ТИМКОВСКИЙ Е. Ф.

ПУТЕШЕСТВИЕ В КИТАЙ ЧЕРЕЗ МОНГОЛИЮ

Переезд по южной части Халхаских земель до Урги.

Июня 20: 4-VI Луны. Дневали. Ночь холодная; во весь день дул сильный ветер с юга.

По сделанному мною расчету, для приличного впредь вознаграждения станционных Старшин, за отпускаемый в наш обоз скот, подарочных вещей уже не доставало. Но с другой стороны обязываясь ласкать, сколько можно более, Халхасов, наших соседей, я объяснялся о сем с Тусулахчием, чрез Обозного и Переводчика Фролова. Идаму сделано от нас предложение, выдавать станционным Цзангинам, Кундуям и проч., за их усердие, по примеру 1808 года, за верблюда по 2 чина (40 коп.), а за лошадь по 1 чину (20 коп.) серебром на каждую станцию, т. е. за перевоз тяжести около 12 пудов чрез 25-30 верст. Он не соглашался допустить какое либо с нашей стороны возмездие Монголам, а тем менее награду серебром, имеющую, под каким бы то ни было предлогом, вид платы, противной дружеским отношениям, между двумя народами существующим. Он предоставлял нам истребовать на то предписание ему, Тусулахчию, от Манжурских чиновников, сопровождавших [74] Миссию, если они имеют право делать таковые распоряжения.

Около 3 часов по полудни была сильная гроза, с небольшим дождем.

Июня 21: 5-VI Л. Еще на рассвете начал идти небольшой дождь и продолжался до 10 часов утра.

По просьбе моей, Тусулахчи приказал отпустить для перевозки наших тяжестей, из числа станционного скота, 17 верблюдов (сие число получали мы до последней станции под Кяхтою) и 6 лошадей в одноколки; сия мера была для нас весьма полезною.

Изготовившись таким образом, отправилась Миссия в 7 часу утра, в сопровождении Тусулахчия Идама. Верст 7 поднимались мы от Гашуна на гору, с вершины коей еще представилась нам Гашунская долина во всей ее обширности. Версты 4 потом ехали по увалам, имея с правой стороны часть каменного пояса Цзабук улан даба, потянувшегося вдаль к В. Пройдя означенное пространство, начали мы спускаться на обширную равнину, по крутому косогору. Тут нашли мы Китайский обоз с кирпичным чаем, шедший на быках из Халгана в Ургу, всего до 150 одноколок: извощики Монголы, Цахарского Удела, взяли за провоз со 100 гинов (3 1/2 пуда) тяжести, по 1 лане и 4 чины серебра. Дней 40 уже [75] ехали они от Халгана, и за изнурением скота, проживают здесь 6 день, для поправления оного.

Верст на 6 подавшись вперед, приближились мы к высокому каменному холму, который называется по-Монг. Эрдени Обо (светлый маяк); торчащие камни оного имеют вид развалившая гося здания. Далее на В, такой же холм; а на З. потянулись большие высоты, из коих одна состоит вся из красной глины. От Обо, где есть колодезь, до станции еще верст 8 ехали мы сперва по глинистому месту, а потом гладкою, несколько отлогою дорогой. На сем месте много встречали мы Сунитов, возвращавшихся из Урги, куда ездили они на поклонение Кутухте. Девять дней уже были они в обратном пути.

Наконец мы подошли к горам, так сказать, заграждающим путь: в оных ростет ильмовник. Тесным ущелием пробирались до самой станции Удэ (врата), лежащей близь колодезя, на долине, окруженной горами и усеянной камнем. На место все собрались в и часу по полудни, проехав около 23 верст. Тусулахчи сопутствовал мне чрез весь переезд; а по прибытии на место, он угощал Членов Миссии и казаков, как и во время переднего пути, кирпичным чаем с молоком и проч. Таким гостеприимством от Халхасов пользовались мы до самого прибытия нашего в Кяхту. [76]

Удэ по-Монг. значит дверь, или врата: название, приличествующее отверстию тесного выезда из гор на открытую равнину. Урочища под сим названием есть, как мы видели, у Халхасов и Сунитов на Аргалинской или зимней нашей дороге; см. выше, в I Части сих Записок 18 и 21 Окт. Некоторые полагают, что сими вратами едущие от севера вступают в Гоби, степь безводную, неимеющую ни лесу, ни травы, и простирающуюся к Югу на 280 верст до самых кочевьев Цахарских. Впрочем, места хрящеватые, каменистые, такие как на Эрги и Гашуне, находим мы и поблизости р. Толы. Гоби Китайцы называют Шамо, т. е. песчаная степь; что, по моему мнению, наиболее соответствует песчаной полосе, проходящей по южной части кочевьев Сунитских, верст на 125 в ширину по настоящей дороге от Хучжир усу или Мингана до Угундыйн хашату; а по дороге Аргалинской от Саин усу до Елесуту ⁹.

С и часа нестерпимый зной; ветер разогнал дождевая тучи; а с 4 часов по полудни, до захождения солнца, свирепствовала жестокая буря, наполнившая воздух песком.

Вечером посылал я Студента Сипакова к Битхеши, для изведания мыслей его, можем ли мы станционным Монголам выдавать серебро, в [77] награду за отпускаемый ими скот. Фу-лое сознался, что допустить сей меры возмездия он никак не смеет, по строгости приказания, данного ему по сему предмету от Трибунала. Лишь только Студент Сипаков возвратился с сим ответом, как пришел (прехитрый Китаец) старый Нерба г. Битхеши, и предложил мне купить у него 12 литиковых (стеклянная композиция под цвет хороших камней) табакерок в Монгольском вкусе, и употребить на подарки станционным старшинам; на каковой конец оные были взяты Битхешием из Пекина. По необходимому приличию, табакерки я купил, выдав Нербе серебра полфунта или 48 золотников, т. е. по 4 золотника за каждую. Монголы с удовольствием принимали сии табакерки от меня, в знак Памяти о Руских путешественниках.

Июня 22: 6-VI Л. Отправился я с Миссиею вперед в 7 часу утра. Проехав около 33 верст, прибыли на станцию Сенчжи в 5 часу по полудни. Во весь день западный ветер дул нам навстречу.

От станции Удэ к Урге ведут две дороги. Одна идет прямо на С, и известна под именем Дарханской, ибо пролегает мимо горы Дархан (в 200 вер. от Урги к югу); по оной обыкновенно ходят Китайские обозы на телегах, а равно возвращалась Миссия наша в 1808; другая же склоняется к З. Для уравнения повинностей в [78] Хошунах, от Монгольского Начальства назначено ныне провожать Миссию по сей последней, служащей продолжением Гунчжу-цзам или Царевнина пути. Говорят, что по сей дороге лет за 40 проезжала сестра покойного Богдохана Цзяцина, бывшая в замужстве за Цинваном Циэфу (о коем упомянуто выше 30 Мая), следовавшая для посещения свекра своего, имевшего кочевье у подошвы гор Хангайских, на СЗ. от Урги.

Взяв направление к СЗ, ехали мы по битой дороге версты 2 до высоты, а с оной по отлогости спускались верст 6, до болотистой долины Долодо, где есть два глубоких колодезя. Вода мутная и от поверхности земли не далее аршина. С сего места надлежало подниматься версты 4 до вершины каменного хребта, где видели еще ильмовое дерево. Версты 3 ехали мы в горах до места, где лежат рассеянно большие куски гранита. Потом верст 5 пробирались по увалам, покрытым изрядною травой. Юрт невидно было, по недостатку колодцев; а собираются сюда кочующие на зиму, когда можно довольствоваться, вместо воды, снегом. Грунт земли — белый кварц, представляющий дорогу в виде мраморной. Далее, версты 5 ехали по долине, заросшей травою дерису и будургуною; со всех сторон поднимаются высоты с торчащими огромными камнями. Мимо песчаных бугров, пробирались мы верст 5 до поперечной высоты, у коей [79] дорога разделяется надвое: одна подалась несколько к В, а другая отрасль лежит прямо, по каменистому хребту.

От разделения путей до станции, повозки наши верст 5 ехали у подошвы гор по песчаной долине. Последние версты а должно было пробираться с великими усилиями, в песчаных горах, где видны большие гряды белого и серого мрамора. Юрты для Миссии поставлены направо от дороги, в западном конце песчаной долины, за коею возвышается вдали большой каменистый хребет; а на В. чернеется гора Ацзарга (жеребец). Выше станции, у подошвы продолговатого холма из белого мрамора, находится колодезь. Великолепие сего места могло бы служить украшением самого лучшего сада. Колодезь, огромностию своею и чистотою воды, превосходит все виденные нами доселе в степях Монгольских; по долине стояли юрты кочующих Монголов, и повсюду видны были многочисленные стада овец и коз.

Вскоре по прибытии Миссии на ночлег, посетил меня сын Аюши Тайцзия, живущего отсюда в 20 верстах на В, и провожавшего Миссию в прошлом году по всему ведомству Мерген-Ванова Хошуна, с 14 по 21 Окт. 1820. Объявив почтение от отца, ныне уехавшего к своему Тушету Хану, молодой Тайцзи поднес мне Хадак ¹⁰, [80] обыкновенный признак почтительности у Тибетцев и Монголов. В соответственность сему, я подарил ему красный сафьян и табакерку.

Июня 23: 7-VI Л. Дневали. Настоящая станция содержится Шабинами, Монголами монастырского ведомства. Неподалеку отсюда, на З, есть капище какого-то Ламы Ноин-Хутухту. Жители здешние, давно невидавшие Руских, толпами приходили в наш стан из любопытства.

С самого утра дул холодный восточный ветер; а во 2 часу по полудни сделалось весьма мрачно; пошел частой дождь, продолжавшийся до самого вечера;

Июня 24: 8-VI Л. Обовьюченные верблюды, казенных 15 и Монгольских 17, отправлены вперед в 4 часа утра. Повозки и одноколки (на 6 Монгольских лошадях) выступили в 5 1/2 часов, при холодном восточном ветре; на следующую станцию собрались во 2 часу по полудни, проехав всего 30 верст.

Нынешний переезд весьма горист и наклоняется к З. Верст 6 от ночлега поднимались мы на высоту; с оной вдали на В. видна гора Кекчин, у подошвы коей стояла Миссия в 1808 — 1, 2 и 3 Июля; а ближе к нам хребет Цаган тугурик. С высоты спустились в глубокую долину, и ехали по подошве горы Шубутыйн хара, острой и стоящей отдельно; а далее к В. хребет [81] Шанага (ковш). Из сей долины перешли в другую, более пространную и солончаками покрытую. На косогорах много камней кремнистой породы: сердоликов и агатов. Из сей долины подъем довольно большой до вершины хребта, отстоящего от Сенчжи в 11 верстах. Проехав верст 5 ущелием, вышли на лощину обширную, имеющую направление с В. к З. С правой стороны видели несколько юрт; а с левой возвышается глинистый мыс той же цепи гор, называемых у Монголов Ургун улан (широкие, красные). У подошвы мыса глубокой колодезь с пресною водой, а неподалеку стоит Ильмовое дерево — последнее из виденных нами по сей дороге. Все места покрыты были зеленою травою и, при всей пустоте, имеют положение весьма приятное. От колодца ехали верст 8 вдоль лощины, наклоняющейся к высокой горе Удын ола, коей острая вершина представляется в виде насыпанного вала. Около версты поднимались на отрасль сей горы, оставшейся влеве. Отсюда начинается тесная долина, на которой учреждена станция Улан Худук. Юрты расположены направо от дороги, у трех колодцев, имеющих воду мутную. Вблизи оных большое пространство земли покрыто красною глиною, от чего и колодцы Названы красными: Улан худук.

