СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ПИСЬМА РУРИЦИЯ ЛИМОЖСКОГО К ЦЕЗАРИЮ АРЕЛАТСКОМУ (506 ГОД) II.33 И II.36

(ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ, ПЕРЕВОД И КОММЕНТАРИИ)

Поздняя Античность – уникальная переходная эпоха, которая пережила как падение Рима (в политическом плане), так и его выживание (в плане культурном): на фоне сдающего свои позиции античного мира классическая культура все еще вдохновляла интеллектуалов – от грамматиков до священнослужителей разного уровня. Многие люди, на законных основаниях считавшиеся римлянами, являлись греками по своему языку и культуре, христианами – по религии, варварами – по своим предкам в этой «цивилизации, сочетавшей такие разнородные элементы» [Clark, 2011, 8]. Очевидцы того времени наблюдали победу христианства над язычеством, слияние или противостояние новых этнических групп населению Рима, что в сочетании с рядом других факторов обусловило в конечном итоге трансформацию ментальности Средиземноморского мира. Новое мировосприятие, основанное на идее спасения души, поставило под вопрос старые идеалы служения семье, городу, государству. Открылись новые возможности для проявления талантов на военной или гражданской службе, в ораторском искусстве или в церкви, однако древние фамилии, традиционные ценности и образование все еще сохраняли свой престиж.

Представители позднеантичного нобилитета сознательно или неосознанно стремились сохранить все лучшее из античной культуры, часто используя для этих целей эпистолярный жанр, тем самым предоставляя возможность современным исследователям не только познакомиться с позднелатинскими риторическими конструкциями, но и получить необходимые сведения о жизни самих авторов и их окружения. Сочинения в жанре эпистолографии, как «эго-документы», обладают, таким образом, огромным потенциалом в плане реконструкции ментальности интересующей нас эпохи.

Целью данной работы является введение в научный оборот позднеантичных источников, в качестве которых выступают послания Руриция Лиможского Цезарию Арелатскому. Перевод этих текстов на русский язык до настоящего времени не осуществлялся. Кроме того, сама манера письма и сведения, содержащиеся в посланиях, существенно дополняют представления современной историографии о ментальности позднеантичной эпохи.

В качестве ключевого в работе используется герменевтический метод или метод интерпретации [Dilthey, 1922–1928], суть которого сводится к максимально возможному отрешению от конструктов сознания современного общества и «погружению» в реальность человека поздней Античности.

Руриций – епископ Лиможа (примерно с 485 года), из сенаторского рода Анициев (Venant. Carm. IV.5, 7–8), был другом и протеже Сидония Аполлинария, другого позднеантичного аристократа и епископа Клермона. Судя по письмам Руриция, он получил классическое риторическое образование, при этом неплохо знал Библию, свободно цитируя ее фрагменты [138] при необходимости. Однако, в отличие от Цезария, своего адресата, никогда не стремился к аскезе, более того, весьма уважал размеренный и комфортный ритм и образ жизни в целом (более подробно о жизни Руриция на русском языке см.: [Литовченко, 2016а]).

Письма Руриция (~440–510) ¹ (О Руриции см.: [Bradley,1954; Mathisen, 1999; Hagendahl, 1952; Settipani, 1991; Литовченко, 2016b и др.]), как и его личность, до сих пор не являлись предметом исследования отечественной историографии, да и в зарубежной, заметим справедливости ради, этот позднеантичный автор не может быть назван популярной фигурой, сравнимой, например, с Сидонием. Объясняется это тем, что, будучи епископом Лиможа, незначительного или скромного, по словам самого Руриция («humilitas» Epist. II. 33, 20–25), города в Галлии, он не считает важным освещать сколько-нибудь значимые события того времени, акцентируя внимание на межличностных отношениях и делах духовных. Между тем корреспонденция Руриция, как бы ни оценивали ее информативность историки ², является необходимым звеном в единой цепи источников, освещающих «постимперский» период позднеантичной цивилизации в рамках последней четверти V – первого десятилетия VI века наряду с письмами Сидония Аполлинария, Авита Вьеннского, Магна Феликса Эннодия, Цезария Арелатского и др. Обозначенных авторов объединяет не только временной отрезок (последняя четверть V – первая половина VI века н.э.), но и общий круг адресатов, свидетельствующий о формировании особого типа регионального микросоциума аристократов-интеллектуалов, представителей галльского клира.

