Из архивного материала на русском языке, найденного в бывшем Пекинском императорском дворце (ныне Бейпинский дворцовый музей) и содержащего в себе целый ряд рукописей, как подлинников, так и копий, в настоящем издании печатаются с переводом на китайский язык только те документы, которые сохранились в оригиналах. Это собранию двадцати трех писем или «листов», адресованных российскими учреждениями на имя китайских, за период времени с 1670 по 1757 год, представляют собой собрание случайное и неполное. Однако, несмотря на случайность и неполноту собрания, издаваемые документы, относящиеся к одному из наиболее ранних и интересных периодов китайско-русских дипломатических сношений, представляют собой несомненный интерес для лиц, изучающих историю этих сношений, как подлинный архивный материал.

При ознакомлении о издаваемыми документами интересно вспомнить в основных моментах историю дипломатических отношений между двумя странами того времени, когда данные «листы» писались.

Такими основными моментами можно считать следующие:

1582 г. — Решение Московского правительства послать в сибирские города к воеводам велеть обследовать реку Обь, а также проведать, «где Китайское государство и как богато, есть ли чего добиваться». Это было первой попыткой со стороны России получить точные сведения про Китай. (В. Бартольд. История изучения востока в Европе и России, изд. II. Ленинград, 1925, стр. 187.) [2]

1604 г. — Начало завоевания Россией киргизов и калмыков, плативших дань монгольским ханам.

1618 г. — Прибытие посланного из Сибири казака Ивана Петлина в Пекин. Согласно русским источникам, он вернулся в Россию с письмом от императора Ван-Ли, первым письмом из Китая, с выражением согласия на начало торговых сношений. Однако письмо это несколько десятков лет оставалось непрочтенным, т. к. в Москве не оказалось лиц, знавших китайский язык. Некоторые исследователи сомневаются в подлинности этого письма. (а) Х. Трусевич. Посольские и торговые сношения России с Китаем. Москва, 1882, стр. 6. б) ***.)

1621 г. — Наступление калмыков на русские области в Западной Сибири, послужившее толчком, побудившим русское правительство путем установления договорных отношений о соседями защитить свои сибирские владения. К этому времени относится начало посольских отношении между Россией и Чжунгарией, тогда еще самостоятельной.

1630 г. — Начало столкновений русских с бурятами, закончившихся окончательный покорением последних в 1654 г.

1632-1635 г. Подчинение русскими тунгусов. [3]

1643-1645 г. Походы Пояркова в Даурию и на Амур вплоть до устья этой реки. Русские доходят до Тихого океана. Начало непосредственных столкновений между Россией и Китаем из-за Амурских областей.

1654 г. — Прибытие первого русского посольства Байкова в Пекин для мирного урегулирования пограничных вопросов и для создания постоянных торговых связей с Китаем. Посольство результатов не имело.

1658 г. — Прибытие русского посольства Аблина и Перфильева в Пекин. Китайский император подарки из России принял, послал в свою очередь подарки царю и ответил «листом». Политических результатов посольство не имело.

1675 г. — Прибытие русского посольства Спафария в Пекин, основными задачами которого также были: урегулирование пограничных вопросов и создание постоянных торговых связей с Китаем. Спафарий был принят императором Кан-Си. В ответ на вопросы, возбуженные Спафарием, со стороны Китая был предъявлен также ряд требований. Посольство результатов не имело.

1685 г. — Взятие Албазина китайским войском.

1689 г. — Заключение Нерчинского договора, первого договора между Китаем и Россией. Главные пункты договора: устанавливается граница между двумя государствами [по рекам Горбице и Аргуни]; [4] прежние ссоры предать забвению, а будущих перебежчиков выдавать; подданные двух стран покупают друг у друга свободно.

1692 г. — Прибытие в Пекин русского посланника Избранда Идеса.

1713 г. — Проезд через Россию к калмыцкому хану Аюка-Хану китайского посла Тулишена. Это был первый китайский правительственный чиновник, совершивший путешествие по России.

1720 г. — Прибытие чрезвычайного посланника от императора Петра I Льва Измайлова в Пекин с заданиями: установить новые основания для русско-китайской торговли, добиться назначения консульский представителей в обеих странах и др. Посольство было принято хорошо, но цели его не были достигнуты.

