его словам, жил народ, враждебный мусульманам; он делал вино и любил его пить, строил храмы и одевался в черное. Китайские богомольцы, странствовавшие в Индии в V-VII вв., упоминают в немногих, но очень характерных словах о трудностях пути через Кяфиристан. Более подробное и очень живое описание тех же естественных трудностей находится в автобиографии Тимура. Великий завоеватель преследовал Кяфиров в самую глубь их страны, куда, по его словам, он спустился на веревках в корзине.

I.

Старинные сведения о Кяфирах собраны в книге покойного В. В. Григорьева «Кабулистан и Кяфиристан»; в настоящей заметке сведены этнографические данные, обнародованные позднее, мастью даже после последней англо-афганской войны.

Новые этнографические данные, также как и более старые, - расспросные; ни один из авторов, писавших в последнее время о Кяфирах, не бывал в самой стране; но все они имели случай видеть Кяфиров и говорить с ними; узнанное в беседе послужило материалом для более или менее обстоятельных этнографических описаний. Самое обширное, хотя быть может и менее достоверное, принадлежит Трумпу (Trumpp, D-r Е., Ueber die Sprache der sogenannten Kafirs im Indischen Caucasus (Hindukush). См. Zeitschr. d. Deutschen morgenl. G., B. XX, 377, sq. Leipzig. 1866.); сведения ему были доставлены двумя крещеными Афганами Фадл-Хакком и Нур-уллую. Оба Афгана совершили путешествие в Кяфиристан по приглашению некоего Гаро, своего знакомца, жившего в деревне Шайдерлам. Описание их странствий и всех путевых опасностей, не смотря на краткость, весьма интересно. В Кяфиристан они двинулись: из Желалабада и по дороге до Шайдерлама называют следующие места: из Желалабада они пошли в Нилиар, крайнею мусульманскую деревню по направлению к Кяфиристану, оттуда в Малел; на полпути туда находится Манли, или то место, куда приходят Кяфиры для обмена естественных произведений своей страны, то есть, орехов и всякого [142] рода плодов, на соль. Дорога в Малел пролегает через скалы и очень дурна; путешественники двигались ползком, цепляясь за скалы руками и ногами, и таким образом добрались до Никера (или Накера) на вершине высокой горы. Перевалив через высокую гору Валиманд, покрытую прошлогодним снегом, и пройдя деревню Бегара (или Бегура), они наконец настигли Шайдерлама, то есть, конечной цели своего путешествия. На обратном пути между Никерой и Малелом они называют деревню Зитаки.

Другой из новейших писателей о Кяфирах, Лейтнер (Leitner, G. W., Kafiristan, Section I. The Bashgeli Kafirs and their language Lahore, 1880.), также не был в Кяфиристане, но не раз приходил в сношения с Кяфирами; в период между 1866 и 1875 годами он имел в своем услужении до пяти Кяфиров. Двух из них он довольно обстоятельно описывает: одного звали Бачу, другого Малек. Оба говорили на наречии Калаша; один был читральским подданным, другой принадлежал к независимым Кяфирам. Оба Кяфира были присланы Лейтнеру Кашмирским ражей и прожили в Лахоре в доме Лейтнера несколько недель; беседовал, однако же, с ними Лейтнер всего раз двенадцать. Они не выносили жары индустанских равнин и должны были отправиться назад в Кашмир. Во время пребывания в доме Лейтнера, по его словам, они вели себя хорошо, хотя и хвастали, что на родине пили мусульманскую кровь и грызли мусульманские сердца.

Таннер (Tanner, Col. H. C. Kotes on the Chugani and neighbouring tribes of Kafiristan. См. Proceedings of R. G. Soc., May 1881.) был на самой границе Кяфиристана в деревне Арет; проникнуть далее в глубь страны ему помешала болезнь. Его сведения также расспросные. Он сообщает также дорожник в Кяфирскую страну: дорога в Кяфиристан направляется из Желалабада через Трегархи (в Лагхмане) по р. Алингар; на этом пути приходится переваливать через горы. От Арета дорога очень дурна. Таннер называет следующие стоянки: Сан, Дигал, Сир, Кордар, Дронак, Сануглам. Есть и другая дорога в Сануглам (то есть, в деревню Сану) - через перевал Лендалам и деревню Палас у вершины Чаукидара.

