СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

Jean Chrysostome. Sur la vaine gloire et l’éducation des enfants.
Introduction, texte critique, traduction et notes par A. Μ. Malingrey. — «Sources chrétiennes», № 188. Paris, 1972, 302 p.

Основная часть наследия Иоанна Златоуста, одного из крупнейших писателей конца IV — начала V в., была опубликована уже в XVII в., но до сих пор еще нет критического издания его корпуса. В значительной мере причина этого — в плодовистости Златоуста: его сочинения занимают 18 томов «Патрологии» Миня, и соответственно их списки рассеяны по многим сотням рукописей (около 2 тысяч). Лишь в самое последнее время предприняты попытки систематизировать рукописное наследие знаменитого оратора ¹. Другая трудность порождена популярностью Златоуста: под его именем манускрипты сохраняют немало ложно приписанных ему сочинений (в их числе и так называемая литургия Иоанна Златоуста), и одной из серьезных задач является расчленение подлинного, сомнительного и бесспорно поддельного Златоуста ².

В последнее время ряд произведений Златоуста появился в новых критических изданиях, в том числе «Увещания Феодору» ³, «О девственности» ⁴, «О единственном браке» ⁵, послания к Олимпии ⁶. Та же А. Μ. Малэнгрей, которая подготовила письма к Олимпии, выпустила теперь трактат (?) Златоуста «О ложной славе и о воспитании юношества» ⁷.

Сочинение это представляет двойной интерес для исследователя поздней Римской империи. Во-первых, оно богато бытовыми подробностями и, более того, касается некоторых черт социальной структуры общества конца IV в. Прежде всего бросаются в глаза постоянные упоминания рабов: благодаря удобному индексу, составленному Ж. Л. Рюолем, легко установить, что термин οἰκέτης встречается 16 раз, δοῦλος — 14, παῑς в значении «невольник» — 7 (к сожалению, в индексе не отделено это значение термина от другого — «ребенок»), παιδίσκη — 1, ἀνελεύϑερος — 1 и специальный термин ἀκόλουϑος (раб, сопровождавший ребенка в школу) — 5. Следовательно, термины, обозначающие раба, встречаются у Златоуста не менее 44 раз, тогда как наиболее употребительные существительные: παῖς в значении «ребенок», ϑεός — бог и πατήρ — отец — упоминаются соответственно 43, 37 и 31 раз. Конечно, большинство этих упоминаний относится к домашним рабам, с которыми постоянно сталкивается подрастающий мальчик, — но Златоуст знает не одну челядь: так, на строительстве дома для архонта заняты и рабы (стр. 130.483-485). Рабы — основной элемент богатства наряду с драгоценными металлами, одеждой и конями (стр. 78.93), обилие рабов — первейший показатель «ложной славы» (стр. 96.231); раба покупает даже бедняк, который еще вчера обходился без него — и не из необходимости, но чтобы придать себе значительность (стр. 90.175-179). [275]

Во-вторых, сочинение Златоуста очень важно для изучения ломки старой системы ценностей. Не рабовладение и не богатство представляется оратору главным злом современного ему общества — с этим он может примириться, и та среда, в которую он помещает идеального воспитателя, — состоятельная рабовладельческая среда. Его инвективы направлены прежде всего против античных форм социальных связей, против общественных функций гражданина (отсюда насмешки над устроителем игр, с которых начинается трактат), против родовых связей (не следует давать детям имена предков — стр. 146.648-650), против осмысления богатства как показателя социальной чести (стр. 92.196-202). В воспитательной системе Златоуста, как она предстает из трактата, нет места для привития общественных функций, обязанностей, дружбы — все заменяется моральным совершенствованием, благочестием, целомудрием, т. е. сугубо индивидуалистскими качествами. Идеал Златоуста — не социально-политическая реформа общества, а воспитание человека, который с максимальным эффектом мог бы достичь самоотчуждения от общества.