Июня 25: 9-VI Л. Перед рассветом шел дождь, и ранее 6 часов утра не можно было выступить. [82]

Настоящий переезд был не столь гористый, как вчера, но утомителен по своей отдаленности. Отъехав от станции верст 15, поднялись мы на высоту. С оной еще видна Удын ола, мимо коей проходили мы вчера. Версты через 3 потом, открылась перед нашими глазами обширная равнина между горами: общее расположение здешних степей. Версты на 4 дорога идет по увалам до колодца Уцзур; близь оного стояло много рогатого скота, а у подошвы горы улус кочующих здесь Монголов. До сих мест пошва большею частию крупный хрящ или дресва; от колодца же верст 13, до следующей станции, ехали мы по песчаным и отлогим увалам. Дорога имеет приметную покатость на С. Версты за 5 не доезжая до станции, начинаются солончаки; много также хучжирных озер. Вся сия грязная равнина покрыта кучами песку, обросшими золотарником и ковылем или дерису, который при дуновении ветра волнуется, подобно высокой ржи. Здесь дерису ростет кустами, стебель вышиною аршин до двух и более; кое-где виден мелкий тростник; много водится зайцев, журавлей и диких уток. Между песчаными буграми неприметно приближились мы к юртам, поставленным для нас близь колодца, изобилующего водой.

На станцию Куку дерису Миссия прибыла в 3 часа по полудни, проехав сегодня 35 верст. [83]

Июня 26: 10-VI Л. Дневаля. Весьма жарко; ее утра дул ветер восточный, но к вечеру утих.

Утром приводили к нашему колодцу поить 10 беговых лошадей. Ламы и простые Монголы ехали на какой-то знаменитый Обо. У Монголов, равно как у наших Бурят и Тунгусов, есть обыкновение в каждом роде или поколении собираться летом, однажды или два раза, на известное место, освященное народным уважением. Там, при многочисленном стечении жителей, одних мужчин, в назначенные дни Ламы читают молитвы; родоначальниками даются пиршества, сопровождаемые разными увеселениями: конскими бегами, борьбою, стрелянием из лука и проч. Сие благочестивое собрание, или съезд на Обо, продолжается дней 5 и более.

В I Части сих Записок, на стран. 36, упомянул я о цели и образе сооружения в Монголии Обо, или поклонных холмов. День, в который бывает воздвигнута сия, по мнению Монголов, священная насыпь, остается на будущее время для всех жителей, принимавших в том участие, годичным праздником.

Июня 27: 11-VI Л. Мы поднялись с места в 8 часов утра, и чрез 9 часов достигли до станции Улан тологой, проехав и сегодня 35 верст. Сначала дорога идет по узкой равнине, между высотами. Пошва — мелкий хрящ, а местами щебень, состоящий из разноцветных камней [84] кремнистой породы. Скаты сей равнины покрыты изрядною травой. На первых 5 верстах, в стороне от дороги, видели мы несколько юрт и при них большие стада овец и верблюдов. Верст через 7 потом, на дорогу нашу вышла, с правой стороны, отрасль дороги Дарханской. От соединения оных считается 10 верст до колодца Хадайн хошу, лежащего под небольшим каменным утесом. Здесь, как из бумаг видно, останавливался Ланг с караваном Окт. 1727.

Близь колодца Хадайн хошу на северной высоте видели мы синие палатки, в коих остановился Геген, или Кутухта Бариньского Удела Монголов, кочующих на В. от Сунитов. Сей Монгольский Первосвященник ехал в Китайскую Губернию Шааньси, на поклонение их святым местам в горах Утай. Там много Фоевских капищ; в одном из них кончил жизнь Кутухта Ургинский — предместник привезенного в Ургу 1820.

От колодца продолжали мы путь верст 8, по той же равнине, которая прилегает к следующей станции. Поднявшись на скат горы, вправо от дороги стоящей, и поворотив опять на СЗ, верст 5 до станции ехали мы по увалам. Ближайший из них к С. имеет на вершине гряду красноватого дикого камня; от чего и станция получила название Улан тологой (Красный холм). Травы около стана хороши; к сожалению, [85] колодцы находятся в дальнем расстоянии; при том воды мало и мутна.

На минувшей станции окончился Мергенванов Хошун Ханства Тушету, простирающийся от самого Гашуна, т. е. от южного рубежа земель Халхаских с Сунитскими. Настоящая и следующая станции учреждены в Уделе Чжанчжуна Бейлэ Ханства Цеценова; но для уравнения повинностей, содержится от Хошуна Хардал Цзасака, кочующего в том же Цеценовом Ханстве, далее к В: за Дарханскою дорогой, у горы Ноина. Земли сего Ханства простираются отсюда к Урге, а более на В. до самой Российской границы. Возвратившимся отсюда трем Тайцзиям, провожавшим Миссию чрез три станции, подарено от меня: лисица, 2 соболя и черный сяфьян.

У близь-живущего, богатого Ламы выменяли мы 5 верблюдов, отдав за каждого по 2 из наших сухих, по бессилию едва уже шедших. Вообще у здешних Монголов много верблюдов, овец и лошадей, красивых и весьма тучных.

В 10 часов ночи посетил меня Тусулахчи Идам. Причиною сего позднего прихода было полученное им из Урги разрешение от Вана и Амбаня, отпускать в обоз Миссии, без платы прогонов, Монгольских верблюдов и лошадей по мере надобности. Таковой знак благосклонности Ургинских Правителей приняли мы с изъявлением истинной благодарности. Тусулахчи [86] притом известил нас, что Ван отправляется 13 сей VI Луны (29 Июня) до Кяхты, для освидетельствования почтовых станций, и дней через двенадцать, к приезду Миссии, намерен возвратиться в Ургу.

Июня 28: 12-VI Л. В 6 часу утра двинулась Миссия с места ночлега. Верст 12 ехали по ровной степи; травы, как и на прошлой станции, свежи и довольно высоки, пошва — хрящ с мелким щебнем из разноцветных камней. Вдали начали открываться горы, а ближе на З. идет гряда красного плитняка. Миновав означенное пространство, спустились мы на глинистую долину; влево от дороги колодезь, известный у Монголов под названием Бударин булак. Отсюда дорога идет между каменными холмами. Проехав еще верст 10, вступили мы на обширную песчаную ложбину, и поднявшись из оной на северный косогор, остановились в приготовленных для нас юртах.

Место сие Монголы называют. Уйцзын. Колодезь посреди самой ложбины, между гранитными камнями и песчаными буграми, заросшими ковылем: глубок и вода хороша. По беспечности однако Монголов, на поверхности не устроено обруба; накопляющаяся у корыта нечистота, при напоении стад, вся стекает в колодезь и сообщает воде отвратительный запах. Мы не прежде могли употреблять сию воду, как вычерпав ее [87] до дна и обложив отверстие колодезя камнем с песком, дабы вновь накопляющаяся вода не смешивалась с нечистотою. К сему способу мы неоднократно прибегали на обратном пути.

Июня 29: 13-VI Л. Дневка. Под вечер поднялся жестокий вихрь: тучи песку неслись по воздуху, в направлении с С. на Ю. Потом шел небольшой дождь; вдали ярко сверкала молния.

Июня 30: 14-VI Л. Из урочища Уйцзын отправились мы в 5 часов утра, и проехав около 24 верст, прибыли в и часу на станцию Бухайн мо-усу. Во время сего переезда сопровождал нас холодный восточный ветер; до половины дня было пасмурно, потом поднялся ветер с С. и разогнал облака.

Степь, по коей сегодня проходила Миссия, совершенно сходствует с местами, по которым переезд был 28 Июня. Кочевьев и здесь не видно. Верст 11 сначала ехали мы по ровному полю, усеянному разноцветными камешками и покрытому изрядною травой, до горы Хонгор, на отрасли коей насыпан Обо из обломков белого кварца. Отсюда представляются вдали цепи невысоких гор. От Хонгора должно спуститься в долину, покрытую красною глиной, и простирающуюся верст на 6. Там встретили мы Ламу и Монгола Халхаского Княжества, возвращавшихся после поклонения Ургинскому Гегену. Между прочим, на вопросы наши, они сообщили неприятное [88] известие, что впереди, станции на 4, травы вовсе нет. Остальное пространство нашей дороги лежало по высотам до самой станции, учрежденной неподалеку от большой горы Буха (на Монг. значит: бык; в Малороссии тоже бугай).

По сей горе названо урочище Бухайн мо усу. Слова мо угу значат: дурная вода. И подлинно, находящийся в полуверсте от станции на юг колодезь весь раскрыт, от чего вода нечиста и вкуса противного. Сие неудобство менее однако же было чувствительно, нежели совершенный недостаток травы для нашего рабочего скота. Окрестные долины и горы, из коих на южной стоит огромный из кварца Обо, совершенно обнажены засухою, так, что кроме раздробленных камней и ветхого былия, ничего не представлялось глазам.

Сия и следующая станции находятся также в землях Чжанчжуна Бейлэ, простирающихся вперед еще на 8 станций; а содержится людьми Хошуна Хардала Бейсе.

1: 15-VI Луны. На рассвете чрезвычайный холод, как бы в Сентябре. Северный ветер дул с великим усилием до 9 часов утра; но после смягчился.

Выехав с места ночлега в 5 часов, и подавшись вперед верст на 20, прибыла Миссия в урочище Могойту (змеиное) в 11 часов угара.

Мы, шли прямо на З. по каменистым горам: надлежало беспрестанно то подниматься на высоты, то опускаться в глубокие и тесные долины. Беретах в 4 от прежней станции, направо от дороги, видно было в ущелий озеро, и близь оного несколько юрт. Вдали к Р. синеются вершины известного в Халхаском Княжестве хребта три Мандала. На половине дороги видны следы иссякших двух озер, они коих на З. в полуверсте белеется мраморный утес. Потом [90] начали мы подниматься на высоты хребта Ихэ хонгор. По бестравным отлогостям оного ехали до того тесного ущелия, которое привело нас на небольшую долину Могойту, окруженную со всех сторон высокими, каменными горами; инде видны жилы белого и серого мрамора. Вода в открытой копани крайне мутна, так, что даже лошади не могли пить ее.

Июля 2: 16-VI Л. Мы выступили вперед в 5 часов утра; а в 12 часу собрались на станцию Хододо, проехав около 23 верст.

Никогда еще в дороге не чувствовали мы такой скуки, как сегодня. Нынешний переезд утомлял нас совершенною пустотою окрестных мест.

Каменистая дорога лежит по высоким горам: подъемы и спуски весьма круты. На 12 версте от Могойту, в глубокой долине, нашли мы хороший колодезь, против каменного холма. Но тщетно искали наши глаза юрт или пасущегося скота. Казалось, что сии места опустошены были губительною рукою неприятеля или смертоносным поветрием: вот тяжкое действие продолжительной засухи! — На В. верстах в 20 от нашей дороги, синелася высокая гора Оцол. У северной подошвы ее имеет свое кочевье Чжанчжун Бейлэ, владеющий обширными землями в Ханстве Цеценском. Владения сии известны у Халхасов как самые богатые зажиточными людьми и хорошим [91] скотоводством, в особенности же лошадьми. Горы, по коим пробирались мы сегодня, состоят из красного гранита, кварца, также белого и серого мрамора.

С последней горы, версты за 3 от станции Хододо, Гунчжуская дорога, шедшая доселе от самой почти станции Удэ в направлении к Западу, делает крутой поворот на север. Таким образом, спустившись в тесную лощину, ехали мы до наших юрт, имея с левой стороны высоту Нарада (солнечную), увенчанную огромными гранитными камнями в разных видах, весьма сходных с теми, кои видели мы прошлого года (9 и 10 Окт.) в урочище Олон Байшин. Лощина имеет пошву песчаную, перемешанную с глиною. И здесь весенняя трава выгорела от засухи; много ростет дерису; близ дороги, против наших юрт, и колодезя с хорошею водой.

Сия и следующая станция содержатся от Хошуна Ахай Гуна, Ургинского Полицмейстера.

Июля 3: 17-VI Л. По недостатку подножного корма, я не находил полезным дать отдых скоту и на сей станции; но решился еще сделать один или два перехода, и потом уже остановиться на день, или, если травы хороши, то и долее простоять на месте, для поправления верблюдов и лошадей. В таком деле отнюдь не должно полагаться на слова станционных [92] Монголов; ибо они только стараются, как бы поскорее проводить путешественников на чужие станции, а самим возвратиться домой. Они всегда и усердно советуют ехать далее: там, по их желанию, есть и хорошая вода и тучные пасбища.