Последние по времени и также расспросные сведения сообщены Биддельфом. Во время его пребывания в Читрале в 1878 г. к нему [143] являлись две депутации от Кяфиров с приглашением посетить их страну. Автор имел также не раз случай беседовать с людьми, бывавшими в разных частях Кяфиристана.

Статьею д-ра Беллью (Bellew, Surgeon-Major B. W., Kafiristan and the Kafirs: Journal of the united service institution of India, Vol. VIII, 1879, № 41; D-r Bellew on Kafiristan: Times of India, September 5, 1879.) мы пользовались в подробном извлечении, появившемся в Times of India. Она была напечатана в журнале мало распространенном и трудно доставаемом даже в Англии.

II.

Между самыми высокими отрогами Гиндукуша и афганским Кохистаном находится небольшая страна, по предположительному вычислению, около 150 английских миль в длину и от 50 до 60 миль в ширину; ее северная часть, но всей вероятности, самая высокая; вышина некоторых пиков, по приблизительному определению, доходит до 15-16,000 футов. Отсюда, сколько известно, в Кяфиристан никто не проникал. На западе известен целый ряд перевалов, заканчивающихся Хаваком, через который проходили Вуд, и гораздо ранее войска Тимура. На востоке есть также перевалы, ведущие из Читраля в Бадакшан. Пространство же между этими крайними пунктами, около 150 миль в длину, совершенно не известно. Реки Кунар, Кабул и Пянжшир окружают Кяфиристан со всех сторон. Страна перерезана многочисленными длинными, извилистыми долинами; главнейшие из них населены. Каждая долина отделяется от соседней высоким, трудно проходимым хребтом, совершенно разобщающим населения ближайших местностей. Этими географическими условиями следует объяснять существование в языке и обычаях населения множества разных отличий. Говорят, что в Кяфиристане находится золото, и землетрясения там бывают часты. В северной частя страны только два времени года - зима и лето. Зима продолжается пять месяцев. И холод, и жар весьма сильны.

Вершины горы совершенно голы, но склоны покрыты густым лесом. В особенности много пихт и орешнику. Поля расположены террасами с искусственно наложенною почвою из песку и удобрений. [144] Восточные долины описываются как в особенности лесистые и плодородные.

Кяфиры разводят рогатый скот, овец, кур и собак. Их земледельческие произведения славятся своею доброкачественностью, и соседние племена весьма охотно приобретают их. Рогатый скот Кяфиров, по словам Бидделфа, выдержит сравнение с английским.

Трумпа уверяли, что в Кяфиристане нет домашних птиц, и Кяфиры не едят их, равно как рыб и яиц. Они предпочитают дичь - куропаток и оленей. В стране много ворон, попугаев, воробьев, ястребов, соколов, орлов; водятся также леопарды, медведи, волки, но шакалов нет. Лошадей, пони, ослов, верблюдов также нет. Не много также рогатого скота, буйволов и собак; но за то в обилии водятся кошки, мыши, крысы, скорпионы, ящерицы и змеи. Относительно змей у них существует особое поверье: они не убивают их из опасения большого несчастия. Козье мясо составляет их обыкновенную еду. Варят его большими кусками в горшках. Они пьют кровь и съедают всю внутренность, отбрасывая только кожи и кости. Вино пьют в большом количестве; изготовляют особые сосуды для вина из обожженной глины с хитрыми узорами или же из серебра, едят руками, сидя на земле, или же всего чаще на низеньких стульях за столом. Вода отменно хороша.

Люди достигают часто глубокой старости, оставаясь при этом в полной силе и здоровыми. Изредка попадаются кое-где зобатые.

Кяфиры возводят многоэтажные дома, иногда до пяти этажей. Кровли плоские. Из этажа в этаж люди перебираются по балкам с насеченными ступенями. Внутри дома отличаются чистотою; исключение из общего правила, по словам Видделфа, составляют жилища племени Калаш. В домах есть кровати; часто спят на коврах, покрываясь одним его концом. Значительные деревни обнесены частоколом, иногда до 10 ф. в вышину; крепостей нет (Trumpp., 382, 389; Biddulf, 129.).

III.

Беллью утверждает, что в настоящее время Кяфиры не имеют одного общего названия для своей страны и не знают такого же [145] национального. Они употребляют иногда слово Кяфира, не придавая ему обидного значения в мусульманском смысле. Чаще же всего они называют себя племенными именами. Племен насчитывают до 20. Важнейшее племя - Каможи. Нередко этим именем обозначаются все Кяфиры. Этих Каможей Беллью отожествляет с Gandaridae Греков.

