ТИМКОВСКИЙ Е. Ф.

ПУТЕШЕСТВИЕ В КИТАЙ ЧЕРЕЗ МОНГОЛИЮ,

В 1820 И 1821 ГОДАХ.

С картою, чертежами и рисунками.

Печатано по Высочайшему повелению, иждивением казны.

САНКТПЕТЕРБУРГ,

В Типографии Медицинского Департамента Министерства Внутренних Дел.

1824.

=================================================================

Печатать позволено,

с тем, чтобы, по напечатании, до выпуска из Типографии, представлены были в С. Петербургский Цензурный Комитет семь экземпляров сей книги, для доставления, куда следует, на основании узаконений. С. Петербург, Октября 2 дня 1823 года.

=================================================================

Судьба украсила мою жизнь событием редким, незабвенным: я видел Китай. Перемена Членов нашей Пекинской Духовной Миссии — была к тому поводом. Провожая новых от границы Российской до Пекина, а прежних обратно в отечество, и находясь в столице Китая около полугода, я вел подробный Журнал. Существеннейшими предметами сих Записок были:

а) История путешествия т. е. ежедневные переезды наши, остановки, достопамятнейшие приключения и встречи.

б) Хозяйственные распоряжения мои к успешному проезду Миссии; мои сношения по сему предмету с чиновниками Манжурскими и Монгольскими, от Китайского Правительства назначенными.

в) Описание пути между Кяхтою и Пекином, с изъяснением подробностей о пошве земли, о горах и реках, о песчаной пустыне Гоби: сверх того о вере, постановлениях, обычаях и хозяйстве Монголов — собратий [II] Российских Бурят и единоплеменников Калмыкам.

Объяснение Географии тех мест, покоим проезжал я с Членами Миссии, составляет главную часть моих наблюдений, сколько позволили то мне сделать краткость времени и стесненное положение в кругу недоверчивых иностранцев. Наконец

г) Важнейшие обстоятельства моего пребывания в Пекине, состояние Россиян — Албазинцев, переселенных Манжурами в конце XVII столетия; положение живущих там Римско-Католических веропроповедников, обозрение столицы Китая, посещение ее окрестностей и проч.

Ни об одной стране Азии не было писано Европейцами столь много, сколько об отдаленном Китае. Говоря ныне о сей земле, весьма трудно открыть какие либо предметы совершенно новые, подробности необыкновенные: ибо ни одно Государство, в течение веков, не подверглось меньшему изменению в своих обычаях, законах и языке, как сия Империя. С другой стороны нельзя не сознаться, что сведения наши о Средней Азии, к областям коей принадлежат Монголия и Малая Бухария, еще [III] довольно ограниченны. Кто не знает разного рода, препятствий в сообщении с толь отдаленными странами, и кто не согласится, что известия о находящихся под Китайскою державою народах, собранные на месте, из источников верных, во всяком случае могут принести свою пользу для ученой Европы вообще и в особенности для отечества нашего, имеющего теснейшие с оными связи? — Сии причины, постигнутые совершенно г. Директором Азиатского Департамента Министерства Иностранных Дел, т. е. Родофиникиным, представлены были на уважение г. управляющего сим Министерством Д. т. е. Графа Карла Васильевича Нессельроде. Велико, незабвенно внимание сих особ к моему путешествию. По ходатайству Его Сиятельства, удостоился я Монаршего пособия на издание составленных мною Записок. — Желательно, чтобы они могли послужить на будущее время руководством (какого мы не имели) как для нашей Пекинской Миссии, так и для других путешественников по тем местам, которые в них описаны. Не менее того нужно ознакомить предварительно Членов Миссии, которые впредь будут назначены в Пекин, с путешествием их в [IV] Китай и с главнейшими обстоятельствами долговременного их там пребывания. Незнание робко: многие имеют о сих предметах весьма темные понятия. Притом известия мои объяснят, хотя в некоторой мере, Монгольские степи, откроют нынешнее положение Китайской Империи, а может быть дадут повод к дальнейшим наблюдениям Землеописателей и Испытателей природы, тем более, что из всех Европейцев одни только Россияне имеют ныне право посещать Монголию и столицу Китая. Сведения о Монголии, сообщенные План-Карпином, Рюйсбруком, Марко-Полом, Армянским Царем Геттумом и Езуитами, по воле Императора Кансия составлявшими карту Китайской Империи, также Записки Доктора Беля, в 1720 году бывшего в Пекине с Российским Посланником Измайловым: все сии и подобные им известия, имея свою цену, впрочем столько же поверхностны, сколько поспешен был переезд собиравших оные, а более недостаточны в отношении к местной географии и языку; ибо путешественники сии не обращали, кажется, на то должного внимания. Иные из них преимущественно увлекались видами духовными, а другие хотели удивить своих [V] соотечественников рассказами об Азиатцах, чудными, увеличенными. — Вот основание и цель моего издания.