Что же касается Цезария, то ему также уделено достаточно скромное внимание в отечественной историографии [Дубровский, 1998; Омельченко, 2011 и другие работы данного автора; Пояркова, 1988] и гораздо более пристальное – в зарубежной [Arnold, 1894; Bertrand et al., 1994; Chaillan, 1912; DelCogliano, 2006; Klingshirn, 1994a, b.; Lejay, 1906; Malnory, 1894; Mathisen, 1999, 2014; McCarthy, 1960 et al.], что абсолютно закономерно, принимая во внимание территориальную и конфессиональную общность объекта исследования и историков, его изучающих.

Цезарий родился в галло-римской аристократической семье в бургундском городе Шалон-сюр-Сон около 470 года. В 486/87 году, в возрасте семнадцати лет, Цезарий вошел в состав местного духовенства при епископе Сильвестре (Vita Caesarii 1.4) ³. Через два года или около того он [139] решил следовать «более строгому служению Богу в соответствии с Евангелием» ⁴. В 488/489 году, в возрасте девятнадцати или двадцати лет, он поступил в Леринский монастырь, древнейшую галльскую обитель, насельниками которой в свое время были Евхерий Лионский, Луп Труасский, Фавст Риезский, Викентий Леринский и др. Его настоятель и старые монахи дивились тому религиозному пылу, который проявлял молодой Цезарий, и вскоре он был назначен келарем (Vita Caes. 1.5–6). Но на своем посту Цезарий был настолько строг, что монахи, чьи требования он отказывался удовлетворять, умоляли аббата убрать его с этой должности, и вскоре Цезарий был освобожден от возложенных на него ранее обязанностей. После этого молодой монах погрузился в чтение, пение псалмов, молитву, пост и бдение с такой интенсивностью, что это отразилось на его здоровье (Vita Caes. 1.6–7). Настоятель озаботился судьбой молодого человека и решил послать Цезария в Арль, чтобы там он смог восстановить свое здоровье [DelCogliano, 2006, 18–19].

Цезарий прибыл в Арль в какой-то момент до 499, возможно, уже в 495 году [Klingshirn, 1994b, 31], где он начал изучать риторику с Юлианом Померием ⁵. Вскоре, однако, Эоний ⁶, епископ Арльский и родственник Цезария, посвятил его диаконату и священству (Vita Caes. 1.10), при этом Цезарий продолжал жить как монах, со всей преданностью отдаваясь постам и монашеским обычаям. Через какое-то время Эоний назначил его аббатом монастыря в Тринкетайле, пригороде Арля. Когда Эоний умер в 501 году [DelCogliano, 2006, 18], Цезарий преуспел в нем как епископ Арля.

В 514 году Цезарий получил поддержку папы Симмаха (498–514), который пожаловал ему пост митрополита и сделал Цезария своим «викарием», то есть ответственным за соблюдение папских интересов в Галлии [Mathisen, 2014, 209]. Будучи викарием, Цезарий председательствовал на пяти соборах (Арль (524), Карпантра (527), Оранж и Везон (529) и Марсель (533)), навсегда [140] связанных с его именем, поскольку решения, принятые в их ходе, частично или полностью сформулированы самим Цезарием [Catholic Encyclopedia].

Будучи епископом, Цезарий основал женский монастырь в Арле в 512 году (Caes. Epist., 21) и составил правила для монахинь («Regula ad Virgines», Codex Regularum. I, 354–362; PL LXVII, 1105–1120) [McCarthy, 1960, 170–192]; его монашеские писания также включают правила для монахов («Regula ad Monachos», Codex Regularum. I, 145–147; PL LXVII, 1099–1104), несколько монашеских проповедей (PL LXVII, 1041-90) и его «Завещание» («Testamentum», PL LXVII, 1139–40) в пользу главного предмета своих забот – женского монастыря.