Мнения Бидделфа в сущности сходно с сейчас приведенным; и он говорит, что Кяфиры или Сиях-поши (черноризцы) не составляют одного народа, как это обыкновенно предполагается. Они употребляют слово Каппра как обозначение всех, кто бреет голову на их образец и не исповедует ислама. Они состоят из многих племен, говорящих различными языками и наречиями. Многие племена не могут свободно объясняться между собою. Но их обычаи, религия и обряды более или менее сходны. Племена находятся в постоянной вражде или войне.

Бидделф отмечает три главные племени:

1) Рамгели или Ламгели - живут в верхних частях долин, идущих от Гиндукуша в юго-западном направлении, где Кяфиры приходят в соприкосновение с кабульскими Афганами. Племя это, вероятно, распространено и к северу от гор; Лагхманский народ, по видимому, одного происхождения с ним и обращен в мусульманство в сравнительно недавнее время;

2) Вайгели - живут в долинах на юго-восток от Гиндукуша и соединяющихся с Кунарскою долиной у Чагхан-Сарая;

3) Башгели - живут в долинах, начинающихся на крайнем севере Гиндукуша, направляющихся на юг, юго-восток, и у Биркота соединяющихся с Кунарскою долиной.

Эти главные племена имеют более мелкие подразделения; у одних Вайгели их насчитывается до 18. В Дара-и-Нур и в других долинах, соседних с Кунарскою, ниже Чагхан-Сарая, есть некоторые Вайгели, принявшие ислам; но до сих пор они не оставили своих черных одежд. Кроме того, несколько кланов стоят как бы особняком, не причисляя себя ни к одному из трех главных племен, например, Калаши; они подчинены Читралю, и Башгели же считают их своими рабами.

Небольшое племя Киттигели или Виригели живет на северной стороне Гиндукуша, в самой северной части страны Ваи, и считается подданным Мунжана. Об этом племени ничего не известно; [146] называют их Сафед-пош, потому что они носят белые одежды; говорят, что это племя весьма малорослое.

Племя Башгели подразделяется на два отдела: Камож (верхний Кам) и Камтож (нижний Кам). Гел на их языке значит страна.

Лет двадцать тому назад некоторая часть Каможей подчинилась Читральскому владетелю и стала платить ему дань маслом, медом, которым изобилует их страна, скотом, рабынями, серебряными чашами, ожерельями и шерстяными тканями. Их главное селение называется Брагаматал; имя это значит дома на горе. Читральцы то же место называют Ладдех, то есть, большая деревня. У Башгели есть рабы; они называются патса и одеваются особенным образом, в туники без рукавов и с особою цветною вышивкою на спине. Головной убор рабынь отличен от украшений свободных женщин. Башгельский убор с рогами, описанный Сун-Юном, не дозволяется носить рабыням.

Калаши также подчинены Читралю; они на половину мусульмане не едят ни кур, ни яиц, почитая то и другое нечистым; они не прикасаются к говядине и коровьему молоку (Biddulf, 127.).

Таннер перечисляет другие кяфирские племена. Ему называли племена с следующими характеристиками: 1) Катава - ездят верхами; 2) Паруны - не имеют ружей и сражаются палицами; по словам Беллью, ружья не часто встречаются в Кяфиристане; а Бидделф утверждает, что ружья стали проникать в страну в самое последнее время; Кяфиры вооружены топорами, луками и стрелами; луки Кяфиров, по свидетельству Бидделфа, далеко не так крепки, как те же оружия у их соседей; они делаются из дерева и имеют в длину около 4½ ф.; стрелы с тяжелыми железными наконечниками имеют в длину 2 ф.; кинжалы славятся прекрасною отделкой; 3) Мажгели - имеют ружья; 4) Вама - красивое племя; 5) Нишары гораздо белее, нежели Вамы.

Вамы называются также Сану, Лал Кяфиры; живут в верхней части Печь-дарры; славятся как веселый народ, любят пляски, пение, музыку и вино. За обедом садятся в кружок, и серебряный стакан делает круговую. Сану жмут руки при встрече по английски. Они - мастера изготовлять ножи. Воины, отличившиеся в битвах, носят серебряные массивные цепи (Tanner, 291.). [147]

Сиях-поши о своем происхождении развязывают следующее предание: они произошли от трех братьев, двое из которых омусульманились, а третий, Куршай по имени, отказался принять мусульманство. По мнению Бидделфа, предание это указывает на то, что Сиях-поши одного происхождения с своими соседями и некогда занимали более обширную территорию. Кяфиры утверждают, кроме того, что некогда им была известна письменность.

