-

АМБРУАЗ ПАРЕ

АПОЛОГИЯ И ПУТЕШЕСТВИЯ

APOLOGIE ET VOYAGES

ПУТЕШЕСТВИЕ В MEЦ ¹

Амбруаз Паре, знаменитый французский врач XVI в., отец современной хирургии, родился около 1510 г. под Лавалем в провинции Мэн в семье цирюльника. Юношей он приехал в Париж, где в течение трех лет работал в госпитале; там, постоянно производя вскрытия, Паре в совершенстве изучил строение человеческого тела. В 1536 г. в качестве полевого хирурга он отправляется в Италию, а в 1538 г. по возвращении в Париж получает звание мастера цирюльного и хирургического дела. Во время франко-испанской войны 1542-1544 гг. мы находим его на полях сражений в Руссильоне и Бретани. В 1552 г. он становится лейб-медиком короля Генриха II, а затем его преемников Франциска II, Карла IX и Генриха III; в 1554 г. он удостаивается титула доктора хирургии. Участвуя почти во всех крупных военных кампаниях того времени, он приобретает бесценный опыт и открывает новые методы лечения ран, что позволило ему стать подлинным реформатором в хирургии. Особенно велика его заслуга в области лечения огнестрельных ранений, переломов и вывихов. Свои открытия Паре обобщил в многочисленных медицинских трактатах, самым важным из которых является сочинение «Пять книг по хирургии» (1572 г.). Во время религиозных войн его подозревали в сочувствии к гугенотам, и в страшную ночь св. Варфоломея он едва избежал гибели. Умер Паре в 1590 г. и был торжественно похоронен в церкви Сент-Андре-дез-Ар в Париже.

Помимо специальных трудов по медицине перу Амбруаза Паре принадлежит автобиографическое сочинение «Апология и путешествия», прежде не переводившееся на русский язык. Предлагаемый вниманию читателя отрывок посвящен знаменитой осаде Меца Карлом V в октябре-декабре 1552 г. [321]

Перевод выполнен И. В. Кривушиным и Е. С. Кривушиной по изданию: Ambroise Pare. Apologie et Voyages: Voyage de Metz // Ambroise Pare. Oeuvres Completes. T. 3. Paris, 1841. P. 70 et suiv.

Когда император² осадил Мец³ с более чем ста двадцатитысячной армией и в самый разгар зимы⁴ (каждый помнит об этом недавнем событии), в городе находилось от пяти до шести тысяч человек и среди них — семь принцев, как-то: господин герцог де Гиз⁵, наместник Короля⁶, господа д’Энгиен, де Конде⁷, де Монпансье⁸, де Ларош-сюр-Ион⁹, господин де Немур¹⁰ и многие другие дворяне вместе со старыми капитанами и ветеранами, которые предпринимали частые вылазки против врагов, как мы об этом потом расскажем, не обходившиеся без больших потерь как с той, так и с другой стороны. Наши раненые умирали почти все, и думали, что лекарства, которыми их лечили, были отравлены. Это стало причиной того, что господин де Гиз и господа принцы были вынуждены попросить у Короля, если это возможно, отправить меня к ним, так как они считали, что их лекарства были отравлены, ибо выздоравливало только небольшое число раненых. Я думаю, что там не было никакого яда, причиной же всего были сильные удары шпагами и <выстрелы из> аркебуз, да еще чрезвычайный холод. Король приказал написать господину маршалу де Сент-Андре¹¹, который был его наместником в Вердене¹², чтобы он нашел какой-либо способ доставить меня в Мец. Господин де Сент-Андре и господин маршал де Вьевиль¹³ подкупили итальянского капитана, который им пообещал доставить меня туда, что он и сделал; и за это он получил тысячу пятьсот экю. Король, услышав об обещании, данном итальянским капитаном, послал за мной и приказал мне взять у его аптекаря по имени Дэнь такие лекарства и в таком количестве, которое я посчитаю необходимым для раненых, находящихся в осажденном городе; что я и сделал, <взяв их> в таком количестве, какое почтовая лошадь смогла увезти. Король дал мне поручение переговорить с господином де Гизом и с принцами и капитанами, находившимися в Меце. Когда спустя несколько дней я приехал в Верден, господин маршал де Сент-Андре приказал выдать лошадей для меня, для моего слуги и для итальянского капитана, который очень хорошо говорил по-немецки, по-испански и по-валлонски, не говоря уже о родном языке. Пока мы были в восьми или десяти лье¹⁴ от Меца, мы передвигались только по ночам; приблизившись же к лагерю, я увидел в более чем лье с половиной, что вся местность освещена, и подумал, что мы никогда не сможем пройти мимо этих огней, не будучи обнаруженными и, следовательно, повешенными, задушенными, разорванными на куски или же принужденными заплатить огромный выкуп. По правде говоря, я бы охотнее предпочел оказаться в Париже из-за этой неминуемой опасности, которую я предвидел. Но Бог так хорошо устраивает наши дела, что мы вошли в город в полночь по [322] определенному сигналу, которым капитан обменялся с другим капитаном роты господина де Гиза: этого сеньора я нашел в постели, и он принял меня очень ласково, чрезвычайно радуясь моему прибытию. Я передал ему все, что Король поручил мне сказать. Я известил его о том, что у меня есть записка для него и что на следующий день я обязательно вручу ее ему. После этого был отдан приказ предоставить мне жилье и хорошо обращаться со мной, и мне сказали, чтобы я на следующий день обязательно был у бреши, где я найду всех принцев и сеньоров и многих капитанов: что я и сделал; они приняли меня с большой радостью и оказали мне честь, обнимая и тепло приветствуя меня; они говорили, что больше не будут бояться умереть от ран, если им случится получить их...