По своим христианским взглядам Цезарий был последователем Августина, осуждал ложное учение о благодати, известное как полупелагианство. Его проповеди о христианских ценностях, любви к Богу и ближнему, безусловно, пропитанные монашеским духом Лерина, раскрывают его, прежде всего, как пастыря, заботящегося о моральном облике своего духовенства и нравственном воспитании мирян. Он подчеркивает необходимость чтения Священного Писания, псалмов, приветствует стремление к аскетизму [DelCogliano, 2006, 20].

Умер Цезарий в 542 году. В течение семи лет после смерти его жизнеописание (Vita Caesarii) было создано пятью клириками, которые знали либо его самого, либо тех людей, с которыми он общался (PL LXVII,1001–42).

Таким образом, у нас есть портрет одного из крупнейших деятелей галло-римского клира, чей христианский кодекс нацелен на две вещи: твердую, но милосердную и гуманную дисциплину духовенства и прихожан, а также стабильность и благочиние церковной жизни, как клерикальной, так и монашеской.

На фоне кратко охарактеризованных образов двух современников, коллег, принадлежавших к высшему социальному слою позднеантичного общества, особый интерес представляет их переписка. Два приведенных ниже послания значительно разнятся как по содержанию, так и по духу.

Цель написания первого письма состоит в том, чтобы ответить на справедливый упрек Цезария в адрес епископа Лиможа по поводу его отсутствия на соборе в Агде ⁷. Поскольку прославленному аристократу Рурицию, который в церковной иерархии стоит ниже Цезария (Лимож в этом [141] смысле несопоставим с Арлем ⁸), что его очень задевает, весьма неприятно выступать в роли оправдывающегося, раздражение сквозит буквально в каждой написанной им строке. Более того, Руриций не гнушается напомнить своему брату во Христе обстоятельства его избрания на епископский пост, при которых отнюдь не все были единодушны в проявлении лояльности к данной кандидатуре [Klingshirn, 1994b, 18], а также прозрачно намекает, что своим высоким положением он обязан фортуне, способствовавшей ему в обретении кафедры престижного города. Апофеозом резкого выступления Руриция можно считать отсутствие каких-либо слов, которые можно было бы расценивать как прощание.

Основанием для такой позиции Руриция, на наш взгляд, можно считать более высокое происхождение последнего, поскольку Цезарий, хотя и относился к аристократическим кругам Галлии, но вряд ли мог похвастаться принадлежностью к сенаторскому роду Анициев (Venant. Carm. IV.5, 7–8) и близостью к императорскому роду (через зятя Руриция Агриколу, сына императора Авита), однако говорить об этом с уверенностью мы не можем, так как о семье Цезария доподлинно ничего неизвестно. Поэтому здесь необходимо принимать во внимание и некоторые личностные особенности Руриция, представление о которых мы получаем из того же письма: на фоне оскорбительных намеков епископ Лиможа беззастенчиво просит адресата о благословении! («…ut pro me orare dignemini…» Ep. 33, 18).

Второе послание содержательно выглядит гораздо беднее первого, так как написано просто «по случаю», чтобы использовать возникшую оказию и передать привет своему единомышленнику. Большая часть текста выступает иллюстрацией применения на практике риторических канонов, свойственных высокому стилю античного эпистолярного жанра. Письмо написано позже, поэтому, видимо, и тон его совсем другой: Руриций пережил обиду и готов к конструктивному общению. Вероятно, немалую роль в изменившемся отношении автора письма к адресату играло и понимание своего подчиненного положения в ситуации, когда обида уже не затмевает разум.

***

«Руриций епископу Цезарию, благословенному и святейшему владыке и почитаемому мною брату с уважением и любовью.