Отправились мы в путь в 6 часу, при чувствительном холоде, и пройдя 25 верст, достигли до колодца Хапхакту в час по полудни.

Чрез несколько сажен от Хододо, дорога принимает направление на СЗ. Верст 5 ехали мы по прежней песчаной лощине; поднялись на гору, и с нее около версты спускались по тесному оврагу. Потом вышли на обширную и гладкую равнину, и около 5 верст ехали до колодезя с хорошею водой. Там же, у подошвы холма, течет небольшой ручей. Отсюда дорога, верст на 6, идет по той же равнине, усеянной разноцветными камнями кремнистой породы: сердоликами, халцедонами и т. п. С означенной равнины поднялись мы на гору. Здесь представилась виденная нами вчера гора Оцол, во всей ясности. Далее от оной на СВ. тянется большой хребет Сансар. Вообще, с сей гладкой высоты виды обширные во все стороны. Высотою ехали верст 8 до приготовленных для нас юрт у Хапхакту. Сей колодезь выкопан близь иссякшего озера; от [93] несмотрения, оный обвалился, и воды едва достаточно было для употребления на пищу.

И здесь не нашли мы травы в достаточном количестве; хотя впрочем зелени (большею частию степной лук) приметно более, нежели на последних трех станциях.

Июля 4: 18-VI Л. В 6 часу утра Миссия отправилась с Хапхакту. Сего утра холод был умереннее; но по прежнему дул северный ветер.

4 Версты ехали мы по отлогим высотам до колодца Булен, находящегося вправо от дороги, у подошвы горы: тут есть небольшое озеро, или правильнее болото; а далее к В. протекает сажень на 100 ключ пресной воды. Потом верст 5 поднимались по узкой тропинке на высоту, с коей опять представилась гора Оцол и много других, виденных по всему горизонту. Версты 4 спускались до колодца Гашун, устроенного в глубокой долине. На С, у подошвы хребта, стояло несколько юрт и ходили большие стада овец, верблюдов и проч. От колодца опять надлежало подняться на высокий, но отлогий хребет, и по тесной лощине ехать до станции всего около 10 верст, куда Миссия прибыла в 12 часов дня. Юрты приготовлены на северном косогоре, против колодца Цзамыйн улан худук, т. е. дорожный красный колодезь. Близь оного стояло несколько юрт кочующих Монголов, [94] привлеченных в сии места изобилием воды и травы. Здесь также ростет много степного луку.

С сей станции возвратились два Кундуя, провожавших Миссию от Хододо; настоящая же станция и следующая Кушоту, содержатся собственно от Хошуна Чжанчжуна Бейлэ, о коем упомянуто выше 23, 29 Сент. 1820 и 2 сего Июля, и который есть Инспектор войск во владениях Цецен Хана. Таковые Чжанчжуны находятся в каждом Ханстве Княжества Халхаского, и состоят под распоряжением Главного Цзяньцзюня или Генерал-Инспектора Манжурского, имеющего пребывание в городе Улясутае и заведывающего всеми Халхаскими войсками, преимущественно же стоящими по границе с Россиею. В случае войны, сей Цзяньцзюнь должен командовать Халхаским Корпусом. Означенные Инспекторы обязаны, чрез каждые 3 года, собираться в Улясутай, где, по делам службы, остаются месяца на 4 и долее. Упоминаемому Чжанчжуну Бейлэ (по-Манжурски: Чжанчжун — должность, а Бейлэ сан Князя 3 ст.) следовало туда ехать в сем году; но, по встретившемуся препятствию, вместо его отправился Хардал Бейсэ (Князь 4 степени).

Июля 5: 19-VI Л. Дневали. Прохладно.

В 10 часу утра посетил меня Фу-лое; он почти каждый день приходил к нам. Сам Битхеши опытом доказывал всю неудобность переездов Миссии на теперешнем основании. Трудно [95] запасшись таким крепким скотом, который мог бы выдержать осенью дорогу от Кяхты до Халгана (т. е. около и 1200 верст) и обратно в летнее время — путь самый тягостный, и по своему положению, часто в крутых горах или в глубоких песках, и по недостатку в корме и воде. Все таковые неизбежные трудности всегда грозят расстройством сил нашего скота, выросшего на изобильных травах и при вольном водопое из рек. По мнению Битхешия, всего удобнее и приличнее было бы перевозить Пекинскую Миссию нашу на подводах Монгольских. Она отправляется по видам Государственным, и Члены ее, во все пребывание в Пекине, получают жалованье и провиант от Правительства Китайского. Но сие, при удобном случае, надлежит установить по предварительном объяснении с Пекинским Трибуналом иностранных дел.

Июля б: 20-VI Л. В 5 часов утра оставили мы место нашей дневки, и чрез 3 часа прибыли на станцию Кушоту, проехав не более 12 верст.

Дорога до сей станции лежит по двум долинам, разделенным высотами. По изобилию травы, собралось сюда великое множество Монголов, так, что в первой долине насчитали мы до 25 юрт ¹¹, близь коих много ходило верблюдов, [96] лошадей, овец. Там же встретили мы толпу поклонников Мергенванского Хошуна, возвращавшихся от Ургинскаго Кутухты.

Поднявшись на вторую высоту, чрез 2 версты достигли мы до приготовленных для нас юрт. Колодезь в полуверсте на З: вода мутна; травы хуже, нежели на прошедшей станций. Вдали, к ЮЗ. видна большая гора Цзала, а равно и Оцол еще синеется на ЮВ.

Июля 7: 21-VI Л. С Кушоту переехала Миссия сего числа на станцию Олон (много) Обо, в 13 верстах отстоящий. Отправясь в 5, на место прибыли мы в 8 часов утра.

Между сими близкими станциями дорога пролегает по долинам, пересекаемым небольшими высотами. На северном косогоре долины, ближайшей к Кушоту, видели Мы несколько юрт и много овец. Оттуда поднялись на высоту, и верст 5 ехали мало помалу спускаясь к хребту Олон Обо; на вершине действительно находится несколько каменных насыпей; у подошвы хребта колодезь, прочно выложенный камнем и с хорошей водою.

Станция расположена на скате северного Хребта; пошва — песок и щебень из разноцветных камней. На З, в песчаной ложбине, есть два колодезя, из коих только один употребляется; [97] но и в том вода мутна, по причине худого его устройства: в виду нашем упало туда два барана. Близ колодца много юрт, при них тысячи овец и не мало верблюдов. В сем улусе живет мастер серебряных дел, подвластный Чжанчжуну Бейлэ. Наскоро сделал он Тусулахчию нашему серебряные украшения к крышке табакерки и к пряжке пояса, с приметным искуством.

Травы здесь, судя по засухе, весьма хороши. Положение мест представляет какую-то приятную разнообразность.

Июля 8: 22-VI Л. В 5 часов утра поднялись мы с места. Достигши хребта, ехали версты 1 1/2 высотами, потом вышли на долину, имеющую протяжение с В. на З, на коей стояло несколько торт. Из долины поднялись на гору; с нее спуск длинный и отлогий до колодца Цапчир, находящегося влево от дороги. До сего колодца от места нашего ночлега можно положить расстояния верст 6; за тем до следующей станции оставалось ехать еще верст 9.

От колодца поднялись мы на высокую гору, с коей на ЮВ. еще представляются глазам в отдаленной синеве Сансар и высокий Оцол. Потом спустились на обширную равнину, перешед которую, надлежало подняться на отрасль хребта Баин хара, идущего также с В. на З. На южной стороне оного видели мы около 30 юрт; куда, [98] говорят, собрались Ламы для чтения своих Номов, книг духовных. На З, у самой подошвы горы, стоит несколько юрт; там же колодезь Цзулгету, хорошо устроенный и с чистою водой. От сего колодца, за версту вперед к С, расположен был на бугре наш стан, куда прибыла Миссия в 9 часов утра, переехав около 15 верст. Юрты наши стояли против Баин хора: сей хребет отделяет земли Цецен-Хана от владений Тушету Ханских, идущих на С.

Травы на сей станции хуже прежнего, но все еще довольно зелены: удивляться должно, как могла сохраниться и сия зелень при засухе, продолжавшейся с весны и при столь сильном зное (градусов 25), каковой сопровождал нас уже третий день.

Фу-лое, подстрекаемый любостяжанием, посетив меня, сделал странное предложение, именно: взять от него из Урги несколько кирпичного чаю, и на оный выменять у наших Кяхтинских купцов нужные для него Руские товары. С вас, говорил он, на вашей таможне пошлина не возьмут. Нельзя было не заметить в сем предложении лукавых советов старого Нербы, находившегося при Битхеши. Я решительно отклонил от себя исполнение сего затейливого требования; напротив того, просил я Фу-лое откровенно объявить свои нужды, и быть уверенным, что по нашей признательности, и при известном [99] усердии к общественным пользам Кяхтинского купечества, все его попечения о Миссии не останутся без возмездия.

Июля 9: 23-VI Л. От Баин хары пустилась Миссия вперед в 3 часу утра; а в 8 прибыла на станцию Улан Нор (красное озеро), проехав 15 верст.

Чрез 4 версты вышли мы на равнину, по коей ехали верст 5; оттуда поднялись на высоту, и верст б продолжали путь до станции, по крутым увалам. Версты за три до Улан нора, показалась весьма хорошая трава. Пошва песок, инде покрытый мелким щебнем: все показывало сближение наше с местами, более облагодетельствованными природою, нежели южные степи Халхаские и песчаные кочевья Сунитов.

Станция Улан Нор расположена вправо от дороги, на северном скате гор, кои со всех сторон окружают тесную долину. Глубина долины во время дождей наполняется водою; ныне дно сего временного озера представляет пространный круг из красноватого песку. На В, под утесом колодезь с хорошею, холодною водой.

Хошун Амбаня Бейсе, имеющего пребывание в городе Улясутае, содержит сию станцию; а далее идет уже ведомство Шабинское или Кутухты, т. е. духовное, монастырское.

Восточный ветер, начавшийся вчера сильною [100] бурею, продолжался и сегодня во весь день; по полудни шел небольшой дождь.

Июля 10: 24-VI Л. Дневали. Во весь день сильно дул знойный южный ветер.

Июля 11: 25-VI Л. По предварительному извещению от Тусулахчия, о дальнем расстоянии предлежавшего переезда, Миссия отправилась в путь в 2 часа утра. С полуночи светила луна; но на сей раз густые тучи закрывали ее; на рассвете шел небольшой дождь.

В темноте перебрались мы не без труда через высоты, окружающие станцию. Верст 12 ехали гладкою и битою дорогой; потом взошли на отлогую высоту, с коей открылась перед нами обширнейшая равнина Боргио, окруженная горами; хребет, идущий прямою чертой с Ю. на С, ограничивает сию равнину. В Верхнеудинском уезде, по левому берегу Чжиды, большая степь называется также Боргио, или Боргой. Версты 3 спускались мы до небольшого улуса, против коего, верстах в 2 от дороги, видно озеро Хая. Долины покрыты богатыми паствами, каких мы от самой Цаган-балгасунской степи не видали: травы зелены, высоки и густы — следствие низменного местоположения и дождей, бывших здесь весною. Во все стороны белелись юрты и ходили многочисленные стада овец, лошадей и рогатого скота. Еще верст 7 ехали до другого озера, близ дороги лежащего и называемого Шакшур; оттуда [101] версты 3 до остроконечной высоты, от соединения гор выдавшейся к югу узкою полосой. Проехав по высоте верст 5, достигли кочевья у колодца Боргио; где приготовлена была, по распоряжению Тусулахчия, палатка для отдохновения Миссии. Здесь, по словам провожающих нас Тайцзиев, половина сегодняшнего переезда, простирающегося, как объяснили нам посторонние Монголы, слишком на 60 наших верст. Надобно сказать, что когда вы спросите у встретившегося на дороге Монгола о расстоянии до известного места, и когда он отвечает: холо, т. е. далеко, то это показывает верст 25; когда скажет ойро — близко, это значит 15 верст; когда же с веселым видом он произнесет оирхоно — близенько, то по крайней мере остается еще ехать верст 7. Степной житель, привыкнув ездить верхом, считает за ничто, проскакать на лошади лишних верст 10 или 15; притом он всегда едет в прямом направлении, через высокие горы и глубокие овраги.

