(Публикация подготовлена при поддержке Программы РУДН «5-100»)

Привет Вам!

Друг Наш!

Прежде всего приносим Нашу благодарность за то, что два года тому назад, явив расположение к Нам, Вашему Величеству угодно было почтить Нас присылкой такого симпатичного посланца и такого приятного советника, как генерал Власов, а также и медицинского персонала, который, обладая любезным характером, даже превыше искусства своего, служил солдатам и народу Нашему и в походе, и в столице Нашей. Более же всего Ваше Величество преисполнили радостью не Нас одних, но и весь эфиопский народ, послав новых докторов на смену отъезжающим, дабы не оставить Эфиопии без их помощи.

Друг Наш!

Говорим чистосердечно, что для Эфиопии нет других помощников, кроме Бога и России: мы — братья по вере и истинные, неизменные друзья. Вашему Величеству более Нас известно все, и Мы надеемся, что Ваше Величество не предадите Нас в руки врагов Наших. От Нас далеко всякое сомнение в том, что до Нашей смерти расположение Вашего Величества и Правительства Вашего останется к Нам неизменным.

Последнее слово Наше таково:

О нуждах Эфиопии Мы откровенно сообщили другу Нашему представителю Вашего Величества генералу Власову, от которого Ваше Величество узнаете все: пусть он расскажет. Засим, если бы на смену генералу Власову, как только он приедет в Россию, был послан представителем Вашего Величества человек пожилой, как и он, Мы были бы очень рады.

Молим Всемогущего Бога, да даст Он Государству Вашему мир и покой, Вашему же Величеству — здравие и долгоденствие.

Писано в городе Аддис-Абеба 9 февраля 1900 г.» ¹

Это письмо императора Эфиопии Менелика II русскому царю Николаю II свидетельствует о том, что отношения между двумя, на первый взгляд, совершенно разными странами, носили не просто официальный, но дружественно-доверительный характер.

К концу XIX в. после раздела Африки европейскими державами Эфиопия оставалась единственным независимым государством, и взгляды таких стран, как Англия, Франция и Италия устремились к ней.

Российская империя, которая не имела колоний в Африке, также стала проявлять интерес к Эфиопии. С целью изучения этой страны туда направлялись различные экспедиции: в 1848 г. русского путешественника, писателя, дипломата и востоковеда Е. П. Ковалевского в северо-западную Эфиопию; в 1886 г. и в 1888-1889 гг. группы казаков во главе с Н. И. Ашиновым ²; в 1891 г. поручика В. Ф. Машкова; в 1895 г. А. В. Елисеева. Все это подготовило почву для установления дипломатических отношений между Россией и Эфиопией ³.

В 1889 г. вместе с миссией Машкова в Россию для получения образования приехал молодой эфиоп — Хайле Мариям Бонде из г. Харера. [71] Он пробыл в России несколько лет, выучил русский язык, вернулся на родину, и когда первая русская дипломатическая миссия П. М. Власова в 1898 г. прибыла в Эфиопию, служил в ней переводчиком ⁴.

В 1895 г. еще два эфиопа отбыли на учебу в Россию в сопровождении миссии фитаурари (воинское звание в Эфиопии) Дамтеу, направлявшейся к царю Николаю II. Один из них, Башах, по возвращении на родину был переводчиком в русской миссии в Аддис-Абебе.

В 1896 г. Российское общество Красного Креста направило в Эфиопию санитарный отряд для оказания помощи больным и раненым эфиопам, сражавшимся в битве при Адуа, а также итальянским офицерам и солдатам, попавшим к ним в плен. Безусловно, деятельность санитарного отряда играла большую роль в формировании положительного имиджа России в Эфиопии и способствовала установлению официальных дипломатических связей между двумя странами. Об этом свидетельствует письмо эфиопского руководителя русскому царю.

«Славному и Высокому, Великому Другу Нашему Николаю, кесарю всего народа Московского. Царю Царей, Царю Польскому, Великому Князю Финляндскому. Мир Вам да будет. О Преславный Друг Наш.

Прибывшие из царства Вашего в царство Наше врачи общества Красного Креста ⁵ порадовали Нас прекрасным исполнением своего дела. Слух о них прошел по всему царству Нашему. Но жившие в отдаленнейших концах царства Нашего раненые воины Наши не могли прибыть [в лазарет] своевременно и остались [без врачебной помощи]. Ныне отсутствие врача ставит Нас в затруднение, и Мы были бы рады, если бы по соизволению Вашего Императорского Величества врач прибыл к Нам.

