ТИМКОВСКИЙ Е. Ф.

ПУТЕШЕСТВИЕ В КИТАЙ ЧЕРЕЗ МОНГОЛИЮ,

В 1820 И 1821 ГОДАХ.

С картою, чертежами и рисунками.

Печатано по Высочайшему повелению иждивением казны.

САНКТПЕТЕРБУРГ,

В ТИПОГРАФИИ МЕДИЦИНСКОГО ДЕПАРТАМЕНТА МИНИСТЕРСТВА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ.

1824.

=================================================================

Печатать позволено,

с тем, чтобы, по напечатании, до выпуска из Типографии, представлены были в С. Петербургский Цензурный Комитет семь экземпляров сей книги, для доставления, куда следует, на основании узаконений. С. Петербург; Сентября 9 дня 1824 года.

=================================================================

Выезд из Пекина 2.

Прощание с Членами нашей Миссии, оставшейся в Пекине 5.

Последнее свидание с Чен Ламою 4.

Трудный путь на вершину горы Цзимин-и; обозрение находящихся там капищ 13.

Прибытие наше в Халган или Чжанцзя-кэу 22.

Препятствия к выезду из сей крепости 28.

Миссия достигает казенного обоза под Ц. Балгасу 32.

ГЛАВА II. Приготовления к возвратному пути в Россию. Переезд по землям Цахаров 33.

О казенных Манжурских пасбищах в Монголии 38.

ГЛАВА III. Путешествие по уделу Монголов-Сунитов 49.

Соляное озеро в урочище Кобур 52.

Урочище Минган т. е. тысяча 55.

Свидание с Араши Тайцзием 56.

Соляное озеро Ирен 61.

Капище Сучжу Сумэ 65.

Китаец, проигравшийся в карты 66.

Развалины Шигемуниева капища близь Хайласуту 67.

Ильмовые деревья: чрезвычайное явление в Монгольских степях 67.

Хребет Улан-хада, отделяющий земли Сунитов от Халхаских 69.

ГЛАВА IV. Переезд по южной части земель Халхаских до Урги 73.

Мнение о настоящих пределах пустыни Гоби 76.

Разделение купеческих дорог в Монголии 77.

Мраморный утес и хороший колодезь 79.

Монгольские беговые лошади 83.

Худое устройство колодцев у кочевых народов 86.

Печальные следствия засухи 90.

Гранитный пояс Нарада 91.

Высокая гора Оцол 93.

Мнение Битхеши Фусангэ об удобнейшем способе для переездов нашей Пекинской Миссии 94.

Монгольский мастер серебряных дел 97.

Собрание Лам для чтения Номов 97.

Граница земель Халхаских, принадлежащих Ханам Тушету и Цецену 98.

Равнина Боргио 100.

Обыкновенный отзыв Монголов о расстоянии мест 101.

Равнина Цанту 104.

Недоразумения между Китайскими проводниками Миссии 104.

Вид горы Ханолы 105.

Многолюдство на урочище Хашату. Примерное устройство колодца 105.

Описание Монгольских буйволов 106.

Великое множество сурков 107.

Еще вид на Ханолу 108.

Хинганьский хребет 108.

Нечаянная встреча с Аюши Тайцзием 110.

Прибытие Миссии в Ургу 112.

ГЛАВА V. Пребывание наше в Урге 115.

Представление возвращавшейся Миссии Ургинским Правителям

ГЛАВА VI. Переезд от Урги до Кяхты: возвращение наше в Россию 123.

Прекрасный вид на р. Шаре 136.

Вид с горы Цаган-дабы на окрестности Российской границы 140.

Набожный у Монголов Лама 142.

Вид на Кяхту 143.

Встреча с соотечественниками за границею 145.

Вступление Миссии в пределы России 146.

Объяснение названия Монголов и Татар 165.

Важнейшие события в Истории Монголов 172.

Землеописание 223.

Предположения касательно географического разделения Средней Азии 225.

Описание Монголии со всеми ее уделами, заимствованное из Китайской Географии 231.

Свойство земли 287.

Произведения 292.

Жители Монголии, т. е. число их, обычаи и проч. 295.

Ремесла и торговля 324.

Управление 327.

Законы 342.

Вера 359.

Жизнь Шигемуния или Будды, основателя Ламайской веры 409.

Письмо Г. Президента Императорской Академии Художеств к Издателю сей книги, о Ламайской молитве Ом мани падме аум.

(В начале III Части приложен рисунок, представляющий ваятельное изображение Шигемуния; перед вторым Отделением сей Части — Монгол Араши Тайцзи; а при описании жизни Шигемуния, т. е. после стран. 407. помещено его живописное изображение. Объяснение двух гравированных досок Шигемуни (I и III) находится в самом конце сей книги, после доски, представляющей различные почерки Ом мани падме аум.)

=================================================================

Отделение первое.

ВОЗВРАЩЕНИЕ В РОССИЮ МИССИИ, ЖИВШЕЙ В ПЕКИНЕ С 1808 ГОДА.

ГЛАВА I.

Переезд от Пекина чрез Халган до городка Цаган Балгасу, в кочевьях Цахарских.

Мая 15-го — 1821 года, или 26 числа IV Луны первого года царствования Даогуан. — В 8 часов утра О. Архимандрит Петр с двумя Иеромонахами совершил Литургию и, по окончании оной, молебствие Господу Богу, о даровании успеха в пути возвращавшимся в отечество.

В 12 часов явились назначенные для сопровождения Миссии Битхеши Фу-лое и Бошко У-лое ¹. [2] Во 2 часу, после обеденного стола, бывшего у О. Петра, начали отправляться в путь. Сперва выступил обоз Миссии, на 30 верблюдах и 5 телегах, в сопровождении 5 казаков. Спустя час после того, отправилась и Миссия в следующем порядке: впереди ехал казачий старшина; за ним 9 казаков, по три в ряд; потом в носилках Начальник прежней Миссии О. Иакинф, также Иеромонахи Серафим и Аркадий; у каждых носилок находился казак верхом, за ними казачий Сотник, а наконец я с Обозным и Переводчиком, со Студентами Стыковым, Зимайловым и Церковником Яфицким; шествие заключали 2 казачих Урядника. Исключая трех особ духовных, все прочие ехали верхом, в парадной одежде. Позади следовали в Китайских колясках О. Архимандрит Петр и все Члены новой Миссии. Из Чжангиней Палаты иностранных дел при отправлении Миссии никого не было, кроме Бошков, кои, по нашем выезде, тотчас донесли о том высшему Начальству своему. Любопытные, а равно знакомые Членам возвращавшейся Миссии Манжуры и Китайцы, в великом числе собрались на Руское подворье и сопровождали нас до самых Аньдинских ворот, а некоторые даже до Российского кладбища. И в сей раз ехали мы по [3] тем же улицам, по коим вступила в Пекин новая Миссия. Зной был сильный, до 23 град. по Реом. термометру. Пекинская Полиция, по приказанию своего Начальства, явила при сем случае большую деятельность. Улицы были политы, и от одного квартала до другого провожали нас Чиновники Полиции для удержания черни, дабы не нанесла нам какого либо беспокойства.

Достигши Российского кладбища, мы расстались с О. Архимандритом Петром ² и прочими нашими соотечественниками, в Пекине оставшимися. Первый шаг за ворота Аньдинские был для нас радостнейшим началом возвращения в отечество и предвестником скорого свидания с родными и друзьями. Но мы не могли наслаждаться в полной мере сим приятным чувством, потому что расставались с людьми, с которыми были почти неразлучны в течении года, к которым привыкли и с коими не надеялись увидеться прежде десяти лет, а может быть и никогда. По особенному усердию, проводили нас до Цинхэ Студент Войцеховский и Церковник Исаков.

В проезд наш Мимо Хуансы, известный Чен-Лама пригласил всех путешественников в [4] последнюю к западу кумирню, принадлежащую Тангутам, жителям страны, лежащей между Тибетом и Восточным Туркестаном. Он подчивал нас вином-шаусином и, по обычаю своей земли, жареною рыбой, как чистейшею жертвою, по исповедуемому им закону Шигемуния. Неравнодушно расстались мы с сим добрым, умным Ламою. По некотором отдохновении, мы пустились далее; в 6 часов по полудни прибыли в Цинхэ и расположились на том же постоялом дворе, где имела ночлег новая Миссия на 1-е Декабря 1820. При тихой погоде, пыль густыми облаками спускалась на нас.

По дороге от Хуансы везде зеленелись нивы. Пшеница уже колосилась; но по причине засухи, хлеб весьма был низок и редок. Между пшеницею в особых бороздах насеян гаолян, однако позже оной, так что сперва сожнут пшеницу, а потом уже сие просо. Под Цинхэ, вправо от дороги, стоят огромные хлебные магазейны, учрежденные для Юань-минь-юаньского дворца, находящегося неподалеку отсюда, у подошвы западных гор.

От Пекина, по Халганской дороге, первая почтовая станция есть уездный город Чанпин-чжеу. Но как от Российского подворья до сего города считается слишком 40 верст; то мы, немогши отправиться рано из Пекина, не решились ехать столь далеко. [5]

Мая 16: 27-IV Л. Простившись с Студентом Войцеховским ³ и Церковником Исаковым, в 7 часу утра отправились мы из Цинхэ далее. Хозяину постоялого двора, за ночлег, дано серебра 2 ланы и 1 чина, а на Руской вес 18 золотников.

Во весь день стояла погода тихая; жар был весьма сильный. С нашей дороги западные горы видны были ясно, а особливо высота Сяньшень, где расположена артиллерийская бригада Пекинского корпуса. Равным образом вдали белелись стены Миньюаньского дворца и пирамида близ родника, из коего берут воду для Императора.

В Шахэ Миссия имела роздых. Окрестные виды теперь казались нам несравненно приятнее, нежели во время переднего пути в Пекин; только глубокий песок под оным городом весьма затруднил наш проезд.

От Шахэ до крепости Нань-кэу пробрались мы нижнею дорогой, к западным горам прилегающею. Здесь много проселочных дорог: а потому весьма нетрудно уклониться от настоящей. Сельские домы, окруженные тенистыми деревами, со стороны неприметны. Одни небольшие ивовые рощи служат верным признаком жилых мест: — заведение Китайских поселян, [6] достойное подражания. Деревья составляют украшение сел и некоторую защиту от бурь, а падающие с них листья несколько служат к удобрению земли. Путешествующих по сей дороге мы не встречали. Перевозка тяжестей производится более в зимнее время. Мимо нас прошел один только караван, с овечьею шерстью из Халгана.

В Нань-кэу Миссия прибыла в 3 часа по полудни. По просьбе подрядчика, выдано ему, в счет подрядной суммы, серебра еще 69 лань 6 чин, т. е. 6 фунтов. Таковые выдачи для нашей казны выгоднее здесь, на Эрлямпин вес, нежели в Халгане, где употребляется вес Купин, имеющий более тяжести.

Мая 17: 28-IV Л. При восходе солнца, шел дождь. Для прикрытия ящиков с книгами и других тяжестей от подмочки в пути, куплено здесь 10 сицзы или соломенных цыновок, по 280 чехов каждая.

У подрядчика Лиляньдыня произошел спор с одним Туркестанцем, который насильно вошел с Лиляньдынем в долю по настоящему подряду, вопреки нашему желанию. Ибо мне известно было, что означенный Туркестанец, по Фамилии Ли, перевозивший Миссию от Пекина в 1808, не доезжая до Халгана, скрылся и тем навлек неприятную для Миссии остановку. Впрочем дело кончилось тем, что Лиляньдынь принужден был [7] Туркестанцу подарить известную сумму за уступку; после чего он возвратился в Пекин.

В 8 часов утра мы оставили крепость Нанькэу. Трудность нынешнего переезда до Чадао, по ущелью Гуаньгоу, усугублялась сильным зноем. Китайцы, даже едущие верхом, для удобнейшей переправы чрез сие, так сказать, неудобопроходимое ущелье, нанимают носилки о четырех человеках. Носильщики идут весьма скоро, и путешественник сидит спокойно в хороших креслах. Впрочем, это роскошь людей богатых, или прихотливых. В сие время года зелень травы и широкие листья ореховых и каштановых дерев прикрыли несколько дикость сих грозных утесов и глубоких пропастей. Горные потоки шумели со всех сторон; но не могли прохладить воздуха, согретого лучами солнечными, отражавшимися о каменные скалы.