На сем урочище, лежащем у подошвы длинного хребта Баин арик к З. от дороги, предназначалась станция от Хошуна Амбаня Бейсе: но старшины Чжонон Цзасакова Хошуна, желая сократить свои станции, убедили Тусулахчия Идама перевесть оную на Уланнор, где Миссия вчера имела ночлег, под предлогом, что переезд до Боргио от Баин хары слишком далек. [102]

Имея сей расчет во времени, мы, не останавливаясь у Боргио, для кратковременного роздыха, пустились вперед, дабы настигнуть обоз. Верст 8 ехали по ровной степи, где Гунчжуская дорога совсем заросла травою. С левой стороны имели хребет Баин арик, а к В. верстах в 10, возвышалась огромная гора Баин цохто, коей вершина состоит из красного гранита. Сию гору видели мы и в прошлом году (28 Сент.), в проезд по Дарханской дороге со станции Гахца худук на Чжиргаланту. Потом поднялись на восточный скат горы Хапцал и перешед оный, версты через 2 спустились к северной ее подошве. Там, в тесном ущелий, расположились у колодца с холодною и чистою водой, бьющею ключом из каменного утеса. Неподалеку от нас стояли 2 бедных юрты. Богатые на кануне откочевали отсюда, опасаясь подвергнуть скот наряду в подводы; что обыкновенно производится станционными старшинами с великим беспорядком.

Повозки достигли до Хапцала уже в 3 часу по полудни, проехав сегодня по крайней мере верст 40. Видя усталость лошадей от столь далекого перехода, я не отважился идти до станции, учрежденной отсюда еще весьма не близко; но, объяснявшись с Китайскими провожатыми и Тусулахчием, нужным нашел здесь остановиться и завтра уже продолжать путь. Тусулахчи быль в великом замешательстве, предназначив, по [103] совету местных жителей, столь необыкновенно далекий переезд. Между тем Битхеши, все предоставя нашему произволу, отправился вперед вместе с Бошком, доселе ехавшим, за болезнию, в моей повозке. Тусулахчи туда же уехал, оставя при Миссии двух Тайцзиев.

И здесь равнина, богатая травою, со всех сторон стеснена горами.

Июля 12: 26-VI Л. Миссия отправилась в половине 6 часа утра, и чрез 6 часов проехав 25 верст, прибыла на станцию Хашату.

От горы Хапцал дорога Гунчжу идет прямо на С. по лощине Холото, и потом соединяется с Дарханскою, а Миссию провожали по Наргин цзам, т. е. малой дороге, пролегающей ближе к З. В сем направлении, проехав о версты по долине Билгихэ, вступили мы в лощину, простирающуюся от горы Цанту, с С. на Ю. между большими высотами. Верст 7 пробирались по сей лощине, изобилующей прекрасными травами; в оной кочевья бывают только зимою. Потом около 2 верст мы подымались на хребет Цанту. Дикий камень, из коего состоят сии горы, лежит по хребту узкими гребнями; подле дороги небольшой Обо. На горах ростет много ревеню. Здесь встретились мы с Ламами, ехавшими из Урги; они сказали нам, что Юндун Ван уже возвратился из Кяхты. [104]

С великим трудом спустили мы свои повозки и одноколки с крутой горы. Версты 3 ехали все вниз, по северной подошве хребта, до небольшого песчаного бугра; перешед оный, вступили на равнину Цанту, по коей течет ручей с С. на В. Грунт — солонцоватая земля. На равнине много юрт, и большие стада разного скота, который принадлежал одному богатому Монголу Амбань-Бейсева Хошуна, имеющему до 2000 овец, 2000 лошадей, 300 голов рогатого скота и более 150 верблюдов. Верст 8 ехали по сей долине, заросшей ковылем, до утеса, протянувшегося к дороге от западного хребта; против оного не в дальнем расстоянии возвышается особая гора. Сими, так сказать, вратами вышли мы на северную отрасль той же равнины Цанту, окруженную высотами, и через 2 версты прибыли к колодцу Хашату, близ коего поставлены были для Миссии юрты.

Вскоре по нашем прибытии, посетил меня Тусулахчи Идам, для осведомления, спокойно ли провели мы ночь, в его отсутствие, и благополучно ли достигли до новой станции. С сими приветствиями он высылал к нам на встречу своего Хя. В след за ним явился и Фу-лое, с изъявлением большой досады на Тусулахчия, заставившего вчера г. Битхеши со свитою проехать, за один прием, 140 ли, т. е. около 70 наших верст. В сильном негодовании на Тусулахчия, Фу-лое просил [105] было Студентов Сипкова и Зимайлова сочинить ему на Манжурском языке, которого он (не первый пример!) вовсе не знает, донесение в Трибунал о тех непорядках в распределении станций, какие нашел он в Княжестве Халхаском. Я советовал однако ж Гг. Студентам не вмешиваться в дело чужой распри, могущее родить в Ургинских Правителях невыгодное о нас заключение.

Станция Хашату содержится Шабинами. На Юг еще представлялась нашим глазам вершина горы Баин Цохто в виде трезубца, а к С, в отдаленности синеется, как остров на море, Хан-ола, стоящая над Ургою.

Июля 13: 27-VI Л. Дневка. Здесь нашли мы хороший подножный корм для скота, а потому расположились провести день на месте.

Сие урочище имеет вид большого селения: великое стечение Монголов; много юрт, большие стада лошадей, овец, рогатого скота и буйволов. Колодезь здешний, при изобилии хорошей воды, устройством своим превосходит все виденные нами в Монголии; имеет большую глубину, широк и внутри выложен сосновыми досками.

Здесь пасется более 1000 лошадей из числа несчетных стад Кутухты-Гегена: есть лошади стройные, но много старых. Оные, как уверяли нас, неприкосновенны; на них не ездят и не [106] променивают их. В урочище Хашату живет много Лам, пасущих стада Гегеновы. Они в обращении своем с иностранцами, как и с Монголами, высокомерны, грубы.

Прежде уже замечено мною, что в окрестностях Урги, подобно как в Тибете, разводят много косматых буйволов: есть черные, белые, серые и бурые. Они телом длинны, толсты, седлину имеют как бы вогнутую, потому что шея и зад, от поднявшейся шерсти, кажутся выдавшимися вверх; головы малые, бывают с рогами и комолые; шея тонкая и короткая, ноги и хвост короткие же; на загривке у них ростет короткая шерсть, а на брюхе, верхних частях ног и на хвосте густой волос, длиною 1/4 аршина. Сию самую шерсть Китайцы употребляют на кисти для летних шляп, знамен и проч., но только белую. Вывозят ее большею частию из Тангута, а красят в Ханчжеу, Китайском городе Чжецзянской губернии, известном по своим шелковым и другим лучшим фабрикам. Буйволы сии не ревут, а хрюкают по свиному. Водятся на западных границах Китая, во всем Тангуте и Тибете, домашние и дикие по горам.

Июля 14: 28-VI Л. Сильный холод. Пустившись с места ночлега вперед в 5 часов утра, и проехав 50 верст, Миссия прибыла, во 2 часу по полудни, на станцию Сучжи, последнюю к Урге. [107]

Верст 6 ехали мы, в направлении к З, все по равнине Цанту до многохолмной горы Унегету, ограничивающей равнину с С. Пройдя западною подошвою горы, вступили мы на лощину Баин Тологой (богатые холмы). От станции Хашату до Сучжи две дороги: одна идет по восточной стороне лощины; а другая по западной — в обход трудных подъемов на крутизны впереди стоящей горы Салькиту. Миссию повели однако ж по первому т. е. восточному пути, как ближайшему. Лощина изобилует травами. Кочевьев не было видно, ибо нет колодцев; жители собираются сюда зимою.

Баин-Тологойскою лощиной, в направлении к С, ехали мы верст 17 до весьма высокой горы Салькиту (бурная). В ущелиях оной ростет ревень и водится много сурков. Монголы употребляют мясо сих зверьков в пищу; а мехом их опушивают рукава кафтанов и зимние шапки. Бель, относительно великого числа сурков и ревеня в окрестностях Урги, примечает ¹², что где только находится десять или двадцать кустов ревеню, там непременно уже есть несколько нор в окружности, покрываемой листьями. Может быть, продолжает он, сурки питаются его кореньями и листами; но всего вероятнее, что помет, извергаемый вокруг кореньев ревеня, [108] способствует не мало к его размножению, и что взрывая землю, подают они семенам способ укореняться.

Отлогие скаты оной горы не слишком затруднительны для подъема повозок; самая вершина ее остается вправе от дороги. Отсюда наконец увидели мы, сквозь горное ущелие, в ясной синеве Ханолу, которая тем достопримечательна, что есть последняя с севера, а первая с юга гора в Монголии, покрытая лесом. От подошвы Салькиту ехали мы долго между каменными горами известного в Монголии хребта Хинганьского, к коему принадлежит и Ханола. Здесь горы несравненно выше всех, которые проезжали мы от Ц. Балгасу до сего места; они нечувствительно начинают возвышаться еще за два переезда. Через 5 верст, мы вышли на битую дорогу, и сделав поворот к В, с великими усилиями взобрались на гору Сучжи, одну из высочайших в упомянутом хребте. Остальные 2 версты спускались по самой крутой дороге, в тесном и мрачном ущелий; спуск сей, по причине близлежащего оврага, весьма опасен. Сойдя с горы, наконец достигли мы до стана, расположенного на косогоре, близь ключа с хорошею водой.

Весь горизонт покрыт горами. Кроме их высоких, обнаженных вершин и ближайших ущелий, ничего не представляется глазам путешественника. Один только исполин Ханола гордо [109] возвышается с своими лесами, кои у Монголов почитаются священными. По прибытии нашем на станцию, пригоняли к водопою пасущийся в сих горах табун хороших лошадей, приведенных усердными Халхасами в жертву своего благоговения духу покровителю, по их мнению, привитающему на вершинах Ханолы.

Через 2 часа по приезде Миссии в стан, Бошко отправлен вперед в Ургу, для донесения Членам Ямуня о прибытии Миссии под сей город. С ним поехал и Хя Дармацзап, находившийся при Тусулахчие Идаме.

В 3 часа шел сильный дождь с крупным градом, продолжавшийся около часа.

Мимо нашего стана проезжало много Монголов на поклонение Ургинскому Кутухте-Гегену. Обоз наш на казенных и Монгольских верблюдах отправлен мною в 6 часов вечера вперед, с тем однако ж, чтобы пришед на берег Толы, ожидал прибытия Членов Миссии, дабы оттуда вместе ехать в Ургу.

Июля 15: 29-VI Л. С места ночлега Миссия отправилась в G часов утра.

Проехав 1/2 версты вниз, перешли мы через небольшую высоту, и потом верст 6 ехали на С. по лощине, приметно поднимаясь на крутую гору Ширдыкту. Гора сия получила такое название от того, что Зюнгарский Хан Галдан, теснимый войсками второго Манжурского Императора [110] на Китайском престоле — знаменитого Кансия, не бегстве по сим горам растерял свой обоз и самые комы (потники) с своих верблюдов. Ширдык на Монг. языке значит войлок стеганный.

С Ширдыкту спустились мы в тесную лощину, между высокими горами лежащую; и здесь много водится сурков. Отлогою лощиной, в направлении к В., мы продолжали путь верст 8 до ручья Ширдыктуйского, текущего из юговосточной отрасли Ханолы, которой вершины покрыты лиственичными рощами.

На сем месте обрадовал нас, нечаянною встречею, почтенный Халхаский Тайцзи Аюши Уйцзын, провожавший Миссию в прошлом году чрез пять станций Мерген-Ванова Хошуна до кочевьев Сунитских. См. выше, 2 Июня. Он возвращался теперь от своего Тушету Хана, кочующего на Селенге. Услышав в Урге о проезде нашей Миссии, Аюши, движимый дружеским к нам чувством, нарочно своротил с Дарханской дороги, которая видна отсюда верстах в двух, дабы еще раз увидеться с нами.