Усердно просим Ваше Императорское Величество дать министрам Вашим относительно сего повеление. И если это будет для Нас сделано, то не только Мы, но и весь народ в царстве Нашем будет благословлять имя Вашего Императорского Величества.

Усердно молим Господа, да подаст Он Вашему Величеству многия лета и здравие, народу же и царству Вашему мир и спокойствие.

Аддис-Абеба [23 июля 1897 г.]» ⁶.

Менелик II понимал, что Эфиопии нужны образованные люди, чтобы обеспечить ее безопасность, модернизировать страну и сделать ее независимой. Первый важный шаг — открытие современной школы при дворе — был предпринят самим императором. Однако было ясно, что без иностранной помощи отсталая Эфиопия не в состоянии самостоятельно развивать образование. Поэтому император принял решение отправить молодых людей за границу. Но, поскольку у правительства не было средств, оно нуждалось в иностранной помощи. И император обратился к русскому царю с просьбой помочь в подготовке кадров для Эфиопии. В письме, адресованном Николаю II, Менелик II сообщал о том, что вместе с русским санитарным отрядом направляет в Санкт-Петербург пять молодых людей для получения образования по лечебному делу ⁷.

Русский санитарный отряд в составе пяти человек под руководством доктора Б. А. Родзевича, закончив свою деятельность в Эфиопии, выступил в январе из Аддис-Абебы, взяв курс на Россию. К [72] отряду, по просьбе императора Менелика II, были добавлены пять эфиопов: Гено Арадо, 20 лет; Данье Черынет, 20 лет; Сему Ныгус Вольде Микаэль, 19 лет; Гызау Вольде Мескель, 18 лет; Кыбрет Маару, 17 лет ⁸.

К тому времени ни договора, ни официальных дипломатических отношений между двумя странами еще не было. По прибытии в Санкт-Петербург у молодых людей и их опекуна генерала Н. К. Шведова возникли финансовые затруднения. Средств, которые были выделены правительством Эфиопии, хватило лишь на дорогу.

Сначала абитуриенты остановились на квартире у Шведова по адресу: ул. Литовская, д. 67. Пока решался вопрос об их определении в учебные заведения, они находились на полном попечении генерала. Молодые люди говорили только по-амхарски и не знали ни одного европейского языка. Поэтому генерал прикрепил к ним переводчика, в обязанности которого входило не только обучение их русскому, но и посещение с ними церкви, так как они были православными, а также проведение ознакомительных экскурсий по Санкт-Петербургу.

Все молодые люди имели только традиционное эфиопское, то есть церковное, образование и поэтому не могли сразу поступить в кадетские корпуса. Первое время преподаватели занимались с ними по индивидуальному плану. Это вызывало определенные трудности — тогда еще не было учебников для преподавания эфиопам русского языка, отсутствовала и методика преподавания русского как иностранного ⁹.

Несмотря на это, в России существовали специалисты, занимавшиеся эфиопистикой. С введением в 1829 г. Б. А. Дорном (1805-1887) курса древнеэфиопского языка геэза в Харьковском университете началась подготовка специалистов по африканским языкам. В дальнейшем с Петербургским университетом, профессором которого был академик Дорн, было связано развитие эфиопской филологии. Традиции эфиопистики продолжали такие выдающиеся ученые мирового уровня, профессора университета, как академики Б. А. Тураев (1868-1920) и И. Ю. Крачковский (1883-1951). С изучения эфиопского языка начинал свою творческую деятельность известный гебраист и семитолог П. К. Коковцов (1861-1941) ¹⁰.

После предварительной проверки знаний, наклонностей и т.п. было решено распределить молодых эфиопов по двум направлениям: медицина и ремесленное дело. Гызау, Кыбрет и Данье были приписаны к военно-фельдшерской школе, а Гено и Сему Ныгус — к Ремесленному училищу цесаревича Николая (дом призрения и ремесленного образования бедных детей) в Санкт-Петербурге, который находился под высочайшим покровительством Его Императорского Величества.

Трудности возникли, когда решался вопрос о зачислении Гено и Сему Ныгуса в училище. Согласно уставу, в первый класс ремесленного училища поступали мальчики в возрасте от 12 до 15 лет, причем, выдержавшие установленный вступительный экзамен ¹¹.