Пробираясь ущельем, мы посетили капище, устроенное в скале, при повороте дороги к западу. Ныне живет там молодой Лама, родом из Тибета. Превратность судьбы и пылкость фанатизма увлекли его в сии дикие места из отечества, облагодетельствованного природою. Не преминули мы еще раз, и конечно в последний, взойти на Великую стену. Там запечатлели мы в душе нашей на всю жизнь воспоминание о посещении Китайского Государства. Там произнесли мы усердное желание нашим соотечественникам [8] благополучного пребывания в сей земле, и, хотя со временем, теснейшего сближения оной с Россиею.

В 2 часа по полудни прибыла Миссия на постоялый двор, близ крепости Чадао, с тем однако же, чтобы сегодня продолжать путь до города Юйлини, отстоящего отсюда в 12 1/2 верстах. Чрез полчаса по нашем приезде, пошел проливной дождь с частыми громовыми ударами, коих треск сильно отражался в соседственных горах. Верблюды нашего обоза не без труда достигли постоялого двора, по случаю непогоды; почему я расположился — было ночевать здесь. Но — гроза скоро утихла, небо прояснилось, и Миссия отправилась далее. В 8 часу вечера приехали мы в Юйлинь и остановились в казенной гостиннице, проехав сегодня около 35 верст. Песчаный, а местами каменистый грунт дороги не допустил сделаться большой грязи, после дождя.

Хлеб по сю сторону хребта мало еще вырос. Вероятно, что сеян поздно, по причине холода. В сих местах, хотя и не весьма отдаленных от Пекина, различие в климате ощутительно: они от Чжилиской равнины имеют до 250 сажен перпендикулярной высоты. Чем более приближаешься к Халгану, тем значительнее делается сия высота, и атмосфера становится холоднее. [9]

Мая 18: 29-IV Л. Во всю ночь шел сильный дождь, с молниею и громом.

Мы отправились вперед в 8 часу утра. Вся почти дорога от Юйлини до Хуайлая покрыта была грязью, от бывшего ночью дождя и по причине глинистой пошвы. На сем пространстве поля возделаны несравненно лучше, и хлеб, пшеница и ячмень взошли густо.

Проехав 12 1/2 верст, Миссия на время останавливалась в городе Хуайлае, на постоялом дворе. В казенной гостиннице расположился приехавший из Сюан-хуа-фу Чиновник, для экзаменов к повышению гражданских и военных Офицеров. Остановки делали мы более потому, чтобы рабочему скоту, идущему под носилками и в больших телегах, дать время для роздыха. Один из городских Чиновников рекомендовался мне на Монгольском языке, сказав между прочим, что он года за 3 служил в Восточном Туркестане, в городе Кашхаре.

Часа чрез два пустились мы далее, по песчаной и камнями усеянной равнине. Проехав из, а с места ночлега 27 1/2 верст, прибыли во 2 часу по полудни в город Тумэу. Здесь Миссия помещена была в казенной гостиннице, лежащей в западной части города.

На пути от Хуайлая, провезли мимо нас в Пекин, верхом на ослах, трех преступников, прикрытых красными плащами. [10]

По северную сторону Хуайлая, дождя не было; тучи прошли только по вершинам гор. На полях много встречалось поселян. Они распахивали иивы для посева позднего хлеба: землю роют сперва кривыми заступами. Гарнизонные солдаты здешних дорожных караулень также занимаются земледелием ⁴. [11]

Мая 19: 1-V Л. Утром Фу-лое и Бошко, всегда останавливавшиеся на особых дворах, посетили О. Иакинфа; там находился и я. Фу-лое изъявил свое неудовольствие, почему Студенты вчера решились старшему из трех его служителей, (известному Нербе, находившемуся при Миссии и во время переднего пути) сделать строгой выговор за недопущение к ним знакомого Китайца. Для успокоения г. Битхешия, мы просили его, не позволять впредь служителям своим вмешиваться в наши дела. Битхеши дал слово, в случае новой наглости Нербы, немедленно отправить его обратно в Пекин. Действительно Фу-лое сдержал свое обещание. Слуги его и самый Бошко Ургентай, во всю дорогу до Кяхты, вели себя в отношении к нам довольно скромно.

Выехала Миссия в 7 часу утра. Поля по сю сторону Тумэу возделаны весьма хорошо; засеяны по большей части ячменем, который вырос густо и близок был к созрению.

Проехав верст десять, наши извощики останавливались кормить своих мулов и лошадей в городе Шачене. Сегодня, как и число новой [12] Луны, здесь базар. Великое множество поселян собралось с своими произведениями: хлебом, огородными овощами и т. п. Много продавали также ослов: за одного просили с нас 10 лан, т. е. 20 рублей серебром; по таковой дороговизне, мы не решились купить сих животных.

От Шачена проезжали мы, по прежнему, города: Дунбали и Баоань. Ныне время сельских работ; а потому и в городах мало приметно людей.

За 7 1/2 верст до Цзимин-и есть отдельное место, где течет вода родниками из восточного хребта. Неподалеку от Хошанского капища устроен бассейн, в коем ключи бьют со дна. Из бассейна вода проведена небольшими каналами на обширную, низменную равнину, лежащую к западу; теперь она вся была наводнена отдельными квадратами; на сих нивах посеяно сарацинское просо, которое уже всходило. Земля, как и во всем Китае, принадлежит казне; поселяне платят за нее ежегодно оброк 1/3 собираемого пшена, которое отвозят в свой Губернский город Сюаньхуа-фу, отстоящий отсюда верстах в 40.

Под крепость Цзимин-и Миссия прибыла в и часу по полудни и расположилась в казенной гостиннице. Обоз собрался в 3 часа. Проездом были мы в самой крепости. Низкие домики и, как приметно, бедность самих жителей не соответствуют великолепной стене, оную [13] окружающей. Конечно, это остатки давних оплотов, каковые почти на каждом шагу видим по дороге от Халгана до Пекина, оплотов против северных варваров — Монголов, со времен глубокой древности всегда бывших страшною грозой для Китая.

В I-й Части сих Записок (стран. 361) упомянуто мною, что на горе, лежащей к северу от Цзимин-и, находятся древние капища, по крутой высоте горы почти неудобоприступные. Кажется, нигде не упоминается, был ли там хотя один из Россиян, проезжавших мимо. Ныне Начальник возвращавшейся Миссии, с некоторыми из Членов ее, пользуясь близостию места и хорошею погодой, решился было осмотреть капища, коих сооружение на самой вершине высокой и острой скалы изумляет всякого путешественника. За ними последовал и я с казачьим Старшиною Разгильдеевым и двумя казаками. Встретившийся Китайский поселянин объяснял Членам Миссии настоящую дорогу к капищам; но мы сбились с оной, идучи к горе с южной стороны, и встретили глубокие пропасти и неприступные крутизны. Почему я, с Старшиною и находившимися при мне казаками, взял по косогору направление к востоку, и таким образом, хотя с необыкновенными усилиями, достиг предположенной цели. Прочие же, встретив с [14] южной стороны неодолимые препоны, должны были возвратиться без всякого успеха.

Крутизна горы, острые обломки камней, частые и глубокие овраги и сильный ветер — столько утомили нас, что мы уже теряли надежду удовлетворить своему любопытству. Обессилев совершенно и держась друг за друга, мы поднимались выше и выше. Вдруг раздался в утесах громкий лай собаки, и мы ободрились, достигнув по крайней мере такого места, где живут люди.

Перелезши через крутую отрасль горы, увидели мы капище, прекрасно расположенное по средине горы, на пути, ведущем к верхним кумирням. Сие капище, как и все прочие, выстроено из кирпича и состоит из нескольких отдельных домиков, наполненных кумирами. Возле оного находился небольшой сад и огород, а над самим капищем висит каменный утес, грозящий в одно мгновение сокрыть оное под своими развалинами. В капище нашли мы только одного сторожа из Китайцев, знающего несколько и по-Монгольски. Отсюда, по настоящей уже тропинке, крутыми излучинами выделанной в каменной горе, поднялись мы на самую вершину. Трудно постигнут, какой отважный дух решился соорудить здания на узкой вершине горы, окруженной безднами и вечно обуреваемой вихрями. Но исполнители еще более заслуживают удивление по тем трудам, коих стоило им [15] построить здесь два капища и дом для причетников, Сколько усилий и издержек надлежало употребить на одно поднятие строевых материалов от основания горы, находящегося версты за три!

Лишь только я с сопутниками своими достиг вершины, как встретил нас живущий в кумирнях Хошан с двумя служителями, кои говорили по-Монгольски. Сии горные отшельники изумились, нечаянно увидев перед собою Россиян, о коих, может быть, знали только по слуху. Весьма охотно они показали нам внутренность всех зданий и самые жилища свои. Вершина горы разделена природою на две отрасли, кои соединены мраморным мостом, висящим над пропастями. На одной отрасли, восточной, находится небольшое капище; а на западной главная кумирня, с большим перед оною колоколом и домом для причетников. Строения занимают всю площадь вершины, так, что кругом во все стороны место открыто; несколько ниже видны торчащие уступами утесы, на СЗ сверкает между горами р. Ян, а на южной стороне, у самой подошвы горы, лежит крепость Цзимин-и, коей здания с высоты едва приметны; весь отдаленный горизонт покрыт хребтами высоких гор. Вот обитель, которую Китайцы почитают приличною для людей, презирающих суетные блага мира и добровольно предающихся одной молитве и размышлениям о предметах [16] выспренних! — Я доселе не видал места, которое было бы так уединенно и с такими величественными видами на окрестности. Кумирни сии, сооруженные в честь Наставника Фо, или Шигемуни, содержатся в хорошем порядке. В половине IV Луны бывает здесь многолюдное стечение соседних жителей обоего пола. Ни кто из обитающих на горе не мог сказать нам, когда именно и кем произведено сие необыкновенное сооружение. Судя по ветхости зданий, можно положить, что оные существуют уже более 200 лет. Живущие на вершине горы — водою, каменным углем и прочим довольствуются из средних капищ, в кои все жизненные потребности привозятся из Цзимин-и и других мест; для чего в горе и содержат несколько ослов. Пустынники предлагали нам, для подкрепления сил, чай и пищу; но мы, томясь жаждою, довольствовались одною холодною водой.

Солнце начало уже опускаться за горы, и мы принуждены были поспешить возвращением. Прощаясь, я подарил Хошану, на память, слиток серебра в 1/8 фунта, а служителям дано несколько чехов. До среднего капища мы шли по прежней тропинке. Сия сторона горы, обращенная на СЗ, покрыта небольшими кустарниками и деревьями. На уступах горы устроены небольшие пашни, засеянные пшеницею. Ниже среднего, есть еще небольшое капище; а в самом низу, где [17] оканчивается излучистая тропинка, поставлен небольшой Субурган (род часовни). Потом перешли мы на западную отрасль горы, к избам промышленников, добывающих каменное уголье, и наконец спустились на большую дорогу, идущую к Сюаньхуа, по которой возвратились в нашу гостинницу уже в 10 часу ночи. Остававшиеся дома сопутники, смущенные долговременным нашим отсутствием, весьма обрадовались, увидев нас хотя изнуренными от усталости, но еще живыми.

Во весь день дул холодный восточный ветер, с сильными порывами; на вершине горы оный свирепствовал с ужасным ревом. Вечером пошел дождь; но скоро перестал, и тучи растянулись по горным хребтам, на вершине коих долго сверкала молния.

Мая 20: 2-V Л. Миссия оставила Цзимин-и в 7 часу утра, и проехав 30 верст, прибыла в Сюаньхуа-фу, в 2 часа по полудни.