Поворотив опять к С., ехали мы по восточной подошве Ханолы верст 5 до станции Кул. Сия станция учреждена на Дарханской дороге, для развозки бумаг, по делам службы посылаемых из Урги в степные Хошуны. В ущелиях Ханолы стоят юрты караульных (Цагда), [111] возбраняющих приближение к горе всем простолюдинам. Ущелия во глубине покрыты густым лесом, равно как и вершина горы. По берегам речки Кула стояло много палаток и лошадей, принадлежащих поклонникам Кутухты Гегена, притекшим в Ургу из отдаленных краев Монголии, даже из Долоннора, лежащего неподалеку от Халгана.

От Кула до р. Толы верст 6 ехали мы уже знакомою нам Дарханскою дорогой по увалам, составляющим скаты восточного хребта. С чувством особенного удовольствия каждый из нас смотрел на быстрые волны Толы, замыкающей пустые и гибельные степи, по коим проходили мы доселе. На левый берег Толы Миссия собралась во 2 часу по полудни; там нашли мы обоз свой.

Хя Тусулахчия Идама, успевший еще вчера возвратиться из Урги, встретил нас донесением о желании Членов Ямуия, дабы Миссия сего числа не въезжала в Ургу, ибо для принятия оной не было сделано еще никаких приготовлений. Распорядок сей как с нашей стороны, так и провожатыми нашими признан неудобным. Во-первых, на берегу Толы не было юрт, для помещения Миссии, ибо жители суть бедные сторожа прогоняемых в Ургу плотов, или пастухи купеческого рабочего скота; притом еще вовсе недоставало травы для скота. Я вошел в [112] объяснение с Битхеши и Тусулахчием о продолжении пути. По общему на то согласию, мы переправились в 5 часу через Толу в брод, и обошед Маймачен с южной стороны, благополучию прибыли в Ургу в 5 часу по полудни, проехав сегодня 35 верст. От Толы до Урги дорога была весьма грязна; часа за два перед нашим приездом, шел здесь проливной дождь. Фу-лое ехал вместе с нами, а Тусулахчи, версты за две до Урги, поскакал вперед, для донесения Вану о прибытии Миссии.

У ворот Российского подворья встретил нас знакомый уже нам Закирохчи Дарма Цзап и двадцать конных Монголов, вооруженных луками и стрелами. На дворе нашли мы три юрты, в коих помещался Битхеши Пекинской Военной Коллегии, привезший милостивый Манифест нового Богдохана в Ургу. Отсюда отправится он с тем же в Улясутай и Гобду.

Для Миссии, в нашем уже присутствии, изготовлено 4 юрты, по прежнему примеру. Халгачию, провожавшему Миссию от Сучжи, подарен, за его усердие к нам, красный сафьян.

Вскоре явились ко мне: Битхеши здешнего Ямуня Танбай и Ванский Хя I-й степени, имевший на шапке синий шарик непрозрачный и павлиное перо. От имени Вана и Амбаня они поздравляли нас с благополучным прибытием в сии места. Ответствовано изъявлением нашей глубокой [113] благодарности за сию честь и за вспоможение скотом, в проезд Миссии по кочевьям Княжества Халхаского. С удовольствием услышали мы от них, что на пределах нашего отечества сохраняется мир и благоденствие; что в бытность Вана под Кяхтою, являлись к нему и приняты благосклонно наши чиновники: Директор Таможни, Советник пограничной Канцелярии, Коммиссар и проч., равным образом, что младшие Вановы сыновья посещали нашу Троицкосавскую крепость. Наконец, Битхеши и Хя объявили, что Ургинским Правителям угодно принять Миссию, после завтра. Расставшись со мною, они посетили также и Начальника возвращавшейся Миссии.

Потом приезжал ко мне Теригун Харцагай с изъявлением своей радости, имея случай еще видеть нас. Тусулахчи Идам, возвратясь от Вана, между прочим объявил мне, что Его Светлость весьма доволен успешным и спокойным проездом Миссии, и желает ее видеть 1-го числа следующей VII Луны. Скот наш, по приказанию Князя, будет отогнан на луга, в ту лощину, которая лежит на С. от Урги, и в коей ходят лошади собственные его и Кутухтина штата, содержимые здесь для всегдашнего употребления. Гостям сделано было приличное угощение»

При нашем подворье находилось 14 караульных Монголов, под главным распоряжением [114] Халгачи, показавшего нам, при первой встрече, большую услужливость. К табуну, сверх наших двух казаков, приставлено 16 человек: число излишнее; ибо они содержали наш скот в куче, дабы не расходился вдаль. [115]

Пребывание наше в Урге.

Июля 16: 30-VI Луны. Утром мрачно и шел дождь; от чего усугубилась сырость на дворе и в юртах наших.

Чиновник Военной Коллегии, помещавшийся на подворье нашем, уехал в Улясутай, возвратясь сперва в Саир усу, сообразно направлению почтовой дороги. Именные Богдоханские повеления, обернутые желтою материей, вез станционный Цзангин за спиною.

В 1 часу по полудни двое из старших сыновей Вана подъезжали на верховых лошадях к воротам нашего подворья, для показания взаимной вежливости Фу-лое, который накануне отправил к Вану визитный билет, по Пекинскому обыкновению. Сказав слова два слуге Битхешия, молодые Князья поскакали обратно домой.

Во 2 часу отправлен мною Обозный в Маймачен, для приема вещей, оставленных нами в прошлом году на сохранение, с ведома покойного Заргучея Хуайлое. Для разъездов наших и казакам для пасьбы табуна, отпускались и на сей раз, по приказанию Вана, Монгольские лошади. Вещи Обозным приняты в целости. Вместе с сим, для приличного вознаграждения Монголов впредь за оказываемое нам пособие скотом, по [116] распоряжению моему, куплено в Ургинском Маймачене: плису черного 15 аршин, по 5 чин серебра каждый, всего на 7 лан 5 чин; юфти 4 по 1 л. 8 ч., на 7 л. 2 ч.; Монгольских ножей 12, по 1 л. 4 1/2 ч., на 17 л. 4 ч: — всех вещей куплено на 32 ланы, 1 чину. Считая на вес Купин фунт в 11 лан, издержка сия составила 2 фунта 88 золотников серебра.

Вечером, Битхеши прислал мне, от своего имени (должно быть, по назначению Ургинских Правителей) в подарок живого барана, также Отцу Архимандриту одного и на казачий отряд одного. Сверх того Тусулахчи, в знак усердия, подарил мне хорошего барана.

Июля 17: 1-VII Луны, по-Кит. Календарю. Утром дождь.

В 9 часов утра приходил ко мне из здешнего Ямуня Битхеши с писцом. Записав (для сведения Вана) имена всех Членов возвращающейся Миссии, чин, имя и фамилию мою, они вскоре удалились.

Наконец в 10 часов приехали к нам Битхеши Тан и Теригун Харцагай, с приглашением всех Членов Миссии к Вану и Амбаню.

Мы отправились на лошадях, верхом, в следующем порядке: впереди ехал казачий Старшина с 9 казаками, по три в ряд; за ними Студенты: Сипаков и Зимайлов, также церковник Яфицкий, потом О. Архимандрит с двумя [117] Иеромонахами верхом же, наконец я с Обозным и Переводчиком; шествие заключал Сотник с двумя казаками. Все были в парадной одежде; Члены Миссии в Китайской. 18 Верховых лошадей были отпущены с Ургинской станции; а я и находящиеся при мне Чиновники ехали на своих собственных. От Руского подворья до Ванского дома провожали нас: Битхеши Тан, Теригун Харцагай, также Битхеши Фу, Бошко Ургентай и Тусулахчи Идам, с великим числом Монголов.

У ворот все сошли с лошадей, и, посреди Ванских стражей и толпы зрителей, нас провели в ту же комнату Ванского дома, в коей была принята и новая Миссия, 17 Сентября 1820. Сперва вошли О. Архимандрит и я с Переводчиком Фроловым. Ван и Амбань (новый) ¹³ сидели уже в приемной комнате, точно в таком порядке, как и прошлого года. Сей Амбань из числа Богдохановых Хя 1-й степени, как бы Флигель-Адъютант, лет 40; наружности видной; на шапке имеет синий шарик и павлиное перо об одном очке. Он до сего времени заведывал сборами и расходами казны в Шаньдунской губернии; но подпавши взысканию, с понижением чина, отослан в Ургу также на 5 года. [118]

Вошед в приемную комнату, я, через своего Переводчика, на Монгольском языке засвидетельствовал почтение Вану и Амбаню. Его Светлость, расспрашивал с отменною ласковостью о нашем здоровье, благополучно ли продолжаем путь в отечество и проч. Потом посадил (сказав по-Руски: садись) против себя О. Архимандрита и меня, и спросил О. Иакинфа на Китайском языке: говорите ли по-Китайски? Сей вопрос предложен был от него и прочим Членам Миссии. Все отвечали на Китайском языке. Ван отозвался, что О. Иакинф объясняется на сем языке, как самый образованный южный Китаец ¹⁴; потом Студентам сделал несколько вопросов и на Манжурском языке. При чем, обратясь к Амбаню, Князь с удивлением сказал, что Руские, прожив несколько лет в Пекине, весьма хорошо выучиваются языкам Манжурскому и Китайскому; между тем как Манжуры, обучающиеся в Пекинской Российской школе, вовсе не могут говорить по-Руски ¹⁵. В рассуждении сего, Князь подавал некогда своему Правительству мнение, сколь полезно было бы Руских Студентов, вместо Пекина, отправлять в Ургу; равным образом и Манжуров, обучающихся [119] Рускому языку в Пекине, в Ургу же перевесть, дабы они, имея частое обращение между собою, скорее и успешнее могли познавать предметы своего учения. — Амбань, по новости, весьма любовался нашими мундирами, саблями, сапогами, шпорами и проч. Ван объяснял ему значение нашего слова: Кавалер, присовокупив, что на последнем Иркутском Губернаторе он видел звезду и ленту, и что по одеянию трудно различать Российские чины ¹⁶. Он назвал меня Бичечикун, гражданской чиновник; а Разгильдеева 1-го Цырык-кун, военный, солдат: собственное выражение Князя, знающего несколько слов Руских. Наконец Ван объявил мне, что во время нашего пребывания в пределах Китая, Государь Император изволил отправляться из столицы в иностранные государства; что сам он недавно был под Кяхтою и с великим удовольствием видел дружественное обращение с Китайцами наших Чиновников. Подали нам по чашке чаю; а вскоре принесли два ящика с подарками и письмо, на имя г. Иркутского Гражданского Губернатора, от Вана и прежнего Амбаня. Князь, вручив мне письмо его к г. Губернатору, просил доставить оное вместе с вещами, кои посылаются в знак дружеской признательности за те подарки, кои от имени Губернатора получены ими в прошлом году, по случаю проезда [120] Миссии чрез Ургу. Приняв бумагу, я изъявил благодарность Вану и Амбаню за все их попечительные распоряжения к успешному проезду Миссий наших по Княжеству Халхаскому в прошлом и нынешнем году, и в особенности благодарил за оказанное ныне Монголами пособие нашему обозу верблюдами и лошадьми. Ван отвечал, что все с их стороны делается по долгу соседственной дружбы. Узнав, что Миссия располагается выехать из Урги 3-VII Л., т. е. после завтра, Его Светлость приглашал не спешить отъездом; но отдохнуть здесь, как в кругу искренних друзей. Прощаясь с нами, он подарил каждому из Членов Миссии и сопровождавшим оную Чиновникам по небольшому куску шелковой материи. При выходе из покоя, стояли у ворот своей половины все пять сыновей Вановых и внук от старшего сына. Я подошел, к старшему Князю, сделал всем им должное приветствие, и вскоре расстался с ними.

Возвратились в том же порядке. Ясная и теплая погода благоприятствовала нашей церемонии.

Вскоре потом явились ко мне Битхеши Танбай и Хя. За ними от Вана принесли несколько блюдце в с простыми сахарными закусками (более сушеные фрукты) и два кувшина желтого вина (шаусин) для меня и О. Архимандрита, а конвойным казакам два ящика кирпичного чаю. Принесшим закуски и ящики с подарками г. Иркутскому [121] Губернатору, согласно с принятым обыкновением, подарено: лучших соболей Битхеши Тану 2, другому Битхеши и Хя по одному; а семи служителям по 1 арш. плису. Гости вскоре удалились.