В изложении оного (по совету человека, мнению которого привык я повиноваться) сохранен мною тот самый порядок, которому следовал я в пути, т. е. записывая каждый день все случившееся со мною и достойное внимания, относительно виденных мною земель и населяющих оные народов. В сем руководствовался я также примером известнейших путешественников, бывших в Китае, каковы Доктор Бель, наш Агент Ланг, а равно Англинские Посланники к Пекинскому Двору: Лорд Макартней и Лорд Амгерст. Основательные сведения об иностранных землях и народах приобретаются из донесений путешественников-очевидцев — известий, так сказать, живых. Такие донесения, при всем холодном языке правды и умеренности, способствуют к успехам современников, и могут быть назидательны для потомков.

На основании сего плана, я разделил книгу мою, по историческому порядку, на три Части, именно: [VI]

Первая Часть заключает в себе переезд мой с Миссиею от Кяхты до Пекина. В начале приложен вид нашей переправы через реку Иро. Я желал сим хотя несколько познакомить Читателей с местоположением Монголии и вместе показать, каким образом располагались станции во время нашего, так сказать, кочевого путешествия. В конце сей Части находится план и фасад Российского Монастыря и Посольского Двора в Пекине: тот и другой сняты с натуры.

К сей же Части приобщена карта нашего пути от Кяхты до Пекина. Многие, может быть, упрекнут меня в смелости, что я хотел представить себя Топографом, не имея права на сие качество. Я не оправдываюсь; но вот причины, побудившие меня к тому. На всех географических картах, нам известных, обширное пространство Монголии представляется совершенно почти пустым; горы и реки изображены или не все, или в превратном направлении, или же под неправильными названиями. Говорю сие впрочем, только в рассуждении мест, мною виденных. Слова Гоби (несправедливо Cobi, Коби) или Шамо, Монгольское и Китайское названия песчаной полосы, [VII] пересекающей Монголию от востока к западу, изображают на тех картах как бы единственную достопамятность сей страны. Имея в руках карту Азии г-на Брюе, изд. в Париже 1814, смотря на компас и расчисляя по верным часам ход навьюченных верблюдов, всегда ровный и редко перерывающийся от одной станции до другой, я означал расстояние мест, описывая подробности в путевом Журнале. Названия гор, рек, урочищ и проч. принял я те, которые в употреблении у местных жителей. На сем основании, по возвращении в отечество, составлена под моим руководством упоминаемая карта, единственно для объяснения нашего пути. Желаю, да и кто не пожелает, чтобы в сии пустыни и в самый Китай проникнул искусный, внимательный Топограф, и представил земли сии в подлинном виде. Но исполнение таковых ожиданий зависит от счастливого стечения обстоятельств; а счастие прихотливо...

В заключение всего, во 2-м отделении третьей Части сей книги поместил я обозрение [IX] Монголии в общем виде. Оно, некоторым образом, есть собрание сведений о сей стране, которые имел я прежде; а ныне поверил на месте и дополнил, соображаясь, повторяю, с моею возможностию, стесненною пространством земли, по которой мы ехали, и невежеством Монголов, кои нас окружали. Статистические сведения большей части из них ограничиваются знанием своих стад и ближайших мест своего Хошуна. Притом, по действительной ли неопытности, или по скрытности перед иностранцем, они о важнейших предметах прямо отзываются неведением. Одо саин медеху угей, Ноин, т. е. «впрочем, Господин, хорошенько того не знаю» был ответ, коим обыкновенно Монголы отражали мое любопытство. По сей причине, я долгом почел подкрепить мои слова замечания, ми опытнейших из соотечественников и Китайцев, а равно суждениями других Европейских ученых. — На память о Монголах я поставил приятною обязанностию, перед обозрением Монголии, поместить изображение одного полудикого Номада, Араши Тайцзия, достойного памяти по его честности и усердию, кои он показал в проезд Российской Миссии. Отделение сие [X] оканчивается описанием жизни Будды или Шигемуни; при чем представлено его живописное изображение. К сей же части приложено письмо, коим изволил почтить меня г. Президент Императорской Академии Художеств А. Н. Оленин, и которое содержит в себе глубокие исследования об известной Ламайской молитве: Ом мани падме аум.