Было решено заниматься с эфиопами специально, притом интенсивно, для чего нужны были дополнительные средства. Потребовалось специальное разрешение Николая II, который официально являлся их попечителем. [73]

В письме от 6 апреля 1898 г. министр финансов Сергей Витте просил Его Императорское Величество одобрить выделение из государственного казначейства сумм, необходимых на содержание этих двух учеников, согласно принятым нормативам (по 250 руб. в год на каждого или 500 руб. в год на обоих, а также 1200 руб. в год на вознаграждение особого лица, под руководством которого они станут заниматься) ¹². Это были средства на экстренные и непредусмотренные надобности ввиду полного незнания «абитуриентами» русского языка и несоответствия уровня развития учеников программе обучения в училище.

Остальные трое были зачислены для обучения в Петербургскую военно-фельдшерскую школу. Они были приняты на казенное содержание.

Как и сегодня, в конце XIX в. одним из определяющих факторов в образовательном процессе являлась проблема адаптации иностранных студентов к новым социокультурным условиям. Поэтому для некоторых молодых эфиопов петербургская студенческая жизнь стала серьезным жизненным испытанием. Об этом свидетельствует письмо директора Ремесленного училища им. цесаревича Николая от 22 мая 1899 г.: «... из числа привезенных начальником бывшего санитарного отряда в Абиссинии генерал-майором Шведовым и помещенных с Высочайшего соизволения, последовавшего 6-го июня 1897 г. в ремесленное училище цесаревича Николая на казенный счет двух абиссинцев, Ато Гено в течение более полугода хворает и, несмотря на все принимаемые меры, здоровье его не улучшается... Исследовавшие больного доктор медицины Родзевич и врач училища Аксюков в своем заключении полагают, что душевное настроение Гено напоминает собою установленную патологическую форму тоски по родине (Nostalgia), которое продолжается, несмотря на все меры, пол года без улучшения, если физическое состояние больного не улучшится, дальнейшее пребывание Гено в училище и в России вообще не только бесполезно, но может вызвать в будущем лишь ухудшение в состоянии его здоровья». Поэтому врач рекомендовал скорейшее возвращение на родину в Эфиопию ¹³.

Тогдашний статс-секретарь С. Ю. Витте после ознакомления с докладом о состоянии здоровья эфиопского ученика дал согласие на отчисление Гено из училища. Однако отправить больного на родину было не так просто. Внешнее ведомство, в обязанности которого входило сделать это, не располагало специальными средствами для оплаты его путешествия. Кроме того, нужен был сопровождающий. Поэтому Первый Департамент I отделения МИД России выступил с предложением, чтобы училище решило проблему в частном порядке. Одним из вариантов было — отправить Гено на родину в сопровождении поручика лейб-гвардии Измайловского полка К. Н. Арнольди ¹⁴, следовавшего в Эфиопию.

Ремесленное училище должно было обратиться к офицеру с просьбой о попечительстве над Гено и выделить сумму на путевые издержки. Необходимые средства для отправки Гено училище заняло у санкт-петербургского купца Усова. Предполагалось, что император Менелик II вернет эти деньги через Российскую миссию в Аддис-Абебе. Впоследствии купцу Усову вернуло деньги российское казначейство. [74]

По возвращении на родину Гено стал переводчиком при госпитале российского общества Красного Креста. Позже он занял пост ылфын ашкер (слуга в управлении делами двора), а также нештатным чином Министерства иностранных дел России и был прикреплен к российской миссии в качестве переводчика.

Что касается успеваемости оставшихся в России учеников, то, несмотря на «выдающееся их прилежание» и настойчивость, а равно принятые меры к облегчению им занятий в школе, они с большим трудом достигли необходимых познаний в медицине. Трудности русского языка были главным тому препятствием. Для того, чтобы выпускники набрались опыта, было решено по окончании курса зачислить их на год на фельдшерские вакансии в Одесском военном округе с прикомандированием к Одесскому военному госпиталю. Они поочередно обязаны были практиковаться во всех отделениях госпиталя, один — по внутренним болезням, другой — по болезням наружным, включая сифилис и глазные болезни ¹⁵.