Всех вообще мусульман Кяфиры ненавидят, но, по словам Бидделфа, сношения Сиях-пошей с мусульманами на восточной окраине далеко не так затруднительны, как обыкновенно полагают. Кяфиры охотно принимают гостя, если он приведен одним из них, и таким образом в страну проникают мелкие торговцы и охотники.

Но совершенно другое рассказывают Афганы-христиане, доставлявшие сведения Трумпу (Trumpp, 383.). Прийдя в деревню Никеру, путешественники встретили здесь 28 вооруженных мусульман, явившихся в деревню по приглашению Кяфиров. За несколько лет перед тем в деревне этих мусульман было убито несколько Кяфиров; за тем, однако же, происшествие это как будто забылось Кяфирами, и мусульмане без всякой опаски явились на зов соседей. Хозяева встретили гостей весьма радушно и угостили на славу. Но за угощением последовало нечто ужасное. Кяфиры вздумали потешить гостей пляской: принесли барабаны и флейты и стали плясать и петь. Пляшут Кяфиры вооруженные и потрясая при этом ножами. Так было и на этот раз. Внезапно с громким посвистыванием пляшущие бросились на своих гостей, перекололи всех до одного и затем отрубили головы убитым. Через три дня Кяфиры послали в деревню убитых сказать, что имущество они охотно выдадут, так как Кяфиры убивают, но не грабят мусульман.

IV.

Кяфиры - очень красивый народ; в этом сходятся показания европейских писателей, видевших их (Biddulph, 128; Trumpp, 390; Leitner, 5.). Мужчины несколько черноваты, но женщины белы и красивы, с румянцем во всю щеку. Сэр Г. Раулинсон рассказывает об одной красавице, [148] виденной им в Кабуле, что она, распустив свои золотистые волосы, покрывалась ими вполне от головы до ног. Мужчины статны и мускулисты, но очень ленивы. О чистоте мало заботятся; едва умываются и весьма редко моют свою одежду; весьма часто одежда, да и сам человек, вымываются только при смерти. Блох нет, но вши - весьма обыкновенное явление; много также москитов, от укушения которых появляются раны с опухолью и кровотечением. Лейтнер своих Кяфиров находил похожими на Гималайских горцев, но он же прибавляет к этому, что у одного были светлые глаза, а цвет кожи - очень бел.

Черные одеяния, откуда произошло прозвище Сиях-пош, у разных племен не одинаковы. На кабульской стороне эти одежды состоят из козьих шкур волосами наружу. Башгели носят туники с короткими рукавами, не доходящими до локтя. Туника опоясывается ремнем, к которому привязывается кинжал. Племя Калаш носит туники такого же покроя; но среди них мало по малу начинают входить в употребление грубые бумажные ткани, привозимые из Пешауэра. У других племен, например, у Вайгели в долине Дара-и-Нур, бумажные ткани в гораздо большем употреблении. На ногах Кяфиры носят сандалии из кожи диких коз.

Одежда женщин напоминает покроем мешок с короткими рукавами; шьется это одеяние из ткани козьей шерсти. Бумажный цветной шарф плотно обвязывается кругом плеч. Женщины заплетают волосы в косы, из которых одна приходится посредине лба. Женщины из племени Башгели носят на голове особого рода шапочку с наушниками и двумя рогами; рога из дерева и покрываются черною тканью. В племени Калаш женщины на шапках носят мелкие раковины.

Так описывает одеяния Кяфиров Бидделф. Известия Трумпа и Лейтнера несколько иные. Последний говорит, что одежда кяфирских женщин сходна с кашмирскою: они носят род короткой рубахи, а на голове шапочки. Эти шапочки женщины из племени Калаш обвивают снурками с мелкими раковинами. Трумп добавляет к этому следующие подробности: женщины носят узкие двуцветные штаны, до колен черные, а выше белые; но сверх этого надевается сорочка, доходящая до колен и свободно подпоясанная. Волосы прикрывают шапочками. На шее носят ожерелья из ягод и шариков. Ноги босы, иногда же обуты в сапоги. Как женщины, так и мужчины, носят железные и медные запястья, [149] украшенные змеиными головами, а также железные и медные ожерелья. В ушах у женщин тяжелые серьги из шариков; они привязываются снурком к уху и прикрепляются к шапочке. На мужчинах штаны из шерсти, а верхняя одежда из козьей кожи с длинными рукавами. На голове или нет ничего, или она обвязана древесною корой. Бидделф, напротив, уверяет, что Кяфиры никогда не покрывают головы. Волосы на голове, говорит далее Трумп, - бреют, оставляя на макушке пучок, совершенно также, как и современные Индусы. Иногда бреют также бороду.