В сем заключаются способы, которыми я руководствовался, для составления моего Путешествия в Китай чрез Монголию. Счастливым почту себя, ежели Читатели найдут в сем повествовании что либо новое, более определенное, словом: достойное их просвещенного внимания. Но ежели Судьба — пути ее не исповедимы — приведет кого либо из них в страны, мною описанные; ежели сей путешественник, взбираясь на крутизны Тумукея и Гунтуя, томясь в песках Дурминских, или разгадывая замыслы Манжуров и Китайцев — в тесных обстоятельствах сего трудного пути воспользуется моим уроком, избегнет моих неудач: то успех его и спокойствие будут для меня утешительною наградой.

Р. Боро, на берегу коей 1727 года заключен дружественный трактат между Россиею и Китаем, существующий до ныне 24.

Одежда, название и обязанности Монгольского Духовенства 25.

Встреча с Кундуем 26.

Объяснение Китайской монеты 27.

Доказательства о высоком положении Монголии 28.

Аргал или степные дрова 29.

Таинственная молитва последователей Шигемуния или Фо 32.

Кутухта, Шигемуниев Первосвященник 33.

Обо или поклонный холм 36.

Река Иро 38.

Предание Палласа о железе Монгольском 39.

Монгольские Шабинеры 40. [XII]

Черта Манжурского характера 41.

Пекинские проводники Миссии 42.

Понятие Монголов о переселении душ 44.

Дикий лук и лен 45.

Гора Мингадара 46.

Кирпичный чай 47.

Речка Шара 49.

Отличительные свойства Монгольского племени 51.

Субурган или часовня 53.

Китайские торгаши в Монголии 54.

Почтовое устройство 55.

Речка Баин 57.

Что значит Богдохан 59.

Переход через хребет Мангатай 60.

Река Хара 62.

Верование переселению душ. Дела черные и белые 63.

Индейский Брамин в Селенгинске 64.

Руское-Китайское наречие на Кяхте 66.

Несколько замечаний о хозяйстве Монголов 67.

Воспоминание о Кударе 68.

Движение Монголов при возрождении Кутухты 69.

Монгольские заповедные рощи 71.

Звероловство Вана и Амбаня 72.

Богдовы распоряжения по сему предмету 72.

Жертвы Кутухте 76. [XIII]

Причина дороговизны леса в Китае 77.

Монгольские и Китайские версты 79.

Хадак, подносимый в знак почтения 80.

Песни Монгольские 82.

Встреча с Гендун Тусулахчием 84.

Арашан, вода животворная 86.

Весть о смерти Китайского Императора 86.

Трудный переход через хребет Гунту 89.

Встреча с Селенгинским Цзасаком 90.

Монгольские капища. Прибытие в Ургу 91.

Представление Членов Миссии Цзюнвану 100.

Изображение Ургинских Правителей 105.

Присланные от них подарки 107.

Свидание наше с Ургинским Заргучеем 110.

Описание торжества, бывающего при возрождении Кутухты 112.

Новые гостинцы от Вана и Амбаня 122.

Ургинский Ямунь или Приказ 126.

Обозрение города Урги 129.

Священная гора Ханола 131.

Мое свидание с сыновьями Вана 135.

Ургинский Субурган. Встреча с Чжанчжун Бейлом. Ургинские виды 141.

Полиция в Урге. Число жителей 143.

Теплые воды 144. [XIV]

ГЛАВА IV. Продолжение пути до южных пределов Халхаского Княжества 146.

Замечание о реке Толе Манжура Тулишеня, бывшего в России 1712 147.

Эпоха присоединения Монголов Халхаских под державу Манжуро-Китайских Государей. Война с Зюнгарским Галдан Бошохту Ханом 150.

Известия об Илийской области, прежней Зюнгарии 155.

Илийский город Баргол 159.

Урумци 160.

Или 162.

Тарбахтай 165.

Отзыв Рюйсбрука об аргале 168.

Воспоминание о Чингис Хане 169.

Жалованье, получаемое от Пекинского Двора Ургинскими Правителями и чиновниками 170.

Число станций между Ургою и Халганом 174.

Мнение о северной черте пустыни Гобийской 178.

Гобийские сердолики, агаты и яшма 182.

Встреча с Китайским купцом, едущим на Кяхту. Замечание о купцах Шааньсийских 183.

Воспоминание о наших Героях 184. [XV]

Монгольские анекдоты 185.

Гора Тоно, упоминаемая Гербильоном 187.

Китайский обоз с цветочным чаем 188.

Лучшие лошади у Халхасов в окрестностях горы Дархан 189.

Мое посещение горы Дархана, славной по имени Хана Чингиса 192.

Ночное путешествие 196.

Жестокая буря 196.

Противоречие Пекинских проводников 200.

Жертвоприношение в память Чингис Хана 202.

Окончание Государственного траура для Монголов 202.

Амбань западных Урянхов 203.

Трава дерису 205.

Алтайский Дагун 205.

Новое огорчение со стороны Пекинских проводников 206.