Появление нашего брата и священника (frater et conpresbyter) Капиллута ⁹ вдвойне мне приятно: и потому что он, долгожданный, посетил меня [142] сам, и потому что посредством твоего письма он олицетворяет собой твое присутствие. Теперь же, поскольку он возвращается, я спешу послать тебе эти слова, возмещающие долг доброты, свойственный Твоему Блаженству. Касательно того, что ты пишешь о том, что я не прибыл на Собор (synodum), как мы планировали ¹⁰: причиной этому <стало> мое недомогание (infirmitas), но не мое желание. Разумеется, ты сам можешь вспомнить, каким утомленным ты видел меня в Бордо ¹¹, и это зимой, когда я крепче, чем обычно. Я, который в летние дни с трудом выдерживаю свое нездоровье даже в моем собственном поместье и в прохладных местах, не могу сказать, что мог бы спокойно <перенести> палящий зной этих мест, если бы приехал ¹². По этой причине, я надеюсь, тем больше оснований, чтобы ты соблаговолил помолиться за меня и, если ты хочешь, чтобы я приехал в другое время, как ты намекаешь ¹³, если даст Бог, ты мог бы предупредить меня заранее через своего человека, потому что я заметил, что твои письма доходят до меня с большим опозданием. Меня нужно извещать не позже остальных, если не ради моего звания, то, по крайней мере, в силу моего возраста, <поскольку> я, как мог бы самонадеянно заявить, привык к тому, что добиваются моего расположения ¹⁴, потому что, если для других влиятельность их городов усиливает их власть, для меня незначительность моего города не умаляет моего авторитета, учитывая, безусловно, что намного лучше узнавать город по его епископу, чем епископа по его городу ¹⁵» (II.33). [143]

***

«Руриций епископу Цезарию, благословенному и святейшему владыке и почитаемому мною брату во Христе Господе.

Мы, изыскивая малейшую оказию для обмена посланиями друг другу из-за нашего обоюдного душевного расположения, не должны пренебрегать возможностью <послать весточку>, с тем, чтобы наша переписка представляла бы для нас способ реального присутствия, <ибо> послание, как связующее звено: оно отослано, но не утрачено, оно отдано и все же сохранено, оно кажется отправленным и все еще не ушедшим, оно отослано мной и получено тобой, оно написано мной и прочитано тобой и оно не <существует> отдельно, <само по себе>, оно полностью в наших сердцах, потому что, подобно божественному слову, оно передается и не уходит, оно даруется нуждающимся и остается с автором, как дар для получателя без потери для дарителя, обогащая нищего, не обедняя <при этом> господина.

И потому с отъездом моего дорогого внука Парфения ¹⁶ я не откладывал отправку этого письма, доверив ему его доставку. Ты должен знать, что я единодушен с тобой, независимо от того, какую милость ты соизволишь воздать ему. И в то же время я прошу в особенности, чтобы ты неустанно молился за меня и мое потомство, ведь расстояния между [144] <нашими> краями ¹⁷ не препятствуют нежности нашей любви, потому что тех, кто любит каждого в Господе, присутствующем повсюду, не следует считать разделенными телесно, поскольку они одинаково соединены в одном духе. Помолись за меня ¹⁸» (II.36).

ЛИТЕРАТУРА

Дубровский И. В. Церковная десятина в проповеди Цезария Арльского: язык эксплуатации деревни // Одиссей. Человек в истории. 1997. М.: Наука, 1998. С. 31–46.

Литовченко Е. В. Руриций Лиможский – друг и коллега Сидония Аполлинария // Кондаковские чтения-V. Античность – Византия – Древняя Русь / отв. ред.-сост. Н. Н. Болгов. Белгород: НИУ «БелГУ», 2016. С. 73–78.

Литовченко Е. В. Социальное окружение Руриция Лиможского (конец V – начало VI вв. н.э.) // Проблемы истории и археологии Украины: материалы Х Международной научной конференции, посвященной 125-летию профессора К. Э. Гриневича (Харьков, 4–5 ноября 2016 г.). Харьков: ООО «НТМТ», 2016. С. 36–37.

Омельченко Д. М. Арианские правители как «значимые другие» в «Житии Цезария Арелатского» // Метаморфозы истории. 2014. № 5. С. 195–216.

Омельченко Д. М. Пастырская деятельность Цезария Арелатского в политике церкви и повседневной жизни Прованса: дис. … канд. ист. наук. Ставрополь, 2011. 357 с.

Пояркова М. К. Брак и семья по проповеди Цезария Арелатского // Историческая демография докапиталистических обществ Западной Европы. М.: ИВИ АН СССР, 1988. С. 61–74.

