ТИМКОВСКИЙ Е. Ф.

ПУТЕШЕСТВИЕ В КИТАЙ ЧЕРЕЗ МОНГОЛИЮ

Отделение второе.

ВЗГЛЯД НА МОНГОЛИЮ, 1823.

Первая Часть моих Записок содержит в себе исторический рассказ о пути нашем от Кяхты до Пекина, по степям Монголии и по северной части одной из губерний Китайских. Начало сей (III) Части служит к тому дополнением. После сего обязанностию считаю представить отчет в тех наблюдениях, кои успел я сделать о Монголии в проезд по некоторым ее Уделам. Желание, придать повествованию о сем достопамятном крае более полноты и занимательности, побудило меня искать пособия в произведениях Писателей, трудившихся над исследованиями о Монголии и Монголах. В особенности полезны были для меня в сем отношений труды Палласа и Бергмана. Не присвоивая чужих заслуг, я стремился единственно к той цели, чтобы моим соотечественникам, а особливо нечитающим книг на языках иностранных, предложить сведения о Монголии, сколько можно, удовлетворительные. [164]

He намерен я писать Историю или Статистику Монголии: сие почти невозможно для меня, по недостатку достоверных источников и самого времени. С другой стороны неизлишним нахожу, в заключение моих Записок, обратить взгляд на страну, по коей большею частию пролегал наш путь, рассматривая важнейшие предметы оной в следующем порядке.

I. В самом начале объясняются названия Монголов и Татар, имеющие столь неопределительное значение на языках многих Ученых.

II. Важнейшие события в Истории Монголов.

III. Известно, что Монголия составляет обширнейшее Государство в Средней Азии; а потому, сказав мои предположения касательно географического разделения сей последней, я описываю настоящее раздробление Монголии на Аймаки или Уделы. За тем помещена выписка из Китайской Географии Дайцин Итунчжи, о всех Монгольских Аймаках.

Далее следуют предметы моих наблюдений:

IV. Свойство земли.

V. Произведения.

VI. Жители Монголии: число их, обычаи и проч.

VII. Ремесла и торговля.

VIII. Управление.

XI. Законы, и наконец

X. Вера. [165]

Народ, живущий в каменных степях и бедностию самой природы обреченный вести жизнь кочевую; народ, чуждый образования гражданского и поставлявший издревле главным предметом своей деятельности насильственное приобретение корысти от племен оседлых, богатейших произведениями самой природы и промышленности: такой народ не заботился, да не имел и средств передать потомству письменные свидетельства о своем существовании, о своих деяниях. Государства, бывшие целию его вторжений, сохранили в Истории своей кровавые памятники Монгольского воинства, которое, подобно тлетворным вихрям, носилось в странах Азийских, и пред коим некогда трепетала вся Европа, незнавшая верного способа соединенными силами отражать могущественного врага.

Основываясь на сих преданиях, должно полагать колыбель Монголов в степи, у южной подошвы хребтов Алтайского и Хинганя; а по мнению других, в горах восточной Сибири, прилегающих к озеру Байкалу. Воды и горы, леса и равнины, в оных странах находящиеся, доселе удержали Монгольские названия; весь тот край вообще не представляет никаких значительных следов городской населенности, и древнейшие известия, переданные Абулгазием о месте [166] пребывания давних племен Монгольских, большею частию указывают на сию же страну.

Я говорю: Монголы, и не без основания. Так называют себя ныне жители степей, лежащих между Сибирью и Китаем; под сим именем известны они на языке Манжуров и Китайцев, с коими случалось мне на месте говорить о Монголах.

Трудно отыскать подтверждение сему в известных нам писателях, из коих каждый, говоря о Монголах, подобно как и о других Азиатских народах, составлял генеалогическую систему по своему вкусу и намерению. К большему замешательству, писатели Магометанские, трудившиеся над изданием важнейших записок, были при сем руководимы предубеждениями своей Веры и своего народа; они старались соединить происхождение Татар с родословием Патриархов, предания Монголов с известиями Турков, и сим-то произвели смешение народов, неимеющих между собою ничего общего ²⁰. Упрек сей конечно имеем право сделать в особенности Хивинскому Султану Абулгази ²¹ и, по всему [167] вероятию, Рашидеддину, коему первый следовал без малейшего отступления. Из слияния их предположений родилась еще большая темнота, и вместо исследования подтверждений, приведенных в небольшом числе, надобно читать великое множество доказательств, искаженных ими до такой степени, что невольно сохраняешь недоверчивость, возбуждаемую на каждой странице догадками ошибочными, происшествиями выисканными, явными анахронизмами и родословными, очевидно составленными по их произволу. Вообразим Хивинского батыря, живущего в песках, под мрачною юртою, принужденного или к участию в набегах наездников своих на ближайшие области, или к защите себя от вторгающихся степных хищников: в таком положении, мог ли Абулгази составить летопись народов Средней Азии, живших до него за несколько веков; мог ли он изобразить ясную картину их происхождения, их внутреннего устройства, просвещения, их взаимных отношений и подвигов воинских. Предполагая в нем самое высокое образование, [168] какое в то время могли получить Хивинские Князья в какой-нибудь Самаркандской Академии, нельзя не сомневаться в основательности сочинения о Татарах (не говоря уже о недостатках перевода), собранного сим питомцем Бухарских Мулл, как приметно, из преданий поверхностных, носившихся в то время между жителями пустынного Маваралнагара и имевших участь, равную с повестями Шахаразады. Сам Абулгази откровенно извиняется перед читателями, что он предпринял труд составить Историю о Татарах, единственно потому, что его земля была весьма бедна учеными, искусными писателями ²².

Но как Ученым Европейским более известны предания сего Азиатского писателя времен отдаленных; то и я, говоря о Монголах, должен упомянуть во-первых, что Абулгази производит название их от имени Князя Мунгола, сына Аланчи Хана и родного брата Татара. Вот источник ревностных исследований, прений и тщетных трудов для многих сочинителей, желавших поддержать основательность сей этимологии. Впрочем, нельзя оставить без внимания следующего объяснения Абулгази, что слово Мунгл везде и всеми испорчено и переменено в Могулло. Далее продолжает он, что мунг значит: печальный, и поелику владелец Мунгл был весьма [169] печального и угрюмого нрава, то и получил сие имя по справедливости. Сие словопроизводство не подтверждается Монгольскими словарями; а с другой стороны, едва ли имя, данное Князю при рождении, могло быть основано на его душевных свойствах. Мун по-Монг. значит: настоящий, гол — река; сверх того, мунгун на том же языке означает: серебро. Итак, не было ли присвоено сие название Монголами, в отличие от Татар Золотой Орды, кочевавших у подошвы хребта Алтайского, по-Монг.: золотого, а по-Кит.: Цзиньшань. Скажем еще, что этимология Абулгазиева весьма благоприятствует значению Руского слова: смуглый (brun, dunkelbraun), которое преимущественно можно применить к цвету лица Монгольского, на их языке называемого: баргу. Но — одна этимология не может решить неизвестности исторической.

Обращаясь за тем к сведениям, почерпнутым из Китайских Историков и Географов, мы встречаем ту же сбивчивость и неясность в рассуждении названия Монголов. Так как обширная часть Средней Азии, населенная народами, говорящими языком Монгольским, издревле была разделена на особые роды, Княжества или Аймаки; то соседственные Китайцы в современных летописях своих предпочтительно сохранили название того из Монгольских Княжеств, которое было им знакомее или по близкому [170] географическому положению, или по силе своей и неприязненным движениям, или наконец по торговле и связям дружественным. Заглянем в лабиринт учености сего древнего народа.

Монголы, собственно так называемые, у Историков Китайской династии Мин (1368-1643) всегда упоминаются под именем Тацзы, которое может быть первоначально произносилось Тата и всегда означало Монгольское племя, упоминаемое писателями Монгольской Истории под именем Таталл или просто Тата. Народ подвластный Чингису одним современным писателем ²³, жившим посреди Монголов и сражавшимся в их войске, назван черные Тата в противоположность белым, кои суть Абулгазиевы Онюты. Язык Монгольский впрочем был всегда известен под названием языка Тата или Тацзы. Тунгусы, коих путешественники средних веков знали под именем Су-Монгол (Mongols aquatiques) назывались у Китайцев Шуй-тата или водяные Татары. Наконец везде наименование Тата или Татар употребляется в значении синонимы слова Монгол. Из сего следует, что [171] Татары, жившие, по словам Абулгазия, на берегах озера Боир, т. е. в странах собственно Монгольских, были Монголы, а не Турки, как то предполагала большая часть писателей, делавших о сем разыскания. Наконец, г. Клапрот ²⁴, с свойственною ему просвещенною решительностию, уничтожил сбивчивость сих названий, определив, на основании известнейших Китайских сочинений, что Монгол и Татар суть имена, принадлежащие двум родам Монгольского племени. Если же доныне смешивают Татар или Монголов с Турками; то сие произошло от того, что потомки Чингис-Хана, покорив Турецкие народы, жившие около Каспийского и Черного морей, основали там Кипчакское Царство, простиравшееся от Днестра до Эмбы и до Киргизской степи. Государи сего Царства были Татары, а подданные большею частию Турки. Под исход XV века оное разделилось на многие малые Царства, из коих Крымское, Казанское и Астраханское были важнейшими. Государи оных происходили от Чингис Хана, и были Монголы или Татары; но войска их состояли из тамошних уроженцев или старинных Турецких жителей. Не смотря на это, Ханства сии удержали название Татарских, потому что Ханы были Татары. [172]

В заключение скажем, что по Истории династии Юанской (Монгольской, владевшей Китаем с 1280-1367) упоминается об одном славном Генерале Монгольском, служившем в войсках Чингис-Хана и Угудэя, действовавших против Китая. Полководец сей, по имени Кукубуха, имел прозвание Татара. Из той же Истории видно, что Татар есть имя поколению Монгольскому, которое побеждено Исугэем, отцом Чингис-Хана. Анги Татар или Татары, занимавшиеся звероловством и Цаган Татар, т. е. белые Татары, суть поколения Монгольские, покоренные самим Чингис-Ханом. Все сии поколения кочевали от Кяхты на восток, по берегам Аргуни и смежны были с Солонами, которые в древности назывались: Мохэ и владели землями, простирающимися до самого устья р. Амура. Следовательно названия Монгол и Татар принадлежат одному и тому же народу.