И все наперебой старались быть любезными со мной.

После этого господин де Гиз дал мне список некоторых капитанов и сеньоров и приказал передать им порученное Королем, что я и сделал...

Потом я спросил господина де Гиза, как он советует мне распорядиться лекарствами, которые я привез. Он мне ответил, чтобы я их отдал хирургам и аптекарям и особенно несчастным раненым солдатам, которые в большом числе находились в госпитале, что я и сделал; затем он дал понять мне, что самое лучшее, что я могу предпринять, так это отправиться к раненым, которые послали за мной, ожидая моего визита и моей помощи.

Все сеньоры, находившиеся в осажденном городе, попросили меня заняться особенно внимательно, среди всех прочих, господином де Пьенном, который был ранен осколком камня, выпущенного из пушки, в висок с глубоким переломом кости. Мне сказали, что, получив это ранение, он сразу же упал на землю, словно мертвый, кровь хлынула из горла, носа и ушей и была большая рвота; вот уже несколько дней он не говорил и не приходил в сознание; у него также были судороги, похожие на спазм, а лицо его стало опухшим и мертвенно бледным. Он был трепанирован со стороны височной мышцы на корональной кости. Я его лечил вместе с другими хирургами, и Бог исцелил его; и благодаря Господу он здравствует еще и поныне.

Император приказал выставить батарею из сорока двойных пушек, и пороха не жалели ни днем, ни ночью. Когда господин де Гиз увидел эту артиллерию, направленную <на них>, чтобы пробить брешь, он повелел снести близлежащие дома для укрепления стены; балки и бревна клали в ряд, а пространство между ними заполняли фашинами, землей, пластами и тюками шерсти, затем на них таким же образом <клали> новые бревна и балки. Так что много дерева от разрушенных домов в предместьях (<их снесли>, боясь, как бы враги не заняли их и не использовали в качестве прикрытия и как бы это дерево не стало их помощником) хорошо послужило укреплению бреши. Днем и ночью все были заняты тем, что носили землю, чтобы укрепить ее. Господа принцы, сеньоры и капитаны, лейтенанты, знаменосцы — все [323] носили заплечные корзины, подавая тем самым пример солдатам и горожанам, которые делали то же самое, даже дамы и барышни; те, у кого не было таких корзин, пользовались котлами, обычными корзинами, мешками, простынями и всем тем, что они могли найти для переноски земли: так что враг быстро бы разрушил стену, если бы за ней не находилось такое сильное укрепление...