По полудни Члены Миссии ездили на верховых лошадях прогуливаться к Гегеновым капищам; а потом вокруг домов Вана и Амбаня.

Вечером посетил меня правящий должность Заргучея в Ургинском Маймачене Бетхеши Сун, бывший, в последнюю поездку Вана, вместе с сыновьями его в Кяхте и Троицкосавской крепости у Директора Таможни. Приятные воспоминания Суна о сем путешествии, были главным предметом нашего разговора.

Потом приходили ко мне два Закирохчия, служащих при Ургинском Ямуне. Сим гостям, как и всем прочим, сделано приличное угощение. Одному из них, в знак памяти, подарено зеркально; а Закирохчию Дарма Цзапу, довольно показавшему к нам усердия и в прошлом году, я подарил агатовую табакерку лучшей Пекинской работы.

Когда Закирохчии удалились, еще посетил меня престарелый Тусулахчи Сэргулен, заведывающий почтовыми станциями между Ургою и Кяхтой. В прежние годы он бывал в Иркутске курьером от Ургинских Правителей.

Июля 18: 2-VII Л. В 11 часу утра Битхеши Тан привез, и лично вручил мне другое [122] отношение к г. Иркутскому Губернатору от Вана и Амбаня, о возвращении прежней Миссии, писанное, как было нам известно, по препоручению Пекинского Трибунала Иностранных дел.

Некоторые из людей нашего отряда покупали здесь молодых буйволов, для разведения по границе: за 2 лошадей получали 5 буйволов; а на серебро, каждый буйвол, самец и самка, обходились в 3 ланы, около 25 руб. ассигнациями.

Казенные вьючные верблюды отправлены вперед на следующую станцию (что наблюдалось до самой Кяхты) в 6 часу по полудни, под ведением казачьего Старшины.

Фу-лое, возвратясь от Вана, объявил мне, что Его Светлость сделал распоряжение, дабы и по дороге почтовой от Урги до Кяхты, в обоз Миссии отпускаемо было по 17 верблюдов и 10 лошадей на каждой станции. Он поручил, для сохранения, Студенту Сипакову пучок благовонных Тибетских свечей, посланных от Вана в подарок Заргучею Кяхтинского Маймачена, и кои обыкновенно возжигаются в капищах пред кумирами. [123]

Переезд от Урги до Кяхты. Возвращение наше в Россию.

Июля 19: 3-VII Л. При пасмурной погоде, Миссия оставила Ургу в 7 часу утра.

В Урге содержится, для разъездов по службе, от Шабинского ведомства и 4 Ханств Халхаских 300 верховых лошадей, кои ежемесячно переменяются свежими. На VII Л. по очереди Шабинами поставлено было 150 лошадей. Из числа оных пригнали на подворье наше 25; все гнедой масти, крупные и довольно стройные. В одноколки запряжено, по нашему выбору 6, да в запас взято столько же; сверх того, казакам дано 5 верховых лошадей. Монголы с изумлением смотрели, как люди наши могли запрячь в одноколки лошадей, никогда не бывавших и в хомуте. Вспомогательных верблюдов и лошадей привели поздно; а потому наш обоз двинулся из Урги уже в 9 часу. По приказанию Вана, Закирохчи Дарма Цзап провожал меня и находившихся при мне Обозного Разгильдеева и Переводчика Фролова, через весь город. Сверх того, Цзангин и 10 рядовых Монголов, вооруженных луками и стрелами, сопутствовали мне (почесть, по здешнему, необыкновенная!) от Урги до первой [124] станции Куя, не взирая на мои предложения, дабы они возвратились.

От дождей, недавно шедших, дорога была грязна. При всем том повозки успешно достигли хребта Гунтуйского, скоро взошли на сии крутизны и спустились с оных благополучно. Подъем от Урги гораздо отложе, нежели с Севера. В 11 часов пошел частый дождь, и дорога сделалась еще грязнее. Луга по сю сторону хребта покрыты были хорошими травами; по тучным паствам ходили многочисленные стада буйволов, принадлежащих Кутухте-Гегену.

Проехав от Урги верст, прибыли мы к тому утесу, у подошвы коего имела ночлег Миссия в прошлом году на 15 Сентября. Отсюда до настоящей станции еще верст семь. Версты 4 до впадения ручья Аршанту в Куй; а потом, поворотив круто на В, по скату гор ехали битою дорогой вниз по Куй-голу до станции, называемой также Куй, против коей перешли речку в брод. На тучных лугах стояло много юрт и паслись большие стада, преимущественно овец.

Повозки прибыли на станцию в о часу по полудни, проехав всего 32 версты. На станции приготовлено было для Миссии две юрты; столько же выставлялось их до самой Кяхты, и в большем числе мы не имели теперь нужды. Неподалеку видно было кочевье почтового Начальника Тусулахчия Сэргулена, о коем упомянуто 17 [125] Июля. Халгачию Соному, находившемуся при Миссии, во все время пребывания ее в Урге, и проводившему нас до сих мест, за его отличное усердие подарена хорошая лисица. Сверх того, в знак памяти, я подарил сему услужливому привратнику Кутухты-Гегена агатовую табакерку Пекинской работы. Отсюда, по всему ведомству Шабинов, будет провожать нас другой Халгачи.

Июля 20: 4-VII Л. Поутру густой туман, с чувствительным холодом: отличительное свойство горных долин.

Место ночлега оставила Миссия в половине 7 часа поутру, и чрез 12 верст, в 9 часов прибыла на речку Бургултай в урочище сего же имени. В Монголии урочища заимствуют наименования, по большой части, от близлежащих гор, озер и рек. Стан, содержимый полковыми Монголами, ныне расположен был на левом берегу реки Бургултая, несколько выше того места, на котором останавливались мы в прошлом году. По причине дальнего расстояния минувшей станции, настоящий переезд сделался короче 6 верстами. Мы шли тою же дорогой, как и во время переднего пути. После дождей, горы и долины были покрыты высокою травой; повсюду представлялись глазам разные полевые цветы, коих за Ургою к югу мы вовсе не видали. На сих, природою испещренных косогорах, взор путешественника отдыхает, после утомительной [126] пустоты и единообразия Великой степи. Горы Нариньские одеты были зеленым березняком, в коем довольно ростет земляники. Монголы не употребляют ее, подобно как и прочих ягод, ни огородной зелени. Относительно сего предмета, г. Грозье повторяет старинное bon mot ¹⁷, произнесенное некогда Французскими Миссионерами на счет Монголов. «Будучи весьма ленивы, говорит он, Монголы лучше любят довольствоваться пищею, получаемою от своего скота, нежели обработывать землю. Кажется даже, что они пренебрегают земледелие от гордости. Когда Миссионеры спрашивали у них: для чего, по крайней мере, не занимаются они садоводством? то Монголы (будто бы) отвечали: "Трава ростет для скота, а скот для человека"». Может быть, в сочинении сего ответа иные находят довольно остроты; но трудно согласиться в основательности приведенных побуждений к тому. Скажем просто, что сама Природа не открывает Монголам достаточных способов ни к земледелию, ни к садоводству; а человек, от самого младенчества питающийся, по необходимости, молоком и мясом, едва ли может всякой раз употреблять пищу только из царства растительного, не подвергнув своего здоровья большому расстройству. [127]

Мы много встречали Монголов, большею частию женщин, следовавших в тележках на поклонение Кутухте-Гегену. Сии странствия суть подвиг обыкновенного их благочестия. С такою духовною целию Монголы ездят в Ургу во всякое время года, смотря по домашним обстоятельствам, требующим благословения Шигемуниева Первосвященника. Сверх того, нас обогнал Китайский купец, поспешавший из Ургинского Маймаче на в Кяхту.

Вечером часу в 7 проехал, обратно из Кяхты, Ванский Бухя (нарочный, курьер), посыланный туда из Урги, для предварительного извещения Заргучея о скором прибытии Миссии на границу. Бухя виделся с нами.

По захождении солнца, прошел мимо нашего стана Китайский обоз, на быках: везли свиней, купленных у наших поселян на Кяхте, в Ургу, где свиное мясо преимущественно употребляется Манжурскими чиновниками и купцами Китайскими. Монголы всегда употребляют любимую свою Хони маха — баранину.

Июля 21: 5-VII Л. Небольшой туман; сильная роса и холодно. Миссия выехала в 6 часу и, через 4 часа, прибыла на станцию Хунцал, проехав 17 верст.

От Бургултая ехали прежнею дорогой. У подошвы хребта Бургултайского, на коем ростут и кедры, видели мы табуны хороших лошадей. [128] Пройдя верст 13, поднялись на вторую гору. С нее, оставя влеве купеческую дорогу, мы спустились по тропинке к СВ., на глубокую долину, и пройдя мимо большого озера, достигли до станции, расположенной у подошвы северной высоты. Здесь мы нашли много Лам и Халгачи, провожающего Миссию по Шабинскому ведомству.

Кундую, ехавшему с нами от Бургултая, подарено: 1 арш. плису и Монгольский нож.

Долина, где новая Миссия имела ночлег на 12 Сент. 1820, лежит отсюда на З., версты 3 вперед. На равнине, теперь нами занимаемой, несколько озер, на коих много водится турпанов. Кочующие здесь довольно имеют овец и другого рогатого скота; жалуются однако, что минувшею зимой сильная стужа опустошила стада их.

Июля 22: 6-VII Л. С Хунцала Миссия отправилась в б часу утра. На следующую станцию, Хоримту, в 25 верстах отстоящую, собрались в 12 часу.

По указанию станционного Цзангина, отправились повозки наши по восточной отрасли большой дороги; но сей переезд, по причине крутых и даже опасных подъемов и спусков, был весьма затруднителен для колес. Прошлогодний путь гораздо удобнее.

Верст 10 пробирались мы по западной подошве известного хребта Ноин-ола: см. I. Ч. сих Записок, Сент. 10 и 11. Каменистые вершины [129] оного одеты зелеными елями и березовым лесом, в коем много водится диких зверей. Западная сторона горы имеет шесть уступов каменных, покрытых деревьями и образующих прекрасный вид. Простирающиеся от хребта лощины изобилуют хорошими травами. Одна беспечность Монголов, общая впрочем всем кочевым народам, причиною, что сии тучные и душистые травы истлевают без всякой пользы. Здесь можно бы заготовить много сена, необходимо нужного в сих холодных местах, где снег бывает глубиною в аршин; где скот, лишенный зимою подножного корма, и не имея никакого приюта от холодных вьюг, гибнет тысячами. Хлевов для скота, не взирая на изобилие в лесе, Монголы также не строят.

Наконец спустились мы в долину Сусукту и вышли на большую дорогу, по коей следовала Миссия в прошлом году. Сею дорогой продолжали путь еще верст 15, до стана Хоримту, расположенного на правом берегу р. Боро, близ устья горного ручья Баин, стремительно и крутыми излучинами текущего из северной подошвы хребта Ноина. Провожавшим Миссию от Хунцала станционным старшинам подарено: Цзангину Монгольский нож и табакерка, а Кундую нож и 1 аршин плису.

В 12 часов пошел небольшой дождь; остальная часть дня, при мрачной погоде, довольно теплая. [130]

Монголы и здесь жаловались нам на потерю, в минувшую зиму, овец и верблюдов; лошади более переносят стужу. У некоторых хозяев из 300 баранов осталось не более 30, да и те не могут доселе оправиться надлежащим образом, что нередко случается и в степях Киргизских и Калмыцких. В речке Боро водится рыба, наиболее ленки, а на лугах много перепелов. На равнине, по правому берегу сей речки, видны следы давних пашен или залогов; вокруг оных приметны небольшие рвы, вероятно, служившие водопроводами, для орошения полей. На вопрос наш, почему оставлены сии пашни, Монголы отвечали, что земледелие в сем месте прекращено, по случаю учреждения почтовой станции.

Июля 23: 7-VII Л. Миссия, выехав с Хоримту в 6 часов утра, в 11 переправилась на правый берег реки Хары. Всего прошли сего числа 23 версты.

