-

О ПЛАВАНИИ ФРЕГАТА ПАЛЛАДА ИЗ АНГЛИИ НА МЫС ДОБРОЙ НАДЕЖДЫ И В ЗОНДСКИЙ ПРОЛИВ, В 1853 ГОДУ.

(Из письма капитан-лейтенанта K. Н. Посьета, от 12/24-го мая.)

С самого ухода из Англии, по всему Атлантическому и Индийскому океанам, меня преследует и мучит мысль, что не известил Вас ни строчкой о начале нашего путешествия. Вместо оправданий, которых, скажу мимоходом, мог бы привести необходимое число самых основательных, постараюсь исполнить обещание: извещать время от времени о всем любопытном, что приведется встретить.

Взялся я за перо в Индийском океане, в широте S-й 18 1/2°, долг. О-й 105 1/4°, когда при попутном SO пассаде, фрегат летел 11 узлов, прямо на N, к Зондскому проливу. Размахи боковой качки доходят до 20-ти градусов и [234] я пишу полусидя, полустоя, балансируя и описывая телом всевозможные дуги. Из кочевого нашего общества, вращающегося в корабельных стенах, Вы конечно не ожидаете каких-либо новостей; оно в том же составе, так же здорово и полно ожиданий, как вышло из Кронштадта. Но надеюсь Вы любопытствуете знать кое-что и о самом путешествии.

Переход из Кронштадта в Портсмут, сопровождавшийся постоянными противными и крепкими ветрами, как равно пребывание наше в Англии, продолжавшееся два месяца, вам вероятно уже известны из писем моих товарищей, более прилежных в корреспонденции, и по этому я начну рассказ со Спитгедского рейда.

Разделавшись с портсмутским адмиралтейством, мы вышли из гавани 22-го декабря и стали на якорь западнее английской эскадры, состоявшей из четырех кораблей, трех фрегатов и парохода, рядом с транспортом Двина, шедшим в Петропавловск. SW ветер, особенно упорный в продолжение последней осени на севере, продолжал дуть еще две недели, заставляя, по временам спускать нижние реи и стеньги. – Вечером 5-го января 1853 г. вышла на рейд шкуна Восток. Построенная для торговой цели, она требовала, для нового её назначения, некоторых приготовительных работ, которые состояли в пересмотре машины, в изменении внутреннего расположения, в перемене фок-мачты и других, менее важных приспособлениях. С рассветом следующего дня – дня Св Крещения – оба судна снялись с якоря, при ровном NW ветре, который, по всем приметам, должен был устояться. За нами последовали и купеческие суда, число которых, в ожидании перемены ветра дошло до 150-ти.

Время года в которое начали мы свое путешествие, заставило избрать дальнейший из двух путей, ведущих к северным [235] пределам Тихого океана: кругом мыса Доброй Надежды. До половины февраля, крайнего предела для успешного обхода мыса Горна, оставался всего месяц. Западные ветры, препятствующие этому обходу, попутны судну, идущему в Индийском океане, а SW-й муссон в Китайском море сменяет NO-й около половины апреля, т. е. ранее чем судно вышедшее из Англии в январе, может поспеть к Зондскому проливу.

До Лизарда мы лавировали четыре с половиною дня против сильного SW и огромной зыби. Пройдя Эддистонский маяк – один из многих памятников британской настойчивости – спущены были лоцмана; а против Лизарда, нашего отшедшего пункта из Европы, мы взяли на буксир шкуну и легли на WtS, в Атлантический океан.

К вечеру, следующего дня, при усилившемся ветре, фрегат буксировал шкуну со скоростью 8-ми узлов, но увеличившееся в то же время волнение заставило вскоре отдать буксиры. Ветр отходил и крепчал. Шкуна скрылась, и потому спустившись к ней на следующее утро, и убедясь, что ей трудно будет держаться с фрегатом при сильном попутном ветре, ей сигналом назначен был рандеву: Ос-в Мадера, дабы там, с фрегата, пополнить её запасы, что первоначально предполагалось исполнить в тропиках. Взяв после этого настоящий курс, и имея постоянно северные ветры, мы шли от 8-ми до 11-ти узлов, пока 18-го не открылся ос. Мадера и к полдню 19-го, т. е. на седьмой день по выходе из Английского Канала – прибыли на Фунчальский рейд.