II. ИСТОРИЯ.

Из гор Алтайских и Хинганьских, как бы из вулкана, с шумом и стремлением кипящей лавы, Монголы разлились во все страны сопредельные и далее оных. Причины таковых переворотов в Монголии могли быть или повременные или постоянные. К первым относятся засухи, неурожай в траве и скоте, и военные [173] предприятия; под именем вторых надобно разуметь свойство кочевой жизни, зависящей от различных перемен атмосферы, свойственных высокому положению Монголии, также нетерпеливость, в какую вводит людей скудость бесплодного края, наконец дальность морей, упражняющих силу жителей и полагающих им пределы ²⁵.

История Китая, издавна бывшего в борьбе с сими дикими чадами пустынь Азийских, и представляющего сведения об Азии гораздо пространнейшие и точнейшие, нежели какие имели Греки до времен Александра, относит древность существования Монгольского народа весьма далеко. По известиям оной, Монголы в 220 году до Р. Х. составляли уже могущественное государство. — Пройдем вкратце исторические предания о Монголах, оставивших горестное воспоминание о себе в летописях Китая, не раз бывшего жертвою их набегов. Для большого удобства, Историю Монголов можно разделить на четыре периода, сообразно с отличительными эпохами в их деяниях, особенно же в их политической судьбе.

Китайские Историографы первее всего упоминают о Монголах под именем Орды Сюннуской. Четвертый Государь Китайский Ши (из Дома Цин, царствовавшего с 255 по 207 год до Р. Х.), воспользовавшись тогдашним безначалием в Империи и междоусобиями шести Царств, на которые она была раздроблена, истребил их владетелей, и первый назвал себя Хуандием, то есть Императором всего Китая. Ши Хуанди, достигнув таким образом до единодержавия над Китаем, возмечтал, что все соседственные народы [175] должны признать его своим повелителем; он потребовал от всех повиновения и рабства. Вместо того, чтобы вступить в мирные переговоры с сильным Сюннуским народом и утвердить прочный мир, Ши Хуанди нечаянно напал на него со всеми силами Китая, разбил и прогнал его далеко на север от пределов Империи; но не мог покорить его. Триста тысяч ратников назначены были для охранения северной границы Китая, и целый миллион народа занят был сооружением той Великой стены, которая доселе сохранилась, к удивлению иностранцев. Столь необдуманные меры, принятые к обеспечению Империи от Сюннуев, стоили ей несметных пожертвований, еще более тягостных после долговременных, опустошительных внутренних браней; но не принесли никакой пользы. Со смертию Ши Хуандия исчезло вместе и его могущество.

Основатель Ханьской династии (царствовавшей в Китае с 206 до Р. Х. по 220 после Р. Х.) Гау Хуанди, веселясь успехами, которые получил он над неосторожными Китайскими Владетелями, вздумал покорить, или по крайней мере навести страх на Сюннуев; но дерзкое сие предприятие едва не ввергло его в погибель. Быв разбит неприятелем и заперт в одном городе, не имевшем съестных припасов, он принужден был просить мира, который и заключил на постыдных для себя условиях, то есть: повелитель [176] Китая сделался данником кочевого народа. Как бы то ни было, но сей мир доставил Китайской Империи важные выгоды на многие годы. Монгольские Ханы поколения Сюнну, получая известную дань и вступая в брак с Китайскими Принцессами, вошли в тесные связи с Империею и не беспокоили ее своими нападениями, в продолжении 80 лет. Но молодой, предприимчивый У-Хуанди, пятый Государь Ханьского Дома, прельстясь славою победителя, под ничтожными предлогами разорвал мир с Сюннуским народом, и погрузил Империю в бездну зол, удручавших оную около 40 лет. Под конец жизни своей он узнал свое заблуждение, и оставил в завещание своему малолетнему преемнику и опекунам его повеление, употребить все возможные меры к восстановлению прочного мира с непобедимым неприятелем. Желание его исполнилось заключением мира с Монголами, который постоянно сохранялся при шести Императорах до Ван-мана, похитившего Ханьский престол в 8 году по Р. Х. Означенная перемена имела свою пользу. Сюннуские Ханы, как друзья низверженной с престола Ханьской династии, отвергли с презрением все выгодные для них предложения хищника, и прямо объявили себя защитниками оставшихся в живых потомков царственного Дома. При таковом содействии Монголов, хищник Китайского престола погиб, и Гуань У Хуанди восстановил [177] упавшую свою фамилию. Но потомки сего Государя, а более надменные их любимцы, которые не столько заботились о пользе общей, сколько об удовлетворении своего честолюбия, не переставали раздражать своих соседей Монголов гордым поведением и военными предприятиями. Из сего в последствии времени произошло то, что при открывшихся возмущениях и междоусобиях в Китае, Монголы вторгались в оный и производили повсюду убийства и опустошения. Так погасла наконец Ханьская династия в вихре внутренних мятежей, произведенных высокомерием военачальников, не быв поддержана соседними народами, ею оскорбленными.

Неспособность к правлению Хуай Хуандия, второго Императора Цзиньского Дома (царст. в Кит. с 265 до 420 года по Р. Х.), возникшего на развалинах предыдущего Ханьского, произвела раздоры между Князьями крови оного поколения. Родившиеся от сего междоусобные войны и кровопролитные побоища наводнили Китайскую Империю кровию граждан; притом они возбудили в соседственных народах презрение к злодеяниям царствовавшего Дома и сожаление к несчастным их подданным. Люян, один из Князей Сюннуских, спокойно вошел с войском в Китай, терзаемый неустройствами, отбирал одну губернию за другою: в продолжение 10 лет он взял в плен двух Государей, и объявил себя повелителем [178] Китая. Он без сомнения остался бы таковым, если бы преждевременная смерть не прекратила его жизни. Смерть сего Князя вскоре произвела, в одно и тоже время, столько же Императоров, сколько тогда было губерний в Китае. К несчастию, все они враждовали друг против друга. Во всем Китае раздавался звук оружия; багровое зарево от пылающих городов и селений освещало горизонт сей страны и свидетельствовало о ее бедствиях. Сей период в Истории Китая, известный под именем Удая, т. е. 5 малых династий, есть точное изображение того, что происходило, спустя два века после, в Европе до Карла Великого, от нашествия варварских народов, разрушивших Западную Римскую Империю.

Таково было влияние Сюннуской Орды на судьбу Китая. Стеснение Монголов, кочевавших даже в пограничных северных горах Китая, произведенное Ши Хуандием, дало повод к великому соединению поколений их. Модон, Хан Сюннуский, в короткое время покорил все земли, лежащие между Манжуриею и нынешними степями Киргиз-кайсацкими; между Великою стеною и озером Байкалом. Дом Сюннуский владычествовал в Монголии более 300 лет. Первое столетие было самым цветущим периодом его; во втором упал он от долговременной войны с Китаем и от разделения на Ханства, южное и северное. Ханство [179] Южное зависело от Китайской Империи; а северное пресеклось в 93 году по Р. Х.

В Истории Китая говорится также о Монгольской Орде под именем Ухуан, кочевавшей на землях, лежащих к северу против Китайской губернии Чжили. Оная Орда начала было усиливаться в южной Монголии, когда упадала уже Сюннуская; но в 207 году по Р. Х. на сражении с Китайцами, проигранном в нынешнем Тумэтском Аймаке, у города Турбан Субурган Хото, совершенно была поражена и рассеяна. Впрочем Ухуани составляли токмо одно из сильных поколений Сюннуских, и существование их в Истории не делает особенной эпохи.

Орда Сянбиская первобытно занимала нынешние Аймаки Аохан и Найман с окрестными местами, а равно Аймак Харачинский. Год падения северного Ханства Сюннуского есть год ее возраждающегося могущества. Она владела Халхою и покорила под свою власть все земли, бывшие во владении Ханов Сюннуских. В исходе III века Дом Сянбиский упал. На место его усилились два удельные Князя, Муюн и Тоба. Поколение Муюнское возникло в нынешнем Тумэте и царствовало в северной части Китая под именем Яньской династии до 399 года. В сем году удельный Князь Тоба, кочевавший в Аймаках Абаганаре, Абге и проч., покорил владения Яньского Дома с северною половиною Китая, и положил начало [180] северной Вейской династии, царствовавшей в Китае до 555 года. Сии две династии не почитаются особыми Ордами, и были только продолжение Царства Сянбиского. Они владели большею частию Монголии; но на короткое время, и притом не могли покорить всех Аймаков оной.

