Сидоний приветствует владыку Папу Лупа.

[1] Я получил Ваше письмо по поводу книжицы (libellum), которую, как Вы посчитали, я отправил не столько Вам, сколько через Вас, и нашел его написанным не столько мне, сколько против меня. На упреки же я отвечаю не ради соперничества в красноречии (aequalitate), но ради справедливости дела (aequitate). Впрочем, кто ныне я, чтобы заранее делать из себя невиновного, когда Вы считаете [иначе]? Поэтому я, прежде всего, прошу простить меня за этот проступок, сколь мал бы он ни был, признавая за собой лишь грех неуверенности, но не гордыни. [2] Ведь, хотя строгость твоего суждения по поводу моих литературных талантов, равно как и нравов, должна приводить меня в трепет, все же я признаю, что мне, принявшемуся за [написание] тома и самого труда (voluminis ipsius operisque reseratu) оказалась в тягость та любовь (caritatem), которую Вы ко мне простираете. И вполне справедливо то, что я заявляю, поскольку эта сила от природы присуща душам смертных, так что, если случается что-то превратное, чаще [всего] друзья бывают менее снисходительны.

[3] Как Вы сообщаете, я написал книгу (librum), наполненную и обремененную пестрым собранием событий, лиц и эпох: очевидно, я поступил бы весьма опрометчиво, если бы все, [написанное мной], настолько понравилось мне, что я надеялся бы, что ничего [из этого] не вызовет у тебя неприязни. К тому же, каков бы ни был итог [Вашего] суждения, я считал бы, что благочестие не вполне явлено с моей стороны, если бы том (volumen) не был прежде представлен (allatum) Вам (хотя и не кажется подаренным (oblatum)), — чтобы, если вдруг я оказался бы высоко оценен, то Вы не сочли бы, что я по высокомерию забыл Вас, а если бы иначе — то [не показалось бы], что я беспокою Вас своей навязчивостью. [4] Я, разумеется, не думал, что мне будет слишком тяжело оправдать отсутствие [стыдливого] румянца [на моем лице]. Я знал, что Вам, как и мне, известно, что скромность (pudor) более, чем решимость (constantia), приличествует [25] авторам в [их] сочинениях (operibus), и что назойливость (procacitas) декламатора (recitatoris) не так быстро вызывает критику со стороны строгого цензора, как его робость (trepidatio). С другой стороны, если есть тот человек, который, исполнившись самоуверенности, всенародно заявит о создании труда (operam) на неизвестную прежде тему (thematis), то он, сколь многого бы уже не сделал, будет стараться в ответ на людское ожидание [сделать] еще больше ¹. Более того, как бы Вы не судили о тоне этого вот ответа, я предпочитаю просто признаться в содеянном, нежели лицемерно отпираться.

[5] Другой бы сказал: «Я никого тебе не предпочел, я никому не посылал никаких особых писем: тот, кого я, по-твоему, посчитал лучшим, вполне удовлетворившись фактом (forma) одного лишь письма, исчез для меня, к тому же то дело не имеет отношения к нынешнему: ты же, сетующий на невнимание к тебе, должно быть, просто утомился от трех листов [сущей] болтовни, которые вызвали в тебе тошноту, пока ты так долго проводил время за пустыми словами скучного чтения. Прибавь к этому, что уважение к твоему почтению и твоим заслугам проявлено также в том, что, возможно, ты не заметил, [а именно], что имя (titulus) твое стоит первым в книге (libro), словно бы ты [первый] среди других предстоятелей ². Имя же того [человека] звучит лишь однажды и то в письме, подписанном (adscripta pagina) ³ ему самому; твоим же [именем] помимо [писем], отправленных тебе, часто озарены и другие [послания].

