ИБН ИЙАС

КНИГА ИСТОРИИ ЕГИПТА

В субботу, 16-го, пришло известие о великой катастрофе, которая охватила всю страну. После долгого отсутствие известий о султане и его армии одному из главных эмиров скороход принёс письмо от эмира Аллана Суб-Давадара, где говорилось, что султан то верил, то не верил в Селим Шаха Ибн Османа, пока, наконец, не прибыл Могол-бей Давадар Сиккин — в плачевном состоянии, на жалкой зелёной лошади, в старом грязном панцире и заплесневелой шапке без перьев. У него отняли лошадей, багаж и одежду. Он принес новость о том, что Ибн Осман ¹ отказался заключить мир, сказав ему: «Скажи своему господину, что мы можем встретиться на Мардж Дабик (Merj Dabek) ²». Он также сказал, что Ибн Осман заковал его в кандалы, хотел сбрить бороду и три раза отправлял на повешение, но некоторые из его министров попросили за него. Он заставлял его носить конский навоз в корзине на голове и подвергал его оскорблениям и унижениям.

Когда султан услышал это, он понял всю серьезность ссоры между ним и Ибн Османом. Говорят, что султан тогда дал Могол-бею тысячу динаров, коней и одежду в возмещение его убытков.

[БИТВА ПРИ МАРДЖ-ДАБИКЕ 24 АВГУСТА 1516 ГОДА]

Среди других известий рассказывают, что во вторник, 20-го числа месяца Реджеб (19 августа) султан покинул майдан Алеппо, сопровождаемый эмиром правоверных аль-Мутаваккилем аль-Аллахом и четырьмя судьями. Наместники Дамаска и Алеппо и ряд других выступили ранее с авангардом. Перед ними шли барабанщики, флейтисты и стрелки, так что весь Алеппо огласился шумом и волнением.

После отъезда из Алеппо султан отправился в Хайлан и остановился там; утром 21-го он покинул Джилан, отправился в Мардж-Дабик и оставался там до 25-го числа. Последний был днем непрерывных неудач. Султан был [неприятно] удивлен внезапным появлением отряда войск шаха Селима Ибн Османа. Утром султан прочитал молитву, они сели на коней и отправились в Загзагин и Телль аль-Фар, где находится предполагаемая могила Пророка Дауда.

Там он оседлал своего коня и в легком тюрбане и плаще, неся на плече топор, лично устроил смотр армии. На правом фланге под знаменем халифа находился эмир Файфул, тоже в легком тюрбане, плаще и с топором на плече, как у султана. Знать, стоявшая вокруг султана, имела при себе помещённые на голове и на теле сорок копий Корана в желтых шелковых футлярах; одна из этих копий была написана рукой имама Османа ибн Аффана. Вокруг него также была группа дервишей со знамёнами, среди которых был преемник основателя суфийской секты сейида Ахмеда аль-Бедави. Были также главы секты кадирийе с их зелеными знаменами, преемник сейида Ахмеда ар-Рифаи с собственными знаменами и шейх Афиф аль-Дин, служитель мечети сейида Нефиса с черными знаменами. Рядом с халифом был юный Касим-бей ибн Ахмед-бей ибн Осман, о котором уже упоминалось; по одним сведениям, у него над головой был желтый, по другим — красный шелковый флаг. Королевский красный штандарт несли примерно в 20 ярдах позади султана, и под ним шли старшины мамлюков Сунбул аль-Османи, четыре судьи и эмир Тамр аз-Зардкаш, один из главных эмиров. На правом фланге войск находился эмир Си Бай, наместник Дамаска, а на левом фланге Хайр-бей, наместник Алеппо.

Первыми, кто завязали битву, по мнению некоторых авторов, были атабек Судун аль-Аджеми с наместником Дамаска Маликом аль-Омара Си Баем и мамлюками Каранисы ³, а не с [недавно] привезёнными мамлюками. Вместе с некоторыми наместниками они отчаянно сражались и обратили в бегство войска Ибн Османа, нанеся им страшные потери и захватив семь штандартов, пушки на лафетах и ??мушкеты.

В результате Ибн Осман уже подумывал об отступлении или капитуляции, поскольку более десяти тысяч его людей были убиты. Сначала победу одержала египетская армия; если бы это так продолжалось! Но до мамлюков Каранисы дошли слухи, что султан приказал мамлюкам [Джилбан] вообще не вступать в бой и позволить мамлюкам Каранисы сражаться в одиночку. Это ослабило их пыл. Тем временем пал атабек Судун, а также наместник Дамаска Малик аль-Омара Си Бай, и большая часть правого фланга потерпела поражение. За этим последовали бегство наместника Алеппо Хайр-бея и разгром левого фланга. Эмир Кансух ибн Султан Черкес взят в плен, а некоторые говорили, что убит. Мало того, Хайр-бей, как говорили, тайно был в союзе с Ибн Османом против аль-Гури, и позднее это известие подтвердилось. Он был первым, кто заранее облетел войска и объявил о поражении. Но это поражение египетские войска потерпели по воле Провидения и во исполнение Его указов.

Султан, оставшийся под знаменем с небольшим числом мамлюков, начал взывать: «О, воины, настало время проявить себя как мужчины, пора показать свою доблесть». Но никто его не слушал, воины стали покидать его, и он велел факирам молиться Богу о победе, «а пока, — сказал он, — нужны ваши молитвы». Но помощи и поддержки не было. Сердце султана стало как раскаленный уголь, который нельзя потушить. День тоже был ужасно жаркий, и поднялась такая пыль между противостоящих армий, что они едва могли видеть друг друга. Гнев Божий обратился против египетских войск. Их руки были будто скованы, чтобы они не могли сражаться, а их зрение подводило их.