Орда Гумоциская усилилась в начале V века и захватила большую часть юговосточной Монголии. Она собственно есть одно из сильных поколений Сянбиских, кочевавшее в степи, составляющей ныне Онютский Аймак. Оно существовало под зависимостию сильных владений до IX века, когда покорил его под свою державу Князь Багаринский, основатель династии Ляоской, царствовавшей в Китае.

Орда Жужуская появилась в начале V столетия близ Великой стены; перекочевала к южной подошве Алтайских гор, где завоевала часть земель, принадлежавших Гуйхэскому поколению. Потом Орда сия завоевала всю Монголию и бывшую Зюнгарию; но в 552 году Государь ее Тубин Хан, после проигранного сражения с Монгольскою же Ордою Туцзюйскою, сам себя предал смерти, и тем положил конец своему Ханству.

Орда Туцзюйская возникла в 552 году на развалинах Жужуской, занимавшей степи нынешнего Халхаского Княжества и покоренной первым Туцзюйским Ханом Или, который происходил [181] от первоначального Сюннуского поколения. Сын его Муган Хань учинил великие завоевания. Все пространство от моря Желтого (Хуан хай) до Кукунора, от Великой стены до Байкала, и земли Зюнгарские — все было под его скипетром. Но вскоре сия Орда разделилась на два Ханства, восточное и западное. Хан западный владел Халхою и Зюнгарией; а Хан восточный южною и восточною половиною Монголии. Один из сих последних, Шиби Хан, имел до миллиона войска. В последствии оба Ханства пришли в зависимость от Китая; но в тоже время были страшною грозою для сей Империи. Лиюань, родоначальник Тайского Дома, владевшего Китаем с 618 по 906 год, не устыдился признать себя подданным Хана сильного Туцзюйского народа, дабы получить от него помощь для исполнения своих видов. Он действительно достиг своей цели; но после утверждения власти своей над всем Китаем, вместо благодарности, старался наложить цепи на своего благодетеля и поработить народ его. Монголы Туцзюйской Орды, оскорбленные сим поступком, не переставали вредить Империи при всяком удобном случае. Когда Китайские военачальники Аньлушан, Шисымынь, Луцы и прочие им подобные, один за другим поднимали возмущение в своей Империи, овладели столицею и преследовали с жестокостию спасавшихся бегством слабых Хуандиев, Монголы, мстя Китайцам за [182] неверность, присоединяли свои силы к мятежникам И производили в сей стране ужасные опустошения, даже и в то время, когда, по видимому, в качестве вспомогательных войск, действовали за Китайских Государей.

В 745 году Дом Туцзюйский погиб в Халхе от внутренних смятений.

Орда Гуйгуская показалась в начале VI века в нынешнем Тарбагатае и, под зависимостию Туцзюйской, постепенно усиливалась до 745 года, в котором Хан ее Фэйло положил конец междоусобиям, раздиравшим Монголию, и вместе с сим существованию Дома Туцзюйского. Он завоевал все земли, бывшие во владении еще Сюннуских Ханов. Около 844 года Орда сия разрушилась от собственных неустройств.

Орда Сэянтоская была одною из сильных отраслей Туцзюйских, и начала возвышаться прежде Орды Гуйгуской. В 630 году она получила первого Хана; в 642 году, будучи побеждена Китайцами, принуждена покориться Империи.

Орда Циданьская, или Киданская, составляла восточное поколение Монгольское, кочевавшее в нынешних Аймаках Хорлосе, Чжалите, Дурбете и Харачине. С начала III века сие поколение мало помалу приходило в силу, и состояло то под зависимостию Китая, то во владении сильнейших единоплеменных Орд. В половине X века родившийся в нынешнем Багаринском Аймаке (в [183] Монголии) Князь Циданьский Елуй Анбацзян, покоривши всю Монголию и Зюнгарию, учинился основателем в Китае династии Ляоской. Сей Дом в 1114 году побежден Домом Цзиньским (царств. в Кит. с 1115 по 1234) из Манжуров; а сей в свою очередь покорен, в 1235 году, Чингис-Ханом, родоначальником династии Юанской.

За падением Танской династии последовал в Китае вторые Удай, или период всеобщего безначалия. Китай, раздробленный на мелкие, так сказать, Государства, в течение 60 лет терзаем был непрерывными междоусобиями, сопровождаемыми обыкновенно убийством и опустошением. Коварство, обман, предательство, насилие и все злодеяния гнездились при тогдашних Дворах, называемых Императорскими. Самые грубые варвары не производили таких злодейств, какими осквернили себя хвалящиеся просвещением Китайцы. В сие-то время появился в Китае многочисленный и мужественный народ Циданьский, о коем сказано выше, и который одержал многие победы над мелкопоместными Хуандиями, а потом над Тайцзуном, вторым Императором Сунской династии (царст. в Китае попеременно с 960 по 1279), оторвал от Империи северные и западные области и учредил пребывание Двора своих Ханов в нынешнем Пекине. Страшные по своей храбрости, но умеренные в своих предприятиях Монголы — Цидани довольствовались [184] тем, что по заключении мира с Китайскими Императорами, получали спокойно известную дань. Частые нарушения мира со стороны последних производили неоднократно войну, всегда выгодную для Монголов, которые едва ли бы не завоевали всего Китая, если бы то было сообразно с их намерениями. Но осьмой Император Сунской династии, недоволен будучи умеренностию Ханов Монголо-Циданьских, нарушил мир и дружбу и принял сторону одного коварного их подданного. Мятежник сей был Агуда, один из старшин Нючжиского или Манжурского народа, сделавшийся в Китае основателем Цзиньской (золотой) династии. Он, по благоприятствовавшему ему слепому счастию и при помощи Сунов, разрушил Циданьское или Ляоское Царство, обладавшее всею северною и восточною Монголией до самой Кореи.

В сем заключаются главнейшие обстоятельства первого периода Монгольской Истории, содержащего в себе предание только о беспрестанных войнах сего народа или с единоплеменниками своими, или с соседственным Китаем. Орды Сюннуская, Туцзюйская и Циданьская были господствующими племенами, кои одно за другим присвоивали себе владычество над всею Монголиею, Внутренние учреждения сего периода, если таковые могли существовать у народов грубых, полудиких, нам неизвестны. Надобно сказать, что воинские подвиги Монголов, в течение сего [185] периода, ограничивались пределами нынешней их отчизны, и частию северными областями Китайской Империи. Теперь наступает эпоха их военных перекочевок за Имаус, в отдаленнейшие страны Азии и самой Европы: — эпоха высочайшей славы Монгольского оружия.

Происшествия сего периода Монгольской Истории объяснены писателями Европейскими со всею подробностию. Не желая выходить из пределов моего плана, а равно считая излишним повторять события, читателям моим довольно уже известные, укажу только на достопамятнейшие деяния Монгольских Ханов, царствовавших в сем периоде.

1. Чингис.

В 1206 году один Халхаский Князь, по имени Демучин, объявил себя Чингис-Ханом на берегах реки Онона, покорил Аймак Найманский и вообще соединил под свое знамя все поколения Монгольского народа. В 1209 он завоевал Тангут, по-Кит. Сяское Царство, и Уйгуров, живших в нынешнем Китайском Туркестане. В 1210 начал он войну с Китайским [186] царствующим Домом Цзинь, происходившим из Манжурии. Раздраженный презрением и угрозами, каковые были оказаны ему Императором Юньцзием и его придворными, Чингис Хан с многочисленным своим войском проникнул за Великую стену, в несколько походов завоевал все северные и многие западные области Китая, и быстро проник даже до Восточного Океана. Потом он обратился на запад и, не встречая никаких препон, опустошительными стопами прошел по всему Туркестану, чрез Персию, до самых Каспийских врат на Кавказе. По возвращении с победою из сих стран в 1225, Чингис снова воюет в Тангуте за прибежище, данное там одному Монгольскому Князю, неприятелю его. В 1227 году Чингис, опустошив Тангут, полагает конец сему Царству. Государь оного, сдав столицу свою, город Линчжеу, связанный увозится в Монголию. В последнем месяце сего года Чингис-Хан умер на 22 году царствования и на 66 от рождения ²⁶. В Истории Китайской он назван Тайцзу или прародителем; ибо потомки его, под именем Юанского [187] Дома, господствовали над Китаем с 1280 по 1367 год и отличили себя как мужеством и искуством в воинских предприятиях, так и вернейшим соображением всех мер, относящихся к гражданскому правлению.

Подвиги военные, сопровождаемые кровопролитием и опустошением, составляют отличительное свойство царствования Чингисова. Можно однако полагать, что если бы он рожден был между народом, менее диким; то имел бы все доблести завоевателей, коим наиболее удивляются в Истории и от коих он отличается токмо некоторыми оттенками, впрочем довольно резкими. Порядок, заведенный им в управлении Государством и несколько оставшихся от него законов (Цачин бичик) свидетельствуют об его уме. Законы и внутреннее устройство, водворенное между народом грубым и скитавшимся дотоле в ничтожестве, дают Чингис-Хану право на титул совершенного преобразователя Монголов.

Еще при жизни своей он поручил четырем старшим сыновьям управление всего Государства.

Чучей имел надзор за дворцом и за охотою; Чагадай заведывал судом и расправою, Угудэй (Октай) имуществом государственным, а Толай делами военными.