Картина представляющаяся с рейда включает Фунчал, небольшой, но правильный городок, состоящий из снежно-белых домиков и расположенный на вечно-зеленеющем прибрежье; за Фунчалом скаты гор, покрытые тропическою зеленью, потом сплошные облака и еще выше – снежные вершины [236] острова, в резкой противоположности с зеленью ската и прибрежья. Дополните всё это бесконечным океаном, служащим продолжением рейда и Вы будете иметь понятие об этой величественной и прекрасной картине. Не желая упускать попутного ветра, мы не бросили здесь якоря, а остались под парусами, на столько времени, сколько нужно было, чтобы сделать распоряжения о заготовлении провизии для шкуны и самим запастись зеленью и живностью. Пользуясь этим временем, мы съехали на берег, объехали город, поднялись на высоту и к вечеру были уже на фрегате. Описывать здесь, что видел и как оно представилось мне – новичку в тропических странах, – не соответствовало бы рамке письма в котором должен проплыть еще два океана. Когда-нибудь буду иметь удовольствие рассказать или прочитать Вам об этом и других местах лично.

Оставив консулу, для передачи Римскому-Корсакову ¹, предписание, чтобы, пополнив запасы, шкуна продолжала плавание к Мысу Доброй Надежды, мы снялись с дрейфа и взяли курс SSW, с намерением пройти между о-ми Зеленого мыса, дабы потом пересечь экватор не западнее 17°. Избрание такого пути адмирал основывал на расчете, что в то время года нельзя было ожидать штилей между островами и что несколько миль противного суточного течения близ экватора не замедляют столько переход тропиков, сколько обход этого течения при пересечении экватора в долготе от 24 до 28-ми градусов. Кроме того, этот же путь рекомендуется, для того времени года, некоторыми опытными мореплавателями последнего времени, и наконец мы совершили его так удачно, как кажется и примеров не много. [237]

Северные ветры, изменяясь в силе, но не превосходя ровный брамсельный, сопровождали нас до 4° N, т. е. почти до южного предела штилевой полосы; при чем среднее суточное плавание, до самого экватора составляло 185 миль. Экватор мы пересекли 2-го февраля, т. е. на 23-й день плавания от Лизарда ², в долготе W-й 15° 20' и отпраздновали этот день благодарственным молебствием. Штиля, можно сказать, мы не имели. От 4° N до 3° N нас подвигало маловетрие, в продолжение полутора суток; от 3° до 1° бом-брамсельный, между SW и S, а от 1° N до 20° S. южный пассад, который отвел нас к западу до 22° 38' W-й долготы. Но штилевая полоса как будто переменила вековое свое место и перешла за тропики; где впрочем, большая часть судов встречают маловетрия. Перейдя южный тропик, мы имели в продолжение трех недель такие ветры, которые перемещаясь штилями перешли через О, N и W в SW четверть, оставаясь в каждой четверти по несколько дней. Среднее суточное плавание во все это тихое время было только 68 миль. Наконец 4-го марта, в шир. 31° S-й, долг. 3° W-й, задул ровный SSW, который, дойдя до свежего риф-марсельного, не оставлял нас до самого мыса.

Чтоб не прерывать рассказа о попутных ветрах и о быстрой Палладе, я не упомянул об остр. Зеленого мыса, у которых мы тоже провели несколько часов. Пройдя по восточную сторону островов С. Антония, С. Винцент и Св. Николая, и потом между о-ми Майо и С. Яго, мы бросили якорь при южной стороне последнего, на рейде Порто-Прайо. Здесь мы встретили два американские корвета и шкуну, принадлежавшие к эскадре, крейсерующей для прекращения торга неграми, [238] и слышали от них, что в последнее время торг этот значительно ослабел.

Вся эта группа вулканического происхождения и каждый остров рисуется грудой диких скал, высота которых, на ос-ве Фуэго, действующем вулкане, доходит до 8580 ф. Жители их – Негры и перерожденные Португальцы, много страждут от недостатка воды. Недавно, в 1833 году, после трехлетней засухи, умерло 30000 человек из 80000 жителей всей группы! Порто-Прайо, городок в 300 домиков, окруженный обожженною землею и двумя небольшими пальмовыми рощами. В морском отношении он считается главным портом группы, хотя в последнее время резиденция губернатора перенесена на oc. С. Винцент, который менее терпит недостатка в воде и служит станциею для бразильских и капских почтовых пароходов.