И сегодня дул резкий ветер с В. На дороге мы встретили двух Монголов из Халхаского Княжества, ехавших в Пекин. От них услышали мы, что в Цахарских кочевьях подножный корм хорош; но чем далее к северу, тем травы хуже, по причине засухи.

Местами видели мы здесь хлеб изрядный, чему способствует наводнение полей: искуство, при помощи коего Китайцы борются со скудостию [18] своей земли. Впрочем, нужда для многих народов есть источник благосостояния. Так пески Хивинские и Бухарские или Южного Туркестана превращены в приятные сады и богатые нивы. Здесь вода из Янхэ почти вся проведена отдельными каналами для орошения полей, и ныне река сия не столько глубока и быстра, как была зимою. Столбы, в поперечной линии приметные на р. Яне против Цзимин-и, сделаны были для построения на оных моста и преградной плотины для удержания наводнений. Янхэ, подобно реке Желтой (Хуан-хэ или, как у нас пишут, Гоанго), имея плоские берега и протекая в горах, во время прибылой воды от дождей, свирепствует и производит великие опустошения, как то случилось в 1801 году.

Близ дороги видели мы, как Китайцы пахали землю. Сперва проходили они по ниве обыкновенною сохой, в которую было запряжено два быка и которая имеет сходство с употребляемою Рускими поселянами. Потом, по распаханному уже месту, идут другою сохой о трех зубцах, внутри коих есть скважины, а на конце железные сошки: чрез сии зубцы, вышиною около и аршина, из ящика, приделанного на верху, падают на землю семена, вместе с движением сохи по бороздам. Сзади привязан к сохе небольшой круглый брусок, заравнивающий по посеве землю, вместо нашей бороны. Таковая соха столь легка, [19] что ее можно поднять одною рукой. Ежели хлеб в Китае родится сам-50-70 и даже 100 (просо): то сие происходит не от него другого, как от тщательного удобрения полей навозом, от благовременного посева, выпалывания и поливки. При сем нельзя не принять и того во внимание, что борозды на нивах своих Китайцы располагают на 1/4 и на 1/2 аршина одну от другой: хлеб получает чрез это более свободы в росте и удобства в питательности от земли. Семена бросают в землю сквозь трубку, либо из рук, или же изо рта — без всякого излишества, дабы стебли, при густом всходе, не заглушали один другого. В промежутках, между ранними хлебами, сеют поздние, или оставляют оные отдыхать на все лето, подобно нашим паровым полям. Китайский земледелец вообще заботится о сбережении пространства земли, хлебных семен, времени и сил скота. Труд и строгая экономия во всем — суть единственные опоры его умеренной жизни.

На половине переезда от Цзимин-и до Сюаньхуа имели мы роздых в селении Шаньсяпу. Остальная часть дороги гораздо пустее, и вообще окрестности города Сюаньхуа мало населены, чему главною причиною полагать должно бесплодие земли. Вся равнина, верст на 7 около города, состоит из глины и песка. Сим последним [20] покрыты берега р. Яна на большое пространство в ширину.

В Сюаньхуа-фу остановились мы на том же самом постоялом дворе, в котором отведена была квартира для новой Миссии. Жители сего города производят значительный торг курительным табаком, в который, соображаясь со вкусом Монголов, примешивают много листьев можжевеловых, для запаху. Здесь почти в каждом доме есть лавка с табаком.

В 5 часов пошел дождь с сильною грозою; к ночи же все прекратилось.

Мая 21: 3-V Л. Около 7 часов утра выступили мы из Сюаньхуа. Сперва проехали через город, от западных до восточных ворот, ближе к Ю. Развалившаяся городская стена и ворота служат ясным доказательством, что Китай давно пользуется глубоким покоем, не опасаясь уже стрел Монгольских. Западная часть города более населена: много лавок с разными товарами, из коих некоторые довольно богаты. На широкой улице стоят двое триумфальных деревянных ворот, и наконец большие ворота по средине города с 4 проездами, каменные и великолепно украшенные. От сих ворот к В., начинаются домики с огородами; улица с обеих сторон обсажена ивами. И здесь отдаленные части города суть жилища бедности! [21]

Выехавши за город, пробирались мы между пашнями, кои были покрыты богатыми жатвами: сим одолжены поселяне удобству орошать поля из близ текущей речки. Много насеяно ячменю, бобов, гороху, чесноку и проч. Под северо-восточным хребтом, верстах в 4 от города, видны следы древнего кладбища. Гранитные ворота, надгробные камни, львы и проч. и теперь еще лежат разбросанные по нивам. Наконец, мы выбрались на большую дорогу и продолжали путь по глубокому песку, который во время первого нашего пути до Пекина — зимою, быв сжат морозом, не представлял столько трудности в проезде. Миновав ущелие, выстланное камнем, т. е. 12 1/2 верст от Сюаньхуа, останавливались мы для отдохновения в кумирне, лежащей на косогоре. Отсюда до самого Халгана, верст на 20, дорога идет вниз или под гору. На сей покатой равнине много деревень. Поля обработаны хорошо: но хлеб еще мал, что происходит от большей суровости климата здешнего в сравнении с Пекинским; главнейшею же тому причиною есть недостаток воды для орошения нив. Поселяне ожидают летних дождей: тогда хлеб весьма скоро может подрости и созреть.

На половине дороги, близ селения Маоюйлин, Нерба провожающего нас Бошка догнал меня, и от имени Фу-лое и Ургентая, оставшихся до вечера в Сюаньхуа, просил не спешить [22] въездом в Халган, дабы отправленный вперед Нерба Битхешия успел приготовить для Миссии квартиру, назначаемую обыкновенно от города.

Проведя в оном селении часа два, Миссия опять двинулась вперед, и в 4 часа по полудни прибыла благополучно в Халган. На сем переезде весьма беспокоили нас песок, густые облака пыли и сильный зной. Проехав предместие, лежащее против Халгана, не могли мы вступить в город прежнею дорогой. Каменный мост недавно обрушился в самой средине, и теперь починивается: по каковому случаю большие кучи серого гранита свезены из близ — лежащих гор. Мы пробрались выше, переехали через реку в брод и вскоре достигли, направо в большой улице, до постоялого двора, отведенного для Миссий, неподалеку от площади, где находится дом Халганского Гузай-Амбаня. Выбором квартиры распоряжал старый Нерба, и комнаты достались нам весьма неудобные и даже беспокойные, по причине сброда картежных игроков. Шааньсийские купцы, торгующие в Кяхте, по коммерческим делам собираются толпами в Халган, и на досуге проматывают большие суммы в азартные карточные игры. Притом, не взирая на продолжающийся годичный траур по смерти Императора Цзяцина, в Халгане, как месте от столицы довольно отдаленном, открыт был [23] публичный театр: новый предмет для расточительности Шааньсийцев. В Пекине уверяли нас, что жители области Шааньси и восточного Туркестана суть расточительнейшие люди во всем Китайском Государстве, самые азартные игроки и слишком щедрые ценители чувственных удовольствий, даже самых грубых и самых унизительных для человечества; в домашнем же быту, подобно многим другим купцам, они весьма скупы.

Чрез час по прибытии нашем, посетил нас служащий в Халгане Битхеши Чжа, с коим я познакомился во время первого пути и который дружен с Членами возвращавшейся Миссии, по прежней его службе в Пекинском Трибунале иностранных дел. Прослужив здесь определенные три года, сей Битхеши возвращается через месяц опять в означенную Палату. Он объявил мне, что в Халгане не получено еще никакой бумаги из Трибунала ни о пропуске возвращающейся Миссии за Великую стену, ни об оказании ей пособия скотом в проезд по Монголии. Известие сие привело меня в смущение; ибо в Пекине от Членов оной Палаты неоднократно слышал я уверение, что по просьбе моей сделано будет в пути полное удовлетворение. Чжа-лое присовокупил свое мнение, что до получения упоминаемой бумаги, Миссия должна будет прожить в Халгане дня три или четыре. [24]

Вечером приводили на наш двор ослов для продажи. За самца большого роста и белой шерсти, просили 18 лан, т. е. 36 р.; а за других, низшей доброты, 12-16 лан, т. е. 24-32 р. серебром: цены крайне высокие! Нельзя не желать, чтобы в Сибири сделан был опыт о разведении ослов, а от них и мулов — рабочего скота, весьма полезного в хозяйстве, а особливо для сообщения по крутым и каменистым горам, каковые составляют нашу границу, прилегающую к Монголии.

Мая 22: 4-V Л. Накануне вечером и сегодня на утренней заре слышны были ружейные выстрелы батальным огнем; это, говорят, ученье Халганского гарнизона. Батальный огонь здесь пускают слишком прерывисто.

В 8 часов утра посетили меня Битхеши Фу-лое и Бошко (остановившиеся на особой квартире) на пути в здешний Ямунь, т. е. Приказ. Они также изъявили удивление, что о проезде Миссии и их сопутствии, в Халгане не получено еще из Пекина никакого известия. Я просил их объясниться о сем с Гузай-Амбанем и исходатайствовать от него разрешение на пропуск до Цаган-Балгасу, по крайней мере, нашего обоза. Наконец, я нашел нужным, для обласкания, подарить Фу-лое коричневого казимиру 5 аршин, синего 3 ар. 10 вер. и 4 соболя лучшего разбора; Бошку 7 1/4 ар. черного казимиру и 2 соболя. Фу-лое [25] только по убеждению моему согласился принять сии вещи, и просил не заботиться уже до самой Кяхты о вознаграждении их усердия. Служителям их сделаны также приличные подарки.

В 3 часу по полудни шел дождь с сильною грозой.

Фу-лое и Бошко, возвратясь от Гузай-Амбаня, не порадовали нас своим известием. Бумага о пропуске Миссии из Палаты иностранных дел послана, по команде, сперва к Генерал-Губернатору Чжилискому, живущему в городе Баодин-фу; но от Генерал-Губернатора к Халганскому Коменданту, Гузай-Амбаню, о том не дано еще знать. Нынешнего Гузай-Амбаня, по фамилии Фулань, не хвалят: он есть Солон (поколения Тунгуского), человек слишком строгий и мало образованный. От него приказано справиться в делах, на каком основании возвращалась Российская Миссия за 13 лет пред сим. Здесь первым законом в делах есть пример прежних лет.

Сего числа подрядчику выдано остальное серебро за перевозку Миссии, именно 49 лан на вес Купин, а на Руской — 4 фунта 43 золотника. Сверх того, во внимании к просьбе Лиляндыня о награде, по обычаю земли, хотя малою суммою работников, находившихся при перевозке Миссии, отпущено серебра 24 золотника. [26]

В 7 часов провезли мимо ворот нашей квартиры на казнь Монгольского Ламу лет 30, обличенного во многих смертоубийствах. Преступника везли на телеге; вокруг ехал верхом многолюдный отряд военный, за ними следовал в носилках, несомых людьми, один из старших Халганских чиновников, со всеми значками его достоинства, зонтиком и т. п., а равно окруженный отрядом верховых солдат с луками и ружьями. За северными воротами Халганскими, т. е. за Великою стеной, или границею Китая, преступнику отрублена голова; тело его на месте зарыто в землю, а голова отправлена, для успокоения жителей, в то кочевье, где Лама прежде находился. Чиновник возвращался вечером. Перед ним, сверх его почетных значков, несли фонари; а пешие передовые били в тазы и кричали, чтобы народ давал дорогу.

Фу-лое сегодня угощал ужином, разумеется на счет своего Правительства, всех Членов Миссии и меня с конвойными Офицерами и казаками; при сем находился и Чжа-лое.

Мая 23: 5-V Л. Утром явился ко мне наш подрядчик. Лиляндынь объяснял, что при заключении с ним контракта, было положено оставаться Миссии в Халгане не более суток: но как Миссия не собирается и сего числа выехать отсюда, то он должен удовлетворить особою платою работников и хозяев скота, им [27] нанятого, за сей день, который они должны простоять на месте. На содержание 30 верблюдов и такого же числа мулов и лошадей в сутки издерживалось 10 лан (20 р.) серебром. Лиляндынь не по праву, но убеждая к снисхождению, просил меня, хотя половину означенной суммы принять на счет нашей казны. Убеждаясь отличною исправностью сего подрядчика, я решился, хотя задержание и не от нас произошло, выдать ему 48 золотников серебра, имея в виду, что оказанное иностранцу в тесных обстоятельствах снисхождение производит в нем и его собратиях выгодное для нас впечатление.