Занятия должны были проводиться под общим руководством консультантов госпиталя по особым программам, утвержденным медицинским совещанием (ученым советом) госпиталя. К одесскому окружному военно-медицинскому инспектору обратились с настоятельной просьбой принять все меры, чтобы фельдшеры-эфиопы вышли из госпиталя подготовленными к профессиональной деятельности.

26 июня 1901 г. МИД России дал поручение поверенному в делах Абиссинии господину Орлову сообщить правительству Эфиопии, что двое абиссинцев, окончивших курс в Санкт-Петербургской военно-фельдшерской школе, прикомандированы на один год для усовершенствования в профессии к Одесскому военному госпиталю. Представитель России не замедлил довести информацию до сведения императора Менелика II. Однако тот не дал своего согласия — формально по причине того, что Менелик II и императрица Тайту опасались, что продолжительное пребывание в России губительно повлияет на здоровье их подданных. Соответственно было решено отправить выпускников на родину.

Что же касается ученика ремесленного училища Сему Ныгуса, то для получения документа об окончании Ремесленного училища им. цесаревича Николая он должен был выдержать экзамен. 28 мая 1901 г. комиссия под председательством директора ремесленного училища В. М. Арбузова, при участии генерала Шведова, а также инспектора ремесленного училища Г. Ю. Гессе и преподавателя М. П. Хаустова, провела письменное и устное испытание ученика. Ему было предложено написать диктант и письмо товарищу. Как первая, так и вторая работа были исполнены Сему Ныгусом вполне удовлетворительно, особенно вторая — почти без орфографических ошибок и довольно правильным русским языком, как говорилось в заключении комиссии ¹⁶.

Генерал Шведов обратил особое внимание на то, что воспитанник Сему Ныгус приобрел навыки в постановке знаков препинания, а Арбузов отметил, что воспитанник достаточно тверд в употреблении буквы «Ъ» (твердый знак) ¹⁷.

По арифметике Сему Ныгусу предложено было решить задачу в четыре действия с числами любой величины. Комиссия была удовлетворена — он приобрел навыки в решении несложных задач. На устном [75] испытании по русскому языку Сему Ныгус проявил понимание русской речи, передав содержание прочитанной незнакомой ему статьи. Правда, в чтении, по замечанию Шведова, он выглядел слабее, чем в письменном русском. В беседе по географии выяснилось, что воспитанник имеет представление о частях света и океанах, знаком с картой Европы. Гессе констатировал, что в целом Сему Ныгус усвоил знания, соответствующие курсу начальной школы, притом главное его внимание было обращено на изучение столярного и слесарного ремесел ¹⁸.

Воспитанник трудился на разных станках — токарном, сверлильном, строгальном и других, ознакомился с их устройством и функциями. В заключение комиссия оценила работы Сему Ныгуса, исполненные им за время пребывания в училище. Что касается столярного ремесла, то ему было поручено сколотить комод и шкафчик, что соответствовало требованиям, предъявляемым к лицам, претендующим на звание цехового подмастерья. Отчитываясь за слесарные навыки, полученные им в училище, Сему Ныгус смастерил замок. В итоге было признано, что его успехи, как в учебных предметах, так и в ремеслах, вполне удовлетворительны.

Учителя и администрация Ремесленного училища им. цесаревича Николая понимали, что при возвращении на родину Сему Ныгус столкнется с проблемами самореализации, ведь Эфиопия начала XX в. была страной, не имевшей мастерских, равно как и госпиталей. Поэтому столярные и слесарные инструменты ему подарили.

Кроме того Сему Ныгусу были выданы изготовленные им за годы учебы работы: разные изделия из проволоки, 2 отвертки, 2 грабштихеля, нутромер, крумциркуль, угольник, застежка, петля, задвижка, ящичный замок, наддверная доска, параллельные поворотные тиски.

Эфиопская казна не располагала суммой, необходимой для возвращения выпускников на родину, поэтому правительство России покрыло все расходы. МИД Российской империи отдал приказ канцелярии выдать заграничные паспорта абиссинским подданным, а Министерство финансов выделило Данье и Гызау путевое пособие — каждому по 200 руб., а Сему Ныгусу — 300 рублей.

О судьбах первых эфиопских выпускников российских учебных заведений известно мало. Гено, хотя и не закончил обучение, стал чиновником, а позже приехал в Россию в качестве посланника Менелика II. Гызау в должности санитара работал в госпитале Менелика II в Аддис-Абебе. О судьбе Сему Ныгуса сведений нет.