Разделение путей, ведущих в Китай 210.

Разновидный каменный пояс 211.

Древний памятник Зодчества Монгольского 212.

Первый вид на Гобию 214.

Лицемерное объяснение Битхешия 215.

Минеральное, разноцветное поле 216.

Ключ Гашун, имеющий воду горькую с серным запахом 219. [XVI]

Растение будургуна 220.

Хищничество Ламы 220.

Степная вежливость Тайцзия 221.

Торг с Ламою о промене верблюдов 226.

Обозрение капища Абургайн Сумэ 227.

Тусулахчи Демит 231.

Взаимные подарки 233.

Богдохановы верблюды 234.

Северные врата Гоби 235.

Значительная у нас покража, учиненная Монголом 237.

Подробность о казенных Манжурских заводах верблюдов 237.

Расстание с Тусулахчием Идамом, провожавшим Миссию от Кяхты 240.

Оказываемая Китайцами пощада воронам 243.

Неосновательность замечания Рюйсбрука 244.

ГЛАВА V. Переезд Миссии по Аймаку Монголов Сунитов. Кочевья Восточных Сунитов 248.

Еще вид на Гобию 248.

Сведение о Киргизах, 1819 года ездивших на поклонение Богдохану 251.

Замечания Китайского путешественника о Хасаках и Киргизах 253.

Кварцовый Обо 267.

Курдэ, молитвенник для неграмотных 258. [XVII]

Табуны Богдохановых лошадей 263.

Неудобства Монгольских степей 264.

Преимущество пуши из России в Пекин на Цурухайту 266.

Холод в Гобии 268.

Разделение Гоби на северную и южную 268.

Вредная трава сули 269.

Соляное озеро 271.

Суниты Западные 276.

Гесэр Хан, Монгольский Геркулес; его удивительные подвиги 280.

Труднейший переход по нашему пути в Монголии 299.

Китайский караван с чаем 299.

Цахарский Обо 305.

ГЛАВА VI. Путешествие по кочевьям войска Цахарского до крепости Халган, лежащей в Великой стене Китайской 307.

Погребение мертвых у Монголов 307.

Стада Богдохановы 310.

Монгольские духи-покровители 310.

О курительном табаке 312.

Воспоминание о 1806 годе 313.

Жалованье, получаемое Цахарами 314.

Соединение путей, ведущих в Китай 315.

Дорога в Долоннор 316. [XVIII]

Цены за перевозку товаров от Халгана до Кяхты 317.

Земляный вал, имеющий сходство с Переяславским 318.

Город Кукухото 319.

О числе стад Богдоханских 320.

Воинский стан Чингисов 321.

Образованность Цахаров 322.

Титул нового Бохдохана 323.

Первый вид Китая 325.

Городок Цаган Балгасу 328.

Сильная стужа 330.

Рубеж, отделяющий Монголию от Китая 331.

Спуск с Монгольской степи 332.

Первая Китайская деревня 332.

ГЛАВА VII. Прибытие в Халган. Пребывание в оном 335.

ГЛАВА VIII. Переезд Миссии от Халгана до Пекина 352.

Китайский анекдот 361.

Вид Великой стены 371.

Подробности об оной 374.

Вид Пекина 383.

Въезд в сию Столицу 384.

Объяснение чертежа Российского Монастыря и Посольского Двора в Пекине 386.

ГЛАВА I.

Основание и цель пребывания Российской Духовной Миссии в Пекин. Состав новой Миссии. Приготовления оной к пути.

Генерального Трактата, 14 Июня 1728 года заключенного, между Российским Чрезвычайным Посланником Графом Владиславичем и Китайскими Министрами, о вечном мире между обеими Империями, в статье V положено:

«Коень [гуан] или дом, который ныне для Российских в Пекине обретается, будет для Россиян и впредь приезжающих. А что Российский Посол, Иллирийский Граф Савва Владиславич представлял о построении церкви, сделана в сем доме вспоможением Вельможей, которые имеют надсмотрение в делах Российских. [2] В сем доме будет жить один Лама [Священник], Ныне в Пекине обретающийся, и прибавятся другие три Ламы [Священника], которые прибудут, как решено. Когда прибудут, дастся им корм, как дается сему, который прежде приехал, и при той же церкви поставлены будут. Россиянам не будет запрещено молитися и почитати своего Бога, по своему закону. Кроме того четыре мальчика учеников и два побольшого возраста, которые по Руски и по Латыне знают и которых Посол Российский, Иллирийский Граф Савва Владиславич хочет оставити в Пекине для изучения языков, будут жить также в сем доме, и корм дастся им из царского иждивения; а когда выучатся, по своей воле да возьмутся назад».