Женщин Кяфиры не прячут; они в постоянном общении с мужчинами и очень разговорчивы с гостями. Кяфирские женщины исполняют всякие работы: они варят, мелют, собирают топливо, приносят воду. Они же пашут: одна тащит плуг спереди, другая управляет им сзади. Мужчины стыдятся заниматься какою-либо работою; они пасут стада, воюют и собираются на совещания. Война и охота, говорит Бидделф (Biddulph, 130.), - почитаются единственными занятиями, достойными мужчины. Все земледельческие работы исполняются женщинами; они пашут, и для этого их запрягают в особо устроенные плуги; пашут они вместе с волами. То же самое утверждает Беллью.

V.

Общего управления Кяфиры не имеют. Каждый клан распоряжается своими делами, не обращая внимания на своих соседей. Во главе такого самоуправления стоят деревенские старшины, именуемые жешт (то есть, старший).

По словам Лейтнера, количество мусульманских черепов, вывешенных у двери дома, определяет общественное положение домохозяина среди его племени.

У Кяфиров, говорит Трумп (Trumpp, 387.) - нет царя, но есть две степени отличия: первая степень называется Бахадур, вторая Сурунвали или Сонинвали. Ни та, ни другая не наследственны, и обе достигаются по убиении четырех человек. Убивший четырех человек, для получения звания бахадур, устраивает двухдневный пир для всех пожелавших прийдти к нему. На угощение, обыкновенно, [150] истрачивается до двух сот коз, шесть быков, множество хлеба, рису, сыру и значительное количество вина. Через три года тот же человек может искать второй степени отличия. С этою целью в продолжение трех лет, через каждые 8-10 дней, он задает пир. Количество и качество угощения на таких пирах точно установлено; наименьшее угощение состоит из 20 коз, но на шестом пиру убивается полтораста коз, а на девятом каждый гость получает в дар козу, хлеб, сыр, масло и вино.

При получении второй степени бьется в большой барабан, употребляемый только в чрезвычайных случаях; при этом мужчины и женщины пляшут. Получивший вторую степень убивает людей только для собственного удовольствия; его положение избавляет его от обязательных смертоубийств.

Кяфиры, говорит тот же источник, - ведут подробный счет своим жертвам. Каждый Кяфир вне своей деревни вбивает шест с грубою человеческою фигурою на одном конце. Всякий раз, когда убивается мужчина, убийца просверливает в своем шесте дыру и вставляет колышко; если убивается женщина, то просверливается дыра в шесте, но колышко не вставляется.

VI.

У Кяфиров нет ни храмов, ни священнослужителей, ни книг, ни обрядов. Они веруют в единого бога и в то же время говорят, что не знают - кто он, где находится, и что ему угодно (Trumpp, 388.).

У них три идола, которых они почитают за своих ходатаев перед богом. Один идол - деревянный, грубое изображение человеческого образа с серебряными глазами; имя ему Пулиспани; по толкованию Трумпа - то же, что пулиспано или пуриспано, человеческое существо. Идол этот находится в деревне Музгхал. К нему обращаются во всех делах общественных, например, когда нет дождя или много дождя, или когда в стране появляются болезни. Каждый Кяфир приводит козу и приносит ее в жертву идолу, окропляя его кровью убитого животного. Затем они жарят его мясо, поедают его тут же, или же уносят с собою домой.

Великим неуважением почитается приближение женщин к идолам; женщины пекут хлеб и вкушают от жертвы в [151] некотором отдалении от идола. Кяфиры никогда не поклоняются перед идолами, не падают перед ними ниц, но просто обращаются с просьбой даровать им то, что они желают.

У них нет определенного богослужения и молитвенного обращения, нет также и праздников.

Другие идолы суть обыкновенные камни. Один носит название Адрак-пану и находится в деревне Гирдаларесе, другой Матикапану - в деревне Шаидерлам. К ним обращаются по делам семейным и личным; просят их о даровании хорошей жатвы, детей и т. п.