Я написал об этой битве такие стихи:
Когда наш султан со своим войском пришёл
На поле Мардж Дабик и там врага нашёл,
Он воскликнул: «Здесь кто-нибудь есть,
Кто поможет врага одолеть?».
А язык событий ⁴ отвечал:
«Ты сам на себя беду призвал
И приблизил час своего конца».
И тогда ужас поразил сердца
Приезжих мамлюков. Они кричали:
«Куда нам спрятаться?» — и прочь бежали.
Грязь их ума сделала свои дела
И к их уничтожению привела.

Когда смятение и ужас усилились, эмир Тамр аз-Зардкаш, опасаясь за сохранность знамени султана, опустил его, сложил и спрятал. Затем он подошел к султану и сказал ему: «Наш повелитель и господин, люди Ибн Османа напали на нас, спасай себя и возвращайся в Алеппо». Когда султан осознал это, его хватил удар, который затронул одну сторону и заставил его челюсть отвиснуть. Он попросил воды, ему принесли в золотой чаше, из которой он немного выпил. Затем, намереваясь бежать, развернул коня, проехал несколько шагов, постоял мгновение, упал с коня и умер от шока из-за своего поражения. Говорили, что у него лопнул желчный пузырь и из горла потекла красная кровь.

Когда стало известно о его смерти, войска Ибн Османа выступили против людей, окружавших султана; они убили эмира Бейбарса, одного из командиров, и некоторых телохранителей и слуг султана. Что касается султана, то его тело не было найдено среди мертвых, и неизвестно, что с ним стало. Это выглядело так, как если бы земля [разверзлась и] поглотила его.

Подводя итог, можно сказать, что султан Кансух аль-Гури был лучшим из черкесских султанов, несмотря на [то, что иногда он избирал] кривые пути. Ни один последующий правитель не поступал так, как он, не обладал его высокими амбициями и решительностью. Он был очень способным императором и яркой фигурой на царских театрализованных представлениях.

О ПРАВЛЕНИИ АШРАФА АБУ АЛЬ-НАСР ТУМАН БАЯ

Этот султан был 47-м из тюркских королей и их сыновей в Египте, и 21-м из черкесских царей и их сыновей. Первоначально он был одним из рабов Ашрафа Кайт Бая и был куплен султаном Кансух аль-Гури, защиты которого он искал на основании родства ⁵. Купив его, султан потом подарил его Кайт Баю, и по этой причине его звали Туман Бай «Мин» Кансух. Он стал одним из его мамлюков Китаби ⁶ и сохранил этот положение до вступления на престол Малика Насир Мухаммеда ибн Кайт Бая ⁷, который дал ему лошадей, форму и мальчиков-рабов. Он стал одним из лиц, продвигаемых ан-Насиром. Какое-то время он был пажом, потом одним из членов личной свиты, оставаясь в этой должности до вступления на престол своего родственника Кансуха аль-Гури. Это дало ему звание декуриона ⁸, которое он сохранял до 910 года хиджры (1505). А когда сын султана умер, султан даровал ему эмират Таблханы и сделал его хранителем покоев вместо умершего сына. На этом посту он оставался до 913 года хиджры (1508), но когда во время путешествия в Джебель-Набулус умер давадар ⁹ эмир Аздамар ибн Али Бай, султан дал ему почетную одежду и сделал его давадаром вместо покойного эмира. Он занимал эту должность до тех пор, пока султан не отправился в поход против Ибн Османа. Во время отсутствия султана он стал наместником.

Он очень хорошо управлял в это время; люди были довольны, и оставшиеся в Египте войска повиновались ему. Он совмещал должности главного давадара, гофмейстера, главного инспектора и вице-короля ¹⁰. Каждый понедельник и четверг он выезжал к Матарийе, проезжая через Каир после въезда в него через Баб ан-Наср. Перед ним шествовал большой отряд солдат и главных эмиров, скороходов и рабов, извергавших пламя с помощью [особых] инструментов, так что, когда он проходил, в Каире поднялось большое волнение. Он также открыл плотину в отсутствие султана, что отмечалось как государственный праздник.

По возвращении эмиров в Каир они единогласно избрали султаном давадара Туман Бая. Но он упорно отказывался, приводя множество оправданий: денег в казне нет, поэтому он не может ничего потратить на армию; Ибн Осман стал хозяином Сирии и уже идёт на Египет, а эмиры не соглашаются отправиться в новый поход. И Туман-бай говорил, что, если он станет султаном, его предадут, низложат и заточат в пограничном городе в Александрии, и он лишь ненадолго удержится на троне. Затем последовали принесение присяги на верность эмирам и принятие власти Туман-баем. В пятницу, 14-го числа рамадана этого года (21 сентября), после совершения утренней молитвы давадар в сопровождении главных эмиров и людей с лампами и факелами подъехал к Баб-ас-Силсила и расположился там. Он вышел из своего дома на дороге Бабашак у ворот Салиба, одетый в легкий тюрбан и белый плащ. Сопровождавшие его эмиры были одеты так же и, когда он проходил, его приветствовали словами, благословляющими его, и женскими аплодисментами из окон.