Приняв небольшое количество провизии, все что можно было получить здесь в воскресный день, мы вечером того же дня снялись с тем же пассадом, который не стихал и между островами, и взяли курс SSO.

Пользуясь тропическими ветрами, мы спустили в трюм, чтобы сдобрить несколько беспокойную килевую качку фрегата (единственный его порок) четыре носовых орудия из гон-дека: два с баку и два кормовых из адмиральской каюты.

Выше я дошел уже, как помните, при SSW ветре, до Мыса Доброй Надежды. Подходя к нему, мы увеличивали постепенно широту до 351/2° – градусом южнее мыса, дабы господствующими у него SO-ми ветрами и сильным к NW течением, не быть отнесенными к северу. – 10 го марта, рано утром, открылся высокий берег Африки, и спустя час мы отличили Ганг-клип и самый мыс Доброй Надежды, образующие: первый с восточной стороны, второй с западной, вход в залив Фальсбей. Приблизившись к берегу, – увидели [239] голые, дикие скалы как по цвету, так и по фигуре, но не поражавшие величием, и если бы кто по этим представителям страны хотел заключить о южной Африке, то должен бы причислить ее к самым угрюмым пустыням нашей планеты. После полдня мы вошли в Фальсбей и пройдя между Ноевым Ковчегом – большим плоским надводным камнем – и Римскими каменьями, бросили якорь в Саймонсбее, составляющем северо-западный, вдавшийся несколько, угол Фальсбейя.

Здесь мы провели целый месяц, и потому полное описание всего нами виденного и слышанного составило бы не письмо, а целую тетрадь. Я ограничусь кратким очерком колонии.

На другой день по прибытии, я съехал с адмиралом в Саймонстоун, городок домов в 120, вдоль берега бухты, с небольшим адмиралтейством, служащим, главнейше, для английской эскадры, занимающей здешнюю станцию. Из этой эскадры стояли здесь фрегат, бриг и пароход в 200 сил.

Наняв здесь кабриолет, с тентом, мы отправились в Капштатд, отстоящий от Саймонстоуна на 32 версты к N. Дорогою минуется селение Констанция, знаменитое вином, и капская обсерватория. Повидавшись в Капштадте с вице-губернатором (губернатор не возвращался еще после кафрской войны изъ Грагамтоуна, столицы восточной половины колонии) и с банкирами, к которым имели письма, адмирал поехал обратно, на фрегат; а я остался в Капштадте, с некоторыми поручениями. Спустя несколько дней, небольшое общество, составленное, по распоряжению адмирала, из членов экспедиции (Гашкевича, Венриха, Гончарова, барона Крюднера, Зеленого и меня) отправилось во внутрь колонии, чтобы собрать некоторые сведения как о земле, так о людях, или, выражаясь серьезнее, съ этнологически-геологическою целью. Путь наш, составивший кругом около 220 верст, вел [240] чрез селения, или, как называют их здесь, города: Соммерсет (близ которого единственные на Капе канфарные деревья), Стеленбосх (безукоризненно-голландское большое село), чрезвычайно живописный Парл, Веллингтон (последние два населены большею частью потомками французских протестантов, вышедших при Людовике XIV, в следствие Нантского эдикта), Bains cloof (ущелье на высоте 2500 ф. над поверхностью моря, по которому инженер Bain, известный путешественник и геолог южной Африки, проводит шоссейную дорогу, кажется первую большую в колонии) и Ворчестер (при котором горячие ключи). Поездка эта продолжалась восемь дней и мы обязаны ей тем, что получили довольно верное понятие о стране, обратившей на себя в последнее время общее внимание. Постараюсь описать вам ее в немногих словах, приняв за отшедший пункт то ограниченное понятие об этой колонии, какое я имел сам, живя в Петербурге.