Наши люди часто совершали вылазки по приказу господина де Гиза. Перед каждой <вылазкой> начиналась большая толчея, потому что многие стремились попасть в число тех, кто будет в ней участвовать, и главным образом молодые дворяне, руководимые опытными капитанами, ведь считалось великой удачей получить дозволение выйти за стены и напасть на врага: они всегда отправлялись отрядом в сто или сто двадцать человек, хорошо вооруженные щитами, шпагами, аркебузами и пистолями, протазанами¹⁵ и алебардами, и шли до траншей, чтобы неожиданно разбудить их [врагов]; тут поднималась тревога по всему лагерю, и их тамбурины выстукивали план-план, та-ти-та-та, та-ти-та-ту, туф-туф; их трубы и горны также хрипели и пели к седлу, к седлу, к седлу, на коней, на коней, на коней, на коней, и все солдаты кричали тревога, тревога, к оружию, к оружию, к оружию, к оружию, к оружию — так улюлюкают, когда гонят волков; и все на разных языках соответственно национальности. Было видно, как они выбегают из своих палаток и небольших укрытий густо, словно муравьи из разрушенного муравейника, чтобы помочь своим соратникам, которых резали, как баранов. Кавалерия также неслась со всех сторон галопом: патати, патата, патати, патата, па-та, патата, пата-та, и им [всадникам] не терпелось вступить в схватку, среди выстрелов, чтобы убивать или быть убитыми. И когда наши видели, что их теснят, они возвращались в город, продолжая сражаться, а тем, кто бежал за ними, путь преграждали залпы орудий, заряженных камнями и крупными кусками железа. Наши солдаты, которые находились на стене, стреляли, и их пули сыпались на них [врагов] дождем плотно, как град, чтобы уложить их; там что многие оставались лежать на месте схватки. И среди наших также не все возвращались оттуда с целой шкурой, а некоторые оставались там навсегда ради своей доли славы, счастливые умереть на ложе чести. Если солдаты находили раненую лошадь, они освежевали ее и съедали; это было вместо говядины и сала. И мне приходилось бежать, чтобы перевязать наших раненых. Спустя несколько дней совершались новые вылазки, которые сильно раздражали врагов, потому что они не позволяли им спать спокойно...

Император... собрал совет, на котором было решено, поскольку они ничего не могли сделать с первой брешью, быстрее подтянуть артиллерию к месту, которое считали самым уязвимым: <имперцы> приложили большие усилия, чтобы пробить другую брешь, они делали подкопы и [324] закладывали мины под стену и старались взорвать Адскую Башню. Тем не менее они не осмелились пойти на приступ. Герцог Альба¹⁶ объяснил императору, что каждый день умирало более двухсот солдат, и не было большой надежды проникнуть в город, принимая во внимание непогоду и огромное количество находившихся там воинов. Император спросил, что это за умирающие люди и не дворяне ли и знатные. Ему ответили, что все они бедные солдаты. Тогда он сказал, что никакой беды нет в том, что они умирают, сравнив их с гусеницами, кузнечиками и майскими жуками, которые питаются почками и другими плодами земли, и что, если бы они были благородными, они бы не воевали на его стороне за шесть ливров в месяц, значит, нет никакой беды в том, что они умирают. Кроме того, он говорил, что никогда не отступит от города, пока его не возьмет силой или голодом, даже если ему придется потерять всю свою армию: <и все это> из-за большого количества принцев, которые были заперты там, и большей части французской знати, которые, как он надеялся, четырехкратно возместят его расходы; и тогда он вновь пойдет на Париж, чтобы нанести визит парижанам и стать королем всего королевства Франция.