Подчиненность воинская составляла главнейший предмет внимания Чингис-Хана. Войска его были [188] разделены на многие корпусы, из коих каждый состоял из 10 т. человек. В случае похода было назначено, какую именно повинность каждый подданный обязан был нести. При всей дикости своей, Чингис-Хан уважал добродетель, карал преступление и не оставлял никогда похвального подвига в забвении. Что он достоин был повелевать, это доказывается неослабным вниманием, которое обращал он на испытание характера и способностей тех людей, коим он поручал государственные должности. Следующий пример послужит тому доказательством. Чингис, наслышавшись об уме и высоких добродетелях Ляоского (из Монголов) Князя Елуй Чуцая, призвал его к себе. Мудрец сей был роста необыкновенного (около 4 аршин) бороду имел длинную и голос весьма громкий. Чингис сделал его приближенным своим советником, и — в знак особенного уважения, называл длинною бородой. По взятии столицы Тангутского царства, Монголы с остервенением предались всяким неистовствам; жители бесчеловечно были умерщвляемы, и все подверглось огню и мечу. Один Елуй Чуцай сохранил все книги, и довольствовался добычею нужнейших для войска лекарств. Он прибег к хитрости, и посредством истолкования чрезвычайности 5 звезд, явившихся днем, смягчил жестокость Чингис-Хана. [189]

С тою же заботливостию и предусмотрительностию Чингис старался употреблять в пользу и самых военнопленных. Начальствующие разными частями были ежегодно в назначенное место собираемы. Зная их лично, или основываясь на доставленных к нему сведениях, он рассматривал поступки их, и судя по оным, иных осыпал милостями, других строго наказывал. — Вот достопримечательнейшие постановления, приписываемые Чингис Хану:

а. Положено веровать в Творца неба и земли, Господа всех.

б. От общественных повинностей освобождены духовные и врачи.

в. Запрещено, под смертною казнию, какому бы то ни было владельцу именоваться Ханом, если он не избран в сей сан главами народа, на особом сейме, для сего созванном.

г. Не заключать мира с каким бы то ни было владельцем, доколе сей покорен не будет.

д. Введено в войске распределение на 10 т. на 1 т. на сотни и десятки.

е. Каждый воин, при наступлении похода, должен являться к начальнику и получать из рук его оружие, сохраняя оное всегда в исправности.

ж. Не грабить неприятеля, без согласия военачальника. [190]

В сем последнем случае, пользоваться каждому воину добычею своею, уступив Хану положенную часть.

з. Для содержания войск во всегдашней готовности, повелено занимать их каждую зиму большою ловлею диких зверей. На сей конец запрещено, в продолжение времени с Марта месяца до Октября, убивать оленей, диких коз, зайцев, диких ослов и птиц всякого рода.

и. Установлены льготы и преимущества сановников.

к. При первом известии о войне, подданные Чингис-Хана, все без различия, были обязаны или отправляться в поход или работать без платы для казны.

л. Чингис учредил казни для преступников. За обыкновенное воровство, если виновный не может заплатить втрое, положено наказывать его палками. За покражу верблюда или лошади, сих главнейших предметов богатства кочевых народов, лишать преступника жизни и бросать тело его, вскрытое посредине, на позор народу.

м. Дабы поддерживать храбрость, возбуждать чувство чести в Монголах, он возбранил брать их в частное услужение. Те же, кои потворствовали праздности или побегу раба, были примерно наказываемы. [191]

н. Относительно браков, установлено было, жен покупать; воспрещалось вступать в брак с родственницею в первом или во втором колене. Брак с двумя родными сестрами не возбранялся; множество наложниц также было дозволено.

о. Чингис положил смертную казнь прелюбодеям, дозволив убивать тех, коих застанут в сем преступлении.

п. Для истребления чрезмерного суеверия Монголов, принимавших треск грома и прочие его действия за предвещание необычайных событий, страшась коих, они часто бросались в воду, запретил приближаться к рекам; а дабы присоединить к сему и отвращение, утверждал, что испарения, выходящие из рек, зловредны.

р. Определил смертную казнь лазутчикам, лжесвидетелям, ворожеям и виновным в противуестественном преступлении.

с. За нарушение должности чиновниками, положил наказание.

Чингис-Хан, как полагают, погребен на месте, им самим избранном, которое Монголы называют Бурхан галдин, а Китайцы горою Хань, на западе от Пекина, в пещере именуемой Циняньгу. Все Князья его поколения туда же в последствии перенесены были. [192]

2. Угудэй.

По смерти Чингис-Хана, принял кровавый его скипетр сын его Угудэй или Огедай, в Кит. Истории названный Тайцзуном.

В Сентябре 1229 года вступил он на Ханство. В исходе сего года Монгольский Двор утвердил собирание податей с Бухарии и завоеванных областей в Китае, а с Монголии ясак. Угудэй пошел к Желтой реке в Шааньси. В 1231 году Елуй Чуцая, служившего при Чингис-Хане, определяет первым своим Министром. В Ноябре объявляет войну Королевству Гаолискому или Корейскому, за побиение послов Монгольских. В последнюю луну сего года Толай, брат Угудэй-Хана, переправясь чрез реку Ханьцзян, разбил лучшую Китайскую армию Цзиньского Дома, между городами Дынчжеу и Юйчжеу, в горах Юйских. В Феврале 1232 года Угудэй перешел чрез Желтую реку, и остановясь в Чженчжеу, послал Генерала Субутая облечь город Кайфын, южную столицу Цзинов. Толай разбил Цзиньскую армию при городе Саньфыне. В Марте и Апреле Кайфын выдержал осаду, во время которой на приступах погибло войск с обеих сторон более миллиона, после чего заключено перемирие; но война еще продолжалась. В Ноябре умер Толай, сын Чингиса и брат Угудэя, оставив по себе 6 сыновей. В последнем месяце Монголы заключили [193] военный союз с Китайским Домом Сунским против Дома Цзиньского. Цзиньский Государь из столицы бежал в Хэбэй, и Субутай вновь облег Кайфын. В Феврале 1233 года Цзиньский Государь, будучи разбит Монголами, бежал в город Гуйдэ. В Марте Кайфын изменою сдан Монголам. В Июле Цзиньский Государь бежал в Цайчжеу, где в Ноябре осажден соединенными Монгольскими и Сунскими войсками. В Феврале 1234 года город Цайчжеу взят приступом. Государь Цзиньский повесился и, по завещанию, сожжен. Обгорелый труп его разделен между Государями Монгольским и Сунским на две части. Сим образом кончилась Цзиньская война, 27 лет продолжавшаяся беспрерывно и с великим кровопролитием. Сунны, получив земли по договору, захотели воспользоваться частию Монгольских владений на южном берегу реки Желтой, и в Августе, по отшествии Монголов, овладели городами Кайфыном и Лояном. В Сентябре, Монголы, возвратясь на южный берег, разбили Суннов. В Марте 1235 года они построили столицу свою, Холинь (Харакорум). В Августе Монгольские войска вторглись во внутренность южного Китая. В сем же месяце Хан Угудэй издал повеление к предприятию великого похода на Китай, Корею и на Россию ²⁷. В конце года [194] Монголы обратились к завоеванию Китайской губернии Сычуань. В Октябре 1236 года Монгольский полководец, Кодан, вступил в главный город Ченду; но вскоре оставил оный. В 1237 году Монголы воюют в России ²⁸, и доходят до самых отдаленных пределов ее, где летом ночи были столь коротки, что солнце, вскоре по захождении, появлялось опять на востоке. В 1238 продолжают войну с Сунским Домом, с переменным счастием. В 1239 южные Китайцы отняли у Монголов все потерянные свои города. В 1240 Монголы снова вступили в земли Сунские.

В Декабре 1241 года Хан Угудэй умер на 13 году царствования, на 56 от рождения. Он предан был непомерному пьянству. Елуй Чуцай, видя усугубляющуюся от того слабость здоровья своего Государя, однажды, в присутствии всех [195] сановников, взяв железную воронку, служившую для наливания вина и довольно уже попорченную, и показывая оную Хану, сказал: вино так едко, что и самые металлы истребляет; чего ж не делает оно с нашим телом? — Хан сделался несколько умереннее; но не мог истребить совершенно вредной своей наклонности.

Угудэй преемником назначил Шилемыня, внука от четвертого сына своего; но его жена воспротивилась последней воле супруга, и несколько времени сама управляла Империей. Монголы отправили посланника к Сунскому Двору для заключения мира; но Сунны посадили его в заточение. В Феврале 1242 года Монголы вторично вступают в Сычуань. В Сентябре переправясь чрез реку Хуай, они покоряют Янчжеу и прочие города. В 1243 году, Елуй Чуцай, не могши ввести порядка между необузданными Монголами, умер с печали. В Сентябре 1245 года Монголы опять учинили нападение на Сунские земли; но в междуцарствие военные действия их в Китае были слишком слабы. Война более производилась Китайскими Генералами, к ним передавшимися, и притом единственно для опустошения, а не для завоевания: ибо они не в силах были утвердиться в покоряемых ими землях. Доказательством кровожадности Монголов может служить следующий доклад, поднесенный Угудэю полководцами его: «Известно тебе, великий Государь, что Китайский [196] народ для твоего престола бесполезен; повели истребить оный совершенно, и на их прекрасных полях, таким образом очищенных, завести скотоводство». Сие неслыханное бесчеловечие едва ли бы не исполнилось на самом деле, если бы не воспротивился оному мудрый Елуй Чуцай.