По прибытии в Баб ас-Силсила он послал за эмиром правоверных Якубом, отцом эмира правоверных аль-Мутеваккиля ¹¹. Тот прибыл в сопровождении Сейида Харуна, сына халифа Мухаммеда аль-Мутеваккиля и их двоюродных братьев, детей Халила. Вместе с некоторыми представителями судей из Каира там присутствовали и другие.

Когда все собрались, включая главного эмира и других [эмиров] высокого или низкого ранга и войска, эмир Файтфул Якуб присягнул ¹² от имени своего сына Мохаммед аль-Мутеваккиля [и заявил], что будет представлять халифа во всех вопросах, касающихся либо его, либо халифата. Подтверждение этому он прислал через ад-Дин ибн Вахиша, кади Шемса. Это сочли правильным. Ходили слухи, что халифат будет дарован одному из сыновей Сейида Халила, так как находящийся в плену у османов халиф аль-Мутеваккиль аль-Аллах и его отец Якуб [якобы] отреклись от халифата. Но когда этот документ с полномочиями от его сына подготовили, люди были довольны. На церемонии присяги на верность не присутствовали многие бывшие пленниками в руках Ибн Османа.

На этой церемонии не было ни одного из уважаемых депутатов Шафиев ¹³, кроме Шерефи Яхья ибн Бурдини. Присягу султану от имени халифа приносил эмир аль-Муминин Якуб, а свидетельствовали Шерефи Яхья Ибн Бурдини и заместители судей, представлявших Мухаммеда аль-Мутеваккиля. На закрытии церемонии присутствовал и главный ханефи — судья Мухаммед ибн Шахна.

Как только состоялась присяга, султану принесли царские знаки отличия: черный плащ, черный тюрбан и меч бедуина. Обряд был полностью выполнен; он принял титул аль-Малик аль-Ашраф, как и его родственник аль-Гури. Затем был выведен его конь — без попоны и без позолоченного седла. В оружейных для него не смогли найти золотой драпировки. Предшествуемый халифом, со ступеней Харрака султан съехал в ворота Силсилах и через тайную дверь ушел в Большой дворец, где занял свое место на императорском троне. Затем эмиры поцеловали перед ним землю. Из цитадели разнеслись радостные вести, его имя было провозглашено в Каире, за него возносились молитвы, и не было никого, кто не был бы рад его воцарению. Будучи кротким, он был любим народом, а будучи свободен от гордыни, никому не желал зла. После принесения присяги султан наградил эмира аль-Муминина почетной мантией и направился в свой дворец посреди грандиозного шествия.

Так закончилось правление аль-Гури. Хвала Тому, чьё Царство никогда не ослабевает. Остаётся процитировать слова Мухаммеда ибн Кансуха:

«Аль-Гури отправился к Господу по предопределению Аллаха, которому принадлежат царства, и который предназначает их тем из своих слуг, которым пожелает».

Во время молитвы в ту пятницу султан вышел на молитву, и его имя было упомянуто в хутбе Шерефи Яхья ибн Бурдини, а также и в следующие пятницы.

Кроме того, в этот день проповедники упоминали султана в своих проповедях с кафедр в мечетях Каира, [тогда как] в предшествующие пятницы имя султана не упоминалось и молитвы за него не возносились, а только за халифа.

В тот же день султан арестовал Кансу аль-Ашрафи, губернатора цитадели Алеппо, которая без сопротивления сдалась Ибн Осману. Когда этого Кансу доставили под конвоем, султан выразил ему свое неудовольствие и приказал заключить его в башню цитадели до тех пор, пока его пожелания относительно него не станут известны.

В субботу 15-го рамадана (22 сентября) прибыло несколько эмиров, которые оставались в Дамаске после того, как войска ушли. Среди них были эмир Джан Бирди аль-Газали, губернатор Хамы, который стремился стать губернатором Дамаска; эмир Судун Давадар, начальник гвардейского корпуса; эмир Кансух Курт, один из главных эмиров, прибывший больным. По прибытии они узнали, что трон унаследовал [главный] давадар [Туман Бай]. Это оскорбило давадара Судуна, который во время своего отсутствия в Сирии рассчитывал сам стать султаном. Однако его желание не осуществилось.

[БИТВА ПРИ БЕЙСАНЕ 21-25 ДЕКАБРЯ 1516 ГОДА]

Тогда султан объявил, что следующая выплата жалованья состоится в среду, 23-го числа (17 декабря); он сидел на возвышении в своём дворе, и войска подошли, чтобы принять его (жалованье). Каждый мамлюк получал по тридцать динаров и зарплату за три месяца, до двадцати динаров; но они бросили их перед ним и сказали: «Мы не начнем, пока не получим по сто динаров каждый; к тому же у нас нет ни лошадей, ни одежды, ни снаряжения, ни оружия». Разгневанные, они покинули цитадель. Султан, крайне недовольный, сошёл с помоста. Он сказал: «Я не могу заплатить по сто динаров каждому мамлюку, ибо государственная казна пуста. Но раз они недовольны, то могут выбрать султаном, кого хотят, а я отправлюсь в Мекку или куда-нибудь еще». Итак, в тот день были беспорядки. Сообщалось, что некоторые мамлюки говорили султану: «Если ты султан, то ты должен следовать обычаю прежних султанов. Может быть, на тебе проклятие Аллаха. Если ты уйдёшь в отставку, другой придет тебе на смену». Султан им сказал: «Вы получили по тридцать динаров от султана аль-Гури, и тогда вы не воевали, а бросили его и оставили умирать». Воины в гневе ушли, а некоторые говорили, что они ссорились между собой. В тот же день султан приказал всем эмирам прийти рано на следующий день для заключительного парада, а затем собрание было распущено.