По полудни приезжал ко мне Фу-лое с объявлением, что бумага, о возвращающейся Миссии в отечество, наконец получена Гузай-Амбанем вчера ночью, и нам завтра же дозволено будет выехать за Великую стену. Распоряжение о пособии нам в пути скотом и об отводе по Монгольским станциям юрт, Фу-лое, в ожидании большей награды от нас, приметно старался присвоить своему усердию и скрывал, что Трибунал именно разрешил его на требование от Монголов, для Миссии, того и другого. Он только и твердил, что предписания по сему предмету ему не дано от Лифуюаня, т. е. Палаты иностранных дел.

Хозяин дома, в коем останавливалась прошлого года новая Миссия, ныне посетил меня. [28] От него мы узнали, что здешний мост, о коем упомянуто выше, перестроивают на счет купечества, торгующего через Халган в Монголии и в Кяхте; ибо сие сооружение преимущественно признано нужным для них, и более повреждается от частого провоза их товаров. Равным образом упомянул он, что здешние купцы минувшею зимой немного продали товаров в Кяхте, и при том без значительных выгод. Много хорошего он пересказывал нам о Сун-Чжунтане, бывшем здесь Гузай-Амбанем, о коем пространнее упомянуто во II Части моих Записок, 6 Дек. 1820.

И сегодня утром часа два шел проливный дождь с громом, удары коего долго повторялись в ущелиях гор. Большая Халганская улица, от дождевых потоков, превратилась в глубокую и быструю речку.

Мая 24: 6-V Д. Долго медлили провожатые наши пропуском Миссии сего числа за Халган. В 9 часов верблюды были навьючены; но более двух часов задержаны на улице. Нерба Битхешия требовал от подрядчика росписки в обеспечение, дабы извощики, в проезд по восточной дороге, на Толай-мяо (Сумэ), не подмочили тяжестей, Миссии принадлежащих. Это наше дело, сказал я хлопотливому Нербе; и при том мы предпочли путь западный, мимо капища Бороцечжи, по коему ехала новая Миссия. Китайская нищета искала в [29] сем случае новой добычи, не взирая на то, что ненасытный корыстию Нерба Битхешия взял уже с извощиков 8 лан — 16 руб. серебром, следовавших им на пищу от тех городов, по коим они проходили с нашею кладью, казенною; а если бы они везли купеческие товары, то обязаны были бы заплатить такую же сумму в пользу городов. Таково правило Китайского городового положения!

По моему поручению, г. Сипаков отправился к Фу-лое — спросить: кто, и по какой причине останавливает Миссию на пути? Фу-лое и Бошко, по своим видам расположившись остаться в Халгане еще на день, хотели и нас задержать, дабы выехать отсюда вместе, как то следовало по строгому порядку. Увидя однако же настояние наше, они отправили Нербу Синцзя, проводить Миссию за Халганскую стену. Хозяину дома, в коем Миссия жила более 2 суток, дано при выезде 12 золотников серебра.

Таким образом, в 12 уже часу выбрались мы, при сильном дожде, из Халгана, где каждый раз в проезде Россиян делались подобные насильственные задержки со стороны Китайских чиновников. Не находя возможности идти на Толай-сумэ, по причине наводнения дороги от сильных дождей, пустились мы в Нордянь, известною уже нам дорогой. Ныне переезд в сих местах был тягостнее для скота; ибо до самого [30] постоялого двора, чрез 20 верст, надлежало ехать все на гору; притом во весь день прорывался дождь. В горах лежал еще снег, который за несколько дней пред сим выпал в большом количестве. Высокие хребты Халганские, покрывшись зеленью, теперь не имели уже той дикости, в каковой представлялись нам зимою.

Видя изнурение скота от трудной дороги, я остановился с Миссиею в селении Нордянь, в том самом доме, где имели мы ночлег в прошлом году, 17 и 18 Ноября; куда ныне собрались мы все в 6 часу вечера, не имея при себе никакого провожатого со стороны Китайцев.

Поднявшись на сии горы, мы почувствовали сильную стужу. Хлебы, рожь и ячмень, только еще всходили; между тем как при выезде нашем из Пекина, пшеница давно уже выцвела и наливалась. Таковую разность в атмосфере производила высота местоположения между Пекином и Великою стеной. Здесь во всем видно сходство с отдаленным, холодным севером.

Мая 25: 7-V Л. Заплатив хозяину постоялого дома за ночлег 12 золотников серебра, отправились мы в 6 часов утра далее, и в 2 часа по полудни достигли урочища Цаган Балгасу, проехав около 40 верст. Обоз пришел в 6 часов.

От бывшего вчера дождя, утром поднялся в горах туман с пронзительным холодом. [31] Густая мгла носилась вокруг нас, подобно высоким волнам моря, и скрывала от глаз наших самые близкие предметы. Темные овраги гор и уступы их, засеянные хлебом, доказывали несколько, что в сих ущелиях живут еще люди, вытесненные из Китая недостатком земли. Наконец, в 12 часу вышли мы из крутых гор, подобно как из мрачного, густого леса. Туман рассеялся; погода сделалась ясная и тихая. Открылась перед нашими глазами степь: необозримое пространство ее, зеленеющиеся травы, свежесть воздуха и пение степных жаворонков ⁵, все оживляло нас в мыслях о скором возвращении в отечество.

На зеленых равнинах ходили большие табуны Богдоханских лошадей. О. Гербильон, сопутствовавший 1696 Богдохану Кансию, упоминает, что в проезд по сим местам (Окт. 24 и 25), Государь осматривал свои конские заводы. Таких заводов считалось тогда 230, и в каждом из них состояло по 300 кобылиц и жеребят; сверх того, находилось 32 табуна меренов моложе 3 лет; по 4-му же году лучшие лошади [32] поступают в придворную конюшню, а прочие предоставляются в распоряжение Военной Палаты, которая оными снабжает войско и почтовые станции. На сих же равнинах ходили тогда до 40,000 голов рогатого скота, и в разных местах до 180,000 овец Богдоханских ⁶.

Верст за 6 до станции встретил меня Сотник Петров с казаком Фроловым, и донес, что при казенном табуне люди здоровы и все в надлежащем порядке. Своротив с дороги в право, мы пробирались на СВ, верст 5 по степи, до того места, где наш обоз находился. По прибытии на место, мы нашли письма к нам из Кяхты от 11 Марта, доставленные Китайскими купцами.

Вечером приняты все тяжести от подрядчика Лиляндыня. За провоз вещей, купленных в Халгане на счет казны и принадлежащих Членам Миссии, а равно и в награду работникам за успешную перевозку Миссии от Пекина, сверх договора, выдано подрядчику серебра 36 золотников. [33]

Приготовления к возвратному пути в отечество. Переезд по землям Цахаров.

Мая 26: 8-V Луны. В 5 часу утра расстались мы с Лиляндынем. За совершенную исправность в пути и при настоящей доставке, подарено сему Туркестанцу два соболя и красный сафьян. С ним отправил я письмо к О. Архимандриту Петру, с известием, что мы достигли уже до Цаган Балгасу.

Вместе с Обозным ездил я потом осматривать казенный табун, который содержали 3 казака и 10 Монголов, от нашего стана верстах в 7 на С, подле озер: там на лугах травы хороши, много солончаков, да и водопой из текущей вблизи речки свободен. Китайцы, откармливающие на сей степи рогатой скот, баранов и лошадей, покупаемых ими в Монголии, или в Кяхте у наших Бурят и пограничных казаков, выстроили в том месте обширные городки из дерна, резанного кирпичами. Сии городки служили для пригонов и нашего табуна. Казенного скота, за упадком зимою и при наступлении весны, найдено: верблюдов 26, весьма тощих; лошадей налицо 103. Сии последние довольно уже навели тело (пожирели) после зимнего истощения; но лошадей 7 были совсем изнуренные. В [34] следствие сего, я распорядился о промене ненадежных верблюдов и лошадей Монголам, при первом удобном случае.

В 5 часов по полудни прибыли из Халгана Битхеши и Бошко со служителями. Посетив меня, Фу-лое уверял, что помощь нашему обозу скотом, в проезд по Монголии, непременно будет оказываема. Отправление Миссии из Ц. Балгасу назначили мы 29 Мая, т. е. 11 V Луны, день счастливый по Китайскому Календарю.

Мая 27: 9-V Л. По раскладке некоторых вещей на 6 одноколок и 10 повозок, для поднятия остальных тяжестей, Миссии принадлежащих, а равно книг, купленных мною в Пекине, нужно было верблюдов, по крайней мере, 34. За великою убылью в минувшую зиму нашего скота, осталось в наличности только 26 верблюдов; из них же найдено годных под вьюки не более 22, и то по нужде. Степной верблюд может быть употреблен для перевозки тяжестей на дальнее расстояние не прежде, как с Августа или Сентября; ибо до того времени он не успевает отъедаться в надлежащей степени, т. е. чтобы кочки или горбы его совершенно наполнились жиром. Притом верблюд с весны линяет: кожа на нем делается совершенно голою и шерсть опять выростает не прежде Июля. [35]

Настоящий наш стан от городка Ц. Балгасу лежит на В. верстах в двух, неподалеку от речки Наринь (Узкая). Речка сия составляется из 5 ручьев, называемых Шабартай: восточный средний и западный; они берут начало из хребта Синьханского, по коему лежит дорога в Халган. Наринь впадает в ближайшее отсюда к С. озеро, соединяющееся протоками с большим озером Ангал, на северозападной стороне сей же обширной равнины. На здешних водах и лугах много дичи; преимущественно же водятся лебеди, весьма уважаемые Монголами, кои вообще, не употребляя в пищу другого мяса, кроме баранины, а изредка говядины, никаких птиц не убивают. Наши казаки удивили Китайцев и Монголов меткою стрельбою из ружьев в диких уток.

Мая 28; 10-V Л. Утром явились ко мне два Цахарских Чжуньды, назначенных провожать Миссию до следующей станции; с ними пришел и Нерба Битхешия. Они решительно сказали, что у них готовы для обоза Миссии только 8 верблюдов; более же сего числа они не могут нам отпустить, быв отдалены от кочевьев Хошуна своего верст за сто. Не желая показаться слишком настойчивым, я объявил, что мы завтра отправимся в путь.

Мая 29: 11-V Л. Поутру Китайские провожатые Миссии, вместе с Цахарскими Чжуньдами уехали вперед на следующую станцию. [36]

Наконец, в 4 часу по полудни, Миссия двинулась с места: Члены ее в семи повозках, а я, с находившимися со мной Офицерами и казачьим Сотником, верхом. Местные жители провожали нас, как истинных друзей. Степью ехали мы версты 2 1/2 на З. до большой дороги, по коей шла Миссия и во время переднего пути; дорога для колес весьма удобна. Травы на низменных местах превосходные. Дикие гуси и утки летали большими стадами. Верстах в 17-ти мы переехали в брод через проток, соединяющий озера, коими ограничивается северная сторона долины Балгасунской. От сих мест до Толы, почти на пространстве 1000 верст, нет уже более рек. Проехав еще верст 13, а всего 30, достигли мы до станции Тулги, расположенной по северную сторону высоты, на коей воздвигнут Обо. Долина, в коей мы останавливались прошлого года Ноября 12 и 13, лежит назади. На место ночлега наш обоз пришел в 11 часу ночи, при лунном свете. Бошко встретил Миссию; для нее приготовлены были две юрты и Монгольская палатка, на самой дороге, неподалеку от колодца.

Мая 30: 12-V Л. Дневка. В 8 часу утра посетил меня Фу-лое. На вопрос его, каково Миссия начала обратное в отечество путешествие, я объявил решительно, что ежели не пришлют нам в пособие, по крайней мере, 10 верблюдов; то мы не будем в состоянии продолжать свой [37] путь. Битхеши обещал приложить всевозможное о том старание.