Лейтнеровы Кяфиры в числе своих богов называли Индру и Махадеву, которых они узнали, быть может, во время своего пребывания в Кашмире (Leitner, 5.). Все Кяфиры, которых я встречал, говорит д-р Лейтнер, - были лишены религиозного духа. Жемшид, племянник генерала Фераморза, выдавал себя за христианина и рассказывал, что его дядя еженедельно собирал всех Кяфиров, состоявших на службе у Афганского эмира, и проповедовал им о том, что Иисус сын Божий; при этом распевались также гимны.

От двух Башгели д-р Лейтнер узнал еще следующий факт: они собирают камни в форме каирна, на вершине горы; туда же свершают паломничества.

Кяфиры, именуемые Кала Шеха, молятся Махадеву. Ему они строят каменные храмы. Женщин не допускают в храмы. Когда Кяфир Калаш пожелает поесть мяса, он приводит козу к храму и убивает ее в этом месте ударом меча.

По сообщению Лейтнерова мунши, имена кяфирских богов суть следующие: Махадев, Хинго брат предшествующего, Индр, Индр Кишмаи и Худаи.

Таннеру сообщали, что в кяфирские храмы может входить только священнослужитель Хазар Малик, должность которого наследственна. Религия Кяфиров очень проста. Богов призывают на помощь в битвах и обещают им приношения в случае успеха. Приношения эти частью состоят из всякого рода воинской добычи, частью из серебряных стаканов и других сосудов (Tanner, 291.); все это выставляется в храмах. По рассказам, в храмах собраны приношения за сто лет. [152]

Общее название для божества Худаи; но, кроме того, есть названия для отдельных богов - Деоган, Такур, Индра, Шиожи и т. д.

Таннеру передавали также, что храмы увешаны светлыми тканями, разнообразно украшенными; идол Деоган выточен из дерева, имеет гордый вид, сидит на стуле, лице искажено, и язык высовывается между губ. Из-за плеч он вытаскивает меч. У него, кроме того, нож и ружье. Глаза покрыты чем-то блестящим быть может золотом.

Кяфиры, по словам Бидделлфа, поклоняются одному верховному существу Имбра и пророку Мани. Мани почитается сыном Имбры; он некогда жил на земле, и считается посредником между людьми и верховным богом. Эмблемой Имбры почитаются камни; резных идолов Кяфиры не употребляют.

За этими верховными существами следуют до 18,000 меньших божеств; они были некогда людьми и обоготворны после смерти. Между последними богами особенно выдаются: Геж; он был храбрый вождь, воевал с пророком Али; от него ведет начало вражда Сиях-пошей и мусульман. Затем называют Багежа, бога рек и покровителя стад. Ему приносят жертвы на берегах рек; головы жертв бросаются в реку. Кроме того, называют еще следующих богов: Прузи, Дужи, Пурети, Эрам, Марер, Дисни, Крутаи, Саранжи, Витр.

Всем богам приносится в жертву корова и при этом сожигаются кедровые ветки. Всякий раз, когда убивается скотина, призывается имя божества, и соблюдаются жертвенные обряды. Самое жертвоприношение было показано Бидделфу одним Кяфиром из племени Башгели, убившим с этою целью козу. Разводится небольшой огонь и нарезывается несколько кедровых ветвей. Священнодействующий разувается, а один из его помощников держит в это время чашу с водою, в которой плавает масло. Священнодействующий, омыв руки, кропит воду на животное и в огонь, и притом бормочет какую-то молитву. Затем он берет кедровую ветку и кладет ее в огонь. После того он кропит несколько раз животное, всякий раз говоря: сучь, на что присутствующие отвечают: хемачь. Все это повторяется до тех пор, пока животное не затрясется, что почитается знаком принятия жертвы божеством. Для того, чтобы таковое действие произошло скорее, иногда животному в ухо льют воду. Как только животное затрясется, все присутствующие кричат: сучь хемачь! Тогда [153] же кладут кедровые ветки в огонь и льют туда масло; затем, повалив животное на землю, перерезают ему горло. Священнодействующий, набрав несколько крови, кропит ею в огонь. Голову животному отрезают, и чрез несколько мгновений она кладется в огонь. Этим кончается обряд.

VII.

При похоронах у Кяфиров в обычае омывать тело и одевать его в новые или только что вымытые одеяния. Кругом стоящие люди плачут, пляшут, бьют в небольшие барабаны и наигрывают на свирелях. В день смерти изготовляется гроб. Один человек поднимает на плечи мертвое тело, другой - гроб, и оба отправляются на гору, где, в какой-либо пещере, кладут тело в гроб, забивают последний деревянными гвоздями и кладут на него тяжелые камни.