В четверг, 24-го, султан снова занял свое место на возвышении, и собрались все эмиры и войска. Присутствовал и сейид Мухаммед ибн ас-Султан аль-Гури. Султан сказал: «Вот сын вашего господина, спросите его, оставил ли его отец какие-либо деньги в казне - он скажет вам. Если вы хотите сделать его султаном, я буду первым, кто поцелует перед ним землю». На это приезжие мамлюки ¹⁴ ответили: «Мы пойдем бесплатно, чтобы отомстить за нашего господина». Но мамлюки Каранисы сказали: «Мы не пойдем в поход, пока не получим по сто и ещё по тридцать динаров, как те, кто отправился в предыдущий поход». Потом собравшиеся разошлись, многие еще роптали, и много было безответственных разговоров в тот день. Говорят, что эмиры сказали султану: «Поступай так, как делали аль-Ашраф Кайт Бай и аль-Гури; они брали деньги с благотворительных фондов, пожертвований и с держателей феодальных владений, и таким образом платили армии, чтобы не допустить врага в Египет». Но султан не одобрил. «Во время моего правления, - сказал он, - я никогда не допущу несправедливости». Люди, благословившие его, это с благодарностью признали. Он был бы в своем праве, и они извинили бы его, если бы он так поступил, так как целью было не допустить в страну врагов. Таким образом он мог бы пополнить свою казну. Но Бог расположил его творить добро, и в будущем он пожнет за это свою награду.

В тот же день султан послал сказать сторонникам Муайеда и Мансура, а также эмирам, находившимся в Египте, чтобы они подготовились и выступали в поход. Любой человек, который не пошел, должен был предоставить замену. Говорили, что некоторым из чиновников, слуг и евнухов поручили предоставить в помощь султану значительную сумму денег. Он тотчас выставил на продажу одежду, оружие, провизию, шерстяные ткани, шубы из Баальбека, соболя, меха и другие вещи. Чтобы иметь возможность производить выплаты, он также взял немного денег у сына султана аль-Гури.

Сообщалось, что султан отправил часть своих придворных к атабеку Кит аль-Иалиби, чтобы сопроводить его из крепости Александрии до Дамиетты. Также он отправил свои султанские наставления Захиру Кансуху: жить во дворце аль-Малика аль-Муайеда в Александрии, совершать с народом пятничные молитвы в мечети и совершать прогулки в сторону Александрийских садов.

В пятницу, 25-го, один из главных эмиров Клиаир Бей - архитектор с эмиром Эзбеком-стрелком отправились на обычное военное шествие. В субботу, 26-го (20 декабря), войска вышли на смотр, но ни один из главных эмиров на парад не явился, а султан спрятался в Дахише. После этого бесполезного предприятия войска вернулись в свои дома. В тот же день султан издал указ, запрещающий все народные беспорядки. Ни один еврей или христианин не смеет продавать вино, пиво или гашиш под страхом немедленного повешения. Но на этот приказ никто не обратил внимания, и дела шли, как прежде.

В четверг, 1 числа (25 декабря), вновь назначенные судьи ездили поздравлять султана с [наступлением] нового месяца, а затем вернулись в свои дома. Султан сообщил войскам, что зарплата будет выдана в субботу, 3 числа. Он согласился заплатить каждому мамлюку по пятьдесят динаров и выдать пособие в размере пятимесячной задолженности по мясному пайку и фуражу, что доставило им удовлетворение. Около десятка придворных султан назначил эмирами десятков, среди них был Хайр-бей аль-Баджмакдар, один из лучших мамлюков Ашрафа Кайт Бая. Говорили, что дервишам в монастырях и святилищах в Карафахе и в других местах султан раздал тысячу динаров. Далее он дал каждому монастырю по пять ардеббов пшеницы, желая, чтобы они молились о победе и уничтожении врага. Он также заставил читать хатм Корана ¹⁵ в святынях, в том числе имама аш-Шафии, имама ал-Лайса и других.

Султан также призвал потомков султанов, эмиров и других должностных лиц исполнительной власти произвести досрочную выплату сумм, выделенных им на содержание войск. Я уже говорил, что султан взял крупную сумму у сына султана аль-Гури. Перед своим отъездом в Сирию аль-Гури назначил своему сыну сумму в сто тысяч динаров; по крайней мере, так говорили.

В субботу (27 декабря), войска подошли к цитадели получать жалованье в соответствии с приказом султана. В тот же день пришли плохие новости, что войска, которые отправились в Газу, потерпели поражение в воскресенье, 24-го числа Зуль-Каада ¹⁶. Как ни странно, предыдущее поражение тоже произошло в воскресенье, 25-го числа месяца реджеба ¹⁷ с разницей в двух датах лишь в один день, [что было] замечательным совпадением.