Пространством колония равна самой Англии вместе с Ирландией), не считая земли Натал, лежащей севернее, на восточном берегу Африки, отделенной от капской колонии независимою Кафрариею, и превосходящей величиною половину Ирландии. В первой, жителей всего 283000, т. е. только 47 чел. на квадр. геогр. милю, на половину белых, на половину разноцветных; в последней, т. е. в земле Натал: около 20000, преимущественно черных. Из белого населения, 3/4 составляют все еще Голландцы, В Капштадте, столице, единственном значительном городе колонии, 23700 ж., между коими тон и язык преобладают английские и, по словам путешественников, из всех английских колониальных городов, этот наиболее имеет английскую наружность. Кроме Капштадта и Грагамтоуна, селения Джорж и Порт Элизабет более английские, чем голландские, затем все остальные, как равно большая часть деревень и ферм чисто [241] голландские, как по устройству, так по религии и по языку. Разноцветные племена: Готтентоты, Бушмены (этих двух племен – хотя они и коренные здешние жители – чистых, без смешения, в колонии почти уже нет), Малайцы, собственно Негры, Мозамбикцы, Кафры, Фингу и другие, составляют прислугу, дворню, живущих извозом, пастухов и земледельцев; кроме того, значительная их часть ведет жизнь кочевую и бродяжническую, особенно после закона, освободившего их из невольнического состояния, в котором они находились у голландских фермеров. Этот закон можно считать эпохой в истории колонии, с которой начинается действительное падение и голландских капиталов и голландского значения в колонии, и переход всей торговой деятельности в руки капштадских Англичан.

Освобождение Готтентотов последовало вскоре после получения в колонии (1827) английского уложения, заменившего прежнее, голландское. Фермеры или Буры (Boer), как называются они здесь, эти обаричившиеся в продолжение 150 лет мужики, недовольные переменою и не понимавшие ни основания новых законов, может быть худо к ним приспособленных, ни языка чиновников, через которых они исполнялись, и постоянно тревожимые соседними Кафрами, начали выселяться из колонии, особенно из восточной её половины, за Оранжевую реку и за Кафрарию. Но только, что буры, преодолев все возможные трудности, основались в земле Натал и за белыми горами, составляющими NO границу Кафрарии, как в след за ними появились английские войска и назвали все занятое бурами пространство принадлежащим к Капской колонии.

Прошло несколько времени, и Голландцы начали уже свыкаться с новым порядком вещей, как возгорелась кафрская война. Причиною её было изгнание начальника одного из Кафрских племен за пределы его земли, признанной [242] (еще в 1817 г.) под английским покровительством и даже управлением, за набеги и грабежи его племени на пограничных фермеров и Готтентотов. Обиженный этим и подстрекнутый его европейскими друзьями, как полагают Англичане, он вторгнулся, в 1834 году, в пределы колонии, разоряя и уничтожая все встречаемое. С тех пор колония беспрерывно в войне с этими черными варварами, и ныне, в третий раз заключила мир, по которому восточная граница колонии вдвинулась в Кафрарию до реки Кей, устье которой в долготе 26° O-й. Эта вновь приобретенная часть, вместе с прилежащею к ней небольшою полосою земли по берегу реки Кейскамма, составляют Английскую Кафрарию. Но капские старожилы полагают, что и этот новый мир не прочен и Кафры прервут его как только оправятся.

Часть буров, не признавших права Англичан на новые их заселения, и другая, пострадавшая от прежних кафрских войн, продолжали удаляться внутрь Африки, пока за рекою Фаал, в широте S около 22 1/2°, не основали новую колонию, независимость которой, как республики, недавно признана Англичанами. Другая часть буров, тоже в значительном числе, дабы вернее сохранить свою независимость, еще более удалилась и дошла до озера Н'гами, в шир. S-й 20 1/2°, где заселила прекраснейший оазис.

Не сказал я Вам ни о гористой, уступообразной местности колонии, ни о плодородии и разнообразных до бесконечности произведениях, обусловливаемых, особенно в средней части колонии, количеством выпадающего дождя; ни о прекрасном, здоровом климате мыса; ни о возрастающей морской деятельности колонистов, ни о многом другом, чем хотелось бы поделиться; но Вы видите, я уже на четвертом листе; пора с Мыса.