Если в продолжение трех лет умрет кто-либо в той же семье, то гроб открывается, и в него кладут новое тело; но если до новой смерти в одной и той же семье пройдет более трех лет, то делается новый гроб.

При похоронах не свершается никаких обрядов, ничего не говорится, только мужчины и женщины кричат. Когда человек умирает, при нем сидят женщины, но ничего не говорят. В случае смерти бахадура или Сурунвали, его тело остается в доме в продолжение трех дней; всех приходящих угощают, а они за то плачут, пляшут и бьют в большой барабан Манду. На третий день тело покойника уносится вместе с его луком, стрелами и ножом. В продолжение пяти лет чествуется день его смерти: в этот день бьют в барабан Манду, раздается милостыня, и устраиваются пиршества. Для потомка Сурунвали в продолжение пяти поколений бьют в барабан Манду; если сын Сурунвали также сделается Сурунвали, та же почесть оказывается в продолжение десяти поколений; если внук Сурунвали удостоется того же отличия, то сейчас упомянутся почесть оказывается его потомкам в продолжение пятнадцати поколений.

Вдовец или вдова в продолжение трех лет не смеют вступать в новый брак; в этот период они не смеют умащать головы, мыть ее, употреблять антимонии для глаз, носить нарядные; платья [154] и есть масло. Мужчины не бреют волос. Таковы сведения Трумпа, весьма вероятно - не лишенные некоторых прикрас.

Мертвых, по словам Лейтнера (Leitner, 8.), Кяфиры не зарывают и не сжигают. Тело кладут в гроб и уносят в отдаленный лес. Ближайший родственник в продолжение сорока дней соблюдает строгий траур. По смерти отца сын запирает двери своего дома на сорок дней; сорок дней проводит он в полном уединении. По истечении этого срока, кто-либо из значительных лиц племени выводит сына покойника из его заключения, бреет ему голову, моет его, одевает в новое платье и утешает его.

Кяфирское племя Сану, по известиям Таннера, мертвых хоронит в гробах - в горных пещерах (Tanner, 292.). Бидделф утверждает, что мертвое тело обносится с пляскою кругом деревни в продолжение несколько дней. До плясок Кяфиры вообще большие охотники. Пляшут мужчины и женщины вместе. Мужчины при этом вооружены и во время пляски потрясают своими палицами, - и даже палят из ружей. Их музыкальные инструменты состоят из барабанов и бамбуковых флейт.

Погребальные обряды Кяфиров, по мнению Беллью, указывают на связь этого народа с зороастризмом. Он описывает такой обычай: при входе к осиротелому гость, переступи через порог, снимает шапку и бросает ее на пол; затем он выхватывает свой меч из ножен и подходит к осиротелому; схватывает его за руку, поднимает на ноги и таскает кругом комнаты; наконец он сажает его на старое место, вкладывает свой меч в ножны, и надев шапку, уходит.

Кяфиры изготовляют изображения своих умерших старшин и героев; они почитают их за богов.

Великою заслугою, ведущею к обоготворению по смерти, почитается щедрость в общественных угощениях и постройка ворот по сторонам дорог. Эти ворота очень простой конструкции, не имеют никакого практического значения, но придают характеру строителя святость и доставляют ему известность; ворота, о которых сейчас говорилось, напоминают простые арки, встречающиеся в буддийских деревнях Малого Тибета (Biddelph, 133.). [155]

О брачных обрядах Трумп (Trumpp, 385.) сообщает следующие подробности: Кяфиры не берут жен в своих деревнях; женщины своей деревни почитаются всяким Кяфиром за сестер. Брак у них заключается не по принуждению, а по взаимному соглашению обеих сторон. Когда молодому человеку полюбилась какая-нибудь девушка, он просит своего отца посватать ее. Отец посылает козу и трех баранов в дом отца девушки. При этом словесно ничего не сообщается последнему, а коза и бараны загоняются в дом. Если отец невесты убьет козу и удержит баранов, то это считается знаком принятия искательства; отказ выражается отсылкою козы и баранов. Сосватанные жених и невеста могут свободно видеться в горах. При посторонних жених никогда не говорит с невестой и не делает ей подарков.

В день свадьбы отец жениха посылает к отцу невесты двух человек с козами, домашнею утварью, знаменами и факелами (из пихты), иногда и с ружьями. Люди живут в доме невесты две ночи; в это время в обеих деревнях царствует веселье, пляски и угощения, при чем мужчины и женщины едят отдельно.

