Так, например, иностранцы считают вкус бессмертного лейпцигского Баха вкусом особым и самобытным, а не возникшим из подражания какой-либо чужеземной нации.

Дабы честный Цахау (учитель Генделя) не оказался в полном одиночестве, определим ему в компаньоны одного вообще-то славного нынешнего практика, который — не скуки ради — повторяет ¹: «Я, я, я, я много горя претерпел, я много горя претерпел в душе моей, в душе моей. Я много горя претерпел :|: в душе моей :|: :|: Я много горя претерпел :|: в душе моей :|: Я много горя претерпел :|: в душе моей :|: :|: :|: :|: :|: Я много горя претерпел :|: в душе моей :]:» и т. д. А дальше так: «Стоны, слезы, скорбь, беда (пауза) стоны, слезы и томленье, страх и смерть (пауза) угнетают душу мне» и т. д. И в том же роде — «О Иисусе, стань же рядом (пауза) и возрадуй сердце взглядом (пауза) о Иисусе, (пауза) о Иисусе, стань же рядом и возра… сердце взглядом, эту душу» и т. д.

Я все еще с удовольствием вспоминаю одну фугу покойного господина И. С. Баха на слова «Возьми свое и [102] уходи» ². (Текст был лишен драматизма, так что можно было представить себе некий нравоучительный хор. ³) Эта фуга у большинства слушателей, даже у совершенно несведущих в музыке, вызывала более чем обычную заинтересованность и [приносила им] какое-то особое удовлетворение, исходившее, разумеется, не от контрапунктической искусности, а от превосходно поданной декламации, которую композитор — обратите внимание! — поместил в главном разделе и в небольшом эпизоде, оригинально обыгрывающем слово «уходи», и которая отличалась такой правдивостью, естественностью и безупречно рассчитанной верностью, что сразу же завладевала слухом, доходила до любого и каждого. Такого рода фуг я мог бы привести немало, в том числе и из тех, что созданы этим великим мастером. [...]

Господин Телеман и господин Граун — превосходные композиторы, но ведь и господину Баху принадлежат подобного же рода произведения. А если господин Бах иногда выписывает средние голоса более насыщенно, чем другие, то [это оттого, что] он ориентируется на ту музыку, что была лет 20-25 тому назад. Однако он может это делать и иначе, когда захочет. Кто слышал музыку господина капельмейстера Баха, которая исполнялась учащейся молодежью на лейпцигской ярмарке прошлого года в сиятельнейшем присутствии его королевского величества [короля] Польского ⁵, тот не сможет не признать, что сделана она была совершенно в новейшем вкусе и всеми была одобрена. Вот как господин капельмейстер Бах умеет ориентироваться на своих слушателей.

Если бы Себастьян Бах и его замечательный сын Эмануэль вместо того, чтобы служить музикдиректорами в торговых городах, имели счастливую возможность сочинять для первоклассных исполнителей и для сцены и [103] публики крупных столиц, таких, как Неаполь, Париж или Лондон, то они, несомненно, упростили бы свой стиль с учетом запросов тех, кому предстояло бы о них судить; один распростился бы со всем малозначимым и изобретательским в своем искусстве, а другой был бы менее эксцентричным и менее вычурным, и оба они, сочиняя в стиле более популярном, более внятном и привлекательном, приумножили бы свою славу и были бы, бесспорно, величайшими музыкантами нашего столетия. [...]

Что касается до игры хоралов, то мой учитель, господин капельмейстер Бах (он еще жив) наставлял меня, чтоб я играл эти песнопения не просто так, между прочим, а сообразуясь с аффектом слов.

Кажется, композиторы, которые в нынешние времена все еще занимаются cantus firmus’ом ⁶ (а дело это весьма похвальное), забросили всякое знакомство со сборником хоралов, — но вот этого-то и не надо бы. — Не надо бы еще и потому, что очень разумно и правомерно одно правило, кое-кем уже высказанное в печати, — а подмечено оно было некоторыми большими композиторами, в том числе Иог. Себ. Бахом: музыкальная выразительность прелюдии должна соответствовать содержанию хорала.

В моих «Принципах истинной гармонии» (Берлин, 1773) на с. 55 приведена баховская фуга в си миноре ⁷, — лучший образец выражения отчаяния. [...]

Правда, напечатанная здесь фуга ⁸ может проиллюстрировать лишь немногое из всего этого ⁹; зато как фуга она обладает большим, редким достоинством: в ней безраздельно господствует такая выразительная говорящая мелодия, а все проведения темы такие ясные и убедительные, да еще и продвижение всех голосов такое естественное и рельефное (нечто подобное бывает почти исключительно в генделевских фугах), что у самого Баха, написавшего очень много несравненно более ученых фуг, потребовавших от него гораздо большего тщания, найдется немного фуг, столь же красивых и по-настоящему трогательных. Когда я впервые ее увидел и сыграл, я просто не мог от нее оторваться: она погрузила меня в глубочайшую и вместе с тем сладчайшую печаль. Можно было бы ее петь: на нее очень легко ложатся слова глубокой печали. И не надо ее играть быстро. Ну, а толковать о чистоте ее гармонии и безупречной клавирности фактуры означало бы утратить чувство благоговения, какое мы обязаны испытывать к этому великому мастеру. [...]

Комментарии

1. (**) в кантате «Ich hatte viel Bekuemmernis» (BWV 21).

2. «Nimm was dein ist und gehe hin».

3. /—(*) Вступительный хор из кантаты BWV 144.

4. Л. Мицлер полемизирует с И. А. Шайбе, выступая против его утверждений, приводимых в настоящем сборнике в док. 294.

5. (**) См. примеч. 6 к док. 74.

6. Лат. cantus firmus («прочный напев») — опорная линия (обычно выдержанная в крупных длительностях), которая служит основой для сочетающихся с нею контрапунктических голосов (более развитых в ритмическом отношении). В качестве «кантус-фирмуса» большей частью использовался какой-либо традиционный хоральный напев.

7. (**) Из I тома «Хорошо темперированного клавира».

8. (**) Фуга фа минор из II тома «Хорошо темперированного клавира».

9. Перед этими словами автор приводит пространные цитаты из эссе Гёте «О немецкой архитектуре».

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info