Вкратце произошло следующее. Джан Берды аль-Газали отправился в поход на несколько дней раньше войск, которые очень медленно следовали за ним отдельными группами. Видя задержку с их присоединением, аль-Газали собрал группу арабов и с корпусом султанских мамлюков двинулся в Газу совместно с одним из главных эмиров Эрзамаком аль-Нашифом, назначенным губернатором Хамы, и губернатором Газы Долат Баем, первоначально одним из мамлюков аль-Гури. Следуя по главной дороге, они наткнулись на отряд Ибн Османа, и у аш-Шериат близ Бейсана завязался ожесточенный бой. Османскими войсками командовал Синан-паша, в подчинении у которого были эмиры и большой отряд турецких войск, а войско Джан Берды было невелико. Между ними завязалась ужаснейшая схватка, от которой седели волосы. Войско Джан Берды потерпело поражение. Среди убитых было много эмиров. Эмир Джан Берды аль-Газали и Амир Эрзамак аль-Нашиф были ранены, многие царские мамлюки и слуги были убиты, а их головы были отрублены мечами.

Говорят, что эта новость пришла от главного камергера аль-Амира Такт Бая. Это было сразу после того, как он отбыл, чтобы принять участие в походе, и ждал в Салихийе. Туда пришли некоторые из царских мамлюков и доложили о случившемся. Поэтому он послал рассказать султану об ужасном происшествии.

Ему сказали, что после боя люди Ибн Османа овладели имуществом аль-Газали и Эрзамак ан-Нашифа, и что у них не осталось ни вещей, ни оружия, ни коней, ни верблюдов. Эта вторая победа придала новые силы османским войскам. Из египтян спасся лишь тот, кому суждено было продлить жизнь. Говорили, что первыми [турецкую] армию заметили мамлюки аль-Гури и сразу бежали, что и привело к этому второму поражению.

В воскресенье 18-го (13 января) султан получил плохие новости о том, что Ибн Осман со своей армией покинул Сирию и идёт в поход на Египет. Говорили, что свои силы он разделил надвое и послал одну армию по главному пути, а другую через пустыню.

Получив это известие, султан собрал эмиров и устроил военный совет. Он сообщил, что отправляется в Риданийе (Raidaniyyeh) и останется там. Войска будут разделены на две части, одна из которых пойдет в направлении Аджруда, а другая к тому месту, откуда прибыл гонец. Эмиры решили, что воины должны будут выступить в начале нового года ¹⁸. Однако когда им сообщили эту плохую новость, среди них воцарилось смятение, и султан приказал им быстро разбить палатки в Риданийе и быть начеку, так как Ибн Осман достиг Газы. Говорили, что он отправился в Иерусалим, а затем со своими войсками намерен двинуться на Египет. Одни говорили одно, другие другое, чтобы люди растерялись и не знали, куда им идти, пока эта беда не закончится. Султан приказал инспектору войск объехать всех эмиров и уговорить их, чтобы они в тот же день отправили свои палатки в Риданийе - и это было сделано. Султан также издал воззвание ко всем магрибинцам ¹⁹ в Египте и Каире, чтобы на следующий день они пришли.

В понедельник, 19-го (14 января) султан занял свое место на возвышении во дворе. Подошло множество магрибинцев, но по прибытии их в цитадель султан не вышел им навстречу, а послал к ним «одноглазого» эмира Шад-бея, который сказал: «Султан повелевает вам отобрать тысячу ваших храбрейших людей для участия в походе». Тогда они послали к султану сказать: «Не в наших обычаях идти с войском; мы не должны сражаться с мусульманами, а лишь с франками». Этим они показали, что они на стороне Ибн Османа.

Султан был раздражен их ответом и велел передать им, что, если они не пойдут воевать с пришельцами, мамлюки перебьют всех магрибинцев в Египте до последнего человека. В это время пришло известие, что Ибн Осман послал письмо арабскому шейху Ахмеду ибн Бакару с предложением прощения, сказав: «Будь нашим [верным] подданным, прими наше прощение и жди нас в Смихийе с тысячей ардеббов ²⁰ ячменя». Говорили, что мятежник Абд аль-Даим Ахмед ибн Бакар оправился к Ибн Осману в Газу, и ходили бесконечные истории об османах.

В тот же понедельник султан велел на следующий день провести в Риданийе парад всех войск в полном снаряжении. Султан спустился на майдан, прочитал дневную молитву, затем поехал в Риданийе и остался там в лагере - впервые с момента его вступления на престол.

Во вторник 20-го числа войска с оружием в руках прошли султанский смотр.

В тот день главные эмиры вышли из Риданийе к эмирам, назначенным в поход. Говорят, что главный камергер Такт Бай был оправдан из-за плохого здоровья, но, скорее всего, он [тоже] пошел. Выступили и остальные главные эмиры, все эмиры Таблханы, десятники и египетские войска; [На месте] осталось совсем немного эмиров и солдат.

В этой экспедиции было задействовано больше войск, чем при аль-Гури, и этот султан проявил большую энергию при изготовлении повозок, ковке орудий, изготовлении мушкетов и подготовке большого числа мушкетеров. Во всем этом он проявил высокую целеустремленность, надеясь, что Аллах даст ему победу над Ибн Османом, ибо последний без повода напал на египетскую армию, а на каждого тирана найдется и место, и способ смерти.

Султан приказал, чтобы, когда через три дня они сразятся, большие слоны должны сопровождать войска [идущие] в бой. В день отъезда султан выехал из лагеря к Мастабе в Эйданийе - месту, где раздавали паек. Он сидел там, пока большое число вооружённых мужей не покрыло всю равнину. Там же собралось подавляющее большинство простых людей и даже женщин; за победу султана возносили молитвы. Это был памятный день. Когда султан посмотрел на войска, он не стал устраивать смотр, объявив, что войска всех рангов должны собраться на смотр в Салихийе, и что он не пойдет туда до тех пор, пока войска не будут собраны, а затем он вернется в цитадель. Последнее было верным решением.