На основании сего постановления, как известно, имеет пребывание Российская Миссия в Пекине, состоя из шести Членов духовных и четырех светских ¹. Первые назначаются для Богослужения в находящемся там первокласном Сретенском Монастыре и в Успенской церкви, учрежденной особо в той части города, где сначала жили Россияне, переселенные Китайским [3] Правительством, по разорении нашей крепости Албазинской на реке Амуре, в 1685 году. Что касается до Членов Миссии светских или Студентов; то главною целию отправления их в Пекин есть основательное изучение языков Манжурского и Китайского, также поверка и распространение сведений о Китае и проч. Те и другие помещаются на обширном Российском подворье ², коего часть, называемая двором Посольским, содержится от Правительства Китайского, а монастырские здания на счет Российского. Члены Миссии посылаются в Пекин обыкновенно лет на десять; по прошествии же сего времени, сменяют их новыми. Продолжительность переписки о сем Министерства Иностранных Дел, именем Правительствующего Сената, с Пекинским Трибуналом дел иностранных бывает причиною, что Миссии наши остаются там и более десяти лет.

По сему порядку в сношениях России с Китайским Государством, 1819 года назначена в Санктпетербурге Миссия, на смену в Пекине находившейся с 10 Генваря 1808. В Феврале 1820 прибыли новые Члены в Иркутск, а 1 Июля явились в Троицкосавскую крепость, известную более под именем Кяхты, будучи в готовности, по предположению высшего [4] Правительства, выехать чрез месяц за границу. О сем последнем обстоятельстве Г. Сибирский Генерал Губернатор, Тайный Советник и Кавалер Михайло Михайлович Сперанский, еще в Мае дал знать письмом, от имени Иркутского Гражданского Губернатора, пограничным Правителям Китайских дел, Главноуправляющему Цзюнвану ³ Князю 2 степени, и Амбаню или помощнику его, имеющим пребывание в Монгольском городе Урге ⁴, лежащем от Кяхты в 260 верстах к югу.

Новую Миссию составляют

1. Начальник Миссии, Архимандрит и Ордена [5] Св. Анны 2 ст. Кавалер Петр [до принятия монашества, Павел Иванович] Каменский; от роду имеет 54 года. Он из духовного звания; родился Нижегородской губернии, Макарьевского уезда в селе Лыскове; обучался в Нижегородской Семинарии; был учителем в тамошнем Народном училище; потом находился в Московском Университете, для усовершенствования себя в науках, откуда в 1792 поступил учителем в С. Петербургский Воспитательный Дом. 1794 Каменский отправлен был в Пекин, для изучения Китайского и Манжурского языков; по возвращении Миссии из Китая 1808, находился при Государственной Коллегии Иностранных Дел Переводчиком в чине Коллежского Ассессора. По пострижении в монашество, произведен в С. Петербургской Александро-Невской Лавре в сан Архимандрита 30 Мая 1819, с пожалованием Кавалером.

2. Помощник его, Иеромонах Вениамин Морачевич 26 лет, из духовного звания; родился в селе Майданах Волынской губернии, повета Заславского; учился сперва в Волынской Семинарии, в г. Остроге, а потом в С. Петербургской Духовной Академии; пострижен в монашество Сентября 1819.

3. Иеромонах Данииле Сивиллов 22 лет; из духовного звания; родился в селе Кеньше Пензенской губернии, уезда Городищенского; учился в [6] Пензенской Семинарии, в С. Петербургской Медико-Хирургической Академии, а потом в С. Петербургской Семинарии; в монашество вступил Сентября 1819.

4. Иеродиакон Израиль Веретельников 31 года, из мещанских детей; родился в губернском городе Воронеже; в монашество поступил в Софрониеву Пустыню [Курской губернии, Рыльского уезда]; потом находился в Александро-Невской Лавре, где произведен в сан Иеродиакона, Сентября 1819.

5. Старший Причетник Николай Вознесенский 20 лет; из духовного звания; родился в С. Петербургской губернии, в городе Софии; обучался в С. Петербургском уездном Петропавловском училище.

6. Младший Причетник Алексей Исаков 27 лет; из монастырских штатных служителей; сперва находился в Ниловой Пустыне [Тверской губернии, Осташковского уезда], а потом в Александро-Невской Лавре.

7. 9 класса Осип Павлович Войцеховский 27 лет, из духовного звания; родился в селе Цебермановке Киевской губернии, Липовецкого повета; обучался в Киевской Академии, потом в С. Петербургской Медико-Хирургической Академии, от коей, за отличные успехи в Медицинских науках, произведен в звание Лекаря. [7]

8. 12 класса Захарий Федорович Леонтьевский 22 лет, из Обер-Офицерских детей; родился в Ярославле; учился в С. Петербургском Педагогическом Институте, что ныне Университет.