На запад от сей станции, верстах в 10, есть Шигемунианское капище. К востоку же отсюда кочует семейство известного Циэфу или 7-го зятя Китайского Императора Цяньлуня. Сей Циэфу был жарким защитником Монголов перед Богдоханом, во всех случаях. Цахары воспоминают о нем с уважением и признательностию. Летом юрты Монгольские располагаются здесь на пригорках, для свежести воздуха, а равно для удобнейшего заготовления аргала (сухого навоза) на местах зимних стойбищ. Вечером, по захождении солнца, в ближайшем кочевье трубили в рога, сделанные из раковины; Ламы читали установленные молитвы Бурханам (своим праведникам мнимым и духам) об освобождении овец Богдоханских от болезни, ныне между ими распространившейся.

На сей станции приходил ко мне знакомой наш Даргуй Молон. Мы посетили его жилище, здесь находящееся, где приняты были со всеми знаками степного гостеприимства: нас подчивали кирпичным чаем, сыром, маслом и кумысом, или квашеным кобыльим молоком. В ведении Молона находятся около 500 казенных кобылиц с жеребятами. [38]

Ныне царствующий в Китае Манжурский Дом учредил в Монголии, под Великою стеной, т. е. на землях Цахаров, обширные пасбища и определил чиновников для управления оными. Под словом пасбище, разумеются: самое правление пасбищное, выгонные места и конские заводы. Пасбища сии разделяются на приплодное, дворцовое и казенные.

1. Пасбище приплодное расположено на север от города Гуаннина, что в Цзинчжеу; от востока к западу простирается на 150, от юга к северу на 250 ли ⁷; до границ Аймака или Удела Харачинского 90, на З. до Удела Тумэтского 60 ли; на Юг до ворот Чжанвутайских 50, на С. до межи Харачинской 200 ли. От главного местопребывания управляющих сим пасбищем считают до Пекина, чрез заставу Сифын-кэу, 1250 ли.

2. Пасбище дворцовое, иначе Шаньдуское, за 145 ли от заставы Души-кэу в городе Борохото, от В. к З. содержит 130, от Ю. к С. 197 ли; на Восток до Гурбан курдэ 80, на Запад до межи Цахарского белого знамени с каймою 50 ли, на Юг до Цаган курдэ 70, до Великой стены 140, на Север до межи Цахарского знамени белого с каймою 57 ли. До столицы чрез Души-кэу 675 ли. [39]

В пределах сего пасбища находится озеро Долоннор, т. е. 7 озер. При настоящей Дайцинской династии, в 1691 году, когда Халхаские Князья, будучи разбиты Зюнгарским Галданом, пришли к границе Китайской и покорились сей Державе, Император Канси (по смерти Женьди) предпринял путешествие из Пекина за границу и прибыл в сию степь. Монгольские Князья все явились сюда. Халхаский Тушету Хан и Кутухта, сопровождаемые Князьями, предстали пред Кансия и были приняты с особенною благосклонностию. По сему случаю Монголы просили Богдохана, соорудить капище на том месте, на котором отдались они Китайскому Правительству в защиту и подданство. Капище воздвигнуто и наименовано Лэйцзун, и при нем поставлен камень с надписью, приличною тогдашнему случаю.

3. Пасбища казенные: а. Пекинской Герольдии (Либу) за 230 ли от Халгана, на северозапад, у озера Чжасирту Цаган-нор. От В. к З. содержит 40, от Ю. к С. 65 ли. Чрез Халган до столицы считается 640 ли. По землям сего пасбища протекают речки Шабартай и Бодун, впадающие в озеро Чжасирту Цаган. Р. Бодун вытекает в северозападной стороне пасбищ, течет на юговосток, и на северовосточной стороне завода впадает в озеро.

б. Пасбище Тайпуское, левого крыла Манжурского корпуса, за 140 ли от Халгана, на северовосток. [40] От В. к З. содержит 130, от Ю. к С. 50 ли. До столицы чрез Халган считается 550 ли.

в. Пасбище Тайпуское, правого крыла. От Халгана в 310 лиях на северозапад, при реке Чичирхай. От В. к З. содержит 150, от Ю. к С. 50 ли. Чрез Халган до столицы считается 720 ли.

г. Пасбище Желтого знамени кайменого со другими тремя знаменами. По землям сего пасбища обыкновенно проезжает в Пекин Российская Миссия.

Управление сего пасбища лежит за 100 ли от Халгана к северу, у горы Хонгор-обо; от В. к З. оно простирается на 140, от Ю. к С. на 150 ли. При Ханьской династии земли сии составляли часть Шангуской губернии; при Минской там поставлен был особый Комендант; но в 1422 он переведен в Сюаньхуа-фу, и место сие оставлено заграничным; при настоящей же династии оное отведено под конные заводы четырех знамен Манжурского войска, расположенного внутри Китая.

Известнейшие горы: Олон Тологой, в 70 лиях на В. от пасбищного Управления; Хаптагай, Ядай-ола и Юрбо.

Древности: Город Синхо, в 20 лиях от завода на югозапад и во 100 лиях от Халгана прямо на север, ныне по-Монг. Хара Балгасу; основан при Цзинской династии; в окружности [41] содержит 6 ли; ворот 4; основание его поныне существует. Шачен в 20 лиях от завода в северозападе, в 10 лиях от древнего Синхо к северу, основан при Шанской династии. Монголы называют его Цаган Балгасу; в окружности содержит 7 ли, ворот 4; и теперь еще видно основание его.

д. Пасбище Желтого знамени с прочими тремя, за 200 ли от Халгана на северозапад, у горы Номохон-Еоро. От В. к З. содержит 130, от Ю. к С. 250 ли; до столицы чрез Халган считается 610 ли.

Реки: Шабартай в 7 лиях на Западе; выходит из горы Номохон-Боро, на ровном месте, течет на север и впадает в озеро Чжасирту-Цаган. Халютай в 80 лиях в ЮВ.; выходит из горы Нечугун Шара Шабартай, течет на СВ. и впадает в озеро Ангули.

Озеро Цзинин Хайцзы, по-Монгольски Ангули или Ангал, в 60 лиях на востоке; в него впадают речки Халютай и Хара Усу; по западную сторону сего озера находился древний город Цзинин. Чжасирту Цаган-нор или Хусуту, в 40 лиях на севере; по западную сторону озера находятся пасбища Палаты Лиибу, чиноположительной или церемониймейстерской. Ключ Дархан Булак, в 20 лиях в ЮВ; течет на северозапад и впадает в Чжасирту Цаган-нор. [42]

* * *

Мая 31: 13-V Л. От Тулги до кочевьев Сунитских простирается ведомство Цахаров дивизии Кубошара. Старшинам прежнего ведомства, провожавшим Миссию от Ц. Балгасу, подарил я, за пособие верблюдами, красную лисицу в 25 руб. и черный сафьян в 7 рублей, всего же на 32 руб. ассигнациями. Таковые награды положил я соразмерять с количеством скота, который будут доставлять Монголы в пособие нашему обозу.

С сей станции верблюды, казенных 23 и Монгольских вспомогательных 11, отправились в 5 часу утра вместе с одноколками, а повозки в 7 часу.

По причине отдаленности следующего ночлега, мы разделили настоящий переезд на два приема. Отъехав от Тулги верст 15, дан скоту роздых часа на три у озера Дуту, направо от дороги лежащего.

До сих мест травы по буграм засохли от сильных жаров. На роздыхе стеклось к нам из ближайшего улуса много любопытных, коих наружность показывала великую бедность. Один 70-летний Лама просил милостыни; ему подали кусок кирпичного чаю, но он требовал серебра.

В 3 часа по полудни мы опять двинулись в путь, и, через 20 верст, в 9 часов вечера прибыли на станцию Цзамыйн усу, называемую и Цаган-Обо. В сем урочище имела ночлег новая [43] Миссия 11 Ноября 1820. Вечером настиг нас на дороге проливной дождь с сильною грозой: мы утешали себя надеждою, что Монгольские степи несколько оживятся зеленью.

В горах нашли мы травы весьма хорошие, а особливо на тех местах, где прошлогодние, при наступлении весны, были выжжены, как то наблюдается в Украйне, в Бессарабии, у Башкирцев и в степях Киргизских. Местами ростет дикий лен. Не мало также попадалось нам диких коз, бродящих стадами. Здесь, и далее по нашему пути, места гористые: горы отлогие и пересекаются долинами, инде в виде равнин, инде в виде котловин лежащими; но вообще степи Монгольские каменисты. Пошва хрящеватая с супеском.

1: 14-V Луны. Сей день мы предполагали провести на месте, по изобилию хорошей травы около Цзамыйн усу. Но Цахарские Кундуи жаловались, что в сем урочище, лежащем в ведении Богдоханских пастухов, они не могут находить припасов для содержания Битхеши, Бошка и четырех служителей их; а потому просили нас ехать далее, и там уже остановиться для роздыха. Из уважения к оказываемой ими помощи нам, я согласился на их требование.

Сверх ожидания, Цахары дали нам под тяжести 14 верблюдов. И так, по навьючении своих, [44] одних лучших 20 верблюдов, обоз наш отправился в восемь часов утра; а Миссия осталась на месте до полудня. В первом часу пошел проливной дождь, наводнивший всю долину, в которой мы стояли. Обе юрты наши, будучи прикрыты ветхими войлоками, наполнились водою. Ненастье не позволило нам пуститься с Цзамыйн усу прежде 4 часа. Но и тут едва прошли мы верст 11, как вдруг полился дождь с градом, сопровождаемый жестокими громовыми ударами. Вся дорога превратилась в глубокий поток дождевой воды; одежда наша промокла совершенно. Через полчаса все утихло, и мы, отъехав еще версты 3, увидели, что в горах вовсе не было дождя. Чрез 6 верст достигли улуса в хребте Куйтуне, где останавливались мы в прошлом году. На сей раз станция отнесена далее верст на 7, в урочище Ихе усу, (изобилие воды) или Улан хошу (красный утес); куда пришли мы в 11 часу ночи. Вечером сделалось весьма холодно; месяц светил ярко.

Июня 2: 15-V Л. Ночь весьма холодная. На рассвете поднялся сильный ветер с ЮЗ, дувший во весь день; от чего собравшиеся дождевые тучи рассеялись.

Утром посетил меня Фу-лое, по отличной своей вежливости; что с его стороны было наблюдаемо во всю дорогу до Кяхты. Он жаловался на лукавство едущего при нем Вошка, [45] который гордится пред ним знанием Монгольского языка, будучи однако же в нем, по нашему замечанию, весьма недалек.

Жители, кочующие поблизости сих мест, бедны. Они толпами приходили к нам для испрошения милостыни, и очень радовались, получая сухари.

У провожавшего Миссию Цахарского Чжуньды выменена свежая лошадь; к нашей изнуренной придали мы еще лисицу из числа подарочных вещей. Сии мены весною выгоднее, нежели осенью: местные жители, принимая от нас тощих лошадей, надеются в продолжение лета и на свободе их выкормить. Руские лошади здесь уважаются, по крепости и силе.

Июня 3: 13-V Л. Ночью сильный холод.

Обоз отправился в 5 часу утра, а повозки часа через два. Пройдя от станции версты 3, мы достигли до того места, где большая дорога Гунчжу-цзам принимает направление прямо на С; а на СВ. идет другая, Аргалинская, по коей наши Миссии обыкновенно следуют в Пекин. От разделения дорог, прошед по Гунчжу-цзам версты 1 1/2, поднялись на крутую гору, и потом верст 7 1/2 ехали по увалам, имея с западной стороны цепь высоких гор. Проехав всего около 12 верст, Миссия должна была остановиться в 10 часу утра, против колодца Хадыйн усу. Здесь расположена станция. Колодезь с хорошей [46] водою на З; от дороги, близь каменного утеса. Вокруг колодца лежат песчаные бугры, заросшие ковылом или дерису, в коем много водится зайцев.

И сегодня сопровождал нас холодный югозападный ветер. С 5 часов по полудни до вечера проходили дождевые тучи, более по направлению горных хребтов.