Когда господин де Гиз, принцы, капитаны, солдаты и все горожане услышали о намерении императора уничтожить нас всех и что он никогда не уйдет из Меца, пока не возьмет его силой или голодом, тогда был сокращен рацион... И мы решили скорее съесть ослов, мулов, лошадей, собак, кошек и крыс, даже свои сапоги и воротники и всю прочую кожу, которую можно было размягчить и сварить, чем сдаться на милость врагов. В полном единодушии все осажденные решили храбро защищаться, используя всевозможные военные орудия... поэтому <стали готовить> самые разнообразные средства защиты, такие как ловушки, заграждения, гранаты, горшки, факелы и ракеты, капканные сети и, кроме того, кипяток, расплавленное олово и гашеную известь, чтобы выжигать им глаза. Некоторые дома пробили с двух сторон, чтобы поместить туда аркебузиров, которые должны были стрелять по ним [врагам] с фланга, уничтожая их или принуждая к бегству. Равным образом дали поручение женщинам разбирать мостовые и бросать на них через окна «караваи св. Стефана»¹⁷, а также поленья, столы, козлы, скамьи и табуреты, чтобы разбить им голову. К тому же впереди стояло большое сторожевое здание, укрепленное телегами, ограждением, бочками, бочонками и баррикадами, заполненными землей, чтобы служить укрытием, и нашпигованными большими и малыми артиллерийскими орудиями, полевыми пушками, пищалями, аркебузами, пистолями и запальными средствами — всем, что могло переломать им ноги и бедра; таким образом по ним ударили бы и в лоб, и в бок, и в хвост: а если бы они захватили сторожевое помещение, то остались бы другие на перекрестках улиц в ста шагах друг от друга, которые были бы гораздо более опасными, чем первые; и тогда бы появилось [325] много вдов и сирот. Если же судьба повернулась против нас настолько, что они снесли бы и разрушили наши сторожевые постройки, то у нас было еще семь больших укреплений и бастионов в форме квадратов и треугольников, где мы могли сражаться все вместе, и каждым из них руководил принц, чтобы вдохновлять нас храбро биться и погибнуть там всем до единого. Кроме того, было решено, что каждый принесет свои сокровища, кольца и жемчуг, и самую лучшую богатую и красивую мебель, чтобы сжечь все на большой площади и превратить в пепел, боясь, как бы враги не овладели ими и не сделали своей добычей. Равным образом были люди, которым было поручено развести огонь и сжечь все боеприпасы и вместе с этим разбить в погребах все бочки с вином, а другим — поджечь каждый дом, чтобы уничтожить в огне и наших врагов, и нас самих вместе с ними.

Все горожане предпочли скорее это, чем видеть, как жестокие и бесчеловечные испанцы будут их убивать, а их жен и дочерей насиловать.

У нас было несколько пленных, которых господин де Гиз отпустил не колеблясь, в надежде, что они, зная о нашей крайней решимости и отчаянности, не преминут рассказать о них, вернувшись в свой лагерь. И следствием этого стало то, что было обуздано великое нетерпение и желание солдат ворваться в город, перерезать нам горло и обогатиться за счет грабежа. Император, услышав о таком намерении великого полководца господина де Гиза, разбавил свое вино водой и умерил свой великий гнев, говоря, что нельзя войти в город, не устроив великого избиения и резни и не пролив много крови как защитников, так и осаждающих, и все бы они погибли вместе, и в конце концов ему достался бы только пепел. Так вот, император, услышав о нашем последнем решении и видя, что он мало чего достиг с помощью своей батареи, подкопов и мин, не говоря уже о чуме в лагере, о непогоде, о недостатке провизии и денег, да еще и солдаты разбегались и уходили большими группами, решил, наконец, отступить в сопровождении своего авангарда с большей частью своей артиллерии и пехоты.

Таким образом, наши дорогие и горячо любимые имперцы ушли от Меца, и это произошло на следующий день после Рождества к великой радости осажденных и к славе принцев, сеньоров, капитанов и солдат, которые перенесли тяготы этой двухмесячной осады. Тем не менее не все ушли, было больше двадцати тысяч, которые погибли как от артиллерийских снарядов или в рукопашной схватке, так и от чумы, холода и голода... погибло также большое число их лошадей, из которых большую часть съели вместо говядины и сала. <...> Монсеньор де Гиз приказал похоронить мертвых и лечить больных. К тому же враги оставили в аббатстве св. Арно много своих раненых солдат, которых они не имели возможности увезти. Монсеньор де Гиз в избытке послал им продовольствие и приказал мне и другим хирургам отправиться перевязать их раны и дать им лекарства, что мы и сделали с [326] великой охотой; я думаю, что те этого бы не сделали по отношению к нашим, потому что испанец очень жесток, коварен и бесчеловечен, а значит, является врагом всех народов, что подтверждают Лопес Испанец ¹⁸ и Бензо Миланец ¹⁹, написавшие историю Америки и Западной Индии.