[6] Прибавь к этому то, что, если по каким-то причинам тебе что-то нравится [в моем труде], ты читаешь это по моему почину, тот же [если и прочтет] когда-нибудь, то по твоей милости: [26] он, понапрасну снедаемый завистью к моему незначительному подарку [тебе], не имел еще случая, как я подозреваю, прочитать [мою книгу], в то время как ты давно уже обрел возможность снять копию (copiam transferendi). Я утверждаю, что он решит, будто пергаменты написаны не мной (autholographas membranas), даже если все-таки получил экземпляр (exemplar), который ты бегло просмотрел; в самом деле, в тех [письмах], которые ты разобрал (tractaveris) ⁴, нельзя будет найти какой бы то ни было недостаток в строе речи ⁵ или обилие варваризмов ⁶. Наконец, очевидно, ведь, что тебе передано (transmissa) [полное] право распоряжаться [книгой], пользование которой передано (transmissus) [тебе] без какого-либо ограничения времени, и ты можешь пользоваться вышеупомянутой книжицей (libello) настолько долго, что можешь заточить ее не столько в своем шкафчике (zothecula) ⁷, сколько в своей памяти». [27]

[7] Возможно, кто-то другой [привел бы тебе] эти и многие, подобные им, [доводы]. Я же все это опускаю и предпочитаю просить прощение, нежели отвергать обвинение, даже если я его, по-видимому, заслуживаю. Сейчас я не оправдываю небрежности даже настоящего письма, во-первых, потому что я [просто] не в состоянии писать более утонченно, даже если бы и хотел; во-вторых, потому, что по составлению литературной работы (libellari opere) душа жаждет, наконец, празднества и уже отказывается облагораживать то, что не намерена публиковать ⁸. [8] Но все же, — хотя я изрядно и вполне справедливо уступаю тебе во всем (ибо кто может быть равен тебе!), потому что ты в ином роде добродетелей ⁹, сколько бы тебя не сравнивать (collatus), уже десять пятилетий должен быть поставлен выше (antelatus) не только современных, но и древних священнослужителей, — я хочу, чтобы ты знал, сколько бы ты не сотрясал звезды сетованиями и сколько бы не призывал прах предков ¹⁰ в свидетели того, что я преступил дружбу ¹¹, все же, если необходимо бороться за взаимную любовь (amore), я не намерен уступать тебе; ибо быть побежденным в прочих делах постыдно, а уж в любви (dilectione) — и подавно. Хочешь ты того, или нет, но это мой прямой ответ на все твои упреки, которые, несомненно, стоят выше, чем медовая сладость лести. [9] Смотри, ты получил письмо, порой весьма многословное, как ты просил. Впрочем, все [мои письма], если какие-то [из них] все еще хранятся [28] где-нибудь, многословны. Ибо кого ты сам не побуждаешь говорить свободно? Ты, который так открываешь дарования всех писателей (я молчу о себе), хотя они и стремятся всячески остаться сокрытыми, как обыкновенно солнечный луч (radius Solaris) посредством впитывающих атомов (per atomos bibulas) выводит наружу воду, сокрытую в недрах земли? Сила этого света не только пронизывает тонкий песок и рыхлую землю, но и, если жила (vena) богатых источников скрыта под массой каменной скалы, потаенные воды ¹² открывает природа небесных тайн, превосходящая силой [природу горы]. Точно так же, если ты, святой муж, прознаешь про тех, кто истово занимаются [словесностью], но либо кротки, либо застенчивы, либо прячутся в потаенном убежище от праздной молвы, блеск твоего красноречия, придав им уверенности в искусной беседе, выводит их на свет (publicat).

Комментарии

1. По всей видимости, Сидоний говорит о т.н. recitationes — древнеримском обычае публичного чтения сочинений перед их выпуском в свет. Эта традиция возникла во времена ранней Римской империи и в последствии превратилась в обязательную практику для любого римского литератора (Recitationes // Реальный словарь классических древностей по Любкеру. СПб, 1885. С. 1146).

2. В оригинале — antistitum ceterorum cathedris.

3. Adscripta pagina — имеется в виду письмо с подписанным титулом адресату по аналогии: Sidonius domino papae Lupo salutem.

4. Данная фраза дает основания предположить, что, помимо простого прочтения, Луп должен был совершить литературную обработку текста (перед его окончательной публикацией?).