Июня 4: 17-V Л. Во вею ночь шел дождь, при сильном ветре; потом с С. подул весьма резкой ветер, продолжался во весь день и разогнал облака.

Миссия выступила в 9 часов утра, и проехав верст 30, прибыла на станцию Угундыйн хашату в 4 часа по полудни.

Версты 2 ехали мы по большой дороге прямо на С; потом сделали приметный поворот к З, и чрез 5 верст поднялись на гору. Бывший вчера дождь крепко смочил песок на равнине и на крутых подъемах; от того дорога сделалась удобнее. На вершине горы стоит большой Обо. Оттуда пробирались мы излучистой дорогой между горами, на коих торчат большие граниты, имеющие вид развалившегося здания.

Через 3 версты мы поднялись опять на каменистую и высокую гору Улан даба, с коей по крутому спуску сошли сперва в тесное ущелие между высокими горами, потом на долину Челун онгоцо (каменная лодка); где стояло [47] несколько кочевьев Богдоханских пастухов. Лощиной, весьма ровною, ехали верст около 10, и потом перебравшись через отрасль горы Хак, вступили на обширную равнину, окруженную вдали высокими горами, отделяющими Цахарские земли от Сунитских. На равнине паслись многочисленные стада овец, принадлежащих Богдохану. От горы Хака до следующей станции верст 10; последние три версты надлежало подниматься к стоящему на С. хребту Угундуйскому, у подошвы коего готовы были для нас две юрты, поставленные уже от ведомства Западных Сунитов, земли коих начинаются за упомянутым хребтом. От сей-то межи надобно полагать песчаную степь, именуемую Гоби ⁸.

Близ станции, у самой подошвы горы, видно ложе иссякшего озера. Один колодезь, с чистою водой, находится на С. в горах; а другой на В, близ пастушьего улуса. Травы худы.

Вскоре по нашем приезде на станцию, явились ко мне, для поздравления с прибытием, два Сунитских Цзангина, назначенных сопровождать Миссию чрез две станции. У одного из них, лет 45-ти, служащего в должности Хя или телохранителя при Сунитском Ване, заметили мы на шапке синий [48] шарик с павлиным пером. Сей знак отличия получил он от покойного Богдохана Цзяцина, за оказанные им подвиги на царской облаве своею силою, меткою стрельбою и смелым нападением на диких зверей. Другой Цзангин, старик, был в Китайской летней шляпе с хрустальным шариком.

Вечером расстались мы с Цахарскими Старшинами дивизии Кубо-Шара, щедро от нас обдаренными, именно: двумя Кундуями Тугусом и Цыреном, и Чжуньдою Чакдуром. Они все имеют на шапках белые непрозрачные шарики. [49]

Путешествие наше по Аймакам Монголов Сунитов.

Июня 5. 18-V Луны. Вчера к ночи ветер утих было; но на рассвете подул с Севера, с нестерпимым холодом — градус. до 5 по Реом. Думать надобно, что где-нибудь выпал снег.

По причине шедшего дождя, Миссия отправилась в путь уже в 11 часу утра, и проехав на З. верст около 30, достигла до станции Сучжи в 6 часов по полудни. Почти во весь день дул навстречу нам резкий северный ветер и прорывался дождь.

Сначала верст 8 надлежало пробираться по высотам до глинистой горы, на которую подъем с южной стороны и длинен и крут. С сей горы спустились мы в глубокую долину Цапчир, где стояло кочевье, юрт из 12. Отсюда до Сучжи, 23 версты, ехали по открытой степи: дорога ровная и гладкая. После дождя, травы здесь были весьма хороши; а потому на сии равнины в большом числе собрались Суниты. Много видели мы тут драхв (степная курица) и диких уток. По вступлении в Гобийскую пустыню, жаворонки Байлины попадались гораздо реже; более всего видно было журавлей, воронов и турпанов. Близ солонечного озера на В, [50] неподалеку от Сучжи, ходил табун Богдоханских лошадей.

Станция Сучжи расположена на песчаном косогоре, вправо от дороги; на З. от оной, в глубокой долине два колодца, изобилующих пресною водой. Миссия наша, возвращавшаяся в 1808 из Пекина, отправясь из оного 11 Мая, до сего урочища достигла уже 10 Июня, сделав поворот с Аргалинской дороги от станции Елесуту. В сем же урочище имел роздых 17 Ноября 1727 Ланг, отправленный с караваном в Пекин, по заключении на р. Боро Графом Владиславичем предварительных условий дружественного трактата с Китаем. Приметно, что при позднем времени и за усталостию рабочего скота, коего в караване вышло за границу 1650 лошадей и 565 быков, Ланг делал переходы очень малые, едва в половину против наших.

Июня С: 19-V Л. Дневали. Утро ясное и теплое. По полудни в 4 часу шел дождь.

Сегодня объяснялся я с Фу-лое о тех 7 лошадях и 3 верблюдах из казенного табуна, кои в прошлом году отданы мною на сбережение, старшинам последних Барун-Сунитских станций Дурмы и Цакилдака. (См. I. Ч. сих Записок, стран. 301 и 303). Находившийся и тогда при Миссии Бошко отрекся, что он о том скоте ничего не знает. Провожающие ныне Миссию Барун-Сунитские Цзангины также объявили, что при [51] отправлении из Хошуна, им ничего не сказано об том скоте; ибо оный оставлен на Аргалинской дороге, по коей станции содержатся восточными Сомунами (эскадронами) Западных Сунитов, а настоящие выставлены от западных Сомунов. Фу-лое, по моей просьбе, тотчас отправил нарочного на вышеозначенный станции, лежащие отсюда верстах в 50 к В, с приказанием, чтобы от Старшин, Дурминского Тайцзия Араши, и Цакилдакского Тайцзия Цзорихту, требовать или возвращения казенного скота, если оный жив, или верного свидетельства о гибели оного.

Битхеши Фу-лое угощал у себя обедом Членов Миссии и провожавших оную Офицеров.

Близ нашей станции, вправо от дороги, виден изломанный четвероугольный камень, на коем вырезана Тибетскими буквами молитва: Ом мани бат ме хом и проч., с Монгольским переводом.

Июня 7: 20-V Л. С рассветом начался дождь, прорывавшийся в течение всего дня. Резкий северный ветер, по прежнему, дул навстречу нам. Мы отправились вперед в 8 часу утра, и проехав 35 верст, прибыли на станцию Кобур в 4 часа по полудни.

От Сучжи, верст на 15, лежит дорога ровная и гладкая, по дресвяной пошве. Во все стороны открывается необозримая степь. Пройдя означенное пространство, мы видели, на лево от [52] дороги, кочевье Сунитского Тусулахчи Уйцзына, из 17 юрт состоящее. На В, против стойбища, колодезь Худухту; а все урочище называется Энке баин (вечное изобилие). Встретившиеся с нами служители Тусулахчия объявили, что он имеет более 500 лошадей, 300 голов рогатого скота и до 2,000 овец. От Тусулахчия вез Лама, на двух верблюдах, известную духовную книгу Ганжур, на Тибетском языке, для чтения опой по какому-то особенному случаю в жилище одного из Сунитских чиновников, кочующего в соседстве. Лама и проводник одеты были в хорошее платье, желтого цвета.

Верст 5 от Энкебаина шли мы в направлении к С, по болотным топям. Потом верст 15 дорога идет по песчаным увалам. Вправо видны высоты, примыкающие к глубоким пескам, чрез кои проезжали мы прошлою зимой, между станциями Шарабудургуна, Дурма, Цакилдак: это пустыня Гоби в строгом смысле! Настоящая дорога Гунчжуцзам идет параллельно с Аргалинскою, но не так песчана. Впрочем и здесь ростет ядовитая трава Сули.

Не доезжая за версту до станции, направо от дороги, есть соляное озеро, принадлежащее здешнему Хошуну. Озеро сие в окружности около версты; не глубоко, но изобилует самосадочною солью, которая и теперь собрана была в кучи: некоторые из оных, для защиты от солнца [53] и дождя, обложены илом. Соль бела и не имеет никакого постороннего вкуса. С восточной и западной высоты текут в озеро соляные ключи. Вообще в сих песчаных местах весьма много соляных озер. Добываемую соль жители отвозят на продажу в Долоннор, Халган и Кукухото.

Юрты для нас поставлены были на песчаной плоскости, от которой приметна большая покатость к З. За версту на В; от станции есть колодезь: вода чиста, но солоновата. Отсюда будут провожать Миссию Барун-Суниты нового Сомуна. Станционный Цзангин, сановитый Монгол, имеет на шапке павлиное перо, как степной кавалер.

Июня 8: 21-V Л. По случаю тихой и месячной ночи, обозные верблюды отправлены вперед в 3 часу; а спустя три часа, выехали и повозки. На следующую станцию Хадату, в 30 верстах отстоящую, мы пришли по полудни.

Проехав версту от ночлега, спустились в глубокую и обширную долину, по коей дорога приняла прежнее направление к СЗ. С левой стороны, вдали, видно было озеро, а с правой прилегают каменистые высоты. На равнине пошва глинистая; в иных местах вода выступала под копытами лошадей; колодцы не более полуаршина от поверхности земли. Тут ростет только трава дерису, в коей водится много зайцев и журавлей. [54] Через 8 верст достигли мы до урочища Улан Тологой, т. е. красный холм. Вправо от дороги стоит крутая, песчаная гора. Далее открываются со всех сторон песчаные холмы, заростшие сулею. Впрочем дорога не может почесться совершенно песчаною; ибо местами есть полосы, покрытые дресвою и камнем. Отошед от последнего урочища верст 17, при сильном солнечном зное, с трудом поднялись мы на высокую, песчаную гору. Тут своротили мы с дороги влево и верст 5 пробирались до вновь учрежденной станции, небольшою тропинкою, по бесправным буграм и долинам безводным. При всем том и в сих песках видны были юрты и небольшие стада овец, коров и лошадей. Здешний скот, а особливо лошади, ростом мал, но весьма крепок.

Станция Хадату расположена на вершине песчаного хребта, потянувшегося с В. на З.; вокруг высокие бугры, а ближе к юртам кучи гранита. В долине два колодезя с чистою водой. Травы для нашего скота во все не было.

Июня 9: 22-V Л. Отправились мы вперед в 4 часу утра, и на станцию Хучжир усу собрались в 1 часу по полудни, проехав 25 верст. Монгольских верблюдов дано 16 и 4 верховых лошади под казаков.

Верст 5 ехали мы по гористым и песчаным местам, пока вышли опять на дорогу, прилегшую с правой стороны. В версте от места [55] ночлега на С. протекает ключ солоноватой поды. Большою дорогой прошед по дресвяной пошве около 2 верст, поворотили направо, и проехав чрез глубокую котловину, с великим усилием взошли на песчаную гору. По увалам ехали мы еще верст 12, потом спустились в долину, окруженную высокими песчаными горами; тут есть солонечное озеро и колодезь, изобильный хорошею водой. Место сие Монголы называют Хурха. От оного до станции 3 версты; на сем пространстве мы должны были с большими трудностями взбираться на гору весьма крутую; там стояло много юрт кочующих здесь Монголов. Потом перешли опять в глубокою долину, заростшую ковылем, близ коей на северо-восточном косогоре расположена станция. Далее к В. есть соляное озеро, и колодезь с мутною водой. По приезде, видели мы и здесь много лошадей, принадлежащих какому-то богатому Тайцзию.

Близ настоящей станции, на З, лежит урочище Минган, на большой дороге. Агент Ланг, сопровождаемый морозом и снежными вьюгами, при совершенном изнурении своих лошадей, здесь имел ночлег на 9 и 10 Ноября 1727; а возвращавшаяся 1808 года Миссия из Пекина, стояла тут 14 и 15 Июня. Минган по-Монг. значит тысяча. От Пекина до сего места считают 1000 ли, около 500 верст; а отсюда до Урги 1300 ли, [56] более 600 верст. Здесь начинается уже небольшая покатость к отдаленному северу.