Утро мрачно и весь день был такой же. Дорога, от бывших дождей, местами грязна. Долина Борогольская и теперь засеяна ячменем: колос большой и близок к спелости; но взошел весьма редко. В Китае 15 Мая хлеб уже созревал.

11 Верст ехали мы сею богатою равниной, ныне занятою кочевьями, до того места, где купеческая дорога принимает направление к З., по горам; а мы продолжали путь почтовою дорогой, по коей ехали и в прошлом году. С нами много [131] встречалось Монголов обоего пола, спешивших в Ургу на поклонение. Достигши до мыса Куку-чоло, поворотили влево; версты 2 ехали кочковатым лугом до реки Хары, которую перешли в брод в прежнем месте. Станция на сей раз учреждена была на правом берегу, против брода. Вода средняя; весною же река понимает весь луг и разливается до самых гор, от чего травы родятся высоки и густы. Скот летом ходит по лугу, а осенью и зимою в горах. Траву, в самом малом количестве, Монголы косят в Сентябре, когда уже, по их словам, она не может гнить в кучах. Само собою разумеется, что трава не имеет тогда никакой уже сочности.

По известному изобилию реки Хары рыбою, мы довольно поймали тайменей, ленков, щук, окуней и проч. Несколько тайменей попалось таких, кои весили фунтов по 25 каждый.

Июля 24: 8-VII Л. Дневали. По переезде пяти станций от Урги, я нужным нашел дать скоту роздых, тем более, что травы здесь в изобилии, а особливо у подошвы северных гор.

С сей станции, вперед до речки Баина, почтовый путь, по случаю проезда Ургинского Вана (с 70 человеками свиты) на Кяхту в минувшей Луне, учрежден прямо через высокий хребет Мангатай. Положение сей дороги не было нам известно; иные же сравнивали Мангатайский хребет [132] с Тумукеем чрез который в минувшем году Миссия проходила. Я решился предварительно обозреть сию дорогу, почему и отправился туда в 10 часу утра в сопровождении обозного и казачьего Сотника; а с Монгольской стороны сопутствовали нам Халгачи, станционный Цзангин и находившийся при Тусулахчие Хя Дарма Цзап. Дорога к хребту лежит прямо против той долины, по которой мы вчера шли до Хары. Проехав узкою лощиною на С. верст 10, перешли мы через ключ, с шумом бегущий к югу от самой вершины до подошвы Мангатая, то по правую сторону дороги, то по левую. На ближайших горах лежат огромные камни в разных видах; а самый хребет покрыт густым лесом, состоящим из березы, сосны, осины и мелкого кустарника: виды приятные, величественные! Здесь много трав и кустарников, свойственных средней полосе России. Потом версты 2 надлежало нам подниматься до низшей вершины хребта. Подъем, говоря вообще, не слишком крут; но для прохода повозок главным препятствием представились лежащие на самой дороге большие камни, на кои не иначе могли бы подняться колеса, как с помощию рычагов. Достигнув до Монгольской часовни, устроенной на вершине, откуда до Баингола оставалось не далее 5 верст, мы должны были возвратиться, положив отправить сего дня чрез Мангатай только вьючных верблюдов; а повозки [133] по примеру прошлого года 8 Сент. чрез Тумукей, где дорога менее представляла трудностей. Конечно, и чрез Мангатай проехать можно на колесах, но только по пути из Кяхты в Ургу; ибо северный подъем довольно гладок, а с горы, по южному скату, можно спустить телеги удобнее. Настоящая купеческая дорога, которую вчера оставили мы влеве, проложена в обход высоких гор; но уклоняется далеко на З, и выходит на устье реки Иро. Сия последняя дорога Руским неизвестна. Миссии провожают по почтовым станциям, для удобнейшего проезда следующих с оными Китайских чиновников. — Мы возвратились в 12 часов на Хару.

В 1 часу по полудни Фу-лое угощал обедом всех Членов Миссии и меня с чиновниками. Потом занимались опять рыбною ловлею, до коей Китайцы большие охотники.

Июля 15: 9-VII Л. В 6 часов утра оставили мы Хару. Повозки с одноколками пошли в направлении на Шаракутул, к Тумукею; Китайские же и Монгольские провожатые наши поехали по дороге на Мангатай.

Мы с Обозным ехали при повозках. Тусулахчи, для провожания нас, отправил своего Хя, также станционного Цзангина с Кундуем и 7 рядовыми Монголами. Подъем на хребет Тумукейский с южной стороны гораздо легче, нежели с северной, по которому во время переднего пути [134] избирались. На крутом спуске с Шаракутула опрокинулись в овраг 2 одноколки, по непривычке Монгольских лошадей к держанию телеги с горы; той же участи подверглась одна повозка, при спуске с Тумукея.

Перебравшись через хребет и не доходя левого берега речки Баина, где в прошлом году был стан, мы должны были поворотить вправо по южной отлогости горы Кушо, покрытой известковым камнем бурого цвета; потом выехали на дорогу, идущую с Тумукея по восточному косогору. Сею дорогой шли мы версты четыре до Баина; переправясь на правый берег в брод, еще ехали версты три вверх по оной до станции, расположенной близь речки у самой дороги, ведущей на Мангатай. Повозки достигли до места во 2 одноколки же в 4 часу по полудни, проехав всего около 24 верст. Через хребет Мангатай, от Хары до сих мест не более 16 верст. На сем стане, равно как и на прошлом, долины около рек, слишком низки, и потому болотисты; при подошве же гор превосходные пастбища.

Возвратившимся отсюда старшинам минувшей станции, за отличное их усердие и содействие к успешному совершению нынешнего, весьма трудного переезда, подарены от меня: Цзангину (19 лет живущему на станции и помнящему проезд многих Россиян) Монгольский нож и черный сафьян, а Кундую нож и табакерка. [135]

Июля 26: 10-VII Л. С Баингола Миссия отправилась далее в 6 часов утра, и проехав чрез 4 часа 15 верст, прибыла на станцию Урмухтуй на левом берегу Шары, против гор Кэрету и Денчжин, стоящих на том берегу.

Поднявшись на высоту, лежащую от Баингола к СЗ., мы вышли на долину Цайдам, и до самой реки Шары продолжали путь по битой дороге, той самой, которою следовала Миссия во время переднего пути. Долины и косогоры покрыты были хорошими травами. По сей дороге можно, в один прием, проехать с Урмухтуя прямо на Хару через хребет Мангатай, не ездя на гору Ундур улан, и не останавливаясь на Баинголе.

Из числа казенных лошадей одна, лучшая, охромела на обратно ди пути, еще в Урге. Но как Тусулахчи не решался дозволить нам оставить ее до выздоровления, где либо на станции; то и приказал вести оную лошадь на поводу, до последней возможности. На сей станции, Цзангин прожег у нее кожу на сделавшейся около копыта опухоли, раскаленною красною медью, прикладывая оную на бараньем сале к ноге: опухоль прорвалась и лошадь вскоре оправилась.

Июля 27: 11-VII Л. После сильного вчера зноя, выпал утром небольшой дождь. В 6 часов утра Миссия отправилась в путь.

Верст 15 ехали прежнею дорогой, вниз по Шаре. Достигши утеса Хапцагай Богочи, против [136] кумирни, стоящей на противоположном берегу, где и теперь посеяно было довольно проса, перешли мы через утес по песчаному ущелию, и продолжали путь в направлении к СВ. Верст 5 надлежало подниматься по увалам, на гору Улу; пошва — твердый песок, заросший хорошею травой.

Места сии по справедливости можно назвать живописными. По косогору ростут большие сосны; есть березы, осины, шиповник и проч. У подошвы гор течет р. Шара; луга ее покрыты густыми травами и ильмовником; за рекою стоит капище с красною крышей; над оным гордо возвышается хребет и вечно зеленеющийся сосновый бор; на равнине волнуются золотистые нивы. Во всю дорогу по Монголии я не видал места, которое обещало бы столько выгод для жителей оседлых и сельского хозяйства.

Дорога от означенного поворота (против капища) проложена, в прямом направлении до реки Иро, в последний проезд Вана на Кяхту. Он желал, сколько можно, сократить пространство пути от Урги до границы Российской. С того времени дорога сия сделана почтовою. Не обращено однако же при том внимания на доставление удобного проезда повозкам. Ван путешествует в носилках, несомых 4 вершниками; а люди, отправляемые по службе, ездят в Монголии верхом. [137]

Гору сию, по ее приятному положению, Ван назвал по Монг. Сайхан Улу: красивая Улу. От Обо, стоящего на вершине ее, ехали мы тропинкою по крутому спуску версты 3. С северной стороны гора имеет пошву совершенно песчаную; от засухи трава выгорела. Во все стороны представляются горы; на южных скатах ростут сосны. Из глубокой лощины поднялись мы на Хара Тологой (черный холм), имеющий несколько острых вершин. С сей горы открылась обширная долина, по коей извивается Куйтун-гол, Версты 2 ехали по лугу, и перешед через речку — в сем месте весьма быструю и довольно глубокую, около полудня прибыли мы в стан, проехав 25 верст. Сия станция учреждена на правом берегу р. Куйтуна, которая не в дальнем расстоянии составилась из двух ручьев того же названия. На лугу видны были многочисленные кочевья; здесь в последний раз видели мы буйволов. Верст через 7 на З, Куйтун впадает в Шару; там был ночлег Миссии в прошлом году Сент. 4 и 5, а равно в проезд Миссии 1807 и 1808.

Еще за рекою встретили Миссию, со всеми знаками дружбы, станционные старшины — Цзангин и Кундуй, оказавшие нам и в передний путь много усердия. На станции явился ко мне Тайцзи, высланный от Кяхтинского Заргучея с 20 вооруженными рядовыми Монголами, для составления почетного конвоя Миссии до самой границы. В знак [138] нашего удовольствия, сему Тайцзию, провожавшему и новую Миссию, подарена табакерка. Он доставил нам приятные вести о некоторых из наших Кяхтинских знакомых.

Отсюда возвратился Халгачи Цыден Чжап, с особенным усердием провожавший нас чрез шесть станций Шабинского ведомства, окончившегося на Шаре. В знак признательности нашей, Халгачию подарено 2 лучших соболя и зеркальце; а находившемуся при нем Ламе дан аршин плису.

Тусулахчи отправил Тайцзия вперед на следующую станцию, приказав изготовить переправу для перевозки тяжестей Миссии чрез р. Иро.

Вечером буря с сильным дождем.

Июля 28: 12-VII Л. Поутру дождь. Место ночлега оставили мы в 6 часов утра, и проехав около 25 верст достигли до реки Иро в 12 часов.

От правого берега Куйтуна мы поднимались версты 3 прямо на С., до горы Манухайту, потом около 3 верст шли по косогору до степной дороги, идущей с В на З, к долине Мангиртуйской. Оттуда спустились в тесную лощину, в восточной вершине коей стоит несколько сосен, выросших от семен, занесенных вихрем от запада из леса Кутул Нарасу. Из лощины крутой подъем на гору Даросоту, от Куйуна отстоящую в 10 верстах. С высоты [139] видна влево, верстах в 4, отдельная гора Улан Чоло (красный камень); по западной ее подошве проезжала Миссия в прошлом году 4 Сентября. Ближе к нашей тропинке, также на З, стоят два острых холма, а вдали на С, показался хребет гор Урухету, лежащих за рекою Иро. С упомянутой горы Даросоту спускались версты 3 у подошвы высот, лежащих в В. и вышли на убитую дорогу, ведущую от Иро на Шару. Сею дорогой продолжали мы путь верст 7, более по плоскости, наклоненной к Иро; остальные же 5 верст ехали по песчаному косогору, заросшему соснами, а потом спустились на луг реки Иро, имея в виду еще издали ту лощину, по коей пролегает дорога к Ибицыху.

Лодки были уже готовы для перевоза через Иро. Тяжести, приспевшие ночью на верблюдах, переправлены утром; по прибытии же повозок, доставлены и сии, а потом одноколки; лошадей перегнали вплавь. Переправа произведена Казаками столь успешно, что в 3 часу по полудни весь обоз Миссии собрался на правом берегу, на небольшой остров реки Иро, против дороги, на Ибицых ведущей, и горы Хутук Кунду. Почтовая станция, где поместились наши провожатые, находится на левом берегу.