1725 г. — Прибытие чрезвычайного посланника от императрицы Екатерины I графа Саввы Рагузинского в Пекин с теми же заданиями, которые были даны Льву Измайлова, и кроме того для урегулированию вопроса об установлению по требованию Китая границ между Монголией и русскими владениями. В результате было решено установить границу на месте.

1727 г. — Заключению Буринского и Кяхтинского трактатов. Основными пунктами этих договоров были: граница между Китаем и Россией установлена в западном направлении от реки Аргуни через [5] Кяхту, уточнению границ на принципе: «каждый владеет тем, чем владеет теперь»; для торгов назначаются три пункта: Цурунхайту, Кяхта и Нерчинск; торговля должна быть свободной, въезд в Пекин русских купцов разрешался в количестве 200 человек в течение каждых трех лет без пошлин; в Пекине разрешалось иметь дом для посольства и построить русскую церковь; разрешалось русским послать 6 учеников в Пекин для изучения китайского языка; перебежчиков выдавать; грабителей и воров на границе наказывать; китайско-русскими делами ведают: с китайской стороны китайский трибунал, с русской стороны русский сенат. Кяхтинский договор, установивший границы и основания для регулярной торговли, а также санкционировавший пребывание постоянного русского посольства в Пекине, просуществовал почти без изменений до кульджинского договора 1851 г. [Дополнения к Кяхтинскому договору были установлены в 1768 г. и в 1792 г.].

1731-1733 г.г. — Первое китайское посольство в Москву во главе с Тоши. Целью посольства было добиться сохранения нейтралитета Россией в походе Китая на Чжунгарию.

1768 и 1792 г. Дополнения к Кяхтинскому договору.

Таковы были основные моменты в истории сношений между Китаем и Россией в эту начальную эпоху, эпоху первого [6] знакомства, первые договоров и в то же время эпоху длительные конфликтов — от мелких пограничных споров до военных столкновений. Россия в своем безостановочной продвижении на Восток и вглубь Азиатского материка в то время впервые столкнулась лицом к лицу с Китайским государством, которое в этом продвижении русских увидело как непосредственную опасность для своих границ, так и угрозу для своего политического влияния среди вассальные народов. Это было начальный фактором, породившим первое столкновение между двумя странами. Это столкновение из-за границ и «ясачных людей» было ликвидировано Нерчинским договором. Однако ни этот договор ни последующий, Кяхтинский, не достигли тех «охранительные» целей, которых так добивался Китай: стремления России были характера активного и кроме того заключали в себе еще одни элемент — элемент экономический: Россия добивалась прочных и регулярных торговых связей. Но в этом вопросе Россия столкнулась с полным равнодушием и «инертностью» со стороны Китая. Пекинскому правительству были чужды и подозрительны эти тенденции. Оно ограничивалось заключением в необходимые моменты необходимых договоров, в которых всякий пункт по вопросам торговым как бы считался вынужденной уступкой взамен пунктов, обеспечивавших спокойствие на границах. В результата эти первые договоры, совершенно равноправные, ни для одной из сторон не обидные, но по существу отражавшие активные тенденции одной стороны и стремление к пассивной обороне другой, очень мало уберегли от взаимные споров, претензий и неудовольствий о обеих сторон.

При ближайшем ознакомлении с историей китайско-русских [7] отношений данной эпохи, можно усмотреть, что история эта содержит и себе три периода:

1) Период до Нерчинского договора (до 1689 года) — период первых попыток со стороны России узнать что-либо положительное про Китай, «есть ли чего добиваться», период первого соприкосновения, взаимной настороженности, первых столкновений вплоть до военных действий.

2) Период от Нерчинского договора до Кяхтинского договора (1689-1727) — период первых торговых сношений русских купцов с Китаем, период взаимного неудовольствия и обоюдной неудовлетворенности договором, стремления России расширить рамки договора в вопросах относящихся к дипломатическому представительству и к торговле.

3) Период от Кяхтинского договора до середины XVIII века — период начала регулярной торговли, начала постоянных дипломатический сношений и в то же время период бесконечных конфликтов на почве торговых и пограничных дел.