Затем отец невесты передает двум посланным невестины платья; черные почитаются самыми красивыми. Два посланца провожают невесту в дом ее нареченного; за ними следуют женщины с зерновым хлебом. После того, как невеста переступила за порог женихова дома, никаких обрядов более не свершается: она стала женою. Женщины, провожавшие ее, остаются с нею в продолжение двух дней. Затем, получив в подарок четырех коз, они возвращаются к себе. Молодая жена до пяти лет не посещает дома своего отца; по истечении этого срока она может идти в родительский дом и прогостить там месяц или два. Когда она возвращается к себе, ее провожают женщины опять с зерновым хлебом. После этого первого посещения молодая может бывать в доме родителей, когда ей захочется.

Брачные обряды, говорит Лейтнеров мунши (Leitner, 7.), - очень любопытны. Если родители невесты бедны, они говорят жениховым: «Пожалуйста, не приходите к нам. Мы сами вместе с дочерью прийдем к вам для свершения брачных обрядов». Но если [156] родители невесты богаты, они посылают за жениховыми и принимают их очень гостеприимно.

При рождении сына происходит великое веселье. Стреляют из ружей, задают угощения. Мать новорожденного сына заключается в уединение на двадцать дней; если новорожденная - девочка, столь же продолжительному заключению подвергается отец.

Беллью упоминает также об обрядах при рождении: Кяфиры задают при этом пир, и тут же выбирается имя новорожденному. Мать держит ребенка в руках, а кто-либо из присутствующих перечисляет имена предков за несколько поколений. Ребенок в то же время протягивает руки к разным предметам; имя, произнесенное в момент, когда ребенок захватил что-либо, становится его именем.

По словам Бидделфа (Leitner, 8.), каждый Кяфир может иметь столько жен, сколько пожелает; нередко встречаются мужья четырех, пяти жен.

Женщины безнравственны; за супружескую неверность пострадавший требует материального вознаграждения: с иностранца муж требует или турбан, или одежду, с человека из своего же племени - корову. Жену, пойманную в преступлении, нещадно бьют. Отцы продают своих дочерей мусульманам; а Читральскому владетелю платится подать детьми обоего пола (Biddelph, 133.).

Трумп (Trumpp, 386.), напротив, уверяет, что супружеская неверность совершенно неизвестна в Кяфиристане. Нарушение супружеской верности не терпимо. Месть богов за такое преступление, по представлениям Кяфиров, падает на всю деревню.

Если случается засуха, или случается какое-либо несчастие, все незамужние женщины в деревне подпадают под подозрение, которое однако же не простирается на дома замужних. В таком случае какой-нибудь старухе или старику поручается отыскать виновную. Под угрозою смертной казни виновная должна открыть своего любовника. При открытии вины обе стороны, как мужчина, так и женщина, подвергаются одинаковому наказанию: их имущества подвергаются разграблению, а дома сжигаются до тла; их самих изгоняют к мусульманам, посылая им в след град камней [157] и при криках всех мальчишек и девчонок деревни. Даже дорога, по которой следуют виновные, почитается нечистою; следующие за виновными люди при первой реке, через которую переправляются виновные, приносят в жертву козу. После того гнев бога должен, по их понятиям, успокоиться.

По словам того же Трумпа, воровство совершенно неизвестно в Кяфиристане. Если кто потеряет в горах нож, никто из прохожих не прикоснется к утерянной вещи. Взломы неизвестны. Домов не стерегут. Если при перевозке хлеба рассыплются зерна, подобравшие относят их к хозяину. Кяфир, убив человека, отсылает одежду убитого и его оружие в дом своей жертвы. Односельчан они не убивают, даже легкое поранение односельчанина не дозволяется. В случае ссоры между односельчанами - спор их решается единоборством в присутствии всей деревни, но при этом даже палки не дозволяется брать в руки. Но войны и вражда между отдельными селениями очень часты.

Таковы скудные этнографические данные о Кяфирах, собранные Англичанами в последнее время. О языке и устном народном творчестве этих любопытных племен еще менее известно. По свидетельству Трумпа, у Кяфиров много преданий и сказок, но до сих пор никто не имел случая записать их; язык Кяфиров, судя по тем немногим образцам, которые обнародованы в настоящее время, находится в ближайшем родстве с ново-индийскими наречиями.

И. Минаев.