Впрочем Угудэй не переставал заботиться как об устройстве своих войск, так равно и о производстве в народе справедливого суда. Он дополнил законы своего отца и, руководимый мудрыми советами дальновидного Елуй Чуцая, вновь издал полезные учреждения для гражданского управления. Например, положено: строго смотреть, чтобы войска соблюдали правила, изложенные в военном уставе, и отнюдь не являлись на службу без панцырей. Народ, как основание всего, содержать в изобилии и милости; тщательно наблюдать, чтоб он, кроме положенных налогов, не был обременяем никакими тягостями. Монголов, Турок и Хосийцев, пользующихся плодоносными землями и по лености неплатящих дани, поощрять к труду и подвергать за нерадение строгому взысканию. Берущих подарки и взятки, от должностей отрешать, яко людей бесчестных. Убийц казнить смертию, доложив о том прежде Государю. В присутственных местах хранить важность и благопристойность; нарушившего оные в присутствии главного начальника, застрелить. Несообразующихся в одеянии с [197] изданными правилами, для пристыжения, сажать на неоседланного быка и водить по городу и проч.

3. Гуюк.

Наконец, чрез четыре года и семь месяцов междуцарствия, в Сентябре 1246 года, Гуюк (Аюка), старший сын Угудэев, по общему избранию, вступил на Ханский престол. В исходе того же года Монголы нападают на Хубэй. В конце 1247 воюют в Королевстве Гаоли (Корее). В Апреле 1248 года Хан Гуюк умер на 43 году от рождения. В сем же году в Монголии была ужасная засуха; а Князья своевольством своим еще более отягощали народ. По смерти Хана, его мать, именем Шилемыня своего внука, приняла было правление Империи; но Князья сему воспротивились. Хан Гуюк в Китайской Истории назван Динцзун.

4. Мынгэ.

После междуцарствия, продолжавшегося три года и три месяца, наконец, в Августе 1251 года, Монгольские Князья, собравшись на р. Ононе, возвели на Ханство Мынгэ или Мангу, старшего сына Толаева; а Шилемынь, против воли бабки своей, отвергнут. Мынгэ начал утверждать порядок в правлении, и власть Императорскую [198] сосредоточил в своих руках. Князь Батый и полководец Урянхашай, сын Субутаев, содействовали возведению его на престол. В Сентябре Хубилай, брат Мынгэ Хана, принимает начальства над войском, и полководец Монгольский, Чаган, нападает на Сычуань и Хубэй. В исходе года Тибетский Лама, Намо, получает титло царского учителя и делается главою Шигемунианского вероисповедания. Вот начало звания Далайлам; но они тогда не имели еще сего титула и жили не в Тибете, а при Дворе Монгольском. В 1202 году Монголы, решившись завоевать южный Китай, начали строить города по южной границе и заводить казенное землепашество. Шилемынь и прочие Князья сделали заговор о произведении бунта; но когда замыслы их открылись, сосланы были в разные пограничные места. Северный Китай разделяется на Уделы между Монгольскими Князьями. В Сентябре Хубилай идет в Королевство Дали, которое ныне составляет Китайскую губернию Юннань. В Июле 1203 года Монголы начали войну в Персии. В Декабре Хубилай уничтожил Далиское царство и вступил в югозападный край Тибета. Король Тибетский, Сокто, добровольно покоряется. Из Тибета Хубилай идет в обратный путь; а полководца Урянхатая посылает далее на юг, в Аву и другие Королевства. В 1254 году действия Монголов в Китае, по причине разделения войск, были [199] слабы; равно и в 1255 году Монголы занимались более построением городов и заготовлением провианта. В 1256 году они построили столицу Катит, иначе называемую Шанду, т. е. верхняя резиденция; до сего же времени Ханы жили в Монгольском городе Холине. В 1257 году Монголы усилили войну в Китае. Урянхатай прошел Аву, Пегу, Лаосс, вступил в Тонкин и разорил столицу оного; но, по причине несносных жаров, чрез девять дней предпринял обратный поход. В Октябре Хан Мынгэ отправил большие корпусы войск в южный Китай, брата своего Алибугэ оставил управлять в Холине; сам с 40.000 Монголов вступил в Тангут; полководцу Урянхатаю, возвращавшемуся из Тонкина, предписал идти к городу Хэчжеу, куда и сам намерен был прибыть. В Октябре 1258 года Хан вступил в Сычуань; где, после кровопролитных сражений, овладел многими городами и утвердил их за собою. В Марте 1259 года он облег город Хэчжеу, но был отражен. После многих неудачных стычек при осаде сей, Мынгэ умер наконец в Сентябре месяце, от болезни, под самыми стенами города Хэчжеу. Осада прекращена, и Монгольские войска пошли в обратный путь. В Октябре Хубидай переправился чрез Хуай, в Ноябре чрез Цзин и осадил Вучац; но, заключив перемирие с Сунским Двором, начал помышлять о получении престола, Таким образом [200] война сия, которой цель была завоевать Монголам все Китайское Государство, посреди успехов прекращена. Хан Мынгэ в Истории Китайской назван Сяньцзун.

Слух, что Великий Хан Монгольский намерен принять Христианскую веру, побудил Французского Короля Людовика, называемого в Римской Церкви Святым, отправить в Монголию известного монаха, Рюйсбрука. Он принят был Ханом Мынгэ в Каракоруме. Подробности странствия Рюйсбрука и сделанные им замечания о Монголии довольно уже известны просвещенным читателям из Истории давних путешествий в Азию, изданной Бержероном. Стараясь более пояснить характер Монгольских Ханов, я ограничиваюсь помещением здесь содержания того письма, которое, как говорят, послано было от Мынгэ (1253) с оным Миссионером к Французскому Королю,

«Предвечный повелел, да будет на небеси единый Бог от века, а на земли единый владыка Чингис-Хан. Обращаем к тебе следующие слова: все мы, обретающиеся в стране сей и повсюду, где уши слышать, а кони ходить могут, все мы знаем, что враги наши не пожелают Занимать, ниже исполнять повелений наших; напротив того, они покусятся выставить против нас силы воинские. Вы узрите и услышите, что глаза их будут смотреть и не увидят; что восхотят брать руками и рук не [201] станет; пожелают идти и не возмогут, ибо ног иметь не будут. Сим ознаменуется глас Бога предвечного и Государя всей земли, владыки Монголов. Повеление сие Мынгэ Хан дает Людовику, Королю Французскому, владельцам, духовенству и всему знаменитому народу Королевства Французского, дабы они вняли словам нашим и повелениям вечного Бога, данным Им Чингис-Хану, а от него до нас дошедшим. Некий Давыд был у вас под именем посланника от Монголов; со лжецом и обманщиком сим вы отправили послов к Гуюк Хану, кои прибыли в Монголию по смерти его. Вдова его прислала вам с ними шелковую ткань вместе с письмами. Но каким образом женщина сия, которая ничтожнее и гнуснее самого пса, может знать что-либо о делах военных и о богатстве нашего Государства? Те два монаха прибыли от вас к Сартаку; сей препроводил их к Батыю, а оный переслал сюда: ибо Мынгэ Хан есть Государь величайший и владыка Монголов. — Ныне мы желали бы отправить послов к вам с сими монахами, дабы все, как священники, монахи и иные, жили в мире и радовались бы, что внемлют велениям нашим; но они донесли нам, что народы браннолюбивые, а равно путь трудный и опасный находятся между нашими жилищами и вашими. А потому не надеясь, что послы наши до вас достигнут, ваши монахи [202] вызвались доставить сами тебе, Королю Людовику, наши повеления. По сей-то причине мы и послали к тебе с ними, духовными людьми твоими, оные повеления Бога Вечного. Уразумев их и дав веру им, буде преклониться к повиновению нам; то пришли послов своих, да удостоверят нас: мира ли, или брани желаешь с нами. Когда же, по всемогуществу Бога Вечного, все соединятся спокойствием и веселием, тогда узришь, что сотворим мы. Но если, не веря воле Божией, ты презришь оную и скажешь: отдалению земля моя, высоки горы ее, глубоки моря ее — и, в надежде на все сие, восхочешь брани, чтоб испытать нас; то Всевышний, Который соделывает трудное легким, а отдаленное близким, знает, как поступать мы можем».

5. Хубилай.

В Мае 1260 года Хубилай, брат Мынгэ Хана, вступил на Ханский престол в Кайпине и учредил штат своих Чинов. Как достойнейший внук Чингис-Хана, совершил он все предначертания своего деда. Он одним походом с быстротою молнии поразил многочисленные Китайские войска, ниспроверг юного их Императора с престола, и достояние его присоединил к своему собственному. Весь трепещущий Китай преклонился пред страшным могуществом [203] Хубилая. Все известные тогда Китаю Государства и народы должны были признать его своим повелителем. Одна только Япония могла защищать свою независимость и удержать права свои.