В 1901 г. в I кадетский корпус с высочайшего соизволения, по ходатайству Ее императорского высочества принцессы Евгении Максимилиановне Ольденбургской ¹⁹, был определен эфиопский юноша Александр Териэ. В 1904 г. после окончания курса обучения он пожелал продолжить военное образование в Николаевском училище. Ввиду того, что кадеты — иностранные подданные — переводились в военное училище по предварительному представлению, свидетельствовавшему о согласии на то иностранных правительств, Главное управление военно-учебных заведений просило эфиопское правительство уведомить, нет ли с его стороны препятствий к продолжению образования кадета Териэ в военном училище ²⁰. К сожалению, в переписках о зачислении Териэ в Николаевскую школу нет сведений о том, чем закончилось дело. [76]

Император Менелик II в 1897 г. послал в Санкт-Петербург двух мальчиков для получения музыкального образования. По причине отсутствия музыкальных военных школ в России было решено направить их в кадетский корпус, где наряду с общеобразовательными существовал предмет, изучавший основы музыки. Оба мальчика до 1902 г. находились в 84-м пехотном Ширванском полку, который дислоцировался в районе слободы Хасав-Юрт ²¹. Об их успехах и об их судьбах после возвращения на родину ничего не известно.

Больше всего сведений существует о Текле Хаварияте, так как он оставит после себя автобиографию, в которой подробно описал годы пребывания в России и службу в Эфиопии ²².

Молодой Текле Хаварият Текле Мариям по просьбе раса Меконына (губернатора провинции Харера, отца будущего императора Эфиопии Хайле Селассие I) путешествовал под покровительством полковника Н. С. Леонтьева — русского офицера и одного из военных советников эфиопского руководства во время войны 1896 года.

У Текле Хаварията (П. С. Молчанова, как его звали в России) судьба сложилась благополучно. Его опекуном стал полковник Сергей Дмитриевич Молчанов, потомок князя Волконского — одного из лидеров восстания декабристов 1825 года. Сергей Дмитриевич очень серьезно отнесся к своим новым обязанностям и, прежде чем найти подходящую военную школу для 13-летнего мальчика, поручил его начальное образование своей матери — Елене Волконской (1834-1916), проживавшей в Воронках, где двое из пяти ее внуков обучались с наставниками. Текле Хаварият считал ее своей бабушкой ²³.

Волконские наняли юному эфиопу трех учителей: русского языка, в обязанности которого входили обучение грамматике, письму, а также мировой истории и географии; арифметики и рисования. Тетя (сестра Молчанова) учила Текле Хаварията музыке ²⁴. Как положено высшему российскому сословию Текле Хаварият также занимался охотой и верховой ездой. Его знакомили со скотоводством и пчеловодством. Кроме того, он обучался ремесленному делу, а также фотоискусству.

Текле Хаварият поступил в четвертый класс I кадетского корпуса в 1902 году ²⁵. Там он показал хорошие способности к обучению. В аттестационном списке, где фамилии учеников выстраивались в зависимости от успеваемости, его имя шло под шестым номером, что очень неплохо для эфиопа, обучавшегося не на родном языке. По физике, географии и законоведению у него был высший балл. Самый низкий балл — 6 по 12-бальной шкале — он получил по русской грамматике, которую сдавал при поступлении в корпус. Этот балл и был занесен в его аттестационный лист. По письменным работам по русскому языку у Текле Хаварията было 8 баллов, а по русской словесности — 10, что хорошо для иностранца. Высокие отметки (11 баллов) у эфиопского юноши были по таким предметам, как геометрия, начала аналитической геометрии и космография ²⁶.

По окончании кадетского корпуса молодой эфиоп поступил в первое высшее артиллерийское учебное заведение России — Михайловское училище в Санкт-Петербурге — и стал юнкером ²⁷. Как известно в социальном отношении состав юнкеров был почти исключительно дворянским и Текле Хаварият был зачислен туда благодаря тому, что его официальным опекуном был С. Д. Молчанов. [77]

В училище преподавались такие предметы как математика гимназического курса, аналитическая геометрия, история, география, статистика, русский, французский и немецкий языки, закон Божий; в старшем классе также — полевая фортификация, материальная и техническая часть русской артиллерии, черчение артиллерийское и ситуационное ²⁸.