На сей станции оканчивается песчаная пустыня, простирающаяся в ширину верст на 120; далее идет еще верст на 80 грунт дресвяной, но также бесплодный — отличительное свойство Гобийской степи. Тут же оканчиваются и места, коих главное произведение есть трава сули. Колос ее ростет от самого корня; дают его есть скоту, а бедные люди выбирают семена и делают из них крупу, употребляемую на пищу в виде каши. В сих местах великое множество ящериц; они менее наших, цветом желтоваты и под передними лапками имеют красные полоски.

От станции Хучжир усу провожают Миссию Цзун (Восточные) Суниты, хотя дорога лежит в кочевьях Барун (Западных) Сунитов: это делается для уравнения земских повинностей. Старшина отряда, Тайцзи Бату Дугар, провожавший Миссию и во время переднего пути, представил мне здесь знаки (содранную кожу с головы, вырезанные клейма и кованные копыта) одной лошади, и павших двух верблюдов, кои в прошлом году, за усталостию, были от нас сданы ему на сбережение.

Вечером прибыл в наш стан Тайцзи Араши из урочища Дурмы, и привел в хорошем теле двух лошадей из числа казенного скота, [57] порученного ему на сбережение во время переднего нашего путешествия. Честному Тайцзию подарил я самую лучшую лисицу; служитель его также получил хороший подарок. — Взгляните на рисунок, перед 2 Отдел. сей Части приложенный: это Араши Тайцзи, неблагообразный, непросвещенный Монгол, в зимней одежде. В проезд наших Миссий близ его кочевъев, 1807 и 1820, Араши с живейшим усердием подавал им руку помощи, при трудном переходе сих песчаных степей.

Июня 10: 23-V Л. Дневали. Ночь холодная; во весь день продолжался западный ветер. Скот наш утомился от перехода, в три дня, около ста верст по самой трудной дороге; а потому нужным признано дать оному сегодня роздых.

Утром посетил меня Фу-лое. Он добр, но слишком горяч и опрометчив. Весьма охуждал он беспечное поведение Битхеши Чена и бесчиние Бошка Ургентая, провожавших Миссию в прошлом году.

Двум Тайцзиям, Хя и Кундую, провожавшим Миссию чрез две последние станции, и снабдившим оную на сей переезд 15 верблюдами и 4 лошадьми, подарено 2 лисицы и 2 сафьяна.

Июня и: 24-V Л. До выезда из сих мест, доставлены мне признаки 3 лошадей и верблюда, оставленных за бессилием на Цакилдаке и павших от изнурения. [58]

Миссия отправилась в путь в начале 8 часа утра, и прибыла на станцию Борольжи в 3 часа по полудни, подавшись вперед на 30 верст.

Около 5 верст ехали мы по степи, в направлении к З, прежде нежели выбрались на большую дорогу, оставленную нами 9 Июня в левой стороне. Дорога, склоняясь к С, пролегает по обширной равнине Тамчин тала, и столь гладка, как бы искуственною рукой подведена была под ватерпас. Пошва дресвяная, смешенная с песком и разноцветными камешками кремнистой породы. На 12-й версте от Хучжир усу или Мингана, перебрались мы через высоту, называемую Монголами Табун тологой (5 холмов), название, данное по такому же числу пригорков. Потом верст 8 ехали до песчаной горы Саин тушету (хорошая опора), поперечно пересекающей дорогу. Здесь ходили многочисленные стада верблюдов и прекрасных лошадей, принадлежащих Тайцзию (дворянину) Намчжилу. С означенной горы спустились мы опять на равнину, коею и продолжали путь чрез 10 верст до самой станции Борольжи, расположенной при подошве высоты, идущей с Б. на З. Близ оной два колодезя.

По приезде на станцию, нашел я около своей юрты большую толпу любопытных жителей. В числе их находился и помянутый Намчжил Тайцзий, молодой человек лет 30, необыкновенной толщины; что у Монголов составляет [59] величайшую редкость и — безобразие. По отзыву станционных старшин, он весьма богат, и лошади из табунов его считаются, по доброте и красоте, первыми во всем Хошуне.

Один Тайцзи 5 степени, потомок Княжеский, тут кочующий, по бедности занимается только звериным промыслом. Здесь много водится желтых лисиц и волков.

Июня 12: 25-V Л. Оставив место ночлега в 6 1/2 часов утра, Миссия пустилась далее, и пройдя 21 версту, остановилась близ колодезя Цзамыйн худук (колодезь при дороге).

По ровной дресвяной дороге ехали мы верст 15. Степь в сих местах совершенно обнажена: нет ни травы, ни колодцев; а потому на всем пространстве не видно было и кочевьев. Тут спустились в глубокую долину по крутому скату глинистой горы Нарату (солнечная). Гору сию справедливее почесть можно берегом обширного озера. Из обвалов сего берега составились большие, отдельно лежащие в виде огромных башен кучи глины, перемешанной с камнями. Самая долина покрыта глинистыми буграми, на коих ростет будургуна, золотарник и тамарин. Между сими буграми пробирались мы версты 4. Перешед солонечный ручей Цзамыйн булак, весьма топкий и издающий серный запах, где плавало много диких уток, остальные 2 версты надлежало нам подниматься на высоту, состоящую [60] из беловатой глины, и на вершине коей поставлены были для нас юрты, против колодца.

Сего числа также дул навстречу нам северозападный ветер, с такою силой, что на прежней станции порывом оного сорвало одну из наших юрт. Беспрестанное действие ветра иссушило даже и ту траву, которая выросла с весны вертка в 2. Уже проехав пять станций, не находим хороших подножных кормов, и наш рабочий скот приметно ослабел в силах.

Вечером остановился, против наших юрт, Монгольский караван на 40 верблюдах, везший Кяхтинские товары из Урги в Халган. Верблюды были совершенно тощие. С прискорбием услышали мы от сих Монголов, что впереди травы вовсе нет.

Июня 13: 26-V Л. Дневали. Во весь день томил нас палящий зной. К вечеру поднялся было ветер с Юга, горизонт на З. покрылся тучами, все служило радостным предвестием дождя; по надежда наша не исполнилась.

Для поддержания дружеской связи, я посещал сегодня Битхеши и Бошка. Последний сильно простудил щеку, и просил о дозволении ехать в нашей повозке. Я предложил Ургентаю, по примеру Битхеши Чена (в прошлом году), занять мою повозку; ибо сам ехал и в обратном пути верхом. [61]

Июня 14: 27-V Л. На рассвете было весьма холодно и несколько мрачно; но по восхождении солнца, наступил прежний зной. К счастию, дул с боку югозападный ветер и несколько освежал воздух.

Отправя обоз вперед, мы поехали далее в 7 часов утра. Дорога лежит по ровной степи, имеющей пошву более хрящеватую. Когда отъехали от Цзамыйн худука верст 8, то представилась нам гора Харату (издали видная). Кое-где, вдали от дороги, стояли юрты и близ оных ходил скот, более верблюды. Еще проехав верст 7, спустились мы в глубокую долину, которая имела пошву глинистую. Сии места представились нам истинною юдолью пустоты и бедности: нет ни травы, ни воды. Верст 5 ехали по долине на СЗ, до станции Ирена, куда прибыли в полдень.

Сия станция расположена между каменными высотами, влево от дороги, на коей есть колодезь с чистою, но солоноватою водой. Далее на В, за песчаными буграми, лежит соляное озеро Ирен. Ланг полагает сие озеро в окружности версты 3: измерение, слишком увеличенное, ибо вокруг озера не более 2 верст расстояния. Оное принадлежит Барун-Сунитскому Вану, который предоставил пользоваться солью людям своего Хошуна. Верблюжью ношу соли продают на месте, желающим брать ее, по 6 чин серебра, [62] (около 5 руб. на наши ассигнации). Для караула, к озеру отряжается из Хошуна особливый Даргуй и 4 Бошка. Ныне, по случаю засухи, соли мало; а после проливных дождей, садится оная в большом количестве.

На сей станции переменились провожавшие Миссию Восточные Суниты. Расставаясь с теми из них, кои сопровождали нас чрез три последних переезда, и снабжали наш обоз 15 верблюдами и 2 лошадьми на каждый переезд, дано от меня Тайцзию Бату Дугару, двум Цзангинам и Кундую 3 лисицы, соболь и юфтеная кожа. Отсюда до самых земель Халхаских провожают нашу Миссию Тайцзии из Восточных же Сунитов другого Сомуна или эскадрона.

У Сунитов есть великое множество Тайцзиев (дворян), которых, по скудному хозяйству в скоте, и надменности величием предков, уподобить можно даже некоторым потомкам Европейского рыцарства. Они суть последняя, бедная отрасль Княжеских фамилий. Сверх земли для их хозяйства, от Хошунов даются им следующие пособия: Тайцзию I-й степени или Теригуну 18 работников; II-й ст. 12; III-й ст. 8, и наконец IV-й степени 4 работника. Тайцзии V-й степени суть последние в дворянском роде, и остаются на ряду с простыми Монголами. На основании существующего в Китае положения, Тайцзии, когда бывает в Пекине, представляют дань или [63] подарки Богдохану живыми баранами, коих не редко берут на прокат в мясных рядах. Коль скоро Государь, или главный приемщик удостоит взять барана; то за него Тайцзию выдается из 10 го лан серебра (по вольной продаже, лучший баран стоит не более 5 лан), 2 меры сарацинского пшена и 4 куска китайки. Если же приношение не принято; то Тайцзий получает только 5 лан серебра и одну меру крупы. Сей обычай, установленный в древние времена, когда еще Китай страшился вторжения Монголов, ныне, с переменою обстоятельств, мало помалу теряет свою силу.

Некоторые из кочующих здесь Сунитов носят летние Китайские шляпы, плетеные из бамбукового корня. Но Монгол Халхаский презирает сие чужеземное украшение.

Июня 15: 28-V Л. В 7 часу утра поднялись мы с ночлега и направили путь наш к Северу. От станции прямо взошли на высоту, и версты 2 1/2 ехали по равнине до горы, на вершине коей насыпан Обо. Сею горой, до северной ее подошвы, также около 2 1/2 верст пути самого трудного, по причине острых каменных гряд. За горою лежит длинная песчанистая равнина, на которой видна была изрядная трава. Потом опять поднялись мы на высоты горного хребта, в ущелиях коего ехали верст около 12 до самой станции Кутул. Чем далее мы подвигались вперед, [64] тем более встречали затруднений в проезде: то надлежало взбираться на высоты, то идти между большими камнями, по самой неровной дороге, гибельной для колес и для копыт лошадей. На вершинах хребта поставлены Обо. На станцию Миссия прибыла в 1 часу полудни, проехав и сегодня не более 20 верст.

Настоящая дорога затруднительнее и несравненно скуднее травою Восточной или Аргалийской. Главною причиною тому есть высокое положение мест, по коим ныне едем; пошва каменистая, а притом здесь во всякое время года ездят более на телегах и верхом. По сей же дороге гоняют в Халган, на продажу, разного рода скот, который истребляет подножные кормы.

Июня 16: 29-V Л. Месяц не светил с утра, а потому нам невозможно было выступать рано; с 8 же часов утра делалось жарко. Сие побудило меня отправиться на следующую станцию, уже по миновании полуденного зноя.

Урочище Кутул оставили мы в 4 1/2 часа по полудни, и чрез четыре часа прибыли на станцию Тугурик (кружок), лежащую в 15 верстах.

Сей переход можно почесть продолжением трудного вчерашнего пути: верст около 7 надлежало пробираться по горам, между высокими камнями. На третьей версте от Кутула, влево от дороги, есть глубокий колодезь с хорошею водой; а напротив оного дно иссякшего озера. И среди сих [65] камней видели мы несколько юрте — жилищ крайней бедности.

Через 7 верст, спустились мы с каменного хребта к З, на узкую песчаную долину, которую пересекает наша дорога. Тут есть колодезь. Отсюда до самого стана ехали по увалам, кои покрыты черноватым хрящом и щебнем. Вдали на В. белеются стены капища Сучжу сумэ, лежащего под горою. Там, как нам сказывали, живет Лама, по имени Далай Хутухту, 80-ти лет от роду, — первый строитель капища. В лощинах зеленелась изрядная трава, чего давно мы не видали. Спустившись в пространную долину, окруженную высотами, нашли в ней, на самой дороге, глубокий колодезь с холодною и пресною водой; на З. от оного, поставлены юрты для Китайских провожатых и для Миссии.