В четверг, 24-го ²¹, султан все еще был в Риданийе. В тот день ушли остатки войска. Так как не было никаких оправданий для промедления, султан призвал их начинать как можно быстрее.

Когда султан покинул цитадель, он взял с собой одного из сыновей Ибн Османа, мальчика Касым-бея, о котором упоминалось. Султан дал ему особую одежду и украшения и приказал ему идти вместе с войсками и стоять в бою под королевским штандартом. Рассказывают, что Ибн Осман беспокоился об этом мальчике, а большинство его воинов относились к нему очень благожелательно и говорили, что, если Селим-шах потерпит поражение, у них не будет никого, кроме сына их господина, который станет его преемником.

В тот же день пришло сообщение, что правитель Родоса ²², султан отправил султану тысячу мушкетеров и несколько судов с порохом, что эти корабли вошли в порт Дамиетта, и что они были посланы правителем Родоса, чтобы помочь султану Египта против Ибн Османа. Но это были просто праздные слухи, не имевшие под собой оснований.

Когда султан выступил в Риданийе, говорили, что он отправится в Салихийе, чтобы встретиться с силами Ибн Османа, но эмиры помешали ему идти, сказав ему, что схватка между ними будет только в Риданийе ²³. Купцы стали вывозить свои товары из лавок на рынке в секретные места для безопасного хранения, но ни один из их товаров не уцелел. В этот день большинство людей из пригородов переехало в Каир и осталось там. Ради сохранности своих вещей зажиточные люди перевезли их в монастыри, в школы, на кладбища, а также в дома простых людей на пастбищах; но ничто из их имущества не спаслось [от рук османов], как будет видно позже.

В конце этого года умер Шихаби Ахмед ибн аль-Амир Аснбага ат-Тайяри; раньше он был начальником гвардии и принадлежал к фамильной знати. Он был почтенный и превосходный старшина и один из старейших жителей земли; ему было почти 90, когда он скончался.

В четверг, 22-го, пришло известие, что Ибн Осман покинул Газу и что его авангард достиг Ариша. Сообщалось, что султан приказал вырыть траншею от источника Аллана до Джебель-Ахмер (Красная Гора) и за полями Матарийе, а затем возвёл вдоль этой траншеи большие щиты. Вокруг них были расставлены пушки и деревянные повозки, сделанные в цитадели. Затем султан приказал инспектору рынков эмиру Мамаю ас-Сагиру приказать каирским лавочникам, торговцам, пекарям и мясникам, чтобы они принесли свои товары в лагерь у могилы аль-Адиля и устроили там рынок для войск. Султан также поручил вали объявить, что все отставшие воины должны выйти к Риданийе. И факелоносцы объявили в кварталах и на улицах, что царские мамлюки должны в этот день прибыть в лагерь или же их немедленно повесят у их собственных дверей. В тот день султан приказал объявлять об этом дважды, так как он узнал, что многие из царских мамлюков рано утром уходили в лагерь, чтобы султан мог их увидеть, и потом возвращались, чтобы провести ночь в своих домах. Султану это очень не понравилось, и он приказал им каждую ночь проводить в лагере.

В пятницу, 23-го, пришло известие, что авангард Ибн Османа подошел к Катийе, что сильно встревожило людей. В субботу, 21-го, султан инспектировал войска в лагере, и вся их масса выстроилась напоказ. Султан пообещал им, что если они будут храбро сражаться против армии Ибн Османа и победят их, он заплатит им по десять ашрафи и каждому даст по мечу и щиту. Он приказал главному конюшему эмиру Анс Баю добиться примирения между проблемами ас-Салибаха и городскими неурядицами. Сообщалось, что для защиты орудий, размещённых в Риданийе, султан в этот день приступил к возведению стены и сам носил камни вместе с рабочими. Когда солдаты увидели, что султан своими руками таскает камни, мамлюки тоже принялись за эту работу, чтобы помочь рабочим вырыть ров и возвести стену для защиты орудий. Затем пришло известие, что войска Ибн Османа достигли Бельбейса.

В воскресенье, 25-го, вернулся инспектор Шарки (Sharkieh) аль-Амир Кансух аль-Адили. Султан посылал его получить сведения о появившихся у Салихийе воинах Ибн Османа. Когда эмир Кансух достиг Салихийе, он увидел, что там была группа людей Ибн Османа. Он схватил двоих из них, обезглавил и принёс их головы султану. С ними был человек из Алеппо, слуга губернатора Хайр-бея, который интриговал против султана аль-Гури и присоединился к Ибн Осману. Он сообщил султану Туман-баю следующую информацию: «Губернатор Алеппо Хайр Бей идет против вас с Ибн Суваром, некоторыми эмирами Ибн Османа и авангардом из 8 000 его кавалеристов. Однако их кони истощены усталостью и голодом, а еды в войсках мало». У этого человека нашли и письма губернатора Алеппо Хайр-бея, [адресованные] главным эмирам Египта. Султан взял письма и велел заковать того человека в железо.

Сообщили, что командующий отрядом войск Ибн Османа, войдя в Бельбейс, объявил помилование и безопасность и пообещал, что ни жители, ни феллахи не будут подвергнуты жестокому обращению со стороны турецких солдат. Потом пришло известие, что войска Ибн Османа находятся в Икришахе.