9. 12 класса Кодрат Григорьевых Крымский 25 лет, из духовного звания; родился в селе Дубровице Могилевской губернии, уезда Чериковского; учился в Могилевской Семинарии, и с 1819 в С. Петербургской Духовной Академии.

10. 12 класса Василий Кириловых Л Храмовых 24 лет, из духовного звания; родился в селе Подлесцах Волынской губернии, повета Кременецого; учился в Волынской Семинарии, потом в С. Петербургской Медико-Хирургической Академии.

По Высочайше конфирмованному штату 4 Августа 1818 года, на ежегодное содержание сей Миссии в Пекине отпускается:

Для препровождения новой Миссии от Кяхты до Пекина, а жившей там с 1808 года обратно в отечество, отправлен был в качестве Пристава, Министерства Иностранных Дел из Департамента Азиатского Коллежский Ассессор и Орденов, ныне, Св. Анны 2 и Св. Владимира 4 степени Кавалер Егор Федорович Тимковский.

В ведение его назначены из Иркутской губернии ⁶:

1. В должность Обозного — Начальник пограничной Цурухайтуевской Дистанции, ныне 12 класса и Ордена Св. Анны 3 степени Кавалер [10] Евграф Иванович Разгильдеев 1, бывший в казачьем ⁷ отряде 1807 и 1808, при сопровождении Пекинской Миссии.

2. Переводчик Монгольского и Манжурского языков, ныне Коллежский Регистратор Андрей Петрович Фролов, в должности сей находящийся при Кяхтинском пограничном Начальнике.

Сверх того дан Приставу отряд Сибирских казаков, выбранных из ведомства Троицкосавской пограничной Канцелярии [ныне пограничное Управление]. Надобно сказать, что казачий отряд назначается только для препровождения обоза; ибо с первым шагом Миссии за границу, она со всем имуществом казенным и своим поступает в полную защиту Китайского Правительства.

3. Старшина из Акшинской крепости, ныне 12 класса Анемподист Иванович Разгильдеев 4, и при нем: а] Дистанции Троицкосавской: Сотники, ныне 14 класса, Алексей Карпович Петров и Иван Маркович Захаров. Казаки: Андрей Медянской [плотник], Николай Воронцов. — б] Кударинской: казаки Гаврило Фролов [находился в конвое при Посольстве 1805 и 806, также [11] сопровождал Миссию в Китай и обратно 807 и 808], Андрей Кожевников и [бывший в конвое 807 и 808], Федор Максимов [кузнец], Семен Перевалов, Андрей Кожевников 2 и Петр Воробьев. — в] Акшинской: Урядник Егор Разгильдеев и казак Егор Перфильев. — г] Чиндант-Турукуевской; казаки Иван Токмаков, Владимир Мыльников, Илья Епов, Филип Кобылкин, Тимофей Подшивалов, Герасим Власьевской, Дмитрий Саватеев, Иван Мирсанов, Галактион Васильев, Андрей Епов. — д] Цурухайтуевской Дистанции: Урядник Александр Горбунов; казаки Адриан Сурин, Яков Кычаков, Алексей Шестаков, Алексей Скорняков, Ипполит Софронов.

Всего со Старшиною тридцать казаков.

На переезд Членов Миссии сделаны в Иркутске десять крытых повозок, с упряжью на три лошади в каждую. Для доставления тяжестей, от Кяхты до Халгана и обратно, было заготовлено верблюдов 85; часть оных куплена, а прочие пожертвованы Бурятами. Под вьюками вышло за границу 64 верблюда, остальные же взяты в запас. Лошадей 150 и быков, на пищу, 28; те и другие добровольно выставлены Бурятами без всякой платы. Сверх того, для перевозки ломких вещей, принадлежавших Членам Миссии, отпущено шесть одноколок, каждая в одну лошадь.

Выше сказано, что Миссия еще в Июле [12] приготовилась к отъезду из отечества. Сего требовала самая необходимость, дознанная бедственными опытами, при позднем переезде чрез холодные и бестравные степи Монголии, а особливо пустынею Гобийскою. Но провожатые, назначенные для Миссии от Пекинской Палаты иностранных дел, и на сей раз не ранее 27 Августа явились в Кяхтинский Маймачен — торговую слободу Китайскую, на самой границе против Кяхты, от Троицкосавской же крепости в 4 верстах находящуюся.

Получив известие о том чрез пограничного Коммиссара, Коллежского Ассессора П. А. Петухова, я, по обязанности Пристава Миссии, того же числа в 2 часа по полудни отправился с Обозным и Переводчиком Фроловым в Маймачен, для свидания с Пекинскими чиновниками, и для общего определения главных условий предстоявшего пуши.