Среди издаваемых документов имеются документы, относящиеся ко всем этим трем периодам. Они распределяются таким образом:

К первому периоду — относится один документ (1670 г.) — наказ людям, посланным в Китай (№ 1);

Ко второму периоду — 18 документов, (1695-1720 г.) из которых: 3 документа (№№ 17, 18, 19) относятся к посольским делам, 9 документов (№№ 3, 4, 5, 7, 8, 12, 13, 14, 16) относятся к делам торговым, [8] 6 документов (№№ 2, 6, 9, 10, 11, 15) относятся к пограничный делам;

К третьему периоду — 4 документа, (1752-1757 г.) из которых: 1 документ (№ 20) чисто формального характера, 3 документа (№№ 21, 22, 23) относятся к пограничный делам.

Из этих документов наиболее интересными с точки зрения характерных особенностей каждого из трех периодов являются следующие:

Документ № 1

Этот документ, единственный в данном собрании документ первого «донерчинского» периода, представляет собой наказ, данный нерчинским воеводою и начальником всей Даурии Данилой Даниловичей Аршинским в 1670 году, при царе Алексее Михайловиче, служилым людям Игнатию Милованову и другим, коих воевода послал ехать на Шингал реку (р. Сунгари) к «богдойскому хану». Содержащееся в этом наказе поручение склонить Китай «учиниться под его царского величества высокою рукою», кажущееся весьма странный в тот период времени, когда уже нельзя было говорить о полном незнании Китая, тем более со стороны воеводы Аршинского, находившегося непосредственно на границе и знавшего о результатах посольств Байкова и Аблина, о которых он упоминает в том же наказе, объясняется следующими обстоятельствами:

В 1667 году тунгусский князь Гантимур, занимавший в Китае высокую военную должность, бежал из Китая в русские пределы со своими детьми, братьями и улусными людьми. [9] Китайское правительство и пограничные власти неоднократно обращались к русскии властям с просьбой о возвращении Гантимура, но безрезультатно. К вопросу о Гантимуре в Пекине относились очень серьезно, — этот вопрос долго был предметом настойчивых требований со стороны Китая во время переговоров с русскими. В 1670 году, как доносил тогда Аршинский в Москву, приходили в Нерчинск несколько человек китайцев, под видом торговцев, и принесли письмо, в которой со стороны Китая было выражено предложена «начать дружбу и любовь» и просьба прислать посла для переговоров, главный образом о Гантимуре. Посылка воеводою Аршинским Милованова с товарищами и является результатом этого письма. По-видимому это письмо и успешное в те годы продвижение русских на Амуре дали русскому воеводе повод к тому, чтобы говорить о склонении китайского императора под «высокую руку царя». Это предложенье имело результатом то, что в Китае Милованова продержали взаперти под караулом две недели и затем отправили обратно с китайским чиновником, который отвез в Нерчинск новое письмо о Гантимуре и разные вещи в подарок царю. Так закончилась миссия Милованова (Х. Трусевич, стр. 22.). Что касается вопроса о Гантимуре, то он потом возбуждался еще неоднократно и перед Спафарием и перед другими русскими, приезжавшими в Пекин, и только после заключения Нерчинского договора вопрос о нем считался исчерпанный формулой: «прежние перебежчики пусть остаются там, где они теперь живут». Гантимур остался в России. [10]

Документ № 4.

Это письмо, сохранившееся ныне только в латинском его переводе, интересно тем, что оно сообщает о посылке в Китай каравана во главе с комиссаром Лангусовым, т. е. каравана, который по свидетельству русских источников был первый русский казенный караваном, посланный в Китай после Нерчинского договора. Караванная торговля, таким образом начавшаяся, была разрешена пекинским правительством по ходатайству русского посланника Избранд-Идеса, приезжавшего в Пекин в 1692 г. Этот караван прибыл в Китай в 1699 г. Интересны объекты тогдашней караванной торговли: русские привозили в Китай пушной товар, который в изобилии собирался у «ясачных» людей, затем серебро в иностранных монетах и изделиях. Взамен этого они вывозили из Китая золото, серебро в слитках, фарфор, драгоценные камни, чай, шелк, посуду и др. Каждый караван, во главе которого был комиссар, сопровождался большим числом людей, которые в Пекине содержались на счет китайского правительства. Караванная торговля была для русской казны весьма прибыльна: русские источники свидетельствуют, что в те времена на русские товары стоимостью в 1000 руб. в Пекине можно было наменять товаров, которые можно было в Москве продать за 6000 руб. Такая караванная торговля продолжалась около 60 лет (1699-1755). Одновременно была также торговля и частных русских купцов, но они большей частью приезжали с товарами не в Пекин, а в города Манчжурии и Монголии (А. Корсак. Историко-статистическое обозрение торговых сношений России с Китаем. Казань, 1857, стр. 20-23.). [11]

Документ № 13.