По окончании училища в 1906 г. Текле Хаварият, желая изучить службу русской полевой артиллерии и приобрести опыт, необходимый для дальнейшей службы на родине, подал ходатайство о производстве его по окончании 2-летнего курса обучения в училище в офицеры без обязательства переходить в русское подданство, но с принятием присяги на верность Его Императорскому Величеству. Согласно правилам, Текле Хаварият должен был предоставить удостоверение о согласии своего правительства на поступление на русскую военную службу. Менелик II в своем письме от 26 июня 1906 г. писал: «... разрешаю Текле Хаварияту, который учится в стране Мескоб (так называли в Эфиопии Россию — Д. Д., Н. К. В. М.), чтобы закончил учебу» ²⁹. Русский перевод письма Менелика звучит иначе. «Теперь ему разрешаю послужить на русской военной службе» ³⁰. Сам Текле Хаварият сообщал о том, что Менелик II не ответил на его просьбу ³¹. Так или иначе, Текле Хаварияту не было дано разрешение на продолжение учебы в Михайловском училище.

«За то, что он закончил учебу, бабушка подарила ему швейцарские золотые часы с цепочкой». По окончании учебы Текле Хаварият отправился на экскурсию по европейским странам. Конечно, его поездку финансировала бабушка, стремившаяся приобщить своего эфиопского внука к европейской «цивилизации»: «... Теперь после окончания учебы тебе необходимо посещать западную Европу. Даже будучи хорошо образованным, если не увидишь западную Европу, не поймешь ее цивилизацию. Твое знание о Европе будет неполным. Запад считает нас русских лицемерными, нерасторопными. Да для этого у них может быть имеются причины. Очевидно, что они приобщились к цивилизации раньше нас. Да они цивилизовали свои мозги, языки, руки и образ жизни. Но душа у них зверская и жестокая. Они уже забыли свою веру (христианскую. — Д. Д., Н. К. В. М.)... они уже изменники бога и стали рабами материи... готовы поменять все на деньги... их знание приведет к разрухе... запад бежит впереди всех, чтобы стать убийцей себе и другим народам. Но мы русские не торопимся... вера, любовь и правда для нас выше всех...» ³² «... для своей родины ты будешь закваской. Поэтому старайся получить знание настоящее. Ты должен трудиться безустанно. А то Европа сотрет вас с лица земли. Они уже уничтожили многие народы мира и вас не оставят в покое. В Африке кроме вас нет христианского народа. Ваша история старше, чем история Европы, но чтобы не исчезнуть, кроме как образовываться у вас нет другого выбора» ³³.

Бабушка была права. Спустя некоторое время — в 30-е гг. XX в. — началась вторая «цивилизационная» миссия фашисткой Италии в христианской Эфиопии.

После завершения поездки по странам Европы Текле Хаварият отправился на родину, а спустя еще некоторое время — во Францию и Англию для изучения языков, вернувшись в 1912 году. В Эфиопии [78] он пострадал за свои реформистские идеи, тем не менее, долго занимал высокие ответственные посты в правительстве (в частности, министра финансов), а в годы второй итало-эфиопской войны (1935-1936) был представителем Эфиопии в Лиге Наций.

Текле Хаварият любил Россию и свою российскую семью. Он поддерживал контакты с ними даже после российской революции. Одна его тетя — Елена Рахманова — нашла убежище в Эфиопии и осталась жить с семьей Текле Хавариата.

С приходом большевиков к власти в России дипломатические отношения между Россией и Эфиопией были приостановлены. Официальная Аддис-Абеба симпатизировала сторонникам царского режима, а потому, когда весть о расстреле императора Николая II и его семьи достигла Эфиопии, в церкви св. Георга в Аддис-Абебе была устроена специальная поминальная служба, на которой присутствовали также патриарх эфиопской христианской церкви, сановники и дипломаты иностранных государств, включая временного поверенного в делах России П. К. Виноградова, который к тому времени еще не покинул столицу. Официальные отношения между двумя государствами были заморожены вплоть до 1943 года. Студентов из Эфиопии в Россию больше не посылали, лишь в 1960-е г. эта практика возобновилась.

И тем не менее Россия оказалась одним из первых европейских государств, начавших подготовку специалистов не только для Эфиопии, но и для других стран Африки.