5. В оригинале — distinctionum raritas, букв. «редкость разделения [в строе речи]». Возможно, Сидоний имеет в виду гармоничное деление текста на параграфы, абзацы и/или предложения (т.е. следование нормам латинского синтаксиса). Деление текста на параграфы, а также применение знаков препинания (знаки законченного высказывания, паузы в предложении и т.д.) было уже известно и для античных текстов, несмотря на т.н. scriptura continua (Ирмшер Й., Йоне Р. Пунктуация // Словарь Античности. М., 1989. С. 471).

6. Сидоний, вероятно, хочет сказать, что Луп до такой степени блестяще облагородит его письма, что тот человек, прочитав, не поверит, что он (Сидоний) был автором этого произведения.

7. Шкафа в том виде, каком он известен нам, Античность не знала. Были два варианта шкафа: 1) ларь в виде прямоугольного ящика с дверцами и 2) углубление в стене, приспособленное для хранения различных предметов (Ирмшер Й., Йоне Р. Шкаф // Словарь Античности. М., 1989. С. 640). Скорее всего под zothecula мы должны понимать именно второй вариант - комнату или помещение. Вероятно, Сидоний заимствовал это греческое по происхождению слово, как и многие другие грецизмы, из текстов Плиния Младшего (Plin. Junior. Ep. II. 17.21; V.6.38). Употребление Сидонием грецизмов, как правило, было намеренным и имело целью показать высокий уровень образованности автора и его адресата (См.: Захарова Е. А. Роль греческих слов в тексте писем Сидония Аполлинария // Philologia classica. Вып. 9. СПб., 2014. С. 248-262).

8. Говоря libellare opus, Сидоний, на самом деле, имеет в виду настоящее письмо. Оно войдет только в последнюю IX книгу писем.

9. Вероятно, Сидоний хочет провести противопоставление литературного мастерства и образованности с одной стороны, и церковного служения — с другой.

10. В оригинале — maiorum cineres favillasque, букв. «прах и пепел предков».

11. В оригинале — in testimonium laesae caritatis, букв. «в свидетели попранной любви».

12. В оригинале — arcanum liquentis elementi, букв. «тайну жидкого элемента».

13. В оригинале (по изданию в MGH) — Sed quorsum quam moris est? В этом месте в рукописях разночтения, вполне вероятно, что протограф в этом месте содержал лакуну. Так, наиболее ранние манускрипты семейств M (X в.), С (X-XI вв.) и P (X-XI вв.) содержат вариант «Sed quorsum quam moris est?»: «Но зачем [говорить более (?)], нежели принято?» Однако в рукописях семейства F (XII в.) встречается несколько иной вариант «Quorsum quod morarum est» и «Quorsum qd moraru est»: «Зачем промедления?» У. Б. Андерсон, следуя за рукописями семей MCP, предлагает прочтение «Sed quorsum <plusculum> quam moris est?»: «Зачем продолжать/говорить более чем обычно?» Э. Г. Уормингтон, учитывая оба прочтения, в свою очередь выдвигает следующие возможные варианты изначального написания: «Quorsum? Quam moris est!» (MCP): «Зачем это? Это так обыкновенно [для меня]!»; и: «Quorsum? Quam morae est!» (F): «Зачем? Это так медлительно!» (См.: Gai Sollii Apollinaris Sidonii Epistulae et Carmina / Rec. Chr. Luetjohann // MGH AA Bd. 8. Berlin, 1887. S. 161; Anderson W. B., Warmington E. H. Sidonius. Poemes and Letters / Transl. by W. B. Anderson. Vol. 2. London, Cambridge, Mass., etc. 1965. P. 558-559; 617). Мы же в данном отрывке последуем за более традиционным вариантом прочтения.

Текст воспроизведен по изданию: Сидоний Аполлинарий. Письмо IX. 11 // CURSOR MUNDI: человек Античности, Средневековья и Возрождения, Вып. VIII. Иваново. ИвГУ. 2016

© текст - Манукян Э. М. 2016
© сетевая версия - Тhietmar. 2022
© OCR - Николаева Е. В. 2022
© дизайн - Войтехович А. 2001 
© Cursor mundi. 2016

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info