Хубилай начал вводить законы Китайской Династии Хань. В сие время старший брат его, Алибугэ, объявил себя Ханом в Монгольском городе Холине; но полководец его, Аланьшар, пришедший с войском в Тангут, совершенно разбит под городом Таньчжеу. В Сентябре Хубилай отправил к Сунскому (собственно Китайскому) Двору посланника, для заключения мира. Сунны заточили посланника, и сие в последствии объявлено предлогом войны, положившей конец Сунскому Дому, в 1279 году. — В Генваре 1261 года Хубилай сам разбил брата своего Алибугэ, в Монголии. В Сентябре 1262 года Монголы поразили бунтовщика своего, Литаня, в Шаньдуне и разорили город Цзинань. В 1264 Алибугэ помирился с Хубилаем и сложил с себя титло Хана. В Сентябре Хубилай основал столицу свою в Пекине. В исходе 1267 года Монголы уже совершенно приготовились к походу для завоевания южного Китая. В продолжение сего времени Хубилай занимался введением порядка и законов в новой Империи и приготовлением к войне. Равно и Сунский Двор с великим напряжением укрепил пограничные города по рекам Цзяну и Ханьцзяну, и приготовил более 700,000 [204] войска и до 10,000 военных судов. Главное нападение на южный Китай должно было последовать из Сычуани, чрез реку Ханьцзян. В Октябре 1268 года Монгольские полководцы, Ачжу и Лечжень (Китаец), облегли Сяньян, осада коего продолжалась целые пять лет. В Феврале 1269 года Монголы усилили армию под Сяньяном. В Марте Хубилай жалует Пакбу Царем веры (нынешний титул Далайлам) за изобретение букв Монгольских. В Мае Монголы осадили крепость Фаньчен, лежащую против Сяньяна, на северном берегу Ханьцзяна. В Сентябре Сягуй, пришедший с флотом на помощь Сяньяну, разбит Монголами; Фаньвыньху, другой Адмирал, подоспевший к нему на помощь, также претерпел поражение. В Декабре 1271 года Двор Монгольский торжественно принимает титул Юанской династии. В Феврале 1273 Фаньчен взят был приступом, а через месяц Сяньян добровольно сдался Монголам. В Сентябре 1274 года Юанский Генерал, Боян, пошел с войсками от Сяньяна вниз по реке Ханьцзяну во внутренность Сунских земель; Генерал Борохон с другою армией выступил в Хубэй. Боян, не могши взять укрепленного города Аньлу, двинулся к устью Ханьцзяна, где многочисленная Сунская армия и сильный флот защищали переправу через Цзян. В исходе года Боян, искусными маневрами преодолев труднейшие препятствия, совершенно разбил [205] флот и сухопутную армию Сунскую. Он взял Яняо, укрепленное местечко на сев. берегу Цзяна и, переправясь через сию реку, соединился с Ачжу. Города Вучан и Ханьян добровольно сдались. Ачжу остался с 40,000 гарнизона в Вучане, а Боян с главною армиею поплыл на восток. Все города, лежавшие по Цзяну, изменою Комендантов, сдавались без сражения. Сдавшиеся корпусы Сунских войск должны были следовать при Монгольской армии и впереди сражаться.

Хубилай считается первым Императором из Юанского Дома, и в Китайской Истории назван Шицзу. Он довершил предпринятое Монголами завоевание Китая, и удостоился полного титула Хуандия. Деяния Хубилая и преемников его Пекинского престола принадлежат более к Истории Китая, нежели к Монгольской.

Сей Государь отличил себя, пред всеми своими предшественниками, образованием, храбростию, правосудием и распространением в Китае истинного просвещения. Он уважал советы Китайца Иошуя, славившегося в то время глубоким умом. Иошуй, подобно Елуй Чуцаю, о коем упомянуто было выше сего, подавал своему Императору весьма полезные советы. Вот краткие правила, предложенные им Хубилаю, для руководства в государственном управлении: «Вникай в сердце свое; познавай себя и пекись о своем исправлении. Не ослабевай в любви к [206] наукам. Покровительствуй мудрым. Родителей люби и почитай. Благоговей пред вышним Небом. Народу будь истинный отец. Награждай добродетель. Карай пороки и заботься об уничтожении оных». — Иошуй, сочинив несколько новых постановлений, необходимых для государственного управления, поднес оные Хубилаю, при следующем докладе:

«Величие твоей Империи, Государь, требует основания новых судилищ и ограждения их непоколебимыми законами: там бдительная мудрость твоя да послужит для всех зерцалом правоты и побуждением к труду. Уставы чем бывают благовременнее и обдуманнее, тем сильнее и постояннее действуют. И когда личным способностям и доказанным добродетелям воздаваема будет справедливость, когда все ограничено будет своими правами; когда испытанные в добродетелях мужи поставятся ценителями деяний твоих подданных; когда, говорю, важнее будут в глазах народа заслуги и способности, нежели знаменитость происхождения: — тогда мудрые и добродетельные мужи, оставя принужденное свое уединение, отовсюду стекутся, и составя избранный лик служения, навсегда укрепят основание высокого твоего престола. Тогда напоенный ядовитою сладостию язык лести умолкнет, насильственные порывы страстей утихнут; тогда низкий корыстолюбец, [207] грабительством ближних утучнявшийся, покрывшись стыдом, удалится; тогда-то законы воспримут должную свою силу, и весы правосудия, взвешивающие судьбу народа, будут находиться в руках истинных сынов отечества; тогда невинность получит свои права, порок достойно накажется; проступки, рожденные от смертного, и слабость сердобольно отделены будут от злодеяний. Когда Государь, яко верховный ценитель жизни подданных, будет постоянно вникать в земледелие: тогда и самый трутень как бы переродится в трудолюбивую пчелу».

У Монголов Хубилай называется Цецен Хан, т. е. мудрый Государь. После его в Истории упоминаются еще следующие Государи, владевшие вместе Монголиею и Китаем: Эльзету Хан, царствовавшей 10 лет; Кулюк Хан 4 года; Буянту Хан 9 лет; Геген Хан 3 года; Юсун Темур Хан 5 лет; Ирземыл Хан 40 дней; Гюшил Хан 10 месяцов; Заяту Хан 15 лет; Рынценпел 1 месяц; Тогон-Темур Хан 28 лет.

В Истории Юанского Дома царствование сего последнего Хана, по-Кит. Шуньди, представляет мрачную картину его слабостей, пороков и кровопролитных смятений. Такое правление производит известные следствия. Скоро открылось повсюду народное неудовольствие, за которым последовали мятежи. В короткое время Монголо-Китайская Империя потряслась во всем основании. [208] Жители многих областей, приведенные в отчаяние жестокостию правления, принялись за оружие и под предводительством людей более смелых, нежели искусных в воинских действиях, нападали на хищных своих начальников, предавали всех их смерти и отреклись повиноваться несправедливой власти. Предводители бунтовщиков, к несчастию народа, также производили междоусобные, кровопролитные сражения, и почти весь Китай наводнился кровию собственных своих жителей. Мятежники, раздиравшие сию обширную Монархию, были поводом к усилению Минской династии, царствовавшей в Китае по 1644 год, т. е. до покорения оного Манжурами. Юаньчжан, основатель вышеупомянутой династии, бывший сначала в одном монастыре простым слугою, выгнал Тогон Темура или Шуньди из столичного его города Даду (Пекина), и принудил его со всем народом бежать в северные Монгольские степи, где он и умер в 1370 году.

Сей случай в судьбе Царей Монгольских так достопамятен, и последствия оного для Монголов и Китайцев столь важны и решительны, что мои читатели, надеюсь, не будут равнодушны к следующим подробностям о главном виновнике означенного переворота — Китайце Юаньчжане.

Вот, что сказано о нем в Китайской Истории поколения Минских Императоров: [209]

«Юаньчжан был сын бедного поселянина в Хаочжеуской области. Небо назначило его — положить конец страшному могуществу Юанских т. е. Монгольских Императоров, потомков победоносного Чингис-Хана, совершенным изгнанием из Империи всех Монголов с их Государем в степь, на прежние кочевья, и самого сделать обладателем всего Китая. Говорят, что в самый час рождения Юаньчжана необычайный блеск несколько раз озарял хижину, в которой он в первый раз увидел дневной свет. Судьбы Небес превосходят наше понятие. Достоверно известно однако ж, что он был роста обыкновенного, телосложение имел крепкое, мужественный вид и быстрый взор, показывающий великость духа. Едва успел он достигнуть 14-летнего возраста, как отец его и мать померли один за другим в короткое время. Смерть, преждевременно похитившая родителей, лишила его единственного сокровища, которого не было драгоценнее для него в целом свете. Не в дальнем расстоянии от того места, где погребены были его родители, находился монастырь Хуанцзяо. Он идет туда и делается Хошаном (монахом) и учеником Фоевского учения. Между тем неустройства, терзавшие Китай и служившие зарею близкого падения Юанского Дома, приметно усугублялись. В сие время Юаньчжан пришел в совершенный возраст, и начал находить много неудовольствий в своем [210] отшельническом состоянии. Следуя влечению духа, он оставляет тайным образом монастырь и направляет путь свои к предводителю мятежников, Гаоцзысину, овладевшему некоторыми городами в той самой области. Сие случилось в 20-е лето царствования Шуньдия (1352 от Р. Х.). Гаоцзысин, при первом свидании, успел заметить в нем редкие способности и присоединил его к числу отличнейших своих воинов. Юаньчжан, предназначенный Небом к произведению великих дел, полюбил ратное состояние и посвятил все свободные часы познанию воинской Науки, одушевляющей мужеством воина и умудряющей полководца. В скором времени он показал отличные опыты своей храбрости, сражаясь с неустрашимостию и повелевая с благоразумием. Наконец, Гаоцзысин умирает. Редкие качества Юаньчжана, обширный ум, глубокое проницание, неутомимая деятельность, геройское мужество, ласковость в словах, скромность в поступках и примерное великодушие — склонили всех сообщников Гаоцзысина в его пользу. Юаньчжан признан единогласно высшим предводителем. В последствии времени все мысли его устремлены были к тому, чтобы освободить Китай из под ига Монголов, и положить конец бедственным мятежам. Он знал, что сила оружия только устрашает и отвращает сердца; добродетель же человеколюбия побеждает и, [211] пленяет оные: а потому и старался строго наблюдать правила сей добродетели. Слава его имени разнеслась повсюду. Где только появлялись знамена его, народ выходил навстречу, предавая себя в его покровительство. В 32 лето Шуньдия (1364 по Р. Х.) Юаньчжан, склонясь на просьбы полководцев своих и всего войска, велел провозгласить себя владетельным Государем Усским (У-ван); а спустя четыре года, по всенародному убеждению, он возложил на себя Императорский венец. Принеся жертву небу и земле, он объявил себя Хуандием всего Китая; поколение, им основанное, наименовал Да имин, а лета правления своего Хун-у».

