СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

J. Darrouzès. Deux lettres inédites de Photius aux Arméniens
REB, XXIX, 1971, p. 137-181

С середины IX в. Византийская империя заметно активизировала свою политику в Армении, находившейся еще под арабским владычеством. Отражением этого явилась, в частности, переписка, которую вел с армянами патриарх Фотий (858-867 и 877-886). Фотий понимал, каким препятствием для осуществления византийских планов в Армении являлся конфессиональный партикуляризм армян, и предпринимал настойчивые попытки привести армян в лоно имперской церкви. Переписка велась вокруг основного вопроса, который разделял армян и ромеев, — отношения к Халкидонскому собору и соответственно признания у Христа одной или двух природ. [247]

До недавнего времени были известны следующие документы армяно-византийских отношений, так или иначе связанные с патриархом Фотием: а) послание Фотия армянскому католикосу Захарии. Послание сохранилось в составе своеобразного досье материалов на армянском языке, относящихся к церковному собору в Ширакаване 862 г.; б) послание Фотия князю князей Великой Армении Ашоту Багратуни, ответ Ашота и ответ Никиты Византийца на послание Ашота, написанное по поручению Фотия. Первые два послания сохранились на армянском языке, третье — на греческом ¹. Отметим, что названные документы продолжают оставаться предметом дискуссии: подвергается сомнению подлинность послания католикосу Захарии, ведутся споры относительно времени переписки с Ашотом Багратуни.

Своей публикацией Ж. Даррузес вводит в научный оборот еще два послания Фотия. Первое из них озаглавлено в рукописи «О ереси теопасхитов» и адресовано светскому лицу, второе — «Послание к армянам», адресатом является духовное лицо (далее — письмо I и письмо II). Оба письма извлечены из рукописи Atheniensis В. N. 2756, лл. 120б-169б. и 169б.-176б., которая датируется XIV в. (REB, XII, 1954, р. 183-186). Письмо I опубликовано с большой купюрой (лл. 122б.-168а. рукописи). Конец письма II, по мнению издателя, не сохранился. Издание сопровождается французским переводом. Подлинность обоих писем сомнений не вызывает, при этом грамоты дошли до нас на языке оригинала. Как и следовало ожидать, основное содержание обоих посланий по преимуществу догматическое, но в них имеются указания, важные также для понимания политических моментов.

По определению Ж. Даррузеса, письмо II адресовано католикосу Захарии Дзагеци (855-876), оно отправлено после Ширакаванского собора 862 г., но около этого времени. Письмо проникнуто недовольством по поводу того, что основная масса армян, в том числе и адресат, продолжают упорствовать в своих заблуждениях, т. е. отказываются принять халкидонитство. Письмо II — одно из нескольких посланий, направленных Фотием Захарию Дзагеци.

Из письма I выясняется личность посланца Фотия, доставившего в Армению грамоту патриарха и присутствовавшего на Ширакаванском соборе. Это Иоанн, архиепископ фракийского города Ники (а не митрополит Никеи Ваан, как это следовало из некоторых армянских известий ²). Фотий утверждает, что благодаря его призыву (подобного призыву, содержащемуся в данном послании, уточняет он) и в результате деятельности архиепископа Иоанна часть армян обратилась в халкидонитство и соответственно исправилась (с. 141.15-20). Помимо данного письма, пишет Фотий, он отправил грамоту Захарии и армянам-ортодоксам: «ты, разумеется, знаешь, что я говорю о таронитах, проживающих в Четвертой Армении» (с. 147.25-28). Отметим, что об успехах византийской пропаганды в Тароне можно было судить и по другим признакам, но этот пассаж — единственное конкретное указание на наличие в Тароне значительной массы армян-халкидонитов.

По мнению Ж. Даррузеса, получатель этого письма — князь князей Ашот Багратуни. Так же как и второе, оно было отправлено вскоре после 862 г. Действительно, датировка этого послания временем, близким к Ширакаванскому собору (во всяком случае, первым правлением Фотия, завершившимся в 867 г.), представляется наиболее вероятной. Вполне вероятным представляется также определение адресата письма II как католикоса Захарии Дзагеци. Что же касается личности получателя письма I, то в этой части выводы издателя вызывают сомнение.

Фотий информирует своего корреспондента, что он надеялся на успех своего предприятия. Обращение в истинную веру прочих именитых армян, явившееся результатом как его, Фотия, первых призывов, так и деятельности архиепископа Иоанна, заставляет автора задуматься над лучшими качествами адресата (с. 141.15-20). Эта фраза могла быть обращена скорее к лицу, стороннему к деятельности Ширакаванского собора, чем к Ашоту Багратуни, бывшему там, наряду с католикосом, центральной фигурой. Сопоставление письма I с перепиской Фотия и [248] Ашота, известной на армянском языке (по мнению Ж. Даррузеса, и эта переписка имела место около 862 г.), также наводит на раздумья. Если предположить, что эта переписка происходила до письма I, тогда мы вправе допустить, что это письмо является ответом на грамоту Ашота и что именно ее имел в виду патриарх, говоря о послании своего корреспондента, что оно длиннее «Илиады» и пространнее печальных трагедий (с. 147.21-23). Но текст этой грамоты умещается всего на 13 страницах обычного формата «Палестинского сборника». При самом пылком воображении объем ее не может вызвать ассоциации с 15 700 стихами гомеровской поэмы. Главное же, нам известен ответ на послание Ашота. Это сочинение Никиты Византийца, написанное от имени Фотия и содержащее множество цитат из грамоты Ашота. Своим враждебным тоном оно резко отличается от письма I.

Допустим, далее, что переписка с Ашотом Багратуни происходила после письма I. И в этом случае отождествление адресата этого письма с Ашотом весьма затруднительно. Фотий, как правило, не упускает случая сослаться на предшествующую переписку с тем или иным корреспондентом. В своем послании Ашоту он напоминает, что несколько раз писал католикосу, но ничего не говорит о какой-либо переписке с самим Ашотом. По всем признакам, это первая грамота константинопольского патриарха, направленная князю князей Армении.

Мне представляется, что адресат письма I не может быть отождествлен с Ашотом Багратуни и остается пока анонимной фигурой. Фотий замечает, что его знатный адресат возлюбил общее для всех христиан царство, т. е. Византийскую империю, с глубокой страстью и с намерением ей подчиниться (с. 153.12-14). По-видимому, это один из армянских князей, который почувствовал новые веяния и, не уступая в вероисповедных вопросах, принял византийскую ориентацию.

Письма Фотия, опубликованные Ж. Даррузесом, — важный и в то же время трудный для полного понимания источник. Настоящие заметки не претендуют на окончательное решение поставленных здесь вопросов. Но как бы их ни трактовать, образцовая публикация Ж. Даррузеса представляет безусловный интерес как для византиноведения, так и для арменистики.

К. Ю.

Комментарии

1. PG, t. 105, col. 487-665; ППС, XI, вып. 1, 1892, с. 179-226, рус. пер., с. 226-279.

2. См.: Grumel V. L’envoyé de Photius au catholicos Zacharie: Jean de Nikè. — REB, XIV, 1956.