Найденные там провожатые были:

1. В должности Пристава, 7 класса ⁸ Битхеши или письмоводитель, по фамилии Чен, равняющийся чином нашему 14 классу, которого неправильно называли Галайда ⁹. Чен-лое [лое знач. [13] господин] старик лет под 60; имеет на шапке, только вне столицы ¹⁰, каменный непрозрачный шарик белого цвета, по коему считается в шестом классе, против нашего 12. — При нем толмач Чакдур лет 20, Монгол, изрядно говорящий по Китайски, и два Нербы или служителя из Пекина, отец с сыном.

2. Бошко или вахмистр, по фамилии Ургентай, 47 лет. Вне столицы на шапке носит шарик позлащенный, присвоенный Китайским чиновникам 7 класса. Человек нетрезвый, как о том предварил нас Заргучей ¹¹, чрез известного на Кяхте, по торговле ревенем, Бухарца или Туркестанца ¹² Абдараима. — При Бошке также был [14] Нерба, только на сей случаи отправившийся, говорят, из Пекинских извощиков.

3. Со стороны Монголов Халхаского Аймака т. е. Княжества, Тусулахчи, по имени Идам Цзан; чином против Китайского младшего 2 класса; имеет на шапке коралловый шарик резной. Почтенный и бодрый старик лет 65, несколько раз бывший курьером в Иркутске, провожавший Российские Миссии по всему ведомству Халхасов в 1794 и 1795, также 1807 и 1808. — При нем племянник его Хя, телохранитель одного Монгольского Гуна, Князя 5 степени, Цебек Дорчжи 18 лет.

Проведя у Заргучея, пограничного Судьи Китайского [чином 6 класса, против нашего 12] [15] около двух часов в совещаниях о доставлении больших удобств в путешествии новой Миссии, мы возвратились в крепость.

Еще предстояло важнейшее обстоятельство: расположить в нашу пользу вышеозначенных проводников, и склонить их к непременному снабжению Миссии юртами [войлочными палатками или, как иные выражаются, кибитками] и другими потребностями, необходимыми в столь трудном пути и в столь позднее время. Ознакомившись несколько с наклонностями Азиатцев, но еще более уважая совет Начальника Миссии, а равно по предварительном объяснении с г. Директором Кяхтинской Таможни П. Ф. Голяховским и г. Советником пограничной Канцелярии Дриженком, я послал 28 Августа, от своего имени, в Маймачен с казачьим Старшиною и Переводчиком следующие подарки из вещей, полученных мною на сей конец от Иркутского Гражданского Начальства:

Августа 29 провожатые Миссии, со всеми своими служителями, в сопутствии Кяхтинского Заргучея и конного отряда пограничных Монголов, вооруженных луками и стрелами, приезжали около полудня в Троицкосавскую крепость. Они посетили во-первых Начальника Миссии, потом Советника пограничной Канцелярии, Директора Таможни, а наконец сделали сию честь и мне.

Помянутый Туркестанец Абдараим неоднократно исправлял должность Китайского толмача при свиданиях моих с Заргучеем, а равно с Битхеши и Бошком, прибывшими из Пекина для сопровождения Миссии. Сии последние не умеют говорить ни по Монгольски, ниже по Манжурски. За таковые услуги подарено Абдараиму сего числа 2 лисицы и козлов черных 4. Вместе с сим при посещении, сделанном мне иностранными гостями, подарено родственнику Тусулахчия, Хя Цебек Дорчжию 2 черных козла. Нербы Битхешия и Бошка получили от меня кусок черного сукна Мизерицкого [Силезского]. В заграничной Азии, не знаю как в других местах, каждое почти слово к людям, до коих имеешь надобность, должно быть подкрепляемо вещественными знаками признательности, дабы голос просителя сделать внятным. [17]

30 Августа, в торжественный день тезоименитства Его Императорского Величества, по принесении Господу Богу молебствия в Кяхтинской церкви, был обеденный стол у пограничного Коммиссара, к коему приглашены из Маймачена Заргучей и Бошко с почетнейшими Китайскими торговцами, а равно Пекинские провожатые Миссии. Во время стола пили за здравие Государя Императора, также Китайского Богдохана, с усердным желанием сохранения вечной дружбы между обеими Материями. Все сие сопровождаемо было пушечными выстрелами, колокольным звоном и громкими хорами певчих и солдат местного гарнизона, бывших в параде. Сей праздник сделал приятное впечатление на гостей иностранных, видевших разительные доказательства истинной, живейшей радости верноподданных.

1. В Журнале Сибирском Вестнике 1822 года, кн. 4, 5, 6 и 7, помещена весьма любопытная, основательно изложенная статья: О начале торговых и государственных сношений России с Китаем, и о заведении в Пекине Российской церкви и Духовной Миссии.