Arnold C. F. Caesarius von Arelate und die gallische Kirche seiner Zeit. Leipzig, 1894 (Repr. Leipzig: Zentralantiquariat der deutschen Demokratischen Republik, 1972. xii+608 S.).

Bradley D. R. Review: The Letters of Ruricius // The Classical Review. New Series 4. 1954. № 3/4. P. 268–269.

Caesarius of Arles: The Making of a Christian Community in Late Antique Gaul. Cambridge: Cambridge University Press, 1994. P. xxii+317.

Césaire d'Arles et la christianisation de la Provence / D. Bertrand, M.-J. Delage, P. Février, J. Guyon, A. de Vogüé // Actes des journées Césaire (1988–1989). Paris: Éditions du Cerf, 1994. 159 p.

Clark G. Late Antiquity: A Very Short Introduction. Oxford: Oxford University Press, 2011. P. xvii+128 p.

Chaillan M. Saint Cesaire. Paris: Lecoffre Victor, 1912. VIII + 237 p.

Dilthey W. Gesammelte Schriften. 2 Aufl., hrsg. von Mulert H. I-VII. Bd.-Lpz., 1922–1928.

Delaplace C. Pour une relecture de la Vita Caesarii: le rôle politique de l’évêque d’Arles face aux représentants des royaumes burgonde, wisigothique et ostrogothique // Les Annales du Midi. 2012. T. 124, № 279. P. 309–324.

DelCogliano, M. Caesarius of Arles: On Living in Community // Cistercian Studies Quarterly 41.1 (2006). P. 17–30.

Hagendahl H. La correspondance de Ruricius // Acta Universitatis Gotenburgensis 58.3. 1952. P. 32–50.

Klingshirn W.E. (trans.), Caesarius of Arles: Life, Testament, Letters. Translated Texts for

Historians, vol. 19. Liverpool: Liverpool University Press, 1994. P. xvii + 155.

Latin Commentaries on Revelation. Ancient Christian Texts. Saint Victorinus (Bishop of Poetovio) / ed. and transl. with introd. Weinrich W.C. Downers Grove (Illinois), 2011. 251 p.

Lejay P. Le role theologique de Cesaire d'Arles: étude sur l'histoire du dogme chrétien en Occident au temps des royaumes barbares. Paris: A. Picard, 1906. 206 p.

Malnory A. Saint Césaire, évêque d’Arles: 503–543. Paris: E. Bouillon, 1894. 316 p. (Repr. Paris: Honore Champion, 1978).

Martindale J.R. et al. The Prosopography of the Later Roman Empire. Vol. II. AD. 395–527. Cambridge: Cambridge University Press, 1980. 1342 p.

Mathisen R.W. Caesarius of Arles, Prevenient Grace, and the Second Council of Orange // Grace for Grace: The Debates after Augustine and Pelagius / ed. A.Y. Hwang, B. Matz, A. Casiday. L.: Eurospan, 2014. P. 208–234.

Mathisen R.W. Ruricius of Limoges and friends: a collection of letters from Visigothic Gaul; letters of Ruricius of Limoges, Caesarius of Arles, Euphrasius of Clermont, Faustus of Riez, Graecus of Marseille, Paulinus of Bordeaux, Sedatus of Nîmes, Sidonius Apollinaris, Taurentius and Victorinus of Fréjus / transl. with introduction, commentary and notes by Ralph W. Mathisen. Liverpool: Liverpool University Press, 1999. 289 p.

McCarthy M.C. The Rule for Nuns of St. Caesarius of Arles: A Translation with a Critical Introduction. Washington: Catholic University of America Press, 1960. VIII+230 p.

Riché P. Education and Culture in the Barbarian West: Sixth Through Eighth Centuries. Columbia: University of South Carolina Press, 1976. 557 p.

Ruricio di Limoges: Lettere / Neri M. (ed.). Pubblicazioni della Facoltà di Lettere e Filosofía dell'Università di Pavia 122. Pisa: Edizioni ETS, 2009. 416 p.

Settipani Ch. Ruricius, premier évêque de Limoges et ses alliances familiales // Francia. 1991. № 18. P. 195–222.