В предисловии к изданию Малэнгрей останавливается (помимо анализа рукописной традиции) на двух вопросах. Во-первых, она убедительно обосновывает тезис о подлинности трактата, в чем еще в 1939 г. сомневался Д. Мораитис (стр. 13-40). Поскольку главным аргументом Мораитиса было утверждение, будто образная система и лексика трактата далеки от манеры Златоуста, издательница в подробном комментарии всякий раз отмечает параллели из других сочинений этого автора. Что касается стилистических шероховатостей текста, то Малэнгрей объясняет их тем, что трактат дошел до нас в черновой записи, не отшлифованной Златоустом. Во-вторых, она рассматривает вопрос о дате трактата (стр. 41-47) и склоняется к тому, чтобы датировать его концом 393 — началом 394 г. Основным доказательством служат для Малэнгрей намеки на церковные распри в Антиохии между сторонниками Флавиана и Евагрия, — впрочем, намеки эти довольно расплывчаты. Со своей стороны я хотел бы обратить внимание на одну аллюзию Златоуста, которая осталась вне поля зрения исследовательницы. Говоря об устах воспитанного юноши, писатель называет их золотыми вратами (ϑύρας ... χρυσᾱς); через эти ворота (τῶν πυλῶν) не проходит никто, кроме царя (стр. 118.385-394). Нельзя ли усмотреть в этом пассаже намек на Золотые ворота в Константинополе? Как известно, латинская надпись на Золотых воротах гласит, что они были воздвигнуты Феодосием после победы над «тираном», и сулит установление золотого века. Обычно эту надпись относят к Феодосию II и связывают с победой Аспара над мятежным примикирием Иоанном в 423 г. ⁸ Если это так, Златоуст, конечно, не мог знать константинопольских Золотых ворот, но, может быть, все-таки надпись принадлежала Феодосию I и была составлена по случаю разгрома узурпатора Максима в 388 г., к моменту возвращения Феодосия I из похода в Италию, где он был до 391 г. Кстати сказать, в отличие от Феодосия II его дед сам возглавлял войска против «тирана» и одержал над ним победу. Если Златоуст читал свой трактат через несколько лет после 391 г., то Золотые ворота должны были быть еще у всех на устах.

Хороший перевод, комментарий и обширный указатель облегчают изучение текста.

А. К.

Комментарии

1. Μ. Aubineau, R. Е. Carter. Codices chrysostomici graeci, I-III. Paris, 1968-1970. См. P. Canart. Les inventaires spécialisés de manuscrits grecs. — «Scriptorium», 24, 1970.

2. См. Repertorium Pseudochrysostomicum, coll. J. A. de Aldama. Paris, 1965; Ср. еще: J. P. Bouhot. La collection homilétique pseudo-chrysostomienne découverte par Dom Morin. — «Revue des études augustiniennes», 16, 1970.

3. Jean Chrysostome. A Théodore, éd. par J. Dumortier. Paris, 1966.

4. Jean Chrysostome. La Virginité, éd. par H. Musurillo. Paris, 1966.

5. Jean Chrysostome. A une veuve sur le mariage unique, éd. par G. H. Ettlinger et B. Grillet. Paris, 1968.

6. Jean Chrysostome. Lettres à Olympias, éd. par A. Μ. Malingrey. Paris, 1968, 2nde éd. 1970.

7. См. еще: L. L. Gallinari. Cristlanesimo primitivo ed educazione. ΙΙ περὶ κενοδοξίας καὶ ὅπως δεῑ τοὺς γονεᾱς ἀνατρέφειν τὰ τέκνα di S. Giovanni Crisostomo. Cassino, 1970 (мне недоступно). О педагогических воззрениях Злотоуста см. теперь: A. Danassis. Johannes Chrysostomos. Pädagogisch-psychologische Ideen in seinem Werk. Bonn, 1971.

8. R. Janin. Constantinople byzantine. Paris, 1964, p. 269 sq. Недавно П. Шпек дал новое истолкование надписи: по его мнению, в ней идет речь не о завершении, а лишь об украшении Золотых ворот при Феодосии II. Впрочем, и Шпек считает невозможным, чтобы ворота были воздвигнуты при Феодосии I, ранее стены (Р. Speck. Der Mauerbau in 60 Tagen. — «Studien zur Frühgeschichte Konstantinopels». München, 1973, S. 141 f.). Златоуст мог иметь в виду и Золотые ворота в Антиохии.