Узнав об этом, султан очень хотел тут же выступить с войском и вступить с ними в бой, но ему помешали эмиры. Но было бы к лучшему, если бы он так и поступил, так как их лошади останавливались от усталости и голода, а большая часть войска Ибн Османа с тех пор, как они покинули Сирию, шла пешком и очень устала. Султан, вероятно, смог бы победить их, прежде чем они доберутся до Ханки (Khankah), найдут запасы фуража и питья и смогут отдохнуть. Однако эмиры не дали этого сделать, и туркам удалось войти в Ханку.

Тогда султан приказал своим людям провести эту ночь перед лагерем в седле и в полном вооружении, а спать только по очереди, опасаясь ночного нападения. Теперь среди черкесов преобладал сильный страх перед войском Ибн Османа. При подходе его войска к Ханке большинство жителей с семьями и имуществом ушло в Каир, опасаясь грабежа и резни со стороны турок. Затем арабы Салими стали хватать всех турок, ловили всех, кого только могли, обезглавливали их и приносили головы султану, который приказал повесить их на Баб ан-Наср и Баб Завила.

Султан с главными и подчиненными эмирами устроил в Риданийе смотр полностью снаряженным войскам; это сопровождалось барабанами и флейтами, и это был важный день. Затем султан с эмирами и всеми воинами отправился в Бирках аль-Хадж, [а когда] он вернулся в лагерь, [ему также] предшествовали факельщики, барабанщики и флейтисты.

Колонны войск растянулись от Джебель-эль-Ахмера до поля Матарийе, вся равнина была покрыта ими. Говорили, что султан, услышав, что Ибн Осман был в Бельбейсе, приказал, чтобы окрестные амбары, даже в Ханка, должны быть сожжены. Было сожжено великое множество соломы, отрубей, пшеницы, ячменя и бобов, чтобы они не достались воинам Ибн Османа, которые нуждались в них для себя и своих лошадей, и таким образом укрепились бы для битвы.

До конца этого года произошел следующий инцидент. Султан сидел в своем шатре, когда вошел туркмен с колчаном, в красной шапке и с шарфом на лице. С султаном было несколько человек из его свиты. При приближении к султану несколько евнухов, которые стояли рядом, толкнули его, и при прикосновении к телу нащупали пару грудей, сорвали одеяло, и увидели туркменскую женщину. Подозревая, что она пришла убивать его, султан, приказал её схватить. Тогда они обнаружили, что под одеждой у женщины была кольчуга и у неё был большой кинжал. Увидев это, приезжие мамлюки ударили её своими мечами. Они были уверены, что она намеревалась убить султана. После того, как она была убита, султан приказал подвесить ее на Баб ан-Наср.

Две головы султан послал Вали Давадару; одна принадлежала Ибрагиму аль-Самарканди, а другая - одному из эмиров Ибн Османа. Обе были подвешены над лавкой у ворот Завила.

Один из арабов составил заговор против Ибрагима Самарканди, который пришел с войсками Ибн Османа. Он развлекал его, и Самарканди провел с ним ночь. Ночью бедуин отрезал ему голову, а на рассвете отнёс её к султану Туман-баю и спросил его, что он даст тому, кто принесет ему голову Ибрагима аль- Самарканди. Султан сказал: «Тысячу динаров». Тогда он вынул голову из-под плаща и сказал: «Вот она». Убедившись в этом, султан заплатил ему обещанную тысячу динаров.

Ибрагим Самарканди был родом из Медины. Он путешествовал из Персии в Турцию и знал турецкий язык. Он отправился в Египет и стал одним из личных друзей султана аль-Гури. При последнем поражении он присоединился к Селим Шаху ибн Осману и стал человеком его свиты. Говорили, что это он предложил Ибн Осману, чтобы он овладел Египтом и истребил черкесов. Самарканди был великим тираном, выдвигавшим всевозможные обвинения против египетских сановников. И если бы он дожил до того, чтобы увидеть Ибн Османа во главе Египта, люди никогда не получили бы от него ничего хорошего. Но Аллах дал людям избавление от его злых путей.

В среду, 28-го, пришло известие, что авангард Ибн Османа находится в Бирках аль-Хадже, что ввергло каирских военных в великий ужас. Они закрыли Баб аль-Футух, Баб ан-Наср, Баб аль-Шарийе, Баб аль-Бахр, Баб аль-Кантара и другие городские ворота. Рынки в Каире были закрыты, мельницы остановлены, и хлеба и муки стало не хватать.

Как только султан получил подтверждение известия о том, что армия Ибн Османа прибыла в Бирках аль-Хадж, в лагере объявили тревогу. Там были все главные эмиры войска, эмиры Таблхана, десятники и Касим-бей ибн Осман. Все собранные силы, включая царских мамлюков и арабов, насчитывали до 20 000 всадников с примерно тридцатью знамёнами. Зазвучали барабаны и флейты, и султан Туман-бай лично расставил эмиров согласно их чинам и выстроил свои войска от Джебель-Ахмера к полям Матарийе. Были собраны огромные силы, и султан проявил высокое мужество. Если бы султан аль-Гури был жив, он не сделал бы и доли того, что сделал султан Туман Бай. Но Аллах не даровал ему победу над Ибн Османом. В тот день никакого сражения не произошло, ни одна из противоборствующих сил не вышла навстречу противнику. Лишь нескольким туркам отрубили головы и отправили повесить их на городских воротах.

В четверг, 29-го ²⁴, произошло грандиозное сражение, одного упоминания о котором достаточно, чтобы вселить ужас в сердца людей и смутить их рассудок.