Этот документ содержит в себе с формальной стороны нечто новое — впервые со стороны русского правительства в отношении китайского императора применен титул «Величества». До этого употреблялся титул «Высочества».

Документы №№ 17, 18, 19

Эти три документа относятся к посольству Льва Измайлова, посланного Петром Великим в Китай. Хотя это посольство не имело тех результатов, которые ожидались от него со стороны России, но оно является одним из наиболее серьезных и интересных посольств России в Китае с самого начала дипломатических сношений между двумя странами. Наказ Измайлову от Петра был следующий: 1) обнадежив китайское правительство дружбой с Россией, установить совершенно новые основания для русско-китайской торговли, 2) добиться взаимного назначения консулов, 3) получить разрешение на постройку в Пекине русской церкви и на покупку двора для торговли и хранения товаров. Петр снабдил Измайлова грамотой на имя китайского императора с собственноручной подписью и наказал подчиниться всем обычаям страны (В. П. Саввин. Взаимоотношения царской России и СССР с Китаем. Москва, 1930, стр. 30.). Измайлов выехал из России в 1719 году вместе со шведом Ланге, которого он потом оставил в Китае в качестве агента, и с известным путешественником англичанином Белем, который впоследствии издал очень интересное описание этого путешествия (Белевы Путешествии через Россию в разные азиатские страны. СПБ. 1776.). Прибыл Измайлов в ноябре 1720 года. Встречен [12] он был с большим почетом. Император Кан-Си принял его очень ласково, несколько раз звал его на обеды и для частной беседы, ходил с ним на охоту. Согласно записи Измайлова, однажды Канси сказал ему: «Я скажу тебе два слова, и ты ничего не ответствуй, а имей оные в памяти, для донесения своему Государю. Первое: твой государь такой великий и славный монарх, и владение имеющий великое, ходит против неприятеля на кораблях своею высокою особою. Море махина великая; бывают на оном волны сильные, а от того страх не малый, почему изволил бы здоровье свое хранить. У него воины добрые и слуги верные, — есть кого посылать, а самому должно оставаться в покое. Второе: хотя со стороны российской уходят сюда по 20 и 30 человек, так же как и из Китая в Россию, но от таких бездельников дружба наша никогда не изменится; ибо я всегда желаю содержать с Его Величеством мир нерушимый. Да и за что нам ссориться. Российское государство холодное и дальнее; если б я рассудил послать туда свои войска, то все они погибнут; а хотя б чем и завладеть мог, какая была бы мне прибыль. Также и Российский государь если вышлет против меня свои войска в сторону жаркую, и чему не привыкли люди ваши, то разве для того только, чтоб они напрасно умирали. Какую пользу принесут нам завоевания: в обоих государствах земли множество» (а) Иркутская летопись (Летописи Пежемского и Кротова) Иркутск, 1911, стр. 19. б) Ф. Ф. Мартенс. Россия и Китай. СПБ. 1881, стр. 19.).

Несмотря на ласковый прием, оказанный Измайлову и дружеские речи Кан-Си, русскому посольству не удалось достичь [13] своих целей. Вопросы о торговле, главным образом интересовавшие русских, китайскую сторону совершенно не интересовали; китайские представители говорили: «русские товары нам не нужны, торговлею у нас занимаются только убогие люди и слуги; провожатые для вас стоят нам очень дорого» и т. д. С своей стороны китайское правительство интересовалось вопросами о границах и перебежчиках: «русские давно приманивают надеждой установить границу сообразно трактатам и не принимают к тому никакого труда». Притом как раз во время пребывания Измайлова в Пекине 700 монголов перебежали из Китая в Россию, и переговоры с Измайловым были прекращены (Х. Трусевич, стр. 36-37.). Китайское правительство заявило, что до тех пор не дадут ответа на предложения русского царя, пока не выдадут перебежчиков и не установят точных границ между двумя империями. Не добившись результатов, Измайлов выехал из Пекина в марте 1721 г., оставив агентом Ланге, который уже в 1722 г. был вынужден покинуть пределы Китая.