St. Caesarius of Arles // Catholic Encyclopedia. URL: http://www.newadvent.org/cathen/03135b.htm (дата обращения: 01.11.2017).

Vie de Césaire d’Arles / Introduction, révision du texte et traduction / M.-J. Delage et M. Heijmans (Sources Chrétiennes; № 536). Paris, 2010. 357 p.

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

CSEL – Corpus Scriptorum Ecclesiasticorum Latinorum

MGH – Monumenta Germaniae Historica

PL – Patrologia Latina

Комментарии

1. Латинский текст: Ruricii Epistularum libri duo // CSEL 21. Fausti Reiensis et Ruricii Opera. A. Engelbrecht ed. Lips. 1891. P. 349–442 или более раннее издание Ruricius. Epistulae // MGH (AA) VIII / ed. by B. Krusch. Berlin, 1887.

2. «В отличие от Сидония Аполлинария, Авита и Эннодия Руриций на редкость молчалив в том, что касается современных ему исторических событий» [Bradley, 1954, 268].

3. Латинский текст: VIta Caesarii Arelatensis by Bishop Cyprian of Toulon and others / ed. by Krusch B. MGH. Vol. 3. Hannover, 1896. P. 433–501.

4. Lat. «deliberat arctius semetipsum expeditiusque juxta Evangelium divino mancipare servitio» (Vita Caes. 1.4 (PL 67:1003)).

5. Юлиан Померий – ритор, грамматик, высокообразованный представитель христианского клира Галлии во второй половине V века. Уроженец Северной Африки, сбежавший от нашествия вандалов. Имел дружеские отношения и состоял в переписке с Эннодием (Ep. 2.6) и Рурицием (Ep. 1.17, 2.10–11) [Riché, 1976, 32]. Отстаивал учение Августина и являлся автором сочинения о созерцательной жизни (De Vita Contemplativa), в котором последовательно освещались вопросы о пастырских обязанностях священника, о четырех основных пороках: гордости, алчности, зависти и тщеславии, самым серьезным из них считалась гордость; о четырех добродетелях: умеренности, справедливости, стойкости и благоразумии (Латинский текст: Julianus Pomerius De Vita Contemplativa Libri Tres // Opera Omnia in Migne Patrologia Latina).

6. Эоний – епископ Арля (~490–502). Как и Цезарий, уроженец Шалона, одновременно земляк и родственник («concivis pariter et propinquus», Vita Caes. 1.10). Незадолго до смерти объявил Цезария своим преемником, и, когда Эоний умер в 502 году, Цезарий стал епископом Арля [Latin Commentaries on Revelation, 2011, 32].

7. Речь идет об Агадском соборе 506 года, который проходил под председательством Цезария и имел весьма важное значение, поскольку рассматривал вопросы, касающиеся церковной дисциплины. В нем приняли участие тридцать пять епископов. Его сорок семь канонов, в целом, проливают свет на моральные устои духовенства и мирян на юге Франции в период трансформации общественного порядка от греко-римского к средневековому [Klingshirn, 1994b, 97–104].

8. В первой половине VI века Арль, фактически являясь политическим центром Галлии, сохранял свое значение в общественной, экономической и духовной жизни не только Галлии, но и средиземноморского мира в целом.

9. Capillutus – регулярно оказывал услуги по доставке писем между Лиможем и Провансом, при этом был и другом Руриция: ему лично адресовано два послания (2.21; 31). Руриций убеждал Капиллута посвятить себя служению Богу, указание на это содержится в письме 2.21: «…unde suadeo pietati vestrae, ut, quod cogitastis, celeries deo adiuvante faciatis…», после чего Капиллут становится священником в Арле. Он часто наезжал в Лимож, вероятно, имея там какие-то родственные связи.

10. Видимо, на встрече в Бордо, о которой упоминает Цезарий.