В 4 часа Фу-лое, переплыв на лодке через реку, посетил меня. В нашем виду отправил он своего Нербу к Заргучею Кяхтинского [140] Маймачена. При сем случае я послал с Нербою от себя письмо к г. Директору Таможни, с предварительным известием, что Миссия прибудет под Кяхту 31 Июля, а 1 Августа вступит в пределы отечества. Со стороны Китайского пограничного начальства в пропуске Миссии не предвиделось затруднения, потому что того числа, 15-VIII Луны, по их календарю, был счастливый день. Сравните примечание о сем предмете, помещенное во II Ч. сих Записок на стран. 58.

Вечером сильный дождь без грома.

Июля 29: 13-VII Л. Дневали. Погода стояла теплая. В Иро много рыбы: сигов, щук, окуней, ленков, язей.

Июля 30: 14-VII Л. День весьма жаркой. Миссия выехала с ночлега в 7 часу сего утра.

Верст 10 ехали мы до горы Цаган даба, с вершины коей приметны уже окрестности р. Чикоя. Видя в туманной дали вершины гор отечественных, мы готовы были, подобно мореходцам, кричать берег, берег! — Повозки пошли на гору; а наши провожатые, не доехав до подъема, поворотили влево по убитой дороге, Ургинским Ваном обращенной в почтовую. Туда, для разъедания о местоположении, отправился и я с Переводчиком и казачьим Старшиною. Нам должно было подниматься по лощине между горами: Нам к Ю, и Хамар-даба к С; скаты гор покрыты березами, а на вершинах ростут [141] сосны. Взошедши на гору Хамар-даба, отстоящую от Иро верстах в 13, спускались с оной версты 3 по крутому и тесному ущелию в высоких, каменных горах. Потом пройдя лощиною еще версты 3, достигли до речки Ибицыха, берущей начало в западном хребте: места, благословенные природой! Воды ключевые, луга богатые тучными травами и способные к земледелию, коего давние следы и теперь еще приметны. Отсюда версты 4 до стана, расположенного на левом берегу Ибицыха, близ горного ручья малого Могойту, текущего из западного же хребта в Ибицых. К С. близь юрт гора Тоголс (павлин), по ту сторону ручья — гора Даянчи, а на противоположном берегу Ибицыха виден холм, где имели мы ночлег на 2 Сентября 1820.

Миссия прибыла на станцию в половине 11 часа, проехав прежнею дорогой 20 верст; новая же и далее и несравненно труднее для проезда на колесах. Проводившему Миссию от Иро Цзангину, человеку весьма усердному, подарена табакерка и ямской нож; а Кундую аршин плису.

Вскоре посетил нас состоявший при Битхеши Чене, провожавшем новую Миссию до Пекина, толмачь Чакдур, ныне находящийся в услугах у какого-то Китайского купца на Кяхте. Он доставил нам сведение о некоторых из соотечественников наших. [142]

Лама, о коем упомянуто мною в I Ч. на стран. 27 и 79, приходил ко мне для свидания. Между прочим, он открылся нам в усердном желании отправиться с благочестивыми (по его понятию) из своих соседей в Тибет, для поклонения престолу Далайламы. На издержки сего путешествия потребно около 1000 рублей серебром; более половины сей суммы уже собрано им из собственного хозяйства и от щедрости единоземцев, ревностных Шигемуниан, готовых содействовать исполнению такового, по их мнению, спасительного странствия. Лама, возводя глаза к небу, с тяжкими вздохами объяснял нам всю необходимость и важность своего подвига — побывать в Хлассе, взойти на гору Будалу и повергнуться к подножию священного стула Далай-ламы, с раскаянием в беззакониях житейских, для получения больших сил и твердости к прехождению впредь высоких и трудных обязанностей жреца Шигемуниева. Все слова и телодвижения Ламы, приметно, клонились к тому, чтобы возбудить в нас внимание к его намерению, и получить от нас несколько лан серебра в его кошелек на путевые расходы. Мы довольствовались основанным на одной вежливости наружным одобрением его приверженности к обычаям предков, и желали счастливого пути набожным его пилигримам; но советовали также Ламе наиболее [143] пещись о соблюдении законов правды и чести, оставаясь дома, в мирных кочевьях по берегам Ибыцыха.

Июля 31: 15-VII Л. Отправились мы в 6 часу утра, и в 10 часов прибыли на последнюю под Кяхтою станцию Гиланнор, проехав 25 верст.

Ехали прежнею дорогой, сперва по лугу, а потом лесом. Выбравшись из сего последнего, наконец с высоты увидели мы пограничные горы и Кяхту. Купол православной церкви, озаренный лучами утреннего солнца, и домы жителей представляли нам зрелище восхитительное. Казалось, что отсутствие наше из отечества, продолжавшееся около года, исчезло в забвении протекшего, как бы мечтание долгого сна. Бури и снежные вьюги, стужа и зной, голод и жажда, не раз томившие нас в пути — все забыто, при виде предметов, душе знакомых, и при нетерпеливом желании встретиться с нашими соотечественниками.

Солнечный зной сделался еще чувствительнее. Повсюду приметны были следы продолжительной засухи; а в границах наших по горам желтел зрелый хлеб.

Дорога от леса идет на С. в разных направлениях; нам должно было ехать последнею к З. Спустясь с песчаного косогора и перейдя [144] болотную речку Боро ¹⁸, Миссия прибыла на станцию, расположенную в том же месте, на коем был наш ночлег и в прошлом году. Для нас приготовлены были здесь 5 хороших юрты. Старшинам, проводившим Миссию от Ибицыха, подарено: Цзангину Монгольский нож, а Кундую юфть.

На стане встретил нас Нерба Битхешия, возвратившийся из Кяхты. От него узнал я, что мое письмо доставлено г. Директору, который располагался сего же дня прислать к нам нарочных. Заргучей готов пропустить Миссию в границы завтра. С известием о последнем обстоятельстве являлся ко мне Цзалан (Ротмистр) пограничного Монгольского войска. Потом приезжал к нам известный на Кяхте Туркестанец Абдараим, (о коем упомянуто в I Ч. на стран. 13 [145] и 16.) для поздравления Миссии с благополучным прибытием к пределам отечества. Он сообщил мне подробнейшие известия о всех пограничных наших чиновниках и даже о моем старшем брате, находившемся в Оренбурге.

В 6 часу по полудни, наконец посетили нас два толмача Кяхтинской Таможни, приехавшие от г. Директора, для приветствия, с хлебом и солью, возвращавшейся Миссии. Через час они отправились обратно.

Августа 1: 16 — VII Луны. В 7 часов утра обоз Миссии, под распоряжением казачьего Старшины, на казенном скоте отправлен вперед.

В 8 часов прибыли в наш стан, в сопровождении Заргучея, Гг. Директор Кяхтинской Таможни Голяховский, Советник Пограничной Канцелярии Дриженко (умерший в 1822), Пограничной Коммиссар Петухов, с чиновниками и купечеством, предшествуемые казачьим Отрядом под командою Начальника Троицкосавской дистанции Островского. В числе соотечественников наших, выехали на встречу Миссии и родоначальники Бурятские: Атаманы легко-конных Бурятских полков, также оба Тайши (Тайцзи) Селенгинских родов, с сыновьями и свитою. Встреча трогательная для всякого Россиянина, и разительная для иностранцев! [146]

По взаимном приветствии, духовные Члены в экипаже г. Директора, а Студенты и церковник вместе со мною, Обозным и Переводчиком, верхом, отправились на границу со всеми соотечественниками и в сопутствии Китайских провожатых Миссии. Не доезжая до Кяхты версты за 3, Члены Миссии приглашены были Заргучеем в приготовленную для того палатку и угощены чаем; потом достигши до Маймачена, посетили Заргучея в его доме; где и расстались, до времени, с провожавшими нас Битхешием Фу-лое, Бошком Ургентаем и Тусулахчием Идам Цзапом ¹⁹. В краткой беседе с Заргучеем, я изъяснил искреннюю благодарность нашу за все попечения Китайского Начальства об успешном проезде обеих Миссий, и признательность к услугам сопровождавших оные Чиновников.

От Заргучея все отправились пешком до граничной черты, где в 10 часов утра вся Миссия встречена Кяхтинским Духовенством со святым крестом, при многочисленном собрании [147] соотечественников и иностранцев. Оттуда все пошли в Кяхтинскую церковь; там принесено благодарственное молебствие Господу Богу, даровавшему счастливый успех в распоряжениях высшего Правительства по случаю новой перемены Пекинской Миссии.

Все путешественники угощены были обеденным столом у Пограничного Коммиссара; а в 5 часу по полудни прибыли в Троицкосавскую крепость.

* * *

Таким образом совершено путешествие новой Миссии от Кяхты до Пекина, и возвращение прежней в Отечество. Прозорливое наше Правительство, своею попечительностию, сохранило всех в спокойствии; а властители Китая явили новый знак дружества, особенным вниманием к Российским путешественникам. Путь наш, вне пределов России, конечно был не весьма отдаленный, но продолжался до Пекина и обратно около полугода. Глубокая осень и суровая зима, под открытым небом, в течении 2 1/2 месяцев каждый день встречали нас препонами и неприятностями; палящий зной и бедность самой природы в каменистых степях Монгольских не раз угрожали Нам совершенным расстройством здоровья. Не в чувствах малодушного Сетования, но с должною откровенностию скажу, по собственному опыту, что сей путь есть странствие [148] беспокойное, трудное и даже опасное для здоровья. — Утомительное единообразие степей и медленное шествие по оным сообщили, по необходимости, свой отпечаток и сему повествованию, основанному впрочем на истине событий. [149]

Комментарии

9. Взгляните на путевую карту, приложенную к I Ч. сих Записок.

10. См. I Ч. сих Записок, стран. 80.

11. Скудость степей в траве и воде заставляет Монголов кочевать рассеянно. Каждое семейство располагается юртах в 2 или 3 особо, занимая для пасьбы скота не малое пространство земли.

12. Белевы путешествия II, 39.

13. Прежний Амбань, по прошествии 3-годичного срока, из Урги возвратился в Пекин минувшею зимой.

14. Южные Китайцы, по своей любви к просвещению, предпочтительно пред прочими соотечественниками, знают свой язык во всей обширности его.

15. Доказательство сему помещено во II Части, 24 Дек. 1820.

16. Разумеет о Статских.

17. L’ herbe est pour les betes, et les betes pour l’homme. De la Chine; I, стран. 266.

18. Речка сия у нас более известна под названием Буры. В I Ч. сих Записок, на стран. 24 сказано, что на сей речке заключен дружественный трактат между Россиею и Китаем. В тоже время были определены границы земель, принадлежащих обеим Империям. В Архиве С. Петербургского Депо карт находится и карта, по сему случаю составленная. Вот заглавие оной: «Сия пограничная оригиналная Ландкарта: которая сочинена в посолской походной канцелярии, по приказу Тайного Советника и кавалера. Чрезвычайного посланника и полномочного Министра Ильлириского Графа Савы Владиславича чрез Геодезистов Алексея Кушелева Михаила Зиновева да Ивана Валуева с ясным и верным описательством; понеже мы подписавшие были при оном разграничение и очевидные свидетели Алексей Кушелев. Михаило Зиновев».

19. Через три дня после сего, были они приглашены ее Троицкосавскую крепость и угощены от г. Голяховского самым лучшим образом; посетили О. Архимандрита и меня, и простились с нами в последний раз. Потом через день посланы им от нас, при помощи почтенного купечества, торгующего на Кяхте, богатые подарки, состоявшие из сукна и мягкой рухляди. — Тусулахчи Идам весною 1823 года умер, к истинному сожалению всех знавших его.

Текст воспроизведен по изданию: Путешествие в Китай через Монголию в 1820 и 1821 годах. Часть третья. Возвращение в Россию и взгляд на Монголию. СПб. 1824

© текст - Тимковский Е. В. 1824
© сетевая версия - Thietmar. 2024
© OCR - Иванов А. 2024
© дизайн - Войтехович А. 2001

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info