Комментарии

1. Перевод выполнен при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований.

2. Карл V Габсбург (1500-1558) — сын эрцгерцога Филиппа Австрийского и Хуанны Кастильской, король Испании в 1516-1556 гг., император Священной Римской империи в 1519-1555 гг. Вел постоянные войны с Францией. В данном случае речь идет о последней из войн Карла V с французами.

3. Мец — город в Лотарингии на реке Мозель; резиденция епископа. В 1552 г. был захвачен французским королем Генрихом II. Описываемые ниже события связаны с неудачной попыткой Карла V вернуть Мец германской короне.

4. Осада Меца началась 8 октября 1552 г.

5. Франсуа Лотарингский, герцог де Гиз, принц де Жуанвиль, герцог Омальский (1519-1563) — сын Шарля Лотарингского и Антуанетты де Бурбон, знаменитый французский полководец, при Франциске II и Карле IX один из вождей католической партии, член Триумвирата; убит при осаде Орлеана.

6. Генрих II (1519-1559) — сын Франциска I и Клод Французской, король Франции в 1547-1559 гг., активно продолжал антигабсбургскую политику своего отца.

7. Луи I де Бурбон, принц де Конде (1530-1568) — младший сын Шарля де Бурбона, герцога Вандомского, и Франсуазы Алансонской, видный французский военачальник и государственный деятель, при Франциске II и Карле IX один из вождей гугенотов; убит в битве при Жарнаке.

8. Луи II де Бурбон, герцог де Монпансье (1513-1582) — сын Луи I де Бурбона, принца де Ларош-сюр-Ион, и Луизы де Монпансье, с 1543 г. губернатор Овернского Дофине.

9. Шарль де Бурбон, принц де Ларош-сюр-Ион (1515-1565).

10. Жак Савойский, герцог де Немур (1531-1585) — сын Филиппа Савойского и Шарлотты д’Орлеан-Лонгвиль.

11. Жак д’Альбон, маркиз де Фронсак, маршал де Сент-Андре (1505-1562) — сын Жана д’Альбона и Шарлотты де Ларош, видный французский военачальник, ближайший советник Генриха II, маршал Франции с 1547 г., при Карле IX один из вождей католической партии, член Триумвирата; убит в битве при Дре.

12. Верден — город в Лотарингии на реке Маас, резиденция епископа; захвачен французами за несколько месяцев до описываемых событий.

13. Франсуа де Сепо, маршал де Вьевиль (1510-1571) — видный военный и политический деятель царствования Генриха II, один из авторов мирного договора в Като-Камбрези (1559 г.).

14. Лье — мера длины, эквивалентная 4 км.

15. Протазан — разновидность алебарды с длинным и острым наконечником.

16. Фернандо Альварес де Толедо, герцог Альба (1508-1582) — знаменитый испанский полководец и государственный деятель эпохи Карла V и Филиппа II.

17. Булыжники.

18. Франсиско Лопес де Гомара, известный испанский хронист первой половины XVI в., автор «Всеобщей истории Индий». См.: Lopez de Gymara. Historia de las Indies. Madrid, 1749. T. 1-2.

19. Джордано Бензони, известный итальянский историк и литератор первой половины XVI в., автор «Новой истории Нового Света». См.: Benzoni G. Novae Novi Orbis Historiae. Genova, 1586.

(пер. И. В. Кривушина, Е. С. Кривушиной)
Текст воспроизведен по изданию: Амбруаз Паре. Апология и путешествия. Путешествие в Мец // Проблемы социальной истории средних веков и раннего Нового времени, Вып. 5. СПб. Алетейя. 2005

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info