ПИСЬМА С ТЕАТРА ВОЙНЫ

(От нашего специального корреспондента)

23/11 февраля мы были на станции железной дороги в 7 часов утра, так как поезд отходил в 7 1/2 часов. Станция небольшая, но очень приличная. Взяв билеты и уплатив 105 франков, я занял место в вагоне 1-го класса вместе с французами (12 человек), которые, хотя и не успели получить трансваальских паспортов, рискнули ехать до пограничной станции, справедливо рассуждая, что раз они едут помогать бурам, то нет никакого основания задерживать их на границе.

Так и случилось. Когда через час приехали на станцию Камати-Порт, то начальник пограничного уезда Lombaard не только пропустил их, записав все-таки предварительно их фамилии, но даже снабдил их всех бесплатными билетами 1-го класса до Претории. Забыл сказать, что когда мы выехали из Лоренцо-Маркеза, то кондуктор, обходя вагоны, спрашивал вместе с билетами португальские паспорта. То же самое было и на границе, до выхода из вагонов. На границе происходил довольно внимательный таможенный осмотр всего багажа. Когда узнали, что я русский корреспондент, на мой багаж был наложен маленький значок, и его не осматривали. Когда процедура осмотра была окончена, что продолжалось с лишком час, и поезд тронулся, то все мы легко вздохнули, попав наконец в Трансвааль, а французы даже крикнули «ура».

Быстро понес поезд горячие сердца молодежи, пришедшей сюда, может быть, сложить свои головы за справедливое и симпатичное дело.

Дорога идет по живописной местности, с довольно крутыми подъемами и смелыми изгибами. На небольших чистеньких станциях нельзя ничего достать съедобного, и потому скверно тому, кто не запасся провизией в дорогу. Содовая вода и лимонад есть повсюду, но дорого; спиртные напитки запрещено продавать во время войны. Служебный персонал на железной дороге крайне ограничен, потому что все ушли на войну, но, несмотря на это, служба движения ведется исправно и без задержек.

На станции Гектор-Спруйт сели на поезд десяток буров. Настроение их веселое и воинственное, едут из недельного отпуска на позицию к Ледисмиту. Буры, после месячного пребывания на позициях, имеют право на 7-10-дневный отпуск, чтобы отдохнуть у себя на фермах. Число отпускных не должно превышать 10% всего отряда, но это не всегда исполняется — бывает и больше отпускных.

В Гектор-Спруйте, около станции, несколько домов на высоких столбиках, обмазанных дегтем, укрепленных в каменных кладках, залитых смолой и цементом, в предупреждение порчи строений термитами, уничтожающими и дома и вещи.

От этой станции дорога идет по особенно красивой горной местности, кругом высятся каменистые громады. Среди оторванных скал кое-где выглядывают шапки деревьев и кустарника. Вон влево совершенно обнаженная каменистая гора, на вершине которой лежит гигантский круглый обломок, который, кажется, вот-вот скатится вниз и обратит наш поезд в щепки. Подъем ведется змеей и становится все круче и круче. Вдали, на западе, виднеется гора Пильгрем-Рэст, где впервые открыли золото. Дальше виднеются горы Лебомбо, около которых тоже золотые прииски. Справа, между крутыми каменистыми вершинами, глубоко бежит быстрая река Эландстрой. Поезд то совсем подбежит к ее обрывистым берегам, то отойдет [451] настолько, что ее не видно, но далеко не отходит, потому что нет другого пути, чтобы перебраться через горы. Поезд, сделав несколько смелых заворотов, стремительно рванулся вниз и вновь, слегка покачиваясь, довольно тихо подымается в гору.

Вот показалась Чертова контора (Deivil control — характерное название): там опять золотые прииски. Всюду золото и золото, и вот мы прибыли в 6 часов вечера на станцию Ватерфальундер у самого высокого перевала (6400 футов). Во время войны поезда останавливаются здесь на ночлег, но так как наш поезд вез почту, которую в Претории всегда ожидают с нетерпением, то, остановившись на час и положив на колеса тормоза, мы тихо поползли во тьме на крутой перевал. Здесь Эландривер падает с огромной вышины, образуя водопад, но за темнотой мы его не видали, и только доносился до нас шум падающей воды, заглушаемый скрипом тормозов. Пройдя небольшой туннель и выемку между скалами, мы остановились на высшей точке перевала, на станции Ватерфальобен.

От португальской границы до этой станции местность крайне нездоровая, люди и скот мрут от лихорадок, а потому служащие на этом участке получают двойное жалованье и больше года не остаются на месте, а переводятся на другие станции, за перевалом.

Спустившись вниз, мы пошли по слегка волнистой равнине. Утром увидели фермы, обработанные поля и небольшие стада быков и овец. В прежние времена овцы и лошади не выживали в Трансваале вследствие лихорадок, но, с тех пор как травы стали выжигаться в известное время года и перестали достигать большого роста, лихорадки почти прекратились и скот выживает.

Воды здесь очень много, но почва не очень плодородна. Зато много золота, которое открыли в 1888 [1886] году, и с этого года до сих пор очень бедный Трансвааль стал богатеть, благоденствовать и теперь, благодаря этому же золоту, должен столько перестрадать!

В Преторию поезд пришел около 9 часов утра. Бывшая все утро хорошая погода сменилась на пасмурную и дождливую. На открытой платформе — ни одного носильщика. Военные агенты, капитаны Деманж и американский Тейхман, видимо, были крайне недовольны, что их никто из официальных лиц не встретил. Мы начали сами вытаскивать наши вещи из вагонов, пока показался портье из гостиницы «Трансвааль», которому мы и передали заботы о наших вещах.

Военные же агенты вышли из вагонов и стали прогуливаться по платформе под дождем в ожидании кого-нибудь из Гранд-отеля, но, видимо, так и не дождались, потому что через полчаса после нас и они очутились в гостинице «Трансвааль».

Всем пассажирам стали отводить помещения — двоим-троим в одной комнате. Я этого не пожелал, а потому хотел переехать в Гранд-отель, как был окликнут кем-то по имени. Это был доктор Кухаренко из русско-голландского отряда Красного Креста.

— А мы только вчера говорили о вас; с Потаповым я говорил, что вам не удастся добраться, видя вашу неудачу в Порт-Саиде с пароходом «Канцлер», а Потапов говорил, что, наверно, доберетесь. Вот как вы легки на помине.

Я, конечно, сердечно обрадовался, увидев Кухаренко, и справился, где Потапов. Он оказался в этой же гостинице и, к моему удовольствию, в комнате с тремя кроватями, из которых одну я и занял. Пошли, конечно, расспросы, как и что.

Я рассказал о своей Энеиде, а он о бурах и англичанах, потому что успел побывать на позициях и был даже ранен в грудь, плечо и ногу осколком лиддитного снаряда из морского английского орудия. Несколько дней он пролежал, но теперь совершенно оправился, только на левое ухо еще плохо слышит. [452]

Наш военный агент, подполковник Гурко, оказался тоже здесь. Я заинтересовался, где наш Красный Крест. Он оказался в Ньюкастле в Натале, недалеко от Ледисмита, где энергичный уполномоченный доктор Кусков устроил в женском монастыре клинический госпиталь на 80 кроватей; но на них, к сожалению (или к счастью?), не лежит ни один раненый.

(Продолжение следует)

«Московские Ведомости». 7/20 апреля 1900 г., 87, с. 4.