с 1368 по 1691.

Со времени возвращения Монголов в свою отчизну, на песчаные, каменистые степи, считают они 22 Ханов, кои один за другим независимо ими владели. При сем писатели их примечают, что введенная у Монголов Ламайская вера тогда совсем истребилась, и Монголы опять погружены были во тьму Шаманского суеверия. По сей-то причине, мало находится достоверных известий и о происшествиях того времени до самого Абиде Галсан Хана, который, по бывшему [212] ему откровению ²⁹, ездил в Тибет. Там у Далайламы выпросил он Ламу, и построил в Монголии (на берегу р. Орхона) монастырь, под названием Ерденизо.

Не смотря на сей недостаток точных сведений, я окончу изложение главнейших происшествий в Истории Монгольского народа, основываясь на преданиях Китайцев.

Когда последний Император Юанского Дома Шуньди скончался в Инчане (в Кишиктенском Уделе, на северозапад от Долоннора); то сын его Аюршири Далатун, по праву наследства, возведен был в Монгольские Ханы в 1371 году, и перенес свою столицу в Холин (Харакорум).

По нем следовал на престол, 1378, сын его Тогу с Темур. В 1388 году Китайский полководец Ланьюй, выступив из Данина, одержал победу у озера Боир. Тогус Темур, не более как с 10 всадниками, спасся бегством; но на берегу р. Толы был убит одним из своих подданных, Есудером. Между тем, все жены его со вторым сыном, более 3,000 чиновников и 70,000 обоего пола Монголов достались Китайцам пленными. Ланьюева армия получила, сверх того, в добычу разного скота до 150.000, не упоминая о серебре, золоте и прочих драгоценностях. После такого поражения, Тогус Темуровы Аймаки [213] рассеялись, и в царствование первого Минского Императора не смели производить военных нападении на Китай. Он оставил Монгольское царство родственнику своему, Уноршири, расположившему главную свою юрту при одном урочище, называемом Хаямил, на запад от города Холина. По смерти Тогус Темура, носившего название Ди или Императора, хотя наследовали оное достоинство еще пять Государей из Чингиского Дома; но не имели ни силы, ни власти, ни уважения, и все погибли насильственною смертию.

Таким образом кончилось страшное могущество и власть Монгольских Царей, потомков Чингис-Хана, во всей Монголии. Она разделилась на разные владения, более или менее сильные. Дальнейший родственник последнего Дия Гун Темура, Голци похитил престол и наименовал себя Ханом. Он отменил наконец наименование Юань, под которым известно было владычество Чингиского Дома, и назвал свое поколение, по прежнему, Дакдань (Тата, Тачже); но Монголы не хотели служить ему, как не принадлежавшему к Чингисову роду.

Князь Олутай ³⁰, при помощи других мятежников, умертвил его и объявил Ханом Юанского потомка, Буняшири. Сей новый повелитель [214] Монголов, хотя происходил от царской крови; но был оставлен, во время продолжавшихся смятений, без всякого воспитания, соответствующего его сану; притом и от природы не имел он тех качеств, каковые нужны были Государю, особенно в такое время, когда старейшины над поколениями присвоили себе неограниченное право управлять целыми уделами, и когда Ханское достоинство, единожды вышедшее из Чингиского Дома, находилось в малом у них уважении. Впрочем, Монгольский народ показал особенную привязанность к сему новому Хану. В 1408 году от Китайского Двора сделано было ему предложение, вступить в подданство; но ответа на сие не последовало. Отправленный к ному посланнику был умерщвлен, а доставленное с ним письмо брошено в огонь. Тогда храбрейший Китайский полководец Цюфу выступил за границу против Буняшири с ополчением, состоявшись из 100,000 отборной конницы; но сия армия была побита Монголами, по неразумию и дерзости предводителя, который сделался первою жертвою нетерпеливого нападения на большее число Монголов. Китайский Император Юнлэ, получив неприятное о том известие, затрепетал от гнева, немедленно отправил в Монголию нарочных, для исследования распоряжений военачальников его, и виновные были наказаны самым жестоким образом. А чтобы поправить их ошибки, также отмстить, [215] Буняшири и Олутаю, которого всегда называл гнусным пятном природы, Юнлэ в 1410 году сам выступил в поход с тремя корпусами войска, пехотного и конного, в коих считалось 500.000 ратников. Буняшири от ужаса хотел удалиться на запад. Олутай, не согласясь на это, отделился с своим поколением от Хана. Сие бедственное разделение столь же было пагубно для них, сколько выгодно для Китайцев. Император Китайский, преследуя его, прибыл к реке Онону, где возник Юанский родоначальник, Чингис-Хан. Буняшири вступил в сражение; но будучи совершенно разбит, обратился в бегство далее на запад. Император на возвратном пути встретился с Олутаем и, поразив его армию, возвратился с победою в Пекин.

В 1412 году Буняшири был умерщвлен Монгольским Князем Махаму. В царствование же Юнлэ, Махаму пожалован был Княжеским достоинством Китайской Империи; но после он отважился напасть на границы ее. Император лично выступил против сего Князя, совершенно разбил его армию при Улан Хошуне, и преследуя до р. Толы, принудил его опять платить дань.

Сверх того Китайский Государь Юнлэ, о коем здесь упоминается, в последние два года царствования своего (умер 1424) еще сделал два похода в Монголию, для нанесения решительного удара вероломному Князю Олутаю, который, ревнуя по [216] своей свободе, решился защищать права свои по реей возможности, и обеспокоивать разными тревогами Китайские границы. Месяца четыре Юнлэ водил грозное свое воинство по неизмеримым степям Монголии, чтобы встретиться с неприятелем; но, при всех усилиях, не успевал даже находить следов его. При таковых тщетных предприятиях и в последний поход — говорят Китайские Историки — сильная страсть мщения Императора Юнлэ, ограничиваемая совершенною невозможностию удовлетворения, превратилась в нестерпимую досаду, пожиравшую его сердце и лишившую спокойствия. Пространные равнины Монголии, убеленные костями его ратников, при каждом воззрении на оные, укоряли его в жестокосердии и злоупотреблении верховной власти. Разнообразные чувствования, потрясавшие его душу, погрузили его в мрачную задумчивость. Вскоре почувствовал Юнлэ крайнюю слабость в здоровье, и принужден был отдать приказ всем своим войскам к поспешному возвращению в Китай. По прибытии к источникам Цинским вне Китая, Император Юнлэ приказал на близлежащей горе воздвигнуть великолепный памятник, на коем вкратце начертаны все его походы и знаменитые деяния в Монголии, для всегдашнего напоминания потомству.

Сын владельца Махаму, Тогон, наследовав Княжество по ном, хотел объявить себя Ханом; [217] но подданные на то не изъявили согласия. В следствие чего он возвел на Ханство Юанского потомка, Тохтобуху; а сам принял на себя управление Государственным Советом. Они кочевали по северную сторону песчаной степи Гоби. Харачин и другие поколения зависели от них. Они уже простерли было замыслы на Китай; но смерть Тогона положила конец их предприятиям.

Эсен (у Кит. Есянь Тугань), сын его, наследовал достоинство первого Министра. Подвластные ему Монголы весьма усилились, и Тохтобуха не мог управлять ими. В 1449 году Эсен убедил разные поколения, учинить великое нашествие на Китай. Евнух Ванчжен принудил Императора лично выступить в поход против Монголов. Министры удерживали его; но Государь не послушался; по прибытии же в Датун, лежащий близ Великой стены, он хотел было возвратиться в город Сюаньхуа; однако Эсен догнал его. Император Китайский имел с собою 500,000 войска; но сия армия претерпела совершенное поражение. Министры и Генералы все пали на сражении. Император Инцзун (5-й Государь Минского Дома) взят был Монголами в плен с одним офицером. Эсен взяв Инцзуна, напал на столицу (Пекин); но был разбит Президентом Военной Палаты, Юйцянем. После сего предприняты были со стороны Китая великие оборонительные меры; но Монголы прислали посланника с мирными предложениями, [218] и обратно препроводили Инцзуна в Китай. Потом Эсен умертвил своего Государя Тохтобуху в 1451 году, и сам вступил на престол Ханский. На восток до диких Нючжийцев и Урянхов (Манжуры и Тунгусы), за равно до Монгол-Чицзипи и Комуна или Хами на запад — все покорствовало его воле. Эсен, при, представлении дани Китаю, именовал себя премудрым, великим Ханом. Надеясь на могущество свое, он поступал слишком надменно. В царствование Китайского Государя Цзиньдия, Ала ³¹ напал на Эсена в 1455 году и убил его.