Документы №№ 21, 22, 23

Из четырех документов, относящихся к периоду после заключения Кяхтинского договора, последние три письма, содержанием которых служат требования или ответы на требования по поводу пограничных инцидентов, вызванных побегами, убийствами, угонами скота, случаями перехода воинскими отрядами границ, перехода людей одной стороны в подданство другой и т. п., полностью отражают ту напряженную атмосферу, которая на долгие годы воцарилась на китайско-русской границе вскоре после заключения Кяхтинского договора. Этот договор, заключение которого [14] добивались долгое время обе стороны — русская сторона ради урегулирования торговли, а китайская сторона ради уточнения границ и прекращения пограничных инцидентов, в жизни не оправдал надежд ни одной из сторон. Пограничные инциденты не прекращались, а наоборот увеличились вследствие более тесного соприкосновенна между китайскими и русскими подданными после открытки торга в Кяхте и других пунктах. Инциденты вызывали еще большую, чем прежде взаимную неприязнь; из-за них торг постоянно прерывался. Атмосфера сгущалась настолько, что приблизительно около 1760 года появилась угроза войны: китайские войска стояли на Иртыше близ русской границы; в Бухарии, Чжунгарии, в разных пограничных крепостях были размещены китайские воинские силы, а Россия с своей стороны также мало по малу стягивала к китайской границе свои войска и принимала другие меры: в секретном указе императрицы Екатерины II от 1763 г. было дано распоряжение пограничным властям, в виду подготовки военных действий из Нерчинска на Амур, войти в контакт с афганским ханом Агаметцою, который намеревался в те времена в союзе с Джаркентцами и Кашгарцами итти войной на Китай, чтобы освободить Чжунгарию и другие средне-азиатские области. Кроме того русское правительство начало подкупать монгольских князей (Х. Трусевич, стр. 58-59.). Несмотря на всю напряженность атмосферы, война не была начата. Успокоение наступило лишь в 1768 г. после заключения первых дополнительных статей к кяхтинскому договору. После семилетнего мира вновь отношения стали обостряться, и в 1792 г. было подписано новое дополнению к кяхтинскому договору. [15]

Упоминаемый в письме № 23 Амурсанан был одним из Чжунгарских («зенгорских») князей, который около 1756 г. бежал от преследования китайских войск в Россию. Китай настоятельно и неоднократно требовал его возвращения. Вскоре Амурсанан умер от оспы в Тобольске. Русские источники передают, что китайская сторона не успокоилась даже тогда, когда тело Амурсана было перевезено в Селенгинск и показано китайцам, которые требовали выдачи мертвого тела. Дело об Амурсанане — один из эпизодов за время похода китайских войск на Чжунгарию. Военные действия Китая против Чжунгарии начались приблизительно в 1688 г., когда последняя под предводительством Галдана напала на Халху. Галдан был разбит императором Кан-Си в 1697 г. Преемники Галдана то признавали себя вассалами Китая, то начинали против него военные действия. Только при императоре Цянь-Лун в 1758 г. Чжунгария окончательно вошла в состав Китайской империи. Эти походы на Чжунгарию со стороны Китая сопровождались некоторой «дипломатической подготовкой». Так, в 1712 году через Россию проследовало китайское посольство во главе с Тулишеном к Аюка-Хану, князю калмыков, живших на северном берегу Каспийского моря. Официально это был ответный визит Аюке, который, будучи противником тогдашних чжунгарских князей, посылал посольства в Пекин для выражения своего уважения и дружеских чувств китайскому императору. В действительности же миссия Тулишена имела задачей завязать более тесные отношения с западными калмыками в связи с походом на Чжунгарию. Кроме этого, посылая Тулишена, Кан-Си дал ему инструкцию ехать также и в Российскую столицу, если только русский царь выразит желание его принять. По-видимому [16] Канси очень хотел, воспользовавшись этим случаем, послать первое посольство к русскому царю: в записках Тулишена подробно приведена устная инструкции Кан-Си по этому поводу. Действительно, Тулишен, приехав в Тобольск, говорил об этом тамошнему губернатору князю Гагарину. Последний запрашивая Петра. Петр тогда был в походе на Шведской границе и «с сожалением» отклонил предложение о поездке Тулишена в Петербург, ссылаясь на то, что у того не было грамоты от китайского императора на имя царя. Несмотря на это, эта первая официальная миссия Китая, проехавшая через Россию, встречала по распоряжению царя всюду самое любезное отношение и почет («Путешествие китайского посланника к калмыцкому Аюка-Хану». Перевел с манчжурского А. Леонтьев. СПБ. 1782.).