Комментарии

2. МАЛЫГИНА Н. В. Первые попытки проникновения России в Эфиопию. Http:// Ricolor.Org/Rz/Afrika/Efp/Efr/2/.

3. В конце 1897 г. в Эфиопию была направлена сроком на 9 месяцев чрезвычайная дипломатическая миссия во главе с П. М. Власовым, которому и вменено было в обязанность изучить и подготовить почву для учреждения в этой стране постоянного представительства России. Миссия Власова пробыла в Аддис-Абебе 2 года и успешно справилась с поставленной перед ней задачей. Прежде всего удалось установить дружественные отношения с императором Менеликом.

4. Архив внешней политики России (АВП Р), ф. 143, оп. 38, д. 3, л. 2-4.

5. 26 июня 1896 г. отряд российского Красного Креста из 43 чел. прибыл в столицу Эфиопии Аддис-Абебу. Русские проработали здесь 2,5 месяца, оказав помощь почти 5 тыс. больных и раненых, в том числе итальянцам. Отряд возглавлял генерал Н. Н. Шведов.

6. АВП РИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 2027, л. 5-6 (в книге: Российско-эфиопские отношения в XIX — начале XX в.), с. 255.

7. АВП Р, ф. Турецкий стол (новый) 1897-1902 гг., оп. 502/2, д. 4895, л. 11.

8. Там же, л. 13-13 об.

9. Ашинов издал в Петербурге «Абиссинскую азбуку и начальный абиссинско-русский словарь». Http://gatchinapalace.ru/special/publications/collection/abissinskie.php.

10. Http://Www. Orient. Spbu.Ru/Ru/O-Fakultete/Kafedry-F/Item/71-Kafedra-Afrikanistiki.Html; Российско-эфиопские отношения в XIX — начале XX в.

11. Там же, л. 21-21 об.

12. Там же, л. 17-18.

13. Там же, л. 29.

14. К. Н. Арнольди, автор книги «Военные очерки Абиссинии», побывал в Эфиопии с различными поручениями в 1897, 1898, 1902 годах.

15. АВП Р, ф. Турецкий стол (новый) 1897-1902 г., оп. 502/2, д. 4895, л. 39-40.

16. Там же, л. 55-57.

17. Там же.

18. Там же.

19. Евгения Максимилиановна Ольденбургская (1845-1925) — внучка императора Николая I, покровительница комитета сестер Красного Креста, на основе которого возникла община Святой Евгении, названная в честь ее покровительницы, и председатель Императорского общества поощрения художеств. Оставила яркий след в истории российского меценатства и благотворительности и сама увлекалась рисованием.

20. АВП Р, ф. Турецкий стол, оп. № 502/2, 1904 г., д. 4898, л. 7.

21. Там же, оп. № 502/6, 1898 г., д. 4896, л. 6, 20, 22.

22. ФИТАУРАРИ ТЕКЛЕ ХАВАРИЯТ ТЕКЛЕ МАРИЯМ. Автобиография. АддисАбеба. 2005.

23. Там же, с. 77-117.

24. Там же, с. 94.

25. Там же, с. 111.

26. См.: ПИСКУНОВА А. П. Абиссинец на учебе в России. Из жизни видного государственного деятеля Эфиопии Текле Хауариата. — Восточный архив. Институт Востоковедения РАН. № 17. 2008 г. Https://Elibrary.Ru/Contents.Asp? Issueid=1044856.

27. Автобиография, с. 128.

28. Там же, с. 128-130.

28. АВП Р, ф. Турецкий стол, оп. № 502/2, 1906 г., д. 99, л. 1, л. 4.

29. Там же, л. 4.

30. Автобиография, с. 138.

31. Там же, с. 139-140.

32. Там же, с. 130.

33. (Примечание в печатном издании выпущено. Thietmar. 2022)

Текст воспроизведен по изданию: Первые эфиопские студенты в Российской империи // Вопросы истории, № 5. 2018

© текст - Дегтерёв Д. А., Ныгусие Кассае В. Микаэль. 2018
© сетевая версия - Тhietmar. 2022
© OCR - Николаева Е. В. 2022
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Вопросы истории. 2018

Спасибо команде vostlit.info за огромную работу по переводу и редактированию этих исторических документов! Это колоссальный труд волонтёров, включая ручную редактуру распознанных файлов. Источник: vostlit.info