2. Смотрите приложенный к сей Части чертеж Российского Монастыря и Посольского двора в Пекине.

3. Я говорю Цзюн вместо Дзюн; Дорчжи вместо Дорджи. Звуки, доселе выражаемые у нас буквами цз и дж, я решился писать вообще чрез цз и чж, применяясь к выговору самих Монголов и Китайцев. В тоническом их словаре тоны расположены попарно, как то: бан-п’ан, дан-т’ан, чжан-чан, цзан-цан и проч. Если написать джан и сделать его оборотным чрез выпущение ж, то выдет дан, а не чан; дзан с вылущением з, также произведет дан, а не цан. Из сего открывается, что вместо д, в оных двух случаях, надлежит писать ч и ц, употребление которых действительно естественнее выражает помянутые звуки. Сие можно бы распространить и на другие Азиатские языки.

4. Город сей у Монголов известен под именем Куреня. Урга или Эрге, на их языке, значит дом знатной особы, куре всякое огороженное место: то и другое относится более к жилищу их Первосвященника Кутухты, в оном городе обитающего. Наши Калмыки называют свои молитвенные домы и монастыри Хурул и Куря.

5. Потомки наших Албазинских казаков; бедные младенцы, по суеверию матерей-Манжурок и по стечению других обстоятельств, от самой колыбели ныне знакомящиеся более с дикими мечтами Шаманства. Их-то можно еще, содержанием и обучением на счет нашей казны, сохранить в спасительном лоне православной Грекороссийской Церкви, и сделать из них благочестивых единоверцев и полезных сотрудников.

6. Следующие подробности помещаются здесь для того, дабы оставить в известности людей, бывших за границею и своею деятельностию, строгим поведением и знанием Монгольского языка способствовавших к успешному переезду Миссии. С живым удовольствием произношу имена людей, кои делили со мною все трудности сего путешествия.

7. Казак есть слово Татарское. Ни один из народов Турецко-Татарских не произносит в оном о вместо а; Китайцы, Манжуры и Монголы также говорят Хассак, а не Хоссак. Причины сии побуждают и нас, вместо козак, писать казак.

8. По Китайской табели о рангах. У них чины, гражданские и военные, разделены на семь степеней, из коих каждая подразделяется на младшую и старшую; есть еще 8 и 9 степени, но люди сих чинов достоинством ниже офицеров.

9. Галай Ашбань или Галайда собственно есть Вельможа 2 класса старшего, командующий в Манжурской гвардии отрядами легкой кавалерии, каковые становятся на правом и на левом крыле военного строя.

10. Китайские чиновники, выезжая из Пекина по делам службы за Великую стену, пользуются правом носить шарик на своих шапках, показывающий высший чин следующего класса.

11. Должность чиновника, живущего в Маймачене, по назначению Пекинской Палаты иностранных дел. Он заведывает сношениями пограничными и торговыми, имея при себе одного Бошка. Чрез каждые три года, сии чиновники сменяются новыми.

12. Сие последнее название гораздо основательнее первого; ибо жители области, на языке Европейцев известной под именем Малой Бухарии, сами называют себя Турками; говорят языком Турецким и исповедуют веру Магометанскую. Впрочем сии качества суть общие и другим Азиатским народам, живущим от западной черты упомянутой области на север до границ России, на запад до Каспийского моря, а на юг до Авганистана. Кажется, было бы удобнее всю страну, находящуюся в означенных пределах и населявшую разными племенами более Турецкого происхождения, назвать Туркестаном вообще, разделив его, по мере политического состояния и зависимости оных племен, на несколько частей, именно: 1) на Северный, заключающий в себе Большую, всю Среднюю и Меньшую Орды Киргизкайсаков или Туркестан Российский; 2) Южный Туркестан, или владения Хивинцев, Туркмен и Каракалпаков; равным образом Княжества, получившие свое наименование преимущественно от столиц своих Ханов, каковы: Большая Бухария, Кокант, Ташкент; наконец 3) Восточный Туркестан есть страна, у нас называемая Малою Бухарией и ныне состоящая в Китайском подданстве. Я не выдаю такового мнения за решительное; по крайней мере позволяю себе смелость, Малую Бухарию называть впредь Восточным или Китайским Туркестаном, а жителей ее Туркестанцами. О чем буду подробнее говорить во II Части сих Записок.

Текст воспроизведен по изданию: Путешествие в Китай через Монголию в 1820 и 1821 годах. Часть первая. Переезд до Пекина. СПб. 1824

© текст - Тимковский Е. В. 1824
© сетевая версия - Thietmar. 2024
© OCR - Иванов А. 2024
© дизайн - Войтехович А. 2001

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info