Расположившись в Риданийе, султан Туман-бай укрепил лагерь пушками и ружьями, устроил линию щитов и деревянных укреплений и выкопал ров от Джебель-Ахмера до полей Матарийе. В тылу орудий он разместил около тысячи верблюжьих мешков с фуражом, а на вьючных седлах привязал белые и красные знамена, которые развевались на ветру. Он также велел пригнать волов, чтобы тянуть повозки. Он ожидал долгой битвы между собой и Ибн Османом или даже долгой осады; однако дело обстояло иначе. Войска Ибн Османа остановились на два дня у Бирках аль-Хаджа, но султан Туман-бай не решился выступить против них. А он должен бы был это сделать и дать им бой там, прежде чем они смогли попасть в Риданийе. Войска Ибн Османа подошли в четверг, его авангард достиг Джебель Ахмер. Османы пришли во множестве, как саранча, они превосходили [египтян] числом. Две армии встретились в предместье Риданийе и завязалась страшная битва, которую долго описывать - более великая битва, чем та, которая была при Мардж Дабике. Несметное количество турок было убито, в том числе бывший наставник Ибн Османа и его главный визирь Синан паша, а также множество его эмиров. Их тела разбросаны от источника Аллана до могилы эмира Ешбека, Давадара. Потом турки оправились, надвигаясь со всех сторон, подобно облакам. Они разделились на две части: одна наступала под Джебель-Алимером, а другая у лагеря в Риданийе. Шум стрельбы был оглушительным, а их атака была яростной. За короткое время пало несметное число египетских воинов, в том числе великое множество главных эмиров, среди которых был и Эзбек-стрелок. Атабек Судун, давадар, был тяжело ранен, некоторые говорят, что у него было сломано бедро, и что он спрятался там в поле. Давадар эмир Аллан также был ранен. За короткий промежуток времени, всего около часа, египетская армия была полностью разбита и отступила.

После этого Туман Бай продержался около восьмидесяти минут, сражаясь вместе с несколькими своими вооруженными рабами и мамлюками и нанеся большие потери людям Ибн Османа. В конце концов, когда турок стало для него слишком много, он обнаружил, что войска покинули его и, опасаясь пленения, сложил султанский штандарт, побежал и спрятался. Некоторые говорят, что он пошел к Таре. Это было третье поражение египетской армии.

Комментарии

1. Ибн Осман — «сын Османа». Так наш автор именует османского султана Селима I.

2. Город Дабик находится в Сирии в 40 км к северу от Алеппо. Мардж-Дабик — поле при Дабике.

3. Египетские мамлюки делились на мамлюков Каранисы, привезённых в Египет давным-давно, и мамлюков Джилбан, привезённых только в XV веке и состоявших в основном из черкесов.

4. В английском переводе: The tongue of events.

5. Историки считают, что Туман-Бай был племянником Кансуха аль-Гури.

6. Китаби — список. Таким образом, речь идёт о включении в список «официальных» мамлюков.

7. Малик Насир Мухаммед ибн Кайт Бай — султан Египта в 1496-1498 годах. Его первой женой была внучка Мехмеда II, дочь султана Джема.

8. Декурион (десятник) — офицер кавалерии.

9. Давадар — «носитель чернильницы», что-то вроде канцлера или секретаря.

10. Так истолковал арабские названия этих должностей автор английского перевода.

11. Последний аббасидский халиф Мухаммед аль-Мутаваккиль III (1508-1516 и 1517-1543) был сыном предшествующего халифа Якуба бин Абд аль-Азиза аль-Мутаваккиля, принявшего имя аль-Мустамсика (1497-1508 и 1516-1517). А позднее Мухаммед аль-Мутаваккиль официально передал османскому султану Селиму I титул халифа и его внешние атрибуты — меч и мантию пророка Мухаммеда.

12. Английский переводчик написал: produced an authority.

13. Шафии — в суннитском исламе одна из четырёх школ исламского права.  

14. Смотри примечание 3.

15. Хатм Корана - полное прочтение Корана. Так всегда делают во время Рамазана, ежедневно прочитывая определённое количество аятов.

16. 18 декабря или новому стилю 28 декабря. Однако это был четверг, а ближайшее воскресенье было 21 (30) декабря 1516 года. Битву при Бейсане традиционно датируют 25 декабря 1516 года, однако более вероятно, что она началась 21 декабря и с перерывами продолжалась несколько дней. 25 декабря турки оттеснили мамлюков в пустыню.

17. Имеется в виду битва при Мардж-Дабике 24 августа 1516 года.

18. 923 год хиджры начинался 23 января 1517 года (по старому стилю).

19. Магриб - средневековое название стран Северной Африки, расположенных к западу от Египта. Магрибинцы - жители этих стран, то есть не коренные египтяне и не мамлюки.

20. Ардебб - египетская мера сыпучих тел, равная 179 литрам или примерно 15 вёдрам.

21. Четверг был 22-м днём последнего месяца 922 года хиджры, а 24-м днём была суббота. Трудно сказать, кто здесь напутал: автор или английский переводчик.

22. Великий магистр ордена иоаннитов (1513-1521) Фабрицио дель Каррето.

23. Риданийе (ар-Райдания) - предместье Каира к северу от столицы.

24. 24 января. Некоторые египетские историки считают эту дату ошибочной и датируют битву при Риданийе 22 января 1517 года (по старому стилю).

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info