11. В 505 году Цезарий находился в ссылке в Бордо по обвинению в измене. Случилось это при Аларихе II, короле вестготов: Цезария обвинили в предательском намерении сдать город бургундам и без суда и следствия сослали в Бордо. Как видно из данного послания, он пребывал там же и в начале 506 года. «Он был отправлен в Бордо как будто в ссылку» (Vita Caesarii 1.21). Руриций мог воспользоваться своим хорошим положением при вестготах, чтобы помочь Цезарию освободиться. В этом смысле Цезарий не раз становился объектом подозрения варварских властей. Вскоре, в 508 году, после осады Арля, остготы заподозрили Цезария в том, что он планировал сдать город осаждающим его бургундам, и снова арестовали, а через непродолжительное время освободили. Наконец, в 513 году он был вынужден появиться в Равенне перед королем Теодорихом I, который, однако, настолько впечатлился «святостью и безупречностью» Цезария, что оправдал его и впоследствии относился к епископу с огромным уважением (Vita Caes. I. 36–38) (подробнее об этом см.: [Delaplace C., 2012; Омельченко Д. М., 2014]).

12. Это замечание Руриция вполне справедливо, так как большая часть предыдущих южных соборов проходила в октябре-ноябре в отличие от данного, прошедшего 10 сентября.

13. В письме Цезария, содержащем упрек, епископ Арля выражает намерение созвать собор в Тулузе в следующем, 507, году (Caes. Arel. Epist. “Dum nimium”).

14. Руриций, вероятно, намекает на весьма спорные обстоятельства, сопровождавшие выборы самого Цезария на пост епископа Арля в 502 году, в связи с которыми упомянутый выше Капиллут спрашивал его мнение. В данном случае Руриций руководствуется принципом «лучшее средство защиты – нападение», поскольку чувствует за собой вину.

15. «…si aliis nomen urbium praestat auctoritas, nobis auctoritatem demere non debet urbis humilitas, siquidem multo melius multoque eminentius est civitatem de sacerdote, quam sacerdotem de civitate notescere». Здесь Руриций, перефразируя известную латинскую пословицу «Homo locum ornat non homĭnem locus» («Не место красит человека, а человек место»), почти напрямую указывает на то, что высокое положение Цезария является следствием статуса его города. Кроме того, в письме отсутствует обычное прощание, свидетельствующее о досаде автора в связи с ситуацией, в которой ему приходится оправдываться и защищаться.

16. Parthenius – «illustrissimus vir patricius» (Vita Caes. I. 49), внук Руриция и сын Агриколы, зятя Руриция и брата Папианиллы, жены Сидония Аполлинария. Соответственно, Парфений был внуком императора Авита. Занимал должность magister officiorum в Галлии в 544 году, об этом упоминает в письме, датируемом этим годом, Аратор (Ep. ad Parth. 1–4), известный при остготской администрации адвокат, оратор, а затем и христианский писатель и поэт. При встрече в Равенне Парфений произвел неизгладимое впечатление на Аратора своей образованностью и красноречием (Ibid. 19–27). Видимо, по этой же причине был принят при остготском дворе и занимал при этом важные посты, о которых, правда, информации нет. После 536 года служил франкам, вероятно, в Провансе [Martindale et al., 1980, 833–834]. Григорий Турский сообщает нам о том, что при короле Теодеберте (ок. 503–547/548) Парфений отвечал за налоговую политику и тем самым снискал себе дурную славу, поскольку именно при нем налоговое обложение распространилось на тех франков, которые ранее их не платили (Greg. Tur. Hist. Franc. III. 36). Там же освещаются некоторые личностные черты Парфения: он описывается «чрезмерно прожорливым», а «чтобы поскорее вернуться к еде, он для быстрого пищеварения принятой им снеди употреблял алоэ»; даются подробности его смерти от рук разъяренной толпы после кончины короля Теодеберта. Кроме того, приводятся обстоятельства биографии Парфения, при которых были казнены его жена Папианилла с другом Авзанием по подозрению в адюльтере. При этом Григорий Турский считает, что Парфений убил ни в чем не повинную жену и своего друга из ревности (Ibid.)

17. Расстояние между Лиможем и Арлем по прямой составляет ок. 360 км, а по дорогам – значительно больше, что для того времени было весьма длинной и небезопасной дистанцией.

18. В отличие от первого письма, в котором Руриций явно демонстрировал обиду, в этом послании он предпочел попрощаться.