Июня 17: 1-VI Луны. Дневали. С полуночи южный сухой ветер подул сильно, и продолжался во весь день.

В 9 часов утра Фу-лое сделал мне посещение. Сей Битхеши показал к нам много вежливости, усердия и бескорыстия, весьма редкого при сношении с Иностранцами бедного Китайского Чиновника.

Против станции на В. обширное ложе иссякшего озера, которое накопляется после дождей. В здешних горах много таковых озер. [66]

По случаю жаров, верблюды отправлены со вьюками на следующую станцию в 7 часов вечера, под ведением Обозного.

Вскоре потом явился в наш стан какой-то Китайский купец, идущий пешком из Урги. Он родом из Губернии Шааньси; долго торговал в Урге и на Кяхте; но по общей страсти Шаньсийцев, — проиграл значительную сумму денег в карты, и теперь возвращается, чрез Халган, к старшему своему брату, просить помощи. От него узнали мы, что на первой станции в кочевьях Халхасского Княжества, за два переезда отсюда, ожидает Миссию Тусулахчи Идам Цзап — давний и усердный путеводитель Российских Миссий. Известие сие весьма обрадовало нас.

Июня т 8: 2-VI Л. Утром, при восточном ветре, холодно. Повозки выступили с Тугурика в 6 часу утра, и, проехав 18 верст, прибыли на станцию Хайласуту в и часов.

Дорога лежит сначала по отлогим песчаным высотам; подъема три имели мы, по крутизне, довольно тяжелые. Проехав верст 8, взошли на пространную высоту, коей пошва — красная глина. Сия высота имеет покатость к С, а с В. и З. отделяется большими лощинами от гор, стоящих вдали. Еще проехав версты 4, спустились на обширную солонцоватую долину, коею и пробирались верст б до наших юрт. [67]

Долина вся покрыта ковылем; другой хорошей травы вовсе нет. Место сие, быв окружено горами, издали имеет весьма приятный вид. Версты за две не доезжая до станции, на В. от дороги, видны развалины деревянного капища. Лама-строитель умер, не окончив оного, и никто не решился продолжать сооружение. Во всю дорогу, по недостатку травы, не заметили мы кочующих; а близ станции по долине стояли юрты четыре весьма бедные. Для нас юрты были поставлены на С. от колодезя, лежащего влеве от большой дороги.

В западной горе, версты за две от станций, много ростет ильмовника, приметного издали в виде черных пятен. В одном из каменистых ущелий, весьма длинном и излучистом, нашли мы около 30 дерев и колодезь с хорошею водой, текущею из камней; на скалах местами ростут дикие абрикосы, а к югу открывается обширная, покатая долина: вид из сего пустынного сада на отдаленные окрестности, окруженные синеющимися горами, приятен, величествен. Тесный, песчаный путь выходит разными отраслями на С, где есть кочевья. Из оных приходили молодые Монголки за водою, когда мы стояли у колодца. Увидев меня с казачьими Офицерами, степные красавицы пришли было в большое замешательство; но несколько наших приветствий, по-степному, довольно ловких и, кажется, слуху [68] красавице непротивных, сказанных притом на Монгольском языке, уничтожили всю их боязнь. Мы разговаривали долго с чернобровыми дочерьми сих пустынь, и расстались обещав им, чрез несколько лет, поить своих верховых коней у сего колодца Сунитскою водою, начерпанною руками знакомых Монголок.

Илим, по-Моиг. Хайласу — дивное явление природы в каменных степях. Впрочем из сего можно заключить, что в сих местах, при оседлом образе жизни, нетрудно было бы завести Хлебопашество; ибо пошва земли приметно способствует растительности.

Июня ид: 3-VI Л. Во всю ночь дул сильный восточный ветер; на рассвете прорывался дождь, но ветром разогнало тучи.

В 7 часу утра выехала Миссий с Хайласуту и подавшись вперед около 20 верст, чрез 6 часов пути достигла до станции Гашун, первой в Княжестве Халхаском.

Сначала ехали мы по той же лощине, в коей имели ночлег; дорога идет на СВ.; с обеих сторон каменные высоты. Потом поворотили мимо небольшого улуса, прямо к С. и верст 9 ехали по неровной дороге, то по каменистым высотам, то по лежащим между ими долинам. Последняя долина пространна; по ней протекал некогда ключ, ныне иссякший; травы [69] изрядные. Тут стояло юрт пять кочующих Монголов.

Пройдя таким образом 14 верст, приближались мы к хребту Улан-Хада, отделяющему земли Сунитские от Халхаских. Улан-Хада на Монг. языке значит: красный камень, и действительно, хребет сей большею частию состоит из громад красного гранита, лежащего толстыми слоями. В тесных ущелиях ростет ильмовник, как на восточной стороне дороги, так и на западной. Под утесами стояло много юрт.

Верст 6 ехали мы по равнине, имеющей падение к С. Дорога, широкая и гладкая, инде пресекается небольшими увалами.

За версту до станции встретил меня, с Чиновниками, Хя Дарма Цзап, находящийся при Тусулахчи Идаме. Потом и сам Тусулахчи выехал к нам навстречу, и приветствовал нас со всеми знаками дружбы. С ним пустились было мы прямо к его юрте; но Битхеши Фу, как бы завидуя нашей приязни к Монголу, пригласил нас к себе. Вскоре однако ж мы отправились к Тусулахчию. Приняты весьма ласково. Нас угощали кирпичным чаем, урмою (сушеными сливками), хурутами, бисалаками (сухим сыром) и бараниной. После взаимных, искренних вопросов о здоровье, о пути и проч., Тусулахчи объявил, что на границах наших все благополучно; никаких важных дел в течение года не случалось. [70] Пожалел он о потере нашего скота в минувшую зиму и присовокупил, что и Тусулахчи Демит, променявший нам в прошлом году 13 верблюдов, из полученных от нас 23 лишился 15 верблюдов, павших сколько от изнурения, по их молодости, столько и по непривычке Бурятских верблюдов к скудным кормам Гобийским.

Проведя у Тусулахчия около часа, прибыли мы к своим юртам, коих и Халхасами, по примеру Сунитов, выставлено для Миссии только две на самой дороге, в 50 саж. от холма, стоящего к В. Близ нашего стана два колодезя; вода чиста, но солоновата.

Часа через 2, явился ко мне Тусулахчи с уверениями в своем усердии и готовности к нашим услугам. Следуя Азиатскому обычаю, я подарил Идаму Китайскую агатовую табакерку; г. Разгильдеев 1-й также поднес ему сердоликовую пряжку на пояс. Старик весьма был доволен таковыми знаками нашей признательности. Между прочим, мы объясняли ему, по какому случаю и в каком смысле подана была от меня просьба в Пекинский Трибунал иностранных дел, об оказании возвращающейся Миссии в пути пособия скотом, и какой сделан нам отзыв Членами Трибунала. Тусулахчи с своей стороны дал знать мне, что Ургинский Ван получил из Трибунала известие о выезде Миссии в конце IV [71] Луны, с приглашением содействовать к безостановочному и спокойному проезду оной до пределов отечества, по прежним примерам. Ван немедленно отправил его, для сопровождения Миссии по кочевьям Халхаским. Но как не было прислано в Халхаское Княжество формального повеления об отпуске в наш обоз Монгольского скота, (Члены Трибунала весьма тонко поступают в сношениях с Ваном); то узнав предварительно, что Миссия пользовалась уже таковым пособием в проезд по землям Цахаров и Сунитов, Тусулахчи послал в Ургу нарочного, с требованием на то разрешения Правителей. Идам уверил впрочем, что и до сего разрешения, мы остановки в пути не встретим.

После сего я, с Обозным и Студентом Сипаковым, посетил Фу-лое и, для приличия, просил его о продолжении дружеского попечения об успешном проезде Миссии и по Княжеству Халхаскому. Битхешию сей оборот весьма понравился. Он довольно понимал силу Ургинского Вана Юндун Дорчжия и его внимание к Руским; а потому опасался, что мы, соединясь с Тусулакчием, пользующимся доверенностию Вана и нам весьма преданным, охладеем к Китайцам, коль скоро приметим в них притворство и любостяжательность. Напротив, мы во все продолжение пути показывали Битхешию знаки, что в нем видим главного попечителя о Миссии. [72] Навестили мы, по пути, и больного Бошка. При встрече опять с Тусулахчием Идамом, он пришел в великую робость.

Сунитские Дамалы, или старшины, передав Миссию в ведение Халхаского Тусулахчия и получив от него в том росписку, расстались с нами. Из признательности за снабжение нашего обоза, на четыре переезда, 15 верблюдами и 15 лошадьми, оным пяти старшинам я подарил 4 лисицы, 3 соболя и 2 сафьяна. Суниты приняли подарки с громкою благодарностию.

1. В языке Китайцев буквы суть большею частию односложные, а потому они не могут выражать длинных фамилий Манжурских, Монгольских и проч. и выговаривают только начальный слог оных: так наприм. из фамилии Фу-сангэ составили они Фу, Ургентай — У.

2. О. Петр, в воздаяние отличных его заслуг, Всемилостивейше сопричислен к Ордену Св. Владимира 3-ей степени 5 Дек, 1823 года, по представлению г. управляющего Министерством иностранных дел Графа К. В. Нессельроде.

3. На основании доклада г. управляющего Минист. иностр. дел, г. Войцеховский пожалован в Коллежские Ассессоры, 5 Дек. 1823.

4. В Истории Китайских Государей династии Мин упоминается между прочим, что содержание многочисленных охранных войск, которые необходимо должно было разместить по всей обширной границе, разделяющей Китай с Монголиею, стоило Империи весьма дорого. В следствие сего Император Хун-у, первый из Минского Дому, царств. в XIV столетии, издал постановление, дабы три четверти ратников занимались земледелием, а одна отправляла службу по крепостям; в случае же набегов неприятельских, долженствовали все вооружаться и быть готовы к защите крепостей и собственных своих семейств. Для упражнения же в военном искустве, назначено было зимнее время. Каждый воин должен был обработать 50 полос земли, называемых му и имеющих длиннику около 30 саж. и 6 в поперешнике. По расчислению назначенных к сему ратников, повелено было выдать из казны необходимо нужные орудия, семена, рабочий скот и прочие вещи. Они освобождались от всех оброков. Сверх того, велено было сочинить правила, руководствующие к лучшему обработыванию земли, заведению огородов, размножению садов и всему относящемуся до порядочного домостроительства, успех соответствовал мудрому сему учреждению Императора. Земледелие умножалось по всей границе год от году; ратники, привыкши к оному, начали чувствовать пользу, из того происходящую; сверх того, казна освободилась от чрезвычайных издержек; народ не только избавился от разорительных повинностей и притеснений чиновников, случавшихся прежде при доставлении всего нужного для оных войск, но еще получил значительное облегчение в оброках, внося в казенные житницы по одному только получетверику хлеба с каждой му. — Император восхищался, что успел сделать ратников своих еще более полезными отечеству, приучив их к трудам, истребляющим праздность, как источник всех пороков, и облегчить народ уменьшением податей.

5. Пиринейский жаворонок, по-Кит. Байлин. Сей жаворонок в Китае почитается первою из певчих птиц, потому что он весьма натурально подражает в пении не только голосам различных птиц и животных, но и звону металлов. На возвратном пути мы имели такого степного трубадура, который даже при переездах, сидя в клетке на козлах кибитки, пел без умолку

6. Дюгальд, IV, 427.

7. Говорят, что Китайская Ли равняется 280 Руским саженям.

8. Именем Гоби, на Монгольском языке, называется всякая безводная и бестравная степь, подобно как под словом Хангай разумеется такое местоположение, где горы покрыты лесом, а долины изобилуют травою и водой.

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info