Фрегат в продолжение нашей здесь стоянки, был разоружен, [243] такелаж исправлен, в том числе нижние ванты сняты и переклетневаны, снова вооружен и выконопачен; запасы провизии, воды и угля пополнены. Шкуна Восток, пришедшая четырьмя днями позже фрегата, возобновив запасы, ушла из Саймонсбея днем ранее фрегата. – Апреля 12-го старого стиля в воскресенье, обождав европейскую почту, с которою адмирал получил депеши и все (кроме меня), радовались письмам, мы снялись и вышли в Индийский океан.

Отойдя от мыса на 12 миль, встретили жестокую бурю от О, которая выдержала нас в продолжение 19-ти часов, под одними триселями. Волнение шло горами, фрегат ложился то на один, то на другой бок, и не смотря на вторичную, повсеместную оконопатку в Саймонсбее, потек всеми палубами и показал движение в надводных частях корпуса.

Буря сменилась ровным NW-м, и мы были столь счастливы, что до самого Зондского пролива нас сопровождали попутные ветры; так что расстояние 5700 м. мы перешли в 32 дня. Быстрее, сколько известно, этот переход не совершался еще ни одним парусным судном.

Выйдя из Фальсбея, мы спустились до широты 37 1/4°, и войдя в полосу западного ветра и восточного течения, взяли курс О. С 30-го градуса долготы мы следовали по дуге великого круга, проведенной через этот пункт и через точку пересечения меридиана 105° О-й долготы с параллелью 30° S-й широты, причем будучи в вершине круга доходили до 40° S и прошли между островами Амстердам и Св. Павла. Постоянные попутные ветры позволяли следовать дуге на всем расстоянии или, по выражению П. Я. Гамалея, позволили вполне приложить круглую навигацию, пока в шир. 18° не получили SO-й пассад.

Вопрос о плавании по дуге великого круга можно кажется, [244] решить следующим образом. С того времени как обнародованы составленные Тоусоном ³ таблицы, которые, при помощи некоторых графических приемов, дают на каждый градус долготы все элементы необходимые для плавания по великому кругу и мы тем избавлены от необходимости получать эти величины посредством продолжительных вычислений, – с тех пор, при плавании в океане, дуга великого круга между отшедшим и достигаемым пунктами, должна служить непременным руководством при избрании курса, как при попутных, так и при противных ветрах. Она особенно полезна при последних, потому что во многих случаях галс ближайший к румбовой, лаксондромической линии, есть дальнейший от дуги великого круга. Поэтому такое плавание наиболее важно для судов парусных. Пассаты, муссоны течения, острова и банки, лежащие на пути, столько же изменяют плавание по дуге великого круга, сколько обыкновенное не кратчайшее.

Забыл я упомянуть, что метрополия, находя свою капскую колонию уже довольно зрелою для собственного собою управления, дала ей конституцию, которая и получена была при нас в Капштадте; но как, не распечатанная, она была отправлена к лорду Каткарту (Cathcart) в Грагамтоун, то только и было известно, что управление будет состоять из двух камер и губернатора, присылаемого из Англии. К обыкновенным их издержкам прибавится теперь и содержание войск, [245] но колонисты полагают, что при новом управлении эта статьи расходов значительно уменьшится.

Приписка 15/27 мая.

Наконец мы у ворот востока: Зондский пролив встретил нас прекраснейшим утром. Густые, кажется непроницаемые леса гористой Явы дышут Индиею; над ними небо... выразить не умею; оно как-то особенно выразительно – оно не молчит, не говорит, но внимание ваше постоянно к нему приковано. Благодаря Всевышнего за благополучный переход, прошу Творца, чтобы строки эти застали Вас здоровым.

Комментарии

1. Капит.-лейт. Воин Андреевич, командир шкуны “Восток”. – Прим. Ред.

2. 44 военных парусных судна, приведенные в практической навигации Репера, в статье “переходы.” (Passades), совершили этот переход в продолжение от 24-х до 59-ти дней.

3. Tables to facilitate the practice of great circle sailing, and the determination of Azimuthes, by T. T. Towson. 4-th Edition. London 1852. (С отдельным чертежом, цена один шиллинг).

К этому примечанию автора, редакция может прибавить, что о втором издании этой книги напечатано было в Морск. Сб. 1850 г. T IV стр. 180–184.

Текст воспроизведен по изданию: О плавании судов // Морской сборник, № 9. 1853

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info