Между тем поколение Халхаское (т. е. Юанское или Чингисово) уменьшилось. В сие время Дакданьский (Татарский) Князь Булай, разбивши Алу, возвел Тохтобухаева сына Маркора на Ханство под наименованием Малого Царя (сяо Ваньцзы). Сей последний умер в 1460 году, и Монголы, по общему согласию, возвели Магу Корчжу, под именем Малого же Царя. После сего Князья Дакданьского поколения начали поступать самовластно. Порядок наследства Малых Царей большею частию не известен; да и кто может представить их многосложную генеалогию в ясном виде?

В конце царствования Шундиева (после 1485) Монгольский владетель, производивший на Китай набеги, назывался еще Малым Царем. Он начал посещать Ортос и, при помощи Халхасов, день [219] ото дня становился сильнее. В 1500 году Малый Дар начал опять кочевать в Ортосе, и пограничные жители Китая не видали ни одного спокойного года. В 1532 году Малый Царь перенес пребывание свое в восточную сторону, и поколение свое наименовал Тумань. Из отделенных же поколений оставшихся на северо-западных границах Китая, сильнейшие были родственники его Цзенун и Аньда: они заняли Ортос и всегда производили набеги на Китай. В 1550 году Аньда перенес кочевья к озеру Хоирнору, пригласил беглых Китайцев для заселения города Фынчжеу, построил для ограждения себя города, и с Туманьским поколением попеременно нападал на восточные и западные границы Китая. В 1570 году Аньда получил титул Шуниского Князя, запретил прочим поколениям производить набеги на Китай, и ежегодно приезжал в Пекин с данию и для торга.

Наконец Монгольский народ разделился на две части. Потомок Малых Царей Боси, также называвший себя Малым Царем, кочевал в земле Чжяха ³², ныне Чахар или Цахар. Аньда был тогда силен, и Боси, страшась его могущества, перенес главное кочевье свое в Ляо, присоединил к себе поколение Фуюйцзи и несколько раз [220] опустошал места, лежащие на запад от Цзичжеу. Четвертый Хан Цахарский Рындан объявил себя Хутукту Ханом, и мало помалу усилился. В 1615 году он неоднократно производил набеги на Ляодун. В 1628 году он разбил поколения Харачинское и Тайцзия Баин Босту; после того напал он на Датун и Сюаньхуафу, требуя себе от Китайского Двора ежегодной награды. Многие восточные и западные поколения, быв им притесняемы, отложились: Монголы один за другим поддавались Манжурскому Хану. Выньди (имя сего Хана) в 1634 сам предпринял поход против Цахаров. Рындан в страхе бежал на запад к Туботам (в Тибет), и умер на дороге. Сын его Хангор Очжа вступил в подданство Манжурское: народ его разделен на знамена или дивизии, по примеру собственно Манжурского войска.

Монгольские Уделы, оставшиеся на северной стороне Великой степи (Гоби), присвоили себе название Халха и составили особую, сильную область. Оных Уделов считалось 7, коими владели три Хана, Живущий на западе назывался Цзасакту-Хан, средний Тушету-Хан, восточный Цецен-Хан. Сии названия получили они от Далайламы. В 1634 году Махасамади Цецен-Хан отправил посольство с богатыми дарами к Манжурскому Государю Тайцзуну, у которого просил себе в замужество дочь. [221]

Между тем Олуты (Зюнгары или Калмыки) с запада начали производить частые набеги на Халху. Китайский Император Канси или Женьди ³³, под видом примирения Монгольских племен, обратил внимание на их раздоры, предположив впрочем, как то последствия доказали, присоединить их к своей Державе ³⁴. С 1677 года Олутский Галдан производил грабежи и опустошения с северозападном крае; между тем Халхаские два крыла, правое и левое (правое крыло составляет один Цзасахту Хан, а левое два Хана, средний и восточный), вели междоусобную войну. В 1689 году Галдан разбил Халхасов. Семь уделов рассеялись, и приближившись к Великой стене, отдались в покровительство Манжуров. В Мае 1691 года Император Канси сам выехал из Пекина за границу, чтоб принять Халхасов, и учинил великий съезд при Долонноре, т. е. семи озерах, лежащих неподалеку от Халгана. Каждый из Халхаских Ханов представил по 8 белых лошадей и по одному белому верблюду; что названо было девяти-белою данью, по-Монгол. Юсун Цаган, которую положено ежегодно платить Пекинскому Двору. [222]

С 1691 года до наших времен.

Сей период начинается новою эпохою совершенного подданства Монголов Манжуро-Китайской Державе, под коею они и теперь находятся. Первее всех поступили в зависимость Манжурской Дайцинской династии, ныне царствующей в Китае, Монголы Харачинского поколения. По низложении Цахарских Ханов, и прочие Монгольские поколения одно за другим поддавались. Пекинский Двор повелел размежевать границы их кочевьев, и издал для управления Монголиею особое Уложение.

Что касается до Халхасов; то Император Канси, по низложении Олутского Хана Галдана, разместил их вдоль по границе с Россиею и, разделив на 55 знамен, или дивизий, только трем Ханам оставил прежние титла; а прочих облек в Княжеские, разных степеней, наследственные достоинства. В последствии, чрез разделения, еще прибавлено 5 знамен. Шамба владел особым Уделом под именем Саин Ноина (по-Монг.: хороший господин, или владелец). В 1731 году Куреньский (в Урге) зять Манжуро-Китайского Императора, Цырен, в воздаяние заслуг, оказанных на войне против Галдана, сделан великим Цзасаком и получил в управление 24 знамя. Итак четыре Халхаские Ханства [223] разделены на 84 знамени и поставлены на ряду с 49 знаменами южных Монголов.

Комментарии

20. Абель-Ремюза: Recherches sur les langues Tartares; Ч. I, стр. 237.

21. Родословная История о Татарах. «Сочинитель сей книги, Абулгачи Баядур Хан — сказано в примечании оной книги Тома I, на странице 12 — родился в городе Ургенсе (правильнее Урганычь, или Хива), который есть столица в земле Харассмской (Ховарезм, Хива), в лето Эгиры 1014, что придет сходно с летом 1605 эры Христианские. Он был четвертый в порядке рождения между 7 братьями своими. Мать его произошла прямою линиею от Чингис-Хана, так как и отец, но только что чрез другое поколение» и проч. — Нам довольно известно, с какою гордостию каждый Киргизец, даже самый жалкий байгуш (нищий), смело выводит свою родословную от Чингис-Хана, имевшего, по видимому, бесчисленное семейство.

22. Там же: Т. I, стр. 15; Т. II, стр. 480.

23. Генерал и Историк Менкун, предводительствовавший армиею Китайских вспомогательных войск, соединившихся с Монголами против Цзинов, и умерший около 1246, имел самый удобный случай собрать верные известия о сих народах. Сведения сии находятся в сочиненных им Достопамятностях и в Истории о пяти малых Китайских династиях (907-959).

24. Asia polyglotta, 1823; стр. 202: Was sind Tataren? Книга сия заключает в себе много любопытных разысканий об Азиатских языках; из оной заимствовала мною и ниже помещенная Жизнь Шигемуния.

25. Словцов.

26. Монголы, полагая, что любимый их герой Чингис-Хан, коего именем и теперь они гордятся, не должен был умереть так скоро, приписывают, как бы преждевременную, его смерть мщению жены Тангутского Государя. Она, по словам их, навела каким-то чародейством на Чингиса мучительную, неизлечимую болезнь.

27. В Россию отправлены были: Князь Мынгэ, сын Угудэя, Гуйюк и внук Чингисов (от Чучея) Князь Батый, имевший свой удел в Туркестане.

28. В статье: о войне в России, сказано: Монголы покоряют Циньчаские Аймаки или уделы. Циньча от Китая лежит слишком за 30.000 ли (чрез Или). Летом ночи там крайне коротки; солнце, вскоре по закате, опять всходит. В означенной стране много хороших лошадей, и богатые имеют оных по нескольку тысяч. Жители всегда облечены металлом и кожею; храбры и мужественны; тверды и пламенны; имеют синие глаза, рыжие волосы. Мынгэ с войском своим пришел к Каспийскому Морю. В сие время поднялся сильный ветр, и воды моря обмелели. Почему Мынгэ пошел далее, порубил войска их и низложил Князя их, Бачмана. Отправясь еще вперед, облег Ганьлос и Мекиос, и всех покорил.

29. Разумеется, мнимому, которому могли верить одни суеверные Монголы.

30. От сего Олутая известное поколение Монголов, кочевавших в Тангуте и на запад от Кяхты ближе к Бухтарме, получило себе имя Олут.

31. Не Аланча ли Абулгазиев?

32. Слово сие значит по-Монг. Украйна, т. е. места близкие к границе; ибо земли Чахаров или, как Халхасы говорят, Цахаров, прилегают к Великой стене, отделяющей Китай от Монголии.

33. Имя, данное по смерти.

34. О сих обстоятельствах подробнее сказано в I. Ч. моих Записок, стран. 153.

Текст воспроизведен по изданию: Путешествие в Китай через Монголию в 1820 и 1821 годах. Часть третья. Возвращение в Россию и взгляд на Монголию. СПб. 1824

© текст - Тимковский Е. В. 1824
© сетевая версия - Thietmar. 2024
© OCR - Иванов А. 2024
© дизайн - Войтехович А. 2001

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info