Первым посольством Китая в Россию состоялось только в 1731-1733 г. г.: император Юн-Чжен послал посольство во главе с Тоши с целью добиться нейтралитета со стороны России в военных действиях Китая против Чжунгарии. Внешним же образом посольство объяснялось желанием поздравить русского императора Петра II с восшествием на престол.

Во всяком случай это посольство было первым в истории дипломатических сношений Китая не только с Россией, но и вообще с современными европейскими странами. Когда посольство прибыло в Петербург, то оказалось, что вместо Петра II на престоле была уже его преемница, Анна Иоанновна. Поэтому тотчас же было послано второе посольство для поздравления новой императрицы. Во главе этого посольства также стоял Тоши, который и вел переговоры о чжунгарцах. Относительно его переговоров и [17] предложений и говорится в документе № 23: согласно этому письму русского сената, Тоши, ведя переговоры, всячески добивался нейтралитета и невмешательства в войну между Китаем и Чжунгарией, идя на обещание даже территориальных компенсаций. Переговоры, по-видимому, определенных результатов не дали. При завоевании Китаем Чжунгарии часто возникали инциденты и споры из-за перехода чжунгаров в подданство России. Письмо № 23 является отражением этих споров, за которыми скрываются территориальные притязания обеих сторон в этих областях центральной Азии. Последующие восстания разных племен против Китая в этих областях были причиной тому, что территориальный спор был разрешен только после середины XIX века, когда границы Китая определились по соглашению с Россией нынешними границами Синцзяна, а России была уступлена западная часть Илийской области.

В этом письме затронут еще одни вопрос — вопрос об урянхайцах, в связи с требованием Китая выдать тех из них, которые перешли в русские пределы. Содержание письма в части, относящейся к урянхайцам, дает новое подтверждение того обстоятельства, что в те времена, после заключении Буринского и Кяхтинского трактатов, русское правительство совершенно не делало никаких попыток оспаривать территориальные права Китая на Урянхай, которые по договорам признавались бесспорными: в этом письме говорится лишь о нежелании выдать тех из урянхайцев, которые перешли в русское подданство. Вопрос о том, что якобы по договорам Урянхай принадлежит не Китаю, а России, был возбужден долго спустя. В особенности много появилось в России голосов, пытавшихся доказать правильность этого взгляда, в [18] XX веке, перед самой европейской войной, причем было много попыток базировать этот взгляд именно на Буринском и Кяхтинском трактатах. Насколько эти доказательства были серьезны, можно видеть из того, что тогдашний русский министр иностранных дел Сазонов вынужден был признать их юридическую необоснованность (Всепод. доклад министра иностранных дел 15 фев. 1912 г. «Красный архив», 1926 г. т. V (XVIII), стр. 96-97.). Гораздо проще и откровеннее поступали те, кто в урянхайской вопросе не искали никаких юридически обоснований, а просто говорили про необходимость для России захватить этот богатый край, мотивируя эту необходимость такими, например, рассуждениями: «Среди всего многотысячеверстного протяжения русско-китайской границы Урянхайский участок ее является участком наиболее слабый, наименее охраняемый и как бы вполне забытый с китайской стороны. Урянхай есть поистине точка наименьшего сопротивления русско-китайской периферии, и за этой слабой точкой лежит целая большая провинция. Урянхай обещает русскому правительству наибольший успех с наименьшей затратой сил» (В. Родзевич. «Очерки Урянхайского края», 1913 г. Цитировано по книге С. А. Шойжелова «Тувинская народная республика», Москва, 1930, стр. 23.). Только такими соображениями можно было объяснить притязания России на Урянхай, а никак не юридическими данными. Это лишний раз подтверждается рассматриваемым письмом.

Лю Цзе-Жун

Бейпин, 1936 г.

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info